Текст книги "В небе нет остановок. Из воспоминаний авиационного командарма"

На подведении итогов боевой подготовки Дальней авиации за 1976 год ко мне обратился с предложением полковник Павлов, начальник отдела кадров ДА. Он спросил меня о том, знаю ли я полковника Ш. Г. Шайхутдинова. Я ответил, что знаю его хорошо по совместной службе на востоке. Опять спрашивает, но уже о том, что был ли замешан Ш. Г. Шайхутдинов в пристрастии к спиртному. Я ответил, что этого ранее не замечал, и мне не приходилось бывать в каких-либо компаниях вместе с ним. Он вновь меня спросил о том: «Готов ли я как командир дивизии принять Ш. Г. Шайхутдинова командиром базы в гарнизон Энгельс?» Я сразу же согласился на такое назначение, внутренне был даже рад этому. Но полковник Павлов всё-таки предупредил меня, что нужно будет присматривать за своим начальником тыла, поскольку у него бывают срывы на почве спиртного. В действительности раньше в гарнизонах Воздвиженка и Украинка я ничего подобного не замечал и не слышал.

По прибытии полковника Ш. Г. Шайхутдинова наша совместная работа с ним продолжилась. Его методика работы была неизменной, всё исполнялось четко и в срок, который он сам и назначал. Непосильных работ на данный период не брал и не обещал, что постарается сделать. Всё в тыловом обеспечении боевой подготовки соединения решалось предельно корректно и в то же время инициативно. Что касается спиртного. Действительно, полковник Павлов был совершенно прав. Случаи срыва стали проявляться, однако не часто. С моей стороны принимались меры предупредительного характера. Прежде всего, не допускать каких-либо «компаний» и так называемых «обмывок» в воинских коллективах. В целом, всё-таки Александр Гаязович (так его называли при общении), как начальник тыла дивизии, работал, несмотря на «редкие срывы», весьма положительно. Замечу при этом, что в академии им. Ю. А. Гагарина на мраморной доске выпускников-отличников значится и его фамилия.

В моей памяти сохранился и такой важный случай из уклада жизни в полках дивизии. Как-то появилась хорошая погода для полётов в сложных метеоусловиях, но командиры полков для подготовки экипажей её не используют. Вызываю обоих к себе в кабинет. Спрашиваю, почему не летают. Оба, Калугин и Мокринский, ответили, что летают только в свои лётные смены – это первое, а второе – нет самолётов с полётным весом для полётов в районе аэродрома. Все самолёты заправлены соответственно плановой таблице № 1 с весом 165 тонн. Меня это очень удивило, подумал: «Ничего себе, живут спокойно. Не то, что на востоке, в Серышево. Там всегда в каждой АЭ содержатся 1–2 корабля с соответствующей заправкой для полётов при минимуме погоды». Выразил командирам своё мнение по этому поводу, довел информацию о восточном опыте и приказал, чтобы в каждой АЭ было по 1–2 самолёта с заправкой для полетов в районе аэродрома. Разрешил летать при минимуме погоды в любой день или ночь по дежурной плановой таблице, а руководить полётами буду лично. В эскадрильях иметь 1–2 самолёта с максимальным полётным весом, чтобы не выходить из параметров времени на заправку самолетов при тревогах, проверках боевой готовности или на случай войны. Командиры полков хорошо усвоили эти указания. В последующем так и получалось. Как только появляется подходящая погода для полётов при минимуме, командиры полков уже в готовности их начать. План подготовки экипажей при минимуме погоды в полках стал продвигаться быстрее.

Или другой хорошо запомнившийся мне случай. Заметил, что у И. М. Калугина в полку один из самолётов длительное время не планируется на полёты. Спросил у Игоря Михайловича о причине. Он ответил мне, что имеется неисправность передней стойки шасси. Я тут же рассказал случай из служебной жизни в Серышево. В 79-м полку после ночных зимних полётов, мороз градусов 25–30, коротко отдохнув дома, объехал аэродром. Вижу, у ниши передней стойки шасси на одном из самолётов работают несколько человек технического состава. Спрашиваю: «В чём дело, мужики?» «Устраняем неисправность, товарищ командир!» – ответили. «В столовой были?» – вновь спрашиваю. «Нет товарищ командир, надо устранить неисправность!» – отвечают. Посадил их в машину, отвёз в столовую, оставил им автомобиль, чтобы ускорить этот процесс, сам пошёл в штаб работать. Игорь Михайлович, конечно, из моего рассказа понял, что нужно делать. Ясно, что беспечность и самоуспокоенность в деле исправности авиационной техники в Дальней авиации никак не совместима с её предназначением.

В летной подготовке особое внимание уделял полётам на дозаправку топливом в воздухе. Танкеров в полку И. М. Калугина было 10 единиц на 3МС-2, у М. М. Мокринского столько же на самолетах М-4, то есть всё аналогично с 73-й дивизией в Серышево. Зона заправки восточнее Энгельса, совсем недалеко, полигон Гурьяново почти рядом. Всё очень удобно и менее затратно. Летали по маршруту и на другие полигоны: Студёнка (в районе г. Йошкар-Ола), Кузминское, Торткудук и др.

В одном из дневных маршрутных полётов в моём экипаже произошло несколько инцидентов подряд. Вторым лётчиком в этом полете был начальник политотдела полковник А. Н. Кадесников, вторым штурманом полковник Павел Анфиногенович Колмогоров, штурман корпуса. Ранее мне приходилось с ним часто летать в Серышево. Он был тогда старшим штурманом 73-й дивизии, ещё до полковника Г. В. Яковлева. В этом полете нам нужно было при дозаправке в воздухе принять 20 тонн топлива. Произвели контакт, начали приём топлива и вдруг – расцеп, залило стёкла кабины топливом, обдуло, вижу – отстали от танкера довольно прилично. Оказывается, второй пилот, управлявший оборотами двигателей, не заметил, как открылись ленты перепуска воздуха компрессоров двигателей. В этом случае тяга двигателей резко падает, происходит отставание от танкера и, как следствие, расцеп. Хорошо, что конус не оборвался, остался на шланге. Взял управление двигателями на себя, вновь произвёл контакт, принял 20 тонн. На этот раз очень внимательно следил за вторым пилотом.

Борттехник после заправки начал регулировать подачу топлива в двигатели переключателями автоматики расхода топлива. Даю обороты двигателям и перехожу в набор высоты до 10 000 метров. Скорость 500 км/час по прибору, обороты почти максимальные, а самолет не идет в набор. Не пойму, в чём дело? В этот момент борттехник вновь начал регулировать автоматику расхода топлива. Вижу, как левым рукавом зимней куртки задевает за нажимной переключатель управления закрылками на среднем пульте лётчиков. Заметил тут же, что стрелка указателя закрылков показывает около 15 градусов на их выпуск. Вот в чём дело, вот почему самолёт не идёт в набор и не растёт скорость с почти полными оборотами двигателей! Немедля оттолкнул борттехника, убрал закрылки. Самолёт тут же «рванул» вперёд на увеличение скорости и перешел в набор высоты. Опасность миновала. А ведь могло произойти разрушение закрылков, они не рассчитаны на большие скорости. Дальше полёт прошёл в штатном режиме. После посадки провел разбор в экипаже, извинился перед борттехником за грубое воздействие на него в полёте. Через некоторое время И. М. Калугин поинтересовался у меня об этом полёте. Я не стал скрывать, рассказал ему об этих ситуациях, но обнародовать не рекомендовал. Выступая на разборах полётов в полках, я предупреждал летный состав о возможности появления подобных случаев. Более того, к чему они могут привести, то есть проводил разъяснительную профилактическую работу, не акцентируя свою причастность к этому.

Летал ли я с командирами полков? Конечно, летал для проверки их техники пилотирования. Как-то в ночном маршрутном полёте на дозаправку с И. М. Калугиным произвели несколько сухих контактов, всё хорошо получалось, замечаний никаких не было. И. М. Калугин летал на левом сиденьи, я – на правом в качестве инструктора-лётчика. Потренировались оба в подходе к конусу и при контактировании. После разворота и взятия курса на свой аэродром решили выполнить заключительный контакт. Подошли к конусу. Контакт! Однако скорость сближения с танкером, видимо, была большей, чем возможность системы слежения и выбора слабины шланга в комплексном агрегате заправки. У нас получился так называемый «хлыст». Шланг начал вращаться, но не успел сделать полного оборота, потому что я убрал обороты всех четырёх двигателей и произвёл расцеп. Шланг и конус не пострадали. Обычно в таких случаях обрывался шланг и конус с частью шланга оставался на штанге заправки, придавая заправляемому экипажу большие неудобства или ещё хуже – опасность. У меня и ранее и позднее в полётах на дозаправку таких случаев не было, это произошло впервые. Теоретически я представлял это, более того, учил, как надо поступать в подобных ситуациях. Теперь такой случай произошёл у двух опытных пилотов этого экипажа. По-видимому, мы слишком увлеклись успешным выполнением предыдущих контактов и расслабились. Инцидент «охладил» нас. Полёт в целом завершился удачно, но память о нём жива до сих пор.

Можно о полётах говорить много, до бесконечности. Каждый полёт, каждый лётный день или смена. А вообще, лётная работа – это целая повесть или роман о лётчиках, штурманах, других членах экипажа и авиационных специалистах, выполняющих работу на земле. Каждый из них живёт в среде: семья, гарнизон, аэродром, экипаж, небо, вновь земля и семья. Отрываться от семьи нельзя – это база, основа для всего. Но всегда нужно помнить, что в небе нет остановок. Движение – это жизнь, как на земле, так и в воздухе.

Вспоминается ещё очень интересный эпизод из жизни и лётной работы в гарнизоне Энгельс. С испытательного аэродрома Владимировка прибыли два подполковника, оба летчики-испытатели, с задачей – освоить дозаправку топливом в полёте днем на самолёте 3М. Одного из них решил обучить лично сам, а второго обучать дозаправке поручил заместителю командира 1230-го полка подполковнику Валентину Васильевичу Баранову, одному из опытнейших летчиков-инструкторов по дозаправке. Провели занятия с ними по теме дозаправки в полёте и тренажи в кабинах самолётов. Лично проверил их уровень подготовки по летным книжкам и в индивидуальной беседе. При этом определил, что в течение, допустим, месяца каждый из них летал на многих типах самолётов боевых, транспортных и вертолётах, в том числе на истребителях, штурмовиках, фронтовых, дальних и стратегических бомбардировщиках. Меня как-то это озадачило. Как же всё-таки они готовятся к таким полётам, полётам не простым, а испытательным, и каждый раз на разных типах? Ясное дело, что они окончили школу летчиков-испытателей, но всё-таки… Ответ с их стороны был банально прост. К каждому испытательному полёту готовятся тщательно, а вот базовые действия на различных этапах полёта одинаковые, в то же время особенности по каждому типу летательного аппарата уточняются из Инструкции экипажу, затем перед полётом обязательно проводят тренажи на тренажёре или в кабине самолёта. Это объяснение нас вполне удовлетворило. Дозаправку топливом в полёте днем летчики-испытатели усвоили успешно. По их просьбе каждый раз планировали посадку производить в ночных условиях для тренировки, мотивировали тем, что летают ночью редко.

В беседах летчики-испытатели рассказали мне, что в последующем они должны будут освоить дозаправку в полёте на самолетах Ту-22М. Далее планируется произвести испытательный беспосадочный полет до Камчатки и обратно с попутной и встречной дозаправками от танкеров М-4 и 3МС-2 73-й дивизии, взлетающих с аэродрома Белая под Иркутском. Я тогда сразу же заметил летчикам-испытателям, что эти полёты будут известны американцам и самолеты Ту-22М могут причислить к стратегическим, а это для нашей страны крайне невыгодно. Будет шум по этому поводу. На практике так и произошло. Полет на восток и обратно состоялся и шум вокруг самолетов Ту-22М со стороны янки поднялся. Пришлось штанги заправки на самолетах Ту-22М демонтировать. Нам, пилотам-стратегам, это было вполне понятно. Мы уже пережили такой же вариант «модернизации», когда с наших самолётов-танкеров демонтировали бомбардировочное оборудование, чтобы их не засчитывали в качестве стратегических самолетов-носителей. Всё это происходило только в интересах поддержания паритета ядерных держав СССР и США. На память о полётах на дозаправку летчики-испытатели подарили мне картину на деревянной доске, изображение самолёта 3М перед стыковкой, с дарственной надписью: «Генерал-лейтенанту авиации Александру Ивановичу Тараканову от летчиков-испытателей. 04.03.83 г. г. Жуковский». Вот уже 33 года она украшает мою квартиру, напоминая о прошедших интересных событиях.

Авиационный гарнизон Энгельс удобен во всех отношениях, всё рядом: аэродром, р. Волга, мост через неё, город Саратов. Для работы и отдыха большие возможности. Для детей – есть, где учиться и работать. Большое внимание пришлось уделить благоустройству гарнизона. Поначалу многое мне не понравилось: заборы какие-то безликие, дорожки и канавы вдоль них запущенные, наглядная агитация устаревшая, невзрачные КПП в гарнизон. Небольшой рынок перед проходной, где бойко шла торговля всякой снедью в антисанитарных условиях и т. п. Спокойно смотреть на всё это было нельзя. Мне на свежий взгляд особенно были видны эти недостатки. «На востоке» в Серышево мы, командиры частей гарнизона, этим вопросам уделяли большое внимание. Поэтому мне пришлось командирам частей авиационного гарнизона Энгельс четко указать каждому, чтобы закреплённые за ними территории были приведены в образцовое состояние. Лично сам вместе с начальником политотдела обходили все территории, объекты на них и требовали устранить имеющиеся недостатки и недоработки. Особенно много довелось конфликтовать с руководителем авиаремонтного предприятия, который подчинялся командующему ВВС Приволжского военного округа. Пришлось как-то пойти на запрет облётов отремонтированной авиатехники, пока не будут устранены имеющиеся недостатки на закреплённой за заводом территории. Руководитель завода понял, что шутки плохи и был вынужден подчиниться. В результате принятых мер гарнизон значительно преобразился, а рынок был оборудован, обустроен и удобен для торговли и покупателей.

Ранее я уже упоминал, что наша дочь Татьяна стала студенткой университета на экономическом факультете в городе Ярославле. В Саратове имелся институт с подобным профилем обучения. Бывая у нас на каникулах, она определила, что программы института и университета отличаются незначительно. На семейном совете было принято решение о переводе её в Саратовский институт на второй курс. Так и поступили. Вся семья стала жить вместе. У дочери в Энгельсе оказалось несколько подруг-одноклассниц по гарнизону Серышево и они находили время для совместного общения по своим интересам. В гарнизоне прекрасный Дом офицеров, спортзал, стадион, теннисный корт, открытый бассейн и всё это рядом. Мне самому и моим детям было удобно заниматься физической подготовкой. Очень часто в летний период посещали бассейн. Дочь и сын хорошо плавали. Многие молодые офицеры проявляли активность в совершенствовании своей физической формы. По опыту в Серышево я стал проводить спортивные праздники и сам в них участвовал наравне со всеми. На этих праздниках всегда было очень много людей. Это значительно сплачивало воинские коллективы. Обстановка в гарнизоне установилась вполне доброжелательная и спокойная. С местными властями была тесная связь. Во всех наших торжествах всегда принимали участие их представители, в основном сами руководители. В Доме офицеров проводились праздничные и другие массовые мероприятия, особенно необходимые для молодёжи.

На одном из таких мероприятий наша дочь познакомилась с капитаном Николаем Евгеньевичем Ромаковым, командиром корабля самолёта М-4. Я его хорошо знал, поскольку каждый молодой лётчик в дивизии был у меня на особом контроле. Интересен и такой факт. Мой младший брат Валерий Иванович трудился в Москве в Спорткомитете СССР. Отец Николая Ромакова полковник Евгений Алексеевич Ромаков был ему хорошо знаком, они вместе работали. Конечно, и я знал его отца. Знакомство и встречи Николая и нашей дочери продолжались несколько лет и закончились свадьбой в мае 1979 года. У них есть сын Александр, который родился 3 августа 1982 года в Москве. Ясное дело, что я рекомендовал своему зятю поступить на учёбу в академию. Николай окончил ВВА им. Ю. А. Гагарина в 1983 году. После её окончания вновь служил в Энгельсе, а затем в Моздоке – заместителем командира полка на самолётах Ту-95МС.

В середине февраля 1977 года проводились дневные полёты, я был в воздухе. Получил команду от руководителя полётов, чтобы после посадки прибыть на КП дивизии. Так я и сделал. Вижу, навстречу движется «Волга» ГАЗ-21 начальника политотдела. Посветили мне фарами. Остановился. Встретились с Александром Николаевичем. Спрашиваю его: «В чем дело, что случилось, почему вызывают на КП?» Получил следующий ответ: «Товарищ командир! Поздравляю Вас с присвоением звания генерала!» Это было так неожиданно. Ведь я даже не знал, что на меня был послан материал для присвоения воинского звания, соответствующего занимаемой должности. Это была приятная новость, которая переполняла мои чувства. Поехали вместе в штаб дивизии. Там уже ждали товарищи с поздравлениями и сувенирами. Тут же, гляжу, организовали фуршет. Но я предупредил: «Ждать!» Полёты уже заканчивались. Через некоторое время позвонил командующий Дальней авиацией генерал-полковник В. В. Решетников, а затем и командир корпуса генерал-майор А. Н. Волков с поздравлениями. Командующий ДА спросил при этом, что делается в дивизии. Я доложил, что были полёты, но они закончились. Он ответил: «Вот и хорошо!» Только после этого я позволил себе и моим товарищам поднять и принять по фужеру коньяка и шампанского. Это было 14 февраля 1977 года.

Командир корпуса при поздравлении предупредил меня, чтобы через пару дней на совещание в штаб корпуса я прибыл в генеральской форме. А это можно было сделать при условии, чтобы за 1,5–2 суток была пошита генеральская форма одежды. Саратовские мастера пошива, оказывается, умеют выполнять срочные заказы! Я успел пошить её и предстать перед командованием корпуса в генеральской форме. Получил поздравления и в Смоленске. Более того, командир корпуса А. Н. Волков произнёс тост на торжественном обеде в мою честь. Мне было приятно, в душе ощущалась какая-то приподнятость, но чувствовал неловкость, угощал не я, а угощали меня. Александр Николаевич при этом сказал: «Александр Иванович, не волнуйся по пустякам!». Да, это были незабываемые события. Вскоре наступил праздничный день в феврале, посвященный Дню Советской армии. В Доме офицеров были торжества и праздничный стол. К празднику был преподнесён подарок не только мне, генералу, но вместе со мной и двум командирам полков И. М. Калугину и М. М. Мокринскому были присвоены звания полковников. Отмечали это знаменательное событие вместе. Незабываемые дни! В гарнизон Энгельс поздравить меня прилетели мои братья Юрий Иванович и Валерий Иванович. Они были со мной на этих торжествах. Мне от этого было ещё теплее, веселее и приятнее. Ещё бы, три брата вместе и все в авиационной форме одежды. Это, конечно редкость, но такое бывает.

После торжеств наступили будни, повседневная работа: полёты, боеготовность, безопасность полётов, дисциплина и всё, что с этим связано. От командира корпуса получил информацию, что в текущем году мне предстоит поступление в Военную академию Генерального штаба и к этому необходимо готовиться. Мне шёл уже 42-й год и я подумал: видимо, так нужно, вторая академия никак не повредит моей службе, а получить дополнительное военное образование в такой академии очень полезно. Знал, что эту академию окончили генералы А. Н. Волков, Р. Н. Зенченко и ряд других знакомых мне офицеров. Я видел, что их кругозор в военном деле значительно шире, а это очень важно для руководства войсками. Поэтому начал подбирать необходимую литературу, ворошить академические конспекты и блокноты с записями, дивизионные материалы по военному делу, особенно по разведке, полагая, что мне это всё пригодится. При этом повторял когда-то пройденные материалы. И я не ошибся, всё это пригодилось при обучении в последующем в ВАГШ.

Что касается повседневной деятельности в дивизии, то со своей стороны усилил контроль по всем направлениям. И. М. Калугина стал готовить к замещению в последующем моей должности. Я считал, что это будет достойная и надёжная замена. Отпуск необходимо было использовать летом. Провели его с женой по путёвке в Крыму. Отпуск был предоставлен только в начале августа. Поэтому всё получилось в темпе: отдых в санатории, поступление в академию, передача дел и должности, перевод дочери из Саратовского института в Московский им. Плеханова и переезд в Москву – это всё, по сути дела, происходило в период отпуска. Однако дивизию пришлось передать не И. М. Калугину, а моему давнему товарищу Борису Афанасьевичу Константинову, который продвигался по служебной лестнице, постоянно «дыша мне в затылок». Было торжественное построение на аэродроме с выносом знамени, оркестром. На передаче дел и должности присутствовал командир корпуса генерал А. Н. Волков. Борис Константинов, конечно, крепкий командир, опытный, а И. М. Калугину в последующем пришлось ехать командовать 73-й дивизией в Серышево вместо полковника Г. М. Цырюльникова.

Завершая раздел воспоминаний о 201-й дивизии, хотел бы ещё раз подчеркнуть, что это авиационное соединение стало первым стратегическим в Советском Союзе. На вооружение дивизии были поставлены стратегические самолеты-носители ядерного оружия, гаранта мирного существования нашей страны в неспокойном и опасном мире. Я благодарен судьбе, что мне посчастливилось служить и руководить этим соединением. При этом хочется напомнить читателю, что дивизией командовали известные военные руководители, генералы: Герой Советского Союза Серафим Кириллович Бирюков (в будущем командир 6 отбак, заместитель командующего ДА, генерал-лейтенант), Герой Советского Союза Антон Романович Сливка, Александр Владимирович Евграфов (в будущем заместитель командира 2 отбак), Герой Советского Союза Павел Михайлович Фурс, Иван Иванович Гончаренко (в будущем командир 6 отбак, командующий ОГ в Арктике, генерал-лейтенант), Борис Иванович Хандюков, А. И. Тараканов (командующий 46 ВА ВГК(СН), генерал-лейтенант), Борис Афанасьевич Константинов (командующий 46 ВА ВГК(СН), генерал-лейтенант), Александр Николаевич Осипенко (в будущем заместитель командующего авиационными объединениями, начальник Управления кадров ВВС, генерал-лейтенант), Валдис Карлович Алкснис (в будущем заместитель командующего 46 ВА ВГК(СН), Владимир Васильевич Мохов, Анатолий Дмитриевич Жихарев (командующий ДА, генерал-лейтенант). В 201-й дивизии проходили службу и добились ратным трудом высоких должностей и воинских званий мои замечательные сослуживцы: Михаил Михайлович Мокринский, командир 55 тбад, начальник кафедры № 14 ВВА им. Ю. А. Гагарина, генерал-майор, и Игорь Михайлович Калугин, командир 73 тбад, командующий 30 ВА ВГК (СН), командующий ДА, генерал-полковник.

И ещё приведу не менее интересный и поучительный для молодого поколения авиаторов служебный путь в Дальней авиации выпускника Тамбовского высшего военного авиационного училища летчиков в ноябре 1975 года лейтенанта Павла Васильевича Андросова. В декабре 1975 года он прибыл в 201-ю дивизию на должность помощника командира корабля самолета 3М. Исполнял последовательно все должности летчика Дальней авиации от помощника командира корабля вплоть до командующего Дальней авиацией. Окончил ВВА им. Ю. А. Гагарина в 1988 году, Военную академию Генерального штаба (ВАГШ) – в 2000 году. Командовал 185-м полком в гарнизоне Полтава, 55-й дивизией – в гарнизоне Воздвиженка, возглавлял штаб ДА и командование ДА – в Москве. Генерал-майор, лётчик-снайпер, заслуженный военный летчик Российской Федерации. Участник боевых действий в Афганистане, руководил действиями Дальней авиации в ходе боевых действий по принуждению Грузии к миру в 2008 году. Служебному росту Павла Васильевича способствовал прочный тыл, замечательная семья: супруга, сын и дочь, две внучки. Однако время неумолимо, сейчас Павел Васильевич на пенсии, трудится на ниве Службы безопасности полетов в фирме Туполева. Активно участвует в ветеранском движении Дальней авиации. Мне часто приходится общаться с Павлом Васильевичем. Нам есть, о чем вспомнить и поговорить.

В настоящее время правопреемницей 201-й дивизии решением Генштаба РФ в декабре 1994 года стала 22-я гвардейская Донбасская дивизия, на вооружении которой находятся теперь современные авиационные комплексы Ту-160, Ту-95МС и Ту-22М3. Личный состав соединения продолжает традиции Дальней авиации и 201-й дивизии, достойно выполняет сложные задачи, поставленные Верховным главнокомандующим Российской Федерации, Президентом России. Мне приятно об этом заявлять и я горжусь тем, что служил в таком прославленном соединении.