Текст книги "В небе нет остановок. Из воспоминаний авиационного командарма"

Мы с женой начали готовиться к переезду на новое место службы. При этом нужно было использовать отпуск. Провели его по путёвке в санатории «Фрунзенское» в Крыму. В это время в санатории «Крым» отдыхал генерал-полковник Владимир Михайлович Безбоков. Мы часто с ним встречались, беседовали, вспоминали наши общие прошедшие дела. По поводу моего перевода в академию я заметил Владимиру Михайловичу, что «слишком долго засиделся в Смоленске, пора и честь знать!». Он согласился со мной, заметив при этом: «Все дела Александр Иванович нужно решать своевременно». В это время наша дочь Татьяна с сыном Сашей, нашим внуком, отдыхали в Крыму вместе с нами. Был август – бархатный сезон, много загорали, плавали, ходили в горы, посещали кафе-мороженое. Это была заключительная наша с женой поездка на море. В последующие годы летнее время мы с супругой Надеждой Степановной проводим только в деревне, в родном доме, на Волге, на родной ярославской земле.

Коль речь зашла об отпусках, можно отметить, что за годы моей службы в армии удалось отдохнуть в крымских санаториях «Феодосия», «Судак», «Крым», «Алушта», «Гурзуф», «Фрунзенское». На Кавказе – дважды, на востоке – однажды, в санатории «Океанский». Не всегда получалось проводить отпуск летом, иногда – глубокой осенью или зимой. В этих случаях максимально использовал бассейн. Как правило, в санатории много ходил, использовал бег трусцой и плавание. Бывало, в теплое время года «накручивал» в день до 12–18 км ходьбы, бега и плавания. Я всегда считал, что отдых должен быть активным, подвижным. Когда мы проводим время в деревне, то помимо повседневной работы в саду, каждый день начинается с физзарядки. Если тепло, то – на Волге с купанием. В жаркое время на Волге бываем по два-три раза в день, используем велосипеды для ускорения процесса. К нам в деревню приезжают дети со своими семьями. Особенно часто гостил внук Саша, сын дочери. Наши родственники, в основном двоюродные братья и сестры, постоянно живущие в г. Ярославле, частые гости в нашем доме. При этом всегда вспоминают дядю Ваню и тётю Катю, наших родителей. Их портреты постоянно на виду, в рамках под стеклом – на стене. Когда нас нет, особенно в зимний период, их лики охраняют наш дом, нашу семейную атмосферу – ауру.

Вновь Монино. В академии

Пока отдыхали в Крыму, пришел приказ о моём назначении на должность начальника командного факультета в ВВА им. Ю. А. Гагарина. Сборы были недолгими. По традиции отметили с сослуживцами мой отъезд в академию. И тут раздался телефонный звонок из Киева от полковника Ю. М. Абдулина, как всегда, по поводу путевок в санаторий. Я не отказал ему и в этот раз, но заметил, что «я теперь здесь не хозяин, обращайтесь к Борису Афанасьевичу Константинову». На его вопрос: «В чем дело?» Я ответил, что «еду служить в Монино». А он мне: «Так что, едешь служить на кладбище слонов?» Отвечаю: «Нет, Юрий Михайлович, еду в академию развивать военную науку». На этом и попрощались. Вот и такие диалоги возникают иногда среди нас, военных людей. Что делать? Это жизнь. Чтобы на новом месте службы не расслабляться, перед отъездом заготовил материалы для работы над диссертацией. Материалы фактически были готовы по двум направлениям: первое – по оперативно-тактической подготовке ВА ВГК(СН), а второе – по методике боевой подготовки и обеспечении безопасности полётов. Основу материалов составляли результаты различных учений ВА ВГК(СН), оперативных сборов и конференций. И я не ошибся, всё пригодилось. В Монино прибыл налегке автомашиной УАЗ-469 25 сентября 1987 года. На южной проходной в гарнизон меня встретили генерал-майор Владимир Трофимович Антонов, начальник кафедры разведки, и полковник Юрий Сергеевич Глотов, заместитель начальника командного факультета. Временно мне была предоставлена 2-комнатная квартира по ул. Дементьева с мебелью из офицерского общежития. Пока всё устраивало. Супруга оставалась в Смоленске до окончания первой четверти в школе. На другой день доложил о прибытии генерал-лейтенанту Аркадию Федоровичу Ковачевичу, который исполнял обязанности начальника академии. С Аркадием Федоровичем был знаком давно, он бывал у нас в армии на учениях в качестве посредника при командующем ВА. При этом хочу отметить, что уровень его оперативной подготовки, как мне тогда показалось, был очень высоким. Через неделю о прибытии доложил прибывшему из отпуска начальнику академии маршалу авиации Николаю Михайловичу Скоморохову, дважды Герою Советского Союза.

Ввод в строй на новом месте мне не показался трудным. Довольно быстро разобрался с учебными планами, программами и учебно-методическими материалами по кафедрам и вообще с учебным процессом в академии. В этих вопросах очень хорошо разбирался полковник Ю. С. Глотов, который мне был знаком со времени обучения в академии. Он помогал мне по всем интересующим меня вопросам. Так, у нас сразу сложился хороший коллектив вместе с заместителем начальника факультета по политической части полковником Евгением Ивановичем Чехом, в прошлом начальником политотдела 22-й дивизии в гарнизоне Бобруйск.

В эти же дни началась подготовка к параду на ноябрьские праздники. Я возглавлял парадную колонну командного факультета. В учебном процессе стал посещать занятия по некоторым кафедрам, в том числе защиту диссертаций адъюнктами и соискателями. При этом вижу, что затягивать с работой над диссертацией нельзя, нужно вливаться в профессорско-преподавательский коллектив и общаться на одном языке. Поэтому при выборе темы диссертации побывал в Главном штабе ВВС, в Академии Генштаба и посоветовался с маршалом Н. М. Скомороховым, начальником академии. По его рекомендации остановился на теме: «Достижение высокой эффективности боевых действий ВА ВГК(СН) в оборонительной операции на ЗТВД». По этой теме надеялся, что имеющиеся у меня материалы учений 46 ВА ВГК(СН) хорошо проиллюстрируют практикой теоретические выкладки моей будущей диссертации.

Начальник академии маршал Н. М. Скоморохов уделял серьёзное внимание оперативно-тактической подготовке профессорско-преподавательского состава (ППС). При этом он лично держал на контроле адъюнктов и соискателей в их работе над диссертациями. В академии довольно часто проводились КШУ с ППС. Как правило, учения с ППС носили исследовательский характер. Руководящий состав академии и факультетов привлекались к учениям, проводимым МО СССР и ГК ВВС. Мне тоже пришлось участвовать в таких учениях в качестве посредника при командующих авиационными объединениями ВВС. Так было на учении «Осень-88», учении нескольких авиационных объединений под руководством ГК ВВС на ЗТВД осенью 1989 года и «Юг-90».

На каждой кафедре имелись материалы исследовательских учений в академии, которые были хорошим подспорьем в учебно-воспитательном процессе (УВП) со слушателями. Таким образом, академия в целом шагала в едином строю с современными требованиями к ВВС. Я заметил это сразу по прибытии на свою новую работу. Для профессорско-преподавательского состава было очень важно, интересно и с пользой для учебно-воспитательного процесса принимать участие или присутствовать на мероприятиях, проводимых ГК ВВС в академии. Это, прежде всего, подведения итогов боевой подготовки ВВС по периодам учебного года, различные КШУ и КШВИ, проводимых ГК ВВС на базе ВВА, разбор крупных учений под руководством МО СССР и ГК ВВС. В период руководства воздушной армией мне раньше приходилось несколько раз здесь в академии докладывать свои решения на боевые действия 46 ВА ВГК(СН) в учениях в присутствии руководящего состава объединений ВВС и ППС академии, в том числе и при их разборах. Это была настоящая школа!

Весной 1988 года начальник академии возглавил КШУ, на котором командный факультет был на стороне «Восточных», а штурманский факультет – на стороне «Западных». Задача была сложная. Учение длилось несколько суток и носило исследовательский характер. Оно затрагивало не только реальное состояние группировок войск сторон на день учения, но и вопросы мобилизационного развертывания, а эта задача не простая. В академии в те дни ходила шутка: «Банды Антонова воюют с Тараканьим войском». Штурманским факультетом тогда командовал генерал Антонов Владимир Трофимович. Со всеми задачами учения успешно справились. Маршал Н. М. Скоморохов лично заслушивал каждую сторону. Было много спорных вопросов. Всё верно, ведь это же исследования, то есть наука. А для профессорско-преподавательского состава это серьёзная школа.

Надо отметить как положительное, что кафедральные КШУ по полковой и дивизионной тематике проводились на учебных командных пунктах в корпусе «Т». Там же были сосредоточены и основные тренажные комплексы по типам самолётов фронтовой, дальней и военно-транспортной авиации. В ходе КШУ тренажеры использовались кафедрами в динамике выполнения учебно-боевых задач обучаемыми слушателями.

Ежегодно весной проводились итоговые КШУ со слушателями всей академии. Оперативные группы командования штабов соединений и частей формировались из слушателей всех кафедр академии. Учение носило масштабный характер, проводилось на едином оперативно-тактическом фоне и по единому замыслу. Поэтому возникла необходимость освоить методику общего тактического розыгрыша боевых действий по типу «пеший по лётному» в динамике по оперативному времени. Не скрою, что мной в этих вопросах были внесены соответствующие коррективы из своего опыта. Прежде всего, на общем тактическом розыгрыше представителем общевойсковой кафедры № 35 доводилась исходная оперативно-тактическая обстановка группировок войск и замысел боевых действий сторон. Это было очень важно, поскольку слушатели-авиаторы в этом случае «воевали не одни в бескрайнем небе», а вникали в суть общего замысла операции. Затем я доводил обстановку по авиации и общий замысел боевых действий авиационных соединений и частей. После чего объявлял оперативное время, по которому каждая оперативная группа соединений и частей докладывала по динамике, где на данный момент времени находятся и что выполняют. При этом наглядно по общим схемам и картам всё было видно и понятно. Помимо этого каждая оперативная группа представляла свои боевые документы: карту решения и пояснительную записку с расчетами. После такого тактического розыгрыша, фактически розыгрыша взаимодействия, начиналась динамика выполнения боевых задач. Вся динамика боевых действий наглядно отображалась на экране в соответствии с заранее отработанной программой в основном командном пункте корпуса «Т» академии. Таким образом, итоговые КШУ академии со слушателями выглядели по своей сути в виде командно-штабной военной игры. Для слушателей это было очень полезно. Ведь каждый из них готовился в дальнейшем трудиться в войсках. А в войсках с выпускников академии, как всегда, спрос особый.

После парада в Москве на Красной площади 7 ноября 1987 года я вплотную приступил к работе над диссертацией. К этому времени план-проспект был уже составлен, подобраны необходимые материалы и мной немало проведено бесед с опытными педагогами. Назову основных из них: начальник общевойсковой кафедры № 35 генерал-майор Федор Иванович, Вязовцев участник войны, преподаватели кафедры № 14 полковники, кандидаты военных наук Анатолий Иванович Катаев и Александр Сергеевич Фролов, кандидат военных наук, полковник Александр Васильевич Ключников, преподаватель кафедры разведки № 16, а также полковник Анатолий Васильевич Лазарев, кандидат военных наук. Научным руководителем мне был назначен полковник Александр Иванович Суптеля, доктор военных наук, профессор. Примечательно, что ранее он был на практике в Энгельсе, когда я там командовал дивизией. Он в то время работал над кандидатской диссертацией. А при работе над докторской диссертацией приезжал в Смоленск, подбирал материалы в нашей 46 ВА ВГК(СН). В то время мы с ним часто общались. А теперь я пошутил: «Ну вот, Александр Иванович, раньше я вам помогал, настала теперь ваша очередь помогать мне». К этому времени Александр Иванович стал уже опытным педагогом и ученым. Как и любой начинающий трудиться над диссертацией, так и я допускал те же ошибки: многословие, длинноты в рассуждениях и расчетах, повторы и т. п. На это мой руководитель сразу же обратил внимание. В общей сложности, по моим подсчетам, около восьми раз я переделывал все разделы диссертационной работы. При этом убедился, что конца такой «шлифовке» не будет, пора остановиться. Мой руководитель всё проверил у меня и сказал, что можно материал представлять на кафедру, а в последующем и к защите. На это потребовалось два года упорного труда. А 4 октября 1989 года я защитил кандидатскую диссертацию по кафедре оперативного искусства ВВС (кафедра № 33). Защита проходила на докторском совете. Было много вопросов после моего доклада. На один из них пришлось вести расчет вслух, это определить «стоимость-эффективность» нанесения удара полками Ту-22М3 по кораблям из состава авианосной многоцелевой группы (АМГ) противника. На тот период мне были известны данные по стоимости наших самолётов, ракет, ГСМ, а также стоимость авианосцев и кораблей из состава АМГ вероятного противника. По этому факту и по предполагаемым потерям сторон был выполнен подсчет. Результат получился в нашу пользу. Уточняющих вопросов со стороны членов совета не последовало.

Оппонентами на защите диссертации были назначены: доктор военных наук, старший научный сотрудник, полковник Николай Иванович Белоусов и кандидат военных наук, доцент, полковник Александр Федорович Литвинов. Оба прошли школу становления в Дальней авиации и ВВА им. Ю. А. Гагарина. Н. И. Белоусов, активный участник Великой Отечественной войны, выполнял боевые задачи по уничтожению объектов в Финляндии и на востоке, в войне с Японией. После войны Николай Иванович окончил ВВА и посвятил себя научной и педагогической работе. А. Ф. Литвинов выпускник академии 1961 года. Так совпало, что при моей учебе в ВВА он руководил моими изысканиями при выполнении курсовых и дипломной работ по тактике Дальней авиации. И вот по прошествии 21 года Александр Фёдорович опять оказался рядом и оппонировал при защите моей кандидатской диссертации. Конечно, за эти годы много прошло событий, мной был накоплен солидный практический опыт в оперативной и лётно-тактической подготовке соединений и частей Дальней авиации. Однако на защите диссертации я вновь чувствовал себя учеником. Такова жизнь военных людей. Оппоненты в целом положительно оценили мои диссертационные исследования.

На защите моей диссертации были выступающие, в том числе из войск. Некоторые из них советовали мне продолжить работу над этой тематикой с тем, чтобы в последующем разработать материал для докторской диссертации. Это же посоветовал и начальник академии генерал-полковник Борис Федорович Корольков при моей защите. У меня такое намерение тоже было, поскольку материала для продолжения работы в запасе хватило бы на две диссертации, особенно по перебазированию и созданию авиационных группировок на других ТВД. Реально этим вопросам в 46 ВА ВГК(СН) уделялось серьёзное внимание, был накоплен огромный практический опыт. Однако это не свершилось. Наступали другие времена. При этом следует отметить, что моя диссертация длительное время находилась в Высшей аттестационной комиссии. Проводилась её экспертиза. Только через восемь месяцев пришло известие об её утверждении. Не скрою, меня этот вопрос очень волновал.

Летом 1988 года в Монино меня навестил генерал-майор М. М. Мокринский и сразу же обратился за советом, как ему поступить. Он прибыл из командировки из-за границы, трудился в Нигерии. В Управлении кадров ВВС ему предложили две свободные должности «заместитель начальника штаба ВВС военного округа» или на Урале, или в Одессе. Михаил Михайлович колебался в выборе места службы. В это время у нас на командном факультете должность начальника кафедры № 14 «Тактика ДА и ВТА» была вакантной, поскольку её начальник полковник Е. И. Андриянов только что уволился в запас. Я предложил ему занять эту должность. Более того, убедил такими аргументами: «Михаил Михайлович, ты трижды послужил на Дальнем Востоке, потрудился за рубежом, тебе уже 51 год, хватит ездить по стране. Соглашайся работать в академии, опыта у тебя достаточно, успеешь ещё и диссертацию защитить, а я поделюсь с тобой своим опытом и материалами». Он со мной согласился. Об этом я немедленно доложил начальнику академии. Маршал Н. М. Скоморохов, подумав, решил через неделю принять генерала М. М. Мокринского для собеседования. Педагогам кафедры № 14 я дал указание, чтобы неделю поработали с Михаилом Михайловичем и подготовили его для беседы с начальником академии, по сути дела, к экзамену. Так и получилось. После собеседования начальник академии согласился назначить генерала М. М. Мокринского начальником кафедры № 14. С этой должностью Михаил Михайлович справлялся отлично, но над диссертацией работать не стал. Примечательно то, что лекционный материал по кафедре № 14 для своих лекций он готовил лично сам. Действительно, опыт работы в частях Дальней авиации у него был огромный. Он прошёл путь от помощника командира корабля до командира дивизии и в совершенстве освоил несколько типов дальних и стратегических бомбардировщиков. Принимал участие в крупных учениях под руководством МО СССР и ГК ВВС, в том числе и в качестве посредника. Всё это ему пригодилось в работе на кафедре.

За период моего руководства командным факультетом преподавательский состав ряда кафедр пополнился офицерами с должностей командиров полков и заместителей командиров дивизий. Так, на кафедру № 13 прибыли полковники Владимир Михайлович Галанин с должности заместителя командира 31-й дивизии ДА гарнизона Белая и Алексей Федорович Бабайлов с должности командира истребительного авиационного полка. На кафедру № 14 прибыли полковники Владимир Александрович Демидов (заместитель командира 15-й дивизии ДА), Владимир Иванович Полегаев (командир 79-го полка ДА) и Виталий Алексеевич Гусев (командир 444-го полка ДА). Кафедру № 33 пополнил полковник Александр Анатольевич Рыжаков (заместитель командира 15-й дивизии ДА). Пополнение кафедр проходило, вполне естественно, при моём активном участии и содействии. Всех этих офицеров знал лично давно. Каждый из них внес весомый вклад в совершенствование боевой подготовки частей дальней авиации и ВВС в целом. В стенах академии прекрасно проявили себя в учебно-воспитательном процессе и в дальнейшем развитии военной авиационной науки с учетом богатого опыта работы в войсках. К примеру, полковник В. И. Полегаев, будучи соискателем кафедры № 14, успешно защитил кандидатскую диссертацию, а в последующем и докторскую, стал профессором.

Мой зять подполковник Николай Евгеньевич Ромаков в этот период проходил службу в Моздоке на должности заместителя командира полка. Освоил самолёт Ту-95МС, выполнил практический пуск ракеты Х-55, был накоплен определенный командный и штабной опыт. У него сформировалось желание поступить в адъюнктуру ВВА им. Ю. А. Гагарина. На кафедре оперативного искусства ВВС было вакантное место. Генерал-майор Иван Михайлович Алдобаев, начальник кафедры № 33, дал своё согласие. Командование Дальней авиации не стало возражать по поводу обучения Н. Е. Ромакова в адъюнктуре. Так, мой зять Н. Е. Ромаков в 1989 году стал адъюнктом. Внук Саша подрос и в этот же год пошел в 1-й класс, а дочь Татьяна тоже стала работать в академии.

Часто приезжал в Монино сын Андрей, он летал на самолёте Ан-12 в Дальней авиации на подмосковном аэродроме Остафьево. В те времена вся семья собиралась вместе. Сожалею, что наш сын не стал поступать в академию, хотя возможность у него была и по должности и по званию, не было только амбиции. Я советовал, но настаивать не стал, понимал сына. В личном плане он был очень скромным. Не хотел «светиться», что он генеральский сын. Да и период времени наступал не простой, конец перестройки и начало развала страны. У многих офицеров тогда появилось чувство неуверенности и бесперспективности. Средства массовой информации тоже вносили свою лепту – часто шельмовали военных. Это стало модой. Офицеры начали избегать появления в людных местах в военной форме одежды. В советские годы, наоборот, мы гордились своей формой. Слово «патриот» стало нарицательным. Мы хорошо знаем, что разрушить всё построенное и передовое можно моментально, а вот приобрести вновь – нужны годы и десятилетия, поскольку связано с сознанием и нравственностью каждого человека, каждого военного человека, защитника Отечества. Повествую об этом с болью и горечью в душе, но с надеждой и уверенностью на будущее, что всё должно у нас в стране поправиться. Жизнь и обстоятельства заставят наше общество пойти по правильному и праведному пути, пути созидания, а не разрушения. Так предначертано судьбой нашей Святой Руси.

На заседания Верховного Совета Белоруссии иногда я ездил через Смоленск или с аэродрома Чкаловский летали попутным самолётом до Минска вместе с генерал-полковником Алексеем Семёновичем Горяиновым, заместителем ГК ВВС по ВУЗ. Бывая в Смоленске, каждый раз встречался с секретарём обкома КПСС Алексеем Ивановичем Орловым, с которым у меня сложились дружеские отношения. Он предупреждал меня тогда, чтобы я и мои товарищи ни в коем случае не поддерживали Б. Н. Ельцина при голосовании на выборах в руководящие органы страны. Вот такую характеристику он давал тогда Ельцину: «Это не тот человек, за кого себя выдаёт, он разрушит страну, более того, он увлекается спиртным, мы хорошо его знаем».

В августе 1991 года при так называемом путче у нас в академии первоначально основная масса профессорско-преподавательского состава была настроена в поддержку ГКЧП, в том числе и руководство академии. Но через некоторое время обстановка круто изменилась. По всей видимости, по командной линии были даны строгие указания на поддержку линии Б. Н. Ельцина. В дальнейшем события развивались стремительно в нашей стране с вектором на демократизацию, свободу и рыночную экономику. Рухнул СССР, образовалось Содружество Независимых Государств. В феврале 1996 года в Доме офицеров Смоленска на церемонии прощания с погибшим в автокатастрофе генералом Б. А. Константиновым я встретился с Алексеем Ивановичем Орловым очень похудевшим, выглядевшим тяжело больным человеком. На мой вопрос: «В чем дело?» Он ответил: «Вы помните, Александр Иванович, я предупреждал вас о Б. Н. Ельцине? Так вот, когда он расстрелял из танков Белый дом в Москве, то я, находясь в нем, получил тяжелое ранение. Восемь месяцев пролежал в больнице, еле выжил, у меня удалили почку…» Я, конечно, сочувствовал Алексею Ивановичу.

Что касается моего личного мнения о событиях тех лет, то оно неизменное. Глубоко сожалею, что не стало великой страны СССР. Сожалею, что политики не находят компромиссного решения в кризисных судьбоносных для страны ситуациях. Сожалею, что льётся кровь ни в чем не повинных граждан моего Отечества. Сожалею, что не всегда учитываются чаяния и запросы простых людей. Сожалею, что хищнически растащена народная собственность, породившая новую общность – олигархов. Сожалею, что Вооруженные силы России обеспечивались длительное время по остаточному принципу. Эти «сожалею» можно продолжить. Кто-то может сказать мне или объяснить это проявлением симптомов тоски по прошлому. Может быть, и так, но хотелось, чтобы всё положительное из прошлого моей великой страны перешло в наше настоящее и наше будущее. Ведь это естественное требование жизни, это закон.

В декабре 1988 года моей семье была предоставлена постоянная квартира. С нами стала жить мать моей жены 76-летняя Анастасия Михайловна Зеленкова. Одной ей в деревне стало очень трудно. А с переездом в Монино семьи дочери Татьяны бабушка Настя много внимания уделяла правнуку Саше, нашему внуку. В нашей квартире теперь стало веселее. Очень часто устраивали совместные обеды и ужины. Бабушка Настя в молодые годы пела в церковном хоре. За праздничным столом она обязательно исполняла несколько песен, как правило, военных лет, которые хорошо помнила. Это было её хобби.

В начале осени 1991 года М. М. Мокринский при встрече спросил меня, знаю ли я новость о том, что генерал П. С. Дейнекин назначен главкомом ВВС. Я ответил, что не слышал, но добавил, что это хорошо, наконец-то воспитаннику Дальней авиации доверено руководить ВВС. Михаил Михайлович заметил при этом: «Хорошо-то хорошо, но вот сначала тебя уволят, а затем и меня». На самом деле так и получилось. Через пару недель нас около полусотни генералов, в том числе и несколько космонавтов, собрали в зале Главного штаба ВВС. Перед нами выступил ГК ВВС П. С. Дейнекин. Довел обстановку в Вооруженных силах и в ВВС, при этом предупредил нас, чтобы мы готовились к увольнению. Каждому из нас тогда было уже по 55 лет, но увольняться, конечно, мы не собирались. Вся жизнь была связана с авиацией, оставалось желание и силы продолжить службу. Но «процесс пошёл». Перед увольнением необходимо было пройти процедуру медицинского освидетельствования и к весне 1992 года из академии материал на увольнение меня из Вооруженных сил был отправлен по линии кадров.

В июне 1992 года пришёл приказ о моём увольнении в запас и я перешел трудиться на кафедру «Тактика ДА и ВТА» к М. М. Мокринскому. На этот раз теперь уже он предложил мне должность: доцента кафедры № 14 (0,5 ставки), это меня устраивало. Осенью этого года зять Николай Евгеньевич успешно защитил диссертацию кандидата военных наук и стал преподавателем на кафедре оперативного искусства ВВС. Получил звание полковника. Несмотря на трудности и сложности в стране, жизнь продолжалась.

Осенью 1994 года я побывал в Смоленске. Расформировывалась 46 ВА ВГК(СН), формирование которой в 1980 году было доверено мне. На построении личного состава управления армии я выступил с прощальной речью и по традиции попрощался с Боевым знаменем объединения. Был по этому поводу и прощальный ужин, на котором тоже выступил. Сожалею, что перестало существовать крупнейшее объединение в ВВС, которому я посвятил свыше семи незабываемых лет службы своему Отечеству.

В 1995 году семья дочери наконец-то «построила» квартиру в кооперативном доме. Освободили однокомнатную квартиру в общежитии. Были, конечно, у нас большие финансовые затруднения, как и во всей нашей стране. В этой ситуации зять Николай Евгеньевич принял решение уволиться из Вооружённых сил. Я возражал, советовал ему не торопиться с увольнением, всё образуется, справимся с временными трудностями. Выйдем из этого трудного положения. Однако наступил период, когда никто молодых офицеров и не удерживал в Вооружённых силах России. В нашей академии уволилось большое количество молодых преподавателей, имеющих ученые степени. Это происходило на волне сокращения Вооруженных сил России. У некоторых политиков-либералов появилось устойчивое мнение, что у России «теперь не стало внешних врагов», то есть вероятных противников. Якобы они перешли в ранг «партнёров» и даже «друзей». Соглашаться с этим, на мой взгляд, было безрассудно. Волк в овечьей шкуре всегда по своей сути остаётся волком, в какие бы он одежды не рядился. Это подтверждает многовековая история Руси. И помнить об этом должен каждый гражданин нашей Родины.

На другой день после выхода на работу в качестве гражданского преподавателя, доцента кафедры № 14 «Тактика ДА и ВТА», 25 июня 1992 года получил известие, что ушел из жизни мой средний брат Юрий Иванович. Доложил об этом Михаилу Михайловичу Мокринскому, он хорошо знал моих братьев. Немедленно выехали с женой в Ярославль. Организовал похороны брата. Съехались родственники. Все были в недоумении, потому что Юрий Иванович ни на что не жаловался. Ему было 54 года. Однако была причина: острая сердечная недостаточность, по сути, инфаркт, говорит о многом. Моё видение случившегося: пилот 1-го класса Аэрофлота, офицер запаса, налет около 15 тысяч часов, очень много летал на опыление сельскохозяйственных угодий в Средней Азии, на Северном Кавказе и в средней полосе России. Кроме того, морально тяжело переносил события в стране. Он этого от нас не скрывал. В понедельник 22 июня мы с женой с ним расстались в деревне, а со среды на четверг в ночь на 25 июня его не стало.

Очень не простым для нас стал 1992 год. Я дважды лежал в госпитале ЦНИАГ по увольнению, увольнение из Вооруженных сил, потеря брата, нарастание трудностей в стране и в каждой семье. Сожгли родной дом в деревне Калинино у моей супруги Надежды Степановны ночью с 14 на 15 июня. Имелись в этой деревне злоумышленники, за несколько лет таким путём было уничтожено тринадцать домов. О пожаре нам сообщили 15 июня по телефону. На другой день после пожара 16 июня мы с женой приехали в деревню Калинино из Монино. На пожарище увидели двоих: брата Надежды Степановны Евгения и моего брата Юрия Ивановича. Они вдвоем наводили там порядок. Ничего не предвещало в те дни, что с Юрием Ивановичем что-то случится. Приехал и младший брат Валерий Иванович. Всю эту неделю три брата были вместе в родном доме. Нужно было навести кое-какой порядок на пожарище и помочь Юрию Ивановичу в нашем родном доме. Иногда подтверждается народная поговорка: «Пришла беда, открывай ворота, жди другую беду». В нашей семье так и произошло.

На кафедре первоначально нагрузка у меня была невелика, особенно в летний период, в основном работа с учебным материалом. В период плановых занятий со слушателями в основном были занятия практического характера: тренировочные тактические задачи, КШУ, руководство курсовыми работами и дипломными задачами. В этот период уделил внимание совершенствованию учебно-методического материала (УММ) кафедры и работе над учебным пособием по тактике ДА, которое издали в типографии академии.

Через год Михаил Михайлович Мокринский уволился из рядов ВС, но работать далее в академии не стал, трудился в другом месте. Кафедру возглавил полковник Павел Иванович Пономаренко. С ним мне по службе в частях ДА пришлось пересекаться многократно. В моей первой эскадрилье 444-го полка в Воздвиженке Павел Иванович был тогда молодым командиром корабля в 3-м отряде у Ю. Г. Величко. Когда я был начальником штаба 8 отбак, Павел Иванович командовал 219-м разведывательным полком в Спасске-Дальнем. Лично мне довелось присутствовать при передаче дел и должности командира 219-го полка новому командиру, поскольку Павел Иванович получил назначение в Бобруйск на должность заместителя командира 22-й дивизии. При моём руководстве 6 отбак, а затем и 46 ВА ВГК(СН) с Павлом Ивановичем очень часто общался по службе. Периодически исполняя обязанности командира дивизии, он показал себя зрелым командиром. Я готовил его к росту в должности. Однако по разным причинам такого случая пока не представлялось. Павел Иванович изъявил желание поступить в адъюнктуру ВВА им. Ю. А. Гагарина на 14-ю кафедру. После успешной защиты диссертации кандидата военных наук остался работать на этой кафедре. Теперь мы трудились на одной кафедре, а затем Павел Иванович стал моим начальником. Хочу отметить, что наши взаимоотношения на всех жизненных этапах были всегда деловыми и доброжелательными. Они сохранились и по настоящее время, когда все мы уравнялись в ранге военных пенсионеров ветеранского коллектива поселка Монино.