Текст книги "Удар"

– Шеф, пусть солдаты подойдут. Я хочу выдать им выходное пособие, – сказал Тайгер, принимая от Ицу мешок с деньгами.

Шеф сделал жест рукой, и охрана выстроилась в очередь.

В каждую протянутую ладонь Тайгер вкладывал по десять тысяч. Когда перед ним возникла физиономия Тулиба, Тайгер ухмыльнулся.

– Дай, иначе заподозрят неладное, – сказал Тулиб, протягивая ладонь.

Тайгер вложил ему в руку десять тысяч. На лице Тулиба возникло растроганное выражение.

– Спасибо! – произнес он, и это прозвучало как-то неожиданно по-человечному.

Тайгер удивленно взглянул ему в лицо. В желтых глазах пройдохи светилась искренность.

* * *

Тайгер сидел в огромном кабинете, похожем на зал, и рассматривал необузданную, наглую роскошь, надвигающуюся на него изо всех углов. Он не мог понять для чего нужна одному человеку такая прорва дорогого барахла. Каждая вещь рассеивает внимание, отвлекает тебя от главного.

Некоторое время взгляд Тайгера рассеянно скользил по кабинету. Потом он нажал кнопку, и в кабинет вошел личный секретарь Баха, по наследству перешедший к Тайгеру.

Тайгер не знал империи Баха даже на сотую ее часть. Секретарь знал все. Он мог бы помочь. Но стоит ли ему доверять? Тайгер сомневался. В то же время никто другой оказать Тайгеру подобной услуги не мог. А уже не за горами совет директоров, на котором Тайгер не хотел выглядеть абсолютным идиотом.

Тайгеру приходилось сталкиваться с людьми из деловых кругов и чиновниками среднего ранга. Среди них попадались скользкие типы и просто мошенники. И их сделки и дела можно было назвать калибрами средней величины.

Но дела и финансы, которыми ворочала империя Баха, – это было совсем иное. Здесь тоже попадались мошенники, но уже гораздо реже. На те глубины, где плавали такие рыбины, как Бах, им погрузиться было не под силу, поскольку для этого, кроме изворотливости и нахальства, требовался недюжинный аналитический ум и необыкновенное чутье.

Тайгер продолжал рассматривать секретаря, стоящего в двух метрах от стола. Рост чуть выше среднего, правильные черты лица, еще довольно молод. Неброский, но в то же время дорогой костюм, в тон ему галстук. Внешность самая непримечательная, но этот человек в отсутствие Баха мог принимать самостоятельные и вполне разумные решения.

Тайгер оторвал взгляд от матовых бликов на ботинках секретаря и спросил:

– Как идут дела, мистер Лус? Мне, в силу некоторых причин, пришлось заниматьса другими вещами, нежели бизнес. Так что я не совсем в курсе происходящего.

Говоря это, Тайгер внимательно наблюдал за секретарем, но его лицо не меняло своего бесстрастного выражения.

«Черт знает что! – подумал Тайгер, снова переводя свой взгляд на ботинки секретаря. – Интересно, насколько Лус в курсе манипуляций с телом? Или он вообще ничего не знает?»

– Салливан докладывал, что на восемнадцатой минуте переговоров была прервана связь между Австралией и Индонезией, – сообщил Лус. – Это жалоба «Далхауза». Правда, больше ни от кого из крупных корпораций, пользующихся кабельной связью, жалоб не поступало, но, тем не менее, цена наших акций на бирже может понизиться. Я дал запрос Пиртону, жду ответа.

– Что еще? – спросил Тайгер.

– Плохих новостей больше нет. Восточный исследовательский союз опять просит денег на разработку проекта «Земля – Венера».

– Это еще что? – спросил Тайгер.

– Разве вы не в курсе, сэр? – по-прежнему бесстрастно спросил Лус. – Предполагается, что на Венере есть залежи железа, чуть ли не в чистом виде.

– Сколько им дали в прошлый раз?

– Двенадцать миллионов долларов, – произнес Лус.

– Как вы думаете, Лус, стоит им давать снова?

– Это решать вам, сэр. Разработки весьма перспективные. В случае удачи мы получаем пакет акций на сорок процентов.

«Друг мой, откуда я мог все это знать?» – мысленно спросил у секретаря Тайгер, а вслух произнес:

– Пошлите экспертов. Если разработки на самом деле идут успешно, я подпишу чек на требуемую сумму.

– Слушаюсь, сэр!

– Что-то еще? – спросил Тайгер, видя, что Лус не уходит.

– Да, сэр! Профсоюз морских нефтепромыслов пытался устроить забастовку.

– И что?

– Паретти договорился с их боссом. Теперь, по крайней мере, год забастовки можно не ожидать. И еще одна новость, – Лус переступил с ноги на ногу. – Корпорация «Континент Энергетик» нарушила соглашение, снизив цену на электроэнэргию в Северном полушарии. Официально все выглядит законно, поскольку расчета безналичными не производится. Здесь нам их не ухватить. Они перегоняют энергию в «Вест-Динижер», «Олафи-Норд», «Форд-Моторс» и еще в несколько менее крупных фирм, которые, объединившись, огромным оптом и, соответственно, со скидкой покупают сверхпроводники у «Вебер-Ист-Теко» и рассчитываются ими с «Континент Энергетик». Фактически, один киловатт энергии обходится всей этой компании на одну пятнадцатую дешевле, чем если бы они брали у нас. По некоторым данным, к этой афере собираются присоединиться еще несколько компаний с северо-запада, – сообщив эту информацию, Лус замолчал.

Тайгер тоже молчал. Он не знал, как реагировать, и теперь раздумывал, что сказать.

– Что-то предпринято в связи с этим? – спросил он наконец.

– Но… – замялся секретарь, – обычно мистер Бах сам принимал решения, правда, мы на всякий случай подготовили один вариант…

– Говорите!

– «Вебер-Ист-Теко» нуждается в кредите. Если им предложить льготный кредит в обмен на то, что они временно поднимут цену на свою продукцию? Они могут объяснить это большими затратами на расширение производства. Также можно переговорить с Индийской корпорацией, поставляющей сырье для «Вебер-Ист-Теко», если последняя не согласится на наше предложение.

– А если дать «Вебер-Ист-Теко» кредит без процентов?

По тому, как у Луса вытянулось лицо, Тайгер понял, что сморозил глупость.

– Но ведь это же взятка, сэр! – с трудом выдавил из себя Лус.

– Но, если умело оформить документы, кто докажет, что это взятка.

– Но, сэр, с такой мощью, которой обладает наша корпорация, нам незачем заниматься подобным… подобными операциями, – с трудом подобрал нужное выражение Лус. – Мы и без них всегда клали конкурента на лопатки.

– Ну хорошо. Проработайте ваш вариант, – произнес Тайгер и посмотрел на часы.

Лус понял.

– Разрешите идти, сэр?

– Идите!

Тайгер облегченно вздохнул и подумал, что такая пытка его ожидает почти каждый день. Ицу, насколько мог, посвятил его в дела Баха, но Ицу знал не так много.

Тайгер встал из-за стола и вышел на балкон.

Внизу сверкал залив. Подгоняемая ровным, сильным ветром, в сторону океана шла большая двухмачтовая яхта. Тайгер сделал несколько глубоких вздохов и вернулся в кабинет. Он сел на край стола и, постукивая носком ботинка об пол, задумался.

Ближе к вечеру в кабинете бесшумно, как призрак, появился Ицу. Он прошелся по нему своей вялой, расслабленной походкой и присел рядом с Тайгером на стол.

– Салют!

– Как парни? – спросил у него Тайгер.

– Уже на месте. Ждут распоряжений.

Всех, кого вывезли с острова, расселили по филиалам империи Баха, охватившей весь свет.

– Послушай, Ицу – произнес Тайгер, – возникла проблема. Секретарь за пять минут буквально завалил меня задачами, по которым я, как руководитель, должен был принять решения. Я с трудом вывернулся. А что будет, когда я попаду на совет директоров! То, что накопил в своей голове Бах, мне не усвоить и за год. Надо что-то предпринимать.

– Насколько мне известно, Лус и в самом деле полагает, что ты приемный сын Баха, – произнес Ицу.

– Похоже, что так.

– Признайся ему, что ты не настолько посвящен в дела корпорации, как это представил на вечеринке Бах. Ничего другого не остается. Тем более, на то время, когда Бах был в твоем теле, он ни черта не делал, свалив все на Луса. Так что это будет выглядеть естественно. Лус производит впечатление надежного человека. Бах ему доверял.

– Что ж, – произнес Тайгер, – ничего другого не остается. Я вдвойне увеличу ему жалованье.

– Лучше втройне, и то только для начала. Тогда ты сможешь переложить на него всю работу, оставив себе лишь функцию контроля, – сказал Ицу. – Да! – Он прошелся по кабинету. – Обладать таким количеством средств – дело хлопотное. Но зато какое магическое влияние оказывает на людей символ империи Баха – две буквы «БТ».

– Представляю и постараюсь продержаться в своей роли столько, сколько будет нужно, – произнес Тайгер.

Ицу как-то странно взглянул на него и произнес:

– У меня есть предложение. Надеюсь, ты не решишь, что Ицу сошел с ума. Хотя это, наверное, так и будет выглядеть, потому что я хочу предложить сделать то, на что прежде замахивались только боги, – Ицу замолчал и принялся ходить по кабинету.

Тайгер молча наблюдал за ним.

– Но мы можем хотя бы попытаться, – произнес Ицу, останавливаясь перед Тайгером.

– Что именно? – спросил тот.

– Переставить цивилизацию на другие рельсы! – произнес Ицу.

– Ты имеешь в виду Путь?

– Да!

Тайгер долго молчал, а потом произнес:

– А тебе не кажется, что мы просто два психа, спятивших от свалившейся на них горы денег? Изменить сознание – это не просто. Мне потребовалось двадцать лет.

– Мне не меньше, – сказал Ицу. – Мы не изменим его, мы просто направим его в нужном направлении, и оно начнет изменяться само. У нынешних в мозгах ничего не произойдет. Они лишь слепо будут следовать за поводырем. Но у их детей что-то начнет меняться.

Тайгер молча глядел на Ицу. Тот предлагал авнтюру невероятного масштаба. Даже мессии никогда не замахивались на подобное.

– Сомневаешься? – спросил Ицу, заметив его взгляд. – Хорошо. Давай попробуем свои силы на малом – вернем боевым искусствам законный статус. Тем самым переведем на легальное положение мастеров. Для начала можно сыграть на низменном – напомним человеку о зрелище с запахом крови. Поверь, толпа сразу почувствует к этому вкус, – Ицу тонко улыбнулся, – Тайгер, ты же властелин. Под тобой такая империя, какой не владел ни один завоеватель во все времена. Ты только нажми кнопку, и тут же засуетятся люди, которым ты платишь жалованье, миллионы твоих людей. Ты всего лишь скажешь им: «Сделайте так, чтобы Конгресс легализовал боевые искусства», – и выдели нужную сумму, а через месяц поинтересуйся, как идут дела.

Тайгер смотрел в узкие щелочки глаз Ицу. Ему казалось, что в них, словно желтый шелк, светится коварство древних китайских императоров.

Лус появился в кабинете, едва Тайгер нажал кнопку.

– Лус, как у нас обстоят дела с развлекательным бизнесом?

– Прекрасно, сэр. Восемь процентов годового дохода.

– И это вы называете прекрасным? – Тайгер усмехнулся.

– Но, сэр, мистер Бах не относился к этому делу серьезно. Потому наша доля в шоу-индустрии не такая большая.

– Придется расширить сферу нашего влияния в этой области.

– Такое невозможно, сэр. Много серьезных людей будут недовольны. Эта область велика, но в ней давно уже все поделено.

– А вам не приходило в голову, что ее можно расширить, никого при этом не стесняя? – поинтересовался Тайгер.

– Нет, сэр!

Тайгер слез со стола, сделал два шага вперед и внимательно посмотрел в глаза секретарю.

На миг ему показалось, что перед ним стоит машина. Может быть, причиной тому были глаза Луса. Что-то металлическое поблескивало в них. Какая-то странная нечеловеческая отрешенность.

– Что вы знаете о боевых искусствах? – спросил Тайгер.

– Что они запрещены, – ответил Лус.

– А если нам сделать так, чтобы их разрешили, а затем монополизировать? Представьте, Лус, мировое сообщество доверяет контроль над прекрасным, но опасным искусством нам, корпорации – «БТ».

Лусу потребовалось всего две секунды, чтобы оценить услышанное.

– Прекрасная идея, сэр! Похоже, у вас хватка не хуже, чем у самого мистера Баха. Но потребуются денежные вливания, поскольку кампания такого масштаба заденет не только высокопоставленных чиновников, но и политические круги. Политики любят деньги.

– Подсчитайте и доложите. Идите.

Когда Лус вышел, Ицу встал с кресла и довольно потянулся.

– Вот так и нужно с ними, – произнес он. – Кстати, идея Лусу понравилась. Если бы нет, он так бы и сказал. Лус не заискивал перед Бахом, поскольку получал деньги не за это.

– С чего будем начинать? – спросил Тайгер, оторвавшись от созерцания хрустального оконного витража.

– С рекламы! – сказал Ицу.

Тайгер удивленно посмотрел на него:

– С рекламы? Это же не средство для омоложения.

– Все средства хороши, – усмехнулся Ицу. – Не пускать же по улицам парней с горящими глазами пророков, которые будут хватать людей за рукава и убеждать их в том, что искусство – одна из граней истины. Стадо надо пробивать его же оружием – тотальностью. Пусть то, что мы предлагаем, укоренится в глазах обывателя, как нечто модное, свежее. Сейчас вовсе не обязательно приобретать единомышленников-одиночек. Нам нужней массы.

– Ни один уважающий себя мастер не опускался до рекламы, – произнес Тайгер.

Ицу поморщился:

– С волками жить – по-волчьи выть. Какой-нибудь паршивый кофе, благодаря рекламе, за месяц получает куда большую огласку, чем любой стиль боевых искусств за всю свою жизнь. Попробуем хоть раз обеспечить его рекламой.

– Ну хорошо, – согласился Тайгер.

– Как только легализация боевых искусств завершится, мы плавно перейдем к решению основной задачи, – произнес Ицу.

– Основная задача… – Тайгер потер рукой подбородок и произнес, глядя в невозмутимое лицо Ицу: – Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что мы собираемся перевернуть мир вверх дном в буквальном смысле этого слова?

Ицу холодно улыбнулся:

– Я думаю об этом с того момента, как тебе вернули тело. И я кое-что обнаружил. Некую закономерность – все мессии и пророки, пытаясь переделать человека, начинали с него самого. Это было ошибкой. Но по-другому они не могли, не было денег. У нас есть, мы можем поменять реальность одним точечным ударом.

– Надо еще найти эту точку, – произнес Тайгер.

– Неужели ты ее не знаешь?

– Система ценностей? – чуть помедлив, произнес Тайгер.

– Да. Если ее изменить, все остальное начнет меняться само собой. Мода, законы, вкусы, приоритеты, отношения между людьми. Престижным станет иметь не виллу за городом или бриллиантовое колье, а силу духа. Знаю, это долгий процесс, но, если его все время контролировать и направлять, подогревая денежными субсидиями, он удастся. Самая гибкая вещь на свете – это человеческая психология. К власти чаще всего приходили умелые ораторы, которые могли мять ее, как глину.

– Мы не ораторы, – произнес Тайгер.

– Мы их купим, – сказал Ицу, – а заодно и мыслителей, которым давно уже некому поверять свои мысли. Мыслители разработают концепции, которые нам нужны, а купленные оптом ораторы будут твердить о них на каждом углу. Тем самым они облекут в красивую обертку нашу пилюлю.

Ицу взял со стола бутылку минеральной воды, сделал из нее хороший глоток и произнес:

– Красивая обертка нашей пилюле необходима. Мы поднесем обществу не очередное удовольствие, а лекарство. Лекарства бывают горькими, а эффект от них наступает не сразу. Кроме ораторов, мы задействуем газеты. У империи Баха больше сотни собственных газет и в придачу к этому столько же на нее работают. Кроме этого, прорва разбросанных по всему миру теле– и радиостанций.

– Христос и Будда пытались переделать человека. Они были велики, как боги, но у них ничего не вышло, – заметил Тайгер.

– Они любили человечество и потому думали о нем лучше. Это неизбежно, когда любишь. Человек – это кусок вонючего сырца, из которого ваятель должен сделать существо высшего порядка. А ваятель и есть сам человек. Ему лень ваять. Он хочет жрать, пить, развлекаться. Мы вынудим эту скотину ваять таким же способом, каким его вынуждают носить узкие брюки вместо широких, а потом наоборот. Или как его вынуждают приобретать массу ненужного барахла. И приучим его работать над собой теми же методами, какими его приучили торчать у телевизор или как его приучили к табаку, кофе и алкоголю.

Свет солнца на витражах и стенах принял красноватый оттенок. Тайгер посмотрел вниз, где в сизой дымке, подставив грудь свежему дыханию залива, лежал город. Затем перевел взгляд на Ицу, молча застывшему рядом. Способ, который он предлагал, был неожиданным.

– Помнишь ту историю с Безумным Михелем? – спросил Тайгер.

– Что-то слышал, – сказал Ицу. – Этому парню удалось прихлопнуть весь развлекательный и игорный бизнес в Оттаве.

– Да! – кивнул Тайгер. – Он скупил и закрыл в городе все, начиная от самого задрипанного притона с игровыми автоматами, до самых фешенебельных ресторанов и казино.

Потом ездил в бронированном автомобили по городу и кричал: «Свиньи! Вы погрязли в скуке и излишествах! Вам некуда себя деть? Так засуньте себя в собственные задницы! Они ничем не отличаются от тех вонючих лавочек, в которых вы протирали свои штаны!..»

Обалдевшая толпа ходила за Михелем Дэйвом и, разинув рот, слушала его проповеди. Насколько безумный Михель был ошеломляюще богат, настолько он был прекрасным оратором. И многие тогда вняли его словам. «Виски?! – вопрошал Михель Дэйв. – Ну что ж, я оставлю несколько забегаловок. В них будут подавать виски, но только для самых несчастных и жалких неудачников. Горька будет эта рюмка!» Забегаловки Михель оставил, как и обещал. Наливали там бесплатно. В них отирались только самые конченые существа. Человек, у которого еще остались крохи самолюбия, не мог позволить себе войти туда. У Дэйва появились единомышленники. Довольно много. Возможно, он продержался бы долго, если бы не замахнулся на Монте-Карло. Это был ошибочный шаг. Михелю Дэйву обломали зубы.

– Чтобы заглотить такой кусок, как Монте-Карло, нужно иметь огромную пасть, – заметил Ицу. – А что стало с Дейвом?

– Пропал, – ответил Тайгер. – А его бесплатные забегаловки остались. Их показывают туристам.

* * *

Через две недели Лус вошел в кабинет Тайгера, ведя за собой пухлого невысокого человека в белом полотняном пиджаке, который делал его фигуру еще шире.

– Адамо Веласкес! – представил толстяка Лус. – Управляющий развлекательным бизнесом в нашей корпорации.

Толстяк поклонился.

– Садитесь, – предложил ему Тайгер. – И ближе к делу.

Адамо с удовольствием устроился в кресле.

– Для начала мы нашли старые ленты о боевых искусствах, – принялся рассказывать он. – Затем показали их в наших кинотеатрах, все в один день и только один раз. Поверьте, это было непросто. Вы же знаете, что они запрещены. Но честь корпорации не затронута. Естественно, директоров кинотеатров и тех, кто непосредственно демонстрировал фильмы, придется уволить, поскольку ведется расследование. Эти люди берут все на себя. Естественно, за приличное вознаграждение. Резонанс от показа чувствуется. Многие газеты упоминают об этом странном происшествии.

Некоторые даже анализируют его, в том числе и наши. Кроме того, все телестанции корпорации, пользуясь этим происшествием как предлогом, выпустили специальные программы, в которых рассуждают о былой мужской силе и доблести, исчезающей из этого мира. Прозрачно намекается, что без боевых искусств мужчины забывают о своем предназначении, что мужчина уже не тот и, вообще, мир дряхлеет. Короче, дешевый треп. Но этот треп сделает свое дело. При этом ненавязчиво демонстрируются фрагменты, тем или иным образом затрагивающие боевые искусства. Конечно, нам выдвинут кое-какие обвинения, но у нас хорошая адвокатская поддержка.

«Не такой уж это и дешевый треп», – подумал Тайгер, слушая Веласкеса.

– Мы учредили приз в двести тысяч долларов тому, кто напишет лучшую статью о том, что, не занимаясь боевыми искусствами, мужчина не может развиваться гармонично, – продолжал тот. – Заведомо полагаю, что это будет чушь, но с весьма серьезными аргументами. Некоторое время спустя все наши газеты, и не только наши, начнут выпускать ностальгические статьи о боевых искусствах, о славных ушедших временах, – Адамо иронично улыбнулся и, достав платок, промокнул лицо. Он потел, несмотря на кондиционер, работающий в полную силу.

Затем Адамо встал, видимо, темперамент не позволял ему долго сидеть, и продолжил рассказ стоя, опершись руками о спинку кресла:

– За короткое время нам удалось взбудоражить не только именитых бойцов, чьи имена преданы забвению, но и тех, кто постигал лишь первые ступени искусства, а также тех, кто делал деньги на боях и кто ходил их смотреть.

– Да вы присядьте, – произнес Тайгер.

Веласкес сел, не прекращая при этом говорить:

– Удалось склонить на свою сторону кое-кого из Конгресса, намекнув о будущих барышах, если дело, конечно, выгорит. Вы знаете, что мне это напоминает? – Адамо, не сводя круглых ореховых глаз с Тайгера, опять достал платок и вытер лицо. – Мне это напоминает аферы с картинами, когда галерейщик скупает полотна у какого-нибудь молодого, талантливого, но неизвестного художника. Света эти полотна не видят, свет, разумеется, их тоже.

– Почему? – спросил Тайгер.

– А потому, что галерейщик купленные картины не выставляет, а прячет.

– И с какой же целью? – поинтересовался Тайгер.

– Да, действительно, с какой? – Адамо на миг зажмурился, словно от удовольствия. – Ведь дело галерейщика продавать картины и зарабатывать деньги, а не засаливать произведения искусства, словно рыбу в бочке. Дело в том, что, пока картины лежат в мрачном подвале галереи, а к молодому художнику каждую ночь прижимается холодным телом безвестность, идет работа. То есть создается новая художественная концепция специально под эти картины. И вот, когда концепция окончательно разработана и вбита в бараньи головы ценителей живописи, на свет божий появляются эти картины. Они потрясают публику новым видением мира, свежестью и современностью. Они совпадают с тем, что созрело, благодаря умелой обработке, в головах критиков и ценителей живописи. К художнику приходит известность, к галерейщику деньги. Так что прием, который мы сейчас используем, далеко не нов.

Адамо Веласкес достал из нагрудного кармана сигару и спросил разрешения закурить.

– Курите, конечно! – разрешил Тайгер.

За четверть минуты Веласкес напустил столько дыма, что казалось, в кабинет влетела дымовая шашка.

– И вот еще что, – Веласкес поискал глазами пепельницу.

Тайгер взглянул на Луса, который во время всего диалога истуканом маячил слева от стола.

– В левом ящике, – подсказал Лус.

Тайгер достал пепельницу и протянул ее Веласкесу.

– Спасибо! – поблагодарил Веласкес и, стряхнув пепел, сказал: – Когда страсти достигнут нужной кондиции, нам понадобится жертва-герой и, разумеется, инцидент.

– Какой? – поинтересовался Тайгер.

– Например, поединок. Публично! Чем больше публики, тем лучше. Участников поединка, естественно, арестуют. Это вызовет возмущение толпы. Что нам и нужно.

Тайгер смотрел, как Веласкес безмятежно пускает дым, и думал, что Бах не держал в своем штате дураков.

– Лус, что вы думаете по этому поводу? – спросил он у секретаря.

Лус на секунду задумался и произнес:

– Это нетрудно организовать: зрелище и толпу, напичканную ораторами, которые будут ее подогревать и провоцировать на массовое выступление в знак протеста.

– Главное, поднять больше шума, – вмешался Веласкес, – а уж утихнуть мы ему не дадим. Когда страсти вокруг боевых искусств достаточно накалятся, тогда наша корпорация подаст мощный голос в пользу боевых искусств. Мы перехватим инициативу и, подкрепленные поддержкой масс, пойдем в атаку на Конгресс.

Тайгер удивленно молчал. Этим людям потребовались считаные минуты, чтобы скомбинировать интригу.

– Ну что ж, – наконец произнес он. – Через неделю встретимся снова.

– Да, сэр! – произнес Веласкес и, пуская клубы дыма из сигары, направился к выходу.

Секретарь последовал за ним.

Тайгер задумчиво потер подбородок. Теперь следовало подумать о жертве-герое. Он нажал на кнопку, вызывая Ицу, который продолжал играть роль телохранителя, доставшегося новому хозяину по наследству от Баха.

Когда Ицу появился в кабинете, Тайгер вкратце обрисовал ему суть дела.

– Отлично! – сказал Ицу. – Жертву мы найдем. Я вызову из Среднего Китая двух своих учеников. Эти парни сделают такое, что зритель откажется верить своим глазам. Ну а толпу. – Ицу посидел в раздумье какое-то время, уставясь глазами в пол. – Скоро День объединения наций. По-моему, очень подходящий повод, чтобы устроить праздник для народа, например на Большом Пэне.

Большой Пэн был одним из самых крупных стадионов мира и находился в Восточном полушарии, что имело немаловажное значение, поскольку там, несмотря на запрет и карающие санкции, тайно продолжали изучать боевые искусства. Восток лишь чисто внешне покорился закону.

– Да! – согласился Тайгер. – Пожалуй, лучше места не отыскать.

– Мои люди на днях попытались отыскать след профессора Вольфа. Хорошо спрятался, шельма! – произнес Ицу. – Конечно, если он нам вдруг очень понадобится, мы его найдем. Видимо, залег в какой-нибудь медвежий угол, полагая, что сегодня его одарили миллионом, а завтра прихлопнут.

* * *

Прошло всего лишь две недели после празднования Дня объединения наций, а накал страстей вокруг запрета на боевые искусства достиг своего пика. Веласкес действительно предложил умный ход – найти жертву-героя.

Ицу привез из Китая своих учеников. В день празднования они как бы случайно оказались на круглой арене, в центре стадиона, и устроили поединок. Зрелище, как и обещал Ицу, оказалось потрясающим. Бойцов попыталась арестовать Служба Безопасности, но ей долго не удавалось это сделать. Мешала разъяренная, хорошо подогретая провокаторами, толпа. Служба Безопасности вызвала помощь, и на стадионе возникла потасовка – вещь, по нынешним временам, необычная. Инцидент произошел. Он был снежным комом, который покатился с горы, обрастая событиями и людьми. У Тайгера и Ицу неожиданно появился союзник в лице известного правозащитника Вильгельма Фобса, который провозгласил, что любое искусство есть свободное выражение человеком своей истинной сущности, на которое он имеет полное право.

Давно находившийся без дела Фобс понял, что появилась хорошая возможность напомнить о себе. Он развил такую деятельность, что Ицу даже стал опасаться, как бы Фобс не помешал им взять инициативу в свои руки. Тем не менее, благодаря ему, дело продвигалось гораздо быстрей, чем они ожидали.

Тайгер встретился с правозащитником, пригласив его к себе на виллу. Фобс был польщен, а через несколько дней они вместе сделали заявление Конгрессу, сообщив, что считают возможным существование боевых искусств. При этом Тайгер намекнул о своей готовности выделить для развития боевых искусств и контроля над ними сто миллионов долларов, и более того, взять всю ответственность за это на себя.

Конгресс молчал целую неделю, а потом Тайгер неожиданно получил послание, в котором говорилось, что на внеочередном заседании нижней палаты Конгресс постановил легализовать боевые искусства, если корпорация «БТ» берется гарантировать их безопасность для человечества. В послании также предлагалось создать совместно с Вильгельмом Фобсом Всемирный Союз боевых искусств и осуществлять над ним контроль и, кроме того, внести в фонд Конгресса сто миллионов долларов для осуществления дополнительного контроля со стороны последнего. В послании также оговаривалась сумма штрафа, который должна будет выплачивать корпорация в случае каких-либо нарушений со стороны Союза.

Спустя неделю они присутствовали на открытии первой академии боевых искусств. Народа было много. Театрализованные представления чередовались с показательными выступлениями мастеров. Тут же происходила запись желающих заниматься.

Глядя на длинный хвост очереди, Ицу произнес:

– Дело в шляпе, – затем он обернулся к Тайгеру и внимательно посмотрел на него: – Ну, беремся за основное.

Тайгер молча кивнул.

Через два дня Ицу отбыл на Тибет, чтобы согласовать дальнейшие действия с далай-ламой и заручиться его поддержкой. Оттуда он должен был отправиться на Ближний Восток и Азию, чтобы установить контакты с суфийскими мастерами, и, наконец, в Индию, где, благодаря существующим там многочисленным сектам мистиков, еще жила Традиция.

Через полтора месяца Ицу сидел в Сан-Франциско, в кабинете Баха и молча рассматривал свои руки. Лицо его ничего не выражало. Тайгер ждал, когда он заговорит.

По заливу, распуская белые усы бурунов, катил морской трамвай. Его палуба была заполнена туристами. Чуть дальше от него кренились под ветром две яхты.

– Что-то происходит! – подал наконец голос Ицу. – Что-то такое, что мы не можем уловить. Какой-то процесс. Я чувствую. Людей духа почти не осталось. Монастыри в Тибете и Китае полупусты или поставили дело на коммерческий лад. Традицией там и не пахнет. Такое ощущение, что это результат чьих-то усилий. – Ицу покачал головой. – Мир стал цивилизацией свиней, которые сумели договориться не кусать друг друга за бока, чтобы без помех жрать из корыта. И они очень горды этим! Кончится тем, что стадо загонят на убой. Эволюции свиньи не нужны. Ладно! Ты подыскал место, где мы примем парней?

– На Розовой вилле, – ответил Тайгер. – Там нет прислуги. – Итак, у нас сорок человек. Каждому из них мы можем доверять как себе. Далай-лама, суфии, мистики, и все, с кем удалось договориться, – это пока резерв. Свое слово они скажут позже. Значит, всю кашу завариваем мы. Чем меньше людей задействовано, тем дольше сохранится тайна. Пока нас не знают, мы неуязвимы.

Ицу внимательно посмотрел на Тайгера:

– Ты тоже что-то подозреваешь?

Тайгер пожал плечами:

– Осторожность никогда не помешает.

* * *

На Сан-Франциско опускались сумерки.

Тайгер сидел в ресторане на плаву. Час назад он сбежал из резиденции Баха. Ему захотелось потолкаться среди людей. На какое-то время слиться с их массой.

Зал был полон. Наступало время отдыха и развлечений. О развлечениях Тайгер знал не очень много. Жизнь сама по себе казалась ему развлечением. Он смотрел на нее другим взглядом, нежели остальные. Он видел Путь, который еще не исчез из этого мира, хотя все меньше оставалось людей идущих по нему.

Путь – о нем мало знать, его мерцание надо почувствовать, а почувствовав хотя бы раз, ты захочешь удержать это в себе.

Скажи подобное первому попавшемуся, и он сочтет тебя за сумасшедшего. Запотевшая кружка пива после жаркого дня – что еще может быть реальней этой маленькой радости для простого человека. И вот они с Ицу, по сути, вознамерились так и поступить – сказать об этом первому встречному. Предложи человеку Путь, он раскинет мозгами и, может быть, согласится, но пожелает, чтобы на нем, время от времени, попадались заведения, торгующие пивом, клюшками для гольфа и билетами на футбол. Размышляя обо всем этом, Тайгер почувствовал на себе чей-то взгляд и, подняв голову, увидел Тома, сидящего через два столика от него. Тот широко улыбнулся, встал и направился к Тайгеру.