Текст книги "Жуткая история Проспера Реддинга"

Глава 19
Всё отмыли

– А теперь что? – спросил я, прижимая к себе порванную сумку. – Вернемся в школу?

Нелл быстро свернула за угол, чтобы ее не было видно из книжного. Она дрожала от ярости. Казалось, еще чуть-чуть и у нее дым повалит из ушей. Иногда мимо проезжали машины, а потом мы снова оставались в тишине. Темнело.

В этой части города дома были полны воспоминаний. Они были старыми, увитыми плющом, скрыты разросшимися колючими кустарниками, несмотря на то, что центр города был всего в двух шагах. Когда кто-нибудь проходил мимо, у ворот зажигались фонари. Я не придал значения ни тому, как Мисси вела себя со мной, ни даже странному чувству, которое возникло у меня в магазине. Но эти дома будто предупреждали о чем-то, закрыв старые ставни и скрипящие засовы на воротах.

– Школьные автобусы уже уехали, – пробормотала Нелл.

– И что нам теперь делать? – спросил я. – Позвоним дяде Барнабасу? Вызовем такси?

– Поступим как обычные люди – пойдем пешком.

И мы пошли. По тем же улицам, по которым утром ехали в школу, мимо той же заправки, тех же сквериков (возможно, мы вторгались на чью-то частную территорию, но кажется, в этом городе хозяевами незастроенных мест считались все жители города).

– Ну, так что, – начал я, наклонившись за кленовым листочком, в котором сочетались все основные цвета: желтый кончик, красная серединка, зеленый черенок. Но я не возражал, когда ветер выхватил его у меня из рук и унес в серое небо. – А Мисси – это вообще кто?

Нелл засунула руки в карманы и, нахмурившись, задумалась. Через некоторое время, когда я уже подумал, что ответа не будет, она сказала:

– Мисси была маминой подругой. До свадьбы оставалось несколько месяцев, когда мама заболела.

Я не знал, что сказать, поэтому просто кивнул. Может быть, и не было таких слов, которые можно было бы сказать. Еще одна несбывшаяся мечта. Как Дом ужасов. Иногда приходится терпеть боль и просто ждать, когда она притупится.

– В опеке сказали, что я должна жить с отцом, даже если я много лет его не видела, – объяснила Нелл. – Они сказали, что это правильно.

Очевидно, что нет.

Отчаяние, – вспомнил я. Ужасное слово. Ужасное, высасывающее жизнь.

– Ты поэтому ушла из школы? Чтобы повидаться с ней?

– Нужно было забрать ингредиенты для твоего заклинания, – сказала она. – И еще кое-что, на случай, если демон окрепнет и станет проявлять себя более настойчиво.

– Ой, спасибо.

И тут Нелл внезапно стала надвигаться на меня – мне даже пришлось попятиться к дереву.

– Если ты скажешь Барнабасу, что я сбежала из школы, чтобы зайти к Мисси, я тебя прокляну. Ты и пикнуть не успеешь, как твой нос окажется у тебя в заднице.

– Ладно, ладно! – сказал я. – Я и не собирался. Ох… А ты и правда отличная актриса. Я вообще не понял, что ты задумала.

Губы Нелл дрогнули. Всего на секунду у нее на лице появилась едва заметная улыбка. Но она тут же снова нахмурилась. Впрочем, это все равно было лучше, чем я мог даже надеяться.

Проходя мимо мусорного бака, я заметил газету, которая там валялась. На первой полосе был ярко-оранжевый заголовок: «В Салеме появился тыквенный вор?»

– Слышала про Паркера? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. – Кажется, он сломал лодыжку. Говорят, он не сможет играть в спектакле.

Нелл расправила плечи.

– Наверное, не сможет.

Через полчаса туристический Салем – та часть города, где находятся магазины с ведьминскими товарами, старые здания и мэрия – наконец закончился. Солоноватый ветерок с Салемского залива долетел до нас, и мы увидели старую пристань.

– Ты ведь ходишь в театральный кружок? – спросил я. – Тебе дали какую-нибудь роль в «Суровом испытании»? Тогда дома ты репетировала что-то оттуда? Я слышал реплики из этой пьесы.

– Я просто туда хожу. – Нелл сказала это так холодно, что, казалось, воздух вокруг заледенел. Она плотнее запахнула куртку. – Я хотела сыграть только одну роль, но учительница не дает мне даже попытаться.

– Роль, которую должен был играть Паркер?

Она кивнула.

– Я хотела играть Джона Проктора.

Главную мужскую роль.

Мои брови взлетели от удивления, но чем больше я об этом думал, тем меньше находил аргументов против того, чтобы Нелл играла Проктора. А то, что преподаватель сценического искусства не хочет пускать ее на прослушивание, просто меня взбесило.

– Я не из тех, кто получает все, что хочет, – тихо сказала Нелл, когда мы вышли на тропинку к Дому семи ужасов. – Даже магия не принесет тебе больше удачи, чем положено. Во всяком случае, белая.

Я кивнул, но тут увидел то, что заставило меня отвлечься. Лужайка у дома была идеально чистой, хотя еще несколько часов назад на ней валялся мусор, который прошлые посетители не донесли до урны. Нелл, видимо, тоже заметила это и резко остановилась.

– Ого, кажется, дядя Барнабас пришел домой пораньше, чтобы убрать все к сегодняшнему визиту турагентов, – сказал я. – Странно, почему же тогда он не мог держать в порядке такой маленький чердак.

Нелл задышала чаще, бросила рюкзак на дорожку и побежала к двери, бормоча что-то под нос. Дверь распахнулась, громко стукнувшись о стену.

– Нелл! – окликнул я ее, пытаясь догнать. – Нелл, что случилось?

Она стояла посреди прихожей, глядя на комнату с зомби. Точнее, на ту комнату, где еще утром были зомби.

Дверь, облитая бутафорской кровью, была идеально чистой, не считая едва заметного розового пятна. Кишки, которые раньше свисали из фальшивого трупа, кто-то поднял, начисто вытер и аккуратно свернул в круг. И все остальное тоже было отмыто. Медицинская каталка и серебряный нож просто сияли. Даже я не смог бы прибрать лучше.

– Это не он, – выдохнула Нелл. – Не могу поверить…

Она побежала наверх по хлипкой лестнице, и весь дом затрясся от ее топота. Она поднялась на второй этаж и включила свет.

Гигантских пауков аккуратно сложили в кучку в дальнем углу. Паутину сняли с деревьев, опавшие листья подмели, плюшевых оборотней убрали и заперли в коридорном шкафу.

В каждой комнате мы видели одно и то же: кровь исчезла, жуткие существа аккуратной кучкой сложены в углу. Кишки, мумии, топоры, мечи – все сверкает, лужи крови и пыль вытерли, что можно, отполировали и сложили по размеру. Моя уборка на чердаке ни в какое сравнение с этим не шла. Дом вообще не был похож на себя! Полы и стены стали раза в три светлее.

– Кто мог украсть мусор и все остальное? – спросил я, вдруг вспомнив передачи про всякие расследования, которые смотрел иногда после школы. – Может быть, конкуренты? Тот, кто ненавидит визжащих детей?

– Нет, нет, это не… – Нелл трясло. – Да разве ты не видишь? Кто бы это ни сделал, он все испортил! Мы не успеем всё вернуть на место до того, как придут люди из турагентств. Они же явятся сегодня вечером! И заклинания, мама сама их везде накладывала, они…

Тоже исчезли.

Всё, что они с мамой сделали, исчезло.

– Почему он сделал это именно сегодня? – причитала Нелл, схватившись за голову. Лампы по всему дому начали тревожно мерцать. Напряжение скакало, прямо у меня надо головой взорвалась лампочка.

– Ты думаешь, это дядя Барнабас? – спросил я. – При чем тут он? Он же весь день на работе…

Нелл очень старалась не расплакаться. Я понял это по ее напряженному лицу, и по тому как она сжимала и разжимала кулаки. Все в комнате окрасилось в серо-серебристый оттенок, как будто у нас над головами сгущались настоящие тучи.

– Он никогда не хотел возиться с Домом семи ужасов, – сказала она. – Он считал, что это просто место, где можно залечь на дно, когда мы заберем тебя. И переждать, пока время не придет. – В ее словах не было злобы, но я все равно вздрогнул. – Он хотел продать его. Уверена, он даже отменил назначенные встречи, а мне ничего не сказал. А я ведь просто хотела доказать, что мы можем заработать сами, и дом продавать не обязательно.

– Мне очень жаль, – сказал я. – Чем я могу помочь?

Она глубоко вздохнула и выпрямилась. Серебристые молнии метались у нее над головой. Когда она снова повернулась ко мне, глаза ее сверкали. Не буквально, просто они были полны решимости.

– Останься здесь, – сказала она. – Не выходи из дома. Я пойду поговорю с дядей Барнабасом, даже если придется прервать его любимые лекции по истории.

– Не уверен, что это хорошая идея…

Но она уже хлопнула входной дверью.

«Почему малышка-колдунишка плачет?» – удивленно спросил Аластор.

– Человеческие проблемы, – ответил я и полез на чердак. – Тебе не понять.

«Вовсе нет, слизняк. Я спросил, почему маленькая ведьма плачет, ведь ты легко можешь все исправить?»

По-моему, чердак выглядел великолепно. Чистый. Пригодный для жизни. Но если бы здесь была Нелл, она бы видела только то, что пропало: растения, горшки, паутина.

– Я? Как за последние двое суток ты понял, что я могу моментально привести дом в прежнее состояние? И почему я должен это делать, если дядя Барнабас против?

На самом деле, у меня было как минимум три причины: это было важно для Нелл; Нелл неоднократно спасала мою жизнь; Нелл, как и я, не была главным счастливчиком в мире.

Ладно, четыре: это обрадует Нелл.

Часто ли я вообще радовал кого-то или давал повод для гордости? Родители говорят: часто, но что им еще остается делать? Запирать меня в подвале каждый раз, как я засну на уроке или слишком бурно отреагирую на журналиста, который утверждает, что моя бабушка – рептилоид?

В животе заурчало, и я открыл холодильник. В нем по-прежнему стояло несколько бутылочек – кетчуп, кленовый сироп, соевый соус, – и больше ничего. Я нашел открытый пакет чипсов, валявшийся на микроволновке, и сел на диван. Меня подташнивало.

Со мной, конечно, все плохо, но таких проблем, как у Нелл, у меня никогда не было. Пустой холодильник, потеря работы, пропажа того, что для меня важно. Не было, пока на появился демон-душегуб.

– Ты сегодня что-то очень тихий, Аластор, – сказал я, набивая рот чипсами. – Это всё как-то связано с тобой?

Уже задавая вопрос, я понял, что это не так. Демон оставался со мной, куда бы я ни шел. В том-то и прикол. К тому же, у него нет ног. Не считая моих, конечно. Но я бы, наверное, заметил, если бы он пошел по своим делам.

«Не оскорбляй меня! – раздался срывающийся голос Аластора. – Я никогда бы не опустился до того, чтобы убирать грязь за людьми. Однако я могу помочь все исправить».

– В обмен на контракт? – спросил я. – Спасибо, не стоит.

«Нет, в обмен на небольшую услугу. И еще ты должен пообещать не подвергать нас опасности, прежде чем я смогу освободиться от твоего бренного тела».

– И что же это за услуга?

«Я хочу, чтобы ты узнал у маленькой ведьмы всё, что она или члены ковена в последнее время слышали о Нижнем королевстве. Особенно, о том, кто теперь там правит».

– Разве это не твой отец? Боишься, что дворец перекрасили, пока тебя не было? – спросил я. – Отдали другим детям часть твоей коллекции человеческих голов, насаженных на пики?

«Подумай об этом всерьез, Проспер Реддинг! Я сбит с толку твоим желанием помочь ведьме и ее полоумному кривозубому папаше. Предполагаю, что ты либо чувствуешь себя в долгу перед ними, либо у тебя временно помутился рассудок».

– А ты слышал что-нибудь о сочувствии? Нет? Ладно, продолжай.

«Я обладаю силой, скоростью и выдержкой, чтобы быстро решить эту проблему. Могу показать тебе свои воспоминания о страшнейшем доме ужасов в Нижнем мире. Этот ему и в подметки не годился. У тебя, очевидно, есть…»

– Давай приятель, ты сможешь, – сказал я. – Одно доброе слово, всего одно! «У тебя, очевидно, есть…»

«Некоторая… – Аластор давился словами, – способность к рисованию. Если они намерены превратить эту жалкую лачугу в неиссякаемый источник дохода, я могу поделиться с тобой тем, что сам знаю о таких вещах, и научить тебя представлять их себе. Так уж и быть».

– А за это я должен задать Нелл твой вопрос. И в чем тут подвох? – спросил я. – Откуда мне знать, что я случайно не заключу с тобой контракт?

«Оттуда, слизняк, что контракт мы можем заключить, только если ты САМ попросишь».

Глава 20
Всё получилось

Я уже начал подозревать, что Нелл была права, и уборку действительно устроил дядя Барнабас, когда нашел гору материалов и декораций в переполненном мусорном баке во дворе. То, что не поместилось в бак, аккуратно лежало рядом в ожидании мусорщиков.

– Ну, хорошо, – сказал я, затащив все обратно в дом и оценив ситуацию. – Ал, ты готов?

«Ал?! К кому это ты обращаешься? Очевидно, не ко мне, благородному и грозному владыке Третьего королевства…»

– Ну, разумеется, Ал, дружище, – сказал я, чувствуя первые покалывания в здоровой руке и в ногах. Что-то вспыхнуло у меня в груди, и огонь разлился по венам. Я закрыл глаза и по очереди увидел все помещения дома. Потом рассортировал все декорации по комнатам, поднимая тяжеленные искусственные надгробия и деревья, словно это были свитки пергамента. Мои руки мелькали с бешеной скоростью, расставляя всё по местам, я задергивал тяжелые шторы, расправлял и натягивал километры паутины. Около дома я нашел лопату, накопал свежей земли и приготовил дерн для кладбища в комнате наверху. Рядом как раз оказался пустой мусорный бак, чтобы перенести все это в дом.

«Нет, слизняк, у нее тут было не так… – Аластор моими руками расставил надгробья. – Во имя всех королевств, да у тебя мозг как у мыши. Я чувствую, как он вибрирует от перегрузки».

Теперь не хватало только кровавого душа. Я всматривался в потолок, пытаясь найти разбрызгиватель, который был тут раньше, но увидел лишь бледное, почти прозрачное лицо женщины, которая наблюдала за мной.

Я вскочил на ближайший могильный камень, потерял равновесие и свалился бы, если бы не уперся спиной в стену.

Призрачная женщина – привидение, подумал я, – наклонилась еще немного, просачиваясь сквозь потолок, чтобы оценить мою работу. Длинной хрупкой рукой она указала на игрушечных летучих мышей, которых я прикрепил к потолку, и показала, что их нужно перевесить немного левее.

«Это тень, – сказал Аластор. – Скорее всего, привязана к этому дому, потому что сама так захотела, или с помощью магии».

– Ладно, – выдавил я. – М-м, спасибо…

Когда мы закончили с этой комнатой, женщина спустилась ниже. Ее старомодное платье колыхалось, будто это была настоящая ткань, а не туман и лунный свет.

Она раскрыла объятия.

– Мой милый мальчик…

– Спасибо, пока! – я решительно захлопнул за собой дверь и привалился к ней спиной. В нос ударил запах гнили, и мне не нужно было нюхать подмышки, чтобы понять, что это пахнет от меня. Вдруг я услышал, как где-то наверху какое-то неведомое существо с воем колотит в запертую дверь.

Забавно, но чем бы это ни было, оно выло почти как мой пушистый друг Жаба.

– Жаба? – я был так занят, что не сразу сообразил, что оборотня не было видно с утра. Я взбежал по лестнице и увидел дверь, из-за которой раздавался вой. Замков на двери не было, но кто-то вбил под нее ограничитель, так что в комнату было не войти.

Я принялся молотить ногой по перилам, пока не отломал балясину и чуть не потерял равновесие. Но она как раз подходила для того, чтобы выбить дверь.

– Ого, – пробормотал я. – Полегче, Халк.

Наконец, я распахнул дверь.

– Жаба, это ты?

Кот вылетел из комнаты с воем, от которого волосы вставали дыбом. Он изобразил боксерскую стойку и попытался врезать мне по носу. Я увернулся, едва не получив когтем в глаз.

– У тебя все в порядке? – спросил я. Жаба не ответил, он только бешено колотил по воздуху крылышками и, промчавшись мимо, полетел осматривать дом. Все это время он принюхивался, будто пытался кого-то выследить.

– Ты знаешь, кто это сделал? Это дядя Барнабас?

«Даже не пытайся, слизняк. У оборотней мозг еще меньше, чем у тебя».

Но летучий кот покачал головой. Он издал горестный звук, оглядев незаконченный холл больницы зомби, и уныло опустился на пол посреди комнаты. Его мех замерцал. Я вскрикнул, когда он, булькая, растекся по полу и превратился в лужу с большими зелеными глазами.

– Ой! – Я упал рядом с ним на колени и попытался снова придать ему форму. – Я пытаюсь всё исправить, но мне нужна твоя помощь. Ты в деле? Мы не сможем привести все в порядок к назначенному времени без заклинаний, которые наложила мама Нелл. Ты можешь найти свою хозяйку и привести ее обратно?

Хлоп!

Оборотень снова изменил форму: на этот раз он стал огромным зеленоглазым вороном.

Кар!

«Он согласен, слизняк», – сказал Аластор, который, разумеется, понял, что сказала зловещая птица.

Жаба подлетел к двери, и хлопал крыльями, пока я ее не открыл. Окно я решил не закрывать, чтобы он смог вернуться, и отправился доделывать первый этаж, проигнорировав предложение Аластора использовать мою собственную кровь вместо бутафорской. Смешав остатки кетчупа с водой и мукой, я разбрызгал смесь по стенам и восстановил жуткие надписи.

Что делать с залом наверху, где были привидения, я не знал. Я перевернул весь дом и дворик в поисках устройства, которым они охлаждали комнату. Может, там и правда была дыра в другое измерение?

«Ведьма никогда бы не решилась открыть портал в Королевство Теней, потому что существует опасность выпустить призраков».

Значит, это все-таки была иллюзия.

«У меня есть другая идея относительно этой комнаты».

Я увидел образ, предложенный Аластором, так ясно, будто провалился в свое собственное воспоминание. Мутная пелена, мешавшая смотреть, исчезла, перед моим мысленным взором появилось темное и сырое каменное помещение. Кап-кап-кап. От этой капели волосы встали дыбом. А еще легкое постукивание и шуршание, как будто кто-то скребется. Как будто…

Тысячи лапок насекомых! Стены кишели пауками! Здесь были и маленькие, с ноготок, и огромные, больше моей головы. Отшатнувшись, я наткнулся на что-то большое и липкое и, развернувшись, увидел ослепительно белый кокон. Я отступил на шаг и увидел в паутине две светящиеся красные точки. Глаза!

Пауки кишели у моих ног, взбирались выше, копошились в волосах.

– Выведи меня отсюда!

Я вновь оказался в привычной реальности, в пустой комнате, но все еще не мог отдышаться.

– Что это за место?! Ты хранишь там тела своих врагов?

«Нет, тугоумный ты увядающий цветочек, – ответил Аластор. – Это детская комната душегуба. Моя детская!»

– Фу! Это многое объясняет. – Меня передернуло от отвращения, и я провел рукой по волосам, чтобы убедиться, что это точно было всего лишь видение. – Подожди! Я думал, ты питаешься пауками. Или сначала они тебя воспитывают, а потом ты их съедаешь?

«Только маленьких. Но мы сейчас не об этом. Внизу есть куклы в одежде ведьм и других волшебных существ, – сказал Аластор. – И горы неиспользованной паутины».

– Ладно, – сказал я и огляделся, пытаясь представить, как это будет. – Я понял. Кто-то может спрятаться здесь и издавать звуки ползущих пауков. Мне нужна краска…

Внизу, в том самом углу, куда тот, кто наводил тут порядок, сложил свернутые кишки и загнал каталку жертвы зомби, был шкафчик, и в нем оказалось полно и черной, и белой краски. И даже пара кистей, хотя на это я даже не надеялся. Я задумался: можно ли рисовать пауков и каменную кладку прямо на стенах? А потом просто принялся за работу.

Бо́льшую часть времени, пока я работал, Аластор молчал и лишь иногда со свойственной ему прямотой предлагал смелые дизайнерские решения. Но в основном я чувствовал пульсацию энергии и радость, которая разливалась по венам. И рисовал, рисовал, рисовал. Оставив стены сохнуть, я спустился за куклами-ведьмами и скелетом, чтобы завернуть их в паутину.

Я повернул первую ведьму лицом к себе и шлепнулся на задницу, постыдно громко ахнув. Все ее пластиковое лицо от черных глаз до подбородка с бородавкой было искалечено. Как будто разорвано когтем.

– Что за?..

Как там Нелл говорила? Демоны и ведьмы враждуют? Не знаю, кто или что это было, но оно ненавидело ведьм даже в виде кукол. Наверное, они бы с радостью сожгли эту ведьму, только спичек не нашлось. Я почувствовал в желудке тяжесть.

– Ал, ты точно знаешь, кто это сделал, правда? – спросил я вслух.

Он ничего не ответил, но я почувствовал, как рябь ужаса коснулась моего сердце.

Открылась входная дверь, и я вскочил.

– Нелл, я…

Но это была не Нелл. Это была Мисси.

На ней было длинное черное пальто с высоким воротником, светлая коса, похожая на оказавшийся снаружи позвоночник, струилась по спине. Жаба, снова превратившийся в летучего кота, сидел у нее на плече и весело покусывал выбившуюся прядь. Под мышкой Мисси держала большую книгу в кожаном переплете.

Я удивленно уставился на маленького оборотня.

– Эй, приятель, ты не ошибся?

– Он знает: если случится что-то серьезное, надо идти прямо ко мне.

Мисси быстро осмотрелась.

– Нелл нет дома, верно?

Я помотал головой, не зная, что сказать. Аластор зашипел при появлении ведьмы. Жаба прислушался.

– Значит надо спешить, – сказала Мисси, открывая книгу и листая пожелтевшие страницы. – Отец Нелл не обрадуется моему визиту. Не советую говорить ему, что я тут была, если ты ценишь свою короткую жизнь. Которой, кстати, не так уж много осталось.

Тоже мне, новость. Но я не слишком хорошо знал Мисси, чтобы понять, шутка это или пророчество.

– Нелл уже пригрозила, что поменяет местами некоторые части моего тела. Так что ваш секрет умрет вместе со мной.

– Хорошо, – сказала Мисси, наконец взглянув на меня. – Тут всё выглядит не так. Что произошло?

Я вкратце рассказал ей, что случилось.

– И ты сам все это сделал?

– Да, – ответил я.

«Хм!»

– Ну-у, в основном. Нелл пошла искать дядю Барнабаса, а я попытался восстановить тут всё. Как сумел. Представители турагентств должны прийти сегодня, для Нелл это очень важно, вот я и…

– Ты сделал все это для Нелл?

– Ну, да. Да. И для дяди Барнабаса. Но кое-что я не смог восстановить, потому что… Ну, в общем… Магия.

– Да, я знаю, – сказала она рассеянно, уставившись синими глазами в книгу и переворачивая страницы. – Я помогала Табите, маме Нелл, и самой Нелл, накладывать чары. А! Вот то, что надо. Она все записала.

– Что это? – спросил я, наклонившись вперед, чтобы рассмотреть получше.

Мисси отдернула книгу.

– Не трогай ее! Она заколдована, и сгорит еще до того, как окажется в руках демона.

Как книга Гуди Пруфрок.

– Это гримуар Нелл, ее книга заклинаний?

– Ее матери, – ответила Мисси. – Ну что ж, Проспер Реддинг, я закончу то, что ты начал. Но мне потребуется твоя помощь, если ты согласен.

– Конечно, согласен, – сказал я. – Просто скажите, что делать.

– Ладно, – сказала она. – Вот твое первое задание: поднимись на чердак и открой все окна. А потом хорошенько вымойся.

– Что, все настолько плохо? – спросил я.

– Хуже, чем ты думаешь, – сочувственно улыбнулась она.

Когда я вышел из душа и щедро опрыскал одежду дезодорантом, Мисси уже почти закончила. Мне оставалось только подержать свечу, пока она добавляла в комнату наверху маленьких паучков из дыма и теней.

– У меня еще одна просьба, – сказал я, – если вам, конечно, не трудно.

Аластор сказал сегодня умную вещь о том, что Дом семи ужасов – коммерческое предприятие, и относиться к нему нужно соответственно. Мне кажется, что настоящий логотип – это важно для любой компании. Не знаю, захочет Нелл его использовать или нет, но должна же она что-то печатать на флаерах.

Я привел Мисси на чердак, снял одну штору с карниза и начал прямо на ней рисовать эмблему Дома семи ужасов. Мисси окинула комнату взглядом, ее лицо исказила боль, глаза покраснели, будто от слез.

Вскоре черно-белый эскиз был готов: дерево во дворе на фоне маленьких, налезающих друг на друга крыш. Оставалось только написать: «Дом семи ужасов».

– Мисси, – позвал я. Потом еще раз, погромче.

Она рассеянно повернулась ко мне:

– Что?

– Может быть… вы помните почерк мамы Нелл? Я хочу, чтобы надпись была сделана ее почерком.

Глаза Мисси расширились:

– Есть одно подходящее заклинание. Можно мне кисточку?

Я обмакнул кисть в остатки черной краски и протянул ее Мисси. Она щелкнула пальцами, и гримуар открылся на нужной странице. Она тихо шептала, ведя пальцем по строчкам. Слова кружились и парили, слетаясь к кисточке. Потом она поднесла ее к шторе, и слова из заклинания сами перебрались на ткань.

Мы вместе повесили эмблему над крыльцом, и я проводил Мисси к задней двери. Жаба забрался по ее косе наверх, как по веревке, и лизнул ее в щеку.

– Да, дружище, я тоже по тебе скучаю, – ответила она, почесав его под подбородком. – Заходи как-нибудь в гости. Только смотри, чтобы Нелл была в школе и Элеонора за ней присматривала. Помни, ты ведь обещал Табите защищать ее.

Я попытался слиться с пейзажем, чтобы не мешать им, но не сдержался и спросил:

– Элеонора? Паучиха? Та самая Элеонора? Она что, тоже оборотень?

– Да, мой оборотень, – ответила Мисси.

Понятно теперь, почему Нелл не хотела изгонять Аластора в нее.

Мисси пригладила волосы, помедлила и сказала:

– Проспер, возможно… Я не сразу поняла, какой ты. Я не думала, что кто-то, одержимый бесом, способен на такой прекрасный поступок. Но я должна тебя предупредить…

Парадная дверь распахнулась, и мы услышали, как Нелл ахнула от удивления. Я повернулся к Мисси:

– Предупредить о чем?

Но ведьма уже шла через двор, мелькая между деревьями.

– …не делал этого, Нелл! Сколько раз я еще должен это повторить? – говорил дядя Барнабас, входя в дом вслед за Нелл. – Я никогда не обидел бы тебя так, и не оскорбил бы память твоей матери.

– Ты так говоришь, но ты ведь не хотел брать на себя ответственность. – Нелл замолчала. В следующую секунду я услышал топот ее ног на лестнице. – Проспер, это ты сделал? Но как? Магия?..

За ней появился дядя Барнабас. Он был еще бледнее, чем обычно.

– Круто, правда? – сказал я, кинув на Нелл многозначительный взгляд. – Ты очень многое успела сделать до того, как ушла.

– Я успела сделать? – удивилась она. – Ах да, успела. И сделала.

Когда Нелл дошла до комнаты с пауками, я не сдержался и выпалил:

– Извини, я не смог сделать все, как было.

Нелл развернулась на пороге, показывая на меня пальцем:

– Skúffuskáld!

– Gesundheit![10]10
  Здоровье (нем.).


[Закрыть] – парировал я. И потрогал нос, чтобы убедиться, что он все еще на месте.

– Нет, нет, – сказала Нелл, смеясь. – Это по-исландски. Означает «поэт в стол» – тот, кто пишет стихи, но редко их показывает. Это же великолепно! Зачем ты скрываешь то, что любишь делать, если у тебя так хорошо получается? А у тебя, Проспер, хорошо получается, уж поверь.

Дядя Барнабас оглядывался, почесывая голову.

– Полагаю, это значит, что встреча с туристическими агентствами сегодня все-таки состоится. Нелл, позвонишь им, чтобы подтвердить? В кафе «Колдовской отвар» есть телефон.

Нелл пристально посмотрела на него, как будто все еще ждала, что он признается.

– Я могу сходить, – предложил я. – Вам, наверное, нужно готовиться к встрече. Да и кафе совсем рядом, всего через два дома отсюда. Что ужасного может со мной случиться?

Помолчав, дядя Барнабас сдался.

– Ладно. Только побыстрее.

– Но… – неуверенно заговорила Нелл, глядя то на меня, то на него.

Но дядя Барнабас достал из кармана мятую бумажку и протянул мне.

Я знал, что Нелл стоит у двери и смотрит, как я бегу через дорогу. Внутри у меня все еще бурлила, закручиваясь вихрями, энергия Аластора. Я примчался в кафе и ворвался внутрь, едва не стукнув хозяйку дверью.

– Ах, боже мой! – воскликнула она. Выглядела она как бабуля из сказок, вся из нежности и седины.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? Всего на секундочку! – выпалил я.

– Конечно, дорогой. Телефон на стойке, – сказала она, указывая, куда идти. – Мы скоро закрываемся, но ты обращайся, если что-нибудь понадобится.

Телефон выглядел так, будто попал сюда прямо из 1950-х. Я положил бумажку с номерами на стойку и разгладил ее. Номеров было всего три, и когда я дошел до последнего, то замер, как громом пораженный. Это же… Это…

Нет, это не номер маминого мобильного. Ее телефон заканчивался на пятерку, а этот – на двойку. Но он был очень похож, почти совпадал. Мне стало не по себе.

– Ну, ладно, – сказал я, набирая первый номер. Оставил сообщение секретарю, чтобы она подтвердила визит в Дом семи ужасов. Следующий звонок: женщина в ответ начала восторженно тараторить, что ждет не дождется, и ужасно любит дома с привидениями, и…

– Отлично, до встречи, пока! – и я повесил трубку. Я оглянулся: хозяйка кафе всё еще была занята уборкой. Я набрал третий и последний номер и сел у витрины, разглядывая морковный пирог.

– Алло?

Это… Это был мамин голос!

Черт! Черт, вот же гадство, черт, черт! – я перепутал последнюю цифру.

Я поперхнулся и сжал трубку так сильно, что пластик треснул. Чуть-чуть разжав руку, я тихо выдохнул, и попытался положить трубку. И тут мне показалось, что я услышал:

– Проспер?..

О, нет!

«Молодец, слизняк! – раздраженно заметил Аластор. – Ты все-таки это сделал!»

Я побежал к двери и тут понял, что не позвонил в третье агентство. Взяв себя в руки и сосредоточившись, я набрал правильный номер, но от напряжения вспотел, и голова у меня разболелась. Дама, с которой я разговаривал, весело подтвердила, что придет вместе с группой.

Моя рубашка промокла от пота, живот скрутило.

«Я все запорол», – думал я, кладя трубку. Нет. Нет, все нормально, я же не разоблачил себя умышленно. Я ведь не сказал, что это я. Наверное, мама подумала, что кто-то ошибся номером.

Хозяйка «Колдовского отвара» даже не взглянула на меня, когда я поблагодарил ее и вышел. Нормально дышать я смог, только когда подошел к Дому семи ужасов.

Остановившись под эмблемой Дома, которую мы с Мисси повесили, я почувствовал гордость. Из чердачного окна раздался голос Нелл:

– Всё в порядке?

– Да, всё хорошо, – прокричал я.

И это было правдой. Маленький кусочек в огромном пазле жизни – но я наконец почувствовал, что хотя бы попытался отблагодарить Нелл и дядю Барнабаса за их помощь. Влияние Аластора ослабло. На меня навалилась такая тяжесть, что на крыльцо я поднимался, едва переставляя ноги. Я сел на ступеньку и попытался перевести дух. И подумал о том, как просто было всё еще совсем недавно. Как хорошо.

Родители управляли фондом «От сердца к сердцу» и возглавляли еще с десяток благотворительных организаций, стараясь поровну распределять между ними время и силы. Как здорово было вести жизнь, полную удачи, денег и сил, и делиться этим с другими. Я мог бы делать больше. Мог бы стать лучше. Я сидел на крыльце, смотрел, как солнце садится и восходит луна, и почти понял, зачем Онор Реддинг заключил контракт. Он надеялся сделать жизнь лучше и помочь своей семье.