Текст книги "Жуткая история Проспера Реддинга"

Видимо, основные туристические достопримечательности находились в центре города, например, музей ведьм и что-то вроде кладбища. Возможно, там раньше хоронили ведьм. А тут нас окружали жилые дома, торговые галереи и магазины. Если бы бабушка это увидела, то в отчаянии сорвала бы с себя жемчуга.

Этот город был похож на любимый свитер, так в нем было тепло и приятно. В воздухе чувствовалось возбуждение, охватывающее иногда и компании туристов, бродивших по улицам. Никто тут не разгуливал с чопорным видом, как это принято в Редхуде. Салем выглядел таким, каким я всегда и представлял себе нормальный город.

– Такие шляпы нравятся демонам, – тихо сказала Нелл, заметив, что я смотрю на клен, с которого свисали черные остроконечные шляпы. – А вовсе не ведьмам.

Не успел я ответить, как услышал смешок.

– Ведьмы?

Я обернулся. Двое мальчишек примерно моего возраста стояли у Нелл за спиной. Один из них уже замахнулся, собираясь бросить в нее шарик из мокрой бумаги.

В меня часто плевались бумажками. Так часто, что я даже приблизительно не смогу сказать, сколько раз. Я поднял руку в тот самый момент, когда мальчик швырнул шарик и он противно чавкнул, ударившись о мою ладонь. Я усмехнулся: отлично, туда еще и жвачку завернули.

– Какие-то проблемы? – спросил я, не обращая внимания на Нелл, которая пыталась схватить меня за руку.

– У-у-у-у, – затянули мальчишки хором.

У одного на футболке было написано: «Легкая атлетика. Салем», из-под бейсболки торчали светлые волосы. Тот, кто бросил шарик, был темноволосым, темнокожим и достаточно высоким. Наверное, он был старше нас на год или два.

Нелл дернула меня за руку, злобно сверкнув глазами.

– Я сама могу о себе позаботиться! – прошептала она.

– Серьезно?

Тормоза автобуса завизжали, водитель подъезжал к школе. Нелл бросила быстрый взгляд через плечо. Мы уже почти остановились, и она мотнула головой в сторону мальчишек. Они тут же покачнулись и ударились головами о сиденье впереди.

– Им бы тормоза проверить на этом драндулете, – спокойно сказала Нелл и встала.

– Точно, – согласился я.

У того, который был постарше, пошла носом кровь и запачкала его клетчатую рубашку. Когда он встал и, расталкивая всех, прошел мимо нас, Нелл елейно сказала:

– Может, в медпункт зайдешь? Выглядишь неважно.

Его глаза сузились, и он поспешил вперед. Его приятель с удивлением посмотрел на Нелл.

– Он бесится, что ты не обращаешь на него внимания, – сказал он, как будто извиняясь.

– Да наплевать, Паркер, – ответила она. – Ты же не станешь хвалить собаку, если она плохо себя ведет?

Ответить Паркер не успел, Нелл утащила меня вперед. Холодный утренний ветер набросился на нас, как только мы вышли из автобуса и смешались с толпой учеников, направлявшихся к лестнице, которая поднималась по зеленому склону.

Тук-тук-тук, – билось сердце. – Жм-жм-жм, – сжимался желудок.

«Ха! Ха! Ха!» – хохотал демон, наслаждаясь моей тревогой и катаясь в ней как сыр в масле.

Я шагнул вперед, не услышав, как Нелл тихо и нервно сказала:

– Стой!

Поздно.

Ощущение было такое, будто я налетел на изгородь, по которой пропущен ток. Разряд прошел сквозь меня и отшвырнул на несколько шагов. Открыв глаза, я удивился, что одежда не загорелась.

– Ох, братик, – громко сказала Нелл, – какой ты неуклюжий!

На меня смотрели с тревогой. Или не смотрели вовсе. Нелл помогла мне подняться. Кровь отхлынула у меня от лица, оно как будто онемело.

– Защитное заклинание, – прошептала Нелл. – Внутри тебя демон! Я должна пригласить тебя, чтобы ты смог войти.

Она повернулась ко мне лицом, а спиной к школе. Теперь я увидел магическую ограду, она еле заметно светилась зеленоватым.

– Пусть он войдет, – прошептала она, протянув руку. – Работа не ждет.

Убедившись, что на нас никто не смотрит, я осторожно сделал шаг вперед. На этот раз у меня получилось, и только волшебный ветерок приветственно подул, когда я подошел к границе.

– А что, заклинания обязательно рифмовать?

– Нет, но так проще запомнить, – тихо ответила Нелл. – Идем, а то опоздаем.

Вот только ноги меня не слушались, как бы я не заставлял себя.

«Раньше начнешь, раньше закончишь… Раньше начнешь, раньше закончишь…»

Нелл посмотрела на меня и отвела в сторону к клумбе, чтобы никому не мешать.

– Может, прогуляем? – спросил я наконец. – Я никому не скажу, если ты не скажешь.

Нелл мое предложение не вдохновило.

– Вот как ты обычно справляешься с тем, что тебе не нравится? Прячешься? – Она покачала головой. – Давай, братишка! Как сказал Шекспир: «Лишь смелость натяните на колки»[7]7
  Цитата из пьесы У. Шекспира «Макбет», пер. А. Радловой.


[Закрыть].

– И что это значит?

– Это значит: соберись, хватит ныть! – сказала Нелл и дернула меня за руку.

Я нехотя стал подниматься за ней по бетонным ступенькам, скользя рукой по перилам.

Когда мы поднялись по лестнице, я увидел школу. Похоже, два корпуса тут выстроили только ради того, чтобы соединить их модными стеклянными переходами. Видно было, как внутри по ним взад и вперед ходят школьники и учителя.

Справа от меня крупный мужчина нес флаги США и штата Массачусетс к флагштоку. И сердито делал замечания любому, кто наступал на клочок земли, в который была воткнута табличка «По газонам не ходить».

– Эй, Нелл!

Мы обернулись. Я посмотрел вниз – на тех, кто поднимался по лестнице, и почти сразу увидел мальчика, который энергично махал нам рукой.

– Тебя не было в школе на прошлой неделе. Я волновался, – обратился он к Нелл, взбежав по ступенькам и пытаясь отдышаться. Чем дольше я смотрел на него, тем шире становились мои глаза. Его одежда и обувь – носки, ботинки, штаны, рубашка, свитер, шляпа – были всех оттенков синего и голубого.

– У тебя все в порядке? – спросил он Нелл. – Ты расстроена из-за постановки?

– Какой постановки? – переспросил я.

Тут мальчик заметил меня.

– Я про школьный спектакль, – пояснил он. – А ты кто?

– А почему ты расстраиваешься из-за школьного спектакля? – спросил я Нелл. Я пытался вспомнить что-то, что, кажется, видел или слышал совсем недавно.

Но Нелл как обычно проигнорировала меня.

– Да, Нортон, все в порядке. А это мой двоюродный брат. Он пока будет учиться с нами – недели две или три, пока его родители путешествуют.

Нортон схватил меня за руку и горячо ее потряс. Даже если он и замечал, что все стараются его обходить, его это, кажется, не очень задевало.

– Приятно познакомиться, голубой, ой!.. С тобой! – сказал я. – Извини, просто ты такой…

…сине-голубой.

– Нортон участвует в проекте по современному искусству, – объяснила Нелл. – И каждый день носит только один цвет: тот, который отражает его настроение сегодня.

Она снова повернулась к Нортону, который рылся в своей сумке.

– Грустишь, Норти, поэтому одет в синее?

Мальчишка достал контейнер с бутербродами.

– Мама сегодня не срезала корочки.

– Отстой, – согласился я.

– Ладно, приятно было познакомиться, увидимся на уроках, – сказал он с надеждой.

– Я пока не знаю, какое у меня расписание, – честно ответил я. – Ладно, приятно было познакомиться.

Перед самым входом в школу Нелл остановилась и протянула мне красную папку.

– Что это?

– Твоя новая жизнь, – ответила она.

Прозвенел первый звонок, но никто из нас не двинулся с места.

– Эй, я понимаю, что все… ужасно, – сказала она. – Хотя, наверное, «ужасно» не совсем подходит, да? Но я хотела сказать… – она сжала губы, потом продолжила: – Я хотела сказать, что тебе стоит послушать моего отца. Считай, что это возможность начать с чистого листа. Здесь ты не Реддинг. Никто тебя не знает. Может быть, тебе легче будет стать тем, кем ты хочешь, а не быть тем, кем пришлось.

– То есть, я теперь должен притворяться кем-то другим? – спросил я. – А что, если я не умею?

– Это проще, чем ты думаешь, – ответила Нелл. – Актерский метод, система Станиславского: ты становишься персонажем, живешь, как мог бы жить он, создаешь его из любой информации, которая у тебя есть. Ошибиться невозможно. Просто твори.

Нелл открыла папку.

– Тебя зовут Итан Уайт, родился двадцать второго декабря в Портленде, штат Мэн. Родителей зовут Мэри и Джон Уайт. А все остальное можешь придумать сам.

Из открытых дверей повеяло теплом, но я не мог оторвать глаз от папки, даже когда Нелл пошла дальше.

– Привыкнешь – станет проще. Я тебе помогу. Знаешь, как бы хороши ни были актеры на главных ролях, им для поддержки всегда нужны второстепенные.

В папке лежали копии свидетельства о рождении Итана Уайта. У Итана не было сестры-двойняшки. Поддельная справка о прививках, свидетельство о рождении. Поддельные табели с оценками из портлендской школы, копии водительских удостоверений Мэри Элизабет Уайт, темноволосой женщины со слишком американской улыбкой, и Джона Адамса Уайта, – незнакомца под два метра ростом и весом в сотню килограммов.

– Знаешь, можно ведь и притворяться, что ты храбрее, чем есть, – сказала Нелл. – Я все время так делаю.

Глава 15
Мифы и легенды

Вообще-то, хорошо, что Нелл мне нравилась, потому что на все уроки мы должны были ходить вместе. На все, кроме одного. Спецкурс у нас был разный: Нелл записалась в театральную студию, а у меня каждый день последним уроком был библиотечный час.

– Заходи скорей, – сказала она, когда мы подошли к дверям класса, и протянула мне расписание.

А потом я запросто пожал руку миссис Андерсен, моей новой учительнице естественных наук. С утра я сразу пошел к ней послушать несколько объявлений и принести школьную присягу. Занятия естественными науками начинались после обеда. В классе было светло. Мы с Нелл сидели на последней парте и смотрели на два аквариума, стоявших у стены. В одном плавала рыба юнкер, в другом разгуливал гигантский тарантул, которого звали Элеонора.

Я вспомнил о поручении дяди Барнабаса и, шевельнув бровью, указал на нее. Нелл помотала головой и написала в тетради: «Выбери животное, которое не придется красть, идиот». И дописала: «Элеонора – не то, что ты думаешь. Поищи ящерицу или лягушку».

«Лягушку!» – впервые с утра подал голос Аластор. Его присутствие было похоже на электрические разряды. Иногда они становились сильнее, как будто демон прислушивался или пытался сосредоточиться. А иногда все было спокойно, так что я почти забывал о нем.

Весь день я чувствовал душевный подъем. Очень странное чувство – как будто я вышел за пределы собственного тела и со стороны смотрю, как сам же иду мимо красных шкафчиков по коридорам, облицованным желтой плиткой. От одной двери к другой, урок за уроком, час за часом.

Вторым по расписанию шло языкознание с мисс Мелл, молодой блондинкой, которая немного нервно рассказывала про местоимения вовсе не нам, а своим туфлям.

Третий урок – алгебра с миссис Джонсон, которая вызывала меня снова и снова. То ли чтобы выучить мое имя, то ли просто чтобы помучить.

Дальше – литература с мистером Гуптой. В Редхуде литературу и языкознание объединили в один предмет: «английский язык». Поэтому мне показалось, что тут все очень круто – можно изучать знаменитые произведения прозы и поэзии, мифологию и искусство. И никаких нудных грамматических правил.

Мистер Гупта постучал по столу.

– А теперь… следующий раунд нашей викторины «Все о Греции»! Какая из команд будет оглядывать мир с высоты Олимпа? Кто получит на обед пиццу с амброзией?

Похоже, мистеру Гупте очень нравилась греческая мифология. Все вокруг зашевелились, неохотно передвигая парты, чтобы разделиться на две команды. Члены нашей команды расползлись по своим местам, глядя в телефоны или копаясь в рюкзаках.

– Мы никогда не выигрываем, – шепотом объяснила Нелл. – Ты, конечно, привык к другому, но постарайся не сразу впасть в депрессию.

– Привык к другому?..

Последнее, что я выиграл, был конкурс едоков Тихого пирожного. И то мне повезло, только потому, что моего соперника стошнило, и его дисквалифицировали.

Но я не успел сказать этого, и викторина началась.

– Почему Афина состязалась с Посейдоном? – спросил мистер Гупта.

Стоп, я же знаю ответ! Мы с папой перед сном читали замечательную книгу о греческих мифах. Но не успел я поднять руку, как тот мальчишка из автобуса, который был в бейсболке – теперь он был без нее; хорошо, что в школе есть правила, – стремительно вытянул руку.

«Чего ты медлишь? – спросил Аластор. – Отвечай этому мужу, болван!»

Ал, видимо, не понял правил викторины. Если он вообще, конечно, знает, что такое правила.

– Да, Паркер, – вызвал мистер Гупта.

– Когда основали Афины, боги состязались за право назвать город своим именем, – говорил он, а вся команда одобрительно стучала по столу. – Посейдон мог дать грекам только морскую воду. Не самое необходимое. Зато Афина подарила людям оливковое дерево, которое им очень пригодилось. И город назвали в честь Афины.

– Правильно, – сказал мистер Гупта и приписал команде очко на доске. – Следующий вопрос, дорогие полубоги. Кто отправился на поиски Золотого Руна?

Ну, это просто. Ясон и Аргонавты.

«Отвечай же, слизняк! Хватит мариноваться в своей гениальности! – прорычал Аластор. – Другая команда победит!»

Анна, девочка, которая сидела рядом со мной, быстро ответила:

– Персей!

Н-н-н-нет…

– Прошу прощения, но это не правильный ответ. Вторая команда?

Было понятно, что они выезжают за счет Паркера. И он самодовольно ответил:

– Ясон и Аргонавты.

«Он нам не нравится, – холодно и решительно сказал Аластор. – Нельзя позволить ему забрать твой трон… из… пиццы».

Тут меня пихнули локтем в бок, я поднял руку и ответил на вопрос, как звали жену Зевса.

– Гера, – сказал я.

И вот, мы снова в игре.

Рядом с Нелл сидел мальчик, который сосредоточенно завязывал и развязывал узелки на завязках своего капюшона.

– Офигеть! У нас целый балл! – сказал он, не обращая внимания на мистера Гупту, который тут же велел ему следить за языком.

И началась настоящая битва. На следующий вопрос ответила девочка, которая сидела за мной. Потом еще одна набралась храбрости и тоже ответила.

– Кто совершил знаменитые двенадцать подвигов?

И снова мы выиграли. Это было похоже на волейбол. Туда-сюда, туда-сюда, пока не остался последний вопрос. И разумеется, счет к этому моменту был равный!

– Итак, на кону пицца! – Мистер Гупта попытался говорить еще ниже, хотя голос у него и так был низкий. – Кто убил Химеру?

Я же знал, знал…

Мы с папой несколько раз читали этот миф, но я не мог вспомнить имя. Оно так и вертелось на языке. Начинается на «П» или на «Б»… Я посмотрел на Паркера. Он глядел в потолок и напряженно думал. Ну давай, давай же…

– Я уверен, что кто-то из вас знает ответ, – сказал мистер Гупта. – Вы же об этом читали!

Все начали неловко возиться, заскрипели стулья. И вдруг ответ легко, как перышко, всплыл из глубин моей памяти. Где-то у меня в голове прозвучало имя. Я неуверенно поднял руку.

– Да, Итан? – спросил мистер Гупта.

«Только бы не облажаться…»

Нелл сверлила мое ухо взглядом. На меня уставились вообще все.

– Беллерофонт, – сказал я.

Несколько секунд мистер Гупта молчал, а потом улыбнулся.

– И это… правильный ответ!

– Да-а-а! – завопил Блейк, который сидел рядом со мной и вскинул руки вверх, как будто только что взял золото на Олимпиаде.

Кровь прилила к моему лицу, когда моя команда стучала по столам.

– Господи, мы же никогда не выигрывали! Паркера никто не может победить! Итан, какой ты молодец! – сказала Сара. Кажется, так ее звали.

Паркер сердито уставился на меня с другого конца класса, ненадолго отвернувшись, чтобы затолкать тетрадь в рюкзак.

«Тяжело проигрывать, если привык быть первым, – самодовольно протянул Аластор. – Скоро и твоя семья это поймет».

«Отвяжись, – раздраженно подумал я. – Я занят».

– Мы не облажались, мы не облажались! – скандировали друзья Блейка.

Каждое слово, каждый новый голос усиливали мой восторг, и вдруг он сдулся. Мне стало как-то не по себе, даже немного грустно.

«Поздравляю, слизняк, – довольным голосом сказал Аластор. – Великолепное чувство, да? Вот он, вкус победы!»

«Победа в викторине не делает меня великим завоевателем, – мысленно ответил я. – Я просто читал то, о чем нас спрашивали».

Но он не ошибся. Какая-то часть меня – та, которая душила меня всякий раз, когда я получал низкие оценки, та, что приучила меня просто не думать о славе нашей семьи, вместо того, чтобы самому побеждать, – сейчас расцвела.

Я откинулся на стуле, и с облегчением выдохнул.

– Ладно, ладно, – сказал мистер Гупта, похлопав в ладоши, чтобы привлечь внимание. – Первая команда, увидимся за обедом. Жду вас голодными!

Прозвенел звонок, скоро начнется следующий урок, и мы бросились переставлять столы обратно.

На выходе Нелл легонько ткнула меня в плечо.

– Впечатляюще, – сказала она.

– Да. В смысле, наверное, – сказал я, опустив голову.

Мне хотелось радоваться, ведь я наконец-то хоть что-то сделал как надо. Но в глубине души, за восторгом и гордостью, таилась горькая правда. Вопрос, который не давал мне радоваться. Кто на самом деле ответил? Я или Аластор?

Глава 16
Привкус лимона

Настало время обеда. Нас ждали шесть пицц, прекрасных, истекающих горячим сыром.

Мистер Гупта открывал первые коробки и выставлял их на столы, а я суетился у него за спиной, пытался добыть тарелку и салфетку, и прикидывал, сколько кусков можно съесть, чтобы не выглядеть при этом эгоистом и свиньей.

– Да успокойся, – сказала Нелл. – Ты как будто пиццы никогда не ел.

А я едва не прыгал от восторга.

– Лет пять точно не ел.

– Что?! – Теперь уже мне пришлось шикнуть на нее.

На нас уже глазели. На нас и на очередь из двух человек, которую мы умудрились создать.

– В городе была только одна пиццерия, и бабушка ее закрыла, потому что «это заведение опасно для здоровья», – объяснил я, пока мы шли к парте в углу класса. – А мама готовит только здоровую еду.

– Ну, а в школе?

Я помотал головой.

– Что же ты тогда вообще ел?

– В основном кускус, голубого тунца, мидий и cozze in bianco[8]8
  Устрицы в белом вине (ит.).


[Закрыть].

– Ты с кем сейчас разговариваешь? – спросила Нелл и переложила кусок пиццы со своей тарелки на мою, где и так уже было несколько. – Возьми-ка еще один, всю жизнь потом будешь вспоминать.

«А как же я? Где моя еда?» – спросил Аластор. Но я был слишком занят, запихивая пиццу в рот. Наверное, Нелл заметила раздражение на моем лице.

– Что происходит? Он что-то говорит?

– Он голоден, – ответил я с набитым ртом. – Но я думал, что он питается только эмоциями.

«Это неверное предположение».

– Демоны восстанавливают силы, питаясь несчастьями людей, которые находятся рядом, но чтобы наполнить желудок, они едят пауков и летучих мышей.

«Верно!»

– И что мне теперь делать? – спросил я.

– Ничего, – прошептала Нелл. И уже жестче сказала: – Вы вообще-то не друзья, и ты ему не слуга. Тут только палец протяни, он руку откусит. Еще Шекспир сказал: «Можно жить с улыбкой и с улыбкой быть подлецом»![9]9
  Цитата из пьесы У. Шекспира «Гамлет», пер. М. Лозинского.


[Закрыть] От демонов добра не жди, просто запомни это. А если он опять начнет выпендриваться, только скажи, и я поставлю его на место.

Ух. Ее голос сделался жестче и злее.

– Это… Ну… Не пойми неправильно, спасибо большое за то вчерашнее заклятье, но… если вы оба такие волшебные… магические существа, почему вы не в одной команде?

Нелл испугалась.

– В чем дело? – спросила она. – Что этот червяк наговорил про меня?

«Червяк?! – Аластор захлебывался ядовитой слюной. – Дерзкая чумазая девка!»

– Он считает, что ты совершенно, м-м… необычная.

Так говорила мама, когда взрослые называли меня словами, которых я не понимал, например, «флегматичный» или «малахольный».

– Ведьмы совсем не похожи на демонов. Демоны – существа Нижнего мира, они лезут в наш мир, чтобы улучшить свой. – Нелл говорила так тихо, что приходилось наклоняться ближе, чтобы расслышать. – Им нужны слуги, но еще больше им нужна магия, которая есть в нашем мире, и они пытаются подчинить ее себе. И чтобы это сделать, они насылают на нас несчастья, или подталкивают к тому, чтобы мы создавали несчастья собственными руками, например, развязывали войны. Они не могут создать достаточно магии у себя внизу. Им приходится красть ее здесь и направлять в свой мир.

Аластор был подозрительно молчалив, пока она объясняла. Это означало, что она, скорее всего, права.

– А ведьмы тогда кто?

– Просто женщины с врожденной способностью чувствовать магию нашего мира, – сказала Нелл. – Одни могут использовать ее, а другие не всегда понимают, что она где-то рядом. Дар передается от матери к дочери, и род должен продолжаться.

Я хотел спросить, почему только девочки, но Нелл не дала мне вставить ни слова.

– Давным-давно… В смысле очень давно, в древности, в Древней Греции или типа того, когда люди наконец поняли, что демоны толкают их на бессмысленные кровопролития, женщины с такими способностями начали объединяться в ковены, чтобы давать отпор нечисти. Ты должен понять: ведьмы и демоны – враги. Наше призвание – делать так, чтобы демоны оставались в своем Нижнем королевстве и не вмешивались в жизнь людей.

Я опять хотел задать вопрос, но тут с другого конца класса раздался голос.

– Эй, Итан! Садись с нами! – Блейк указывал на свободное место рядом с ним и его друзьями. Это было приглашение для одного.

А Нелл внезапно увлеклась пиццей.

– Не стоит, – ответил я Блейку. – Спасибо!

Даже если бы Нелл не осталась одна, я бы все равно не согласился. Такие ребята пытаются быть милыми, только чтобы подойти поближе, а потом зашвырнуть тебя в мусорный бак. Но Блейк только пожал плечами.

«Отрок, ты удивлен, что они обратили на тебя внимание? – спросил Аластор. – Они жаждут твоего общества. Ты получил, чего хотел – признание».

«Но я всего лишь правильно ответил на вопрос школьной викторины, – мысленно ответил я ему. – Это не повод поклоняться мне как богу Популярности».

«Ты дал им то, чего они хотели. Разумеется, теперь они жаждут твоего общества. Принять приглашение было бы мудро. Если ты, конечно, желаешь идти по легкому пути».

«По-твоему, дружба – это торговля?»

«Любые отношения – сделка. Каждая так называемая дружба начинается с обещаний, которые обе стороны должны исполнять».

«И дружба с Онором Реддингом тоже?»

Аластор замолчал. Стало так тихо, что я услышал девчонок, сидевших неподалеку. Нелл старательно их не замечала, но все-таки слегка повернула голову, чтобы лучше слышать.

– …очки у нее дурацкие, даже моя мама так считает…

– …так странно, что она живет в этом доме…

– …она хочет играть эту роль, как будто кто-то ей даст…

Тут такое дело… Если бы кто-нибудь спросил Нелл, что она обо мне думает, она бы, возможно, сказала, что лучше бы я сдох или что она бы с радостью прокляла меня, чтобы я до конца своих дней ходил с обезьяньим хвостом. Но у нас было кое-что общее. Мои одноклассники в Редхуде и ее одноклассники в этой школе – и те, и другие вовсе не рвались дружить с нами. Скорее, они, не разбирая дороги, бежали от нас прочь.

Девчонка в автобусе назвала ее этим ужасным словом – долбанутая. Мне было интересно, связано ли это со сплетнями о том, что Нелл и ее мама были ведьмами, или с тем, что она такая… своеобразная, и одевается необычно. Как говорит моя мама, быть другим, просто быть собой, а не тем, кем тебя хотят видеть, и есть настоящая смелость.

«У ее отчаяния привкус лимона», – сказал Аластор и снова замолчал.

Я помотал головой. Он сказал «отчаяние». Не грусть, печаль или огорчение. Отчаяние. То, что уже за гранью надежды.

За весь день в школе я видел, что Нелл говорила только с двумя людьми, не считая меня: с преподавательницей естественных наук и с Нортоном. А дома – только со мной, дядей Барнабасом и Жабой. Есть ли кто-нибудь еще в ее жизни?

Или она совсем одна?

Я откинулся назад на стуле, мысли в голове наступали друг другу на пятки. Я-то не задержусь тут дольше, чем на две недели. В конце концов, какая разница, что все они подумают обо мне. Пока они, вроде бы, не начали ненавидеть меня, как бабушка, и не пытаются зарезать. Важно то, как они относятся к Нелл. Ведь я уйду, а она останется.

– Тебе так идут эти очки! – сказал я достаточно громко, чтобы те девчонки услышали. – Моя мама выбирала их на Пятой авеню в Нью-Йорке в этом бутике… – Как же назывался тот магазин, частью которого владела бабушка? – Bergdorf Goodman.

Нелл нахмурилась.

– Нет! Не см…

Я пнул ее под столом и снова откинулся, чтобы видеть девчонок.

– Ну да, мама часто ездит в командировки и всегда привозит Нелл какие-нибудь классные штуки. Она говорит, мало кто понимает, что такое настоящая дизайнерская вещь. У некоторых есть врожденное чувство вкуса. – И я снова на них посмотрел. – А остальным просто не повезло.

Нелл подавилась пиццей и теперь стучала себя по груди.

– А они там еще продаются? – спросила девочка, которая только что критиковала очки Нелл, и ее глаза загорелись.

– Нет, дизайнер сделал их на заказ.

И тут раздался звонок. Я поблагодарил каждую счастливую звезду в небе, ведь система Станиславского не может долго работать на человека, чье представление о моде и стиле ограничивается дерзким решением надеть пестрые носки к школьной форме.

– О, Итан! – Мистер Гупта окликнул меня, когда я уже стоял на пороге. Да я вообще уже вышел в коридор, но Нелл буквально развернула меня взглядом.

Точно. Я Итан. Меня зовут Итан. Итан, Итан, Итан.

– Я понимаю, ты у нас ненадолго, но все равно хочу предложить тебе принять участие в нашем большом проекте. Кажется, тебе нравится мифология?

Я помедлил с ответом.

– Ну, понимаете… У меня вообще-то не очень много идей…

Мистер Гупта попросил нас придумать проект, который раскрывал бы взгляд на сюжеты мифов Древней Греции с современной точки зрения. Мистер Викворт просто задал бы нам реферат страниц на двадцать и снижал баллы за пунктуацию, оставляя пометки на полях.

«Разве ты не считаешь себя художником? – спросил Аластор. – Разве ты не тратишь все свое тайное время на рисование?»

«Обязательно говорить “тайное время”? Звучит жутковато».

«Не более жутко, чем пони, слизняк. Ты понимаешь, о каких пони я говорю?»

О фарфоровых пони. Бабушка дарит мне по статуэтке на каждое Рождество. Не знаю, почему. Наверное, думает, что это именно то, что нужно современным мальчишкам. Я, конечно, делаю вид, что они мне не нравятся. Но на самом деле они красивые. И вообще милые. Ничего «жутковатого» в них нет. Но это знание умрет вместе со мной. И с демоном.

– Итан, все в порядке?

– Да, конечно, – сказал я, быстро доставая блокнот. – Я не… Я не очень талантлив, но люблю рисовать. – Я открыл блокнот. На уроке географии я сделал набросок Дома семи ужасов. – Вы, конечно, можете отказаться, но, кажется, я мог бы нарисовать иллюстрации к мифам, как в книжках…

«Слизняк, если человек жаждет уважения, он не должен говорить с вопросительной интонацией. Хочешь быть художником – будь им».

Этот совет… оказался неожиданно хорош, учитывая, что поступил он от существа, родившегося в огненной яме.

«Ты можешь воздать почести моей гениальности, накормив меня, – зашипел Аластор. – Накорми меня!»

– Ого! Замечательные рисунки! – сказал мистер Гупта, а я старался не умереть от смущения. Казалось, что лицо у меня горит. Я был ужасно взбудоражен. – Думаю, иллюстрированный пересказ – отличная идея. На какой спецкурс тебя записали?

– А… – Я старался не обращать внимания на горячий песок, который пересыпался в моей здоровой руке. – Ничего особенного, какие-то занятия в библиотеке.

«Накорми меня!»

– Ты когда-нибудь ходил на уроки рисования?

Что Аластор делает? Почему мои пальцы опять двигаются сами?

«НАКОРМИ МЕНЯ!»

Я посмотрел на учителя и вспомнил, что надо помотать головой.

– Н-нет, не ходил.

– Я поговорю с учительницей рисования. Может быть, она разрешит тебе посещать ее уроки.

И вдруг моя рука протянулась и схватила маленькую, размером с ладонь, тыкву, которая украшала стол мистера Гупты. Рука поднялась рывком и засунула тыкву мне в рот, а рот сам начал жевать. Я отгрыз кусок, прожевал и проглотил.

Мистер Гупта вытаращил глаза.

– Я… думал, это яблоко… – глупо сказал я, пытаясь вернуть ему тыкву.

– Оставь себе, – ответил мистер Гупта. – Вдруг захочешь перекусить попозже.