Текст книги "Живое и мертвое"

24

– Простите, – Нана снова была красивой женщиной и, что самое главное, одетой. Это позволяло смотреть на нее без смущения и не сгорать со стыда за пялящегося на нагое тело упыря. – Я не хотела, чтоб вы видели меня в таком состоянии.

– В этом нет ничего ужасного, – вежливо сказал Мессер.

– Ты нас спасла именно в том виде, – поддакнул Винни.

Они снова сидели вместе, несмотря на все разногласия. Ярко полыхал заново разложенный костерок. Светилась мутно-белым пятном луна, сверкали звезды.

– В человеческом обличье они не стали бы меня слушать, – кивнула Нана. – Это не в звериной натуре. Оборотень ведь не только меняет форму. Содержание тоже меняется. Другая память, другое восприятие, другие ощущения, привязанности. Другое понимание добра и зла.

– Тебе ли не знать, – подколол Петро, но получил такой взгляд от Деррека, что поспешил умолкнуть.

– Тебе ни к чему было стесняться, – произнес Деррек ласково. – Ты красивая.

– Это для вас, – покачала головой Нана. – Для своих я урод. В животной сущности. А они ценят звериную красоту, а не человеческую. Это мое проклятие.

– Почему проклятие? – не понял Винни.

– Потому что я хотела стать… – Нана смолкла, словно боясь признаться в чем-то постыдном. Наконец произнесла через силу: – Я хотела стать актрисой…

…Театр «Луны» был не совсем обычным. Вернее сказать, он был обычным для волколаков. Человеку все здесь казалось странным.

Театральная сцена располагалась под открытым небом, а представление начиналось с восходом луны. Ночное светило вообще было обязательным элементом. Если погода грешила облачностью, спектакль отменяли. Да и сами спектакли по меркам человека казались как минимум странными.

Руководитель театра был большим искусствоведом со своими принципами, потому в труппу «Луны» принимали по нескольким критериям. Во-первых, кандидат должен быть уроженцем острова. Не привезенным с большой земли, а рожденным здесь. Директор считал, что местные чище духовно. Во-вторых, актер должен быть молод и красив. Ну и, наконец, он должен получить личное одобрение руководителя. Поговаривали, что директор «Луны» приглашал к себе молодых актеров и актрис после дебютного спектакля и оценивал их таланты, помимо актерских. После чего либо окончательно прописывал юное дарование в труппе, либо вышвыривал его вон. Хотя это был лишь слух.

С первым условием у Наны не было никаких проблем. Со вторым ей повезло. Ее видели и одобрили только в человеческом обличии. А сплетни про похотливого директора предстояло проверить после спектакля. Нана надеялась на то, что это лишь слухи. Что беседа, разумеется, будет и что, несмотря на проблему со звериным амплуа, ее талант актера пересилит и позволит ей остаться в театре.

Впрочем, волнения по этому поводу не отпускали. Настораживало то, что директор нигде и никак не предъявлял требований к этому самому актерскому мастерству.

– Нана, – в гримерку вбежала Лэли. – Что ты тут сидишь? Сейчас уже твой выход.

Девушке вдруг до жути захотелось пожаловаться хоть даже этой малознакомой Лэли. Поделиться тревогой и получить поддержку.

– Я волнуюсь, – честно призналась Нана.

– Все волнуются, – небрежно отмахнулась Лэли. – Зрители ждут. На выход…

– Я вышла, вышла и провалилась, – закончила историю Нана. – Вернее, поначалу все шло хорошо, зрители аплодировали. А потом по пьесе я должна была превратиться в волчицу. У нас все пьесы такие. Большинство героев существует в спектакле в двух амплуа. И я обернулась…

Нана замолчала и судорожно сглотнула, будто борясь со слезами.

– Они не приняли тебя? – тихо спросил Винни. Девушка быстро замотала головой.

– Нет. На сцене освистали. Директор вышвырнул вон. Тогда я решила попытать удачи в человеческом театре. Но они есть только в городе.

– Странно, – пробормотал Петро.

– Что странно?

– Перевертыши-театралы… первый раз слышу такую ересь.

Губы Наны сжались, превращаясь в тонкую ниточку. В глазах вспыхнула обида.

– В отличие от упырей, – холодно произнесла она, – среди волколаков встречаются не только бандиты. Те двое – скорее, исключение, бросающее тень на весь народ.

– Кстати, – оживился Винни, разгорающаяся ссора ему не нравилась, и он поспешил сменить тему. – А те двое, они далеко?

Он посмотрел на Мессера. Причем посмотрел так, будто был уверен, что лорд способен видеть всех и все на любом расстоянии. Некромант кашлянул и сосредоточился.

– Они ушли, – сообщил он наконец.

– А маг, который тебя щупал? – припомнил Деррек.

– И его больше нет, – покачал головой Мессер.

– Что значит «нет»? – вмешался Петро. – Куда же он делся, по-твоему, костлявый?

– Никуда не делся, – ответил Мессер. – Наверное, где-то ходит. Но довольно далеко, потому что физически я его не чувствую. А на магическом уровне ему не до меня. Его что-то отвлекло.

25

Человек шел по следу. След был едва заметным, практически неуловимым, но был. Теперь он точно в этом уверился. Маг, устроивший пожарище с девятью трупами, находился впереди. И, судя по всему, господин Лупо с неким упырем по имени Петро терлись где-то рядом. Возможно, они шли теперь вместе с магом.

Такой вариант казался не самым вероятным, но сбрасывать его со счетов нельзя. А если так, дело усложнялось. Выполнить работу удобнее всего здесь, до того, как Винни Лупо войдет в город. В лесу, где никого нет, это как-то сподручнее. Но возможное наличие сильного мага путало все карты.

Пустошь забери эту работу. Ну, ничего, когда он вернется, советник заплатит за все. И плата будет много больше аванса.

Человек ухмыльнулся в предвкушении. Но уже через секунду ухмылка слетела с лица. Впереди, хоть и далеко, шагов за полсотни, на рельсы вышли два крупных лобастых волка.

Человек прищурился и грязно выругался. От простых зверей отбиться было бы не сложно, от двух матерых и, судя по всему, разъяренных оборотней – нереально.

Перевертыши тоже заметили человека. Один оскалился, пуская слюну – не то от голода, не то от бешенства. Второй запрокинул голову и завыл. И в этом вое было все. Тоска и разочарование, азарт и мрачное удовлетворение, что, несмотря ни на какие неприятности, есть некто, на ком можно выместить злость и неудовлетворенность этим миром.

Человек не стал дожидаться продолжения. Чем чревата встреча с оборотнями в волчьем обличье, он знал. Развернувшись к лесу передом, к железной дороге задом, он неторопливо спустился под откос, а там припустил что есть силы.

Оборотни тоже не стали ждать и бросились следом.

Человек мчался сломя голову. Под ногами путалась высокая трава. В лицо пару раз ударили какие-то ветки. Он не замечал ни кустарника, ни травы, ничего. Сейчас нужно было спасаться. Разозленный оборотень не станет слушать увещевания, угрозы или объяснения. Он вообще не способен думать. Звериное начало берет верх и вытесняет человеческое напрочь.

Сзади нарастал шелест травы и утробный рык. Звери были злы, но теперь у них была цель. Пустошь побери, им ведь сейчас и законы, и угрозы до фонаря.

Впереди мелькнули спасительные деревья. Не разбираясь, лысый господин проворно взлетел на ближайшее дерево.

Вовремя. Внизу клацнули зубы. Треснула ткань, и человек попрощался с куском штанины. Впрочем, до штанины ли было ему сейчас? Из последних сил он вскарабкался выше. Успокоился лишь тогда, когда понял, что забрался достаточно высоко, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Человек лег на массивную ветку, что отходила от ствола в сторону практически под прямым углом, и посмотрел вниз. Оборотни барражировали пространство под деревом. Рычали. Иногда задирали головы вверх и смотрели на человека со злой тоской.

Кто-то их явно чем-то обидел или разозлил. Но кто бы это ни был, крайним в данной ситуации выходил он. Звери теперь не отступят. По крайней мере до тех пор, пока человеческие мозги не вытеснят звериную злость и желание порвать кого-то.

Обернутся они не раньше утра. Выходит, до той поры кому-то придется сидеть на дереве.

Человек фыркнул от недовольства. Он снова терял время. Когда спустя несколько часов хвостатые сволочи внизу принялись выть, у него возникло схожее желание. И вскоре над лесом повис вой на три глотки. Потом человек задремал, а проснулся от того, что ветка стала выползать из-под живота, грозя скинуть вниз. Встрепенулся. Ухватился крепче. Только тогда понял, что просто заснул и чуть не сполз во сне. Едва не рухнул.

Оборотней под деревом не было. Ушли они в хвостатом обличье или перекинулись, сказать теперь невозможно. А самый интересный момент лысый господин проспал.

Так или иначе, теперь неважно.

Покряхтев, человек принялся помаленьку спускаться вниз. Спуск дался с трудом. Несколько раз возникал вопрос, как он вообще смог сюда залезть. Впрочем, ответ известен. Вчера он был не настолько уставшим. Да и страх способен загнать человека еще не на такую высоту.

На то, чтобы добраться до земли, ушло чуть меньше получаса. Но почва под ногами не принесла облегчения. Все тело ныло, ломало. Голова была тяжелая, словно налилась чугуном. Идти в таком состоянии куда-либо совершенно невозможно.

Человек плюхнулся на землю, привалился спиной к стволу, который всю ночь служил ему постелью и убежищем, и прикрыл глаза. Надо было хоть немного отоспаться. Лысый господин снова терял время, но двигаться после бессонной ночи, проведенной в страхе на дереве, казалось подобным смерти.

С этой мыслью он и отключился.

26

– Еще пара часов – и пришли, – возвестил Петро, сползая с бугра, торчащего в стороне от рельсов.

Лес становился все жиже. То тут, то там мелькали поля. Вдали яркими пятнами черепичных крыш светились деревушки. Дорога в последнее время стала веселее. Неприятностей с той самой ночи, когда на стоянку напали волколаки, не наблюдалось. И даже вечные перепалки с Петро постепенно сошли на нет. Долгая дорога удачно заканчивалась, и это компенсировало многие неприятности пути.

Последняя новость заставила сердце биться шустрее. Два часа – и он увидит город. Может быть, не такой, как Витано, но в нем будут люди. Живые люди. Винни только сейчас понял, как соскучился по людям. Не по тем, которые уже умерли, хоть и были человечны. Не по тем, которые промышляли разбоем и которые никогда по сути людьми-то не были, разве что внешне. А по нормальным людям. Живым, разумным, добрым и хорошим.

Винни верил, что где-где, а в городе их должно быть в избытке.

От этой мысли он даже зашагал быстрее, хотя давно уже устал идти. Дорога – это прекрасно, когда ее не много. А когда цель где-то очень далеко, когда ее совсем не видно и топаешь неведомо куда, дорисовывая себе воображаемый пункт назначения, это утомляет.

Через полчаса вдалеке показалась ровная, как стол, площадка с обветшалым навесом и потемневшими от времени лавочками. Что такое станция и зачем она была нужна, когда здесь ходили паровозы, Винни уже знал. Потому от вопросов воздержался.

– Последняя остановка перед Лупа-нопа, – проявил свое всеведение Петро.

– Там кто-то есть, – приглядевшись, заметил Деррек.

– Кто там может быть, – отмахнулся Мессер. – До городского кордона далеко. Разве что местный селянин. Так мы ему так же безразличны, как и он нам.

– А он нам безразличен? – поинтересовался Петро.

– Абсолютно, – кивнул Мессер.

Селянину они были, кажется, не совсем безразличны, потому как он успел скрыться прежде, чем пятеро путешественников поравнялись с платформой.

– Сбежал твой селянин, – всхлипнул непонятно чему Петро. – Чтоб мне второй раз сдохнуть. Не иначе ты его напугал своей костистой рожей.

– Странно, – задумчиво произнес тот. – Чего бы тут кому-то прятаться. Я еще понимаю там, в глубине острова, но здесь, возле самого Лупа-нопа…

– А чего тут странного? Ты свою рожу в зеркале видел?

Винни вспомнил, как еще четверть часа назад радовался окончанию перепалок, и сильно пожалел, что сглазил.

– Ты на свою посмотри, – вмешалась Нана.

Петро фыркнул. В наступившей на короткое время тишине что-то неприятно щелкнуло. Винни вздрогнул, боясь узнать звук.

– Всем стоять! – сердито гаркнул голос сзади.

Винни понял, что не ошибся. Первыми остановились Деррек и Петро, которые шли впереди. Потом Нана и Мессер. Вместе с последними замер и он сам.

Для того чтобы понять, что происходит, поворачиваться было не обязательно. Примерно такой же металлический щелчок он слышал тогда, в ледяной и вонючей воде рва, после чего со стены полыхнули выстрелы мушкетов. Похожий щелчок он слышал и потом, когда в голову ему уткнулся ствол пистолета разбойничьего атамана. Очень неприятный щелчок.

– А ну-ка, поворачивайтесь, – потребовал голос.

Винни не стал ждать остальных или нового приглашения и поторопился развернуться. Так и есть. Перед ним стоял упырь с чем-то наподобие мушкета в руках. И это что-то смотрело на Винни со товарищи.

– А у него ружье, – тихонько проговорил Мессер.

Упырь нетрезво пошатывался, от чего ствол похожего на мушкет оружия плавно покачивался из стороны в сторону, целясь поочередно то в Винни, то в Нану, то в Мессера.

Ни та, ни другая, ни третья цель его, видимо, не устроили.

– А ну-ка, вы! – рявкнул он сварливо. – Отойдите в сторону. Живо! И ты, красавец, тоже!

Ствол недвусмысленно указал на Деррека.

Винни решил не спорить. Остальные тоже. Вскоре напротив упыря с ружьем остался только Петро.

– А с тобой мы поговорим, – хищно оскалился мертвяк и вскинул ружье.

– Эй-ей! – Петро поспешно выставил перед собой руки. – Ты обознался, приятель.

– Я обознался?

Мертвяк дернул спусковой крючок, и перед Петро вздыбилась земля. Тот отскочил. Деррек и Мессер устремились вперед, но упырь перезарядил ружье с невероятной для пьяного скоростью.

– Но-но, – пригрозил он стволом. – Пока я вас не трогаю. Но если вздумаете защищать этого подлеца, сами станете такими же подлецами. И уж тогда пощады не ждите.

Лорд и вампир отступили на свои места, и упырь снова перевел ствол на Петро.

– Ты ошибся, – жалобно пробормотал тот.

– Я ошибся? – мертвяк сердито сплюнул. – Я за свою жизнь много ошибался, но сейчас я уверен на все сто.

Снова неприятно щелкнуло. Петро зажмурился.

– А в чем повинен этот субъект? – вмешалась вдруг Нана.

– Он увел у меня жену, – плаксиво пожаловался упырь. – И спер кошелек.

Рука упыря дрогнула. Казалось, еще секунда, и он расплачется. От происходящего впору было посочувствовать как минимум одному из упырей, но Винни почему-то стало смешно.

– Ну это же точно не я, – канючил Петро. – Я такой же дохлый парень, как и ты. Зачем мне твоя жена?

– Ах, тебе моя жена не нужна?! – мертвяк решительно вскинул ружье.

– Нужна! – испуганно выставил вперед руки Петро.

– Вот ты и признался, – победно заявил упырь.

– Я не в том смысле! – истерично взвизгнул Петро.

– А я думаю, что в том.

Тут упырь пьяно покачнулся. Ружье опустилось стволом в землю. Нетрезвый стрелок перевел удивленный взгляд на Винни. Лицо его сделалось задумчивым. Лоб наморщился. Была видна натужная работа мысли. Взгляд медленно перетек на Петро.

– Хорошо, – согласился вдруг мертвяк. – Это легко проверить. Скажи, где ты был неделю назад?

Петро выдохнул с невероятным облегчением. Ответил поспешно:

– В глубине острова. В маленькой деревушке Буно Нона.

– Это кто-нибудь может подтвердить?

– Я могу, – тихо произнес Винни.

– Спасибо, живчик, – совсем расслабился Петро. – Вот видишь, у меня это, как его, алиби.

Петро хотел было уже развернуться и пойти прочь, но ствол снова взметнулся в воздух. Черный зрачок дула уставился на Петро.

– Пра-а-авильно, – мерзейшим голосом протянул упырь с ружьем. – А месяц назад ты где был?

Петро дернулся так, будто ему в задницу воткнули что-то острое.

– Т-там же, – пробормотал он.

– А это кто-нибудь может подтвердить? – победоносно вопросил упырь.

Застигнутый врасплох Петро вздрогнул и потупился. Упырь посмотрел на него, потом обвел взглядом всех присутствующих. Тишина затягивалась.

– Вот, – подвел итог мертвяк и прицелился.

– Я! – вдруг вступился Мессер. – Я могу это подтвердить.

Мертвяк нахмурился.

– И где вы были месяц назад?

– В глубине острова, – кивнул Мессер. – В маленькой деревеньке Буно Нона. Мы там пили три недели без просыху.

– Вот, я же говорю. Ты обознался, дружище, – вставил Петро.

– Ой-ей, – мертвяк опустил ружье.

Вид у упыря был растерянный и расстроенный. Он сел на край платформы и, свесив ноги, уставился в пространство перед собой.

– Ой-ей-ей, – протянул он, словно говоря с какими-то своими мыслями. Мессер осторожно шагнул вперед.

– Так, может, мы пойдем?

Упырь повернулся, невидяще посмотрел на мага и махнул рукой. Сейчас он выглядел абсолютно пьяным. До невменяемости. Мессер кивнул спутникам и молча пошел прочь.

– Напился и за ружье хвататься, – пробурчал Петро, когда они отдалились от платформы на приличное расстояние. – Ненавижу этих селян. В городе такого нет.

– В городе все значительно хуже, – отозвался Деррек. – Гадко, исподтишка. Здесь проще.

– Чего тут проще?

– Да все. И бутылка, и ружье. И чувства, и реакции. Все просто, понятно и честно.

Вампир остановился, резко обернулся и уставился на Петро.

– Так где ты был месяц назад?

– Ты чего? – удивилась Нана.

– В Буно, – опешил упырь. – Нона… Ты мне что, не веришь?

– В самом деле, – неожиданно поддержала Нана. – Оставь ты его.

– Нет, – покачал головой Деррек. – Я с места не сдвинусь, пока он мне не расскажет, что все это значит. И желательно как можно убедительнее. Я не настолько пьян, чтобы верить в небылицы.

Петро завертелся, как на иголках, оглянулся назад. Платформа, хоть и далеко, а все-таки была еще в зоне видимости.

– Он ведь нас догонит.

– Пусть, – отмахнулся Деррек. – Я у него жену не уводил и кошелька не крал. Мне бояться нечего.

– Я у него тоже ничего не крал, – взмолился Петро. – Пошли уже. Тебе бояться нечего, а на меня он невесть что думает.

Упырь дернулся было вперед, но вампир преградил ему дорогу.

– Я о тебе тоже невесть что думаю, – честно признался он. – Так что убеди сперва меня. Мы все здесь на равных.

Деррек оглядел Винни, Мессера и Нану.

– Ведь так? Все про всех всё знают. И только он, – вампир указал на Петро, – ничего о себе не рассказывал. Никогда.

А ведь и вправду, подумал вдруг Винни, Петро всегда оставался темной лошадкой. Ни слова о себе. Никаких историй из прошлого. Единственное, что он о себе упоминал, так это то, что он «простой дохлый парень из захолустья». И Винни на все его откровенности он ничего о себе не рассказывал.

С другой стороны, он тоже хорош. Про него-то здесь никто, кроме Петро, ничего толком не знает.

– Я тоже о себе ничего не рассказывал, – честно признался он Дерреку, пытаясь восстановить справедливость. – Обо мне вы тоже ничего не знаете.

– Знаем, – покачал головой Мессер. – В отличие от себя, о других он языком чешет с большой охотой.

– Ладно, – выпалил Петро. – Я расскажу, если вам так охота слушать. Только пошли.

Деррек посмотрел на Мессера, словно ища у лорда одобрения.

– Идем, – кивнул тот. – Здесь и вправду стоять незачем.

– Когда-то я был живым, – начал Петро, собравшись с мыслями. – И у меня была жена.

– С тех пор ты сильно изменился, – без тени улыбки съязвил Деррек. – Умер и переключился на чужих жен.

Издевка вышла корявой. Винни от подобного обращения стало жалко упыря.

– Зря смеешься, – ответил тот. – У меня была жена, свой дом с садиком и свое дело. Я был счастлив. Но счастливо жить в этом мире долго не получается.

– И что же нарушило твое счастье? – поинтересовалась недоверчиво Нана.

– Жена, – пожал плечами Петро. – Она завела себе любовника. Не знаю, чего ей не хватало… Нет, я не верил. Мне говорили, что это так, а я не верил. Я слишком ее любил, чтобы поверить в ее предательство. А она вместе с любовником решила пойти дальше. И в один прекрасный день меня отравили.

– Кто? – не понял Деррек. Петро тяжело вздохнул и зашагал дальше. В фигуре его словно что-то надломилось. Он шел понурым и мрачным.

Винни почувствовал жалость. Немудрено, что мертвяк столь циничен и насмешлив, если его убила собственная жена. От таких поворотов судьбы радости в жизни не добавляется.

Лес снова подступил к самым рельсам, загустел, скрывая поля и деревушки.

– Яд был сильный, я повалился на пол практически сразу и ничего толком сделать не мог. Но умер не сразу. А потом появился он. Я запомнил его лицо.

Петро поморщился.

– Он и моя жена вели себя так, как будто я уже умер. Они разговаривали обо мне как о мертвом прямо у меня над головой, хотя я еще был жив. И они решили избавиться от моего тела, чтобы никто не успел обнаружить следы отравления. Негодяи не нашли ничего лучшего, как перенести меня в Пустошь. К тому времени я едва соображал и выглядел, должно быть, в самом деле как мертвый. Они не догадывались, что я был еще жив, когда тащили меня по Пустоши. Я умер позже, уже за кордоном.

Мертвяк снова замолчал. Несчастный, преданный и убитый человеком, которого он безгранично любил. Теперь Винни жалел, что они заставили несчастного упыря вспоминать и проживать все это заново.

– А дальше? – спросил Винни.

– Дальше я стал таким, – сказал тот просто. – Каким-то образом вместо того, чтобы уйти в мир иной, превратился в упыря… Уж не знаю, кому или чему это понадобилось, но живу. Живу и жажду справедливости. Мщения. Ты должен меня понять, живчик.

– Почему я? – растерялся Винни.

– А разве ты не хочешь отомстить своему Санти-шманти?

Винни прислушался к своим желаниям, но жажды мести среди них не обнаружил.

– Не хочу, – покачал головой он.

– Это потому, что ты живой. А я вот их стараниями дохлый. И простой дохлый парень жаждет мщения.

Деревья впереди ощерились новыми ружейными стволами.

«Вот ведь, – подумал Винни, прежде чем успел озвучить свое наблюдение, – все сегодня норовят из меня сделать то же, во что превратился Петро».

– Стоять! – приказал голос спереди.

Путники послушно замерли. Теперь щетину стволов видел не только юноша.

– Надеюсь, это не еще один селянин, – усмехнулся Мессер.

– Нет, – отмахнулся Петро. – Это кордон. Идем со мной, живчик, ты мне понадобишься. А вы ждите здесь. Мы за вами вернемся.