Текст книги "Живое и мертвое"

– Что с этим? – грубо спросил убийца.

– Закрой пока.

Митрик снова задергался, завыл, потому что словам не давала ходу сильная рука, смявшая губы и заткнувшая рот.

– Не дергайся, мальчик.

В баритоне снова звучала усмешка. Самодовольная. Скорее, даже насмешка. Насмешка человека, стоящего возле муравейника и разглядывающего глупого муравья. Муравья, который не знает ни устройства муравейника, ни устройства леса, ни даже собственного места в жизни.

– Не дергайся, – повторил балахон. – Ты присоединишься к новой партии следопытов. Знаешь, что это значит?

Митрик перестал дергаться. Недоверчиво посмотрел на мага и судорожно кивнул.

– Ты даже не догадываешься, – надменности в баритоне добавилось в разы. – Но ты узнаешь. Скоро. А пока тебе придется подождать взаперти. Сейчас тебе не стоит общаться с простыми гражданами.

Капюшон едва заметно двинулся в сторону того, кто держал Митрика.

– Понял? Его мать туда же. Здесь убери. Потом отправляйся к советнику. Что делать – знаешь. И поторопись. Скоро рассвет.

Судорожно билось сердце. Митрик смотрел, как неслышно уходят люди в балахонах. Как завороженный. За этим зрелищем он упустил тот момент, когда рука, зажимавшая ему рот, ослабила хватку.

9

Утро было замечательным. Солнце мягко освещало комнату, пробиваясь через тонкую занавеску. Ее качал легкий ветерок, отчего на полу шевелились тени. Петро потянулся и встал с кровати.

Так хорошо он не ощущал себя давно. Настроение было превосходным. Жизнь налаживалась, вступая в ту стадию своей полосатости, когда в ней явно доминирует белая краска. Мало того что он наконец имеет возможность жить в городе, о чем мечтал несколько последних лет, так он еще и при деньгах. При хороших деньгах. У него есть неплохое жилье. Бесплатное. Могучий покровитель.

От этой мысли упыря распирало. Он чувствовал себя если и не всемогущим, то достаточно могущественным. Словно бы он поклонялся некоему богу, взамен молитв получая все блага земные, и тут ему рассказали, как этого бога можно заставить предоставлять блага безо всяких молитв. Нет, такая ситуация не делала его самого богом. Не наделяла сверхвозможностями. Но зачем они нужны, если у тебя в подчинении тот, кто эти возможности имеет. А то, что лысого господина можно подчинить, каким бы страшным он ни казался, Петро был теперь почти уверен.

Еще неделька слежки, и он наберёт столько полезной информации, что лысый будет служить ему до самой пенсии. Петро распахнул окно, улыбнулся солнцу и, мурлыча что-то пошлое под нос, пошел к выходу из комнаты.

Хозяйка, с которой вчера успел обмолвиться парой фраз, снова отсутствовала. Удобная женщина. Правда, наличие в доме мертвяка ей не шибко понравилось, это было видно по глазам, но достойная плата заставила ее смириться и с ходячим трупом в доме. У лысого покровителя, что ни говори, дар убеждения. Петро вспомнил подпихиваемые ему невзначай мешочки с деньгами и рассмеялся.

Скоро, очень скоро это превратится в постоянную практику. Ему будут снова и снова подсовывать мешочки, а он будет благосклонно их принимать. Сильные мира сего станут его игрушками. Нет, он не начнёт этим злоупотреблять, но не откажет себя в удовольствии пользоваться этим.

Он покинул дом, прошел через дворик. Скрипнула калитка. Улица раскинулась в обе стороны от него. Прямая, словно стрела.

А пока неплохо бы обновить гардеробчик. В чем теперь ходят жители города-порта? Хоть остров и помойка для магических отбросов, а ничто человеческое его обитателям не чуждо.

На заборе по ту сторону улицы светилось белым прямоугольником объявление. Петро подошел ближе. Банальное любопытство. Ничего более.

Одного взгляда на листовку оказалось достаточно, чтобы упырь вспомнил те дни, когда был жив и умел потеть. В душе взвилась и тут же осела паника. На смену ей пришла едкая раздраженность.

Объявление обещало вознаграждение за любую информацию о двух нарушителях. И если второй был описан как некий человек среднего роста, среднего телосложения, неопределенного возраста и лысый, то к первому даже картинку нарисовали.

Петро изучил свое лицо на листе, оценивая портретное сходство, и чертыхнулся. Его и его поручителя искали.

Жизнь, даже после смерти, доказывала, что на смену белой краске всегда приходит черная. И жизни, в отличие от живущих, не расскажешь, что ты простой дохлый парень из захолустья. Не пожалуешься на превратности судьбы.

Петро взял себя в руки и попытался успокоиться. Для начала надо думать, а не паниковать. А что тут думать? Все, что он нарыл на своего благодетеля, не имеет никакой ценности. Бога снесли с пьедестала. Ему теперь бесполезно молиться. Он больше не бог. Его бесполезно шантажировать и использовать. Он ни на что не способен. Но почему? Почему так случилось.

«Не о том думаешь», – одернул себя Петро. Какая разница почему? Случилось и все. Теперь не охать надо и не в причинах ковыряться. Надо думать, что делать.

На этот вопрос ответ выходил только один. Краткий и стремительный – бежать. А как же этот лысый? Он ведь запретил менять место жительства.

«Опомнись», – снова встряхнулся упырь. Этот лысый – такой же беглец. Его точно так же ищут. Он сейчас не опаснее ужа.

– Бежать! – пробормотал упырь. Возвращаться в дом не нужно. Никаких ценностей он там не оставил. Все свое носит с собой.

Петро огляделся по сторонам. Улица была безлюдна. Только где-то далеко, в самом ее конце прогуливались какие-то люди. Прекрасно.

Ногти подцепили край листовки. Петро дернул. Плохо приклеенная бумага легко отделилась от забора. Упырь посмотрел на лист: «Разыскиваются Петро Зульгир, упырь, и Бруно Вито, человек».

Пальцы шустро перегнули листовку пополам, затем еще раз и еще. Упырь сунул бумагу в карман, огляделся и быстро пошел прочь. Обновление гардероба отменялось. Сейчас надо было как можно скорее убираться из города.

– Что вы так замерли, дорогой? Вы знаете этого Бруно Вито? Или водите знакомства с мертвечиной? – советник излучал благодушие.

Лысый господин натянул улыбку.

– Что вы, господин Мора. Просто мне кажется, я видел этого упыря вчера.

Советник Мора пригляделся к плакату.

– Ага, а этот Вито похож на вас. Смотрите-ка: средний рост, среднее телосложение, неопределенный возраст. Опять же лысый. Каково, а?

Человек поправил очки и снова натянуто улыбнулся.

– Дорогой господин Мора, под такое описание подойдет десятая часть жителей Лупа-нопа и восьмая часть граждан Витано.

Советник оторвался от плаката и щелкнул языком.

– Да, всегда поражался вашей неприметности, дорогой мой. Как вам это удается?

– Это часть моей работы, – слегка поклонился человек.

– Кстати о вашей работе, – советник сделался серьезным и повернулся к юноше, который его сопровождал. – Малыш Жози, пойди погуляй немного. Нам нужно поговорить.

Извечный безмолвный сопровождающий послушно удалился, не сказав ни слова.

– Так вот, о вашей работе, – продолжал Мора. – Вы готовы сопроводить нас до Витано и вернуться сюда со следующим караваном? Или мне поискать другого провожатого?

Лысый господин стрельнул глазами на плакат. Как бы он хотел отказать сейчас советнику. Но оставаться в городе нельзя. Надо исчезнуть на время. А там поймают упыря, и вся история закончится. Закончится, потому что упырь ничего не сможет им сказать. И никто не сможет. Эх, жаль мертвяка. Он в него достаточно вложил, чтобы собрать дивиденды. А теперь вынужден от него избавляться. Что там случилось? Почему их дали в розыск?

– Если вы не хотите, только скажите, – обиженно загудел советник Мора, по-своему трактуя паузу. – Хотя мне приятнее было бы положиться на проверенного человека, гражданина Витано, а не на всякий сброд из этого портового гадюшника.

– Что вы, – расплылся в улыбке лысый. – Что вы, господин Мора, я почту за честь оказать вам эту услугу.

10

Винни лежал под деревом и размышлял о том, что прелая листва пахнет куда приятнее, чем гниющий человек. С мыслью о своем новом теле он худо-бедно смирился. Это оказалось не так уж невозможно. Мертвое тело было куда меньше подвержено эмоциям, чем живое. Или же сам Винни изменился и стал менее чувствительным?

Мир за последние недели столько раз разрушал привычные представления о нем, что кто угодно мог бы разучиться удивляться и бурно реагировать на очередной удар по мировоззрению.

Он поднял руку и почесал нос. Хотя тот вовсе не чесался. Тело понемногу начинало слушаться. Мессер с раннего утра, еще до рассвета, выдернул его из странного дремотно-задумчивого состояния и принялся гонять, как солдата на плацу.

В результате к обеду Винни мог вполне сносно передвигаться сам. Правда, со стороны он смотрелся как человек, изможденный долгой болезнью, но все лучше, чем лежать, как паралитик.

Нана убежала куда-то еще ночью. И не возвращалась. Где и в каком обличье она ходила сейчас? Винни не особенно думал об этом. Девушка могла постоять за себя сама. В город она вернется вряд ли. А об остальном можно не беспокоиться.

Вампир, напротив, уходил, приходил. Слонялся и был мрачен и задумчив. Наконец присел рядом.

– О чем задумался? – спросил он Винни.

Вопрос был задан так, что юноша понял: Деррек ждал, когда его самого спросят о том же.

– Ни о чем, – пожал плечами юноша. – Для того чтобы думать, надо научиться шевелить мертвыми извилинами, – с грустной усмешкой добавил он. – А Мессер пока научил меня только мертвыми руками шевелить.

Вампир посмотрел на него серьезно.

– Чувство юмора – это хорошо, – сказал без тени улыбки. – Оно спасает. Вот только мне отказало почему-то. Я все думаю, во что мы превращаемся?

Винни сел.

– А во что?

– Чисто физиологически, – усмехнулся Деррек, поняв, что, не желая того, задел животрепещущую для Винни тему. – Ну, сперва ты будешь как Петро. Живой мертвец. Все то же самое, что и у живого. Только радости другие.

– Почему?

– Потому. Сердце не бьется. Нервы не работают. Печень, почки… Короче, алкоголь не действует, и вкус шампанского с трюфелями не радует. Но не переживай, мертвяки давно уже придумали заменители, которые приносят радость. Человек, даже мертвый, без радости – не человек. Ну и будешь помаленьку гнить. Постепенно тело сгниет, останутся кости. Станешь похожим на нашего лорда. Потом кости превратятся в тлен, и от тебя останется лишь воспоминание. Но все это произойдет через сотни лет.

– И что, – похолодел Винни, – нет никакого выхода?

– Выход есть всегда, – фыркнул Деррек. – Заработаешь денег, сможешь купить себе новые кости или новое мясо. Продается все. И пересаживается все. Оторвут от тебя кусок, пришьют вместо него кусок посвежее. От какого-нибудь недавно умершего бедняги. И можешь дальше гнить себе.

Винни представил себе эту картину, и ему стало противно. Еще пару дней назад его бы вытошнило, но теперь желудок молчал.

– Я не об этом, – поспешил он. – Ведь можно же как-то вернуться к жизни? Мессер говорил…

– Мессер в этом разбирается получше меня, – перебил Деррек. – Но только Мессер уже много лет ищет такой способ. И что же? Нашел он его? Мы все хотим снова стать тем, чем были. Вот только не знаю, возможно ли это. Лорд столько лет ищет средство. И не нашел. Так, может, и искать не стоит.

– А ты?

– А я… – Деррек запнулся. – Я никогда и не пытался. Я всю свою жизнь кровососом, как говорил наш гнилой приятель, искал возможность сделать эту жизнь приятнее, лучше, что ли.

Вампир замолчал и неожиданно зло рассмеялся.

– А результат такой же, как у Мессера. Никакого результата, малыш.

– Думаешь, лучше и не пробовать? – Винни не пытался подловить приятеля на чем-то, не пытался воспитывать. Он просто заново узнавал мир.

Пару месяцев назад мир был прост, понятен и заканчивался городской стеной. В этом мире были свои цели, задачи, решения. Понятные, простые. Давно придуманные и объясненные еще до его рождения. Следуй Кодексу Жизни, и все у тебя будет хорошо. Вот и весь закон.

Потом мир раздвинулся. Стал шире. В нем появился второй центр. Мир необъятен и окружен бесконечностью океана. В нем сложно и интересно. Его хотелось соотнести с тем, что он знал. Вывести новые отношения и закономерности между этими мирами. Соединить их для себя, а потом и для всех.

Затем мир стал необъятным, а все, что он знал до того и узнал теперь, оказалось крохотной горсткой мусора на краю этого мира. Мир стал бесконечным и непонятным. Ответов в нем было меньше, чем вопросов. А каждый новый ответ рождал новые вопросы. В этом мире он потерялся. Потерял себя. Потерял понимание. Цели, задачи, такие понятные, рассыпались в прах. Сейчас ему хотелось снова стать живым человеком, это была единственная цель, мечта, но она ничего не решала.

Мир от этого не изменится. Да и он сам не изменится. Поменяется только его состояние. Физическая оболочка. А так ли она важна?

Что нужно менять? И нужно ли? Что нужно понять?

– Не пытаться, – задумчиво повторил Деррек. – И жить, как твой приятель Петро? Это очень соблазнительно. Иногда. Но, думаю, лучше биться головой об стену в надежде ее пробить, чем сидеть под стеной, поклоняться ее величию и смеяться над бьющимися в нее идиотами.

– Лучше быть идиотом, чем упырем? – усмехнулся Винни.

– Лучше быть человеком, чем упырем, – ответил Деррек. – Если для этого надо быть идиотом в глазах упыря, что ж – я согласен. Вот вчера я вел себя как упырь. И до сих пор меня это гложет.

– Я не обиделся, – смутился отчего-то Винни.

– Дело не в тебе, – покачал головой Деррек. – Дело во мне. Не понимаешь?

Винни не ответил. Хотелось бы сказать, что все ясно. Но ясно-то как раз ничего и не было.

Выйти Петро решил через главные ворота. Покидать город через небольшую лазейку – лишний шанс нарваться на патруль. Там, где никто не ходит, нет работы. Зато плодится скука. А от скуки можно и дятла на дереве проверить, приняв за подозрительную личность.

Главные ворота наиболее многолюдны, потому есть шанс проскочить незамеченным. Правда, всегда оставалась возможность, что его узнают и поднимут тревогу, но люди в большинстве своем смотрят под ноги, а не по сторонам. Так что вряд ли кто-то видел объявление о его розыске. И уж тем более никто не обратит внимания на него самого. У жителей портового города и без него дел хватает. Если не наступить такому на ногу, он на тебя и не взглянет. Какое ему дело?

На ноги Петро никому не наступал. С охраной повезло – она была занята досмотром телеги какого-то упыря-фермера. Потому он беспрепятственно покинул город.

Настроение снова стало подниматься. К черту этот портовый, шумный, бессмысленный улей. У него столько денег, что можно прекрасно устроиться в любой деревне. И нечего корчить из себя денди. Он простой дохлый парень из захолустья. С этим жить привычнее и спокойнее.

Дорога сузилась, разветвилась, разделившись на несколько совсем уж истончившихся тропок, словно вилка. Петро свернул на ту, что была менее приметна. Сейчас надо уйти подальше. И желательно при этом ни с кем не встречаться. Чем меньше стороннего внимания к его персоне, тем лучше.

По краям замелькали деревья. Лес сгустился, как столярный клей. Кроны деревьев сомкнулись над головой, зеленой сетью обхватывая небо. Веселый пейзажик радовал глаз, но у Петро почему-то возникло стойкое чувство, что за ним кто-то следит.

Упырь оглянулся. На дороге помимо него никого не было. Показалось?

Петро зашагал быстрее. Чувство не покидало. За ним кто-то следил. Кто-то смотрел ему в спину. Если не с дороги, то из-за кустов. А может, сверху, сквозь сплетающиеся кроны. Упырь замер, прислушался. Птицы, ветер, жизнь леса. Никаких посторонних звуков.

Но зуд между лопаток был слишком силен, чтобы с ним не считаться.

Он снова зашагал быстрее. Почти перешел на бег. Припустил, постоянно оглядываясь. Никого. Да и кто может за ним следить? Блюстители порядка из Лупа-нопа? Лысый, купивший его со всеми потрохами? Охрана дальше цепи городских постов носа не кажет. У странного страшного человека сейчас должно быть своих забот выше крыши.

Петро оступился. Споткнулся. Дернулся, словно ему ударили по лицу.

Впереди, шагах в ста от него, стояла огромная, страшная, как смерть, собака. Или волк. С такого расстояния и не разобрать.

– А чтоб тебя! – рявкнул перепугавшийся упырь.

Животное восприняло это как призыв к действию. Корпус собаки опасно наклонился вперед, и она потрусила в сторону Петро.

Нет, не собака. Волк. Облезлый и наверняка голодный. Голодный настолько, что сожрет, не разбираясь, свежее мясо или с гнильцой. Упырь не любил ни собак, ни волков, ни перевертышей, которые в них легко превращались. Не любил и боялся.

– А чтоб тебя! – крикнул он громче, развернулся и побежал. Волк тоже прибавил хода. Сзади слышались мощные, хоть и тихие, скачки. Или казалось, что они слышатся.

Петро обернулся. На дороге никого не было. Упырь смачно выругался, завертелся в поисках животного, но дорога снова была пуста.

И что теперь? Куда дальше? По уму вперед, в глубь острова, подальше от города. Но если с учетом бешеной собаки, прячущейся где-то в придорожных кустах, то скорее обратно. Назад. До развилки, где есть хоть какие-то люди или нелюди. Хоть кто-то, кто примет его сторону, защитит от дикой твари.

Петро завертелся, не в силах принять решение. И замер. Кусты раздвинулись беззвучно, и животное снова появилось рядом. Волчица. Потрепанная, полинявшая, жутко уродливая. Похожая на брошенную собаку. Внутри екнуло.

– Эй, – Петро выставил перед собой руки, словно пытаясь защититься. – Я же тебя знаю. Ты Нана?

Волчица молча показала зубы, и упырь отдернул руку. А может, и не Нана. Все они на одно лицо. Хотя вторую такую страхолюдину пойди сыщи.

Животное остановилось в пяти шагах. Один прыжок, оценил Петро. Один прыжок, и зубищи этой бестии сомкнутся на его горле. Это его, конечно, не убьет, но покалечить тварь его может сильно. А где ему сейчас новые запчасти найти?

– Чего ты хочешь от меня? – чуть не плача взвыл упырь, чувствуя, как предательски дрожит голос.

Волчица смотрела молча. Не мигая. Пугающе. Петро отвел взгляд.

– Я пойду, – тихо сказал он.

Животное молча показало зубы. Он видел это краем глаза, но рассмотрел во всех деталях. Не пойду, метнулось в перепуганной голове.

Волчица медленно двинулась к нему. Петро попятился. Шаг за шагом. Медленно, но верно. Через десяток шагов понял, что его оттесняют к лесу. Попытался сместиться в сторону, но волчица тут же показала зубы.

– Чтоб тебя, – бессильно заскулил Петро.

Зверь, скалясь, шел на него. Единственный выход, который он оставлял упырю, – отступать в лес. Зеленый, пронизанный солнечными лучами, наполненный птичьими трелями. Который почему-то стал жутким и пугающим. Но другого выхода не было. И Петро продолжал отступать шаг за шагом.

Сколько он так шел? Упырь не смог бы сказать. Время потеряло всякий смысл, превратившись в тягучую резинку страха. Пятился он четверть часа, а может, час. Или целую вечность. В какой-то момент он понял, что может идти только в одном направлении, и отвлекся.

Не заметил, как зверь пропал из поля зрения. Словно растворился в зелени леса. Что это значит? Упырь испугался и снова завертелся, как уж на сковородке. Но через секунду услышал голоса.

Ага, вот оно! Где-то рядом люди. Или еще какие-то разумные существа. Без зубов и с даром речи. С ними можно договориться. Зверь услышал их раньше и испугался.

Спасение показалось близким. Петро радостно бросился на голоса. Лес чуть поредел. Впереди замаячил просвет. Поляна!

Петро бросился к спасительной поляне изо всех сил. Деревья расступились. На поляне сидели трое. Один привалился к дереву. Двое других сидели поодаль. Мальчишка, мужчина и… скелет.

Трое замолчали. Секунду они и Петро смотрели друг на друга.

Спасения нет, метнулось в голове. Он хотел бежать, но прежде, чем желание оформилось в осознанное действие, мужчина в несколько крупных прыжков оказался рядом. Петро дернулся, но получил хороший удар в ухо. Земля и небо поменялись местами. Упырь понял, что летит. Что никуда уже не денется. В голове замельтешили спутавшиеся мысли.

Мир остановился. Он посмотрел перед собой. Рядом возвышался знакомый до тошноты вампир. Взгляд Деррека не предвещал ничего хорошего.

– На ловца и зверь бежит, – сурово сообщил он. – Подъем, гнилушка. Разговор есть.

Петро попытался подняться. Краем глаза отметив, как за спиной вампира на поляну выходит красивая женщина. Нана с изяществом поправляла одежду.

– А чтоб тебя, – пробормотал упырь и бессильно откинулся на землю.

11

Надо отдать ему должное, упырь довольно быстро справился с растерянностью. Сейчас он был связан по рукам и ногам и подвешен за ноги на дерево. Но даже несмотря на это, на мерзкой упырячей роже сохранялась надменная улыбка.

Деррек, Мессер и Нана сидели рядом. Ухмылка мертвяка действовала на них не лучшим образом. Винни отсел подальше. Смотреть на экзекуцию не хотелось.

– Ты все равно все нам расскажешь, – сквозь зубы прошипел Деррек.

– А что я вам должен рассказать? – Петро понял, что бывшие попутчики не так уж много о нем и знают. А вместе с тем осознал, что угроза не столь велика. Знай они больше, не стали бы нянчиться.

– Начни с того, как ты ограбил Винни, – предложил Деррек.

– Я?! Ограбил? Это вы меня ограбили, – упырь кинул взгляд на содержимое своих карманов, которое весьма бесцеремонно вытряхнули и сложили в стороне.

Из того, что требовало объяснений, там было три тугих мешочка с деньгами и сложенный восемь раз лист, с которого глядела его рожа. Лист пока не трогали, а деньги… Лучший способ защиты – нападение. Уж это Петро знал точно.

– Разве нет? – продолжал он. – Отобрали мое кровное, как бандиты с большой дороги. Я такого себе не позволял.

– Не ври, прохвост, – вступил Мессер. – А кто взял с нас деньги и не заплатил мальчишке даже ломаного гроша?

– А разве я отбирал у вас деньги? – ухмылка упыря стала гаже. – Вы сами мне их отдали.

– За что?

– Вот именно! За что? За то, что я проведу вас в Лупа-нопа, найду поручителя, поселю в гостинице. Разве я не выполнил хоть что-то из того, за что вы мне заплатили? У вас был проводник, был поручитель. Вы попали в город в срок. Поселились с комфортом. Так почему я стал вдруг вором? А мальчишке я не обещал никаких денег. Мы договорились, что он берет на поруки четверых добрых нелюдей, а я провожу его в город. И все. Опять же обещание я выполнил. Более того, кормил его всю дорогу и воспитывал, что в наши договоренности не входило.

– Воспитатель, – фыркнула Нана.

– В отличие от вас я никого не хватал посреди дороги, не бил, не связывал и не отбирал ваших денег. Но почему-то вы мне говорите о том, что я грабитель. Хотя, если разобраться, все совсем наоборот.

– Прохвост, – со смаком добавил Мессер. Петро его явно злил, но при этом вызывал долю восхищения.

– Он прав, – подал голос Винни. На минуту восстановилась тишина.

– Спасибо, живчик. Так, может, вы меня снимете наконец? – добавил Петро.

– Помечтай, – огрызнулся вампир. – Пока не расскажешь все, будешь висеть.

– Что еще вам нужно? – патетично вздохнул упырь.

– Откуда у тебя столько денег? – кивнул на три увесистых кошеля Деррек.

– Заработал, – отозвался Петро, даже не моргнув.

– Каким образом?

– Не ваше дело. Не украл, не бойся.

– Хорошо, – Деррек поднялся, зло скрежетнув зубами.

Пальцы вампира выхватили из кучи бумагу, сложенную пополам, еще раз и еще. Петро почувствовал приближение чего-то неприятного. Кровосос развернул листовку. С бумаги на Петро посмотрело его собственное, выполненное в странной манере лицо. Интересно, какой мазила это рисовал?

– А это что?

– А это я, – честно признался Петро.

– И с чего бы тебя искали, если ты такой честный?

– Оклеветали меня, – отмахнулся упырь. – Вчера вот вас искали, сегодня меня. Что с того?

Он понял, что сболтнул лишнего, и поспешно заткнулся. Но Деррек встрепенулся, словно почуявший лису спаниель.

– А откуда ты знаешь, кого искали вчера?

Упырь не ответил. Он просто не знал, что ответить, потому молчал, расслабленно болтаясь вниз головой. Ветерок покачивал тело. Тихо поскрипывала по суку веревка.

Лицо Деррека начало набухать, словно ему шею перетянули. Было видно – еще чуть, и вампир сорвется. Мессер поспешно встал и мягко оттеснил товарища.

– На этой бумажке упоминаются два существа, – твердо заговорил Мессер. Каждое слово лорд чеканил так, словно вгонял ими гвозди в крышку Петрова гроба. – Одного ты узнал. Второго узнали мы. Это именно он убил Винни.

– Этот усредненный? – оживился Петро. – Да мало ли таких.

– Допустим. Но как вы с этим или другим усредненным оказались в розыске одновременно? Кто он?

– Понятия не имею, – фыркнул Петро.

– Врешь, гад! – взревел Деррек.

Прежде чем кто-то что-то успел сообразить, вампир одним рывком добрался до висящего связанного упыря и хорошенько поддал ногой, словно бил по мячу или валику, на каких тренируются поединщики.

Упырь всхлипнул. Винни вздрогнул. От Деррека он этого не ожидал. Нана и Мессер поспешно оттащили порывающегося добавить с другой ноги вампира. Деррек сейчас был жуток. Куда только девалась былая аристократичность. Теперь он выглядел безмозглым спортсменом, которому к тому же дали по морде, выбив остатки мозгов.

Петро прокашлялся. Мессер подошел ближе.

– Если ты не расскажешь сам, то…

– Что? – перебил Петро. – Сдадите меня властям? Да вы сами вне закона.

– Не заговоришь по-хорошему, и я тебя убью, – зло произнес Мессер. Упырь расхохотался. Веревка заскрипела сильнее.

– Меня нельзя убить, костяшка. Я уже сдох.

– Сдохнешь еще раз, – пообещал Мессер. – Помнишь тех прохвостов с дороги?

Петро почувствовал неприятный холодок внутри, но вида не подал.

– Ты не посмеешь. Одно дело – в глубине острова, а другое – рядом с городом. Тебя вычислят, каким бы хитровывернутым магом ты ни был. Кроме того, если ты меня зажаришь, тебе это ничего не даст.

Мессер сосредоточенно разглядывал землю под висящим вверх тормашками упырем. Он был настолько увлечен этим, что, кажется, уже ничего не слышал. Но на последнюю фразу лишь усмехнулся.

– Ошибаешься, – с каким-то сладострастием протянул скелет. – Это те бедолаги на дороге сгорели мгновенно. С тобой будет по-другому. Поверь мне, есть масса сложных заклинаний, которые заставят меня попотеть, но доставят тебе массу незабываемых ощущений.

Он отпихнул ногой пару веток, расчищая пространство под повешенным, и снова критично осмотрел фрагмент земли. Так художник смотрит на чистый лист.

– Ты у меня вспомнишь, как был живым. Как было больно. И еще тысячу раз пожалеешь, что вспомнил об этом.

От голоса Мессера Винни стало страшно. Он посмотрел на упыря. Тому тоже было не по себе. Хотя он по-прежнему держал себя в руках.

– Не посмеешь, – крикнул Петро. – Тебя найдут. Найдут раньше, чем ты меня доконаешь.

– Обещаю, что еще раньше ты начнешь говорить.

Мессер взял прут, обломал кончик, сделав его острым, и принялся быстро что-то чертить на земле.

Петро висел вверх ногами и нецензурно бранился. Рисунок под ним сложился в круг, состоящий из сложных закорючек неведомого алфавита. Круг был не ровный. От него в стороны уходили корявые протуберанцы вязи.

Мессер встал, довольно оглядел плоды своего труда. Ненужный прутик полетел в сторону. Маг поглядел на обездвиженного упыря:

– Итак?

– Тебя поймают, – голос Петро дал петуха.

– Следует понимать, что мы не станем сотрудничать?

– Вас всех поймают! Сюда придет городская стража. Меня снимут, а вы все отправитесь в Склеп.

Петро орал. Дико. Упырю явно было страшно.

– Отправимся туда вместе, – миролюбиво сообщил Мессер.

– Ты блефуешь! Вы не посмеете!

Упырь задергался, раскачиваясь из стороны в сторону. Веревка скрипела, но держала крепко.

– Живчик, скажи ему! Что ты смотришь? Они же звери, не то что мы с тобой.

Винни вздрогнул. Зрелище давно уже угнетало его, но встать и уйти он почему-то не мог. Потому сидел и думал только о том, что б его это не коснулось. Не вышло.

– Ну что ты смотришь? – надрывался Петро. – Ты же теперь такой же, как я!

– Неправда, – выдавил Винни.

Слово прозвучало едва слышно. Горло сдавило от навалившихся вдруг чувств и мыслей. Его захлестнуло с головой, и он, словно поваленный этой волной эмоций, сел обратно на землю.

– Неправда, – прошептал он одними губами.

Его никто не мог услышать. Но Мессер услышал. Или увидел. А может, почувствовал. На мгновение он замер, глядя на мальчишку. Уже в следующий момент движения его стали твердыми и четкими. Словно на поляне заработала машина.

Если бы на черепе могли отражаться эмоции, можно было бы точно сказать, что старик вне себя от ярости.

– Я дал тебе шанс.

Мессер опустился на колени, коснулся рисунка на земле и начал бормотать что-то.

– Стой! – взревел Петро, словно резаная свинья. – Я скажу… Я все расскажу… Только перестань. Остановись. Не надо!

Лорд поднялся на ноги и посмотрел на упыря.

– Я все… только не надо… я все расскажу… – лепетал Петро, побледневший, кажется, сверх своей обычной бледности.

Винни отвернулся, уронил голову на колени и зажал уши руками. Только бы не видеть и не слышать всего этого.