Текст книги "Живое и мертвое"
Автор книги: Алексей Гравицкий
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
31
Мертвый Петро лежал на земле, раскинув руки и ноги, напоминая выброшенную на берег морскую звезду. Глаза мертвяка были закрыты, поверх век Мессер насыпал какой-то травы. Травки, серебряные монетки, птичьи перья и еще какой-то мусор были разложены кучками вокруг тела. Чуть левее крестом в землю были воткнуты колья.
Сам Мессер чертил на земле узор. Винни и Деррек отдыхали. И было от чего. Прежде чем начать приготовления, старик отмерил круг диаметром в десяток шагов и заставил их выдрать всю траву на этой площади. Причем следил за тщательностью прополки лично и громко ругался, если Винни или вампир пропускали хоть один листочек или корешок.
Просеяв землю в круге и убедившись, что там не осталось ничего, кроме земли, Мессер принялся утаптывать площадку. Потом потребовал приволочь труп, раскидал кучки со всяческой ерундой, по которой плакала помойка, и стал ползать на карачках, по спирали удаляясь от мертвого Петро и нанося круг за кругом мудреный узор.
Винни смотрел на раскинувшегося среди магического узора Петро. Вспомнилась их первая встреча. Упырь тогда сперва напугал, а после показался таким славным и дружелюбным. Простой дохлый парень из захолустья. Он и в самом деле был для Винни тогда таким. Почему? Может, потому, что хорошо скрывал за улыбкой и шутливым тоном свое гнилое нутро? А может, потому, что был первой и единственной ниточкой, связывающей Винни с новым огромным миром. Миром, который находился словно бы в другом измерении.
Потом пришли Деррек, Нана, лорд Мессер. Скелет вызывал чуть ли не вселенский ужас. Хотя, казалось бы, чего в нем страшного? Просто люди чаще судят о других по внешности. Внутрь никто не лезет. Это трудно, неудобно. Да и зачем, когда есть обертка, которая бросается в глаза. Судят по внешности, если внешность не отличается, по манере одеваться. Все, кто выглядит иначе, вызывают страх и неприязнь. Все, кто чем-то похож, становятся своими.
Человеку нужно долго жить с другим существом, чтобы понять, насколько он свой или чужой. Потому что человек никогда не заглядывает внутрь, судит поверхностно. А время выворачивает все наизнанку.
И пугающий ходячий скелет может оказаться своим. А искренне улыбающийся соотечественник может убить исподтишка.
Глубже надо смотреть. И отталкивать не надо. Никого. До этой нехитрой истины Винни добирался так долго, а дошел так быстро. Многие всю жизнь живут и этого не понимают. От этой мысли в душе появилась гордость, а следом пришел стыд. Чем тут гордиться? Да и вообще чем он может гордиться? Что он создал в своей жизни?
Рабочий, который всю жизнь вертит ворот подъемника в Витано, сделал больше полезного. А он Винни Лупо, хоть и прошел через всевозможные приключения, но ничего так и не сделал. Он сам не принимал решений. Либо плыл по течению, как брошенная в ручей щепка, либо разрывался между несколькими целями. Пытался бежать сразу за двумя зайцами, а в результате оставался ни с чем.
Теперь будет иначе, решил он. Теперь он будет выбирать одну цель. Пусть небольшую, пусть кратковременную. Но одну. И двигаться к ней. Вот сейчас цель не спасение мира и не война с магами. Сейчас цель мала. Она стоит на полке, на каком-то там стеллаже во втором зале библиотеки Гильдии. Но какая великая сила в этой крохотной цели. Стоит только добраться до нее – и тут же возникнут новые цели. И новый выбор, который придется делать ему. Но это потом.
На приготовления ушло несколько часов. Винни все это время сидел возле кустов на поваленном дереве и смотрел не то на Мессера, рисующего свои закорючки, не то сквозь него.
Скучающий Деррек пару раз пытался заговорить с ним, но Винни отвечал невпопад, и вампир, оставив попытки, ушел вместе с Наной прогуляться по лугу.
Вернулись вампир с девушкой уже в сумерках. Вечернее небо затянуло низкими тучами цвета свинца. Где-то вдали рокотало, урчало. Словно собиралась гроза.
Мессер с трудом поднялся на ноги и окинул взглядом свои художества. Круг с трупом в центре впечатлял. На подошедших Нану и Деррека он бросил скользящий взгляд.
– А, это вы, как раз вовремя.
– А я думал, – улыбнулся вампир, – что все страшные заклинания творят под покровом ночи.
Он шутил, но за наигранной непринужденностью чувствовалось глубокое напряжение.
– Сумерки – время силы, – непонятно сказал Мессер. – Идите сюда.
Первым подошел Деррек. Старик взял его за плечи и подтолкнул на свободное от символов и непонятных предметов место.
Следующей стала Нана. Винни заметил, что места в круге распределены таким образом, что каждое находится на луче, идущем к центру странной композиции. Соединяя эти лучи, в середине распластался мертвый упырь.
Петро опять с нами, не к месту пронеслось в голове. Хоть и в таком странном качестве. Видно, это судьба.
Мессер поманил Винни пальцем. Жест вышел неприятным, или только юноше так показалось. Ноги налились свинцом. Он шагнул к магу. Тот крепко взял за плечи, очутившись за спиной, толкнул вперед.
Винни почувствовал себя так, словно бы он заскользил по лучу. В какое-то мгновение показалось, что не сможет остановиться, наткнется на лежащий в центре труп и повалится, но скольжение закончилось так же неожиданно, как и началось. Само собой.
Юноша обнаружил, что стоит на луче рядом с левой рукой Петро. Мертвая рука словно бы указывала на него. От этого делалось не по себе. Как будто кто-то из мира мертвых тыкал в него пальцем, то ли пытаясь сказать: «Ты следующий», то ли насылая какое-то неведомое проклятье.
Он поспешно отвел взгляд от мертвой руки. Деррек стоял возле правой ноги трупа. Нана возле левой. Мессер занял оставшееся место. На него указывала правая рука.
Скелет замер, как когда-то на заброшенной железной дороге. Как замирал и после. Словно отключаясь от реальности и перенося себя, свое существо в какое-то другое пространство, оставляя миру лишь собственные кости.
В небе заворчало, заворочалось. Гром еще не гремел, он словно бы предупреждал, что будет буря. Что у несчастных, гуляющих по земле и заботящихся о всякой ерунде, о которой и думать-то глупо, есть еще шанс сбежать, спрятаться.
– Дождь будет, – голос Деррека прозвучал с той стороны круга неуместно. Словно из другого мира. Никто не ответил. Только Мессер вдруг качнулся и загундел что-то на одной ноте.
Винни замер, чувствуя, что не в силах пошевелиться. Он видел теперь только труп в центре связанного из непонятных символов круга и Мессера. Маг раскачивался из стороны в сторону где-то на самом краю бокового зрения.
Голос Мессера вибрировал, теряя человеческое звучание. Казалось, вместо скелета сейчас завывает стихия.
Небо темнело. Поднявшийся ветер рвал одежду на мертвом теле упыря. Словно хотел раздеть его зачем-то. Где-то полыхнуло. Зарокотало совсем близко.
Винни стоял, не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой. Он чувствовал, что даже голову не в состоянии повернуть. Забарабанил дождь. Стало мокро. Но это отчего-то не тронуло. Не было желания спрятаться от дождя, бежать куда-то. Вода, льющаяся с неба, не вызывала приятных ощущений. Впрочем, и неприятных не вызывала. Она просто была.
Как просто был луг и круг земли в десяток шагов в диаметре. И труп с прилипшей от дождя одеждой.
Просто был Деррек.
Просто была Нана.
Просто был Мессер, раскачивающийся, как маятник, и воющий, как дождь, и ветер, и гром, словно бы разговаривающий со стихией.
Просто был он, Винни Лупо. И они вчетвером были сейчас где-то и зачем-то единым целым. Что они делали? Зачем?
Винни почувствовал себя ключом. Ключом, который достают, вытягивают из связки, вставляют в замок…
Зачем? Кто вставляет? Что открывает?
Все эти вопросы не волновали Винни, не волновали ключ. Они были, но существовали сами по себе. Все, что было сейчас важно, чтобы бороздки на ключе совпали с хитрым нутром замка. И они совпали. Они не могли не совпасть. В этом тоже существовала закономерность. И она тоже была простой, понятной и недоступной для понимания. Как все в этом мире.
Голос Мессера достиг такой высоты, которую не способен воспроизвести человек. Маг словно бы пел сейчас оду грозе.
Сумерки – время силы – ушли. Винни не заметил, как сделалось совсем темно. Над головой громыхало. Земля озарилась каким-то первозданным светом. Вязь непонятных рисунков провалилась черными червями в землю. Над головой змеились молнии.
Маг это устроил или просто случилась гроза? Это тоже было не важно. Только бороздки на ключе, ложащиеся на свои места внутри замка. Только легкий щелчок отпирающегося чего-то.
Мессер замолчал. В то же мгновение небо раскололось пополам. Прямо над головой. Весь мир содрогнулся от грохота, словно переворачиваясь, меняясь раз и навсегда.
Винни до судороги захотел заткнуть уши, чтобы не слышать больше ни голоса мага, ни звуков грозы. Но руки не слушались, и он зажмурил глаза, словно это могло что-то изменить.
32
Когда он открыл глаза, странные ощущения пропали. Было мокро. Дождь заливал глаза. Противно плевал в лицо. Рядом стояли мокрый вампир, мокрая девушка и мокрый маг. Между ними, на размокшей земле, лежал вымокший труп. Взбесившаяся вода смывала расползающиеся остатки магического круга.
Гроза ушла в сторону. Молнии еще поблескивали, но уже далеко. Гром не гремел, а ворчал, как обиженный старик тихонько себе под нос.
Винни огляделся. Было почти совсем темно.
У них получилось. Не могло не получиться.
Он быстро, повинуясь какому-то судорожному порыву, оглянулся назад, на болото. И замер…
В темноте корявыми ветвями топорщились мертвые облезшие кусты и кряжистые деревья. По болоту серой пеленой шел дождь. Глубже клубилось что-то древнее, невероятно мощное. И там, среди этого клубящегося тумана, жил страх. Животный, панический, первозданный ужас. Тот, что заставляет мчаться без оглядки. Тот самый, от которого он должен был бежать в Витано, но там стреляли, и, перепрыгнув через этот кошмар тогда, он побежал от него в другую сторону. Во внешний мир.
И сейчас этот ужас был жив. Винни чувствовал его неожиданно остро.
А вот Витано не чувствовал. И не видел.
– Ничего не получилось, – пробормотал юноша.
Деррек и Нана стояли молча, переводили взгляды с него на Мессера и обратно.
Маг стоял, словно мешком ударенный. Пытался прийти в себя. А может, терзался той же мыслью, что юноша произнес вслух.
– У тебя ничего не получилось. – Винни почувствовал, как дрожит голос. Не только голос, все внутри трясется, как лист осины.
– Винни, – голос мага прервался. Он едва стоял на ногах и говорить не мог. Или ему просто нечего было сказать.
– У тебя ничего не получилось! – закричал вдруг Винни, понимая, что уже не может сдержаться. – У нас ничего не вышло. Все было напрасно. Вообще все.
Мессер молчал. Молчали потрясенные Деррек и Нана.
– И что теперь?
– Попробуем еще раз, – начал вампир. Но юноша не стал слушать.
– Что теперь? Я скажу вам, скажу! Ты! – Он повернулся к Дерреку. – Отправляйся в свой Лупа-нопа, ищи там формулу своего зелья и надейся, что кровососы откажутся лакать человеческую кровь. Может быть, найдется еще один сумасшедший, который захочет пить отвар из мышиных хвостов вместо теплой человеческой крови. Надейся. Надейся, что обманешь природу. Что сможешь сделать из кровопийцы человека.
– Винни, – в голосе Наны звучала боль.
– Что? Хочешь знать, что делать тебе? Иди, поищи бродячую труппу для бездомных собак. Может, там тебе найдется место. В конце концов, каждая значимая труппа начинала с чего-то мелкого. А потом, когда вы станете чем-то значительным, может быть, даже откроете свой театр. Вы станете, как и все, надувать щеки. И когда-нибудь к тебе придет девочка, которая захочет стать актрисой. А ты посмотришь на нее, как на человека другого мира, как на что-то второсортное. И выставишь ее вон. И не вспомнишь, как сама была такой девочкой. Потому что никто об этом не помнит потом, заблудившись в престиже и пафосе. А ты, – Винни повернулся к Мессеру. – Ты…
Взгляд его был совсем безумным. Дождь хлестал по лицу, но ему не смыть этого безумия.
– Ты можешь идти куда-то или оставаться здесь. Какая разница, где пытаться оживлять мертвечину? Можешь потренироваться на нем.
Винни кивнул на лежащего на земле Петро. Под телом собиралась вода, так что мертвый упырь лежал теперь в луже.
– А я, – закончил он совершенно потерянно, – буду жить в деревне. Долго. Всегда. И целую вечность стану торговать мертвечиной. Иногда она валяется по болотам. Я теперь знаю, откуда она там берется. Но это не важно. Какая разница откуда. Главное – навар.
Нана сделала шаг вперед:
– Что ты говоришь? Послушай себя.
– Я говорю? Что может сказать тебе мертвяк? В моих жилах черная гниль. Холодная, как вода в болоте. Мое сердце давно уже не бьется. Что я еще могу тебе сказать?
Нана замерла. Деррек попытался подойти ближе, но Винни резко отпрыгнул в сторону.
– Винни, – позвал вампир.
Юноша резко мотнул головой, посмотрел на сидящего рядом лорда.
– Почему ты оживил меня? – спросил тихо. – Зачем? Почему вы, несчастные колдуны, пытаетесь лезть туда, куда вас не просят? Скажи мне, зачем пытаться дать вечную жизнь, когда способен подарить лишь вечные страдания?
Мессер молчал. Винни развернулся и побежал прочь.
– Я думал, что ты что-то понял, – догнал его тихий голос мага.
Винни не обернулся. Зашагал быстрее.
– Винни! – окликнули сзади.
Он побежал от этого оклика. Не хотел больше ничего видеть и слышать. Вообще ничего. И ни о чем думать. Только бежать от всего этого.
– Винни!
Закрыться и смириться. Он упырь. Дохлый парень из захолустья.
Юноша отвернул от болота и помчался вперед, в темноту, в дождь. Били крупные капли. Хлестали мокрые ветки. Потом стало сухо, но по-прежнему было темно. Винни ощутил, что он дома. Эта гнилая деревня, полная упырей, – его дом.
Он повернул, скрипнула дверь, хлопнула за спиной. Его комната. Сюда теперь точно никто не войдет. Не войдет.
Винни судорожно дернул задвижку. Не включая света, сместился в сторону. Комод. Руки уперлись в деревянную стенку. Тяжелый комод заскрипел по полу, придвигаясь к двери, подпирая ее.
«Ты сошел с ума», – сказал кто-то внутри.
– Ну и пусть, – буркнул Винни.
«Завтра тебе станет стыдно», – предупредил внутренний голос.
– Ну и пусть, – упрямо повторил он. А может, и не будет. Он упырь. Упырем быть легче легкого.
Даже у Петро получалось. Винни плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Снаружи хлопнула входная дверь. Шум, шаги, голоса.
– Винни!
В дверь постучали. В Пустошь вас всех!
– Винни…
Он дернул из-под головы подушку и положил на лицо. Будь он живой, этим бы все и кончилось. Винни представил, как подушка, навалившись, перекрывает кислород, не дает дышать. Как дыхание захлебывается. Как останавливается сердце, а сам он проваливается в вечную тьму. Где, может быть, ждут мама и Митрик. А может, только вечный покой.
Как перестали барабанить в дверь и звать по имени, он не услышал.
Винни открыл глаза. Но ничего не изменилось. Темнота.
Он вспомнил про подушку, дернул судорожно. В глаза ударил солнечный свет. Утро.
Юноша поднялся с кровати. Внутри бегали отголоски вчерашней опустошенности и чувство стыда, которое кто-то обещал. Кто?
Винни тряхнул головой и пошел к двери. Вспомнил про подпирающий ее комод. Предмет меблировки оказался на удивление тяжелым. Чтобы отодвинуть его от двери, пришлось изрядно повозиться.
В доме было тихо и пусто. Винни позвал, но никто не ответил.
Ушли? Винни обдало жаром при одной мысли о том, как он вчера обидел своих друзей. Ушли. Он позвал снова. Обошел весь дом, зазывая каждого по имени. Тишина. Никого.
Входная дверь оказалась слегка приоткрытой. Почувствовав, что случилось что-то непоправимое, он бросился на улицу…
33
Деревня была мертва. Не так, как раньше. Если прежде в ней жили мертвецы, то теперь нет ни единой души вовсе. Ни живой, ни мертвой. Напрасно Винни звал. В ответ только ветер скрипел воротами рынка, которые так и остались распахнутыми.
Что случилось? Если он обидел друзей, то почему ушли все остальные? Или не ушли. Тогда куда делись?
Опустошенный, он сел на землю возле рыночных ворот. Что теперь? Куда дальше? В памяти стали всплывать разрозненные куски его путешествия. Дикого, невероятного. С того самого дня, как он поспорил с избалованным сыном советника Санти. Тот привык получать все. А Винни… Винни просто напился тогда и бравировал. Глупо выпендривался перед девчонкой.
Если бы не эта глупая бравада одного и не избалованность другого, ничего бы не было. Дурацким спором они обрекли на смерть Митрика. И отца Санти, и мать Винни. Да и самого Винни, наконец. Только, в отличие от всех других, Винни Лупо почему-то не умер. Он остался жить. И жил в мире, раздвинувшем для него свои границы. А теперь будет еще неведомо сколько жить в мире, который изменился.
Как изменился? Кто знает? Но изменился. Иначе бы он никогда не остался один.
Винни вспомнил ощущение, охватившее его во время обряда. Он был ключом к новому миру или ключом от старого… Видимо, заклинания Мессера все же подействовали. И сделали что-то с его друзьями и с жителями Буна Нона. И с самим Мессером тоже. Вот только Винни они почему-то пощадили и оставили.
Наверное, в наказание за то, что он сделал. С собой, с другими, со всем миром. Но ведь он не хотел этого. Он не думал об этом. Он вообще не думал. Просто плыл по течению, как брошенная в реку щепка. И куда приплыл?
И почему наказан только он? Хотя… Может быть, где-то остался еще один юноша. Сын советника по имени Санти. Который теперь, должно быть, задается такими же вопросами. Может быть, во всем мире остались только они вдвоем.
Винни поднялся на ноги и зашагал прочь от деревеньки.
Надо найти его. Обязательно найти. Вернуться в Витано через болото, через барьер и страх или еще как-то. Вернуться и найти его. Найти, чтобы спросить, стоил ли тот спор всего, что случилось.
Идея так захватила полыхающие горечью, отчаянием и раскаянием остатки разума, что Винни ускорил шаг. А вскоре и вовсе перешел на бег. Добравшись до края долины, стал карабкаться вверх по склону, спотыкаясь, падая и срывая ногти.
Мессер говорил, что человек не тот, кто живет в человечьем обличье. Человеком живое существо делает то, что незримо живет у него внутри. Можно быть мертвым и оставаться человеком. А можно жить человеком и быть при этом гнилым упырем.
Дорожка бежала через лес быстрее Винни. И он пытался догнать и обогнать ее. По обе стороны мелькали деревья, сливаясь в пестро-зеленую рябь. Такой же пестрой рябью скакали мысли.
Вот он, Винни Лупо, кто он? Человек? Или только готовится им стать? А может, был им когда-то, но растерял все человеческое, как те маги, что основали Витано и растили в нем людей, как коров на убой? Может быть, он растерял все человеческое, что в нем было, и никогда уже не будет человеком? Во всяком случае, вчера вечером он вел себя как упырь.
Кто он? За что отвечает? Как ему жить дальше? Тот мир обмана и лжи, мир насилия и предательства был мерзок, хотя и в нем можно жить счастливо. Не зная правды. Не подозревая о ней. Наверное, тот мир, в самом деле, стоило разрушить. Но что взамен? Что теперь? Что дальше?
Деревья расступились. Лес остался позади. Винни остановился как вкопанный, сбив дыхание не то от долгого бега, не то от представшего перед глазами зрелища. Ноги подкосились. В груди что-то сдавило, словно бы сердце его снова стало живым.
На поляне перед чахлыми кустами, в которых пряталось болото, присутствовали все. Здесь были жители Буна Нона и других деревень, расположившихся по соседству. Здесь толпились упыри и оборотни, которых Винни давно научился отличать от обычных людей. Здесь были знакомые и незнакомые. Их было столько, что ступить, казалось, некуда. И все они медленно стягивались к болоту.
А там, за кустами, над болотом, в клубящемся, тающем тумане поднимался великий город Витано.
На ватных ногах Винни медленно двинулся сквозь гудящую толпу. Кто-то узнавал его, приветствовал, о чем-то спрашивал… Винни не слышал.
Страхи отступили. Стыд прошел. И страх, и стыд теперь ощущались как что-то застарелое, хотя еще пять минут назад полыхали внутри буйным пламенем. Теперь он чувствовал их глухой отголосок, будто за какую-то древнюю провинность, совершенную в далеком детстве.
Голова была занята теперь совсем другим. У них получилось. Глупо предпологать, что ничего не вышло. Нелепо считать, что не осталось никого, кроме него и Санти. Остались все. И у них получилось. Только вопросов это не снимало. Что дальше?
Если Витано видит он и видят те, кто стоит рядом, то о городе вскоре узнает весь остров, а значит, узнают и власти Лупа-нопа. И тогда Гильдия не сможет больше скрывать свои владения. Теперь Винни знал – магам Гильдии конец. А для жителей великого города наступит новая жизнь в мире, где есть леса, поля, и море… и большая земля. В мире, не спрятанном за волшебным туманом, который ограждает от якобы страшной, но на самом деле совсем не опасной Пустоши. В мире огромном и безграничном. Но смогут ли они жить в этом мире? Смогут ли жители этого мира вернуться к жизни? И сможет ли он, Винни Лупо, снова стать живым?
Винни вздрогнул.
Только бы до хранилища Гильдии добраться. И всем будет счастье. Мир изменится.
– Видишь, а ты сомневался! – голос мага излучал радость.
Мессер стоял в двух шагах от Винни и улыбался, вернее, Винни подумал, что лорд мог бы улыбаться. Скелет явно не держал зла за вчерашнее.
– Идем, – маг был настроен решительно. – Идем. Медлить нельзя. Нам еще нужно стать людьми. Ты, я, Деррек – мы все снова станем человеками.
В голосе старого скелета звучал триумф.
– Мы все станем человеками. Мы все ворвемся и сметем магов и Совет. Они заслужили. Те, кто относился к людям как к кроликам, те, кто разводил их на продажу, на мясо, недостоин жить. Но маги не сдадутся просто так. Они будут защищать остатки той власти, которой у них уже нет. И ничего не знающие жители Витано – тоже. Потому что для них это не дорога в новый счастливый мир. Для них это атака Пустоши.
Винни представил, что произойдет в ближайшие часы, и содрогнулся. В голове помутилось.
– Ты станешь человеком, – бодро повторил Мессер. – Ну же, идем.
Но Винни не мог идти. Ноги подкосились, и он медленно опустился на землю. Мир расплылся. Юноша с удивлением понял, что плачет. Он попытался смахнуть слезы, но те продолжали бежать. Молчаливые, настоящие. Таких живых слез не может быть у упыря.
Мессер с удивлением посмотрел на юношу.
– Ты чего?
Винни молча мотнул головой. Как лошадь.
– Ты помнишь, что ты говорил? – спросил он сквозь слезы сорванным голосом.
– Что?
– Ну, про то, ЧТО значит быть человеком?
Мессер замер. Пустые глазницы озадаченно уставились на Винни.
– Я понял, – пробормотал тот. – Я только теперь понял… Это очень трудно. Невероятно трудно. И я боюсь. Боюсь им быть, Мессер. Боюсь, потому что не знаю, получится ли…
А слезы все текли, текли, заволакивая мир мутной пеленой.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.