Текст книги "Идеальный парень"

– Ээ, а что происходит?

– Ты сейчас заснешь.

Нет, это мне точно не помогло бы. Это было уже слишком. Перебор.

Тем не менее Оливер оказался прав и его объятия помогли мне уснуть.

Глава 20

– Послушай, – сказал я на следующий день Алексу, – я правда хочу извиниться, потому что вчера вел себя как конченый эгоист.

Он выжидающе посмотрел на меня:

– И?

– Ну… я должен быть добрее к тебе.

– И?

– И… – Похоже, он серьезно обиделся и решил не спускать мне это с рук. – …Я плохой друг и ужасный коллега?

– Ох. – Он нахмурился. – Боюсь, я ничего не понял. Та шутка про поездку в Уэльс была не смешной, но в ней был хоть какой-то смысл.

– Я не шутил, Алекс. Я пытался извиниться за вчерашний вечер. Возможно, слова «извиниться» и «вчерашний вечер» тебе что-нибудь подскажут?

– А, ты об этом? Не переживай, старина. Если честно, то я сам виноват. Я должен был сразу обо всем сказать. Но мы не заказывали рыбу, поэтому нет ничего ужасного в том, что ты не воспользовался рыбной вилкой.

Я решил сдаться и не спорить.

– Ладно. Замечательно. Значит, мы во всем разобрались. Извини за рыбную вилку.

– С кем не бывает. Знаешь, однажды, когда я сидел за столом для почетных гостей, я отвлекся и попытался есть салатной вилкой запеченные овощи. Все так надо мной смеялись.

– Надо же. Да. Я только представил себе это, а мне уже стало смешно.

– Правда? У нее ведь зубья совсем другой длины.

– Зубья, – сказал я доверительным тоном, с которым редко обращался к Алексу, – бывают разные.

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом.

– Да, наверное. Именно поэтому в перерывах между подачами блюд вилки тоже меняют.

Вернувшись за свой стол, я приступил к довольно неприятному утреннему ритуалу: пил кофе, переживал из-за потери очередных спонсоров, изучал колонки со светскими новостями и скандалами. Моих фоток там почти не было. И не потому, что я прятался за Оливером. Большинство статей были посвящены Миффи: что она носила, где бывала, когда они с Алексом собирались пожениться. Мы с Оливером были упомянуты лишь вскользь как сопровождающие лица, хотя стажеру одной из газет удалось разузнать имя дизайнера, пальто от которого было на Оливере. И знаете, мне больше нравилось, когда в прессе освещалось, что на людях было надето, а не то, чем они занимались. Обо мне даже упомянули в журнале «Лошади и гончие», хотя я не был ни тем, ни другим.

Затем пришлось разбираться с бесконечным потоком мелких проблем, неизбежно сопровождавших организацию «Жучиных бегов». А накладки случались постоянно. Например, как-то Риз Джонс Боуэн заявил, что дважды забронировал отель «Роял Амбассадорс-в-Мариленбоне», так как перепутал его с лазерным квестом, на котором хотел организовать мальчишник для своего приятеля. А в какой-то момент исчезли все распечатанные приглашения. Мы думали, что их потеряли на почте, но оказалось, что Алекс в течение трех месяцев использовал коробку с ними в качестве подставки для ног. Но особенно запомнился случай, когда доктор Фэрклаф едва не отменила «Жучиные бега», так как сочла, что слово «жучиные» звучало недостаточно научно, и передумала лишь после того, как ей напомнили, что это всего лишь неофициальное название мероприятия.

Теперь мне предстояли переговоры с офис-менеджером Барбарой Кленч – экономной, авторитарной и сомневающейся в том, стоит ли выделять средства для проведения нашей благотворительной акции. А значит, весь день придется обмениваться с ней письмами, потому что нормальная совместная работа для нас возможна, только лишь если мы не общаемся друг с другом лично.

Дорогой Люк!

Я посмотрела на расценки отеля и сомневаюсь в том, что нам это нужно.

С уважением,

Барбара

Дорогая Барбара!

Да, именно там и будет проходить мероприятие.

С уважением,

Люк

Дорогой Люк!

Я подумала, и мне кажется, будет намного целесообразнее, если наши спонсоры останутся у себя дома и с помощью телефона переведут нам оговоренные суммы.

С уважением,

Барбара

Дорогая Барбара!

Я признателен вам за ваше стремление помочь удачному проведению «Жучиных бегов». К сожалению, приглашения уже разосланы, а мероприятие обозначено как «вечер с танцами», а не «оставайтесь дома и, если хотите, позвоните нам». Расходы на отель должны быть покрыты за счет продажи билетов.

С уважением,

Люк

Дорогой Люк!

Мы можем выбрать отель подешевле?

С уважением,

Барбара

Дорогая Барбара!

Нет.

С уважением,

Люк

Дорогой Люк!

Мне кажется, ваше прошлое письмо было слишком коротким. Я бы хотела обсудить этот вопрос с нашим отделом кадров, но у нас такого отдела нет.

С уважением,

Барбара

P. S. Спасибо за ваш запрос о приобретении нового степлера. Сообщаю вам, что ваша заявка отклонена.

Дорогая Барбара!

Возможно, вам стоит поинтересоваться у офис-менеджера, достаточно ли у нас свободных ресурсов, чтобы создать отдел кадров. И тогда, возможно, я смогу одолжить у них степлер.

С уважением,

Люк

Дорогой Люк!

На работе не место шуткам.

Хочу вам напомнить, что в прошлом месяце была выпущена памятка, касавшаяся способов скрепления документов. В целях экономии, а также сохранения окружающей среды, документы теперь необходимо скреплять с помощью многоразовых казначейских скрепок. Рекомендуем использовать их как можно большее количество раз.

С уважением,

Барбара

Дорогая Барбара!

Пожалуйста, оплатите отель. Мне уже звонил менеджер. В противном случае нам будет негде проводить вечер.

С уважением,

Люк

P.S. У нас закончились казначейские скрепки.

Дорогой Люк!

Если у вас закончились казначейские скрепки, то, пожалуйста, оформите заявку.

С уважением,

Барбара

Я как раз сочинял сокрушительный ответ, потому что уже придумал в общих чертах, что нужно написать, в кои-то веки я занимался в офисе работой, а не всякой ерундой, когда мой мобильный вдруг зажужжал. Пришло сообщение от Оливера, и на экране услужливо высветился фрагмент первой фразы: «Плохие новости…»

Вот блин! Блин, блин, блин, блин.

В ту же секунду в голове появились сотни разных вариантов окончания этой фразы. Я скорее склонялся к тому, что Оливер хотел сообщить мне, в какой ужасной, по его мнению, квартире я жил, из-за чего он решил расстаться со мной, нежели прочитать что-нибудь вроде: «Мой дедушка умер» или: «У меня сифилис».

И у него ведь были все основания для этого, правда? Вчера вечером я вел себя как конченый псих. А он спас меня от репортеров и обнимал, пока я не уснул, словно я был каким-нибудь не в меру разыгравшимся щенком. Утром же я проснулся, распластавшись на нем, и начал возмущаться, когда он решил встать, потому что сам еще не проснулся и плохо соображал. Но, несмотря на свое полусонное состояние, я помнил, что довольно яростно спорил с ним. Так что теперь мне самому хотелось порвать с собой. Только это было невозможно.

В общем, я поступил по-взрослому: положил телефон в ящик стола, так и не прочитав сообщение, и пошел за кофе. При других обстоятельствах я бы вряд ли обрадовался встрече с Ризом Джонсом Боуэном, но сейчас, когда увидел его у кофемашины, понял, что придется потратить на всю операцию на три минуты дольше обычного, и меня это вполне устраивало.

– Люк, как хорошо, что ты пришел! – воскликнул он. – Никак не могу запомнить: вода устанавливается спереди, а кофейные зерна засыпаются сзади, или наоборот?

– Вот сюда насыпается кофе. Когда он использован, то попадает в маленькую корзинку. Вода находится в контейнере сзади, и он сейчас наполовину пустой.

– А, понимаешь, я так и думал. Просто когда пользуешься такой штукой в первый раз, то делаешь все неправильно, а потом, даже если ты во всем разобрался, все равно в последний момент сбиваешься и совершаешь ошибку.

Я уже хотел было возразить ему самым своим уничижительным тоном, что это не так, однако не стал этого делать. Я и сам не сразу разобрался с этим устройством. К тому же Оливер не одобрил бы такого поведения. Оливер, приславший мне сообщение о каком-то плохом известии, которое я должен был прочитать и осмыслить написанное, и не исключено, что это сообщение причинило бы мне боль. Черт возьми, какой вообще был смысл отвлекаться на всякие глупости, если это все равно ни капли не помогает?

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал я. И занял позу терпеливого ожидания, пока Риз Джон Боуэн разбирался в премудростях использования этой и правда непростой кофемашины.

– Проклятье! – Он коснулся тыльной стороной ладони носика парового крана. – Вечно забываю про эту штуку. Теперь вскочит волдырь, а я печатаю этой рукой.

Я тихо вздохнул.

– Обратись к Алексу, он даст тебе алоэ. А я приготовлю кофе нам обоим и отнесу кружку тебе на стол.

Повисла изумленная пауза.

– Это очень мило с твоей стороны, Люк. – Для человека, который хотел сказать мне небольшой комплимент, его голос звучал слишком удивленно. – С тобой в порядке? Тебя, случаем, не посещали призраки офисных работников из прошлого?

– Что? Нет. Я… я просто хотел помочь.

– Но для тебя это так нетипично. Обычно ты просто валяешь дурака. Но я все равно буду очень признателен, если ты приготовишь кофе.

Он быстро удалился в поисках лекарства от ожога, а я заправил кофемашину. Пока вода грелась, я проверил раковину, шкаф для посуды и сушилку в поисках чистой кружки, но не нашел ни одной. В этом и заключается проблема со всеми добрыми делами: стоит взяться за одно, как остальные наваливаются снежным комом. Я как раз отскребал упрямый налет с сувенирной кружки Риза с нарисованным валлийским драконом, когда из своего кабинета выглянула доктор Фэрклаф и сказала:

– Черный без сахара, раз уж ты все равно готовишь кофе.

Ну вот. Нет, не ну вот, а замечательно!

Кофе продолжал завариваться, и я заглянул к себе в кабинет с намерением, как и полагается взрослому человеку, со спокойным сдержанным видом проверить сообщения на телефоне. Но блин, что, если эти плохие новости касаются статей в прессе? Вдруг журналисты использовали наше вчерашнее признание и придумали нечто ужасное для нас обоих? Вроде заголовка: «Шокирующее похищение молодого юриста пьяным сыном рокера!» А может, один из бывших Оливера прилетел из Парижа и сказал: «Дорогой, я понял, что ты самый чудесный человек на свете и наше расставание было ошибкой. Давай убежим куда-нибудь вместе». Впрочем, я все равно не узнаю правды, пока не прочитаю это сообщение.

Но я все же не стал его читать. Закрытая тумбочка служила мне немым укором, пока я открывал Аутлук и быстро стучал по клавишам, печатая примирительный ответ Барбаре.

Дорогая Барбара!

Простите за прежнюю грубость. Я сейчас готовлю чай и кофе для коллег. Не хотите чего-нибудь?

Люк

Дорогой Люк!

Нет.

С уважением,

Барбара

В данном конкретном случае я заслужил такой ответ.

Ветвь мира была возвращена отправителю. Я вернулся на кухню, нацедил две чашки кофе: черный – для доктора Фэрклаф, с молоком и большим количеством сахара – для Риза Джонса Боуэна и понес их коллегам. В душе теплилась надежда, что мне удастся поболтать с ними хотя бы несколько минут, правда, в случае с доктором Фэрклаф надеяться на легкий, ни к чему не обязывающий разговор было так же тщетно, как и на то, что Карли Саймон[44]44
  Американская певица, автор песен и писательница.


[Закрыть] напишет об этом одну из своих знаменитых загадочных песен. Я мог бы рассчитывать на Риза Джонса Боуэна, но как раз в этот момент Алекс оказывал ему первую помощь, прикладывая к ожогу лист алоэ. Поэтому у меня не оставалось другого выхода, кроме как вернуться к себе и прочитать сообщение Оливера. И теперь я почувствовал себя еще глупее из-за того, что так бурно отреагировал на него.

Но не настолько глупым, чтобы сразу же достать телефон из тумбочки, где он пролежал еще целых пять минут, пока я молча смотрел на нее. Если Оливер решил бы по каким-то причинам порвать со мной, моя жизнь от этого не закончилась бы. Обо мне уже появилось несколько вполне приличных материалов в прессе. И к тому времени, когда газетчики поймут, что нас давно не видели вместе, и выпустят материал в духе: «Сынок Флеминга – известный гей-плейбой разбежался со своим правильным юристом», будет уже слишком поздно, и это никак не сможет повлиять на проведение «Жучиных бегов». Кроме того, если Оливер решил бы со мной порвать, то сделал бы это скорее под давлением обстоятельств, чем из-за меня. И если честно, нам обоим стало бы легче, если бы мы перестали притворяться, будто мы пара. Мне вообще не нужно было соглашаться на эту авантюру.

Так что это было даже к лучшему. Разумеется, к лучшему, как же иначе.

Я глубоко вздохнул и открыл сообщение:

«Плохие новости. Веду серьезное дело. Боюсь, что буду занят до следующей недели».

Ну просто офигеть! Каким же надо быть технически безграмотным идиотом, чтобы начинать сообщение о заурядном, в лучшем случае, событии с фразы: «Плохие новости»? Я почувствовал такое сильное облегчение, что даже разозлился. Конечно, Оливер, скорее всего, не знал о моем глубоко укоренившемся – и получающем постоянные подтверждения – убеждении, что все хорошее в моей жизни в самый неподходящий момент непременно оборачивается полным провалом.

Хоть я и не исключал крошечного шанса, что был просто банальной истеричкой.

Когда мои руки перестали дрожать, я написал ответ: «Это ты так вежливо намекаешь, что тебе нужно немного прийти в себя после посещения моей квартиры?»

«Врать не буду, квартира у тебя ужасная. Но было там и кое-что приятное».

«Что, например?» – поинтересовался я.

«Ты».

Я очень долго смотрел на это слово.

Не забывай, наши отношения – фальшивка. Это фальшивка. Это все фальшивка.

Глава 21

Неделя тянулась бесконечно долго. И я не понимал, почему так случилось, ведь с моим якобы парнем я общался всего ничего. Да, я никогда не был человеком, который знал, чем себя занять, но до встречи с Оливером казалось, что я обречен часами зависать в Grindr[45]45
  Соцсеть для геев и бисексуалов.


[Закрыть], слетать с катушек, когда меня вдруг узнавали, и в итоге опять попадать в газеты; а потом лежать, накрывшись горой одеял, смотреть какой-нибудь скандинавский детектив на «Нетфликсе» и мучиться от ненависти к самому себе. А теперь… вроде как… уже и не был обречен на все это?

Он по-прежнему писал мне сообщения, потому что считал это необходимым. Правда, обычно это были короткие фразы вроде: «Ем бейгл. Дело сложное. Не могу обсуждать подробности. Прости, что не прислал дикпик». Секунды три я умилялся им, а потом ощущал, как сильно по нему скучаю. И что с того? Неужели моя жизнь была настолько пустой, что стоило в ней появиться Оливеру, и он сразу же занял в ней такое важное место. Возможно, так и было. И хотя мы с ним провели так мало времени вместе, мне казалось, что ни с кем другим у меня ничего подобного не получилось бы. Разве можно было найти человека более назойливого? Более внимательного? Заботливого? Обладающего таким тонким чувством юмора? И к тому же такого придурка?

В четверг в девять вечера, когда я вполглаза смотрел очередную серию «Пограничного городка»[46]46
  Американский мультсериал для взрослых.


[Закрыть], меня вдруг осенило: я решу все свои проблемы, если уберусь в квартире! В четверг в девять тридцать вечера точно так же внезапно меня осенило, что это самая идиотская идея, какая только могла прийти мне в голову. Я попытался разложить все вещи по своим местам, но эти места уже оказались заняты другими вещами, которые не должны были там находиться, тогда я стал убирать их оттуда, но положить их тоже было некуда, а значит, теперь у меня оказалось еще больше вещей, для которых не нашлось места, к тому же некоторые из них были чистыми, а другие – совсем наоборот, и эти совсем нечистые вещи оказались в одной куче с чистыми, и, в общем, я пришел в такой ужас, что мне захотелось умереть.

Я попытался лечь на пол и жалобно расплакаться, но и для меня на полу места не нашлось. Поэтому я завалился на кровать, от которой, как мне казалось, все еще слегка пахло Оливером, и расплакался там.

Ты молодец, Люк! И, конечно, никакой ты не неудачник!

Что со мной вообще не так? Почему я заставлял себя все это делать? Неужели все это происходило из-за Оливера, с его «У тебя такие необыкновенные глаза» или «Ты такой красивый, Люсьен» и прочим бредом. Он внушил мне, будто я чего-то стою. Но я-то понимал, что на самом деле не стоил даже чертова пенни!

Затем позвонил телефон, а я был так сильно расстроен, что, сам того не желая, ответил на звонок.

– Люк, это ты? – послышался хриплый голос отца.

– Эм… – Я резко вскочил, вытирая сопли и слезы и стараясь скрыть от него, что я только что ревел навзрыд. – Говорите.

– Я хочу извиниться за Регги. Но из-за меня ему приходится терпеть много всякого дерьма.

Значит, я был не один такой.

– Все в порядке. Я…

– Я рад, что ты мне позвонил. И понимаю, как тебе было нелегко сделать это.

Да ладно!

– Да, наверное, мне не стоило тогда говорить тебе, чтобы ты отвалил и сдох.

– У тебя есть все основания злиться на меня. К тому же… – произнес он тоном немало повидавшего на своем веку и умудренного жизнью человека, осознавшего, в чем заключалась ее истинная радость, – твоя мать, когда она была в твоем возрасте, поступила бы точно так же. Да и я тоже.

– Слушай, перестань, а? Не пытайся найти между нами что-то общее.

На мгновение он замолчал. И, честно говоря, я не знал, чего хотел больше: чтобы он отстал или продолжил сражаться за меня.

– Ну раз ты так хочешь, – сказал он.

– Да, хочу. – Я глубоко вздохнул. – Что случилось на этот раз?

– Как я и говорил твоей матери, мне хочется получше узнать тебя. А как это произойдет, если произойдет вообще, зависит только от тебя.

– Прости. Но я не думал, что встречу отца, который бросил меня, когда мне было три года, поэтому ничего не планировал заранее.

– А как тебе такой вариант? Через пару недель будут съемки у меня на ферме. Хочешь приехать к нам в воскресенье? К тому времени мы уже все закончим, и будет возможность поговорить.

Я смутно помнил, что у отца был дом в глуши где-то в Ланкашире, неподалеку от тех мест, где он вырос, и в этом же доме располагалась его дебильная рок-студия.

– Отлично. Только напиши, как туда добраться. И, – добавил я довольно агрессивным тоном, – я возьму с собой моего парня. Ты не возражаешь?

– Нет, конечно. Если для тебя он так важен, я буду рад с ним познакомиться.

Меня это потрясло до глубины души. Нет, я не надеялся, что мой отец непременно окажется гомофобом, но мне было приятно думать о нем самые плохие вещи.

– Ну… хорошо.

– Люк, мне было приятно поговорить с тобой. До скорой встречи.

Я нажал на кнопку отбоя. Ни на что большее просто не было сил. К сожалению, даже этот жест настолько утомил меня, особенно после неудачной попытки внести кардинальные перемены в мою жизнь, что осталось только натянуть на голову одеяло и отключиться прямо в одежде.

Когда много часов спустя я проверил телефон, оказалось, что пропустил целых двенадцать сообщений Оливера, а кроме того, звонок моего будильника. Сообщения были следующие:

«Я скучаю по тебе».

«Прости. Я не слишком навязываюсь?»

«Знаю, прошло всего несколько дней».

«Может, поэтому никто и не хочет со мной встречаться?»

«Впрочем, ты тоже не желаешь со мной встречаться».

«Надеюсь, мои слова не покажутся тебе слишком дерзкими».

«Да, наверное, теперь я кажусь тебе странным».

«Надеюсь, ты не отвечаешь мне, потому что все еще спишь. А не потому, что считаешь меня до ужаса прилипчивым».

«Если ты проснешься и подумаешь, что я до ужаса прилипчивый, напишешь мне об этом?»

«Все верно. Ты, видимо, спишь».

«А когда ты проснешься и прочитаешь все это, я умру от стыда».

«Извини».

Будильник же сказал мне: «Ты сейчас опоздаешь на работу, недоумок».

Но я все равно задержался, чтобы ответить Оливеру.

«Я тоже по тебе скучал, но потом ты послал мне миллион сообщений и как будто оказался у меня в комнате».

«Кстати, ты так и не прислал мне ни одного дикпика».

«И вдогонку. В следующее воскресенье мы встречаемся с моим отцом. Надеюсь, ты не против».

И хотя моя квартира по-прежнему выглядела так, словно в нее залетела бомба, но увидев, что здесь творится, впала в депрессию и решила не взрываться, а просто села в уголке, стала есть чипсы «Принглс» и тихо рыдать, настроение у меня, как ни странно, было хорошим. Возможно, потому что мне понравилось вот так просыпаться и читать сообщения от Оливера.

Как обычно, опоздание на работу не принесло мне ничего, кроме легкого чувства вины, а кроме того, мне не удалось рассказать анекдот Алексу, из-за чего я одновременно испытал и разочарование, и облегчение. Приступив к занятиям, которые я в шутку именовал работой, я… немного обрадовался, обнаружив письмо от наших спонсоров – супружеской пары, которая прежде отказалась от участия в «Жучиных бегах».

Дорогой Люк!

Спасибо большое за ваше письмо. Сегодня Адам узнал, что наша поездка на курорт для занятий йогой не состоится, поэтому, возможно, нам удастся принять участие в «Жучиных бегах». Мы с удовольствием примем ваше приглашение на совместный ланч и все обсудим за ним.

Намасте,

Тамара

О боже! У меня не было любимых и нелюбимых спонсоров, и я понимаю, что странно слышать это от человека, живущего на роялти от альбомов, записанных его матерью еще в восьмидесятые, но все равно богачи – те еще чванливые мерзавцы. Чванство Адама и Тамары Кларк имело особый оттенок и заключалось в том, что, обладая неприличным количеством денег, они бесконечно разглагольствовали о своей охрененной высокоморальности, но при этом старательно замалчивали тот факт, что свое состояние Адам сколотил на кризисе 2008 года, когда еще работал инвестиционным банкиром. Теперь они открыли сеть веганских кафе «Гая». Разумеется, они должны были назвать эту сеть в честь города, где к Будде снизошло просветление.

И теперь я понял, что должен буду подобрать подходящее место для встречи с ними. Причем важно было не только убедить Барбару Кленч выделить под это дело средства, но и подобрать заведение, где не подавали бы животную пищу и которое не принадлежало бы нашим клиентам, чтобы у Кларков не возникло подозрений, будто мы пытаемся поддержать их конкурентов.

Я испустил тяжелый, полный отчаяния вздох.

– Печеный баклажан мне в задницу!

– Люк, я могу тебе чем-то помочь? – Риз Джонс Боуэн, проходивший мимо то ли к кофемашине, то ли за очередным листком алоэ, заглянул в мой кабинет. – Не с баклажаном, конечно, хотя я и не осуждаю твой выбор…

– Риз, про баклажан – к слову пришлось, риторическое восклицание.

– Да, но звучало все равно ужасно. Так что же все-таки случилось?

– Да так, – я небрежно махнул рукой, – небольшие проблемы со спонсорами.

Он вошел без приглашения и уселся на свободный стул.

– Расскажи. Как говорится, одна голова хорошо, а две – лучше.

– Боюсь, тут ничего нельзя придумать. Если только ты не знаешь дешевое, но не совсем уж убогое веганское кафе или ресторан, который выглядел бы модно и современно, но не слишком провокационно и куда я мог бы отвести Адама и Тамару Кларк.

– Да это просто. Отведи их к Бронвин.

– А Бронвин – это кто?

– Моя старая подруга. Она веган, и у нее есть небольшой ресторанчик.

– Ладно, – неуверенно ответил я, – звучит неплохо. Только не говори, что этот ресторанчик не находится в Аберстуите[47]47
  Город в Уэльсе.


[Закрыть].

– Люк, я знаю хорошие места не только в Уэльсе. Нет, ее ресторан находится в Ислингтоне[48]48
  Район Лондона.


[Закрыть]. Но сама она действительно из Аберстуита.

– И она точно веган? А не вулканолог или ветеринар?

– Знаешь, Люк, мне даже немного обидно твое недоверие. – Лицо в этот момент у него и и правда было обиженным. – В Уэльсе, представь себе, есть веганы. И я имею в виду не только овец.

– Извини.

– Вообще-то я пошутил. Но мне можно, потому что я сам из Уэльса. Так что можешь посмеяться.

Бывают моменты, когда кажется, что от тебя требуют чего-то совершенно непосильного. Но Риз только что сделал мне одолжение – по крайней мере, я на это надеялся, – поэтому пришлось издать свистящий звук, который, я надеюсь, был похож на легкий смешок.

– Но она, – продолжил, словно оправдываясь, Риз, – в самом деле веган. Я точно помню, что когда-то она была просто вегетарианкой, а потом объяснила мне, что с этической точки зрения неправильно быть вегетарианцем, а не веганом, ведь это приводит к серьезной эксплуатации животных в сельском хозяйстве. Люк, ты, например, знал, что есть два вида кур: один – для откладывания яиц, а второй – для мяса. И поскольку для откладывания яиц нужны только курочки, едва вылупившихся петушков перемалывают в большом блендере и пускают на кошачий корм?

– Эм… Я этого не знал. Спасибо, теперь десять раз подумаю, прежде чем есть яйца.

– Да, но яйцо с гренками – это очень вкусно, правда?

В разговоре с Ризом Джонсом Боуэном трудно было предугадать, на какую тему вырулит наша беседа.

– Ладно, давай все-таки вернемся к тому, как спасти мою шкуру или ее веганский аналог. Эта Бронвин, которая была когда-то вегетарианкой в Уэльсе, а теперь веган в Ислингтоне, она… как бы это сказать… действительно хорошо готовит?

Он рассеянно почесал бороду.

– Пару лет назад она выиграла в Уэльсе в конкурсе экологически чистой еды и напитков. Хотя, с другой стороны, она вышла замуж за англичанку, так что ее вкус не назовешь безупречным.

– Подожди. Бонвин – лесбиянка?

– Было бы странно, если бы она вышла замуж за женщину, не будучи лесбиянкой.

– Нет, я просто не думал, что среди твоих друзей окажутся…

– Люк, это несколько гомофобно с твоей стороны, если так, конечно, можно выразиться. – Он встал со стула и быстрым шагом направился к двери в коридор, однако остановился на пороге и бросил на меня строгий взгляд. – Знаешь, ты не единственный гей на деревне.

Ну да, разумеется!

Вечером, пока я, словно жалкий Сизиф, бесцельно таскал по квартире вещи, мне пришло сообщение с вложением от Оливера. Я очень обрадовался, но потом открыл вложение и увидел, что на меня глядели добрые блестящие глаза покойного сэра Ричарда Аттенборо[49]49
  Британский актер, режиссер, продюсер. Автор многочисленных телепрограмм о животных.


[Закрыть].

«Это еще что?» – отправил я ему в ответ.

«Фотка Дика».

«Не смешно, – ответил я со смехом. – Теперь мне даже скучать по тебе не хочется».

Несколько минут спустя он написал мне: «Я рад, что ты решил наладить отношения с отцом».

«Я не собираюсь этого делать».

«Вижу, у тебя неплохо получается».

«Я ужасно не уверен в себе. Скажи, что я сейчас поступаю как взрослый»

Когда я читал ответ Оливера, мне показалось, что я слышу его голос: «По-настоящему взрослые люди не нуждаются в похвале по поводу их взрослости».

«Не все сразу, – напечатал я. – Но ты все равно похвали меня».

«Ты поступаешь очень по-взрослому, и меня это впечатляет».

«В твоем голосе слышится сарказм? Я не ошибся?»

«На самом деле я горжусь тобой. Но, боюсь, мои слова покажутся тебе слишком снисходительными».

«Ты, наверное, заметил, что у меня ноль самоуважения».

Пауза.

«Мне кажется, это не так. Ты просто положил куда-то свое самоуважение и забыл, куда именно».

«Но ты же видел мою квартиру».

По-хорошему, на этом стоило бы и закончить. Он сказал мне довольно приятные вещи, а я не знал, как на это отреагировать. Но в тот момент мне совершенно не хотелось заканчивать разговор.

«Знаю, ты не можешь об этом говорить и все дела. Но у тебя все в порядке? На работе? Все хорошо?»

Ух ты! Вы только посмотрите, я стараюсь быть невозмутимым и спокойным, как удав.

На этот раз Оливер взял слишком долгую паузу.

Вот черт, наверное, я перегнул палку. Или он просто уснул.

«Да, – ответил он наконец, – просто я не привык».

Он не закончил фразу и долго ничего больше не писал. Затем – новое сообщение: «Прости, нажал “Отправить” раньше времени».

Ну уж нет, так просто он от меня не отделается:

«Хотелось бы прочитать вторую половину фразы».

«Я и первую-то не собирался отправлять».

«Да. Но ты все-таки отправил. И получить эти четыре слова: “Я ПРОСТО НЕ ПРИВЫК” почти так же плохо, как: “НАМ НАДО ПОГОВОРИТЬ О”»

«Прости, прости».

«ОЛИВЕР!!!»

«Я просто не привык, что в моей жизни может быть нечто настолько же важное, как и моя работа».

Я напечатал:

«Неужели ты так серьезно воспринимаешь эту историю с фиктивным парнем?» – но у меня не хватило духа отправить это сообщение. Вместо этого я написал:

«А как же твои предыдущие многочисленные романы?»

«Это было другое. – Я уже поднял палец, чтобы написать ответ, когда получил еще одно сообщение: – Кстати, кажется, завтра мы должны встретиться за ланчем».

И снова не успел я ответить, как он написал: «Если ты, конечно, согласен».

«Я понимаю, что цель всего предприятия – создать тебе благоприятный образ в прессе».

«Но это невозможно, если мы не будем появляться вместе на людях».

«Поэтому давай встретимся за ланчем».

«Как я и предложил».

«В одном из предыдущих сообщений».

Кажется, он запаниковал.

Я сам – первостатейный паникер и хорошо угадываю такие настроения. Мне в голову пришло сразу несколько вариантов, как с ним можно было бы поступить в подобной ситуации. Я мог бы подразнить его, нажать на него, поприкалываться над ним. Но ни один из этих вариантов здесь не подходил. Поэтому я… просто подыграл ему.

«Звучит здорово, – написал я, – а как же твое судебное дело?»

«Если ты сделаешь мне одолжение и купишь какую-нибудь еду навынос, мы могли бы перекусить где-нибудь на лавке».

«Если будешь вести себя хорошо, я даже куплю тебе пакетик чипсов».

«В этом нет необходимости, но все равно спасибо. – После паузы: – Ты ведь дразнишь меня?»

«Думаю, завтра все узнаешь».

«Встретимся у памятнику Гладстону в час дня. Выберем какое-нибудь милое и фотогеничное место».

Боже, он был таким… предупредительным. Когда он замолчал, если это понятие было применимо к текстовым сообщениям, я сел на диван и подтянул колени к подбородку. В голове у меня была полная каша. Странное состояние: я толком не понимал, о чем думаю, но точно осознавал, что какие-то мысли в голове все же были. А потом меня охватило спокойствие, и это было похоже на прекрасный дождь посреди полуденного зноя.

Черт, завтра у меня будет ланч со свиданием. С барристером. Фиктивное свидание за ланчем. Но с настоящим барристером.

И внезапно моя работа перестала казаться такой уж дерьмовой.

А моя квартира – такой уж невыносимой.

Да и сам я больше не ощущал себя пустым местом.

Я снова схватил телефон, вошел в вотсап и отыскал нашу группу, которая теперь называлась «Все о нем», и быстро отправил туда мой вопль о помощи: «Уже забыл, как ведут себя взрослые люди. Квартира захламлена. Фиктивный парень в шоке. ПОМОГИТЕ!»

Прия отозвалась первой:

«Люк, ты пишешь нам, только когда тебе что-нибудь нужно?»

За ней последовала Бриджет:

«Я ПОМОГУ ТЕБЕ. ТОЛЬКО СКАЖИ КОГДА И ГДЕ. КАК ТВОЙ ФИКТИВНЫЙ ПАРЕНЬ?????»

Ох, а я ведь так ничего и не рассказал друзьям. Возможно, стоило бы предупредить их, чтобы они держали язык за зубами и никому ничего не рассказывали. Как там говорится? Двое могут сохранить секрет, только если двое из них будут очень, очень сильно стараться.

«С уборкой в моей квартире, – написал я. – В эти выходные. В награду я куплю тебе пиццу. Хотя боюсь, что пицца может все только испортить».

«НЕ покупай пиццу!» – мне показалось, что я слышу манерный голос Джеймса Ройс-ройса даже через текст сообщения. – Большими сетями заправляют нацисты! А еще пицца – это ужасно невкусно. Я приготовлю что-нибудь и принесу с собой».

«УБОРКА С ВЕЧЕРИНКОЙ!!!! – Это, разумеется, была Бриджет. Кажется, она застряла в 2002-м и до сих пор писала только капслоком. – ЭТО ТАК ЗДОРОВО! НО КАК ТВОЙ ФИКТИВНЫЙ ПАРЕНЬ?»

Затем в разговор вмешалась Прия: