Текст книги "Идеальный парень"

Глава 44

Когда Оливер сказал, что его родители живут в Милтон-Кинсе, я думал, что речь шла о каком-нибудь частном доме в черте города. Но никак не ожидал увидеть маленький изящный особнячок в предместье Милтон-Кинса в окружении бескрайних полей и лугов.

Оливер, как всегда, боялся опоздать, поэтому мы приехали раньше всех и минут сорок пять сидели в машине, чтобы появиться на пороге в более-менее приемлемое время. И я повел себя очень по-взрослому и не стал кое-коему выговаривать о том, что я его предупреждал и что именно этим все и закончится.

В конце концов мы оказались в саду позади дома, который был недостаточно большим, чтобы его можно было назвать «парком при усадьбе», но все равно довольно просторным, чтобы проводить в нем до абсурдного многолюдные праздники. Сад был изысканно украшен красивыми рубиновыми флажками, в центре располагался большой элегантный шатер, и повсюду ходили официанты с подносами, на которых стояли бокалы шампанского и канапе (и никаких волованов). Алкоголь был дорогим, но подобран со вкусом, без явного желания пустить пыль в глаза. И я уже чувствовал, как мой галстук начинает слишком сильно сдавливать мне шею.

Мириам и Дэвид Блэквуды выглядели именно так, как в моем представлении и могла бы выглядеть супружеская пара, которых зовут Мириам и Дэвид Блэквуды. Они чем-то напоминали товары в элитном гастрономе: выглядели так же, как и все остальные люди, но чуточку лучше. Я хотел взять Оливера за руку, но промахнулся, пока мы шли по лужайке к его родителям, которые мило беседовали с небольшой группой людей в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет.

– С юбилеем, – сказал Оливер, целуя мать в щеку и пожимая руку отцу.

– Оливер, – Мириам поправила его галстук, – мы так рады, что ты смог приехать. – Она повернулась к одному из гостей: – В последнее время у него было много сложностей на работе, я даже боялась, что он до нас не доберется.

Оливер слегка подвинулся в мою сторону.

– Мама, у меня на работе все нормально.

– Ой, малыш, я не сомневаюсь, что ты прекрасно со всем справляешься. Я просто переживаю за тебя. – И снова она посмотрела на кого-то из гостей. – Он совсем не похож на своего брата. Кристофера трудности только вдохновляют.

– Я понимаю, но сейчас у меня правда все в порядке. – С этими словами Оливер слегка подтолкнул меня вперед. Совсем чуть-чуть, так что нельзя даже было сказать, что он меня толкнул. – Это мой парень, Люсьен О’Доннелл.

– Оливер – гей, – любезно пояснил гостям отец Оливера.

Я удивленно посмотрел на Оливера.

– Правда? Ты никогда мне этого не говорил.

Моя попытка пошутить явно провалилась, но, по крайней мере, я ее все-таки предпринял.

– И чем вы занимаетесь, Люсьен? – спросила Мириам после такой долгой паузы, что она показалась мне неловкой.

– Я работаю в благотворительной организации, которая пытается спасать жуков-навозников.

– Что ж, – сказал один из гостей, которого я принял за дядю Оливера, чересчур веселым тоном, – по крайней мере, вы не очередной чертов адвокат.

Мириам смерила говорившего холодным взглядом.

– Ну что ты, Джим. Оливер много работает, да и не можем же мы все быть врачами.

– Много работает над тем, чтобы выпускать на свободу преступников. – Улыбка Дэвида говорила о том, что он шутит. Но его взгляд утверждал обратное.

Я уже открыл рот, чтоб возразить ему, но затем вспомнил, что моя задача заключалась лишь в том, чтобы произвести на всех приятное впечатление, к тому же я не раз видел, что Оливер намного лучше меня мог защитить свою профессию от нападок.

– Кристофер еще не приехал? – спросил он. – Хочу с ним поздороваться.

– Он в доме, ждет, пока его жена переоденется. – Дэвид указал пальцем в строну дома. – Они весь день провели в дороге.

– Они участвовали в ликвидации стихийного бедствия, – добавила Мириам, но я так и не понял, о чем шла речь.

Дэвид кивнул.

– В Мозамбике.

– Да, я знаю. – Голос Оливера звучал непривычно раздраженно. – Он написал мне письмо.

– Тем не менее, – весело продолжил Дэвид, – теперь, когда они решили завести детей, ей придется меньше заниматься подобными вещами.

Мириам снова обратилась к своей маленькой аудитории:

– Честно говоря, до того как Кристофер познакомился с Мией, мы уже смирились с тем, что у нас не будет внуков.

Я открыл рот, а затем снова закрыл его. Моя прошлая шутка не имела успеха, и если бы я сказал, что геи тоже могут иметь детей, это вряд ли кому-нибудь понравилось бы. Но раз Оливер смог вытерпеть Кларков, я тоже должен был вытерпеть все это.

Должен и смогу это сделать.

– Я… я пойду поищу Кристофера. – С этими словами Оливер развернулся и направился к дому.

У меня не было выбора, кроме как последовать за ним.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался я.

Он посмотрел на меня с легким раздражением.

– Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

– Ну… потому что это было… ужасно?

– Люсьен, не нужно все усложнять. Мои родители принадлежат к другому поколению. Мама очень переживает за меня, а папа старается всегда говорить то, что думает.

Я вдруг осознал, что дергаю его за рукав.

– Прости, но моя мама принадлежит к тому же поколению.

– Да. Но твоя мама – весьма необычный человек.

– Да, но она… но она… – Мне отчаянно хотелось что-нибудь сказать ему… нечто такое, что ему точно стоило понять, но я не знал, что именно. – Она не стала бы говорить ничего подобного.

Оливер резко остановился.

– Родители воспитали меня. Отец работал в поте лица, а мама отказалась от своей карьеры. Я не хочу спорить с тобой, тем более здесь и сейчас, но я буду тебе очень благодарен, если ты не станешь оскорблять моих родителей в их же собственном доме.

– Оливер, прости меня. – Я повесил голову. – Я не хотел. Я ведь пришел, чтобы поддержать тебя.

– В таком случае… – он жестом дал мне понять, что этот разговор окончен, – постарайся принять все таким, как есть. Это моя жизнь. Она не похожа на твою. Но я прошу тебя отнестись к ней с уважением.

Я хотел возразить, что эта жизнь, похоже, не особенно уважала его.

Но не осмелился.

Мы поднялись на террасу, когда из дверей вышла пара, которую по возрасту и внешнему виду можно было принять за Кристофера и Мию. Мужчина был очень похож на Оливера, только немного выше ростом, его голубые глаза были чуть ярче, а волосы – немного светлее. Своим немного неряшливым видом и аккуратной трехдневной щетиной он производил впечатление человека, который хотел подчеркнуть, что был слишком занят спасением чужих жизней и у него просто не осталось времени для таких мелочей, как бритье. Его жена, напротив, была маленького роста, с милым, но решительным лицом и носила на редкость практичную короткую стрижку под мальчика.

Оливер поприветствовал брата странным коротким кивком.

– Кристофер.

– Привет, Олли! – улыбнулся его брат. – Как там твои законы?

– Как всегда. А как твоя медицина?

– В данный момент чертовски много работы. Если честно, то я жутко вымотался. – Он с досадой посмотрел на лужайку. – Даже не верится, что нам пришлось тащиться сюда ради этого.

У Оливера дернулось одно веко.

– Конечно, они хотели, чтобы ты приехал. Они ведь так гордятся тобой.

– Но не до такой степени, чтобы позволить мне остаться там, где я сейчас нужен, и заниматься тем, что внушает им такую гордость.

– Да, да, мы все знаем, какая у тебя особенная и важная работа. Но и для встреч с родными можно иногда выкроить немного времени.

– Олли, ради всего святого! Почему ты…

– Здравствуйте, – объявил я. – Меня зовут Люк. Я – парень Оливера. Работаю в благотворительной организации. Рад с вами познакомиться.

Мия отцепилась от своего мужа и с энтузиазмом пожала мне руку.

– Рада познакомиться. Прошу простить нас. Мы провели в самолете тринадцать часов. Сейчас вам может показаться, что я хвастаюсь своим увлекательным стилем жизни с долгими перелетами, но на самом деле я чувствую себя так, словно много часов подряд просидела в металлическом ящике.

– Боже. – Кристофер пригладил волосы. – Я ужасный засранец, правда?

– Да, – согласился Оливер. – Это так.

– Мне напомнить тебе, что ты сам так спешил устроить мне разнос, что даже забыл представить своего парня? – усмехнулся Кристофер.

– Все в порядке, – я махнул рукой, надеясь, что этот жест поможет мне разрядить обстановку, – Оливер уже все мне о вас рассказал, поэтому я и сам мог себя представить.

– Олли рассказал вам о нас? – Глаза Кристофера озорно заблестели. – И что же он такого сказал?

Упс.

– Эм… что вы – врачи? Что были в… я хотел сказать в Мумбаи, но, наверное, это не так. Что вы милые люди, и он очень за вас переживает.

– Да, если он и правда сказал вам что-то из этого, то можете считать, что вам повезло.

– Прости, Кристофер, – сказал Оливер таким холодным голосом, которого я никогда у него не слышал. – Но обсуждать тебя не так уж интересно.

– Твои слова могли бы задеть меня, но мне хорошо известно, что ты никогда ни о ком ничего не рассказываешь. Про Люка ты сообщил нам чуть больше, чем про своих шестерых последних парней. Ты, по крайней мере, назвал нам его имя.

Я приложил руку к груди.

– Вот теперь я чувствую себя совершенно особенным.

– Так и есть. – Своей улыбкой Мия словно пыталась растопить ту ледяную глыбу, которая образовалась между братьями. – И он упомянул о вас, хотя мы его даже не спрашивали.

Кристофер слишком пристально рассматривал меня, так что я даже испытал некоторую неловкость.

– Он не похож на твоих предыдущих, Олли. Но это, возможно, даже хорошо.

– Тебе, наверное, сложно в это поверить, – ухмыльнулся Оливер, – но я выбираю себе романтические увлечения не для того, чтобы получить твое одобрение.

– Верно. – Кристофер умел делать эффектные паузы. – Ты выбираешь их, чтобы получить одобрение мамы и папы.

Воцарилась глубокая противная тишина.

– Папа сказал, – спокойным тоном заметил Оливер, – что вы хотите ребенка.

Снова последовала пауза, и она была еще отвратительнее.

Наконец, Мия бросила раздраженный взгляд на своего деверя.

– Отстань, Оливер. Я хочу выпить.

С этими словами она ушла.

– Что, черт побери, – набросился на Оливера Кристофер, – ты себе позволяешь, лицемерный маленький гаденыш?

Оливер сложил руки на груди.

– Это был совершенно обычный вопрос.

– Нет, он провокационный, и ты об этом знаешь.

– В нем не будет ничего провокационного, если ты перестанешь дразнить родителей возможным появлением внуков.

– Ты не…

– Да, именно так все и обстоит. Тебе невыносима мысль, что они перестанут поклоняться твоей персоне.

Да, это было забавно. И я вроде как приехал сюда, чтобы поддержать Оливера, но я не мог смотреть на то, как мерзко он вел себя по отношению к брату. Который, к слову сказать, вел себя не лучше. Но это было уже чересчур.

– Знаете, – я заставил себя вмешаться в их разговор, – наверное, мне тоже надо выпить.

И пока они не успели меня остановить, я быстро направился к шатру.

Глава 45

Я нашел Мию в самом углу, в каждой руке она держала по бокалу шампанского.

– Отличная мысль, – поддержал я ее и тоже взял два бокала.

Она с грустью посмотрела на меня и сказала:

– Ваше здоровье.

Мы дважды чокнулись. А потом молча выпили.

– Думаю, – сказала наконец Мия, – сегодня все будет еще хуже, чем обычно.

Боже, помоги мне.

– Как обычно?

– Они вечно препираются.

– Я никогда еще не видел Оливера таким.

– И Крис ведет себя так только с Оливером. – Она пожала плечами. – Это какие-то их семейные дела.

Я одним глотком допил шампанское из второго бокала и подумал о том, не стоит ли пойти за третьим. Если честно, я почти разозлился на Оливера за то, что он, в сущности, не подготовил меня ко всему этому. С другой стороны, я понимал, почему он так поступил, и одно это вызывало во мне жалость к нему.

– Мне кажется, – я старался аккуратно подбирать слова, – Оливеру приходится нелегко, потому что Дэвида и Мириам явно больше устраивает жизненный выбор Кристофера.

– Ха! – Мия тоже осушил свой бокал.

– Возможно, я что-то упускаю из вида?

– Конечно, они поддерживают нас. – У меня сложилось впечатление, что Мия была так же осторожна в своих высказываниях, как и я. – И они делают все, чтобы Кристофер не забыл про эту их поддержку. Ладно, извините, что я накричала на вашего парня. Я обычно не такая… Хотя, может, и такая, но к черту! Блэквуды будят во мне самые худшие чувства.

– Да, и я начинаю понимать, почему. Тем не менее, – быстро добавил я, – Дэвид в самом деле говорил про детей.

Она стала ковырять большим пальцем ноги идеально ухоженный газон.

– Я не сомневаюсь. И все равно со стороны Оливера это было мерзко.

– Он… он… похоже, сегодня у него не самый удачный день.

– Я вижу, как сильно он вам нравится. И все равно я пока не готова его простить.

– Как я понимаю… Господи, даже не знаю, как об этом спросить!

– Это не такой уж и деликатный вопрос. Потому что, по крайней мере, с моей стороны все предельно ясно. Мы не хотим детей. А Дэвид и Мириам мечтают, чтобы у нас были дети, и считают, что их мнение не менее важно, чем наше.

– Да… это паршиво.

– Особенно теперь, когда они начали настоящую холодную войну. Они думают, это просто вопрос времени и Кристофер обязательно почувствует себя виноватым в том, что разочаровал их, а я злюсь на него из-за того, что он не хочет разобраться со всем этим раз и навсегда.

– Если честно, мне кажется, что с такими людьми непросто будет разобраться.

Она пожала плечами.

– Ой, так было с самого начала. И меньше всего мне хочется, чтобы у него возникла мысль, что в какой-то момент придется выбирать между родителями и женой.

– Мне кажется, – я рискнул улыбнуться, – это очевидно: с вами ему намного лучше, чем с ними, так что, может, это и к лучшему?

Она рассмеялась.

– Милая идея, но он уже почти тридцать лет старается добиться их одобрения. От таких привычек непросто избавиться.

– Мне трудно судить. Мой отец бросил меня, когда мне было три года.

– А я ужасно рада, что мои родители – нормальные и уравновешенные люди.

– Постойте. Такие существуют?

Прежде чем она успела ответить, Оливер и Кристофер заглянули в шатер, и я с радостью отметил, что вид у обоих был немного сконфуженный.

– Олли хочет кое-что сказать, – сказал Кристофер несколько агрессивным для столь нейтрального заявления тоном.

Оливер неловко переминался с ноги на ногу.

– Мия, мне очень жаль. Я был зол и сболтнул лишнего. Я не должен был так поступать.

– Все в порядке, – махнула рукой Мия. – Я же видела, какие гадости тебе наговорил Крис.

– Эй, – возмутился Кристофер, – ты ведь должна быть на моей стороне!

– Да черт возьми, зачем тебе вообще нужны какие-то гребаные стороны?

Я с довольным видом подошел к Оливеру и сунул свою руку ему в ладонь.

– Ты не хочешь… показать мне тут все?

– Конечно, Люсьен. Прости, что я тебя бросил.

– На самом деле я боялся, что ты решишь, будто я сбежал от тебя. Но то, что происходило около дома, очень напоминало знаменитую перестрелку у корраля «О-Кей»[76]76
  Одна из самых знаменитых перестрелок в истории Дикого Запада, произошедшая 26 октября 1881 года.


[Закрыть], и я боялся попасть под перекрестный огонь вашей полемики.

– Я… я… я даже не знаю. Но понимаю, что вел себя ужасно. – Он оглянулся и посмотрел на свою невестку. – Мия, извини меня. Такого больше не повторится.

Мы покинули шатер и решили пройтись, и при других обстоятельствах это стало бы чудесной прогулкой по саду. День был ясным и солнечным, я напился шампанского, благоухали цветы, порхали бабочки, но Оливер был весь напряжен и вибрировал, как массажер для простаты, только вот в этом не было ничего забавного.

– Прости, – повторил он, наверное, уже в тысячный раз. – Я не должен был приводить тебя сюда.

– Да ладно. Я не так уж плохо себя веду.

– Нет, я веду себя отвратительно и не хочу, чтобы ты видел меня таким.

– Оливер, ты много раз был свидетелем моих срывов. Так что я как-нибудь переживу твое брюзжание на этой вечеринке.

Он напрягся еще больше.

– Я так и знал, что не должен был надевать эту рубашку.

Проблема была в том, что то же самое он говорил обо всех остальных рубашках – а он перемерил их двенадцать штук, из-за чего мы едва не провалили задачу приехать намного раньше времени.

– До недавнего момента с рубашкой все было в порядке. – Я остановился и развернул его лицом к себе. – Ты ведь знаешь, что мы можем уехать, если хочешь?

Он посмотрел на меня так, словно я предложил ему совершить коллективное самоубийство.

– Но мы только приехали. Да и что подумают родители?

– В данный момент мне все равно. Я просто вижу, как ты здесь несчастен.

– Я не несчастен. Ведь это годовщина свадьбы моих родителей. Но у меня… все не очень хорошо получается.

Я не знал, как донести до него мысль, что все это происходит из-за того, что родители относятся к нему по-свински. Я даже не был уверен, что мне стоит это говорить. Поэтому решил ответить ему по-другому:

– Мне кажется, дело не в тебе. Кристофер тоже вел себя не лучшим образом.

– Кристофер всегда ведет себя идеально. По крайней мере, до тех пор, пока так считают родители.

– Ты хочешь сказать, за исключением тех моментов, когда они настаивают на том, чтобы он завел себе детей, хотя он не желает этого делать?

– На самом деле это направлено против меня, а не против него. Мои родители с пониманием относятся к моей сексуальности, но я все равно вижу, как они разочарованы.

– Послушай, – я взмахнул руками, – я рассуждаю чисто гипотетически и наши отношения еще находятся не на той стадии, чтобы заводить об этом разговоры, но если ты хочешь детей, ты можешь их иметь.

– Ты имеешь в виду усыновить ребенка? Но это не одно и то же. По крайней мере, с точки зрения моих родителей.

Ладно, похоже, я угодил в очередной тупик. И нужно было поскорее оттуда выбираться.

– Теперь ты понимаешь, почему важно иметь друзей среди квиров? Если бы у тебя было больше таких знакомых, ты мог бы договориться с какой-нибудь лесбиянкой.

– Люсьен, если ты так шутишь, то это не лучший вариант.

– Прости, я несу чушь. Я пытался сказать, что ты можешь жить так, как хочешь. И ожидания твоих родителей не должны на тебя влиять. Я готов поспорить на любую сумму, что Крис и Мия сейчас говорят примерно о том же самом.

– Очень сильно в этом сомневаюсь, – холодно ответил он.

– Ой, да ладно…

Над террасой, где Дэвид и Мириам стояли с сосредоточенными лицами людей, готовящихся произнести речь, разнесся звон бокала, о который ударили вилкой. Супер!

– Спасибо, – начал Дэвид, – спасибо, что помогаете нам с Мириам отмечать нашу рубиновую свадьбу. Я помню тот вечер много лет назад, когда я вошел в комнату отдыха в Лондонской школе экономики и увидел прямо напротив себя самую очаровательную женщину на свете. И тогда я подумал: «Вот леди, на которой я женюсь». – Он сделал паузу. Похоже, это была шутка, правда? И эта его шутка надвигалась на нас, как неумолимый товарный поезд. – А Мириам сидела через два стула от нее.

Мы все послушно засмеялись. Кроме дяди Джима, которого, похоже, эта шутка развеселила совершенно искренне.

– Разумеется, я не сразу с ней поладил, ведь всем известно – Мириам, скажем так, женщина строгих убеждений. Но после того, как я стал во всем с ней соглашаться, она постепенно оттаяла.

Снова вежливый смех. А я боялся, что еще немного и дядя Джим описается от хохота.

– За сорок лет нашего брака нам посчастливилось произвести на свет двух сыновей…

«…а также Оливера и Кристофера», – пробормотал я себе под нос.

– …а также Оливера и Кристофера. Но если серьезно, то мы ужасно гордимся нашими мальчиками. Один из них стал врачом, второй – юристом, но при этом ни один не зарабатывает нормальных денег.

Опять смех. Дядя Джим, хохоча, даже хлопнул себя по ляжкам.

– С годами наша семья продолжила расти. Недавно в ней появилась очаровательная Мия – жена Кристофера и также наша последняя надежда на внуков, так как Оливер оказался конченым мужеложцем.

Я с трудом сдержал глубокий вздох. Конечно, ироничная гомофобия – это еще не самое страшное, что может быть.

– Но довольно о мальчиках, – продолжал Дэвид. – Ведь сегодня праздник у нас с Мириам. И я не могу даже мечтать о жене прекраснее, чем она. То есть мечтать я, конечно, мог, но вряд ли бы получил. – Он поднял вверх бокал: – За Мириам.

Мы покорно повторили: «За Мириам».

– За Дэвида. – Мириам хотя бы избавила нас от длинных речей.

«За Дэвида», – эхом подхватили мы.

Я между тем обнял Оливера за талию и стал искать местечко, где мы могли бы спрятаться.

Глава 46

День тянулся невыносимо, мучительно долго, как собака с глистами, катающаяся на попе по дороге. Я коротал время вместе с Оливером и со смиренным видом слушал, как он вежливо общался с друзьями и родственниками. Занятие это было охренеть какое скучное, но все бы ничего, если бы после каждой такой беседы он не вел себя все тише, а лицо его не становилось все несчастнее. Возможно, я выпил слишком много шампанского, но, честное слово, у меня было такое чувство, будто я теряю его. И мне хотелось только одного: отвезти его домой, где он смог бы вести себя как угодно: быть чопорным, или сварливым, или смешным, или даже втайне развратным. Потому что дома он снова стал бы моим Оливером.

Наконец, мы опять оказались на террасе, где Мириам и Дэвид принимали подношения от гостей, расположившись на роскошной садовой мебели. Оливер и Кристофер преподнесли им свой совместный подарок: серьги с рубинами для Мириам и рубиновые запонки для Дэвида. Оба подарка были вручены с неуклюжим чувством исполненного долга и приняты с самодовольной благодарностью. Да, это было то еще веселье.

– Оливер, дорогой, – Мириам похлопала по сиденью рядом с собой, – я так рада, что мы можем с тобой пообщаться. – Она посмотрела на дядю Джима, который постоянно вертелся вокруг них: – Знаешь, он так мало с нами общается. Кристофера хотя бы еще можно понять – он вечно где-то далеко, спасает детишек на каких-то ужасных малярийных болотах.

Оливер сел рядом с ней. Для меня там места не нашлось, поэтому я примостился на ручку скамейки, чем вызвал неодобрительные взгляды. На мгновение я подумал было встать из уважения, но я весь день боролся с желанием забить на все правила приличия, и вот такой момент, наконец, настал.

– Прости, мама, – сказал Оливер. – Знаю, я не спасаю детишек, но у меня тоже много дел.

Мириам быстро бросила на меня взгляд, но затем тут же отвела его.

– Я понимаю. А что случилось с твоим предыдущим другом?

– Мы с Эндрю расстались.

– Как жаль. Он показался мне таким милым молодым человеком.

– У нас с ним ничего не вышло.

– Наверное, – она сделала паузу, которая прозвучала весьма неделикатно, – в твоем положении все это немного сложно. Тебе ведь приходится быть особенно осторожным.

– Я… я не уверен, что дело было именно в этом.

– Что ж, тебе виднее, милый, – теперь пришло время похлопать сына по колену. – Я просто переживаю, ведь я твоя мать. А в газетах печатают такие ужасные истории.

– У меня все замечательно. Правда. И, думаю, у нас с Люсьеном все хорошо.

– У тебя такой усталый вид.

Да, потому что прошлую ночь он почти не спал. Ворочался, крутился, а в три часа ночи отправился на пробежку. Вместо того, чтобы заняться более волнующими и сексуальными делами.

– Я же сказал тебе, – Оливер сморщил лоб, – у меня все замечательно.

Мириам быстро заморгала, словно хотела сказать: «Я стараюсь не расплакаться, но это так трудно, потому что ты ведешь себя со мной ужасно».

– Ты этого не поймешь, ведь у тебя никогда не будет детей, но мне очень тяжело видеть, как мои мальчики совершенно не думают о себе.

– Оливер, ради всего святого, – резко бросил Дэвид, – перестань расстраивать свою мать.

Оливер совсем сник.

– Прости, мама.

– Она стольким ради тебя пожертвовала. Прояви хоть немного благодарности. И кстати, она права. Когда ты в последний раз стригся?

Прежде чем Оливер успел ответить – и я очень надеялся, что в свете сложившихся обстоятельств он попросит оставить его в покое, – дядя Джим решил, что пришло время разрядить обстановку. Хлопнув своего брата по спине, он разразился остервенелым смехом.

– Может, он слишком занят со своим новым дружком?

Я удивился, как после такого Оливер не заехал ему по лицу.

– Да, у Люсьена тоже очень важная работа, поэтому мы действительно оба были заняты.

– Тебе надо быть осторожнее. – Дядя Джим принялся слишком уж страстно лапать своими руками Оливера. – Если немного потолстеешь, он бросит тебя, как и все предыдущие.

– Я не брошу его, – решительно заявил я, возможно, слишком громким голосом. – Он потрясающе выглядит. И мы очень счастливы.

Его мать снова поправила галстук Оливера и тихо вздохнула.

– Может, все дело в рубашке? Ты же знаешь, что голубой цвет тебе не очень идет, милый.

– Прости. – Я уже не думал, что Оливеру удастся сникнуть еще больше, однако это произошло прямо у меня на глазах. – Я боялся опоздать, поэтому одевался в спешке.

– Если захочешь переодеться, у нас до сих пор осталось кое-что из твоих вещей.

Я увидел, как Оливер весь съежился.

– Я уехал, когда мне было семнадцать. Не думаю, что они мне подойдут.

Дядя Джим снова захохотал от души.

– Ты теперь понимаешь, что я хотел сказать? Тебе уже почти тридцать. Не успеешь и глазом моргнуть, как разжиреешь.

– Джеймс, оставь мальчика в покое, – снисходительно сказал Дэвид. Однако же сам своему совету последовать не захотел. – И все же, Оливер, скажи, когда ты, наконец, займешься какими-нибудь полезными делами?

Я попытался поймать взгляд Оливера, но он уставился на свои сжатые руки.

– Я стараюсь хорошо зарекомендовать себя в суде, а там уж посмотрим, что из этого получится.

– Ты ведь знаешь, мы просто хотим, чтобы ты был счастлив, мой милый, – сказала Мириам. – Но ты действительно хочешь этим заниматься?

Оливер с тревогой посмотрел на нее.

– Ч-что вы имеете в виду?

– Она хочет сказать, – объяснил Дэвид, – что если ты в самом деле решил посвятить этому свою жизнь, тебе необходимо приложить чуть больше усилий. Я разговаривал с Дугом из моего клуба, и он сказал, что ты уже должен был получить звание королевского адвоката.

– Но это практически невозможно.

– Дуг иного мнения. Он сказал, что один его знакомый, примерно твоего возраста, уже получил это звание.

– Простите, – неожиданно вмешался Кристофер, – но это не тот самый Дуг, который советовал нам не соглашаться на работу в Сомали из-за риска заразиться Эболой? Теперь он, оказывается, эксперт не только в инфекционных болезнях, но и в юриспруденции?

Мириам фыркнула.

– Я понимаю. Представители вашего поколения считают, что наше поколение ни в чем не разбирается.

– Я не это хотел… а, ладно, забудьте.

– В любом случае, – пробормотал Оливер, – я надеюсь получить повышение, но в этом случае мне, возможно, придется уехать из Лондона.

Для меня это стало новостью. Впрочем, сейчас был не самый подходящий момент обращать на это внимание. Но меня сильно встревожила одна только мысль о том, что Оливер будет жить где-то еще, а не в своем до абсурдного милом доме в Клеркенвелле, где, кажется, всегда пахло французскими тостами, даже когда он не готовил их.

Дэвид сложил руки на груди.

– Оливер, я не думал, что воспитал тебя слабаком.

В тот же момент его супруга воскликнула:

– Что же мы будем делать, когда оба наших сына окажутся так далеко от нас? Ты ведь поедешь на север, не так ли? Ты всегда говорил, что хотел переехать на север.

– Я пока никуда не еду, – в отчаянии ответил Оливер.

Если бы разочарованный вздох Дэвида оказался чуть более нарочитым, он бы лишился чувств от недостатка кислорода.

– Мы знаем об этом, сынок. В том-то и проблема.

– Ради бога, прекратите уже! – Помогите! Это сказал я и тут же пожалел о своих словах. Но все так пристально уставились на меня, что пришлось продолжить свою мысль: – Разве вы не видите, что расстраиваете его?

Воцарилась такая тишина, которую хотелось нарушить воплями.

Затем Мириам смерила меня неодобрительным взглядом, в котором я, к своему ужасу, увидел еще и явное презрение.

– Почему вы считаете возможным указывать, как нам говорить с нашим сыном?

– Я этого не делаю. Я просто говорю о том, что видно невооруженным глазом. Вы безо всяких на то причин унижаете Оливера.

– Люсьен, перестаньте. – Дэвид встал со своего места, но особого впечатления на меня это не произвело – ведь он был почти на фут ниже меня ростом. – Мы знаем его намного дольше, чем вы.

Теперь уже не было смысла идти на попятную.

– Да, но вы все равно ведете себя как последние засранцы.

Мириам снова сморщилась, словно собиралась расплакаться.

– Оливер, как ты мог привести в наш дом этого человека?

Оливер ничего не ответил. И я его понимал, потому что сам задавался тем же самым вопросом.

– Оставьте его в покое! – Черт… я даже не знал, что умею так рычать. – Значит, я вам не понравился? Но знаете что? Мне наплевать. Меня это не волнует. Меня волнует то, что вы позвали моего парня на этот праздник и теперь издеваетесь над ним. А он слишком вежлив и слишком долго терпел от вас унижение, поэтому не может сказать вам, чтобы вы от него отстали. Так вот… хмм… Катитесь-ка вы на хрен!

Я не знал, какой реакции мне стоит ожидать. Разумеется, было бы здорово, если бы они вдруг одумались и сказали: «Ой, вы правы, мы сейчас пойдем и пересмотрим всю нашу систему ценностей», но, вероятно, этот поезд ушел в тот момент, когда я послал их на хрен.

– Убирайтесь из моего дома! – Реакция Дэвида была предсказуемой и вполне закономерной.

Я проигнорировал его крики, соскользнул с ручки скамейки и встал напротив Оливера. Он даже не посмотрел на меня.

– Прости. Я все испортил. И прости, что так часто сегодня ругался. Ведь когда мне понадобилась твоя помощь, ты был таким потрясающим. Ты, – я судорожно вздохнул, – ты самый лучший человек изо всех, кого я знаю. И я не могу сидеть и смотреть, как тебя заставляют усомниться в этом. Пускай даже эти люди – твои родители.

Он, наконец, поднял глаза, в летнем солнечном свете они казались светлыми и бесстрастными.

– Люсьен…

– Все в порядке. Я ухожу. И тебе не обязательно идти со мной. Но я хочу, чтобы ты знал… ты – замечательный. И я не понимаю, как кто-то может подумать, что это не так. И… еще… – Это было просто немыслимо. Я еще понимаю, если бы я сказал подобное, когда мы вдвоем находились в темной комнате. Но сейчас на нас смотрело с полдюжины пар глаз, – …твоя работа замечательная… и ты с ней… замечательно справляешься. И тебе очень идет голубой цвет. И… – я понимал, что сейчас окончательно все испорчу, – …я знаю, что не являюсь членом твоей семьи, я просто какой-то парень, но я надеюсь, ты поверишь в то, что я переживаю за тебя… поверишь тому… что я о тебе сейчас сказал. Потому что это… правда.

Я намеревался сказать все это и уйти с гордо поднятой головой, сохранив остатки чувства собственного достоинства. Как же, конечно. Ничего подобного!

Я запаниковал.

И бросился наутек со всех ног.