Текст книги "Идеальный парень"

Глава 26

Я убедил маму, чтобы она доверила мне убрать все со стола и вымыть посуду, потому что не хотел выглядеть совсем уж плохим сыном, к тому же мне не терпелось сменить обстановку. Но потом я вспомнил, какой разгром мама могла устроить на кухне, особенно когда готовила свой особенный карри.

– Теперь я понимаю, откуда у тебя такие привычки, – сказал Оливер, подходя ко мне сзади. Юджин следовала за ним хвостиком.

Я с грохотом поставил тарелки у раковины, которая была заполнена разными предметами, совершенно ненужными для приготовления еды.

– Прости. – Я, не отрываясь, смотрел на грязную посуду. Мне было страшно взглянуть на Оливера и увидеть на его лице ужас, или разочарование, или смущение, или отвращение. – Кошмар, правда?

– Да нет, конечно. Ты – часть своей семьи, и я вижу, как вы переживаете друг за друга.

– Но мы рассуждали о пенисе моего отца, угостили тебя совершенно несъедобным невегетарианским карри, к тому же я поссорился с мамой, и мне очень не хотелось, чтобы ты эту ссору видел.

Он обнял меня и прижался к моей спине, и это были те нежные обволакивающие объятия, которые так хорошо у него получались.

– Признаюсь, я не привык к такому. Но я не… не думаю, что это плохо. Честное слово.

– Я не должен был выходить из себя, когда услышал про Джона Флеминга.

– У вас возникли некоторые эмоциональные разногласия, но я видел, что ты действовал из лучших побуждений.

Я позволил себе опереться об него. Он положил подбородок мне на плечо, и это было так легко и ненавязчиво.

– Тебе все это не нужно.

– Если бы мне это было не нужно, я бы не приехал.

– Наверное, тебе все кажется странным. – Я обернулся и слишком поздно осознал, что внезапно наши лица оказались совсем рядом. Возможно, мне стоило отойти в сторону, но между раковиной и царившим на кухне апокалипсисом в стиле карри это было просто невозможно. К тому же я не был уверен, что хочу этого.

– Я просто хотел сказать, что оба твоих родителя вполне дееспособны. Ни один из них не сидел в тюрьме и не выступал по телевизору. И я больше чем уверен, что у вас в семье не принято ругаться на людях или спрашивать у гостей, не работают ли они на КГБ, через две секунды после знакомства.

Он тихо рассмеялся, его теплое и сладкое дыхание щекотало мне щеку – и это была странная сладость, с примесью карри. Точнее, банана.

– Нет, не принято. И если честно, я даже этому рад. Но это не значит, что вы ведете себя неправильно. Люди могут по-разному выражать свою любовь.

– И я, вероятно, выражаю ее своим придурковатым поведением.

– В таком случае, – боже, теперь его рот уже совсем не казался мне суровым, – ты ко мне сильно неравнодушен.

– Я… – Мне казалось, что я сейчас умру. Умру от смущения.

– Мальчики, – прокричала мама, – мы вас заждались. Сейчас все начнется! Нельзя пропускать начало. Это очень важно для общего впечатления.

Мы отошли друг от друга с едва ли не виноватым видом и поспешили в гостиную.

– Скорее, скорее! – мама махнула нам рукой с дивана. – Это моя первая телевечеринка! Я так собой горжусь.

Не знаю, что может быть ужаснее, чем сидеть на диване между мамой и моим парнем – я хотел сказать, моим фиктивным парнем, к которому у меня на кухне вдруг вспыхнуло такое сильное чувство, – и смотреть «Королевские гонки Ру Пола» вместе с маминой лучшей подругой и четырьмя спаниелями, названными в честь членов королевской семьи. Поэтому я сел на пол, возможно, чуть ближе к ноге Оливера, чем следовало бы. К тому же у меня не хватило духу сказать маме, что наше с Джуди и Оливером общество не особенно тянуло на полноценную телевечеринку. Скорее, мы были похожи на людей, которые сидят вместе перед телевизором.

Судя по всему, мама с Джуди уже начали смотреть шестой сезон, и меня это не удивило, ведь, насколько мне было известно, их типичный вечер состоял из «Нетфликса» с расслабоном. И нет, в этой фразе не было никакого зашифрованного смысла. По крайней мере, мне так казалось. Впрочем, я старался особенно об этом не задумываться. Они дождались, пока представят всех конкурсантов, а затем начали комментировать их. Первые два эпизода Джуди с мамой обсуждали, насколько эффектно участники шоу падали в конце своих выступлений на колени, пытались предсказать, кто из них должен выбыть первым (причем обычно их предсказания не сбывались), и спрашивали нас, кто из парней нам больше всего нравится.

Мама нажала на паузу перед началом третьего эпизода.

– Оливер, как тебе «Королевские гонки»? Это шоу тебя не смущает?

– Нет, – ответил он, – кажется, я уже втянулся.

– Мы, наверное, должны были объяснить тебе, что женщина, которая выносит в конце решение, и мужчина, который встречается с участниками в мастерской в самом начале, это один и тот же человек.

Я закрыл лицо руками.

– Поначалу мы думали, что это шоу напоминает «Проект Подиум» и мужчина, который общается с участниками, он как Тим Ганн[54]54
  Американский телеведущий, наиболее известен по шоу «Проект Подиум».


[Закрыть], а женщина – как Хейди Клум[55]55
  Немецкая супермодель, актриса и телеведущая.


[Закрыть]. Но потом Джуди поняла, что у них одинаковое имя, а поскольку само шоу посвящено мужчинам, одевающимся как женщины, то возможно, что женщина в финале – тот же человек, только в платье.

Я снова поднял глаза.

– От тебя, мама, ничего не скроешь, правда?

– Да, – вежливо согласился Оливер, – а имя стало ключом к разгадке.

– Оливер, я серьезно, – спросил я, чувствуя небольшое волнение, – как тебе это шоу? Мы можем уйти в любую минуту. Когда захочешь.

Он хмыкнул в ответ.

– Зачем уходить? Мне все нравится. И шоу… интересное.

– Ты прав, Оливер. – Мама с энтузиазмом повернулась к нему. Я ставил 60 против 40, что следующая ее реплика будет жутко неприличной: – Я и не знала, что у геев бывает столько разновидностей. В мое время были только Элтон Джон и Бой Джордж, и все.

– А Фредди Меркьюри? – предположил я.

Джуди открыла от удивления рот.

– Разве он был геем? Хотя у него были эти усики и все такое.

– Боюсь, что да. И это широко известный факт.

– Ох, провалиться мне на месте, но в наше время каждый день узнаешь что-нибудь новое. – Она посмотрела на Оливера на редкость заинтересованным взглядом. О господи… – А вы, молодой человек? У вас никогда не было желания попробовать нечто подобное?

– Вы имеете в виду, – спросил он, – носить женское платье?

– Вы считаете этот вопрос бестактным, да? Но теперь все это показывают по телевизору, и мне кажется, нет ничего ужасного, если я спрошу вас об этом?

Оливер задумчиво нахмурился.

– Я не берусь судить, что бестактно, а что нет. Хотя, думаю, большинство людей такой вопрос все же смутил бы. Ну а что касается меня, я никогда этого не делал. Меня такие вещи просто не привлекают.

Возникла небольшая пауза.

– Но это ведь просто игра, правда? – сказала Джуди. – Как на тех вечеринках, которые мы устраивали в 50-е, когда парни надевали платья, а девушки – мужские костюмы, а потом мы напивались шампанского, уединялись в кустах и делали друг с другом всякие неприличные вещи.

О боги, я уже готов был обратиться к маме и Джуди с фразой: «Существует очень много нюансов».

– Все это очень сложно, – сказал я вместо этого. – То, что для одних людей – игра, для других – нечто очень важное. И может доставлять серьезные проблемы.

– Что касается меня, – начал Оливер, неловко ерзая на своем месте, – и я хочу подчеркнуть, что говорю исключительно о себе лично, то я никогда не имел склонностей к подобному способу самовыражения. И мне всегда казалось, что, возможно, таким своим поведением я подвожу моих товарищей.

Мама похлопала его по коленке, словно пытаясь успокоить.

– Ох, Оливер, зря вы так думаете. Я уверена, что вы – один из самых лучших геев на свете.

Я посмотрел на Оливера и увидел, что он немного взволнован.

– Мама, пожалуйста, перестань пытаться делить гомосексуалов на лучших и худших. Это совершенно бессмысленно.

– Я никого ни на что не делю. Я просто хочу сказать – тебе не нужно переживать из-за того, что ты не любишь смотреть на мужчин, переодетых женщинами и отпускающих грубые шуточки. А вот мне это нравится, но я же француженка.

– Ага, – сказал я, – и это очень важная часть французской культуры. Наряду с Эдит Пиаф, Сезанном и Эйфелевой башней.

– А вы видели, что носили раньше наши короли? Какие у них были нарумяненные лица и высокие каблуки?

Оливер рассмеялся.

– Спасибо. Я запомню ваш совет.

– Это правда. Вы никому не должны позволять осуждать вас. – Мама смотрела на него с тем же выражением, которое я хорошо запомнил с детства, у нее был точно такой взгляд, когда я был чем-то расстроен. – Это как с моим особенным карри. Люк годами жаловался на то, что в нем слишком много специй, что я должна добавлять туда колбасный фарш и никогда не готовить это блюдо для гостей.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я. – Ведь все это правда и твой карри ужасен!

– Я хочу сказать, mon caneton, что мне наплевать. Это мой карри, и я буду его готовить так, как мне того хочется. И точно так же Оливер должен относиться к своей жизни. Потому что люди, для которых вы важны, все равно будут вас любить.

– Я… – впервые за время нашего знакомства Оливер, похоже, действительно лишился дара речи.

– Ну что ж, – мама потянулась за пультом, – давайте смотреть третий выпуск. И его темой станут фильмы ужасов!

Джуди, видимо, решила разрядить обстановку, поэтому поднялась и погасила свет. Когда мы продолжили просмотр «Королевских гонок», который грозил обернуться настоящим марафоном, я почувствовал себя окончательно сбитым с толку. Моя жизнь с мамой и Джуди была для меня своего рода пузырем, к которому я старался не подпускать других людей, так как отчасти боялся, что они всего этого не поймут, а отчасти хотел, чтобы это оставалось только между нами. Чтобы у меня было свое личное пространство, где мама вечно готовила или говорила ужасные вещи, где они с Джуди каждую неделю находили себе новые увлечения: хобби, книги или телешоу, и где мне всегда были рады, где меня окружали заботой и любовью.

Да, я приглашал сюда Майлза, но никогда не хотел, чтобы он стал частью этого мира. Мы с ним обычно уходили в деревенский паб и, как благопристойные мальчики, заказывали себе креветки с картошкой. Но теперь я привел сюда Оливера, и хотя это было немного волнительно и, возможно, выставляло меня не с лучшей стороны, но я чувствовал себя… как это лучше сформулировать? Замечательно. И он до сих пор не сбежал, хотя мама с Джуди, похоже, были в ударе.

Я положил голову ему на колено, и где-то посередине эпизода между «Мини-челленджем» и «Подиумом» почувствовал, как рука Оливера стала гладить мои волосы.

Глава 27

Следующие несколько дней Оливер занимался своим делом (про которое не мог ничего рассказывать и не разрешал мне фантазировать, будто он ведет дело об убийстве). К тому же надвигались выходные, которые мне предстояло провести с отцом, ну а чудесным аперитивом к этому банкету из трех блюд была встреча с Адамом и Тамарой Кларк. И я надеялся, что Риз Джонс Боуэн ничего не напридумывал и нас действительно ждал отличный обед в модной веганской забегаловке.

Я приехал туда заранее, чтобы оценить заведение и в самом крайнем случае отказаться от брони. К счастью, оно выглядело вполне прилично. Да, с улицы оно мало чем отличалось от типичных маленький кафешек: на козырьке над белой стеной магазина виднелась вывеска с надписью: «От Бронвин», а внутри были подвесные корзины с цветами и старая переделанная мебель, которую, я надеялся, Кларки сочтут достаточно экологичной, с нейтральным уровнем выделения углерода или что там для них было важно.

Когда я назвал свое имя хиппи-тинейджеру у входа, он отвел меня в уютный уголок и сразу же подал комплимент от шеф-повара: чашку с… семенами? Это было ужасно, потому что у меня не было ни малейшего желания их есть, но поскольку их поставили прямо передо мной, деваться было некуда, и пока я ждал появления четы, которую мне предстояло охмурять, я проглотил их почти все. Я старался сдерживаться и не таскать из чашки семена, которые были довольно хорошо приправлены, насколько вообще можно приправить то, что и само по себе было приправой, когда ко мне с радостной улыбкой подошла крупная женщина в белой одежде повара с пышными каштановыми волосами, собранными под сеточку для волос.

– Вы, наверное, Люк, – сказала она. – Я – Бронвин. Риз мне все о вас рассказал.

– Послушайте, что бы он вам ни говорил, знайте, я не националист.

– Да ладно вам. Все англичане одинаковые.

– И вы, – спросил я, – готовы с этим мириться?

– Я думаю, что вопрос интерсекциональности очень сложен. Но если кратко, то валлийцы никогда не вторгались в вашу страну и не пытались уничтожить ваш язык.

Я еще больше ссутулился на сделанном из переработанного мусора бочонке для виски, который служил мне стулом.

– Ладно. Я понял. Спасибо, что забронировали мне столик.

– Все в порядке. Риз сказал, что вы беспросветный олух и вас уволят, если эта встреча не пройдет гладко.

– Приятно слышать, что вы оба на моей стороне. Так что у вас есть хорошего?

– У нас все хорошее, – улыбнулась она. – В своем деле я мастер.

– Ладно, я переформулирую. Скажем так, я – преданный мясоед, но мне нужно произвести впечатление на двух потенциальных спонсоров, которые содержат сеть веганских кафе. Какое блюдо мне заказать, чтобы продемонстрировать им, насколько хорошо я разбираюсь в этой теме?

– Если хотите что-то более-менее предсказуемое, то можно остановиться на семенах подсолнечника и бургере с кешью. Но в таком случае можно будет подумать, что на самом деле вам хочется съесть стейк.

– Вы уж только не обижайтесь, но я действительно с гораздо большим удовольствием съел бы стейк.

– Да, это действительно немного обидно слышать в моем ресторане. Но если вам хочется показать, что вы хорошо разбираетесь в овощах, закажите салат «Цезарь» с плодом хлебного дерева или лазанью с помидорами. А если готовы рискнуть, то можете попробовать роллы из тофу с кунжутом.

– Спасибо. Я, конечно, иногда имею склонность к самоуничижению, но, боюсь, пока не готов есть соевый творог.

– Люк, позвольте дать вам небольшой совет. Не говорите так в присутствии ваших гостей. Им это не понравится.

– Да, знаю. Я просто пытаюсь немного успокоиться перед приходом Кларков, с которыми мне нужно быть предельно вежливым.

Ее лицо исказилось от гнева.

– Вы имеете в виду хозяев сети «Гайя»?

– Вы не фанатка их заведения? Они как «Старбакс» только для веганов?

– Дело не в этом. Но они… Скажем так, я стала веганом, потому что считаю, что есть животных – жестоко и неизменно ведет к экологической катастрофе. А не потому, что хочу окружить мир целительной божественной энергией и впаривать всем коврики для занятий йогой.

Я посмотрел на нее с легким чувством тревоги.

– Но вы ведь не будете им об этом говорить?

– Скажите, кто из нас двоих отнесся с таким пренебрежением к тофу в присутствии шеф-повара веганского ресторана?

– Скорее это было пренебрежение к самому себе, но вы правы.

– Как бы там ни было, я вас сейчас оставлю… ой, да вы съели все семена!

– Черт. И правда съел. Сам не ожидал такого. Что вы туда добавляете? Крэк-кокаин?

– Соль и немного специй.

– Они просто пальчики оближешь.

– Я знаю. И к тому же их добыли не из мертвой коровы.

Через несколько минут после того, как она вернулась на кухню, а сидевший у двери тинейджер принес новую тарелку с семенами, в кафе вплыли Адам и Тамара, стройные, загорелые и самодовольные. Они обменялись со мной индийскими приветствиями намасте и уселись с противоположной стороны стола, из-за чего возникла нехорошая ассоциация, будто я пришел к ним на собеседование. Хотя, думаю, отчасти так и было.

– О, здесь довольно мило, – сказала Тамара. – Вы молодец, что выбрали это место.

Я попытался изобразить самую очаровательную улыбку, на которую только был способен.

– Я узнал про местного шефа некоторое время назад. А когда услышал, что она открыла небольшое заведение, тут же подумал о вас.

– Кажется, мы уже давно с вами не общались. – Адам бросил в рот горсть семян. Он был довольно красив, но это была красота человека, законсервированного во времени. Когда я в последний раз собирал о нем информацию в «Гугле», ему было чуть за пятьдесят, однако выглядел он так, что ему можно было дать и тридцать, и шесть тысяч лет.

– Так и есть. – Я был уверен, что Адам намекал на отсутствие комплиментов в их адрес с моей стороны в последнее время, поэтому я постарался наверстать упущенное в своем извинении: – Но вы ведь бросили все силы на раскрутку вашей франшизы. Поэтому мне не хотелось вас тревожить. Я слышал, дела у вас идут хорошо?

Тамара, которая была сильно моложе своего мужа, и это могло вызвать нездоровые мысли, но не настолько моложе, чтобы слишком сосредотачивать на этом внимание, жеманно прижала руку к тому месту, где, вероятно, у нее находилась чакра.

– Нам несказанно повезло.

– Если ты транслируешь позитивную энергию во Вселенную, – добавил Адам, – то эта энергия потом возвращается к тебе.

Боже. К тому времени, когда все это закончится, уровень неиспользованного сарказма в моей крови будет просто зашкаливать.

– Мне кажется, эта философия весьма позитивна, и я понимаю, что именно ею вы руководствуетесь в вашей жизни.

Адам утвердительно кивнул.

– Для меня это особенно важно, потому что я работал в очень негативной индустрии и даже при поддержке Тамары мне потребовалось много времени, чтобы прийти к пониманию всего этого.

Мне выпала возможность немного передохнуть, когда появился тинейджер, чтобы принять заказ. Адам и Тамара устроили ему допрос с пристрастием насчет того, откуда ресторан получает ингредиенты и насколько используемые продукты экологически чистые. Я поймал себя на мысли, что, возможно, их стоило отвести в заведение, которое в меньшей степени отвечало бы их ценностям. Тогда они смогли бы вдоволь покритиковать окружавшую их обстановку. В итоге я заказал себе «Цезарь» с плодом хлебного дерева, хотя не имел ни малейшего понятия, что это за плод, так как решил, что мой выбор мог стать разумным компромиссом между «приложил немного усилий» и «перестарался».

– Ну так вот, – Тамара наклонилась вперед с серьезным видом, – мы рады, что у нас наконец появилась возможность поговорить с вами, Люк. Как вам известно, мы считаем, что проект по исследованию навозных жуков способствует восстановлению природного баланса на Земле и потому очень важен.

Я пытался отвечать ей с такой же серьезностью:

– Спасибо. Мы бесконечно благодарны вам за вашу щедрость. Кроме того, мы всегда считали, что вы действительно понимаете нашу миссию.

– Приятно слышать это от вас, – сказал Адам. – Но дело в том, Люк, что наши ценности играют наиважнейшую роль в нашей жизни.

– И… – теперь настала очередь Тамары взять слово, – …в последнее время стали появляться слухи, которые нас сильно взволновали.

– Как мы уже сказали прежде, для нас очень важно, какую энергию мы излучаем.

– А еще для нас важна природа. И возможность жить в гармонии с ней и с самими собой.

– И, если честно и строго между нами, нас немного тревожат некоторые особенности вашего поведения, которые, как нам кажется, плохо сочетаются с нашими представлениями о здоровой и позитивной жизни.

Я был уверен, что они могли бы продолжать разглагольствовать в подобном духе еще не меньше часа, но, к счастью, они, похоже, решили, что я понял смысл сказанного. И теперь оба выжидающе глядели на меня.

Сам не знаю, как удержался и не бросил в них семена.

– Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, – ответил я им. – И если честно и строго между нами, признаюсь, что в последнее время у меня были некоторые проблемы. Но я потратил достаточно времени на то, чтобы все обдумать, заглянуть внутрь себя, и, хотя, вероятнее всего, процесс этот будет медленным и долгим, но я уже начинаю делать первые шаги в попытке все переосмыслить и начать жить правильно.

Тамара протянула руку через стол и накрыла своей ладонью мою, словно благословляя меня.

– Люк, это очень взвешенное решение с вашей стороны. Не у многих людей хватит мужества на такое.

– И хочу сразу уточнить, – сказал Адам с немного смущенным видом, – это никак не связано с тем, что вы гей.

Тамара кивнула.

– У нас много друзей-геев.

Я распахнул глаза, демонстрируя им свое удивление – это выражение лица я уже давно и хорошо отрепетировал.

– Знаете, мне такое даже в голову не приходило.

Через пару часов они официально заявили о том, что посетят «Жучиные бега», так как их поездка на йога-курорт сорвалась. Я поздравил и одновременно утешил себя потрясающе вкусным шоколадно-карамельным брауни. Нет, серьезно, он оказался даже вкуснее, чем настоящий, невеганский шоколадно-карамельный брауни. И у меня родилась теория, по которой заказывать десерты в веганском ресторане – все равно что заниматься сексом с людьми, которые уступают тебе в привлекательности, – они понимают, что не добьются особого успеха, поэтому больше стараются вам понравиться.

– Как вам салат с плодом хлебного дерева? – спросила Бронвин, появляясь у меня за спиной.

– На удивление, очень хорош. На тридцать секунд я даже перестал сожалеть о том, что в нем нет мяса.

Она сложила руки на груди.

– Вижу, вам приходилось сдерживать себя, не так ли?

– Да, да, вы правы. Они ужасные люди, Бронвин.

– Я виню во всем йогу. Все эти позы собаки лицом вниз до добра не доведут.

– Они даже сказали фразу: «Это никак не связано с тем, что вы гей».

– А на самом деле именно в этом и была загвоздка?

– Да. – Я собрал последние крошки брауни. – Они уже осознали, что быть гомофобами плохо, но пока не смогли соотнести это с тем фактом, что все геи вызывают у них подозрения.

Бронвин только вздохнула.

– Вам принести еще брауни?

– Думаю, можно. Все равно фирма платит. И мне кажется, они задолжали мне еще один кусочек.

Итак, она принесла еще брауни. И я, представьте себе, съел его целиком.

– Ой, кстати, – сказал она, усаживаясь на ящик для вина из переработанного мусора. – Риз написал мне сообщение. Хочет знать, не уволили ли вас. Он сильно за вас переживает, Люк. Ведь, по его мнению, вы такой глупенький.

– Думаю, все прошло замечательно. А глупенький я или нет, что ж, когда мне нужно, я умею удручающе хорошо заискивать перед натуралами.

– Такова жизнь, не правда ли? Но, возможно, это лучше, чем сидеть в глубокой заднице.

Я поморщился.

– Вам не кажется, что я… совершаю ошибку?

– Откуда мне знать? Я же не какой-нибудь гейский папа. Вы поступаете, как считаете нужным. Ну а сами-то что вы думаете?

Я снова поморщился.

– Ну, по работе мне не часто приходится этим заниматься. Просто сейчас возникла такая необходимость.

– Это, – предположила она, – из-за того, что газеты выставляют вас каким-то помешанным на сексе наркоманом?

– Вообще-то, в последнее время в газетах публикуют только мои фото с очень приличным парнем.

– Да, но все это только притворство, ведь так?

Я закрыл лицо ладонью.

– Риз что, всему Уэльсу рассказал об этом?

– Ой, сомневаюсь. Не думаю, что он знает кого-нибудь в Лланвиллине. Ну да ладно, – она снова встала, – вы должны привести сюда вашего фиктивного парня на фиктивное свидание. По такому случаю я даже приготовлю фиктивный бургер.

– Вообще-то он вегетарианец.

– Ну вот и замечательно. Надеюсь, про мой ресторан тоже напишут в газетах, а вы сможете насладиться едой без опасений в очередной раз столкнуться с гомофобией.

Теперь, когда она упомянула об этом, я поймал себя на мысли, что Оливеру действительно понравилось бы это место. А поскольку для наших совместных ланчей меня хватало лишь на то, чтобы купить в «Прете»[56]56
  Международная сеть магазинов сэндвичей.


[Закрыть] два совершенно одинаковых ролла с авокадо, то теперь совершенно точно я обязан был накормить его вкусной едой. К тому же я могу разрешить ему выбрать еду для меня и буду наблюдать за тем, как он с серьезным видом начнет разбираться в гастрономических тонкостях меню и…

Но, конечно, главной целью была публичная огласка. Разумеется, наши спонсоры одобрили бы мой поход в ресторан для веганов с юристом, с которым я состоял в моногамных отношениях.

– Спасибо, – сказал я. – Было бы… хм… здорово.

Она кивнула.

– Я сейчас принесу счет.

А я вытащил из кармана мобильный и обнаружил, что меня уже ждала фотография Ричарда Армитиджа. Да, такие Дики точно были мне по вкусу.

«Хочешь пойти со мной в новый веганский ресторан?» – написал я ему.

Через несколько минут я получил ответ: «Конечно. Тебе это нужно для работы или чтобы упрочить свою репутацию?»

«И то и другое. – Потому что это было правдой. Хотя были и другие причины. – Но тебе там должно понравиться».

«Люсьен, это так мило с твоей стороны».

Не с моей. Это было мило со стороны валлийской лесбиянки. Но все же я попытался быть милым. Впервые за долгое время. И мне было ужасно страшно.

Впрочем, не настолько страшно, чтобы отказаться от затеи.