Текст книги "Лесная избушка Анатолия Онегова"

Следующая волна еврейских погромов прошла в 1881–1884 году после убийства Александра II, царя-освободителя, организованного иудеями. Александр II был очень твердым человеком, он первым царем на Руси вмешался в алкогольные дела и ввел так называемую акцизную систему продажи алкогольных изделий. До этого шинкари откупали право торговли вином, водкой у государей – платили им какую-то сумму сразу и за это торговали, чем хотите и сколько хотите. Александр II ввел акцизную систему – налог на каждый литр проданного вина, водки, т. е. подорвал финансово-алкогольную систему, которой монопольно владели иудеи. А следом решил разобраться и в еврейском вопросе. По его распоряжению были созданы Губернские комиссии, которые в течение нескольких лет исследовали всё, что связано с недоразумениями, возникающими между евреями и православными. Так что Александр II был первым нашим императором, который занялся и алкоголем и евреями. Как говорят, за это и поплатился жизнью.

Много сделал для отрезвления и Николай II. При нём была осуществлена монопольная политика в отношении алкоголя – теперь вино, водку продавало только государство, а все шинкари лишались права наживаться на винной торговле. Вот тут-то у еврейского капитала была выбита из-под ног та почва, на которой он и разжирел.

Вот видишь, как много открывается сразу в нашей истории, когда только-только приоткроешь одну единственную её страницу… Нельзя нашу историю рассматривать лишь с позиции Болотникова и Пугачева – это была реакция не только на гнет, эксплуатацию. И Болотников, и Пугачев отстаивали интересы сил, враждебных нашей государственности – у нашей страны, богатой, завидной для того же Запада, было много врагов-охотников прихватить что-то себе. Так Болотников благословлялся на свои подвиги католиками, теми же поляками, которые чуть позже Болотникова вошли в Москву, и которые были выставлены из Москвы и из России ополчением народным Минина и Пожарского – это ополчение клялось биться и с иноземцами, и со своими ворами, стремившимися растащить государство.

Была у нас очень сильная государственная власть – она-то и собрала нас всех вместе, она-то и создала народ, единый, твердый, работящий, народ, обживший такую громадную землю. Но любое государственное строительство не может идти без жертв. И сейчас полно самых разных жертв, но ведь ни у одного человека, любящего искренне свою землю, любящего свой народ, желающего ему, а не только себе, счастья, и в мысли нет и не будет требовать свержения строя, правительства, партии только потому, что не всё у нас, как на празднике. Задача патриота – помогать своей земле, своему народу. Биться за образование народа, ибо без образования народ становится варваром, а если ещё к необразованности добавить и алкоголь, то народ становится самоубийцей.

Вот тут нам с тобой и выпала работа – идти к душам людей, звать их к свету знаний. Вот тут мы с тобой и можем повести хоть кого-то по верному пути. Так что давай стараться. Рисуй, показывай свои рисунки, пиши-собирай свои лесные мудрости. Всё это очень надо – всё это и есть тот свет, на который и пойдут люди из плена варварства, от пропасти самоуничтожения.

Ещё раз – большое тебе спасибо за письма, за рисунки, за книги. Приехать к тебе очень хочется. Но сейчас у меня очень много дел – вот и не ответил сразу тебе. Много работы – торопился выполнить к сроку работу. Только что сдал и теперь пишу. А там, во второй половине марта, поеду к себе в деревню, на своё озеро, к своей печи – надо все проведать да и пописать от души – может, что и из этого пригодится кому.

Пиши почаще – буду всегда отвечать.

Посылаю тебе книгу «Лесные памятники» – там на странице 97 есть «Дуб Пугачева». Вспомни моё письмо, когда будешь читать эти строки. Как сложно всё. Народ в чём-то не мог найти себя, не мог оставаться на земле, как держится за землю вольный крестьянин – закрепощение крестьян было полным, собака другая стоила дороже крестьянина. Движение народа к свету, к правде было вызревшим. Но раскрепостил бы крестьян Пугачев, переборов власть? Не стал бы он ещё одним монархом, который на том этапе российской истории, видимо, не мог обойтись, как и само государство, без подобного закрепощения людей на земле? Ведь даже православные декабристы, по-моему, не очень думали о раскрепощении крестьян – ими двигало желание устроить вместо монархии западную демократию, которая тоже очень далека от народных идеалов. Народный идеал демократии – сельский сход, где все решения принимают единогласно, по общему согласию, а не подсчетом голосов (кого больше). На сходах все приходят к общему мнению и такое решение является всеобщим. А западная демократия – это рыночная торговля: кто больше даст – при такой демократии всегда есть обделенные, обворованные, а следом и ненавидящие тех, других, которые оказались в большинстве.

Вот о чём очень надо думать и нам.

Пиши, Костя! Я рад очень, что меня с моими друзьями: с тобой, с Толей Грешневиковым, с Гарькой Корольковым связывает прежде всего более-менее единое мнение по основным пунктам жизни.

Счастья тебе. Твой А. Онегов.

25 февраля 1987 года.

Милый Костя! Здравствуй!

Письмо твоё привез мне из Москвы Лешка. Читал его вслух всем своим домашним. Радовались вместе с тобой, что вроде бы грустная полоса в твоей жизни подходит к концу. И конечно, очень хотелось бы побывать у тебя, посмотреть на тебя, на твою Волгу, на твои картины. Если что и свершится тут, то только в ноябре – я до конца октября сижу здесь при хозяйстве и пчелах. Такая уж жизнь – литература не кормит и на пенсию в Москве не проживешь. Вот и приходится держать хозяйство. А хозяйство затягивает. Я с конца апреля ещё ни разу не был в лесу, хотя он и рядом. Правда, лес сам ко мне в гости другой раз приходит – ко мне в сад какие только птицы не прилетают. Да и гнездятся вокруг дома разные пернатые: зяблик, скворцы, щеглы, садовые славки. Всю весну на вишнях сидели снегири – почку клевали. Скоро отцветут одуванчики, и чижи ко мне за семенами одуванчиков явятся. А по ночам сова стонет где-то совсем рядом.

Словом, живу почти как в избушке на озере, правда, озера нет, а без воды я просто страдаю. В марте на неделю ездил в Карелию на Онежское озеро – ловил рыбу по льду и отдыхал от всего на свете.

А вот здесь с водой хуже. Есть Устье-река, но место почище и потише далековато – каждый день не поездишь. Ну, да ладно. Главное, что есть на свете такие чистые и добрые люди, как Костя Лебедев. Вспоминаю тебя всё время. И завтра буду вспоминать в центральной детской библиотеке перед ребятами. Завтра мы подводим итоги конкурса «Родная природа», который проводили по примеру «Школы юннатов». Победителям я приготовил грамоты и книги в подарок. Так что «Школу юннатов» я не забываю.

Спасибо тебе, что вспомнил о юбилее – первая передача «Школы» вышла как раз 30 лет тому назад.

Ну, вот, Костя милый, пока и всё. Поклон супруге. Надеюсь всё-таки на встречу. Обнимаю тебя.

Твой Онегов.

21 мая 2001 года.

д. Гора Сипягина.

Милый-милый, Костя!

Получил твои письма. Спасибо за добрые слова, за поздравления и пожелания. Поздравляю и тебя с Новым годом!

Желаю счастья! Здоровья! Благополучия! Тебе и всем твоим близким! Оставайся таким же светлым человеком и дальше.

Посылаю тебе свои книжечки.

Книжечки издали за счет государства – это была инициатива Толи Грешневикова. Спасибо ему. Так что не всё кругом очень плохо. Расплатились со мной книгами, которые и дарю хорошим людям.

Вот пока и всё.

Получишь книги, ответь: дошли ли они до тебя. Хорошо?

Обнимаю тебя. Низкий поклон супруге.

Твой А. Онегов.

13 января 2006 года.

Милый Костя, здравствуй!

Получил твои письма. Спасибо за память, за добрые слова. Спасибо за газету.

Зима у нас подходит к концу, хотя так и не началась в этот раз – снега, считай, всю зиму почти и не видели. В конце марта поеду в деревню и буду там до конца октября. Так что вся связь дальше со мной по адресу: 152180 Ярославская область, Борисоглебский район, п/о Сущево, деревня Гора Сипягина.

Костя, я очень бережно храню все твои книжечки, которые ты выпускал в «Истоках». Книжечки эти очень милые и очень нужные.

Перед самой демографической катастрофой мой добрый знакомый В. Юмин решил выпустить несколько моих, тоже небольших книжечек – таким же форматом, как твои книжечки. Одну книжечку («Петькин снегирь») он выпустил – она очень быстро разошлась. В книжных магазинах, куда эта книжечка поступила, мне рассказывали, что на неё был такой большой спрос, что работники магазинов стали продавать её не одну, а к ней в нагрузку добавили ещё какие-то книжечки для детишек, которые плохо покупали. В. Юмин собирался и дальше выпускать такие же книжечки. С этой целью я приготовил такие книжки: «Чайки и пароходик», «Старая скворечня», «Снегириное царство», «Дрозды-разбойники», «Ястреб и петух». Но, увы, наши планы не сбылись – мой друг неожиданно умер, и дело остановилось.

Не так давно я набрал все эти книжечки на компьютере и подумал: а что, если использовать здесь твой талант? Ты мог бы на свой вкус и иллюстрировать все эти работы – ведь книжечка для детишек без рисунков не годится. Может быть, ты по памяти работы «Истоков» попробуешь и напечатать эти книжечки со своими рисунками у себя где-то. В Москве все печатные работы очень дороги.

Выпустить эти книжечки можно даже самым малым тиражом, как ты выпускал свои книжечки. Мне от этой работы никаких доходов не надо. Но если что-то издашь, то хорошо бы получить хоть по нескольку экземпляров таких книжечек, чтобы я мог где-то показывать их и попробовать издать их у себя с твоими иллюстрациями.

Если возьмешься за это дело, то тут же сообщи мне, сколько денег надо для печати книжечек (возможно, ты будешь выпускать их не все сразу, а по очереди, по одной). И деньги я тебе тут же вышлю. Ну, а за твои иллюстрации я постараюсь тоже тебе какую-то сумму переслать.

Так что попробуй и о своём решении сообщи мне. Хорошо? Особенно не торопись – выпустишь одну книжечку, принимайся за другую. Все расходы по выпуску книжечек я тут же оплачиваю – высылаю деньги по твоему требованию. Ну, а там будет видно. Если удастся выпустить эти книжечки где-то ещё, то, возможно, нам что-то дальше и заплатят.

Ещё раз: выпускай книжечки небольшими тиражами, как свои книжечки – разойдется тираж, можно будет его повторить. А то, что будешь получать от продажи, всё оставляй себе за работу – других денег оплатить твои иллюстрации у меня пока нет.

Посылаю тебе и диск с набором. Пересылаю и книжечку «Петькин снегирь», которую мы когда-то издали (для информации).

Обнимаю тебя. Низко кланяюсь твоей супруге.

Твой А. Онегов.

14 марта 2008 года.

Милый Костя! Здравствуй!

Получил, как всегда, твоё весеннее письмо. Как всегда, его очень ждал. Но вот отвечаю только что. Уж прости. В деревне я обычно ничего не пишу – в своей избенке я не один, а все «посторонние» в таком случае мешают сосредоточиться даже на письме. Да и лето прошедшее было не для спокойных мыслей: жара-засуха, дымы со стороны московской и владимирской областей, а там я умудрился сломать ногу и вынужден был почти полтора месяца прыгать на костылях. Так что в Москву попал только в конце ноября.

Литературными делами почти не занимаюсь. Журнал «Природа и Свет» печатает мои рассказики о лекарственных травах – печатает вот уже второй год из номера в номер. Конечно, это радость. А так что-то написанное помещаю на свой сайт в интернете. Если у каких-то твоих знакомых есть интернет, то, как говорят, зайди на сайт «Онегов. ру» – здесь всё мое последнее творчество. Есть у меня и адрес электронной почты. Компьютер у меня есть и в деревне, так что и там электронную почту я получаю. Сайт в интернете – главная моя отдушина, ведь издательствам наши с тобой мысли давно не нужны. Вот и Г. Корольков вместо литературы занимается строительными работами – иначе ему на хлеб не заработать. С Георгием я тоже поддерживаю связь. Вот сейчас после этого письма напишу ответ и ему – тоже задолжал, задержался с ответом.

Сегодня 4 апреля, но я пока в Москве, хотя все пожитки для переселения в деревню собраны давно. Но там снег до окон домов и дорогу за зиму в деревню не чистили. Так что жду тепла, которое вроде бы уже наступило, а там в субботу собираемся прорываться в деревню.

Новостей пока никаких. Грешневиков в депутатах. Деревушки вымирают. Неплохо чувствует себя молодец Володя Мартышин – у него работает школа, к нему на учебу съезжаются чуть ли не со всей страны. Это удивительная борисоглебская радость прошлого года.

Деревушка моя почти обезлюдила. Из прежних жителей зимуют только одна отважная женщина, правда, её подстраховывает сын, живущий в Сущево (это от нас всего в четырех километрах). Кроме этой жительницы обитает круглый год у нас ярославский бомж, потерявший там свою квартиру, да ещё один москвич, малость трёхнутый – он сдает квартиру в Москве, на что здесь и существует. Как ты понимаешь, коров у нас никто не держит, есть только одна коза и один козел.

Вот, Костя, пока и все наши новости. Пиши – всегда жду весточку от тебя. Низкий поклон супруге.

Как твои трудовые дела?

Обнимаю. Желаю здоровья и счастья тебе и супруге. Твой А. Онегов.

6 апреля 2011 года.

С переездом Константина Лебедева на родину в город Мариинский Посад наша дружеская связь не прервалась. Почти в каждом письме он с ностальгией вспоминал наши походы в лес, беседы с лесниками и деревенскими гармонистами. Чувствовались его переживания за то, как и чем живет родной Дом культуры в селе Неверково. Ещё больше он тосковал по беседам с лесничим Валентином Белоусовым, поэтом и орнитологом Константином Васильевым, художником-анималистом Олегом Отрошко.

Творческие вечера в сельском Доме культуры не прошли даром. Живя в далеком городе, Константин не забросил ни графику, ни писательство. Более того, он научился играть на многих музыкальных инструментах, освоив балалайку, флейту, баян, свирель.

Чтобы память не остывала, не выветривалась, а хранила сокровенные минуты общения с родными и близкими по духу людьми, Лебедев писал им письма. Напоминал художнику Олегу Отрошко, что в его мастерской ему открылся новый мир сказочной графики леса, его птиц и зверей. Писателю Анатолию Онегову помогал в издании и распространении его книг о природе. Причём, книги эти выходили в самиздате, малыми тиражами, с чудесными акварельными рисунками самого Лебедева. Последнюю такую книгу, с одноименным названием одного из рассказов Онегова – «Мороженые маслята», он подарил жителям села Неверково. Предисловием к ней звучали слова писателя из другой книги «Карельская тропка», воспевающие тихую грибную охоту.

Только схожесть мировоззренческих позиций по отношению к миру живой природы позволила Лебедеву воспроизвести мысль Онегова, определяющую нить его творчества: «Ни рыбная ловля, ни сбор ягод, ни ловля птиц не уводят человека так далеко и неизвестно, как ружье и корзинка грибника. За грибами, как и за охотничьей собакой, надо идти по лесным тропинкам, идти тихо, незаметно для леса, обходить все лесные опушки, полянки, заглядывать в частые ельники и прозрачные по осени березняки. И наверное, поэтому нигде, как с ружьем или за грибами, не увидишь и не услышишь в лесу столько разного и всегда нового».

Не забывал Константин Лебедев писать и выпускать в свет собственные книги. Они выходили одна за другой с заманчивыми, зовущими путешествовать по миру природы, поэтическими названиями – «Озеро на заре», «За глухариной песней», «Художник из Берендеева царства», «У лесного ручья». Все они были посвящены бесценному учителю Анатолию Онегову, дающему уроки, как любить и беречь родную природу.

Клуб трезвости «Луч надежды»

Только сумасшедшие писатели возьмутся за борьбу с пьянством, только писатели-самоубийцы начнут писать романы о вреде алкоголизма, теряя читателя, и призовут власть ввести в стране сухой закон. Ни к тем, ни к другим Анатолий Онегов себя не относил, но в борьбу за народную трезвость вступил смело и открыто, почти в глухом одиночестве, не боясь ни критики сверху, ни угроз снизу… И, что важно, прежде чем писать статьи и обращения к народу об опасности вымирания нации от алкоголя, он сам отказался от спиртного. То был не пример, а право без лицемерия и обмана говорить слово правды.

Он поддержал решение партийных вождей из ЦК КПСС Горбачева и Лигачева о бескомпромиссной борьбе с пьянством[3]3
  Имеется в виду Указ Президиума Верховного Совета Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР) от 16 мая 1985 года № 398-XI «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», который был издан по инициативе Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва и члена политбюро ЦК КПСС Е. С. Лигачёва. – Прим. ред.


[Закрыть]. В своём открытом письме к ним он предложил вначале поменять характер и суть борьбы, дав ей более верное и положительное название – не против пьянства, а за народную трезвость, и далее она должна свестись не к запретам и наказаниям, тем более к вырубке виноградников, а к просвещению, воспитанию, поощрению, стимулированию.

Самое бесполезное дело, которое всегда заканчивается крахом, – это заниматься призывами. Толку в них никакого, а вреда много. Понимая пагубность лозунговой борьбы с пьянством, Онегов в своей просветительской деятельности стал искать примеры трезвого образа жизни. Плохо подставляться и ждать из аудитории, где шли доклады и выступления с мест, обвинений в голословности и пустозвонстве. Лучше ссылаться на факты и подкреплять свою речь конкретными случаями из жизни людей. Для Онегова таким примером стала обширная деятельность клуба трезвости «Луч надежды», созданного лесничим Валентином Белоусовым в поселке Юркино Борисоглебского района Ярославской области. Идет писатель выступать на московские заводы – на инструментальный, автомобильный, в институты – нефтяной, педагогический, в Дом ученых, – идет уверенный. Потому что знает, о ком и о чём будет говорить.

Коллеги по перу не ходят к рабочим на предприятия, признаются, что это не их тема: внушать им – пить или не пить; знают, что те пошлют их подальше. И Онегов не знает, чего тут больше – бессилия, страха или равнодушия. Но зло пьянства, охватившего страну, кто-то должен обличать и останавливать. Вот он и идет к рабочим говорить по душам. Едет потом в деревни разговаривать с сельским людом.

Ко мне в район он приезжал несколько раз по первому зову. Мы ехали в деревни, собирали сельчан в клубе, садились за стол и приступали к честному и суровому разговору. Равнодушных в зале я, как правило, не видел. Жаль, что обычно слушателями в большинстве своём были женщины. Понятно, почему… Мужикам, привыкшим выпивать, отказываться от сложившейся привычки явно не хотелось. И тех, кого нам удавалось зазвать на встречу, всё-таки приходилось убеждать. А Онегов умел брать словом за живое, не боялся говорить правду, обличать начальство, которому выгодно, да и удобно править пьяным народом. Потом вопросы в зале сыпались как из рога изобилия. Что удивительно, по признанию Онегова, больше всего реплик и вопросов почему-то возникало в деревенских коллективах, а не в рабочих.

– Наверное, люди от земли больше переживают за судьбу детей и внуков, больше осознают, какой вред приносит алкоголь нашей стране, – сказал мне Онегов после одной из встреч в поселке Юркино.

А началось зарождение трезвеннического движения в моём родном районе с публикации письма писателя Анатолия Онегова, адресованного борисоглебцам «Ради будущего детей и земли». Идея серьезного разговорного письма возникала у меня как раз в ходе наших поездок с писателем по деревням-селам Березники, Раменье, Красново, Турово, Юркино. Повсюду люди задавали один и тот же вопрос: а много ли вас, таких борцов, которые действительно верят, что в России можно победить пьянство? Ответ звучал уверенно: «Нас уже много, и мы верим, что только трезвый образ жизни спасет Россию».

Конечно, он немного лукавил – много нас не могло быть. Много – это когда на заводы и в колхозы идут отряды писателей, ученых, художников, политиков и все в едином порыве предлагают обществу трезвую жизнь. Пока таких писателей-мудрецов раз два и обчелся – Белов, Дудочкин, Крупин, Онегов… Даже среди медиков поднялся на бруствер и громко, честно возвысил свой голос против спаивания народа один-единственный академик – Федор Углов.

У писателя Владимира Крупина вышла в свет прекрасная книга «Живая вода», но она не получила ни государственную премию, ни широкую поддержку журналистско-пропагандистского сообщества. Между тем, в ней идет речь о том, что происходит с человеком, бросившим пить… Всё просто: он встает на путь самосовершенствования, он успевает второй раз родиться, накопить знаний, понять смысл жизни.

Онегов как раз и намеревался, вступив в открытый разговор с борисоглебцами, показать людям, как можно без пьянства прожить другую жизнь. Перед глазами стоял пример бескорыстной деятельности клуба трезвости «Луч надежды». Его нужно было и поддержать, и распространить. Беседу писатель начинал с одобрения схода жителей поселка Юркина, где ввели сухой закон и занялись творчеством, а продолжал рассказами о трагических последствиях пьяной жизни. Показательна была описываемая им история, свидетелем которой он стал сам: «В 1965 году я оставил работу инженера и поселился в лесу – стал писать, занимался лесными промыслами. Я жил в лесу, приходил к людям только за продуктами, за почтой, а еще заглядывал в библиотеку, где работала чудесная девчушка неописуемой красоты. Я помнил эту земную красоту в своей избушке рыбака и охотника-промысловика, помнил, и от этой памяти было мне вроде бы светлей… Но как-то ко мне в избушку пришел мой друг рыбак и, перечисляя все деревенские события, упомянул и имя красавицы-библиотекарши: “мол, Ленка-то, что в библиотеке, вышла замуж…”. “За кого?” – неожиданно вырвалось у меня. “За такого-то”, – ответил мой гость. И мне стало страшно. Мужа библиотекарши я знал, знал только с худшей стороны. Точно так знали его и другие. Уголовник, пьяница, измывавшийся над родной матерью. И вдруг… “Как же так?” – снова в растерянности явился у меня вопрос. “А вот так, – был ответ, – хуже бывает, не под такую ещё страсть красота падает. А ты знаешь, как Василису Прекрасную за Кащея Бессмертного выдали?”».

Тут-то я и услышал короткую лесную сказку-нравоучение – такие жили только в нашем северном лесу.

…А было так. К отцу Василисы явились Кащей Бессмертный со сватами. Пришли с вином – и к столу. От стола выгонять не положено. Расселись по лавкам, отец и кличет: “Васина (это у нас так Василису попросту зовут), давай самовар”. Василиса вышла к гостям, подняла глаза, увидела Кащея и обмерла со страха. Убежала к себе за перегородку, а гости знай себе поднимают стаканы. Время прошло, отец снова кличет: “Васина, подай того-то и то-то!” Отца не ослушаешься, пришлось выйти к столу, подать, что просили. Вышла и другой раз, а там и глаза чуть подняла на страсть-Кащея. А там ещё и ещё выходила к столу за работой какой. Три дня сваты да Кащей в доме пьянствовали, за три дня Василиса к старости и привыкла, присмотрелась. Так дело под винище и столковали. Так Василису Прекрасную за Кащея-старость и отправили маяться. А ты говоришь, что нельзя так, библиотекаршу жалеешь. К любой страсти приучить можно, если ещё винцом подмачивать…».

Не только со страниц газеты Онегов рассказывал борисоглебцам трагическую историю со свадьбой Василисы Прекрасной и Кащея Бессмертного, но и на встречах в сельских клубах. Умел разбавить убийственные факты демографического вырождения нации забавными сказами о вреде пьянства, сочиненными самим народом. Талант оратора в том и заключался, чтобы заставить человека внимать сказанному, сострадать, запоминать и делать выводы. А Онегов был прирожденным оратором, умел и убеждать, и стыдить, и веселить. Но больше всего слушателей удивляло то, с каким восторгом писатель рассказывал о делах клуба трезвости в поселке Юркино. В делах этих и скрывалась подлинная, а не показушная борьба за народную трезвость. И заключалась она в том, что человек переставал выпивать, когда у него на это не находилось времени. Все вечерние дни, все выходные уходили на полезные дела.

Прежде чем открыть клуб трезвости, я вместе с Валентином Белоусовым разрабатывал новую тактику отвлечения человека от алкоголя. Задача была сложной. В районе, после прекращения продажи спиртного в магазинах, резко выросло самогоноварение. Мне приходилось организовывать десятки рейдов по выявлению нарушителей закона и публиковать в газете разоблачительные статьи и едкие фельетоны. Запреты и наказания не помогали и не могли стать помощниками в нашей борьбе. Потому мы и разработали свой план действий. И когда на заседания клуба «Луч надежды» или на его творческие вечера приезжал Анатолий Онегов, то ему сразу предлагали либо поучаствовать в посадке аллеи кедров, либо открыть выставку картин самобытного художника Константина Лебедева, либо обсудить новые повести современных классиков литературы Василия Белова и Валентина Распутина, либо послушать веселые мелодии балалаечника Льва Кленкина. Чаще всего Анатолий Сергеевич читал свои произведения и лекции об экологии.

За короткий промежуток времени клуб трезвости «Луч надежды» стал в районе очень популярным. Многие директора сельских клубов стали из ревности критиковать его деятельность, ведь она вызывала живой интерес у сельчан. Там проходило больше фольклорных праздников, туда чаще приезжали известные деятели культуры. Ни один клуб в районе не посетили киноактеры из Москвы, а в Юркине у трезвенников побывали Николай Бурляев, Борис Невзоров, Аристарх Ливанов.

Перед жителем Юркина каждый день вставал выбор: где найти время, чтобы успеть огород вскопать, скотину накормить, стихотворение выучить для вечера в клубе «Луч надежды», вопросы подготовить приезжающему именитому художнику, заметку в стенгазету написать, пирогов напечь для чаепития… На заседания клуба трезвости все приходили подготовленными, что называется, с выученными уроками, чтобы не сидеть молча, а показать своё умение, раскрыть свои таланты. Когда кинорежиссер Николай Бурляев привез свой фильм «Лермонтов», то в ходе его обсуждения активисты клуба один за другим читали стихи великого поэта, пересказывали биографию, спорили о дуэли.

Анатолий Онегов считал большим открытием новые формы борьбы за народную трезвость, придуманные руководителем клуба Валентином Белоусовым и его надежным помощником, директором Юркинской школы Михаилом Тихоновым. Эти два энергичных подвижника, не получая ни копейки за свою работу, умудрились объединить весь поселок и дать жителям, особенно работникам основного местного предприятия – лесопункта, возможность быть полезными в общем деле. Когда работал клуб трезвости, перед юркинцами не возникало вопроса, чем заняться: все спешили на творческие вечера. Там в центре внимания были не только Белоусов и Тихонов, но и рядовые работники лесопункта, учителя школы, ветераны войны и труда, продавцы, библиотекари. Каждый из них старался продемонстрировать свои таланты. И так случалось, что полюбившимся местным артистам приходилось на последующих вечерах повторять свои номера – на баяне виртуозно играла учительница местной школы Галина Строчилова, выступала с рассказами о природе доярка Нина Воинцева, проводил сеансы пчелолечения лесник Сергей Пухов, мастерски исполнял народные наигрыши гармонист Михаил Заводсков.

С каждым месяцем в клуб трезвости поступало всё больше заявлений о приеме. В его деятельности желали участвовать даже жители соседних колхозов. Им посвящались специальные музыкальные программы, для них выпекались праздничные торты. Среди новичков появлялись одаренные гармонисты, такие, как Павел Марзаев. За короткое время он стал душой всего коллектива клуба. А известную песню в его исполнении «Венский вальс» сделали визитной карточкой клуба. Она исполнялась так часто, что её выучили не только местные жители, но и заезжие гости. Причём, услышавшие песню под гармошку Марзаева всего лишь раз, распространяли её в кассетах. Журналисты областного радио передавали её в эфир по просьбе слушателей. А некоторые московские писатели переписали её, чтобы слушать гармониста в машине. Я тоже иногда приезжал на заседания, чтобы потом расписать в газете, как умело и полезно проводят свой досуг жители поселка Юркино.

На одно из заседаний, где обсуждалась острая тема нравственного и духовного возрождения России, приехал актив коммунистов райкома партии. Его подготовку взяли на себя технорук лесопункта гармонист Вячеслав Пахмутов и механизатор Николай Чистов. На стене школы, где проходила дискуссия, художник Константин Лебедев вывесил красочный плакат со словами академика Дмитрия Лихачева, ставшими девизом: «Одна из самых главных задач нашего общества – поднятие нравственной культуры народа. Никакие, даже экономические законы не смогут действовать в стране, если нравственная культура будет находиться на низком уровне».

Дискуссия обнажила большие беды и упущения в работе многих сельских клубов и библиотек района. Докладчик Николай Чистов, раскритиковал телевизионные шоу с пропагандой насилия и пошлости, одурманивание молодежи масскультурой, проведение молодежных дискотек, заточенных на пропаганду западных шлягеров. В противовес рок-музыке и бездарным песням, исполнявшимся на районных концертных площадках, здесь прозвучала гармонь Вячеслава Пахмутова. Он с легкостью – на «бис» – играл и классику, и знакомые всем народные песни. Гармонь поражала всем – и фантазией, и звуком, которые удивляли полнотой и гибкостью. Нельзя было без волнения смотреть на вдохновенные лица активистов райкома партии, на которых от восторга появлялись слезы. В перерыве Чистов продолжал говорить о том, что современная жизнь подтверждает: на развитие культуры, на его эстетическое качество влияют как политики и деятели культуры, так и вся политическая система. Нельзя государству пропагандировать лживые западные ценности, которые нас уничтожают и унижают. Под конец вечера гармонь Вячеслава Пахмутова начинала раздаривать озорство и удаль своих наигрышей. Расставались все мирно и дружно. Каждому было ясно, что раз народная песня и гармонь являются неотъемлемой частью всей национальной русской культуры, то их следует поддерживать и развивать.

Онегов, порой пропускавший такие значимые заседания клуба, расстраивался, и, когда узнавал от меня о подобных программах, то бросал свои дела и приезжал в Юркино. Однако его всё больше интересовали не культурные мероприятия клуба, а то, каким образом по району и области распространяется положительный опыт команды Белоусова по отрезвлению населения. Становилось очевидным: трезвость побеждает там, где у человека нет проблем с тем, чем занять себя в свободное время, перед ним не стоит выбор, куда идти и чем заняться.