Текст книги "Лесная избушка Анатолия Онегова"

Сейчас заложены промышленные сады, с орошениями, осушениями, шпалерными посадками, тракторами и комбайнами. А своих яблок всё нет и нет. Вот где наша основа, вот куда, по-моему, надо нацеливать всего себя. А для этого людям надо нести грамотность, ту же самую культуру земли, которая немыслима без истории нашей жизни на земле. Ведь мы ничего не знаем, над нами старательно упражнялась жидовня, чтобы мы всё забыли о своей прежней жизни. Жидам иные люди, гои, акумы, которые по их терминологии «хуже собак», нужны только в качестве послушной рабочей силы. К этому всё и стремилось, и когда в программе партии пишется ныне, что часть продуктов будет поступать с приусадебных участков, то это уже победа на фоне нашего полного уничтожения. Я вот в Карелии знаю многих, так вот там не найти по нашей волости ни одного человека, который раньше назывался просто заготовителем. Такой заготовитель раньше принимал всё: от куниц до ягод. Теперь вместо него сельская кооперация, а руководителя на такую работу нету – кругом одни дураки и пьяницы. Вот тебе и результат жидовской работы. Найдем мы вокруг себя грамотных людей, воспитаем их из тех же мальчишек, значит, выиграем. Если останемся прежними дураками, значит, проиграем. Вот такая ответственность на тебе хотя бы по Борисоглебскому району лежит! Знай это.

Твой А. Онегов.

У меня куча хлопот, возни, а впереди «Русский лес» со сроком сдачи – 1 декабря! А есть всего 100 страниц текста.

Толя! Твоё письмо я читал вслух всей семье и так разжалобил свою супругу, что она велела передать тебе свой экземпляр книги про птиц. Что я и делаю. Вот видишь силу слова публициста. Я ещё с год сам просил, а тут она сдалась.

Толя, твой вопрос об «Истории русской церкви» меня снова озадачивает: я могу принимать от тебя книги только при условии материального возмещения. Если так, то я, конечно, «За». (Если это тебе не очень трудно.) А ты пиши тогда, что тебе взамен нужно?

26 октября 1985 года.

Здравствуй, дорогой Толя!

Вернулся я из Новгорода и получил, видимо, все твои письма, и Минина и Пожарского, и свою «Печь» (спасибо – 11 числа буду твою газету читать вслух), и твою новую газету, где ты за ответ. секретаря (тебе это дело, видимо, идет – газета, комсомольский выпуск, получилась очень светлой, чистой – читать хочется, слова не спрессованы тяжестью рамок). Получил и письмо от Отрошко со слезами, и со словами похвал по поводу «Печи» (ты небось ему послал газету?), и статью о «мороженых маслятах» получил (вам скоро головы поотрывают за ваши старания).

Получил и стихи К. Васильева (передай ему, что всё добралось – будем думать, что делать).

Получил и письмо, и рукописи от Н. Тарасюк (Михайловой), тоже будем думать, что делать.

С Андроновым приезжайте в любое время. До 15.00 у меня телефон выключен – так что, если соберетесь с утра, то надо ехать без звонка.

С Поповой! Шли газету – откликнемся!

Минина и Пожарского, будет возможность, печатай дальше – ведь Ярославль в то время чуть ли не 4 месяца был столицей Государства Российского.

Шпиякина ты не обижай – это святой человек, а раскрываться он боится. Перепишись с ним (ему 40 лет, но душа светлая, детская, он юннатами руководит у себя в городе!). И если будет что интересное от него для вас, напечатай. Я с ним всё время поддерживаю связь – он глубокий художник. Но не пишет романов, за что его и не привечают по издательствам (не похож на других, как ты), вот вам и Союз писателей Земли русской: Корольков, Грешневиков, Шпиякин… Можете составить коллективный сборник, общим объемом листов на 10, и я вас стану пробивать в Москве. Честное слово!

Свяжись с ребятами на эту тему. Так можете сделать и периодическое издание-альманах (название придумайте). Затем сюда ещё кого-нибудь прибавлять станете. Того же Костю Васильева. Или же Костю сразу в сборник возьмите.

Сделаете сборник к лету, начнем его двигать, как инициативу снизу. А основание? Объединение вокруг твоей газеты (всероссийское объединение вокруг районной газеты!). А я вас поддержу, как могу.

Теперь о твоём журнале «Молодая гвардия». Послал ли туда рукопись, письмо и мой отзыв о тебе? Ходить туда мне не стоит никак. Им важна собственная инициатива автора (раз!). Если сунусь я, то возникнет вопрос: «А почему я (знающий все писательские двери) не снес тебя ранее в издательство “Молодая гвардия”» (и на эти вопросы мне пришлось бы отвечать устно). Что-то будет оттуда, сообщи.

Ну, а что касается «рассказа-очерка» в ярославской газете, то тут тебе надо успокоиться и видеть примером больше того же Б. Екимова, чем И. Васильева… Я тебе уже говорил и не раз, что у тебя есть некая неостановимость слова: нашел удивительную деталь, открыл клад, какой другие не откроют (тут-то и есть твой талант!!!), а затем, как И. Васильев, забыл, что ты не расхожий репортер, а художник от Бога, и понесло тебя пересказывать открытое, поучать и т. д. Прошу тебя, если хочешь развить в себе талант-пользу для людей и земли, не бери примера с Васильевского многословия-строчкогонства, каковое въедается в человека, обязанного гнать строчки в газету. Вымывай из слова самородок! Думай, как ярче показать свою находку людям – показать и всё! А там они сами должны пойти к тебе. Вот почему зарисовки с натуры (кусочки-открытия) так нужны были бы и тебе тоже. Посмотри «Затеси» Астафьева – они куда лучше «Камешков на ладони» (Солоухина) и «Мгновений» (Бондарева). Можешь себе «Затеси» взять за образец – стремись к такой точной и образной емкости. Вот тогда и войс зубовным скрежетом, что сокращают и т. д.

Толя! Надо работать! Над художественным словом работают 24 часа в сутки – живут им, мучаются и, наконец, рожают – рожается оно само! И уже неподсудно в таком случае. А ты часто торопишься. «Вопросы самому себе» пробивать надо, коли есть возможность. А очерки-рассказы не торопись писать. В газете они и пройдут, ибо их читают те, о ком они, а уже в книге (для тех, кто не герой события) нужны часто иные средства, чтобы привлечь должное внимание к своему творчеству. Воевать надо всегда, но при наличии прочных тылов. Ведь война не схлест истерик, а окопное противостояние (у кого в окопах силы духа больше, тот и победит). Я тебе уже говорил: надо отобрать штук пять дельных очерков-рассказов, показать их тому же И. Васильеву или Б. Екимову, получить их добро и далее (через них или же самому, без ссылок на авторитеты) показывать эти очерки в газете «Сов. Россия», журналах «Наш современник», «Октябрь», «Огонек», «Молодая гвардия».

А затем несколько очерков (лучших!) строк на 80 – сложить с 80 Г. Королькова и 80 А. Шпиякина, и постараться издать такую работу (здесь я вам помогу). Я сейчас не вижу возможности показывать книгу твоих очерков в том же «Современнике» – издательстве. На книгу у тебя сделанных вещей для московского издательства нет. (Хотя печатают там, очень может быть, и говно). Но ведь ты-то не стремишься быть в этом качестве! И я не стремлюсь знать, что ты остановился в своём развитии-творчестве и опошлился, не двигаясь вперед!

Делать дельные вещи ты умеешь! Кстати, в том же издательстве «Молодая гвардия» есть малая серия «Отечество», где печатают очерки о земле с черно-белыми фотографиями. Вот тут тебе тоже можно что-то делать. Сделай книгу своих очерков с фотографиями своих героев и своих мест (но всё должно быть профессионально), назови как-нибудь: «Течет река Устье» или ещё что-то. И прямой путь к Машовцу. Но опять необходимо время старания.

Я сейчас занят подборкой (уже имеющейся у меня) фотографий к «Русскому лесу» – и на это у меня (при каждодневной работе) отведено 2 месяца! (Сто раз взвешивать всё приходится, чтобы передать свои мысли.)

Ну, пока всё. Пиши.

Твой А. Онегов.

10 ноября 1986 года.

Милый Толя!

Получил я твою областную газету с твоим портретом. Хорошо! Держи хвост пистолетом! Тыкай в нос райкомам и пр. Это ведь полная поддержка твоей позиции областной партийной печати!!! Теперь у тебя право быть на своей земле в том качестве, в каком ты есть, уже просто так никто не отнимет (и бояться будут). И это главное!

А что газета врет, это она такая! Это беды газетной торопливости. Надо фундаментальность мышления в себе воспитывать. Иначе так «пастухом» и останешься, хотя и хорошим пастухом. А позвать людей за собой может только мысль. Тогда ты поводырь, когда думать можешь. А дума и торопливость несовместимы.

Опять же И. Васильев. Мысли у него есть, но думы-фундамент (с анализом событий в их глубине) увы, не наблюдается. Поэтому и литература его – лозунги. Мелькнут, как в газетной передовице, вроде и вспыхнет что-то вслед за ними, а вспыхнет – пройдет, и снова пустота, ибо лозунг не греет! Греет только дума. Учитель хороший, честный, учеников без лозунгов греет, лишь своим присутствием, примером жизни. Так что, прости Ширяева за вранье и скажи ему большое спасибо! Он для тебя многое сделал. Это точно. Это я тебе честно говорю. Без натяжек.

Какие новости в «Молодой гвардии»? Как тебе мой посланец Паша Виноградов?

Держи возле себя и Шпиякина, и Лебедева! И Костю Васильева, но Костю Васильева жучь как следует. Ты смотри, каких чистых я тебе поставляю! Вот и тыкай своего Костю этими ребятами. У всех у них и беды, и горести, но и свет в душе! Из них ещё дельные учителя выйдут!

Подкинь Гарьке Королькову идею – в Борисоглеб переехать! Что он ответит?

Ну, вот вроде и всё. Сегодня приводил в чувства Госкомиздат СССР – они все играют в природу: мол, у нас литературы тут достаточно и качества она очень высокого и т. д. Мол, экологическая литература у нас есть, а вы, тов. Онегов, мол, только о себе печетесь. Вот так вот.

В Новгороде за 3 дня было 10 встреч (в городе и в области). Город видел только из окна автобуса, когда ехал в гостиницу, а там обратно – на вокзал. Темы те же: экология, земля.

Принимали очень хорошо! Слушали. Благодарили и простой народ, и парторги (как Тихонов у Казанкина). Беседовали откровенно – всю боль наружу. Очищался народ, а я укреплялся в вере!

Всё. Жду с Андроновым.

А. Онегов.

21 ноября 1986 года.

Здравствуй, Толя!

Получил твои письма, но не отвечал, ибо голова всё ещё тяжела после болезней. И Гарьку Королькова встречал почти лежа. Отвечаю коротко и по порядку, чтобы ты не психовал:

1) С Щербаковой я созвонюсь перед самым Новым годом и договорюсь обо всём.

2) Книги по религии вышлю сразу после Нового года.

3) «Химию» подошлю попозже – мне надо поговорить в Минлесхозе РСФСР.

4) Интервью по патриотизму пришлю, но сейчас голова пуста и гудит, а написать надо неплохо.

5) Получил известие, что Виноградова взяли к вам экскурсоводом. Что он в Ярославле тряс своим дипломом и партбилетом. А следом, когда взяли экскурсоводом, устроил истерику, что, мол, директор музея без диплома, а он экскурсовод с дипломом. Я тут долго разговаривал с той женщиной, какая его ко мне и направила. Выяснилось, что мать у него психически больная, психически больной и брат. И всё это от меня скрыли, а я всё принял за чистую монету. Так что, видишь, как внимательно надо делать каждый шаг. Факт и его психической неуравновешенности учти – если что, можешь использовать даже в райкоме. Провел он во многом и ту женщину, какая за него билась. На той «старой девке» он, видимо, женится. Но дальше экскурсовода его не пускайте. Да и жить у вас, судя по всему, он не будет долго – отсюда (с дипломом!) покатит куда-нибудь в Ярославль. Вот такие дела – так уж извиняйте ещё раз!

6) Рисунок-фото Минина и Пожарского ищу!

7) В Алма-Ате была заваруха с требованием автономии – бузили посетители «дискотек». Подстрекали их люди взрослые, боящиеся, что после Куняева начнут прижимать баев.

8) Конкурс на детскую книгу? Если что-то делать, то лучше посылать «Огород». Два экземпляра подошлю. Надо тогда им послать и статью Королькова из вашей газеты – мол, автора мы давно знаем.

9) Толя! Недавно выпустили книгу Ю. Селезнева «Глазами народа» (тираж 10 тыс.). Будет, купи себе и мне! Там много полезного – Селезнев был умным человеком! Это глубже и значительней, и прямей, и честней всех Лихачевых вместе взятых. Кстати, посмотри в интервью Лихачева в «Лит. России» его заявление по поводу национализма писателей («Лит. Россия», № 48, стр. 5, второй столбец, абзац 1). И посмотри в толковом словаре, что такое национализм. (А ведь Лихачев против «всех видов национализма»). А как же быть с правом нации на защиту?! Вот тут и весь Д. С. Лихачев, масонишко! Вот тебе и вся идеология! Сначала исключили из оценки литературы термин народности (ибо он близок к национальности, народ и нация – тождество), а далее отрицаем право народа отстаивать свои национальные позиции, черты, достижения! Читай Ю. Селезнева!

10) С водкой жмите до конца – пить бросим, опомнимся. А если нет, то и нас не будет.

11) В институте философии делал доклад-сообщение на тему «Философия земли». Стоял за кафедрой (с кашлем) 4 часа. 3 часа отчитывался, плюс час отвечал на вопросы. Сказали, что вся моя позиция – истинно марксистско-ленинская! Чего и добивался. И сказано это было в святая-святых – в институте марксизма-ленинизма, в институте философии АН СССР.

Вот вроде пока и всё.

Пиши! Галине скажи, что она молодец со статьей о лесничем. А ты очень хорошо вырезал из Лихачева то, что у него самое умное. Так и жмите! И победа придет! С Новым годом.

А. Онегов.

2 января 1987 года.

Здравствуй, милый Толя!

Получил твоё письмо с газетами. Газетку с рецензией Георгия Королькова сразу отправил в «Правду». Так что остался без газеты. Если есть возможность, пошли мне тройку таких газеток на Москву. Хорошо? В Москву поеду на днях.

Толя, вот ты очень здорово сделал, что отозвался на рецензию «Нашего современника». Они там тоже читают письма, которые приходят от читателей. Может быть, ты попросишь и своих друзей откликнуться отдельными письмами на эту рецензию – в защиту природоведческой литературы: Гарьку Королькова, Наташу Михайлову, Шпиякина, Андронова. Может быть, Пирожков напишет. Это было бы очень-очень хорошо. Надо подчеркивать значимость – гражданскую и педагогическую – положений рецензии. Тогда бы там что-то могло идти и дальше. В «Нашем современнике» лежит мой большой материл (с прошлого года), где и ты есть, и твой Борисоглеб.

Ну, вот вроде и всё. Королев, которого изругал «Огонек», подал в суд. В Москве готовятся и обратные суды – судить собираются за антисемитизм патриотов. Так что жидовская атака разворачивается. Но они ведь всегда визжат – это их почерк, черта характера. А дальше всё. Дальше: либо строить страну на основах гражданственности, либо гибнуть до конца.

Толя! Подумай вот о чём. Сейчас идет полным ходом с помощью чужеродной прессы уничтожение принципов гражданственности, то есть ответственности перед государством. Это и разговоры о том, что гениальным детишкам нельзя служить в армии (статья в «Литературной газете»), и пропаганда космополитизма через западную культуру. Посмотри встречу Горбачева с руководителями прессы. Там есть упоминание о выступлении главного редактора журнала «Советский Союз» Н. М. Грибачева. Он поднял вопрос о создании концепции социалистической культуры. Большего нам не сообщили, но, зная Грибачева, могу утверждать, что он выступил против наступления космополитизма.

Вот надо бы и поговорить о гражданственности (включая выезды за границу и т. д.), заглядывая в историю. Там ведь тоже были и князья Курбские, какие бежали в Литву, и князья Серебряные, каковые несли голову на плаху.

Россия всю жизнь держалась гражданской ответственностью людей! Да, и ополчение 1612 года было сильно своей сплоченностью вокруг имен укрепления государства, и войну они вели и с иноземцами, и со своими ворами. Может быть, подумаешь тут об интервью. О большом. У себя напечатаешь, в «Юности», м. б. покажешь. Подумай сам вопросы, я тоже подумаю. Можно и не на один номер дать такой материал. Это основа основ нашей жизни: гражданский долг! Надо и тут утвердить свою позицию, позицию патриотизма. Разделить космополитизм, патриотизм, интернационализм и т. д., будут мысли, пиши уже на Москву. К тебе попробую попасть в сентябре. Поклон Галке. Обнимаю.

Твой А. Онегов.

Не лезь в пустые драки. Воюй сначала умом!

Всем хорошим людям большие приветы и поклоны. Бабушке своей, маме, Василичу, Семидушину кланяйся от меня.

17 августа 1987 года.

Здравствуй, милый Толя!

Пишу тебе вот по какому делу. У меня есть информатор по части книг – Г. Корольков. Он-то и извещает меня, где что выходит. Вот и теперь известил, что выходят две интересные книги:

– И. Шмелев в двух томах, издательство «Худ. литература» (там, наверное, есть и «Лето Господне»).

– Круглый год. Русский земледельческий календарь. Издательство «Правда».

Вот я и подкидываю тебе идею: если будет возможность, поимей меня в виду. Я в своей лавке тоже буду посматривать, но там можно и пропустить всё. Хорошо?

Я нигде не был (так что корм для рыб пока только в твоём заказе). С неделю сижу дома на больничном листе, откуда-то подцепил какую-то заразу, видимо, жизнь в чистоте к боям с инфекциями не готовит. Кашляю, как в детстве в голодной Москве от туберкулеза.

Вот пока и всё.

Гарьке написал письмо по части книги в «Советской России» о «Школе юннатов».

Новостей никаких, кроме той, что закон о земле и печати опять куда-то переносится.

Поклон семье.

Твой А. Онегов.

16 ноября 1989 года.

Был в кругу учеников-единомышленников у Онегова ещё один писатель, подвижник и защитник природы Александр Шпиякин, которого он мечтал поселить на борисоглебской земле. В отличие от Королькова, тот много раз приезжал ко мне погостить, побродить по лесам, пообщаться с местными творческими людьми. Так как я любил в выходные вместе с семьей выезжать в дальние лесные деревушки на велосипеде, то брал с собой и Шпиякина. Ему нравились мои беседы с печниками, резчиками по дереву, кузнецами, вышивальщицами, пастухами, гончарами, гармонистами, балалаечниками. Вся его тетрадь после поездок была исписана, как, впрочем, и моя, секретами мастеров, впечатлениями от их рассказов. В гостях у лесника Гонобоблева Шпиякин был так потрясен увиденным – когда старик открывал утром ворота двора и выпускал на дневную охоту и прогулки семью прижившихся у него ласточек, что тотчас написал о нём очерк. Я опубликовал его в своей районной газете, и с того момента началось его бурное сотрудничество со мной.

Онегов был рад завязавшимся между нами дружеским отношениям. Как и он, я считал Шпиякина глубоким художником, но не мастером слова. Ему было дано видеть то, на что другие бы внимания не обратили, подмечать редкие детали, создавать диалоги. Однако со стилистикой, мягко говоря, он не дружил. Если у Королькова каждое предложение было выверено, отточено, а язык избегал штампов, то Шпиякин писал особенным, неряшливым, трескучим языком. И пусть в рассказе чувствовалось напряжение мысли, но за голыми фразами терялся образ героя. Когда я по-дружески делал автору замечание, что у него представление о герое плоско, примитивно, то он обижался. Другой особенностью, свойственной творчеству Шпиякина, была скороспелость его произведений. Брать пример с Королькова и переписывать рассказ ему не позволяла то ли лень, то ли гордость. Тот же Корольков часто сомневался в себе, падал духом, бросал написанное, и всё же вновь принимался за то же произведение.

Хорошим примером для творческого роста и критической самооценки в том отрезке времени всегда оставался Анатолий Онегов. У него доставало и такта, и смелости, и мудрости говорить нам всё, что он считал нужным, говорить честно, напрямки, без всякой жалости. Для того же Шпиякина был твердый совет – работать над словом. Доставалась порция критики и мне – за торопливость, за газетную лихость. Крепко поругивал он и поэта Константина Васильева, но в основном не за стихи, в которых порой излишне звучали мотивы упадничества, а за безответственное отношение к своему творчеству и здоровью. Костя был человеком умным и чутким, но алкоголиком, патологическим ленивцем. Помочь матери или бабушке по дому или огороду он считал делом необязательным и ненужным. Попытки Онегова, как и мои, направить талантливого поэта на трезвый, разумный жизненный путь оборачивались провалом, так как он остро воспринимал некую противоестественность труда, его тягость и ненужность, которым противится вся его натура. А вот Корольков, напротив, видел в труде главное предназначение человека. Более того, казалось непостижимым, как ему удавалось в его горьких заграничных обстоятельствах оставаться оживленным и общительным. Наверное, исходя из этих человеческих качеств, Онегов и жаждал именно его переселить на борисоглебскую землю.

Один раз Онегов обмолвился, что надо бы и Шпиякина переманить из Подмосковья в Борисоглеб. Но за этим предложением не последовало никаких действий. Если Королькова он многократно уговаривал и сманивал, даже меня подключил к агитации, то с Александром Шпиякиным этого не было. Парадоксальность фигуры Шпиякина, удивительное сочетание в нём красоты душевной и житейского неустройства, Онегов объяснял простым фактом – он был созерцателем, небожителем. Однако на решение Онегова не добиваться его переезда ко мне на малую родину сыграл другой фактор – отказ Королькова поселиться у нас.

Если бы Корольков решился переехать на борисоглебскую землю, судьба Экологической республики, которую я хотел создать, наверняка, обрела бы реальность. Но создание её натолкнулось на нездоровую атмосферу в районе, в которой невозможно было созидать, творить, открывать для детей чистый островок природоведческого воспитания и образования. Онегов тогда меня понял, и в знак согласия сказал, что есть нравственные и духовные барьеры, через которые можно и нужно вести заблудших чиновников и деятелей культуры, но ни в коем случае нельзя вести детей.