Текст книги "Декамерон по-русски"

– Скажите, а туда, на этот задний двор, вообще заезжают какие-то машины?

– Мусоровоз заезжает, когда забирает мусор. И фургоны с товаром.

– А легковые машины?

– Ну… – Помолчала. – Иногда заезжают, когда меня забирает муж.

– Но сегодня он за вами не заезжал?

– Нет.

– А мусоровоз или фургоны?

– Тоже нет.

– Значит, сегодня во дворе не было никаких легковых машин, кроме той, которая уехала при вас?

– Нет.

– Мне сказали, наш сотрудник, который находился в вашем торговом зале, упал в обморок. Вы присутствовали при этом?

– Когда он упал, я была в кабинете. Но меня тут же позвали девочки.

– По времени эти два события – приход женщины, которая назвалась Стрижевской, и падение нашего сотрудника – совпали?

– Н-ну… да, в общем, они совпали. Девочки меня позвали, как раз когда только что с заднего двора уехала машина.

– Девочки вас позвали – и что вы сделали?

– Я вышла в зал. В центре зала лежал парень, большой такой, крупный. Девочки пытались привести его в чувство, но я сразу поняла, у них ничего не получится. Я вижу, парень бледный, дыхание у него прерывистое. Такое впечатление, что он умирает. Я, конечно, сразу сказала одной из девочек, чтобы она вызвала «скорую». Приехала «скорая», этого парня забрали. И увезли. Потом мы видим, какая-то машина с собакой уже часа два стоит у входа в магазин. Собака страшная, огромная, рычит, никого к машине не подпускает. Стали спрашивать у покупателей, чья машина, никто не признается. Потом сообразили, что на машине, наверное, приехал этот парень. Вызвали милиционера. Вот, собственно, все.

– Мария Александровна, вы могли бы описать эту женщину? Которая выдавала себя за Стрижевскую? Как она выглядела внешне?

– Ну… она такая высокая. Волосы темные, с проседью. Гладко забраны назад и заколоты. Глаза, кажется, карие. Да, карие. Нос такой прямой. Маленький. И такой… тонкий. Губы узкие.

– Во что она была одета?

– В коричневый костюм. Коричневый в еле заметную светлую полоску. Двойка – пиджак и юбка. Пиджак, я заметила, двубортный.

– Сколько ей лет примерно?

– Наверное, чуть больше сорока.

– Хорошо, Мария Александровна, спасибо, что все это рассказали. За машину и собаку не волнуйтесь, скоро мы их заберем.

Выйдя из кабинета, Костомаров прошел на задний двор. Присев, вгляделся в мягкий от жары асфальт. Удовлетворенно хмыкнул – на асфальте были хорошо видны отпечатавшиеся на мягком гудроне следы протекторов машины.

Достал фотоаппарат, сделал несколько снимков. Закончив съемку, позвонил Молчанову.

Сидевшая за конторкой пышная молодая женщина посмотрела на Молчанова:

– Слушаю вас?

– Я хотел бы увидеть старшую дежурную сестру Рудакову.

– Это я.

– Я директор агентства «Охранник», моя фамилия Молчанов. Вы мне недавно звонили и сказали, что к вам привезли нашего сотрудника, Угрюмцева. Вы помните?

– Помню. Предварительный диагноз – общее острое отравление организма. Остальное нужно спрашивать у врача.

– Где сейчас находится Угрюмцев?

Женщина сняла телефонную трубку, нажала две кнопки:

– Галя, слушай, там полчаса назад больному делали прокачку у вас в реанимации, он еще там? Фамилия – Угрюмцев. Ага… Ага… А, уже все. Ладно. Хорошо, Галь, спасибо. – Положила трубку. – Вашему сотруднику сделали общее промывание, сейчас он в послеоперационном отделении.

– Где оно, это послеоперационное отделение?

– В левом крыле, на втором этаже.

– А врача, который делал промывание, как мне найти?

– В реанимации.

– А это где?

– На третьем этаже, в конце левого крыла.

– Как фамилия этого врача, не знаете?

Дежурная посмотрела на него неодобрительно, и он добавил:

– Девушка, мне очень важно знать фамилию этого врача.

– Вам очень важно, но у меня и без этого много дел. – Сняла трубку, набрала номер: – Галь, это опять я. Не знаешь, кто делал промывание этому больному? Ну о котором я спрашивала, Угрюмцеву? Кто? А, Штейнберг… Все, Галь, спасибо. – Положила трубку. – Промывание делал врач Штейнберг.

– Он сейчас там, в реанимации?

– Должен быть там.

– Какой он из себя, этот врач Штейнберг?

– Штейнберг-то? Ну, он такой молодой. Симпатичный. Носит маленькую бородку.

– Спасибо. Как я могу туда попасть, в реанимацию?

– Вон лифт. Но предупреждаю, вас туда не пустят, да еще вы без халата.

– А где мне его взять, халат?

Дежурная открыла стоящий за ней шкаф. Взяв из стопки халатов верхний, протянула:

– Держите. Только не забудьте потом отдать.

– Спасибо.

Набросив халат на плечи, вошел в лифт. Выйдя на третьем этаже, двинулся по длинному коридору. Увидев, как медсестра прокатила мимо каталку с больным, понял: он идет правильно.

Найдя наконец дверь с табличкой «Реанимационное отд.», открыл ее. Сидящая за столиком девушка в белом халате, встретив его взгляд, спросила:

– Вам кого?

– Я директор детективного агентства Молчанов, мне нужно срочно поговорить с доктором Штейнбергом. Этого требуют чрезвычайные обстоятельства.

Смерив его взглядом, девушка вздохнула:

– Хорошо, раз чрезвычайные обстоятельства, попробую его позвать. Только не заходите в отделение, стойте снаружи. И закройте дверь.

– Хорошо. – Он закрыл дверь.

Минут через пять из двери вышел худощавый человек с бородкой, в белом халате и белой шапочке:

– Вы меня спрашивали?

– Да. Моя фамилия Молчанов, я директор детективного агентства «Охранник».

– Очень приятно, врач Штейнберг. Слушаю вас.

– Вы недавно делали промывание моему сотруднику, его фамилия Угрюмцев. Это такой огромный парень, за метр девяносто, с русой бородкой. Помните его?

– Помню, конечно.

– Что с ним?

– Сказать честно, дела вашего сотрудника плохи. Кто-то ввел ему примерно полкубика довольно сильного препарата нервно-паралитического свойства. Препарат настолько сильный, что полкубика хватило, чтобы едва его не убить.

– Как их ввели, эти полкубика?

– Ему сделали две инъекции в ягодицу. На левой ягодице у вашего сотрудника можно хорошо рассмотреть две характерные красные точки. Что это за препарат, я пока не знаю, из лаборатории еще не прислали ответ. Но так, по общим признакам, это очень сильный психотроп. Ваш сотрудник чуть не отдал концы. И хорошо, если не будет страдать потом потерей памяти. Еще какие-то вопросы?

– Нет. Большое спасибо, доктор.

– Пожалуйста. – Войдя в отделение, доктор закрыл за собой дверь.

Послеоперационное отделение представляло собой огромную палату, все пространство которой было заставлено приборами и капельницами. Провода и трубки, тянущиеся повсюду, порой заслоняли кровати, на которых лежали перенесшие операцию больные.

Когда Молчанов подошел к отделению, в кармане загудел телефон. Он достал аппарат:

– Да?

– Паша, это Костя. Я звоню из цветочного магазина на Смоленской набережной.

– Что с Инной?

– Ее увезли. В смысле, похитили.

– Похитили – кто?

– Хорошо подготовленная группа. Во главе стояла женщина лет сорока, высокая, темноволосая, словесный портрет у меня есть. Женщина выдавала себя за майора городского УВД, начальника опергруппы, которая якобы ищет известную мошенницу. У нее было удостоверение. Картина примерно такая: когда Слава и Инна вошли в магазин, эта женщина и еще несколько человек въехали на машине на задний двор магазина, к служебному входу. Одновременно кто-то, один человек или несколько, вошел в магазин. Эти две группы переговаривались между собой с помощью милицейского радиотелефона. Группа в магазине что-то сделала с Угрюмцевым, после чего он упал в полной отключке. Одновременно с этим женщина, выдававшая себя за майора милиции, вошла в кабинет директора магазина, показала удостоверение и попросила продолжать сидеть в кабинете и не обращать внимания на то, как они будут задерживать мошенницу. После этого, получив по радиотелефону сигнал из зала, женщина вышла. Затем, судя по показаниям директора магазина, она каким-то образом затащила или заманила Инну в служебный коридор. Отсюда Инну перенесли в машину, которая стояла у служебного входа. Как можно понять, на этой машине Инну и увезли.

– Кто-нибудь видел эту машину?

– Нет. Но на асфальте на заднем дворе хорошо видны следы протекторов. Я их сфотографировал.

– Что с джипом Славы?

– Джип вместе с собакой стоит у входа в магазин.

– А сам ты где? Возле своей машины?

– Нет, на заднем дворе. Мой «понтиак» и джип стоят возле входа в магазин, за машинами наблюдает милиционер.

– Что за милиционер?

– Старшина милиции из пятьдесят второго отделения.

– Откуда он взялся?

– Его вызвали в магазин, чтобы он разобрался с джипом и с собакой.

– Ты его проверил?

– Да, я позвонил в пятьдесят второе отделение. Он там работает. Ты сам-то где?

– Я в Склифе. Слушай, иди к машинам и стой возле них, я сейчас подъеду. Может, к тебе сейчас подъедет и Оля. Если она подъедет раньше меня, стойте вместе и ждите.

– Понял.

– Все, до встречи. – Отключив связь, набрал номер агентства, услышав ответ Оли, сказал: – Оля, это я. Никто не звонил?

– Нет.

– Возьми мой радиодетектор, он в столе, на обычном месте. И поезжай с ним на такси к цветочному магазину «Астра» на Смоленской набережной, срочно. Там сейчас Костя и джип Славы с собакой. Я тоже еду туда. Если приедешь раньше, жди меня вместе с Костей.

– Что с Инной и Славой?

– Плохо. Инна пропала, Слава в Склифе. Я все объясню на месте, сейчас нет времени.

Спрятал телефон. В дверном проеме увидел медсестру, стоящую возле одной из кроватей. После того как он кашлянул, медсестра повернулась. Отпустив капельницу, которую она меняла, спросила:

– Вы по какому вопросу?

– Хочу узнать, как себя чувствует Вячеслав Угрюмцев.

– Вячеслав Угрюмцев… – Сестра помолчала. – Это такой большой?

– Да. Как он?

– У него состояние средней тяжести, но он стабилен. Сейчас он спит, ему дали снотворное.

– Можно посмотреть на него одним глазом?

– Если увидите отсюда, от двери, смотрите.

– А где он?

– Вон, вторая койка справа.

Слава лежал на спине, его лицо было бледным. В каждую ноздрю было вставлено по катетеру, от двух стоящих рядом с койкой капельниц также тянулись вниз катетеры.

– Посмотрели? – спросила сестра.

– Посмотрел.

– Для посещения родственников есть определенные часы, в другое время здесь находиться нельзя. Пожалуйста, закройте дверь.

– Закрыл. – Молчанов прикрыл дверь. Спустившись вниз, отдал халат дежурной.

Вышел из института, сел в припаркованный неподалеку «вольво» и направил машину в сторону Смоленской набережной.

У входа в цветочный магазин стоял джип Славы, из него торчала голова сидящего на заднем сиденье Берега. Тут же, возле «понтиака» Костомарова, стояли Оля, Костя и милиционер.

– Павел Александрович, познакомьтесь, это старшина Игорь Горшков, – сказал Костя. – Он помогает нам охранять машину.

– Очень приятно. Старшина, вы можете помочь нам с кинологами?

– А что нужно?

– Нужно временно усыпить собаку и отвезти ее в питомник, чтобы она побыла там дня три-четыре. С хозяином случилось несчастье, а нас она не слушается. И вам, и кинологам за все это будет заплачено.

– Нет проблем. У меня в питомнике есть знакомый, я прямо сейчас ему позвоню. – Достав телефон, старшина набрал номер. – Дайте-ка мне Харченко. Коль, это я. Да, есть дело. Ты можешь сейчас подъехать с машиной к магазину «Астра»? Надо забрать собаку, кавказскую овчарку. Будет навар. Хорошо, давай скорей. – Отключил связь. – Все в порядке. Сейчас мой знакомый подъедет на спецмашине, там все оборудовано как надо. Есть даже клетка в кузове. Он пустит капсулу со снотворным в вашего пса и отвезет в питомник. Об остальном сами договоритесь.

– Хотелось бы, чтобы с собакой все было в порядке, – сказал Молчанов. – Собака дорогая, прошла специальную выучку.

– Так с ней все и будет в порядке, не беспокойтесь. Я пока пройдусь по участку, если он подъедет раньше, скажите, пусть начинает работу.

– Хорошо.

После того как старшина отошел, Оля спросила:

– Что со Славой?

– Кто-то изловчился и сделал ему инъекцию психотропа прямо в магазине. Его промыли, сейчас он лежит в послеоперационной. Как мне сказали, состояние средней тяжести.

– Как они ухитрились?

– Как-то ухитрились. Возможно, они поставили на Славин джип радиодатчик и потайной микрофон, поэтому все знали заранее. Что случилось с Инной, ты уже знаешь?

– Знаю, Костя рассказал.

– Паша… – Костя тронул очки. – Как можно поставить на Славин джип микрофон и радиодатчик? Машина все время под контролем. Если нет Славы, ее охраняет собака.

– Слава мне рассказал: сразу после перестрелки в Пахре он заметил человека, который стоял у ограды дачи. Слава оглушил его рукояткой пистолета. В суматохе ни мне, ни Славе не пришла в голову мысль, что этот человек во время перестрелки мог успеть перелезть через ограду, поставить на джип что угодно и вернуться. Это был единственный за все время удобный случай. Собаки в это время на участке не было.

– Но там же был Радич, – сказала Оля.

– Машины стояли в центре участка, там с двух сторон кусты. Знающий дело человек вполне мог перелезть через ограду бесшумно. И так же бесшумно подойти к машинам. Не забудь, возле дачи в это время шла стрельба. Уследить за всем Радичу в такой обстановке было трудно.

– Но этот человек мог ведь поставить радиодатчик и на «вольво».

– Мог, мы это сейчас проверим. – Взял у Оли радиодетектор, стал не спеша обходить «вольво». После того как он присел у заднего бампера, детектор издал характерный писк. Поискав рукой, нащупал на днище машины плоский круглый предмет. Не без труда отодрал его – это был радиодатчик.

Обшарив с радиодетектором весь «вольво», в конце концов нашел под сиденьем водителя вколотый туда минимикрофон, снабженный булавкой.

Положив микрофон и датчик на сиденье, сказал:

– Проколы бывают у всех. От них никто не застрахован.

– Бывают, – механическим голосом произнесла Оля.

– Слушай, Оля… в конце концов…

– Ребята, нам ведь нужно еще проверить джип, а? – Костя явно хотел прервать намечавшуюся ссору, и, кажется, на какое-то время это ему удалось. – Подождем, пока подойдет кинолог.

– Подождем, – сказал Молчанов. – Костя, может, съездишь потом с этим кинологом в питомник? И посмотришь, как устроят Берега?

– Само собой, съезжу. После питомника я могу ехать домой?

– Конечно. Встретимся завтра в агентстве.

Спецмашина с кинологом подъехала вскоре после того, как к магазину вернулся старшина Горшков. Кинолог, немолодой старший прапорщик, дело свое знал отлично. Зарядив духовой пистолет капсулой со снотворным, он, подойдя к псу сзади, выстрелил, попав точно в загривок. Огрызнувшись на почти бесшумный выстрел, Берег еще некоторое время порычал, но вскоре снотворное подействовало и пес опустил голову на лапы.

Вытащив из машины специальные носилки, кинолог с Горшковым перенесли спящую собаку в кузов, огражденный поднимающейся металлической сеткой. Уложив пса на днище кузова и опустив сетку, кинолог посмотрел на Молчанова:

– Все. Ваша собака будет в надежном месте. Не беспокойтесь.

– Надеемся. Константин, выдай аванс.

Костомаров отсчитал деньги, кинолог, спрятав их, сел за руль. Молчанов подошел к кабине:

– Наш человек на своей машине поедет за вами в питомник и проследит, как устроят собаку. Он же и рассчитается с вами окончательно.

– Понял.

После того как обе машины уехали, Молчанов взял радиодетектор и вместе с Олей осмотрел джип. Приборы они нашли примерно в тех же местах, что и на «вольво». Радиодатчик был укреплен сзади под днищем, микрофон, снабженный булавкой, был обнаружен под сиденьем, расположенным рядом с местом водителя.

Совершив короткую прогулку к парапету, зашвырнул оба радиодатчика подальше в реку. Вернувшись, сказал:

– По-моему, мы давно не ночевали в собственной квартире. Как ты считаешь?

– Давно. – Оля не смотрела на него.

– Ну что, поедем на Большую Никитскую?

– Давай.

– Тогда ты садись в «вольво», а я – в джип.

Открыв дверцу «вольво», она села за руль. Пригнувшись, он сказал:

– Оля, ну, это прокол. – Она промолчала, и он добавил: – Ну не дуйся. Ты же знаешь, как все было тогда… во время перестрелки.

Она не ответила, и он сделал последнюю попытку примириться:

– Скажи хоть что-нибудь.

– Не хочется. Знаешь, мне сейчас ни о чем не хочется говорить.

Глава 14

– Вот. – Радич положил на стол конверт. – Два билета на рейс Санкт-Петербург – Нью-Йорк. Самолет вылетает в воскресенье. Как ты и просил.

Молчанов горько усмехнулся:

– Спасибо, Сергей Петрович. Но, боюсь, в воскресенье мы не вылетим.

– А что?

– Инну похитили.

Выслушав рассказ о событиях, Радич сказал, не поднимая глаз:

– Черт, будь оно все проклято… Получается, я должен проверить и свою «Ниву»?

– Получается.

– Ты хоть выяснил, что это был за человек, который перелез на участок?

– Выяснил. Константин Агоян по кличке Ага. Слава оглушил его рукояткой пистолета. Он сейчас отлеживается в больнице при СИЗО.

– Черт… Так промахнуться… Ты говоришь, он стоял лицом к ограде?

– Да. У Славы в тот момент была полная иллюзия, что человек, стоящий к нему спиной, не вылез с участка, а только собирался туда залезть. А он уже поставил на наши машины все, что хотел.

– Черт… Но даже с датчиком подловить Славу не так просто.

– Тем не менее они его подловили. Мне кажется, схема, по которой они вышли на Инну и Славу, была такой: они знали, что в Москве Инна прежде всего подъезжает к американскому посольству, там они и установили дежурство. В понедельник, когда джип подъехал к посольству, они его засекли и взяли под плотное наблюдение. Слава и Инна, сидя в машине, могли говорить о том, что Инна должна подъехать к посольству еще и во вторник. Могла зайти речь и о цветочном магазине. Так что у Буруна для подготовки было целых два дня.

– Мы ведь должны куда-то заявить, что Инна пропала?

– Должны. Поезжайте прямо сейчас к Катышеву, все объясните и подайте официальное заявление. Скрывать нам теперь абсолютно нечего, с Инной у нас заключен официальный договор, со Славой тоже. Напомните Катышеву о налете на дачу, дайте понять, что люди Буруна затеяли все это из-за Инны. Подробно опишите происшествие в цветочном магазине, появление там фальшивого майора милиции. И покажите вот это. – Положил на стол фотографии отпечатков протекторов. – Это фото следов машины, на которой увезли Инну. Вдруг МВД удастся на эту машину выйти. Но сначала я хотел бы с вами посоветоваться.

– Советуйся. – Радич достал кисет. – Я пока пару раз затянусь.

Понаблюдав, как Радич развязывает кисет, Молчанов сказал:

– Сергей Петрович, как вы думаете, Гудок после разговора со мной, ну когда я выдавал себя за посыльного Тумбы, он рассказал об этом Буруну?

– Рассказал ли он об этом Буруну? – Радич стал набивать трубку табаком. – Я думаю, рассказал.

– Я тоже так думаю. Он обязательно ему об этом рассказал. И наверняка он меня подробно ему описал. А также передал все мои координаты, кличку Кузя и фамилию, имя, отчество. И Бурун это описание и то, что с Гудком имел дело Кузя, он же Иван Васильевич Кузьмин, хорошо запомнил. Так ведь?

– Допустим, так.

– Так вот, я решил: я снова стану Кузей. И в виде Кузи приду к Буруну, чтобы провести с ним переговоры об Инне. – Не чувствуя в себе нужной уверенности, спросил: – Что скажете по этому поводу?

Чиркнув спичкой, Радич долго разжигал трубку. Наконец разжег. Затянувшись, чуть придавил тлеющий табак пальцем:

– Паша, извини, я скажу, что это самоубийство.

– Почему самоубийство? То, о чем я буду говорить с Буруном, может его заинтересовать.

– Его заинтересует одно: как можно скорей тебя прикончить. – Радич посмотрел на Молчанова в упор. – Ничто другое его заинтересовать не может. О чем ты хочешь с ним говорить?

– Я хочу предложить ему себя как посредника, который знает Америку и банк «Атлантик Америкэн». И поможет ему получить выкуп за Инну.

– Хорошо, ты предложишь ему себя как посредника – и что это тебе даст?

– Во-первых, я смогу узнать, жива Инна или нет. Во-вторых, в процессе переговоров с Буруном я попробую понять, где он ее держит. Может, смогу выяснить что-то еще.

Молчанов ждал, что скажет Радич, и в конце концов дождался.

– Мне кажется, из этого может что-то получиться.

– Мне тоже так кажется.

– Когда ты хочешь пойти к Буруну?

– Сегодня вечером.

Наблюдая за плавающими над трубкой Радича завитками дыма, Молчанов понял: от плана, который сейчас в нем созрел, его уже не сможет отвратить ничто.

После ухода Радича он нажал кнопку селектора. Через пару секунд в динамике раздался голос Кости:

– Да?

– Костя, привет. Что там насчет Берега? Как собака?

– Все в порядке, она в питомнике.

– Условия содержания проверил?

– Проверил, условия приличные. Ей будут давать дополнительное питание, я договорился.

– Я помню, ты говорил о некоем Серафиме Викторове, или Векселе, человеке из окружения Буруна. Этот Вексель, он что, еще существует?

– Думаю, существует.

– Ты мог бы обратиться к нему снова?

– А что нужно?

– Я хочу прийти к Буруну под видом Кузи, бывшего посланника Тумбы. И попытаться выяснить, что с Инной.

– Под видом Кузи? – Наступила пауза. – Слушай, Паша, ты хорошо подумал?

– Хорошо.

– Это же идти на верную смерть.

– Допустим, не на верную. Я хочу предложить Буруну посредничество. Скажу, что к измайловцам не имею никакого отношения и что с Тумбой меня в принципе ничто не связывает. Зато многое связывает с Америкой, и особенно с банком «Атлантик Америкой». Может, он клюнет.

– Может, он и клюнет. Но Бурун далеко не лох. Учти также, он знает, что Гудка убили во многом не без твоего участия. Они тебя поднимут на ножи в любом случае. Даже если сделают вид, что согласились на посредничество.

– Сразу Бурун меня убивать не станет, это точно. Сначала он попытается вытянуть из меня как можно больше информации. Тем же самым займусь я. Ну а потом… потом посмотрим, успеют ли они поднять меня на ножи.

– Что я должен сказать Векселю?

– Скажи, что есть некий Кузя, которого ты когда-то защищал в суде. И что этот Кузя пришел к тебе и попросил связать его любым образом с Буруном, который должен был о нем слышать. Пусть он сообщит Буруну, что сегодня вечером я, в смысле Кузя, приду к нему в «Восточный шатер». Если Вексель спросит, как выглядит Кузя, опиши, как я выгляжу в парике и усах.

– Ты уверен, что все это нужно делать?

– Уверен. После того как Вексель сообщит все это Буруну, тот к встрече со мной подготовится. И будет меня ждать. Что мне и нужно. Если договоришься с Векселем, позвони мне по любому телефону. И скажи три слова: «Все в порядке».

– А если не будет все в порядке?

– Если не будет все в порядке, тогда вообще не о чем говорить.

– Понял. Хорошо, постараюсь его найти.

Положив трубку, Молчанов вышел в приемную. Сел в кресло рядом с Олей.

Не прекращая работать на компьютере, Оля спросила:

– Тебе что-то нужно?

Тень, пробежавшая между ними вчера, еще не рассеялась, он понял это по ее голосу.

– Нужно. Твой «фольксваген».

Оставив киборд в покое, она повернулась:

– Зачем он тебе?

– Хочу сегодня вечером подъехать на нем в «Восточный шатер». И поговорить с Буруном.

Некоторое время она рассматривала его скептически. Наконец сказала:

– Не поняла. Это что, неудачная шутка?

– Никакой неудачной шутки. Я в самом деле хочу сегодня вечером поговорить с Буруном – попробовать узнать что-то об Инне.

– Ну да. Бурун мечтает рассказать тебе что-то об Инне. Они тебя убьют.

– Сразу они меня не убьют.

– Хорошее утешение. – Вглядевшись в экран монитора, она повернулась к нему. – Паша, пойми, это игра с огнем.

– Правильно. Но такая игра, извини за каламбур, стоит свеч.

– Стоит свеч? – Олины глаза сузились, она выдавила: – Да они просто эту свечу засунут тебе в одно место, понял? Только это будет не свеча, а что-нибудь вроде динамитной шашки.

– Еще посмотрим.

– Паша… у меня просто нет сил с тобой спорить. Пойми, таким путем ты ничего об Инне не узнаешь.

– Может быть. А может, узнаю. И не нужно со мной спорить. Сейчас мы поедем домой, я тебе по дороге все объясню. Надо подготовиться, обдумать все, от оружия до прикида. Надеюсь, поможешь?

Подъехав вместе с Олей домой, Молчанов поставил «вольво» у тротуара под окном квартиры. Когда они поднялись к себе, достал из стенного шкафа картонную коробку, а из нее – завернутые в пергамент две металлические пластины с автомобильными номерами, выданные Липецким УБДД.

Эти два номера были официально зарегистрированы в УБДД Липецкой области, хотя самой машины, на которую они были выписаны, давно уже не было. Газик, на который были выданы номера, несколько лет назад ушел на переплавку.

К номерам Молчанов прибегал, лишь когда обойтись без них было никак нельзя. Сейчас, он считал, был как раз такой случай.

Спустился во двор. Олин «фольксваген» цвета слоновой кости, накрытый брезентовым чехлом, стоял на своем обычном месте в углу двора. Сняв с «фольксвагена» чехол, скатал его и сунул в багажник. Сел за руль, вывел машину на улицу. Заведя ее в гараж, за полчаса переставил номера.

Вернувшись в квартиру, занялся вместе с Олей подбором одежды. Это дело, по его убеждению, было весьма важным, и они посвятили ему около двух часов.

В половине шестого вечера он стоял перед зеркалом уже в парике и усах. На нем были длинные серые брюки, в которые, под ремень с узорной пряжкой, была заправлена черная с фигурной отделкой рубашка. На рубашку спадала массивная цепь «под золото». Узкие манжеты брюк, преломляясь, находили на модные черные мокасины. В левом ухе поблескивала золотая серьга.

Оля стояла рядом, держа в руках два пиджака. Один пиджак был скроен из серо-коричневого букле, второй – из черной лайки.

Придирчиво оглядев Молчанова, она сказала:

– Оба пиджака сюда будут хороши, как раз то, что любят деловые. Безвкусица полная, и в то же время вроде как нарядно.

– Так в чем дело? Давай любой.

– Понимаешь… поскольку в Москве тебя якобы никто не знает, предполагается, что ты из провинции.

– Ну и что?

– Деловой из провинции все же вряд ли наденет букле. Скорее лайку.

– Так давай лайку. – Взяв у Оли пиджак, надел его. – Как? По-моему, ничего.

– Вполне. Оружие будешь брать?

– Не буду. Во-первых, в ресторане, где я буду окружен деловыми, оно все равно не поможет. Потом, они наверняка сразу же меня обыщут. Пойду пустой.

– Смотри.

– Смотрю. Ну все. – Щелкнул пальцами. – Я готов. Осталось подождать Костиного звонка.

– А если Костя не позвонит?

– Не позвонит, пойду без звонка. Сейчас все равно идти рано, может, попьем чай?

– Давай.

Звонок раздался, когда они пили чай на кухне. Взяв трубку, Молчанов услышал: «Все в порядке».

В начале восьмого вечера, поставив «фольксваген» на платной стоянке, он подошел к входу в гостиницу «Восточный шатер». Толкнув стеклянную дверь, вошел в тамбур.

Грузный усатый швейцар в ливрее посмотрел на него настороженно. Молчанов хотел было пройти мимо, но швейцар загородил ему дорогу:

– Пожалуйста, карточку.

– Я иду в ресторан.

– В ресторане все занято.

– Да ладно тебе, отец…

Молчанов попытался сунуть в руку швейцара приготовленные заранее двадцать долларов, но тот отодвинул ладонь:

– Подожди, друг. У нас сейчас с этим строго. Сказано – мест нет.

– Да я сидеть не буду. Отец, я добавлю.

Швейцар покачал головой:

– Подожди добавлять. Сидеть не будешь, а что будешь делать?

– Мне только переговорить.

– Переговорить с кем?

– С Геннадием Васильевичем.

На секунду сняв и тут же надев фуражку, швейцар покосился в сторону холла. Фуражка наверняка была условным знаком, потому что сразу после этого амбал в черном костюме, стоявший в холле, отделился от стены и двинулся к ним. Приоткрыв дверь тамбура, кивнул:

– Что тут?

– Да вот… – Швейцар посмотрел на Молчанова. – Сказал, хочет поговорить с Геннадием Васильевичем.

Оглядев Молчанова, амбал спросил:

– Вы с ним договаривались?

– Нет. Но, думаю, поговорить со мной ему будет в интерес.

Амбал снова занялся изучением внешности Молчанова.

– Геннадий Васильевич вас знает?

– Знать не знает, но слышал.

– Слышал о ком? Кто вы?

– Если по-простому – Кузя.

– Просто Кузя?

– Просто Кузя.

– По какому вопросу вам нужно переговорить с Геннадием Васильевичем?

– По вопросу, интересующему обоих.

Несколько секунд амбал раздумывал. Кивнул:

– Ладно. Постойте, я выясню.

Стоя в тамбуре, Молчанов видел, как амбал, отойдя в угол холла, разговаривает по сотовому телефону. Наконец, спрятав телефон в карман, охранник вернулся к тамбуру. Еле заметно кивнув, спросил:

– Ты чистый? Оружия нет?

– Нет.

– Идем.

Войдя вслед за ним в холл, Молчанов направился было к лифтам, но амбал поднял руку:

– Не сюда.

– А куда?

– Зайдем в эту дверь.

Посмотрев на малоприметную дверь в стене холла, Молчанов спросил:

– Зачем?

– Проверю, чистый ли ты.

Молчанов усмехнулся:

– Лады.

Они вошли в дверь. В небольшой комнате сидели еще три таких же амбала, все в черных костюмах. Один наблюдал за монитором, на котором был виден вход в гостиницу, двое за тем же столом, на котором стоял монитор, играли в карты. Вошедший с ним велел:

– Встань ко мне спиной, руки на стену.

Молчанов подчинился. Охранник тщательно прохлопал его, затем, не ограничиваясь этим, прощупал швы. Наконец сказал:

– Повернись.

Молчанов повернулся. Охранник кивнул:

– Мне сказали, ты ушлый.

– Не знаю, какой я.

– Зато я знаю. «Жучки» на себе, еще что-то в этом роде есть?

– Нет.

Охранник посмотрел на сидящего у монитора:

– Хвост, дай детектор, он в ящике.

Тот, кого он назвал Хвостом, вынул и протянул радиодетектор. Взяв прибор, охранник тщательно обследовал Молчанова. Положил радиодетектор на стол, достал сотовый телефон. Набрав несколько цифр, сказал:

– Это Зеленый. Все в порядке, он чист. Да… Да… И это тоже… Хорошо. – Повел подбородком: – Пошли.

Они прошли к лифтам. Возле лифтов стояли люди, часть из них наверняка направлялись в ресторан. Когда двери подошедшего лифта открылись, они вошли в кабину вместе со всеми. В лифте было тесно, и охранник постарался встать так, чтобы не выпускать Молчанова из поля зрения.

Выйдя на этаже ресторана, они прошли по коридору. Вошли в зал ресторана, у одного из столиков в дальнем углу остановились.

На сидевшем за этим столиком Буруне был белоснежный двубортный пиджак, голубая рубашка, синий галстук, черные брюки. Кроме него здесь сидели еще трое: два качка, один в сером, другой в коричневом костюме, и девушка в черном вечернем платье.

Когда амбал и Молчанов остановились у столика, Бурун продолжал, держа в руке бокал, о чем-то разговаривать с девушкой. Было ясно, он умышленно не обращает на них внимания.

Амбал, назвавший себя Зеленым, терпеливо ждал. Молчанов тоже решил не говорить первым.

Наконец, будто случайно, Бурун поднял голову. Мельком оглядев Молчанова и амбала, бросил:

– Что?

– Геннадий Васильевич, тут вот… – Зеленый кивнул в сторону Молчанова. – Он сказал, хочет с вами поговорить.

Бурун перевел взгляд на Молчанова:

– Кто ты?

– Если коротко, Кузя.

– Кузя… – Поставив на стол бокал, который он держал в руке, Бурун взял лежащую на столе зажигалку. – И что тебе надо, Кузя?