Текст книги "Декамерон по-русски"

– Мистер Молчанов, вы уходите?

– В общем, да. Но я хотел бы сначала поговорить с начальником вашей службы секьюрити.

– Хорошо, сейчас я его вызову. Вы ведь частный детектив из Москвы? Так мне сказала миссис Эвелин.

– Да, я частный детектив из Москвы.

– Все понял. – Подняв телефонную трубку, охранник сказал: – Гленн, шеф там? Попроси его подойти на проходную. Когда подойдет, я все ему объясню.

Через несколько минут в будку вошел невысокий человек с кирпичным цветом лица и гренадерскими усами, одетый в такую же, как у Брайана, форму. Кивнул:

– Что случилось?

– Шеф, это мистер Молчанов, частный детектив из Москвы. Он хотел бы с вами поговорить.

– Очень приятно. – Шеф секьюрити крепко встряхнул его руку. – Меня зовут Тревор Сваллоу.

– Я Пол Молчанов. Я занимаюсь расследованием исчезновения в Москве сына миссис Халлоуэй Стива Халлоуэя.

– Да? – Шеф секьюрити помолчал. – Громкое дело, о нем много писали газеты. Чем можем быть полезны мы?

– Мистер Сваллоу, я хотел предупредить вас, чтобы вы особо присматривали за миссис Халлоуэй. Ей угрожает опасность.

– Какая именно?

– Если в двух словах, у меня есть серьезные подозрения, что Стив Халлоуэй был убит. И люди, которые убили ее сына, могут убить и ее. Постарайтесь понаблюдать за ней тщательней. Не позволяйте ей далеко отходить. Если можно, поставьте в ее квартире сигнализацию. Думаю, вы сами знаете, как нужно поступать в таких случаях.

– Знаем, конечно. Черт… Газеты писали, ее сына убили люди из русской мафии?

– Да. Сейчас ей угрожают те же самые люди из русской мафии, но живущие в Америке.

– Спасибо, мистер Молчанов. Еще чем-то мы можем вам помочь?

– Если бы вы нашли человека с машиной, который довез бы меня до Вашингтона, вы оказали бы мне огромную услугу.

Сваллоу посмотрел на Брайна. Тот вздохнул:

– Шеф, по-моему, Бобби все еще занимается перевозками.

– Занимается, – подтвердил Сваллоу. – Но, мистер Молчанов, предупреждаю, этот перевозчик, Боб Найт, сдерет с вас три шкуры.

– Я заплачу столько, сколько он попросит. Елавное, чтобы он довез меня скорей.

– О скорости не беспокойтесь, Найт водит машину как бог. – Брайан набрал номер. – Бобби? Привет, это я. Надо довезти до Вашингтона моего знакомого. Не беспокойся, деньги его не волнуют. Хорошо, я все понял. Тогда подъезжай прямо к «Тринити тауэр».

Черный «линкольн-таункар», за рулем которого сидел сухощавый человек по имени Бобби Найт, въехал на территорию Вашингтонского национального аэропорта ровно в семь.

Расплатившись, Молчанов поднялся к кассе. Кассирша сообщила, что ближайший самолет на Бостон вылетает в восемь сорок пять.

– То есть у меня еще есть время?

– Сэр, вы можете взять билет и выпить чашку кофе в буфете. Но не больше. Через полчаса начнется посадка.

– Это как раз то, что мне нужно. Дайте билет на этот рейс.

Взяв билет, прошел в пустующий зал ожидания. Сел на скамейку, набрал номер Джона. Лейтнер отозвался сразу:

– Хэлло?

– Джон, привет, это я. Как там у тебя?

– Все в порядке, если не считать, что я немного повздорил с Инной.

– Повздорил с Инной? Почему?

– Да из-за пустяка. В общем, мы уже помирились. Она, никого не предупредив, уехала сегодня в один городок тут же, на острове.

– Интересно. Я не знал, что на острове есть еще и городки.

– Есть. Правда, они крохотные. Кроме столицы острова, Нантакета, есть еще четыре городка – Ваувинет, Квиднет, Сквам-Хэд и Сиасконсет. Так вот, она поехала в Сиасконсет. Пока ее не было, я, естественно, переволновался. Я попытался объяснить ей, что она в любом случае должна была кого-то предупредить. Но она сказала, что на острове чувствует себя в абсолютной безопасности и что вообще я пытаюсь ограничить ее свободу.

– Но вы помирились?

– Да, к счастью, все кончилось миром. Инна обещала впредь не уезжать, никого не предупредив. Что у тебя?

– Я видел Джейсона и Эвелин и поговорил с ними. Обо всем расскажу, когда встретимся. Джон, я сейчас в Вашингтонском аэропорту, мой самолет вылетает в Бостон в восемь сорок пять. В Бостоне я буду в девять тридцать пять, тут же сяду на такси и окажусь в Хаянисе примерно в половине одиннадцатого. Хотелось бы, чтобы Харви уже ждал меня на катере.

– Все понял. Подожди, я позову его, он где-то недалеко…

Через несколько секунд Молчанов услышал голос Харви:

– Сэр, добрый вечер. Джон сказал, вы хотите, чтобы я вас встретил?

– Да. Я буду в Хаянисе примерно в пол-одиннадцатого.

– Понял, сэр. Я прямо сейчас выйду туда на «Вагранте» и буду ждать вас на том же причале. Вы помните причал?

– Конечно. Все, Харви, до встречи.

– До встречи, сэр.

Такси, которое Молчанов взял в Бостоне, остановилось на набережной гавани Хаяниса без двадцати одиннадцать. Расплатившись, он подошел к причалу.

«Вагрант» стоял на том же месте, где Харви пришвартовал его прошлый раз. Рядом стоял катер чуть большего размера с надписью «Харбор-04» на носу и на рубке. Надпись давала понять, что катер принадлежит вспомогательным службам гавани.

– Эй, Харви! – громко сказал Молчанов. – Харви, вы на катере?

Ему никто не отозвался. Всмотревшись, он увидел, что моторный кожух на небольшой надстройке на юте «Вагранта» откинут, мотор вскрыт. Рядом на палубе лежали инструменты, тут же стоял большой переносной фонарь.

– Эй, Харви! – повторил он. – Харви, что случилось?

Из рубки катера «Харбор-04» выглянула миловидная девушка в капитанской фуражке. Вглядевшись, спросила:

– Сэр, простите, ваша фамилия не Молчанов?

– Молчанов.

– У Харви что-то с мотором, он пошел за механиком. Он просил вас подождать прямо на катере. И посмотреть мотор, если вы в нем понимаете.

– Что с мотором, не знаете?

– Понятия не имею. Я в этом мало разбираюсь. – Улыбнувшись, девушка скрылась в рубке. Ему показалось, раньше он эту девушку где-то видел, но поскольку сразу вспомнить не смог, отбросил эту мысль.

Пройдя на «Вагрант», положил сумку на палубу, взял фонарь. Включив его, нагнулся над мотором.

Это был мощный дизельный двигатель фирмы «Янмар». Моторы этого типа он хорошо знал, ему доводилось их ремонтировать.

Всмотревшись в недавно смазанные детали и не найдя ничего, что могло бы говорить о неполадках, пригнулся чуть ниже – и в этот момент что-то больно укололо его в шею.

Инстинктивно схватившись за место укола, выпрямился. Обернулся в сторону «Харбор-04» – палуба пуста. Хотел шагнуть, но понял, что сделать этого не сможет. Все вокруг заволокло густым туманом.

Очнувшись и открыв глаза, попытался приподняться – и не смог. У него были связаны руки и ноги. В голове гудело, ее заволакивал все тот же густой туман.

Несмотря на то что глаза были открыты, он ничего не видел.

Он пролежал, наверное, час или два, пока наконец смог вспомнить об уколе в шею. Этот укол он почувствовал, когда нагнулся над каким-то мотором.

Укол в шею… Значит, в него выстрелили ампулой. Именно из-за этого у него сейчас гудит в голове и все в тумане. Но над каким именно мотором он нагнулся, когда в него выстрелили, он вспомнить не смог.

Пахнет пылью и старой бумагой. Похоже, он лежит в наглухо запертой комнате. Борясь с наплывающим время от времени туманом, попытался вспомнить, какой именно мотор он мог осматривать. Наконец вспомнил: мотор фирмы «Янмар».

Теперь он знал, что остальное вспомнить будет уже легче.

Он лежал, дожидаясь, пока туман, клочки которого все еще плыли над ним, уйдет совсем.

В конце концов вспомнил: он говорил по телефону с Харви, и тот пообещал ждать его в гавани Хаяниса на «Вагранте». В Хаянисе он увидел, что у катера разобран мотор.

И была еще девушка. Девушка в капитанской фуражке, стоявшая на соседнем катере.

Эта девушка сказала ему, что Харви ушел за механиком и попросил его посмотреть мотор.

Через несколько минут после ее слов, нагнувшись над мотором, он почувствовал резкий укол в шею. В него выстрелили ампулой.

Эту девушку он уже где-то видел. Но где?

Наконец вспомнил: он видел эту девушку в ночном клубе «Хайдаут». Она сидела за стойкой бара вместе с еще одной девушкой. Он отчетливо помнит, эту девицу он назвал тогда типичной ирландкой.

Подумав об этом, снова впал в забытье.

Глава 24

Очнулся он от резких толчков в плечо.

Вглядевшись, увидел человека, сидевшего над ним на корточках. Человек был одет в костюм болотного цвета. Разглядеть остальное мешал свет, проникавший в открытую дверь комнаты и бивший в глаза.

Увидев, что он на него смотрит, человек толкнул его в плечо. Сказал по-русски:

– Чухайся, козел…

Комната, в которой они находились, была без окон, небольшой, со стеллажами вдоль стен. Большего Молчанов рассмотреть не смог – в следующее мгновение человек заклеил ему рот клейкой лентой и натянул на голову матерчатый колпак. Свет исчез.

– Сейчас поведем тебя для разговора, – услышал он тот же голос. – Иди тихо. Будешь рыпаться – получишь кастетом по кумполу.

– Размотай ему ноги, – сказал другой голос. – Не тяни, нас ждут.

– Сейчас… – Он почувствовал, как сидящий над ним перерезает упаковочный скотч, обмотанный вокруг его ног. – Все. Поднимаем и пошли.

Два человека, взяв под руки, помогли ему подняться. Он почувствовал толчок в спину:

– Двигай…

Он шел, прислушиваясь к дыханию двух людей, идущих с ним вместе. Один из этих людей шел справа, второй сзади.

После нескольких поворотов, совершенных, по его ощущению, в нескольких коридорах, его ввели в дверь. Один из конвоиров остановил его, придержав за плечо.

Третий голос, не принадлежавший ни одному из тех, кто его сопровождал, сказал:

– Подготовь мясо для разговора.

– Лады. – Тот, кто стоял сзади, разрезал скотч, связывающий руки Молчанова. Сказал в затылок: – Садись.

Он чуть помедлил, и его силой усадили. Почти тут же почувствовал, как его руки и ноги приматывают скотчем к ножкам и ручкам кресла.

– Сними с него колпак.

Голос того, кто приказал снять колпак, прозвучал откуда-то спереди. Это был голос Мони, он его узнал.

С него резко сдернули колпак.

Осмотревшись, он увидел, что сидит в большой комнате, похожей на лабораторию. В комнате было три окна и несколько выгородок, в каждой из которых стоял стол с компьютером. За одним из компьютеров, лицом к нему, сидели Моня и блондин с «конским хвостом», тот самый, который наблюдал за ним и Джоном в «Хайдауте». Похоже, они перед этим просматривали что-то на мониторе.

Кроме Мони и блондина в комнате было еще несколько человек, из них он знал только одного – высоченного громилу с черными усиками, того самого, который вручил ему в «Хайдауте» ключ от комнаты номер 3. Громила стоял рядом.

Несколько секунд Моня смотрел на Молчанова в упор. Усмехнулся:

– Как плавание, моряк?

Новый пахан дорогомиловской группировки сидел на вращающемся кресле с тонкой ножкой, отчего его грузное тело казалось еще грузнее. На нем была белая рубашка с расстегнутым воротом, из-под которого виднелась грудь, покрытая светлыми волосами.

Рот Молчанова закрывала клейкая лента, но он не ответил бы на этот вопрос, даже если бы ленты не было. Худшее, что можно сделать в разговоре с братвой, – дать слабину, а ответ на вопрос подобного рода был бы признаком слабости.

Моня скривился:

– Свалите отсюда все, кроме Чукро и Хана.

Подождав, пока из комнаты выйдут все, кроме него самого, блондина и громилы, Моня бросил:

– Хан, сними нашлепку.

Громила, которого Моня назвал Ханом, отодрал от губ Молчанова ленту.

Некоторое время Моня наблюдал за ним. Наконец сказал:

– Ну что, Кузя, он же моряк с сухогруза «Миранда»? Он же Павел Молчанов? Рассказывай, как ты замочил Буруна?

Торопиться с ответом не следовало в любом случае, к тому же надо было обдумать то, что сказал Моня.

Моня достал платок, промакнул лоб и шею.

– Опять будешь прикидываться, что не волокешь по-русски? – Протянул руку, и блондин вложил в нее пластиковый прямоугольник. Вглядевшись, Молчанов понял: это его водительские права.

– Фотка вроде твоя, – сказал Моня. – Молчанов Павел должен ведь говорить по-русски? А?

Не спеша, четко отделяя одно слово от другого, Молчанов сказал:

– Слушай, Филимонов, ты допустил большую ошибку, захватив меня.

– Да? Ты так считаешь?

– Не я считаю, а так оно и есть. Даже если бы ты захватил меня в России, ты допустил бы большую ошибку. Но, захватив меня здесь, в Америке, ты допустил огромную ошибку.

– И в чем же она, ошибка?

– В том, что за это ты ответишь по всей строгости закона. Те, кто со мной работает, уже знают, что я захвачен, и знают, что захватить меня мог только ты.

– Голуба, те, кто с тобой работает, не найдут не только тебя, они не найдут даже твой труп.

– Находить мой труп и не нужно. Те, кто со мной работает, легко докажут, что меня захватил ты.

– Ошибаешься, голуба. Если нет трупа – нет и разговора, по любым законам, хоть по американским, хоть по каким еще. – Моня вздохнул. – Ладно, хватит балаболить. Рассказывай, как замочил Буруна.

– Я не мочил Буруна.

– Да? – Моня посмотрел на блондина: – Чукро, слышишь?

– Эту тварь нужно жестоко учить. Позволь, я ему вломлю, сразу расколется.

– Подожди, я задам пару вопросов. – Моня тяжело посмотрел на Молчанова: – Ты был в Малом Тишинском переулке, в доме восемь, в день, когда там нашли Буруна?

– Не был я ни в каком Малом Тишинском переулке и ни в каком доме восемь – ни в день, когда там нашли Буруна, ни вообще.

– Врешь, сука. – Моня кивнул: – Чукро, покажи ему фотку.

Взяв со стола фотографию, Чукро подошел к Молчанову:

– Смотри.

На фото, не очень качественном, были изображены он в обличье Кузи и Радич, выходящие из подъезда дома номер восемь по Малому Тишинскому переулку.

– Узнаешь? – спросил Чукро.

Сделав вид, что внимательно изучает фотографию, Молчанов наконец сказал:

– Не знаю ни одного из этих людей.

Моня хохотнул:

– Думаешь, мы лохи? И не волокем, что такое компьютерный анализ? Чукро, покажи ему.

Сев за компьютер, Чукро вывел на монитор две фотографии: одну с водительского удостоверения Молчанова и вторую с только что показанного ему снимка. Уравняв обе фотографии в размерах, Чукро сменил на снимке, взятом с удостоверения, светлый цвет волос на черный и поместил над верхней губой черные усы.

Было ясно, что на обеих фотографиях изображен один и тот же человек.

– Ну что? – спросил Моня. – Будешь колоться?

Что ж, подумал Молчанов, Моня решил сыграть с ним в игру – он тоже попробует сыграть с ним в игру. Но в свою.

– Мне колоться нечего. Я Буруна не трогал.

– Не трогал?

– Не трогал. Я только видел его труп.

– Ого! – Моня хлопнул Чукро по плечу. – Мужик запел. Значит, ты его не трогал, только видел его труп?

– Да.

– И где же ты видел его труп?

– В квартире номер двадцать дома номер восемь по Малому Тишинскому переулку.

– Так ты ж только что сказал, что никогда не был в Малом Тишинском переулке. И не знаешь никакого дома номер восемь.

– Я замастырился.

– Ах, ты замастырился. Значит, ты видел труп Буруна?

– Да, видел.

– Но сам ты его не трогал?

– Не трогал.

– Ну, голуба, ты даешь. Буруна ты не трогал, но его труп видел. Как такое возможно?

– Возможно. Когда я с корешем вошел в квартиру номер двадцать, мы нашли там Буруна, уже зажмуренного.

– Зажмуренного… Не просеку только, как вы смогли войти в квартиру номер двадцать. Туда ведь войти не так просто.

– Тебя что, интересует, как мы туда вошли? Или то, замочил я Буруна или нет?

Помолчав, Моня скривился:

– Ладно, вали дальше. Вы вошли туда, и что?

– Вошли и увидели в спальне зажмуренного Буруна. Который откинул богоны два-три часа назад.

– Откуда ты понял, что он откинул богоны два-три часа назад?

– Он еще не остыл.

– Я смотрю, ты специалист.

– Да, я специалист. Вот ты, Моня, ты вроде кое в чем секешь, я правильно понимаю?

Моня хохотнул:

– Ну, ну… Да, голуба, ты не ошибся, кое в чем я секу.

– Так вот скажи, мог Бурун доверять мне, да еще вместе с корешем? И подпустить к себе на выстрел?

Некоторое время Моня мрачно разглядывал его. Процедил:

– Понял, к чему ты клонишь. Это верно, Бурун тебя с дурой так близко не подпустил бы. Но вы с корешем вполне могли взять его на какой-то понт.

– На какой?

– Откуда я знаю, на какой? Тебе видней. По всему видно, ты мужик ушлый.

– Я никак не мог взять его на понт – там, на этой хазе. Взять его на понт мог только тот, кому Бурун доверял как себе. А таких людей, я знаю, было только двое.

– Да? И кто же эти двое?

– Ты и Гудок.

– Я и Гудок? – Моня вздохнул. – Может, ты хочешь сказать, Буруна замочил я? Гудка ведь к тому времени уже не было.

– Я ничего не хочу сказать. Но ясно, что Буруна замочил тот, кому он доверял.

– Ну ты заладил, козел… – Моня зевнул, прикрывая рот ладонью. – Знаешь, что-то ты мне надоел. Пацаны, врежьте-ка ему, а?

Чукро и Хан подошли к Молчанову. Переглянулись и начали бить.

Они били профессионально, в лицо и в корпус, нанося удары так, чтобы боль была ощутимей.

После первых ударов он почувствовал соленый вкус крови во рту. Затем, после еще нескольких ударов, когда, обессилев, пригнулся к коленям, увидел затуманенным взглядом кровь, густо стекающую из носа на брюки.

Все остальное он видел уже только одним глазом, потому что другой заплыл.

Ему показалось, избиение длилось не меньше получаса. Наконец, сквозь пелену, закрывшую единственный уцелевший глаз, он смог разглядеть, как Чукро и Хан, оттирая запачканные кровью кулаки, отошли к Моне.

Его всего разламывало, кровь заливала нос, в левом подреберье он ощущал острую боль. Похоже, одно или два ребра у него были сломаны.

Сквозь пелену увидел улыбающееся лицо Мони.

– Голуба, я же тебя предупреждал: колись. Будешь колоться – все будет путем. Нет – пожалеешь. – Не дождавшись ответа, добавил: – Ладно, отдохни. Мы еще вернемся к разговору. Хан, верни нашлепку на место.

Хан залепил Молчанову рот куском упаковочного скотча. Все трое скрылись где-то у него за спиной, он лишь услышал звук ключа, повернувшегося в замке.

Первое время он ощущал только боль, охватившую все тело. Одну боль, и ничего больше.

Он сидел, откинувшись в кресле и тяжело дыша. Он мог делать только осторожные неглубокие вдохи, стоило вдохнуть чуть глубже – и тут же появлялась острая резь в левой стороне груди.

Наконец, чтобы хоть как-то забыть о боли, он стал разглядывать комнату.

По виду это было типичное помещение большого офиса. В комнате было три больших окна, за которыми не было видно ни деревьев, ни других зданий. Сначала он решил, что комната расположена на одном из высоких этажей. Но кресло, к которому он был привязан, стояло далеко от ближайшего окна, и увидеть, что расположено за ним, он не мог. Так что это вполне мог быть любой этаж, даже первый.

Обернувшись, увидел за собой стол, на котором стояли компьютер, сканер и принтер. Здесь же, на столе, лежало множество разбросанных в беспорядке листов бумаги. Часть листов была с текстом. Прочесть текст, находясь спиной к столу, он не мог, но ведь он вполне сможет это сделать, если развернет кресло на сто восемьдесят градусов.

Осторожно передвигая ступни, начал разворачиваться к столу. Кресло, состоящее из изогнутых металлических труб, было легким, двигаться вместе с ним особого труда не составляло.

Примерно через десять минут он уже сидел лицом к столу и мог видеть все, что было написано на разбросанных листах.

Это были распечатки с имейла.

Пригнувшись, начал читать все. Это была рутинная деловая переписка о сделках, однако его труд не пропал даром – в конце концов он наткнулся на послание, адресованное президенту фирмы «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент» Кену Брауну.

Означать это могло только одно: комната, в которой он находится, принадлежит одному из офисов фирмы «Нью Инглэнд энерджи энд импрувмент».

Теперь он знал, где находится. Впрочем, подумал он, вряд ли это сможет чем-то ему помочь.

Не найдя больше в разбросанных по столу бумагах ничего интересного, с помощью ступней развернул кресло в обратную сторону.

Боль, временами казавшаяся невыносимой, иногда начинала стихать. Когда резкая боль сменялась тупой, ноющей, он пытался понять то, что до сих пор понять никак не мог – чем вызвано упорное желание Мони во что бы то ни стало приписать убийство Буруна ему. Ведь даже если Моня повесит вину за убийство Буруна на него, Радича и все агентство «Охранник», что это ему даст?

Ничего. Ровным счетом ничего.

Что ж, подумал он, в таком случае упорство, с каким Моня пытается заставить его сказать, что Буруна убил он, можно объяснить лишь одним: Моня в этом искренне убежден.

Если это так, у него нет никаких шансов на спасение. Выбив из него признание, Моня затем прикажет убить его. Причем обязательно придумает для этого какую-нибудь особо мучительную смерть.

Хорошо, пусть так, но пока он еще жив. И может многое понять.

Например, откуда у Мони оказалась фотография, на которой изображены он и Радич, выходящие из подъезда дома номер 8 по Малому Тишинскому переулку.

Сфотографировать их мог тот, кто по приказу Буруна вел за этой квартирой, в которой какое-то время должна была находиться Инна, скрытое наблюдение. Этот человек, после того как Бурун не ответил на его телефонный звонок в квартиру номер 20, насторожился и решил на всякий случай сфотографировать всех, кто будет выходить после этого из подъезда. Так он и Радич попали в объектив фотоаппарата.

Пересохшие гортань и нёбо горели, требуя влаги, ему страшно хотелось пить..

В конце концов он впал в вялую, липкую дрему. Это был не сон и не бодрствование, а что-то среднее между ними.

Сколько времени он провел в таком полусне, он не помнил. Из дремотного состояния его вывели резкие сигналы пожарных машин.

Дернувшись, выпрямил склоненную до этого на грудь голову. Прислушался.

Сигналы пожарных машин раздавались где-то далеко внизу. Значит, он не ошибся – дом многоэтажный.

Внезапно почувствовал едкий запах. Обернулся – из-под двери в комнату вползал сизый дым.

Струйка дыма сначала была слабой, но вскоре она превратилась в плоский густой пласт, неумолимо заполнявший угол комнаты.

Он мог сделать только одно: передвигая ступнями и развернувшись лицом к двери, отодвинуться вместе с креслом подальше от дыма. Подумал: может, это и есть тот вид казни, который придумал для него Моня? Удушить его этим дымом, как в душегубке?

Все три окна в комнате были закрыты. Он сидел, наблюдая за заполняющим угол комнаты сизо-серым туманом, и понимал: если дым сейчас заполнит все помещение, он, без всякого сомнения, задохнется.

Вскоре он услышал топот, гулко раздававшийся в коридоре. Люди, издававшие этот топот, стремглав приблизились к дверям его комнаты и тут же пробежали мимо.

Он сидел, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Топот совсем не обязательно мог означать спасение. Но он означал, что там, в коридоре, что-то не так.

Вскоре он снова услышал грохот ботинок. На этот раз бегущий остановился точно у двери комнаты, в которой он находился.

Человек, стоящий снаружи, пытался открыть дверь, дергая за ручку. Затем забарабанил руками в створку. Крикнул по-английски:

– Пол! Пол, вы здесь?

Молчанов почувствовал: сердце колотится как бешеное. Голос был ему знаком, однако вспомнить, кому принадлежит этот голос, он, сколько ни старался, не смог.

В дверь снова начали барабанить. Затем стали бить в нее ногой.

После нескольких мощных ударов створка не выдержала и вылетела.

В комнату, отмахиваясь от дыма, вошел Весли Чемберс. В руке он держал пистолет. Увидев Молчанова, сказал:

– Пол, черт возьми… – Пригнувшись, посмотрел ему в глаза: – Пол, пожалуйста, если можете потерпеть несколько секунд, кивните. Я хочу вас сфотографировать. Вы можете потерпеть?

Молчанов кивнул. Спрятав пистолет, Чемберс достал из кармана куртки фотоаппарат. Сделав несколько снимков с разных точек, снял со рта Молчанова липкую ленту:

– Пол, господи… На вас страшно смотреть… Как вы?

– Пока держусь…

– Подержитесь еще немного… Сукины дети, что они с вами сделали… Извините, что принялся сначала фотографировать вас… Но вы понимаете, это было нужно… На этот раз мы не упустим этого гада…

– Какого гада?

– Моню.

– Вы его задержали?

– Да. Он и все, кто находились с ним здесь, арестованы.

– Здесь – это где?

– Пол… я не могу на вас смотреть… – Весли покачал головой. – Мы с вами находимся в Форт-Ли, в «Уан Бридж Плаза». Подождите, я вызову «скорую»… – Достал телефон, набрал номер: – Прошу срочно прислать «скорую» в Форт-Ли, к «Уан Бридж Плаза». Один раненый. Ничего больше не спрашивайте, там увидите. – Спрятал телефон. – Давно вы здесь?

– Не знаю. Какой сегодня день?

– Воскресенье.

– Значит, я здесь со вчерашнего вечера. Весли, вы можете разрезать эти ленты?

– Да, конечно…

Достав нож, Чемберс разрезал скотч, которым он был привязан к креслу. Молчанов ощутил, какое это наслаждение – свободно двигать руками и ногами. Выпрямил их, ощущая ток крови, встал и тут же пошатнулся. Ноги не держали его.

Подхватив его за поясницу, Весли сказал:

– Пол, осторожней. Сядьте. Вас нужно срочно в больницу. Сядьте, прошу вас.

Он сел. Почувствовав головокружение, спросил:

– Как вы меня разыскали?

– Вчера в гавани Хаяниса Джон нашел шкипера Харви Фергюссона. Он лежал на набережной без чувств, ничего не помнил, но Джон понял, что это дело рук Мони. Джон позвонил мне. Утром мы нашли в Хаянисе подозрительный катер, команда которого не имела никаких документов. Не буду утомлять вас рассказом, но в конце концов мы вышли на «Уан Бридж Плаза». Сегодня воскресенье, здание должно было пустовать, но по сонарам мы определили, что на одиннадцатом этаже есть люди. Остальное было уже делом техники.

– Я слышал, внизу сигналили пожарные машины?

– Пожарных вызвали Моня и его люди. Они заметили, как мы окружаем здание, и решили сымитировать пожар, разбросав всюду дымовые шашки.

– Зачем?

– Надеялись, это поможет им уйти. Но это им не помогло.

– Где Джон?

– Сейчас вы его увидите, он внизу. Пол, они вас пытали?

– Били. Просто били. Весли, умоляю, найдите где-нибудь стакан воды. Один стакан воды.

– Сейчас. – Оглянувшись, Чемберс подошел к питьевой установке, налил в стакан воды. Вернувшись, протянул: – Пейте.

Молчанов сделал несколько глотков, но допить стакан до конца не смог. Предметы вдруг сдвинулись со своего места, поплыли – и он провалился в глухую бездонную пелену.