Текст книги "Декамерон по-русски"

Глава 27

Они с Олей мчались по Старокалужскому шоссе, возвращаясь с дачи в Москву, когда загудел телефон. Включив связь и сказав «Алло?», Молчанов услышал голос Лены Каминской:

– Павел, добрый вечер, это я. Знаете, я думаю, нам надо встретиться. Может, в Сивцевом Вражке? На углу, сразу после поворота с Гоголевского бульвара.

– Хорошо, давайте.

Как только «вольво» остановился в Сивцевом Вражке, Лена села в их машину, на переднее сиденье рядом с Молчановым. Протянула папку:

– Два дня гонялась за этим идиотом. Он корчил из себя недоступного и страшно занятого. Но поскольку я с самого начала показала ему тысячу баксов, он в конце концов все дал.

Просмотрев список, Молчанов сразу обратил внимание на американскую фирму «Онвард лимитед». По плану помещение, которое она снимала, располагалось точно под квартирой Лены. Закрыв папку, сказал:

– В списке под шестым номером значится американская фирма «Онвард лимитед». Вы знаете что-нибудь об этой фирме?

– Как я могу о ней что-то знать? Я вообще первый раз о ней услышала.

– Понятно. Ладно, Лена, спасибо. Оля, будь добра, выдай Лене деньги.

Спрятав тысячу долларов, Лена сказала:

– Только, Павел, не привлекайте меня в понятые, свидетели и так далее. Я боюсь мертвецов.

Примерно после десяти длинных гудков в мембране щелкнуло, заспанный голос Джона произнес:

– Хэлло?

– Джон, это я. Извини, что звоню ночью.

– Черт, Пол… у нас четыре утра… Что случилось?

– Джон, нужно срочно выяснить, что собой представляет фирма «Онвард лимитед», расположенная в Гринвиче, штат Коннектикут.

– «Онвард лимитед»? Черт… Подожди, дай запишу… «Онвард лимитед»… Гринвич, Коннектикут… Правильно?

– Правильно. Как только выяснишь, позвони.

– Хорошо, позвоню. Пол, сжалься, я лег час назад…

– Ладно, все, спи. Пока.

– Пока.

Джон позвонил на следующий день к вечеру. Он сообщил, что фирма «Онвард лимитед» действительно была открыта два года тому назад в Гринвиче, штат Коннектикут, но весной этого года прекратила свое существование. У этой фирмы нет сейчас ни штаб-квартиры, ни владельца, ни счета в банке.

Бело-голубой милицейский «мерседес» остановился возле дома Каминских в одиннадцать утра. В «мерседесе» помимо подполковника Катышева сидели заместитель начальника ГУБОП полковник Веретенников, два оперативника и представитель районной прокуратуры. Следом притормозила милицейская техничка с техниками-специалистами и проводником с собакой. Сразу за техничкой у тротуара встал «вольво», в котором сидели Молчанов и Радич.

У угла дома стояли два сержанта милиции, три женщины, мужчина лет сорока с папкой в руках и старичок с тросточкой – судя по всему, понятые.

Молчанов и Радич вышли из машины одновременно с Катышевым и Веретенниковым. Катышев, округлый, с лысиной и брюшком, был одет в спортивную куртку и парусиновые брюки, Веретенников, тоже невысокого роста, но жилистый и верткий, щеголял в костюме цвета маренго и черном галстуке.

Три последних дня ушли на то, чтобы убедить руководство МВД заново обыскать эту часть полуподвала. Повторный осмотр, по мнению руководства, был не нужен, поскольку совсем недавно помещение осматривалось специальной опергруппой.

Разрешение в конце концов было выдано, но лишь при условии, что Молчанов в случае напрасной работы опергруппы оплатит все расходы, связанные с обыском.

Посмотрев на Молчанова, Веретенников усмехнулся:

– Ну что, сыщик, начнем?

– Начнем, Алексей Иванович.

– Давай сначала осмотрим место. Я вижу, там уже стоят наши с понятыми.

Подойдя к группе, полковник сказал бодро:

– Как я понимаю, понятые?

– Так точно, товарищ полковник, – сказал один из сержантов. – Это понятые, а вот это, – он кивнул в сторону мужчины с папкой, – председатель жилищного кооператива.

– Понятно. – Веретенников обменялся рукопожатиями со всеми. Посмотрел на председателя кооператива. – Простите, как вас по имени-отчеству?

– Феликс Алексеевич Карпецкий.

– Феликс Алексеевич, что вы скажете по поводу этого помещения?

– А что сказать? Помещение снимают американцы.

За аренду они заплатили за три года вперед. С тех пор как заплатили, они здесь не появляются.

– Что, ни разу не появлялись?

– Ни разу. За все время ни разу.

– Давно они сняли это помещение?

– Примерно полтора года назад.

– Но тогда-то они хоть здесь были, когда снимали помещение?

– Были двое: наш, русский брокер, и с ним американец, представитель этой фирмы, «Онвард лимитед», которая сняла помещение. Мы подписали договор, они сразу перевели на счет кооператива деньги, за три года вперед, и больше я с ними дела не имел.

– Они ничего не переоборудовали?

– Как же, переоборудовали. Они без этого не могут. После того как мы подписали договор, они прислали из Америки свою бригаду, она тут все переделала. По-моему, они даже полы и перекрытия сменили.

– Понятно. Ключи от помещения у вас есть?

– Есть. Вы что, хотите это помещение осмотреть?

– Осмотреть и обыскать.

– Но ведь милиция его уже осматривала. Совсем недавно, месяца не прошло.

– Мы хотим осмотреть и обыскать еще раз. – Веретенников обернулся: – Валерий Петрович, ордер на осмотр и обыск помещения у вас?

– У меня, – сказал представитель прокуратуры.

– Покажите товарищу.

Изучив ордер, Карпецкий кивнул:

– Хорошо. Раз ордер есть, идемте.

Чтобы подойти к двери, ведущей в полуподвал, надо было спуститься в небольшую прямоугольную нишу на пять ступенек вниз. Спустившись, председатель вставил ключ в скважину двери, обитой оцинкованной жестью. Ключ был особым, с замысловатой бородкой. Повернув ключ несколько раз, Карпецкий открыл дверь. За дверью, обитой жестью, оказалась еще одна дверь, металлическая, которую председатель кооператива отпер другим ключом.

Хотел было приоткрыть ее, но Молчанов сказал:

– Подождите секунду. Алексей Иванович, вы понимаете меня? Я имею в виду запах.

– Понимаю. – Обернувшись, Веретенников кивнул одному из оперативников: – Снуров, пойдешь со мной. И ты, сыщик, тоже. – Это относилось к Молчанову. – Остальных прошу подождать. Силаев, как только мы войдем, закроешь за нами плотно обе двери. И подготовь собаку. Понял?

– Понял, – сказал второй оперативник.

Как только они вошли, обе двери за ними закрылись.

В прихожей, в которой они сейчас находились, стоял затхлый запах давно непроветриваемого помещения, к которому примешивалось еще что-то. В темноте Веретенников сказал:

– Снуров, ты вроде здесь уже был, найди, где свет…

– Сейчас, Алексей Иванович… – Пошарив в темноте, оперативник включил свет.

Комнату и прихожую залил мягкий свет люминесцентных ламп, скрытых в застекленных нишах под потолком.

Внимательно оглядевшись, Веретенников заметил:

– А что, апартаменты что надо. Только запашок как в покойницкой.

Помещение, в которое они вошли, было отделано по последним мировым стандартам. Стены и потолки двух смежных комнат и кухни были идеально побелены, все полы, кроме прихожей с металлическим полом, были затянуты серым ковровым покрытием без единого пятнышка, ванная комната с туалетом сверкала кафелем и зеркалами. На стенах комнат и кухни висело несколько неплохо подобранных олеографий. Даже металлическая, покрытая белой эмалью мебель, несколько напоминавшая обстановку в больнице, смотрелась здесь вполне к месту. Единственное, что портило все, – запах. Это был запах, который Молчанов хорошо помнил еще по Балканам, запах гниющей человеческой плоти.

Обойдя обе комнаты, Веретенников сел на диван. Помахав перед носом ладонью, сказал:

– Что, Снуров, прошлый раз тоже такое амбре здесь было?

– Да нет, Алексей Иванович, прошлый раз все было чисто. Собака обошла комнаты, даже уши не дрогнули. Ни такого запаха, вообще ничего.

– Понятно. Ладно, давай сюда собаку. И приготовь техника с отбойным молотком, без него нам не обойтись.

– Понял, Алексей Иванович. Вы здесь останетесь?

– Да нет, пожалуй, выйду наружу. Что гнилью дышать? Сыщик, ты как?

– Тоже выйду, – сказал Молчанов.

– Тогда пошли.

Выйдя в нишу у входа в полуподвал, Веретенников сделал знак проводнику с собакой:

– Семин, как твоя псина, сможет найти труп?

– Должна. Специально обучена.

– Тогда давай.

Как только проводник с собакой вошел в прихожую, пес сразу же глухо зарычал и начал скрести лапами металлический пол. Проводник посмотрел на Веретенникова:

– Товарищ полковник, как будто здесь.

– Возможно. Но ты все же проверь с ним всю квартиру.

– Слушаюсь, товарищ полковник. – Проводник натянул поводок: – Гром, фу! Поищем там! Сказал тебе, фу!

Обойдя с проводником комнаты, пес вернулся в прихожую. Отрывисто взлаял и снова начал скрести лапами пол.

– Похоже, ты прав, он здесь, – сказал Веретенников. – Хорошо, давайте сюда техников.

Два техника, спустившись в прихожую, осмотрели цельнометаллический рифленый пол.

Изучив пазы и заклепки по краям пола, один из техников сказал:

– Товарищ полковник, похоже, пол сдвижной.

– Как понять – сдвижной? – спросил Веретенников.

– С потайным механизмом, который сдвигает его в сторону.

– Так сдвиньте его в сторону.

– Для этого надо найти кнопку или тумблер, который включает механизм.

– Так давайте поищем.

– Давайте.

Минут двадцать после этого Молчанов, Веретенников, Силаев, Снуров и два техника занимались тем, что перепробовали выключатели во всех комнатах, краны на кухне и в ванной, все мало-мальски заметные выпуклости в стене, сами стены, пытаясь найти замаскированную кнопку, тумблер или рычаг, который мог бы привести в действие механизм сдвижной плиты.

Кнопку в конце концов нашел Веретенников. Осматривая дверной паз, к которому была подогнана створка второй входной металлической двери, он обратил внимание на металлическую деталь, вделанную заподлицо в паз. Деталь, небольшой квадратик, на первый взгляд казалась частью замка, но, как вскоре выяснилось, не имела к замку никакого отношения.

Посмотрев на Молчанова, Веретенников сказал:

– Ну-ка, сыщик, глянь на этот квадратик. По-моему, он к замку никаким боком, а?

Осмотрев металлический квадратик в пазу, Молчанов согласился:

– Да, Алексей Иванович, деталь сама по себе.

– Если она сама по себе, то зачем она?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. – Веретенников посмотрел на техников и оперативников. – Ну-ка, ребята, сойдите с пола.

Оперативники и техники перешли в комнату. Молчанов и Веретенников шагнули в нишу перед входом в полуподвал.

– Нажимаю… – Веретенников нажал на квадратик. Прошло несколько секунд, и дальняя от ниши часть пола в прихожей, беззвучно сдвинувшись с места, ушла в сторону комнаты. Под ней открылась неглубокая яма.

Один из техников, стоявший ближе всех, заглянул в яму. Покачав головой, отвернулся:

– фу-у… ну и вонища…

В яме лежало человеческое тело, вернее, то, что от этого тела осталось.

Прибывшая по вызову Веретенникова следственно-оперативная группа установила, что найденный в яме полуразложившийся труп принадлежит мужчине среднего возраста, европейского происхождения, светловолосому и голубоглазому. Предположительная причина смерти – выстрел в упор в область сердца из огнестрельного оружия. При убитом был найден бумажник, в котором находились международные водительские права на имя гражданина США Стива Халлоуэя, несколько кредитных карточек и крупная сумма денег.

После предварительного осмотра тело было увезено в морг для судебно-медицинского обследования.

– Ну как? Что-нибудь нашли? – спросила Оля.

– Нашли труп Инниного мужа.

Встала, подошла к окну. Сказала глухо:

– Господи, как хорошо, что я с вами не поехала. Как хорошо… Паша, только не рассказывай мне, как все это выглядело.

– Я и не собираюсь тебе ничего рассказывать.

– Займись своими делами, ладно? Я немного приду в себя.

– Хорошо.

Взял телефон, набрал номер Джона, услышав его «Хэлло?», сказал:

– Джон, привет, это я. Что у тебя?

– Пока ничего. Весли подключил к поискам своих ребят, но это пока не помогает. Что у тебя?

– Мы только что нашли труп Стива Халлоуэя.

– Где?

– В подвале дома Каминских. Труп в неважном состоянии, он сейчас на вскрытии.

– Но это точно он?

– Точно. При трупе нашли бумажник с удостоверением на имя Стива Халлоуэя, да и по всем параметрам это он.

– Причину смерти установили?

– Выстрел в упор в сердце.

– Понятно. Ты уже слышал об урагане «Фрида»?

– Нет.

– Это ураган третьей категории, он идет из Техаса в сторону Карибского моря. У нас тут по всем телеканалам передают предупреждения, эвакуировано население нескольких островов. Если Инна и Джейсон все еще на «Амазонке» и они попадут под этот ураган, им придется несладко. Слушай, Пол, я могу сообщить, скажем, тому же Пату Моретти, что найдено тело Стива Халлоуэя?

– Пожалуйста. Но сообщи только то, что услышал от меня: труп внешне напоминает Стива Халлоуэя, при нем найдены водительские права на его имя, но вскрытие еще не закончено.

Глава 28

Над столом загудел зуммер. Посмотрев на монитор, Оля сказала:

– Паша… смотри, по-моему, это Джон… и с ним какой-то толстяк…

Подняв голову, Молчанов увидел на телеэкране стоящих у входа в агентство Джона Лейтнера и Пата Моретти.

Оля нажала кнопку, Лейтнер и Моретти на телеэкране вошли в открывшуюся дверь.

Через минуту оба появились в приемной – Джон с сумкой через плечо, Моретти с небольшим дорожным чемоданом.

– Оля, Пол, привет, – сказал Джон. – Мы только с самолета. Простите, что явились без предупреждения, но у нас чрезвычайные обстоятельства.

– Мог бы не объяснять. – Молчанов пожал другу руку. – Садись, не стой. Пат, вы тоже ставьте чемодан и садитесь. Оля, это Пат Моретти, известный американский журналист.

Оля пожала руку Моретти и поцеловалась с Джоном.

– Сейчас я сделаю кофе.

– Джон, куда ты пропал? – спросил Молчанов. – Я два дня не могу до тебя дозвониться. Потом, почему вы не позвонили перед вылетом? Я бы вас встретил. Да и из аэропорта могли позвонить.

– Пол, последние двое суток я не спал. Вообще не спал. Я хотел позвонить тебе из самолета, но заснул прямо в кресле. А звонить из Внукова не было времени, мы сели в такси. – Джон открыл сумку. – Мы тут тебе кое-что привезли. – Протянул нечто, завернутое в целлофановый пакет. – Это адресовано тебе. Чтение.

– Чтение?

– Да. Желательно, чтобы ты прочел это прямо сейчас.

– Хорошо, прочту. Что с Инной? – Встретившись с отсутствующим взглядом Джона, спросил: – Нашел ее?

– Нашел. Но уже мертвую.

– Мертвую?

– Да. Они оба погибли, и она, и Джейсон Халлоуэй.

– Погибли от чего?

– «Амазонка» попала в самый центр «Фриды», ее выбросило на один из Багамских островов. Собственно, это даже не остров, а скала в океане. Велись поиски, которые оплатила Эвелин Халлоуэй, и нам с Патом удалось попасть на один из поисковых самолетов. Их яхту первыми увидели с самолета, который летел перед нами.

И… как они погибли? – спросила Оля. – Что с ними случилось?

– Джейсон погиб от ран. Его тело нашли в каюте, он был перебинтован в нескольких местах. Судя по всему, Инна пыталась его спасти, но не смогла.

– А сама Инна?

– Она утонула. Ее тело нашли на этом же островке, на берегу. Ураган к тому времени уже стих, ну и… – Джон пожал плечами. – Пол, прочти эту штуку, это займет минут пятнадцать – двадцать. А мы пока поболтаем с Олей. И выпьем кофе.

– Хорошо.

Зайдя в кабинет, он сел за стол, вынул из целлофанового пакета еще один пакет, а из него – нечто, завернутое в пергамент.

В пергаменте, который он развернул, лежала толстая тетрадь в коричневом коленкоровом переплете.

Судя по пятнам и волдырям на обложке, тетрадь какое-то время находилась в воде.

Открыв первую страницу, увидел надпись, сделанную шариковой ручкой по-русски:

«Павлу Александровичу Молчанову (лично) от Инны Симбирцевой-Халлоуэй». Надпись во многих местах была размыта водой, некоторых букв вообще не было видно, да и весь лист был в потеках и пятнах.

Вторая страница, как, впрочем, и все остальные, мало чем отличалась от первой – все пестрело от потеков и разводов, некоторые буквы и слова от воздействия воды превратились в слабо различимые голубоватые пятна.

Тем не менее он стал читать.

Сначала ему не всегда удавалось уловить смысл отдельных фраз, поскольку некоторые из них повторялись, некоторые были зачеркнуты, некоторые же не дописаны до конца. Но потом, когда он понял, о чем идет речь, дело пошло легче.

Весь текст был написан рукой Инны.

Запись начиналась с фразы: «Павел, я сама не знаю, почему я решила все это вам написать…»

Эта фраза на второй странице тетради была написана подряд несколько раз и несколько раз зачеркнута. С нее же начиналась собственно запись:

«Павел, я сама не знаю, почему я решила все это вам написать. Может быть, потому, что я все время чувствовала какую-то вину перед вами, я ведь вас использовала. Я знаю, рано или поздно вы все равно поймете, что я вас использовала, я и хочу здесь объяснить вам, почему я это сделала.

Я знаю, эту тетрадь либо не найдут вообще, либо ее найдут другие, но я почему-то верю, что рано или поздно она попадет к вам в руки. Еще я знаю, что, когда эта тетрадь попадет вам в руки, я буду уже мертва. И Джейсон будет мертв.

Я пытаюсь что-то сделать с Джейсоном, делаю перевязки, даю ему лекарства, но все бесполезно. Его здорово расшибло, когда все это на нас налетело. Ему пробило голову и грудную клетку, он не приходит в сознание и, боюсь, так и не придет. Конечно, я буду делать все, что могу, чтобы его спасти, но, если он умрет, я знаю, что умру сама. Жить без Джейсона я не смогу, я знаю. Я не смогу без него. Жизнь без него будет бессмысленной.

Но пока не буду о Джейсоне, расскажу о Стиве. Павел, я убила Стива. Я убила его и нисколько в этом не раскаиваюсь. Я убила его, потому что люблю Джейсона. Люблю так, что это невозможно даже вам объяснить. Невозможно вам объяснить, что представляет для меня Джейсон – это целый мир, это целая Вселенная, это все. Я даже не представляла, что со мной может такое произойти, что я так полюблю.

Когда я рассказывала вам, помните, как я встретилась со Стивом, я покривила душой. Я тогда сказала, что все это выглядело «красиво». Это в самом деле было красиво, но красиво совсем не в том смысле, в котором вы поняли, – а я все сделала, чтобы вы именно так и поняли. Это не было красиво в каком-то возвышенном смысле, как бывает, когда по-настоящему любишь. Это было красиво только в том смысле, как бывает красива театральная декорация. Со стороны, издали, из зрительного зала она очень красивая. А когда увидишь ее вблизи – это только плохая фанера, плохой картон и плохо наложенная краска.

Когда я впервые увидела Стива и он в меня влюбился, я не скажу, что была к нему совершенно равнодушна. Все-таки он фактурный, этого от него не отнимешь, да и богатство кое-что значит. Он меня, как бы это сказать, слегка тогда заинтересовал. Потом, когда я уже поняла, что к чему, я просто его терпела. А когда прожила с ним год, я его уже просто ненавидела.

Только не подумайте, что Стив плохо ко мне относился. Он очень хорошо ко мне относился, но от этого, вот вы не поверите, я ненавидела его еще больше. Главное, я не могла объяснить ему, почему его хорошее отношение ко мне вызывает во мне такую ненависть. Я не могла ему это объяснить, когда пыталась. Он просто ничего не понимал.

Да, он предупреждал каждое мое желание, покупал мне все, что я хотела, он был предупредительным и вежливым, но это меня только больше раздражало.

Павел, поймите, пока я жила со Стивом и пока не встретила Джейсона, я задыхалась. Я была в неволе, я была как связанная, меня будто всю связали по рукам и ногам. Павел, если бы вы знали, какой человек был Стив… Как он был скучен, как у него все было разложено по полочкам, какой он был весь правильный, просто какая-то машина, честное слово. Да, он предупредительный, да, он безукоризненно вежливый, но знаете, Павел, для меня эта его предупредительность и вежливость были как касторка, как хина, как какое-то самое худшее лекарство. Я задыхалась от его предупредительности.

Стив все делал как машина, и все вокруг считали это самым правильным. Всеми делами банка он руководил из отделения банка в Бостоне, он каждое утро уезжал из Нантакета в Бостон и каждый вечер возвращался, и пока его не было, я могла делать на Нантакете что хотела. Но я задыхалась, потому что знала: вечером он обязательно вернется. И от этого мне никуда не уйти. В Россию после Нантакета уехать мне уже было очень трудно, но я бы, наверное, все-таки уехала в Россию, если бы не встретила Джейсона.

Я встретила его примерно через три месяца после того, как вышла замуж за Стива.

Это случилось в Хаянисе, осенью. Я попросила Харви отвезти меня в Хаянис, чтобы купить кое-что. Харви остался на катере, а я пошла в город по набережной. Не знаю, помните вы или нет, там справа, по дороге из гавани в город, на пригорке, есть небольшой памятник – стела в память погибшего полицейского. От этого памятника вниз, к воде, спускается лужайка, на которой осенью всегда пасутся дикие утки. Так вот, когда я шла мимо этих уток, я увидела Джейсона. Он стоял возле стелы у мольберта и писал этих уток, и суда у причала за ними, и вообще всю гавань. Он был голый по пояс, в джинсах, и у меня сначала даже мысли не возникло, что это брат Стива, я ведь раньше видела его только издали, на свадьбе, на которой он пробыл не больше получаса, а затем уехал, а потом на фотографиях, где он всюду в костюмах и галстуках. На свадьбе он был с женой и детьми, меня после с ними познакомили, но Джейсона к этому времени уже на свадьбе не было, он уехал. Если честно, я тогда, на свадьбе, даже рассмотреть его как следует не успела, мне было не до этого.

Но когда я шла по набережной и увидела этого человека, голого по пояс, у мольберта, меня вдруг всю будто ударило. Будто пронзило током. Не знаю, что со мной произошло в тот момент, но я шла и смотрела на него неотрывно. Но он был занят живописью и даже не повернулся в мою сторону. Я собрала все силы и прошла мимо, но потом не выдержала и вернулась. Встала у него за спиной и стала смотреть, как он пишет. Он некоторое время делал вид, что не обращает на меня внимания, потом отложил кисть и говорит: «Добрый день, Инна. Вы меня не узнаете?» У меня просто язык присох к горлу, я никак не могла понять, откуда этот человек, к которому меня тянет как магнитом, может меня знать. Наконец я пролепетала что-то вроде: «Нет, не узнаю…» Он сказал, что он мой шурин, и предложил написать мой портрет, и написал его акварелью. Потом мы сидели с ним на пригорке на скамейке и о чем-то говорили. Я даже не помню сейчас, о чем мы говорили, все было как в тумане, я ничего не соображала, только понимала, что сижу рядом с ним. Он объяснил мне, что приехал навестить брата и меня, но, сойдя с автобуса, по дороге увидел этих уток и решил их написать.

Эта встреча так и закончилась ничем. Джейсон вдруг сложил мольберт, собрал все в сумку и сказал, что раздумал встречаться со Стивом и сейчас вернется в Нью-Йорк. Он просил меня его не провожать и не говорить Стиву, что он приезжал.

Потом я узнала, что после этого случая Джейсон неожиданно бросил жену и детей и уехал в Виргинию, во Фредериксбург. Потом уже Джейсон мне объяснил, что я ему очень понравилась еще на свадьбе, и он специально тогда уехал с этой свадьбы, чтобы не мучить себя и не искушать судьбу. Но судьбу не обманешь, мы с ним в конце концов встретились, когда я приехала во Фредериксбург, и произошло то, что и должно было произойти, если люди любят друг друга. После этого для меня открылся совсем другой мир, и в то же время жизнь стала нестерпимой мукой. Мы с Джейсоном могли видеться считаные разы в году, раз в месяц, а то и реже. И то эти встречи были какие-то воровские, тайком. Джейсон был против того, чтобы я честно объяснилась со Стивом, и против того, чтобы я с ним официально разошлась. Во-первых, он считал, что с его стороны это будет бесчестный поступок по отношению к Стиву, во-вторых, он сказал, что после того, как он бросил семью и переехал во Фредериксбург, с его матерью случился сердечный приступ, и если я еще брошу Стива и уйду к нему, мать вообще этого не выдержит. А Джейсон мать очень любит.

Говорить же о разводе со Стивом было вообще бессмысленно, он и в мыслях не мог такого допустить, он был страшным собственником, и при том, что всегда передо мной лебезил и уступал мне, на самом деле считал меня чем-то вроде вещи, которая по неизвестно какому праву принадлежит ему, и только ему.

Так я рано или поздно пришла к мысли, что должна убить Стива. Но убить так, чтобы у Джейсона даже мысли не возникло, что Стива убила я. Это было очень важно, иначе, я знала, между мной и Джейсоном все будет кончено. Обдумывая, как это сделать, я вспомнила о Буруне. Ну и… Что я буду вам все объяснять, вы и так, наверное, о многом уже догадались.

Чтобы вам стало ясно кое-что, объясню, что связал меня в квартире на Чистых прудах один старый поклонник, которому я сказала, что хочу разыграть подругу. Он же позвонил вам на Звездный бульвар. Это случилось вскоре после того, как я застрелила Буруна.

Бурун и налет на дачу организовал по-настоящему, и похитил меня по-настоящему. Сволочь, он за это получил… Ведь мы договорились с ним, что и налет на дачу, и похищение будут разыграны. Но он объяснил мне, что сделал это из-за любви ко мне. Наверное, когда налет на дачу не удался, он уже совсем обезумел от любви и решил доказать мне что-то, вот и устроил похищение тоже по-настоящему. Его ублюдки привезли меня на Малый Тишинский, где тут же Бурун передо мной извинился. Он оставил меня в этой квартире, пообещал, что никто меня в ней не будет беспокоить, и сказал, что ненадолго выйдет. Он не знал, что пистолет, из которого я убила Стива, я с тех пор постоянно носила с собой в сумке. Когда же он вернулся и стал умолять, чтобы я ему отдалась, я его застрелила. Меня страшно разозлило, что он устроил это похищение по-настоящему, да к тому же я еще вспомнила, как он в припадке ревности дал мне тогда пощечину в «Восточном шатре». Да и, честно говоря, от одной мысли, что я стану с ним близка, меня передергивало. Как только я его застрелила, я позвонила моему старому поклоннику и спросила, есть ли у него какое-то место, где бы мы могли с ним встретиться. Он сказал, что у него есть ключи от квартиры приятеля на Чистых прудах. Я написала на листке из записной книжки адрес этой квартиры, вырвала листок, запачкала его кровью Буруна и вложила в карман его пиджака. После этого я приехала на квартиру на Чистых прудах. Остальное вы знаете.

Насчет акций «Атлантик Америкэн», которые начала скупать фирма «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент». Я, задумав убийство, сама уговорила Стива предложить эти акции менеджерам компании. О том, что «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент» связана с Буруном, я знала еще до того, как познакомилась со Стивом. Когда я снималась и когда Бурун хвастался мне, как он богат, он называл и эту компанию.

Когда я задумывала убийство Стива, я специально образовала подставную фирму и от ее имени купила подвал в доме Лены Каминской. Его переоборудовали по моим указаниям, сделав там раздвижной пол. Когда Стив вышел встречать машину из посольства, я притворилась, что мне плохо, и легла в спальне. Дверь в спальню я заперла изнутри и, когда Стив вышел, спустилась с третьего этажа по веревке. В Стива я сначала выстрелила из пистолета, заряженного ампулой с транквилизатором, а когда он упал, затащила в подвал, опустила тело под раздвижной пол и уже из настоящего пистолета выстрелила в сердце. После этого я задвинула пол и посыпала все вокруг специальным порошком от собак, который уничтожает запах. Потом я заперла подвал и вернулась по веревке в спальню.

Я слышала в вашем кабинете весь ваш разговор с Костомаровым, когда вы говорили, что хотите встретиться с Гудком.

Мини-микрофоны, которые я поставила у себя в номере в «Плазе», я взяла у Буруна в квартире на Малом Тишинском, в ящике стола в кабинете. Я подумала тогда, что они могут пригодиться, и они в самом деле пригодились.

Еще до того, как я убила Стива, я решила заранее, что специально попрошу вас, чтобы вы расследовали это дело. Я слышала о вас еще давно, от Оли. Я хотела с вашей помощью доказать всем, что Стива убил Бурун. Как вы знаете, мне это удалось. Но теперь я понимаю, что судьбу не обманешь. Мы с Джейсоном умрем.

Но я ни о чем не жалею. Да, скоро мы оба умрем, и я, и Джейсон, но большего счастья, чем я испытала с ним вместе в последние дни на «Амазонке», наверное, не испытывала еще ни одна женщина. Это со мной, и пусть это со мной умрет. Я люблю его. И буду любить даже мертвая.

Прощайте, Павел. Я перед вами очень, очень виновата. Но постарайтесь меня понять. И, если сможете, простить…»

Когда он вышел в приемную, Оля, Джон и Моретти пили кофе.

Увидев его, Моретти лихорадочно впился в него глазами:

– Вы прочли?

– Прочел. Но, наверное, эти записи читал уже кто-то?

– Конечно. Сначала эта тетрадь попала в руки к спасателям, которые, не понимая по-русски, передали ее в ФБР. Там записи перевели и прочли. Потом мы узнали о записях от приятеля Джона, Весли, от которого мы получили перевод. Пол, клянусь вам… – Моретти замолчал, близоруко моргая. – Клянусь, когда я прочел этот перевод, я понял, что должен немедленно вылететь вместе с Джонок сюда. К вам, в Москву.

– Зачем?

– Ну… – Моретти посмотрел на Джона. – Затем. Это очень важно, клянусь вам.

– Что важно-то?

– Ну… – Моретти сглотнул слюну. – Я боюсь, вы откажетесь.

– От чего откажусь?

– Пол, тут такое дело… – сказал Джон. – Пат прожужжал мне все уши, что мы вместе с ним должны написать обо всем этом книгу.

– Книгу?

– Да. – Моретти снял очки. Подышав на них, протер стекла обшлагом рукава. – Книгу обо всем этом, Пол. Несколько издательств уже предложили за эту книгу баснословный гонорар. Но теперь, клянусь вам, после смерти Инны и этого послания ставки возрастут. Материал потрясающий, согласитесь? Ну, Пол? Ну, пожалуйста, Пол! Давайте напишем книгу?

Молчанов посмотрел на Олю, она незаметно кивнула. Вздохнул:

– Ладно. Я не против.