Текст книги "Декамерон по-русски"

Глава 8

Ресторан гостиницы «Восточный шатер», впрочем, как и сама гостиница, был рассчитан в основном на иностранцев. Именно поэтому здесь работала лучшая в городе, отлично вышколенная обслуга, лучший метрдотель и лучший шеф-повар. Вообще, владельцы гостиницы и ресторана старались сделать здесь лучшим все – от выбора блюд до оркестра. Это принесло свои плоды, даже в будние дни попасть в ресторан было нелегко, в субботу же и воскресенье пройти сюда могли лишь те, кто заранее заказал столик. Даже те, кто жил в гостинице, могли попасть в ресторан лишь при условии, что они догадались заранее предупредить администрацию. Поэтому в этот субботний вечер зал ресторана был, как обычно, переполнен.

В этот вечер значительную часть ресторана заняли члены японской делегации, участвующие в проходящем в Москве международном совещании специалистов туристического бизнеса. Поскольку все они остановились в гостинице «Восточный шатер», места в ресторане им были обеспечены. Японцев было около сорока человек, все они были в смокингах, с черными галстуками-бабочками, у каждого на лацкане смокинга была закреплена пластиковая табличка участника совещания с именем и фамилией, написанными латинскими буквами. Большинство японцев сели за составленный из нескольких столов длинный стол, но некоторые устроились за другими столами, двухместными или четырехместными, а два или три индивидуалиста, заняв двухместные столики, больше никого за них не пускали – в расчете, что в течение вечера им удастся пригласить за этот столик подругу. Их надежды были небеспочвенными, «Восточный шатер» славился своими путанами. Девочки здесь, как и все остальное, были самыми лучшими в Москве.

В начале вечера, когда оркестр на эстраде только настраивал инструменты, один из таких индивидуалистов, невысокий, плотный, в идеально сшитом смокинге, с вежливой улыбкой, будто застывшей на широком плоском лице, подошел к столу, который занимал владелец гостиницы и ресторана Геннадий Бурунов, он же Бурун. Поклонившись, сказал:

– Здрастуйце. Рюсикэ – осина хоросо.

Бурун, куривший в этот момент сигарету, покосился на сидящего рядом Гудка:

– Спроси, что ему надо.

Японец, поняв этот вопрос как указание, что он должен обратиться именно к Гудку, повернулся к нему:

– Здрастуйце. Моя хотера девоси. Хороси девоси. Тонки как сиписика. Моя пратира хоросо.

– Он говорит… – начал было Гудок, но Бурун его оборвал:

– Я понял, не глухой. Ему нужна телка. Он говорит, что хорошо заплатит. Разберись.

– Сейчас. – Гудок, отвечавший за все дела с путанами ресторана, посмотрел на японца. – О’кей. Файв хандред далларс фо найт.

– Осина хоросо. – Достав бумажник, японец отсчитал пять стодолларовых банкнот. Положил на стол. – Файв хадред дарарса. Хороси девоси. Тонки как сиписика.

Гудок посмотрел на Буруна. Тот пожал плечами:

– Ему нужна тонкая, стройная в смысле. Вон Жанку позови. И спрячь деньги.

– Понял. – Спрятав полученные деньги, Гудок посмотрел в сторону соседнего столика. За этим столиком сидели четыре девушки примерно двадцатилетнего возраста, одна другой краше. Внимательно оглядев одну из них, Гудок сказал: – Жанна, подойди сюда.

Стройная блондинка в роскошном черном вечернем платье встала и подошла к столику. Улыбнувшись японцу, посмотрела на Гудка:

– Да?

– Тебе как, вообще, японцы нравятся?

– Гудок, мне все нравятся. Он что, понимает по-русски?

– Два-три слова знает. – Гудок посмотрел на японца:

– Как, хорошая девочка?

Японец посмотрел на Жанну, и его улыбка стала еще шире. Поклонился:

– Хороси девоси. Осина хороси девоси. – Снова поклонившись, повторил имя, написанное на его табличке:

– Рюити. Исиро Рюити.

– Очень приятно. – Жанна протянула руку: – Жанна.

– Сана… – Поцеловав ее руку, японец посмотрел исподлобья. – Осина хороси имя. Сана. Осина хороси имя. Идем моя сторика?

– Все, Жанна, иди с ним, – сказал Гудок. – Чао.

– Чао. – Взяв японца под руку, Жанна ушла с ним к его столику.

Японец заказал шампанское, икру и цветы, а чуть позже незаметно сунул за пояс Жанны несколько стодолларовых банкнот. Судя по всему, она ему действительно понравилась.

Исиро Рюити наверняка обладал каким-то особым секретом смешить собеседницу – Жанна то и дело заливалась хохотом. Впрочем, и на японца, и на Жанну, и на ее хохот мало кто обращал внимание, уже давно вовсю играл оркестр, большинство посетителей ресторана танцевало. В зале было шумно, и смех раздавался не только за столиком, где сидели Исиро Рюити и Жанна.

В разгар веселья, поймав взгляд случайно посмотревшего в их сторону Гудка, Исиро Рюити стал делать ему какие-то знаки. Сначала Гудок не обращал на эти знаки никакого внимания, но в конце концов, поскольку японец не прекращал его звать, ему поневоле пришлось подойти к столику.

Кивнув, он спросил у Жанны:

– Чего ему надо? Что-то не в порядке?

– Да все в порядке… – Жанна засмеялась. – Прикольный японец. Бабок у него полно. Он просто хочет с тобой выпить.

– Твоя хороси серовека. – Японец сделал жест, приглашающий сесть за столик. – Осина хороси серовека. Садиси, позаруста. Шампэни, хоросо?

– Ладно, черт с тобой. – Гудок сел. – Раз хорошо платит, выпью с ним.

Махнув рукой, Исиро Рюити попросил подскочившего официанта принести еще один бокал и бутылку шампанского. После того как шампанское было налито в бокал, японец осклабился:

– Рюсикэ – осина хоросо. Са хороси серовека!

Чокнувшись с японцем, Гудок осушил бокал и вернулся к своему столику.

Примерно через час, уже забыв о японце, он решил выйти по естественной надобности в туалет.

Туалеты на этаже, где располагался ресторан, блистали роскошными зеркалами, никелем и латунью и благоухали дезодорантом. В тамбуре у входа дежурил служащий в ливрее, подававший каждому справившему естественную нужду индивидуальное мыло в красивой упаковке и хрустящую накрахмаленную салфетку. Этого служащего, несмотря на уже исполнившиеся ему шестьдесят лет, все звали Володей.

Войдя в туалет, Гудок, не обращая внимания на Володю, который при его появлении подобострастно вытянулся, прошел в основное помещение – туда, где располагались кабинки и писсуары. Здесь было пусто. Встав у одного из писсуаров, он расстегнул ширинку, приготовившись справить малую нужду. Именно в этот момент в помещение вошел японец, тот самый, который предложил Гудку выпить с ним шампанского.

Встретив невольно направленный на него взгляд Гудка, японец поклонился и широко улыбнулся. Машинально ответив на поклон, Гудок тут же отвернулся. Через две-три секунды он вдруг ощутил под левой лопаткой страшную боль. Первая мысль была – схватило сердце. В следующее мгновение в сознании мелькнуло: японец. Но это было последнее, о чем подумал Гудок.

Подхватив обмякшее тело, Исиро Рюити прислушался. В тамбуре было тихо, что означало – Володя ничего не слышал. Собственно, особых звуков и не было, Гудок, умерший почти мгновенно, издал перед смертью лишь слабый стон. Втащив тело в кабинку, убийца закрыл дверь и усадил Гудка на стульчак. Взявшись рукой за пластиковую рукоятку, вытащил все еще торчащее в спине убитого длинное, сантиметров тридцать, тонкое шило. Вытер шило туалетной бумагой и спрятал под рубашку за поясом брюк. Обыскав Гудка, вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, туго набитый валютой всех видов. Из бумажника убийца вытянул пять стодолларовых бумажек, положив его затем туда же, откуда взял. Нажав на рычаг, спустил воду.

Убедившись, что все тихо и в туалете посторонних нет, вышел из кабинки. Осторожно прикрыл за собой дверь.

Войдя в тамбур, улыбнулся.

Володя подал ему мыло в мгновение ока. Вымыв руки и высушив ладони, японец положил на столик пять долларов и вышел из туалета.

Коридор был пуст. Спустившись на лифте в холл гостиницы, человек, назвавший себя Исиро Рюити, прошел к тамбуру главного входа. Получивший от него двадцать долларов швейцар угодливо распахнул дверную створку.

Такси этот человек на улице брать не стал. Не заинтересовался он и стоянкой, где парковались машины гостей отеля «Восточный шатер». Свернув на Плющиху, которую, судя по уверенной походке, он хорошо знал, этот человек, не оглядываясь, прошел два квартала по самой Плющихе. Затем, свернув в сторону, затерялся в лабиринте плющихинских переулков.

В первые полчаса Володя на долгую задержку Гудка не обращал внимания. Он занимался своим делом, продолжая выдавать посетителям мыло с салфетками и получая доллары. Конечно, он помнил, что Гудок находится здесь, в туалете, но ведь, в конце концов, у Гудка могло случиться что-то с желудком. Или, что было более вероятно, его элементарно могло стошнить от перебора выпитого и он приходил в себя. Впрочем, у Гудка могли быть и другие причины, чтобы задержаться в туалете. Например, он мог здесь что-то прятать. Или кого-то ждать.

Но в конце концов Володя понял: с Гудком что-то не то. Дождавшись, пока очередной посетитель уйдет, он, оставив тамбур, вошел в основное помещение. Прислушавшись, сказал:

– Максим Иванович, с вами все в порядке?

В помещении стояла тишина. Кашлянув, Володя повторил:

– Максим Иванович, что с вами?

Ответа не было, и Володя попытался понять, в какой из кабинок может сейчас находиться Гудок. И вдруг застыл от ужаса: из-под двери одной из кабинок, постепенно удлиняясь, выползала тоненькая струйка темно-красной жидкости.

Открыв дверь кабинки, Володя с трудом подавил крик: Гудок сидел на стульчаке в нелепой позе, опустив голову и прислонившись плечом к стенке.

Тронуть Гудка Володя не мог решиться ни за какие деньги. Несколько секунд он стоял, застыв как в столбняке, пытаясь понять, что он должен сейчас сделать. Наконец, выбежав в тамбур, лихорадочно достал из тумбочки и повесил на входную дверь табличку «Туалет временно закрыт». Затем, вернувшись в туалет, снова застыл в столбняке. Наконец, взяв телефон, набрал номер Буруна.

Набирать этот номер разрешалось лишь в самых крайних случаях, поэтому Володя не без страха услышал произнесенное Буруном сухое «Да?».

– Геннадий Васильевич, это Володя.

– Володя?

– Да, Володя, из туалета. Геннадий Васильевич, тут с Гудком что-то не то.

– Что не то? Напился?

– Да нет. Он вроде потерял сознание. А может, мертвый. Я боюсь его трогать.

– Мертвый? – В трубке наступила пауза. – Он что, лежит?

– Геннадий Васильевич, он сидит на стульчаке, и из него течет кровь. Я табличку повесил, чтобы никто не заходил.

После долгой паузы Бурун сказал:

– Ладно, стой там. Я сейчас подойду.

Бурун появился через пару минут. Отстранив Володю, прошел к кабинкам. Несколько секунд разглядывал Гудка, неподвижно сидящего на стульчаке. Затем, тронув тело, злобно выругался. Оглянувшись, с яростью посмотрел на стоящего рядом Володю:

– Когда он сюда зашел?

– Примерно с час назад.

– И ты молчал?

– Геннадий Васильевич, я ж ничего не слышал. Я только сейчас его обнаружил. Максим Иванович прошел к кабинкам и не выходит. Я ж не знаю, что с ним. Может, у него живот схватило. А может, у него какая-то своя надобность, он кого-то ждет.

– Что, не было никаких звуков?

– Никаких. Полная тишина. Только воду спустили, и все.

– Воду спустили? Что, там был кто-то еще?

– Да. Сразу за Максимом Ивановичем туда вошел японец. Ну из этих, которые сейчас здесь.

– И что японец?

– Ничего. Вскоре вышел, помыл руки и ушел.

– Черт… – Бурун снова злобно выругался. – Табличка у этого японца на груди была?

– Была.

– Какое там имя было написано, заметил?

– Нет. Я на имена не смотрю. Я и японцев-то не различаю, они все для меня на одно лицо. Максим Иванович-то что, мертвый?

– Да, жмурик. – Достав из кармана телефон, Бурун некоторое время раздумывал. Набрал номер швейцара, дежурившего у входной двери: – Дмитрия, не помнишь, кто-то из японцев, ну знаешь, с совещания, из гостиницы выходил?

– Выходил. Примерно час назад один выходил.

– Он вернулся?

– Нет, не вернулся.

– Какой он был из себя, не помнишь?

– Помню примерно. Среднего роста, плотный. Широкое лицо. Ну а остальное… остальное как у всех японцев.

– У них у всех таблички висят на груди с именами. У него была?

– Была.

– Имя не разглядел?

– Нет, Геннадий Васильевич, имя не разглядел! Он быстро прошел.

– Слушай, если кто-то еще из японцев захочет выйти из гостиницы, не выпускай. Позови меня. Вообще, позови сейчас пару ребят, любых, скажи, я распорядился. Пусть постоят вместе с тобой. На всякий случай.

– Хорошо, Геннадий Васильевич. Все будет сделано.

Отключив связь, Бурун посмотрел на Володю. Процедил:

– Черт… в сортир-то людям надо ходить. Ладно. Сбегай позови кого-нибудь. Халдеев, ребят, все равно. Скажи, я распорядился. Не забудь, скажи, пусть захватят большую скатерть, даже две скатерти. Тут рядом мой кабинет, перенесем его туда. И вызовем ментов. Быстро, мигом!

– Понял.

Володя исчез. Довольно скоро он вернулся вместе с четырьмя дюжими официантами. Не глядя на них, Бурун сказал:

– Гудка убили, вон он сидит, на стульчаке. Заверните его в скатерти и отнесите в мой кабинет. И быстро. Коля, вот ключ, потом вернешь.

– Хорошо.

Официант, которого звали Коля, сделал знак товарищам. Быстро расстелив на полу скатерть, официанты перенесли на нее мертвого Гудка, накрыв второй скатертью. Затем, взявшись за скатерти с двух сторон, почти бегом вынесли тело в коридор и внесли в кабинет Буруна. Вернувшись, Коля передал Буруну ключ:

– Геннадий Васильевич, мы его положили на пол. Вот ключ. Я запер дверь, правильно?

– Правильно. Пойди скажи метру, пусть вызовет ментов. Пусть им ничего не говорит, только скажет, что у нас жмурик. Скажи метру также, чтобы он поставил у выхода из зала ребят. Пусть никого из японцев не выпускают.

– Из японцев?

– Да, из японцев. Похоже, они здесь замазаны. Все понял?

– Все, Геннадий Васильевич.

Официант исчез. Подойдя к двери, ведущей в коридор, Бурун посмотрел на Володю. Процедил:

– Вымой все тут, чтоб блестело. И сними табличку. Сортир должен блестеть как стеклышко, понял?

– Понял, Геннадий Васильевич.

Пройдя в ресторан, Бурун сел за свой столик. Налил из графина полный стакан водки, выпил одним махом. Некоторое время смотрел в зал, ничего не видя. Наконец его взгляд, уткнувшись в столик, за которым сидела Жанна, обрел осмысленность.

С минуту он наблюдал, как Жанна, машинально крутя бокал с шампанским, сидит со скучающим видом. Сообразив наконец, чем вызвано ее поведение, встал и подошел к ней:

– Что скучаешь?

– А что мне делать? Япоха мой слинял, я одна. Сижу, как дура, больше часа. Единственное утешение – он уже заплатил.

– Больше часа, говоришь? – Бурун подсел к столику. – Он не говорил, зачем выходит?

– Дал понять, что хочет в туалет.

– Значит, он вышел в туалет и не вернулся?

– Ну да.

– Слушай, Жануль, ты ведь должна знать, как его зовут?

– Конечно. Его зовут Рюити.

– Рюити?

– Да, Исиро Рюити. Он мне сам так назвался. Да у него и на табличке так написано. Я, пока он тут трепыхался передо мной, это имя наизусть выучила.

– Сможешь написать его на салфетке?

– Конечно. Только если дашь ручку.

– Держи. – Бурун протянул ручку.

Взяв ее, Жанна написала на салфетке: «Isiro Ruiti». Посмотрела на Буруна:

– Вот. Исиро Рюити.

– Секунду. – Достав телефон, Бурун набрал номер дежурной по гостинице. – Соня, ты? Проверь, среди японцев, которые у нас остановились, есть такой Исиро Рюити? Запиши, я продиктую. – Продиктовал имя. – Проверь, я подожду у телефона.

Через пару минут голос дежурной сообщил в трубку:

– Геннадий Васильевич, такого нет. Я проверила все, звонила даже переводчице наверх. Человека по имени Исиро Рюити нет ни в гостинице, ни в составе делегации. Что-то еще нужно сделать?

– Нет, ничего.

Отключив связь, Бурун злобно выругался. Посмотрев на него, Жанна положила ладонь ему на руку:

– Ты что, из-за этого японца?

– Из-за японца… Гудка убили.

– Гудка убили? – Жанна округлила глаза. – Когда?

– Только что. И сделал это твой японец.

С минуту Жанна сидела, покачивая головой. Наконец взяла бокал, выпила его до дна. Поставив на стол, сказала обиженно:

– Какой он мой? Мне ведь при тебе Гудок сказал, чтобы я с ним пошла. Тоже мне, мой японец… – Бурун на ее слова никак не прореагировал, и Жанна спросила: – Что мне делать-то теперь? Сидеть?

– А… – Бурун с яростью посмотрел в сторону большого стола, за которым сидели японцы. Один из них, встав, произносил очередной тост. – Сиди. Сейчас придут менты, начнется базар. Объяснишь им, что и как.

Радич, заглянув в кабинет Молчанова, поинтересовался:

– Не занят?

– Сергей Петрович, какая разница? Заходите, садитесь.

Войдя в кабинет, отставник сел в кресло. Достал трубку, сказал:

– Катышеву насчет осмотра полуподвала я позвонил в тот же день, когда ты меня об этом попросил. Он сказал, что все выяснит и мне перезвонит. Так вот, он перезвонил только сейчас.

– И что сказал?

– Сказал, что на следующий день после исчезновения Халлоуэя опергруппа РУБОП с собаками провела в этом подвале тщательный обыск. И ничего подозрительного не обнаружила.

– Значит, Халлоуэя в ту ночь куда-то увезли.

– Наверное. Я давно не спрашивал тебя об Инне. Как она там?

– С ней все в порядке. Живет на даче, изредка выезжает в Москву.

– Надеюсь, выезжает не одна?

– Нет, конечно. Вместе со Славой. Причем в Москве Слава не отходит от нее ни на шаг.

– Костя сказал, ты можешь сообщить кое-что интересное о Гудке. Он и ситуацию разъяснил – насчет записи, которую ты сделал. – Набив трубку табаком, Радич чиркнул спичкой. – Все, Паша, секрет уже не секрет.

– Не секрет?

– Да ладно, Паш, обиды нет. Я же не новичок, понимаю. Конечно, болтать об этом мы не будем. Но я уже все знаю о записи. Бояться, что Тумба об этом узнает, больше нечего. Гудок мертв.

– Мертв?

– Да. Катышев во время телефонного разговора прочитал мне сводку. Гудка убили вчера вечером в ресторане гостиницы «Восточный шатер», в туалете. Судя по всему, это дело рук Тумбы. Есть подозреваемый, но он исчез. С концами.

– И кто же подозреваемый?

– Сейчас в Москве проходит международное совещание по туризму, одна из делегаций, японская, остановилась в гостинице «Восточный шатер». Вчера эта делегация в полном составе пришла в ресторан, но один из японцев, как сейчас установлено, был фальшивым. На нем было все как надо: смокинг, табличка с именем, и внешне он выглядел как японец. Но после того как Гудка нашли в туалете мертвым, этот японец бесследно исчез.

– Что, его никто не видел?

– Почему, видели. Его видели официанты, служитель в туалете, швейцар на выходе. Одна свидетельница, из наших, сидевшая с ним за одним столиком, запомнила его имя, но, когда стали проверять, выяснилось, что в составе японской делегации человека с таким именем нет. Не нашли человека с таким именем и среди постояльцев гостиницы.

– Как убили Гудка?

– Под левой лопаткой у него была небольшая ранка, такую обычно оставляет заточка, отвертка или шило. Оружие было длинным и пробило сердце насквозь. Кроме того, на это оружие был нанесен яд. Так что Гудок умер мгновенно.

– Восточный способ.

Радич глубоко затянулся, и тлеющий табак в трубке на секунду стал светло-багровым. Выпустив дым, сказал:

– Мы знаем историю записи, которую ты сделал. Поэтому не может быть сомнений, что Гудок был убит по приказу Тумбы. Тумба продумал детали и нашел профессионального убийцу, похожего на японца, что было нетрудно, восточных людей в Москве хватает. Место убийства – ресторан – он выбрал специально, чтобы показать, что Гудок убит не просто так. Думаю, Бурун это понял.

– Сергей Петрович, тут и понимать нечего. Ведь Тумба купил Гудка за большие деньги и был уверен, что Гудок будет поставлять ему информацию о Буруне в соответствии с договором. Тумбой была продумана сложнейшая система конспирации. Но Гудок, если судить по разговору со мной, плевать хотел на любую конспирацию, когда пахло выгодой. Думаю, он сразу сговорился с Буруном и они долгое время кормили Тумбу лапшой. Да еще получая с него деньги. Простить такое Тумба не мог.

– Все верно. Костя рассказал мне о твоей беседе с Гудком в общих чертах. Может, дашь прослушать?

– Нет проблем.

Достав компакт-диск, Молчанов вставил его в компьютер, нажал несколько клавиш. Прослушав запись, Радич хмыкнул:

– Д-да… получается, ты прав. Весь сыр-бор загорелся из-за банка «Атлантик Америкой».

– Выходит, так.

– И вся история в ресторане была Буруном продумана заранее.

– Да, вроде этого.

– Паша… но в таком случае Бурун обязательно достанет Инну. Если дело касается банка, он добьется своего, хоть ты лопни. Ты отдаешь себе в этом отчет?

– Сергей Петрович, думаю, еще неделю, ну десять дней мы продержимся. За это время с Инной ничего не случится. А потом ей в самом деле надо уезжать в Америку. Я вам еще не говорил, я уезжаю с ней.

– Уезжаешь?

– Да. Она предложила мне поехать с ней в Штаты, и я не стал возражать. Вы ведь слышали запись и понимаете: концы надо искать там.

– Да, там Моня и эта его липовая корпорация «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент». Концы там, в этом нет сомнений.

– Причем там, в Штатах, можно найти концы, связанные не только с Моней. Я ведь вам уже говорил, в случае смерти мужа Инна не будет наследовать корпорацию «Атлантик Америкэн траст бэнк»?

– Говорил. Ты сказал, банк перейдет к брату ее мужа.

– Так вот, если Бурун убил Стива Халлоуэя и собирается убить Инну, почему бы ему потом не взяться за еще двух оставшихся в живых родственников владельца банка? Брата Стива и его мать?

– Ну… – Радич помолчал. – Такой вариант не исключен.

– Не исключен. – Молчанов посмотрел на Радича: – Сергей Петрович, может, приедете в эту пятницу на дачу?

– На дачу?

– Ну да. Проведем время вместе, позагораем, покупаемся, сделаем шашлык. Ну и баню, естественно, устроим настоящую. Заодно пообщаетесь с Инной. Как?

Радич молчал, но Молчанову было ясно: он только изображает раздумье.

– Предложение принимается?

– Паша, ты соблазнишь кого угодно. Хорошо, принимается.