Текст книги "Декамерон по-русски"

– Надо поговорить.

– А ты уверен, что нам есть о чем говорить?

– Уверен.

– Так говори. Я слушаю.

– Извини, это разговор только для двоих.

– Для двоих? – Бурун легко бросил зажигалку на стол. – Кузя, о чем ты? Я своим людям доверяю. Мы тут все свои. Излагай, с чем пришел.

– Бурун, извини, я тебя очень уважаю. Но или мы говорим вдвоем, или разговора не будет.

– Да? – Бурун снова взялся за зажигалку. – Может, тогда и тебя не будет?

– Может, и меня. Но разговора точно не будет.

Бурун посидел, разглядывая зажигалку. Перевел взгляд на Молчанова. Вздохнув, сказал тихо:

– Растайте пока. Потом подойдете. – Подождав, пока два качка и девушка отойдут от столика, кивнул: – Садись. И говори.

Молчанов сел за столик. Выдержав паузу, сказал:

– Бурун, давай все раскидаем по местам. Без понтов.

– Раскидывай. Все у тебя в руках.

– Ты ведь знаешь, чем интересовался Тумба у Гудка.

Несколько секунд Бурун сидел, играя желваками.

Покачал головой:

– Тумба у Гудка? Не понял. Кто у кого чем интересовался?

– Бурун, давай без болтов. Я базарил с Гудком, потому что Тумба меня об этом попросил. А попросил меня Тумба об этом потому, что я кустарь. Он не хотел, чтобы кто-то из его пацанов унюхал, что Гудок ему на тебя стучит.

Бурун усмехнулся:

– Я что-то вообще ничего не пойму. Какой-то Гудок, на кого-то он стучит. О чем ты балаболишь?

– Бурун, это не балабол. И ты отлично знаешь, что это не балабол. – Встретив взгляд Буруна, легко его выдержал. – Я знаю, что потом случилось с Гудком, но я здесь в пасах.

– В пасах?.. – Эти слова, брошенные Буруном после паузы, прозвучали полувопросом-полуотрицанием.

– Да. С Тумбой, извини, у меня ничего нет, ни набздюм, никак. Я сам по себе, он сам по себе. И давай про чужие разборки базарить не будем.

– А про что будем?

– Сейчас скажу. Слушай, я хотел спросить: нас никто сейчас не стремит?

– Как понять – нас никто не стремит? Кто нас может стремить?

– Мало ли. Может, на столе «жучки».

– Базарь дальше. Никаких «жучков» нет.

– Я к тому, что сейчас я буду говорить то, что должны знать только мы с тобой. И никто больше.

– Я сказал, базарь. «Жучков» здесь нет.

– Ты должен просечь, что Гудок кидал на гвоздь не только Тумбу, но и тебя.

– Запомни, Кузя, меня на гвоздь кинуть нельзя.

– Верю. Но он попробовал это сделать. Перечислить, что он мне сказал, получив за это пять косых зелени?

По тому, как Бурун застыл, глядя в одну точку, понял: удар попал в цель.

– Так перечислить или нет?

Поиграв желваками, Бурун кивнул:

– Лады. Сыпь.

– Он вложил все про Моню. Он вложил все про «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент». Он вложил все про то, что ты хотел завалить американца. Он вложил все про банк «Атлантик Америкой». Хватит пока?

Бурун осторожно погладил скатерть. Кивнул:

– Пока хватит. Только вот что, Кузя, вдруг все это ты узнал не от Гудка? А от кого-то еще?

– От кого, например?

– Например, от ментов.

– Бурун, сказать так – значит меня оскорбить. Я не ссученный. С мусорьем никогда дела не имел и иметь не буду. А потом, я не лох. Все, что сказал мне Гудок, у меня записано.

– Записано?

– Да. На компакт-диск. Могу дать послушать, если хочешь.

– Хочу.

– Значит, услышишь.

– Допустим, я хочу сейчас?

– Сейчас не получится, запись не с собой. Завтра – пожалуйста.

Помолчав, Бурун кивнул:

– Лады. Про завтра мы еще поговорим. Что еще тебе Гудок сказал?

– Под завязку Гудок вложил все про телку американца.

– Про телку американца?

– Да, про телку американца, которую зовут Инна. Вложил, что ты хочешь ее забарабать, чтобы потом снять с этого навар. Вообще-то, без болтов, я к тебе потому и пришел.

– Это как понять? Ты пришел ко мне из-за телки американца?

– Да, я пришел из-за нее. Поскольку ее сейчас нигде нет и ее ищут, я подумал: может, ты в самом деле ее взял?

Откинувшись на стуле, Бурун осторожно тронул за ножку стоящий на столе бокал. Зачем Буруну нужно было это движение, Молчанов вскоре понял: делая вид, что крутит бокал, Бурун незаметно покосился сначала в одну сторону, потом в другую, проверяя, не наблюдает ли кто за их разговором. Но в переполненном зале, где давно уже играл оркестр и танцевали пары, за их разговором никто не наблюдал.

Убедившись в этом, Бурун спросил:

– Тебе-то какая маза до телки американца?

– Мне такая маза, что я могу помочь тебе получить с этого навар. И сам немного подкалымить.

– Не понял.

– Сейчас поймешь. Если ты рассчитываешь, что возьмешь за телку что-то с банка «Атлантик Америкэн» – забудь. Это голяк.

Помолчав, Бурун покосился:

– Голяк, говоришь?

– Да, голяк. За телку американца «Атлантик Америкэн» тебе ничего не даст.

Смерив его взглядом, Бурун хмыкнул:

– Ты что, много знаешь про «Атлантик Америкэн»?

– Много, потому что у меня много мазы в Америке.

– Почему же мне «Атлантик Америкэн» ничего не даст?

– Потому что на эту телку, Инну, они клали с прибором. Для банка она никто. Если американец ушел налево, его телка банк в наследство не получит. И в банке это знают.

– А кто получит?

– По завещанию банк получит его братан.

Снова покрутив бокал, Бурун бросил:

– Откуда такие наводки?

– Все оттуда же. Я сказал, у меня много мазы в Америке. Думаю, немного больше, чем у Мони. И я могу помочь тебе получить оттуда навар – при небольшом проценте для меня.

– При каком?

– Десять процентов.

Отставив бокал, Бурун кивнул:

– Я об этом подумаю.

– Думай, но не очень долго.

– Сколько?

– Если хочешь, можем схлестнуться завтра. Заодно дам тебе послушать запись.

– Завтра – где?

– Где скажешь, на твое усмотрение. Но только не здесь.

– А где?

– Где-нибудь в тихом месте. Где никто не будет мешать. И при условии, что ты там будешь один. Я тоже буду один.

Помедлив, Бурун кивнул:

– Хорошо.

– И еще одно условие.

– Какое?

– Если мы завтра схлестнемся, ты должен доказать, что телка американца еще дергается и не ушла налево.

– Доказать как?

– Я должен услышать ее голос. Без этого разговора не будет.

Подняв руку, Бурун сдул с рукава невидимую пылинку. Кивнул:

– Лады.

– Тогда все. Как только определишь место – дай знать.

– Как?

– Если до завтра выберешь место, на Центральном телеграфе в отделе «До востребования» с утра должна лежать малява на мое имя с указанием этого места. И времени, когда я должен к этому месту подойти.

– На твое имя – какое?

– Кузьмин Иван Васильевич.

– Лады. Завтра малява там будет.

– Тогда все. Бывай.

– Бывай.

Встав, Молчанов не спеша прошел мимо столиков к выходу. Вызвал лифт.

Спустившись и оказавшись в холле, увидел Зеленого. Поневоле напрягся, но, подойдя ближе, понял: охранник не опасен. Зеленый стоял возле тамбура, делая вид, что его не замечает.

Он тоже сделал вид, что не замечает ни Зеленого, ни стоящего в тамбуре швейцара.

Выйдя из гостиницы, прошел на стоянку, сел в «фольксваген».

Среди других машин белый автомобиль Оли был заметен, но именно это ему и было нужно.

Дал газ, вывел машину со стоянки. Свернул на Садовое кольцо, проехал до ближайшего разворота, повернул машину и поехал в обратную сторону. Доехав до Самотеки, свернул на Самотечный бульвар. Затем углубился в переулки Марьиной Рощи.

Все это время он непрерывно наблюдал в зеркало, пытаясь понять, нет ли преследования.

Примерно после часа езды, убедившись, что хвоста нет, остановил «фольксваген» в пустом переулке у телефона-автомата.

Выйдя из машины и опустив жетон, набрал номер Радича.

– Да? – отозвался Радич.

– Сергей Петрович, это я. Вы проверили свою машину?

– Проверил. Там было то, чего мы опасались. Я все снял.

– Все равно ваша машина засвечена. Вам придется сейчас связаться с Костей и обменяться с ним машинами на один день. Попросите дать машину Полины, «мазду». Полина на ней почти не ездит.

– Хорошо, попрошу.

– Я поговорил, с кем хотел.

– Поговорил?

– Да. На завтра назначена новая встреча, час и место я узнаю утром. Подъезжайте завтра к десяти утра к стадиону «Динамо», к выходу из метро у Западной трибуны. Поставьте там машину и ждите. Я подойду.

– Понял. Что-то еще?

– Нет, все. До завтра.

Глава 15

На следующий день утром, в половине десятого, Молчанов остановил «фольксваген» на Тверской, точно напротив Центрального телеграфа. Перед тем как выйти, автоматическим движением локтя тронул пистолет в кобуре под пиджаком.

Если не считать пистолета, на нем сейчас было все то же, что и вчера, когда он разговаривал с Буруном. Он был в парике, с усами, на нем был черный лайковый пиджак, на черной рубашке, заправленной в серые брюки, красовалась золотая цепь.

Выйдя, дождался, пока поток машин остановится, и не спеша перешел улицу. Поднялся по ступенькам Центрального телеграфа, прошел в отдел «До востребования». Здесь, дождавшись своей очереди, показал сидящей за стойкой девушке раскрытый паспорт на имя Кузьмина Ивана Васильевича. Мельком глянув на паспорт, девушка перебрала несколько писем в гнезде «К». Вытянула из середины стопки конверт, протянула ему.

Конверт был с маркой, но без почтового штампа и обратного адреса. Квадратными буквами на нем было написано «Кузьмину Ивану Васильевичу, до востребования». Спрятав письмо и паспорт в карман, отошел от стойки. Вышел на улицу, умышленно не пытаясь выяснить, наблюдает кто-то за ним или нет.

Конверт вскрыл, лишь оказавшись в машине. На листке, вложенном в конверт, были наклеены печатные буквы, судя по всему, вырезанные из какого-то журнала: «2 часа дня, Звездный бульв., д. 21, кв. 16».

Ни на листке, ни на конверте не было отпечатков пальцев или каких-то других отметок, которые могли бы навести на след. Убедившись в этом, он направил «фольксваген» в сторону, противоположную стадиону «Динамо».

За Москвой-рекой, возле Малого Каменного моста, он решил развернуться в обратную сторону.

Пока он не замечал никаких признаков преследования, но все же, развернувшись к «Динамо», полпути проделал не по основной магистрали, а по переулкам. Это заняло вдвое больше времени, зато, оставив машину на Верхней Масловке, он знал точно: хвоста не было.

Радич сидел в «мазде» там, где они договорились, у западного выхода из метро. Сев к нему, Молчанов спросил:

– Давно ждете?

– Да нет, минут двадцать. Как доехал?

– Вроде чисто.

– Давай рассказывай, что произошло вчера.

Молчанов коротко пересказал содержание вчерашнего разговора с Буруном. Закончив, протянул конверт с письмом:

– Только что получил это на Центральном телеграфе.

Изучив листок, Радич сказал:

– Я знаю этот дом. Точно его расположения не помню, но, боюсь, наблюдать за ним будет сложно.

– Плохо.

– Плохо, но этого следовало ожидать. Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы поверить, что он придет один?

– Нет, конечно. Ясно, он придет не один.

– И все же ты туда пойдешь?

– Пойду. Это единственный шанс узнать что-то об Инне.

– Паша… это почти стопроцентный шанс быть убитым – после того, как ты узнаешь что-то об Инне.

– Вот именно, почти. Есть шанс, что они меня не убьют.

– Паша, откажись, я тебя прошу. Идти туда бессмысленно.

– Сергей Петрович, я должен туда пойти.

Некоторое время Радич сидел, постукивая пальцами по баранке. Наконец сказал:

– Ладно. Как я понял, отговорить тебя мне все равно не удастся.

– Не удастся, вы правильно поняли.

– Да уж… – Помолчал. – Ты уверен, что за тобой не было хвоста?

– Уверен.

– Где стоит твой «фольксваген»?

– На Верхней Масловке.

– Я предлагаю поехать вместе на «мазде» на Звездный. И проверить обстановку.

– Давайте. Только сначала остановимся ненадолго на Верхней Масловке – чтобы я взял в «фольксвагене» технику. Звукоуловитель, две мини-рации, два электронных бинокля, отмычки. Еще кое-что.

– Боюсь, воспользоваться этой техникой мы там не сможем.

– Техника все равно не помешает.

– Хорошо, едем на Верхнюю Масловку.

Подождав, пока Молчанов перенесет из «фольксвагена» в «мазду» чемоданчик с техникой, Радич сказал:

– Только сразу же садись на заднее сиденье. Чтобы на Звездном без хлопот лечь на пол.

Молчанов сел на заднее сиденье. Радич направил «мазду» к проспекту Мира. За савеловским путепроводом сказал:

– Там, на Звездном бульваре, открытое пространство. Останавливать машину и стоять в виду этого дома нельзя, они могут нас засечь. К тому же не исключено, что в этой квартире уже сейчас кто-то есть.

– Не исключено.

– Предлагаю сделать так: я поставлю «мазду» подальше от этого дома. Ты останешься в машине, а я схожу и проверю дом. Мне кажется, один раз в этот подъезд я могу зайти спокойно.

– Один раз да. Но не больше. Это их насторожит. Я еще не спрашивал вас – вы были у Катышева?

– Был.

– Ну и что? Как он все воспринял?

– Спокойно. Хотя, конечно, не забыл заметить, что это добавит МВД лишней головной боли. Сказал, что попробует подключить к розыску Инны РУБОП и ГИБДД, взял фото протекторов.

– Что насчет женщины, выдававшей себя за майора?

– Катышев звонил в МУР, они считают, это приезжая. Во всяком случае, среди московских уголовниц, известных МУРу, такой женщины нет. Ее будут искать.

– Боюсь, ее найдут не скоро.

– Возможно. Все, скоро Звездный, сползай на пол.

Молчанов сполз на пол. После нескольких поворотов машина встала.

– Мы на Звездном, – сказал Радич. – Схожу посмотрю, что это за дом. Чтобы тебя никто не тревожил, запру дверцы.

– Хорошо.

Молчанов услышал шуршание и затем звук захлопнувшейся дверцы.

Пока Радича не было, попытался еще раз взвесить, что может ему дать встреча с Буруном. Получалось – не очень много. Самое большее, на что он может рассчитывать, – он услышит голос Инны и убедится, что она жива. Хорошо, он услышит голос Инны, и что? Вытащить ее из лап Буруна он не сможет все равно. Ведь Гудок предупредил его, что Бурун убьет Инну, даже если получит выкуп. Да и рано или поздно Бурун поймет, что его игра в посредничество – блеф.

Что ж, значит, он должен сделать так, чтобы Бурун понял это как можно позже.

Радич вернулся через полчаса. Сказал:

– Отъеду немного, чтобы ты мог сесть.

Они проехали минут пять. Наконец Радич остановил машину:

– Садись. Здесь тебя никто не увидит.

Молчанов сел. Они стояли на пустыре, заваленном строительным мусором. Увидеть его здесь в самом деле никто не мог.

Радич обернулся:

– Паша, возможность войти в подъезд я уже использовал.

– Что-нибудь выяснили?

– Из того, что могло бы нам помочь, ничего. Выяснил, что квартира шестнадцать в доме двадцать один находится на третьем этаже. Вход в подъезд свободный, домофона нет. Сама квартира расположена в правом отсеке по выходе из лифта, первая справа. Часть окон квартиры выходит на Звездный бульвар, часть – в боковой проезд. Ну и главное – наблюдать за квартирой на Звездном бульваре неоткуда. Это я установил точно.

– Сергей Петрович, давайте так: в два часа, когда я пойду туда, я возьму с собой только мини-рацию. И все. Включу ее и положу в карман пиджака. И вы будете слышать, что там произойдет. Об остальной технике забудем.

– Оружие хоть у тебя есть?

– Конечно.

В подъезд дома Молчанов вошел, когда до двух часов оставалась одна минута. Поднявшись на третий этаж на лифте, встал у двери с цифрой 16. Судя по двум замочным скважинам, квартира закрывалась на два замка – обычный и английский. Определив это, нажал кнопку звонка.

В квартире раздалась мелодичная трель. После того как замолк последний аккорд, никаких других звуков он не услышал.

Подождав, снова нажал кнопку. Та же мелодия прозвучала снова. И опять, как и в первый раз, она сменилась тишиной.

Он хотел нажать кнопку в третий раз, но этому помешал еле слышный звук сзади.

Обернувшись, увидел Зеленого.

Амбал стоял в двух шагах от него, держа правую руку за обшлагом пиджака. Встретив взгляд Молчанова, сказал тихо:

– Только без базара. Заходим в квартиру.

Подумал: пока Зеленый будет доставать пистолет, он точно успеет его вырубить. Усмехнулся:

– Не понял, в какую квартиру?

– В эту.

– Слушай, я пришел на встречу с Буруном. Где он?

– Давай без шухера. Заходим в хазу.

– Где Бурун?

Зеленый явно колебался, прежде чем ответить. Наконец сказал:

– Буруна пока нет. Зайдем в хазу, там разберемся. Подумал: все это может быть ловушкой. И все же для ловушки Зеленый ведет себя слишком уж странно. Отодвинулся:

– А что мы будем делать в этой хазе?

– Подождем Буруна.

Сделав вид, что раздумывает, сказал:

– Лады. Проходи, я за тобой.

Продолжая держать правую руку за обшлагом пиджака, Зеленый достал ключи. Открыв оба замка, осторожно толкнул дверь. Кивнул:

– Проходи.

– Проходи ты первый. – Молчанов, сунув руку под пиджак, нащупал рукоятку «Макарова». – Давай.

Стоя к нему лицом, Зеленый, пятясь, вошел в квартиру. Мотнул головой:

– Заходи, дверь надо закрыть.

Молчанов, не теряя Зеленого из поля зрения, шагнул через порог. Тот, тоже не спуская с него глаз, осторожно закрыл дверь левой рукой. Выпрямился.

Молчанов был уверен, что в квартире кроме Зеленого окажется кто-то еще. Но, судя по тишине и, главное, по поведению Зеленого, они здесь были одни.

Несколько секунд они простояли в прихожей друг против друга, держа руки за обшлагами пиджаков. Наконец Зеленый кивнул:

– Идем в комнату, что стоять.

– Где Бурун?

– Бурун сейчас подойдет.

– Когда сейчас?

– Подойдет, я сказал. Идем в комнату.

Медленно, по-прежнему не спуская друг с друга глаз и держа руки за обшлагами пиджаков, они прошли в ближнюю комнату. Здесь стояли стол, несколько стульев, диван, тумбочка с телевизором и секретер. На секретере лежала трубка-телефон.

Придвинув к себе стул, Зеленый сел. Молчанов тоже сел на стул. Кивнул:

– Что это у тебя рука все время под клифтом?

– А у тебя что рука под клифтом?

– У меня под клифтом, потому что у тебя под клифтом. Хочешь, чтобы я ее убрал, убери ты.

Напряженно посмотрев на него, Зеленый сказал:

– Хорошо. – Убрал руку.

Последовав его примеру, Молчанов некоторое время сидел молча. Не упуская из виду Зеленого, попытался определить, в самом ли деле они в квартире одни. Пока, судя по тишине, выходило, что в самом деле.

Некоторое время он сидел со скучающим видом. Наконец спросил:

– Так когда будет Бурун?

– Будет. Подождем.

Подумал: похоже, Зеленый сейчас в растерянности. Он понятия не имеет, что должен делать. Но ведь и он сам не понимает, что должен делать и, вообще, что происходит.

Его раздумья прервал сигнал телефона.

Звук зуммера заставил Зеленого вздрогнуть и напрячься. По его виду было ясно: он ждал чего угодно, только не телефонного звонка.

Зуммер продолжал гудеть. Молчанов был в лучшем положении: секретер, на котором лежал телефон, стоял рядом с ним, Зеленого же от аппарата отделял стол.

После четвертого сигнала Молчанов сказал:

– Я возьму?

– Сиди на месте. – Зеленый быстро встал. – Возьму я.

Пока Зеленый двигался к секретеру, Молчанов уже знал, что сейчас сделает.

Как только амбал поравнялся с ним, он одним движением, резко, провел два своих коронных удара – под дых и в челюсть. В эти удары он вложил всю силу, тем не менее сразу Зеленый не упал. Шатаясь и закатив глаза, он несколько секунд стоял, издавая звук, похожий на мычание. Упал он лишь после второго апперкота. Обмякнув, распластался на полу.

Зуммер продолжал гудеть. Взяв трубку и нажав кнопку, Молчанов сказал:

– Да?

В трубке прозвучал мужской голос:

– Алло?

И замолчал. Подождав, Молчанов переспросил:

– Да, алло, я слушаю.

– Это что, квартира шестнадцать? – Голос был неуверенным. Похоже, говорил провинциал.

– Да, это квартира шестнадцать.

– Там, случайно, нет Кузи?

Он поймал себя на мысли: ему кажется, что Зеленый слышит, как кто-то спрашивает Кузю. Посмотрел на лежащего.

Нет, слышать Зеленый ничего не мог. Он лежал на спине без движения.

Сказал наконец:

– Есть. Это я.

– Что, точно ты Кузя?

– Да, я точно Кузя.

– А не врешь?

– Нет, не вру.

– Тогда вот что… вот что… – В трубке наступила пауза. – Как твое полное имя?

– Кузьмин Иван Васильевич.

– Кузьмин Иван Васильевич… вроде ты…

Не выдержав, Молчанов сказал:

– Да я это, я. Кто говорит?

– Говорит тот, кто добра не забывает.

Попытался понять, что означают эти слова, но сразу не смог. Переспросил:

– Кто добра не забывает?

– Да. Я слышал, ты ищешь по Москве одного бабца?

Ответ Молчанов обдумывал лишь несколько секунд.

– Ну, ищу.

– Попробуй посмотреть в Малом Тишинском переулке.

– В Малом Тишинском переулке?

– Да. Дом восемь, квартира двадцать, четвертый этаж. Она там сейчас одна.

– Дом восемь, квартира двадцать, Малый Тишинский?

– Да. Там домофон, постарайся пройти в тамбур без шума. Ключи от квартиры можешь найти на первом этаже, в почтовом ящике.

– Постой… – успел только сказать Молчанов. Но было поздно – в ответ раздались гудки.

Отключил связь. Осмотрел трубку. Достал платок, стер с трубки отпечатки пальцев, положил ее на прежнее место.

Первой мыслью было: ловушка. Номер телефона квартиры, расположенной на Звездном бульваре, звонившему мог сообщить только Бурун.

Затем решил: исключено. Зачем вообще Буруну было его ловить? Он, Молчанов, и так был у него в руках.

Но если ловушку подстроил не Бурун, откуда звонивший смог узнать, что он, которого Бурун знает как Кузю, находится в этой квартире?

Присел, приподнял веко Зеленого. Положение глазного яблока показывало: амбал в глухой отключке и в ближайшее время в себя не придет. Отогнул полу пиджака – в кобуру под ней был вложен пистолет «ПСМ». Вытащил обойму, снова воткнул оружие в кобуру. Достал рацию, сказал:

– Алло…

– Да? – отозвался голос Радича.

– Вы где сейчас?

– Во дворе дома, в котором находишься ты. У тебя все в порядке?

– Все. Сейчас я к вам спущусь. На всякий случай включите мотор.

– Хорошо.

Выйдя из квартиры, потянул на себя дверь. Дождавшись, пока щелкнет замок, прислушался. На лестничной клетке было тихо.

Спустился по лестнице на первый этаж, вышел на улицу.

Войдя во двор, сразу заметил «мазду». Машина стояла возле детской игровой площадки.

– Что случилось? – спросил Радич.

– Сам не пойму, что происходит. – Сел рядом. – Мне сказали по телефону, что Инна сейчас в Малом Тишинском переулке, одна.

– В Малом Тишинском переулке?

– Да. Сергей Петрович, давайте скорее отсюда уедем. Только не на Звездный бульвар. Куда-нибудь в переулки.

– Пожалуйста. – Радич стал осторожно выводить машину. – В переулки так в переулки.

Развернувшись, Радич направил машину в сторону от Звездного бульвара. Он то и дело сворачивал, и в конце концов они выехали к Останкинскому телецентру.

Когда они развернулись к проспекту Мира, Молчанов рассказал о том, что произошло в квартире номер 16. Выслушав, Радич процедил:

– Задумаешься…

– Это точно, задумаешься.

– Что делать с этим Малым Тишинским переулком? Вдруг Инна в самом деле там?

– Сергей Петрович, давайте не спешить.

– Хорошо. Давай подумаем. Считаешь, Бурун может быть с этим как-то связан?

– Нет. Зачем все это Буруну?

– Ты прав, незачем. – Проехав немного, Радич спросил: – Как ты сказал? Тот, кто помнит добро? Я правильно повторил?

– Почти. Сказано было: «Тот, кто добра не забывает».

– Остается вспомнить, кому ты мог сделать добро…

– Не я. А Кузя. Звонили-то Кузе.

Молчанов уже в который раз подумал: ведь о том, что существует некий Кузя, знал кроме Буруна и его людей только Тумба.

Вообще-то о Тумбе он подумал сразу же, как только звонивший ушел со связи. Узнать, что он, Кузя, после двух часов дня будет находиться на Звездном бульваре, Тумба мог вполне. И насчет добра, о котором не забывают, мог напомнить устами звонившего, ведь именно Кузя помог Тумбе понять, что Гудок предатель.

Вот только стал бы Тумба, желая расплатиться за добро, подстраивать такой трюк? Звонить туда, где с Кузей должен был встретиться его злейший враг? Впрочем, а почему нет?

– Сергей Петрович, тот, кто позвонил в квартиру номер шестнадцать, попросил позвать к телефону Кузю. Но ведь кроме Буруна эту кличку знает еще и Тумба.

– Считаешь, за звонком стоит Тумба?

– А почему нет?

– В характере ли Тумбы такие приколы?

– Нет, они не в его характере.

– Ведь с тобой разговаривал не он?

– Разговаривал какой-то провинциал. Но Тумба вполне мог поручить кому-то позвонить мне.

– Поручить зачем?

– Чтобы напакостить Буруну.

После того как они проехали несколько кварталов, Радич процедил:

– Ладно, примем это за основу.

– Нам ничего не остается, как принять это за основу.

– Значит, едем к Малому Тишинскому?

– Это единственный шанс найти Инну. Другого пути у нас нет.

«Мазду» Радич остановил в закутке, примыкавшем к Малому Тишинскому переулку. Выключив мотор, посмотрел на Молчанова:

– Выходим?

– Подождите, возьму набор отмычек… – Открыв лежащий на заднем сиденье чемоданчик, Молчанов достал связку отмычек. – Теперь выходим.

– Может, снимешь парик и усы?

– Я бы снял. Но за этим домом могут наблюдать люди Буруна. Увидев меня без парика и усов, они все поймут.

– Тогда сними хоть золотую цепь. И вынь серьгу из уха. Это ведь ты можешь сделать?

– Могу. – Молчанов снял цепь и вынул из уха серьгу. – Как, лучше?

– Намного. Пошли.

Выйдя из машины, они двинулись к Малому Тишинскому переулку.

Этот переулок, в котором жила элита, они хорошо знали.

Дом номер 8 стоял несколько особняком, не примыкая к домам-соседям. Это был восьмиэтажный дом недавней постройки, с хорошо продуманной архитектурой и богатой отделкой. Судя по архитектуре, некоторые квартиры имели два уровня. Вход в дом был со двора.

Войдя в подъезд, снабженный стеклянной дверью, они остановились возле второй стеклянной двери, за которой был виден просторный холл. Нижнюю часть стен холла занимали почтовые ящики. На стене возле двери, ведущей в холл, был укреплен домофон.

Тронув ручку двери и убедившись, что она закрыта, Молчанов оглядел замок.

– Ну что? – спросил Радич.

– Замок шифровой. Боюсь, я с ним долго провожусь.

– Ладно, побереги отмычки. Подождем, пока кто-то войдет или выйдет.

Они встали около домофона так, чтобы одновременно видеть и тех, кто входит, и тех, кто выходит.

Примерно через двадцать минут услышали звук спускающегося лифта.

Из лифта в холл вышла женщина лет сорока с карликовым пуделем на поводке. На ней были обтягивающие ноги черные легинсы и пестрая летняя кофта. Наверняка она была хороша собой в молодости, да и сейчас выглядела неплохо.

Сначала женщина подошла к почтовым ящикам и проверила, нет ли почты. Затем, открыв дверь, отделяющую холл от подъезда, подняла пуделя одной рукой. Когда она посмотрела на Радича, вид у нее был настороженный. Однако, встретив улыбку Молчанова, улыбнулась в ответ и даже придержала створку, чтобы они смогли пройти.

Войдя в холл, они подошли к почтовым ящикам. Повернув голову, Молчанов заметил: опустив пуделя, женщина тут же скрылась из вида.

Достал связку отмычек, открыл ящик с цифрой 20. Подняв заслонку, увидел лежащий в нише смятый бумажный конверт, из которого высовывались ключи.

Проверил – три ключа.

Сунув конверт в карман, закрыл ящик. Радич кивнул: поднимаемся.

После того как они вошли в кабину, лифт медленно пополз вверх. На четвертом этаже двери открылись, они вышли.

На площадку слева от лифта выходили две двери, одна из мореного дуба, с цифрой 19, другая бронированная, с цифрой 20. Обе двери были снабжены смотровыми глазками.

Подойдя к двери с цифрой 20, встали так, чтобы увидеть их в глазок было невозможно.

В металлическую поверхность были врезаны три замочные скважины.

Первые два ключа вошли в отверстия легко, но третий ключ, с бородкой из легированной стали, в скважину входить никак не хотел. Лишь когда Радич похлопал себя ладонью по голове, Молчанов, оценив жест, повернул ключ вверх другой плоскостью, и тот тут же вошел в щель.

Оба, вытянув руки с пистолетами, прижались спинами к стене. Постояв с полминуты, поняли: за створкой никого нет. Да и в самой квартире было тихо.

Не опуская пистолета, Молчанов повернул последний ключ и вытащил ключи из скважин. Радич кивнул: входим.

Молчанов кивнул в ответ. Помедлив, отставной полковник осторожно, двумя пальцами приоткрыл створку. Выставил руки с пистолетом в образовавшуюся щель.

В квартире не было слышно никаких звуков, и Радич вошел в прихожую.

Войдя вслед за ним, Молчанов закрыл дверь и огляделся.

В обе стороны от прихожей располагались две большие комнаты, в которые вели открытые дверные проемы. Полы закрывал ворсистый однотонный светло-серый ковер, в правой комнате на этом ковре лежала еще и большая пушистая шкура белого медведя. Квартира была обставлена добротно, но аляповато. В прихожей на стене, обращенной к двери, висело огромное зеркало, рядом располагалась вешалка, под ней стояли уличная обувь и мужские и женские шлепанцы.

Встретив взгляд Радича, Молчанов показал: идите налево, а я пойду направо.

Не опуская пистолета, двинулся направо. В комнате, куда он вошел, в углу стоял телевизор, перед ним два мягких кресла, стык двух стен напротив занимал обитый светлой кожей угловой диван с разбросанными по нему цветными подушками. Рядом с телевизором темнел антикварный деревянный столик черного дерева с расставленными на нем фигурками африканских божков. На белой медвежьей шкуре были накиданы журналы с яркими глянцевыми обложками.

Справа виднелся проход в кухню, прямо – дверь, ведущая, скорее всего, в спальню. Сейчас эта дверь была закрыта.

Молчанов вошел на кухню. Помещение блистало чистотой, единственным грязным предметом здесь была чашка с недопитым кофе.

На кухню заглянул Радич:

– Ну что?

– Пусто. Правда, я еще не заходил в комнату за этой дверью. Что у вас?

– Тоже пусто.

– Зайдем в комнату?

– Зайдем.

Встав по обе стороны двери, подняли пистолеты. Взявшись за ручку левой рукой, Молчанов медленно открыл дверь.

В комнате стоял полумрак, шторы на окнах были задернуты. Как он и предполагал, это была спальня, большую часть ее занимала огромная, накрытая атласным покрывалом кровать. У изголовья кровати с обеих сторон стояли тумбочки. В углу спальни виднелась еще одна дверь, сейчас приоткрытая. Судя по кафельному полу и проглядывавшей в полумраке части раковины, это была ванная.

Он перевел взгляд в противоположный угол комнаты и увидел выглядывавшие из-за кровати две ноги.

Радич тоже наверняка увидел эти ноги, потому что смотрел в ту же сторону.

Судя по черным брюкам и черным мокасинам, носки которых были обращены вверх, ноги принадлежали человеку, находящемуся на полу за кроватью.

Продвинувшись, они увидели труп мужчины примерно сорока лет, лежащий на спине. Правая рука была откинута в сторону, левая вытянута вдоль тела. Белая рубашка с левой стороны груди, светлый пиджак и часть ворсистого ковра были залиты кровью, уже загустевшей.

Убитого Молчанов узнал сразу, но, чтобы убедиться, что не ошибся, присел.

Сомнений не оставалось – это был Бурун. Лицо убитого, казалось, выражало недоумение.

Посмотрел на Радича:

– Вот это номер. Узнаете?

– Конечно. Это Бурун.

Помедлив, Радич дотронулся до шеи мертвеца:

– Убит недавно, тело еще не остыло. Мне кажется, его убили часа два-три назад.