Текст книги "Декамерон по-русски"

– Пол… дело не в том, что я ее не люблю. Я просто знаю: Стива убила она.

– Эвелин, но она не могла это сделать просто физически.

– Почему не могла?

– Да потому, что об этом говорят факты. В момент, когда ваш сын пропал, она спала в квартире, где находились ее друзья. Это подтверждено несколькими абсолютно независимыми показаниями. Когда выяснилось, что Стива нет, то его действительно не было там, возле квартиры, куда он пришел с Инной, – ни в живом, ни в мертвом виде. Его куда-то увезли. Когда… Впрочем, причин много. Я ведь вам уже подробно рассказал, как все произошло. Думаю, официальные американские инстанции тоже поставили вас об этом в известность.

– Да, госдепартамент поставил меня в известность. Оттуда по моей просьбе мне прислали подробный отчет, составленный на основе расследований, проведенных как вашей милицией, так и службой безопасности посольства.

– И что говорится в этом отчете?

– В этом отчете содержится примерно то же, что мне рассказали вы. И тем не менее я буду стоять на своем: Стива убила Инна.

– Эвелин, но в таком вопросе… – Он замолчал, подбирая слова. – В таком деликатном вопросе нельзя просто «стоять на своем». Надо иметь какие-то доказательства. Или, по крайней мере, какие-то доводы.

– О господи, Пол… при чем тут доказательства, при чем тут доводы?.. Я же не выступаю на суде. Я просто говорю вам, Полу Молчанову: Стива убила Инна. Я хочу, чтобы вы это знали. Мне важно только это, остальное несущественно. – Сказав это, она подвернула рукава пиджака.

– Хорошо, Эвелин, допустим, вы правы и Инна в самом деле убила вашего сына и своего мужа. Но если это так, мы с вами не можем не ответить на вопрос: зачем? Каков был мотив преступления?

– Ну… – Она откинулась в кресле, глядя в бесконечность. – Мотив был.

– Какой?

– Я вам о нем не скажу. Это семейная тайна.

– Семейная тайна?

– Пол, не расспрашивайте и не пытайтесь выяснить, каким был ее мотив… – Миссис Халлоуэй упорно смотрела в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Это семейная тайна, и я не хочу о ней говорить.

– Хорошо, пусть это будет семейная тайна. Но если мы с вами знаем, что банк Инна не наследовала, очень трудно усмотреть здесь какой-то другой мотив. Я лично просто не вижу мотива. Даже приняв вашу точку зрения, что она не любила вашего сына. Зачем убивать нелюбимого мужа, когда можно просто подать на развод?

Эвелин пожала плечами.

– Ваш сын мог ведь дать Инне развод?

– Ну… – Эвелин взглянула на него как-то странно. – Вообще-то он ее очень любил. Он был без ума от нее. Но, наверное, он мог дать ей развод.

– Эвелин, простите… но если это так, я в самом деле не вижу мотива убийства.

– О мой бог… – Встав, Эвелин подошла к перилам лоджии. – Понимаете, Пол… понимаете, весь ужас в том… весь ужас в том, что Инна любит Джейсона.

Пытаясь осмыслить услышанное, он вдруг понял: из всего, что он знал об Инне, ничто не может опровергнуть этих трех слов: «Инна любит Джейсона».

Эвелин стояла неподвижно, и он переспросил:

– Инна любит Джейсона? Вы уверены?

Не оборачиваясь, сказала глухо:

– Да. Давно.

– Давно?

– Да. С момента, когда она увидела его три года назад. И он тоже любит ее. Инна хотела быть вместе с Джейсоном больше жизни. Да, мой дорогой друг. – Сказав это, старая леди подошла к окну. Грустно усмехнулась: – Поэтому она и убила Стива. Убила так, чтобы все, в том числе и Джейсон, были уверены, что это сделала не она. Ведь если бы Джейсон знал, что это сделала она, у них бы ничего не получилось. И не получилось бы, если бы был жив Стив – даже если бы он дал ей развод. – Повернувшись и не глядя на него, села за стол. Размяла сигарету, уже вторую при нем. Прикурив от поднесенной им зажигалки, сказала: – Пол, а вам Инна говорила что-нибудь о своих отношениях с Джейсоном?

– Она говорила, что эти отношения очень плохие. Из ее высказываний можно было понять, что Джейсон, как и вы, не признает ее за свою родственницу и, в общем, относится к ней отрицательно. Как и вы.

– А Джейсон что-нибудь говорил вам о своих отношениях с Инной?

– Говорил. Он сказал, что он относится к Инне так, будто ее нет. Причем подчеркнул это.

– Все правильно. – Затянулась. – Они всем так говорят. Знаете, Пол, у меня к вам есть одно предложение. Вы сказали, ваш договор с Инной уже не имеет силы?

– Да, не имеет.

– И вы сейчас не заняты никакой работой?

– Пока нет.

– Тогда я предлагаю вам заключить договор со мной – договор на расследование обстоятельств убийства моего сына Стива. При этом вы можете назвать любую сумму гонорара.

Она хочет одного, подумал он: чтобы он нашел улики, доказывающие, что ее сына убила Инна.

– Что вы скажете на это, Пол? Мы подписываем договор?

– Эвелин… видите ли… – Он не знал, что ей сказать. Просто не знал. – В моей профессии существует определенная этика. Согласитесь, если я подпишу с вами такой договор, это будет поступком в высшей степени неэтичным.

Эвелин подняла ладони:

– Но, но, но, дорогой Пол! Он был бы неэтичным, если бы я просила вас любыми путями достать улики, изобличающие Инну. Но я этого не прошу.

Он промолчал. Убедившись, что он не собирается возражать, она продолжила:

– Я прошу вас провести независимое расследование. Но действительно независимое, то есть такое, в котором участие любого человека в убийстве Стива, даже меня, не будет отметаться с порога. Если вы найдете доказательства, неопровержимо свидетельствующие, что Инна не убивала моего сына, ваша работа будет считаться выполненной. Как?

Он опять не знал, что ей ответить.

– Эвелин… ну хорошо…

– То есть вы обещаете, что проведете расследование обстоятельств убийства моего сына абсолютно независимо?

– Обещаю.

– Ну что ж… Это уже кое-что… И все же… Слушайте, Пол… сделаем вот что… Подождите, я сейчас вернусь. – Эвелин ушла, чтобы через пару минут вернуться с ручкой и несколькими листами бумаги. Сев в кресло, протянула ему один листок и ручку: – Пол, сделайте одолжение, напишите здесь полностью ваше имя, вашу профессию, а также название вашего детективного агентства, как оно пишется по-английски. Пожалуйста.

– Но…

– Напишите. Вам ведь нетрудно?

– Нет, нетрудно.

Взяв листок, он написал по-английски свое имя, отчество и фамилию и название агентства. Подтянув листок к себе, Эвелин взяла чистый лист и стала писать. Закончив и размашисто подписавшись, протянула листок ему:

– Прочтите. И оставьте себе. – Сказав это, она достала чековую книжку и стала заполнять чек.

Взяв листок, он прочел:

«ОБЯЗАТЕЛЬСТВО.

Я, Эвелин Джордж Халлоуэй, урожденная Киркланд, находясь в здравом уме и твердой памяти, поручаю подданному России Павлу Александровичу Молчанову, директору и совладельцу частного детективно-охранного агентства «Охранник», расположенного в Москве, провести полное и независимое расследование обстоятельств убийства моего сына, Стивена Ричарда Халлоуэя. В случае успешного расследования обстоятельств этого убийства обязуюсь выплатить Павлу Александровичу Молчанову 250 000 (двести пятьдесят тысяч) долларов США. В случае моей смерти эта сумма должна быть перечислена на его счет из денег, оставшихся после меня, независимо от того, будет ли внесен пункт об этом вознаграждении в мое завещание или нет.

Написано в «Тринити тауэр», город Шелтаун, штат Виргиния, США.

Эвелин Халлоуэй».

Прочитав все до конца, он посмотрел на Эвелин. Она протянула ему чек:

– Возьмите, это аванс. Сто двадцать пять тысяч долларов.

– Но, Эвелин…

Остановив его движением руки, грустно улыбнулась:

– Пол, не нужно ничего говорить. Я ведь знаю все, что вы скажете. Вы честный молодой человек, именно поэтому вас привлекла к работе Инна. И именно поэтому сейчас вас привлекаю к работе я. Бумага, которую вы держите в руках, составлена без свидетелей и должным образом не оформлена юридически. Но я сейчас хочу дать вам хоть какую-то, но гарантию, что вы будете работать не зря. В ближайшие дни я оформлю официальный договор с вами и вышлю его вам туда, куда вы скажете. Кроме того, в ближайшие дни я вызову сюда своего юриста и попрошу внести то, что написано в этой бумаге, в свое завещание. А пока спрячьте этот листок. И чек. И не смотрите на меня так. Спрячьте бумаги, Пол, прошу вас. Пожалуйста.

– Хорошо. – Сложив листок вчетверо и присовокупив к нему чек, он спрятал бумаги в карман куртки. – Вы так просите, что я не могу вам отказать.

– И не надо. Теперь, когда вы взяли этот листок и чек, у меня наверняка станет спокойней на душе. Вы понимаете меня, Пол?

– Понимаю. Хорошо, Эвелин. Обещаю сделать все, чтобы беспристрастно довести расследование до конца.

Эвелин смотрела на него, ничего не говоря и улыбаясь. Помедлив, он спросил:

– Я вам еще нужен?

– Нет. Идемте, я провожу вас до двери.

Когда он вышел на лестничную площадку, миссис Халлоуэй сказала:

– Всего доброго, Пол. Прошлый раз я протянула вам на прощание руку и вы ее поцеловали. Не скрою, мне было очень приятно. Но потом я подумала, что этот поцелуй, поцелуй моей руки, такой, какая она у меня сейчас, вряд ли доставил вам удовольствие. Поэтому сейчас я просто желаю вам удачи.

Мгновение поколебавшись, он сказал:

– Мне было приятно поцеловать вашу руку, Эвелин.

– Нет, вы обманываете. Но уверяю вас, когда я была молодой, все было иначе. – С этими словами она закрыла дверь.

Из Шелтауна в Вашингтон его довез на своей машине Бобби Найт.

В терминал внутренних линий Вашингтонского национального аэропорта он вошел в пять вечера. Взяв билет на самолет, вылетающий в Нью-Йорк через два часа, прошел в зал ожидания. Уселся в кресло, достал телефон и набрал номер Джона.

Джон ответил сразу:

– Хэлло?

– Джон, это Пол. Ты сейчас где?

– На Нантакете, в поместье. А ты где?

– В Вашингтонском национальном аэропорту, жду самолет в Нью-Йорк.

– С мадам поговорил?

– Поговорил.

– Что она?

– Расскажу, когда встретимся. Что у тебя?

– Пол, почерк Джорджа сверять не потребовалось, он подтвердил, что это его записка и что письма доставил он. Подпись Инны я отдал в графологическую лабораторию, а также проверил на компьютере сам. Ответа из лаборатории я еще не получил, но моя сверка показала: это ее подпись.

– Про Инну что-нибудь слышно?

– Пол, тут дело такое… Я опросил с ее фотографией в руках команды двух паромов, контролеров, работников пристани, а также нескольких пассажиров, переправлявшихся на паромах в Хаянис в воскресенье, – ее никто не видел. Но в Сиасконсете я в конце концов нашел двух человек, которые видели, что в воскресенье примерно в пять вечера к центральному причалу Сиасконсета подошла большая океанская яхта «Амазонка». Она пришвартовалась у пирса, после чего на ее борт перешла молодая женщина с чемоданом в руке.

– Это была Инна?

– Теоретически да, это была Инна. Но когда я показал этим двоим ее фото, они сказали, что не уверены, что это была Инна. Они находились довольно далеко от яхты и лицо женщины не рассмотрели.

– Ты спросил у них, где была в это время белая «тойота-королла»?

– Спросил. Оба утверждали, что в момент, когда женщина переходила на яхту, «тойота-королла» стояла в стороне, довольно далеко от того места, где пришвартовалась яхта.

– Как была одета эта женщина, эти двое видели?

– Видели. На ней была черная юбка средней длины, белая рубашка и черная бейсбольная шапочка.

– Кто-нибудь видел, как была одета Инна, когда она в воскресенье выехала из поместья?

– В том-то и дело, что нет. Инна выехала из поместья, никого не предупредив.

– Понятно. Что было дальше с яхтой «Амазонка»?

– Яхта простояла у причала не больше двадцати минут и вскоре после того, как на борт поднялась женщина, отдала швартовы и ушла в океан.

– Кто отдавал швартовы, эти двое видели?

– Видели со спины. Это был загорелый молодой мужчина, голый по пояс, в джинсах, с длинными волосами до плеч. Лицо его они не рассмотрели.

– Лицо и не нужно. Это был Джейсон.

– Я тоже подумал, что это был Джейсон Халлоуэй, шурин Инны. Ведь его яхта называется «Амазонка», так ведь?

– Да. Нет сомнения, что женщина, перешедшая на яхту, – Инна. Ты все сделал на Нантакете?

– Все. Сейчас буду добираться до Нью-Йорка. Когда вылетает твой самолет?

– Через полтора часа.

– Понял. В Нью-Йорке мы будем примерно в одно и то же время. Если приедешь раньше, ключи у портье, бери их и заходи в квартиру.

– Хорошо.

В холл дома номер 21 на Западной Восемьдесят шестой улице Манхэттена, где жил Джон, Молчанов вошел в половине девятого вечера. Портье-латиноамериканец, узнав его, улыбнулся:

– Добрый вечер, сэр.

– Добрый вечер, Мануэль.

– Давно не были у нас.

– Давно, почти год. Как дела?

– Все по-старому. Я работаю, значит, дела идут хорошо.

– Джон дома?

– Его пока нет. Но он просил передать вам ключи. – Мануэль протянул ключи. – Приятного отдыха, сэр.

– Спасибо.

Поднявшись на лифте на пятнадцатый этаж, Молчанов вошел в квартиру. Поставил сумку, снял кроссовки, сунул ноги в шлепанцы. Пройдя в ванную, встал перед зеркалом и снял черные очки.

Синяки под глазами оставались такими же большими. Правда, их цвет слегка изменился, чернота в некоторых местах уступила место лиловым и желтым потекам.

Осторожно отодрал оба пластыря. Увидев, что царапины, которые они прикрывали, зарубцевались, хотел было раздеться и принять душ, но услышал звук ключа в двери. Выйдя из ванной, увидел Джона, только что вошедшего в квартиру.

Поставив на пол два чемодана, Джон сказал:

– Знаешь, синяки потихоньку сходят.

– Но они продержатся еще как минимум неделю.

– Ну и что? Слушай, сейчас я поставлю чемоданы в кладовку, а ты сделаешь нам по скотчу. Как предложение?

– Подходит. Какой тебе?

– Мне лично «стрейт».

Через пару минут, взяв стаканы, в которых виски было смешано с несколькими кубиками льда, они уселись в кресла. Сделав глоток, Джон сказал мечтательно:

– Наконец-то расслабуха… Полная расслабуха… Знаешь, я за эти два дня немного устал.

– Я тоже не в лучшей форме.

– Итак, господа, расслабимся. – Джон сделал еще один глоток. – Что тебе сказала мадам?

– Джон, мадам меня ошарашила.

– В смысле?

– Она абсолютно убеждена, что Стива Халлоуэя убила Инна.

Джон посмотрел стакан на свет. Поболтал темно-желтую жидкость, отпил.

– Любопытно. У нее что, старческий маразм?

– Возможно. Но согласись, Инна многое от нас скрыла.

– Ну и что, что скрыла? Она женщина. Вообще, она всего лишь скрыла, что хочет уйти на материк на яхте со своим шурином. Это не очень хороший поступок, но это не криминал.

– Ты уверен, что она просто хотела уйти на яхте с шурином?

– Что значит – просто? А что она могла сделать еще?

– Она могла крутить роман со своим шурином. Причем очень давно.

Джон поставил стакан на стоящий перед ним журнальный столик.

– Откуда у тебя взялись мысли о романе?

– О романе между Джейсоном и Инной мне сказала ее свекровь, миссис Эвелин Халлоуэй.

Джон надолго задумался. Наконец сказал:

– Она что, считает, Инна изменяла Стиву с Джейсоном?

– Она не только это считает, она в этом убеждена.

– Черт… А ты-то сам что? Ты ей веришь, этой миссис Халлоуэй?

– Еще не знаю. Но у меня на этот счет есть некоторые подозрения.

– Например?

– Например, ты помнишь тот вечер, когда мы с тобой пошли в «Хайдаут»?

– Прекрасно помню.

– И помнишь, как мы перед уходом поужинали в «Ист-Ривер Инн» вместе с Инной?

– Конечно.

– Ты помнишь, какое у нее было во время этого ужина настроение?

– Ну… да. У нее было прекрасное настроение. Она смеялась, шутила. Ну и что?

– А ты помнишь, какое настроение у нее было на следующее утро? Когда мы вернулись из «Хайдаута»?

– Помню. У нее и утром было прекрасное настроение. Но мне показалось, это оттого, что мы вернулись из «Хайдаута» целыми.

– Я тоже сначала так подумал. А сейчас я думаю, у нее было прекрасное настроение по другой причине.

– Да?

– Да. Слушай, ты ведь накоротке с кельнершами из «Ист-Ривер Инн»?

– Конечно. Они все меня отлично знают. А что?

– Ты можешь сейчас позвонить в «Ист-Ривер Инн» и спросить, не останавливался ли там на одну ночь, а именно на ту, когда мы с тобой пошли в «Хайдаут», мужчина? Одинокий мужчина примерно тридцати пяти лет, с длинными волосами?

– Черт… Думаешь, Джейсон Халлоуэй останавливался в ту ночь в «Ист-Ривер Инн»?

– Это только мое предположение. Это было в прошлый вторник. Позвони и спроси, тебе ведь не трудно?

– Не трудно. – Взяв телефон, Джон набрал номер: – Саманта, привет, это Джон Лейтнер. Да все прекрасно. Вообще, я так и думал, что у тебя сегодня ночная смена. Нет, спасибо, номер мне не нужен. Слушай, Саманта, ты могла бы посмотреть, кто останавливался у вас в прошлый вторник? Причем меня интересуют не все, меня интересует только одинокий молодой мужчина, европеец, с длинными волосами. Хорошо, посмотри, я подожду. – Сделал Молчанову многозначительный знак глазами. – Ага, останавливался. Как раз такой, с длинными волосами? Ты молодец. Как он записался? Как-как? Питер Вильямс? Понятно. Подожди секунду… – Уловив знак Молчанова, закрыл мембрану ладонью: – Он записался как Питер Вильямс.

– Скажи своей Саманте, мы сейчас к ней подъедем. Надо точней свериться.

– Хорошо. – Джон убрал ладонь. – Саманта, мы сейчас подъедем к тебе с моим другом. Надо кое-что выяснить. Да, да, да, ты всегда была умницей. Все, обнимаю. – Отключив связь, спросил: – Что значит – точней свериться?

– У меня есть портрет Джейсона, где сходство схвачено очень точно. Я хочу показать его Саманте, чтобы убедиться, что это в самом деле был он.

– Понял. Все, поехали.

Войдя в холл «Ист-Ривер Инн», они подошли к Саманте. Девушка улыбнулась:

– Привет. Я вижу, вы просто без ума от нашей гостиницы.

– Вот именно, без ума. – Джон посмотрел на Молчанова: – Пол, покажи Саманте, что ты хотел.

– Сейчас. – Достав бумажник, Молчанов вытащил сложенный вчетверо рисунок Линды. Развернув, положил перед Самантой: – Вы видели когда-нибудь этого мужчину?

Изучив рисунок, Саманта кивнула:

– Видела. Это тот самый мужчина, который останавливался у нас в прошлый вторник. Мистер Вильямс.

– Какой номер он снял?

– Номер четыреста четырнадцать на четвертом этаже.

– То есть он остановился на том же этаже, где в то время жили мы и мисс Браун? – поинтересовался Джон.

– Да, на том же этаже.

– Он что, сам попросил дать ему этот номер?

– Да, он попросил дать ему обязательно номер на четвертом этаже. Сказал, что он суеверный и любит четвертые этажи.

– В котором примерно часу он появился здесь? – спросил Молчанов.

– Примерно около десяти вечера.

– А когда уехал?

– Он уехал рано, около восьми утра.

– У него был с собой багаж?

– Да нет. Кажется, была небольшая спортивная сумка.

– Как он был одет?

– Очень просто. Джинсовая куртка, тенниска, джинсы.

– Как он расплатился?

– Наличными. Причем ему пришлось заплатить за двое суток, потому что он въехал в неурочное время. Я хотела утром отдать ему остаток, но он только махнул рукой.

– Понятно. – Взяв рисунок, Молчанов сложил его и спрятал в бумажник. – Спасибо, Саманта. Вы нам очень помогли.

Саманта улыбнулась:

– Я рада. Если что надо, всегда обращайтесь.

В квартире Джон подошел к бару. Налив полстакана виски, выпил одним махом. Стукнул кулаком в ладонь:

– Пол… Нет, ну какова… Ты же помнишь, как все было?

– Помню.

– Притворилась, что поддерживает нашу идею пойти в «Хайдаут». Но на самом деле она в тот вечер ждала любовника. Ей, наверное, не терпелось дождаться, когда мы наконец уйдем. Она нас кинула. Кинула, как детей. – Налив себе еще полстакана, Джон добавил туда льда. – Сделать тебе скотч?

– Сделай. Причем такой же, как и себе. И давай сядем, надо поговорить.

– Давай.

После нескольких минут молчания, во время которых оба смаковали напиток, Джон сказал:

– Ясно, она убила мужа. У нее был четкий мотив. Понимаешь, что я имею в виду?

– Прекрасно понимаю. Завещание в пользу Джейсона.

– Черт… Ну и хороши же они – что он, что она. Задумать убийство мужа и брата, все точно рассчитать, хладнокровно убить – и все для того, чтобы получить в свои руки банк. Каково?

– Да, если это так – история мерзкая.

– Если это так… Это так, Пол, нет сомнений. Каким он вообще тебе показался, этот Джейсон?

– Знаешь, как ни странно, он показался мне вполне приличным человеком.

– Они все кажутся приличными. Инна ведь тоже казалась ангелом во плоти. Разве не так?

– Так. Ладно, что теперь об этом говорить? – Молчанов протянул Джону обязательство, выданное ему Эвелин Халлоуэй: – Прочти.

Прочитав обязательство, Джон заметил:

– Серьезная бумага. Правда, без юридического основания.

– Эвелин обещала, что составит официальный договор и пришлет его мне. А также внесет это как пункт в свое завещание – на всякий случай. Кроме того, она уже выдала мне аванс, чек на сто двадцать пять тысяч долларов.

Если ты готов работать по этому обязательству вместе со мной на равных условиях, я тебя приглашаю.

– Конечно, я готов. Меня эта история задела за живое. Если Эвелин Халлоуэй права и Инна в самом деле убила своего мужа, мы с тобой в дерьме. По уши.

– В том-то и дело. Ладно, тогда давай разделим функции. Ты остаешься здесь, чтобы узнать местонахождение Инны, встретиться с ней и поговорить. А я завтра утром вылетаю в Москву, чтобы уточнить там некоторые детали. Если найдешь Инну, ни в чем ее не обвиняй, просто поговори. В этом разговоре может многое проясниться. Как только поговоришь, сразу позвони мне. И мы вместе решим, что делать.

– Договорились. Черт, уже час ночи. Ложимся спать?

– Ложимся. Только я позвоню Оле, предупрежу, чтобы она меня встретила.