Текст книги "Декамерон по-русски"

– Даже не знаю.

– Уверяю вас, это интересная работа. Доходы я предлагаю делить поровну, но если вы хотите больший процент – пожалуйста, я готов уступить.

Инна посмотрела на Молчанова:

– Пол, что вы скажете?

– Инна, я полностью согласен с мистером Моретти. Мистер Моретти предлагает вам идеальный вариант.

– Да?

– Конечно. Он напишет и опубликует статью, чем будет достигнута ваша ближайшая цель. Потом вы напишете книгу, которая дополнит статью и уничтожит Моню и его команду. Не забывайте, написав вместе с мистером Моретти книгу, вы не просто добьетесь того, чего хотели. Вы вскроете явление, бич сегодняшнего дня, явление власти криминала. Считаю, вам нужно соглашаться.

– Так как, миссис Халлоуэй? – спросил Моретти. – Вы согласны?

– Ну… хорошо, мистер Моретти. Я согласна.

– Вы не против, если мы сейчас подпишем договор о намерениях? А позже я попрошу моего литературного агента составить для нас совместный договор.

– Ну… хорошо.

– Какие у вас планы на ближайшие дни?

– Вообще-то я хотела завтра утром выехать на Нантакет.

– На Нантакет?

– Да. Там у меня… ну, скажем так, поместье.

– Обидно. – Моретти почесал бороду. – Очень обидно.

– Почему?

– Я хотел встретиться с вами еще пару раз, скажем, завтра и послезавтра, чтобы статья была по-настоящему убедительной.

– Так, мистер Моретти, может, вы поедете вместе с нами? Пробудете на Нантакете сколько сочтете нужным. Там мы сможем поговорить без всяких помех. Транспортные расходы я оплачу.

– Дело не в транспортных расходах, их мне оплатит редакция… – Моретти потер щеку. – Говорите, вы выезжаете завтра утром?

– Да.

– На машине?

– На самолете до Бостона, а оттуда уже до Нантакета на машине и катере. Так быстрее.

– Хорошо, миссис Халлоуэй. Думаю, за сегодняшний день мне удастся уладить все дела в редакции. И если вы меня приглашаете, я вылечу с вами на Нантакет.

После того как Моретти ушел, они разошлись по номерам, чтобы собрать вещи.

Оказавшись у себя, Молчанов тут же взял телефон. Набрав номер своей квартиры, услышал голос Оли:

– Алло?

– Оля, привет, это я…

Похоже, ей что-то не понравилось в его голосе. Она ответила не сразу, а после долгой паузы:

– Паша… почему ты так долго не звонил?

– Не звонил, потому что была страшная закрутка. И боюсь, долго еще не смогу тебе позвонить.

– Что… из-за закрутки?

– Да, конечно.

– Понятно.

В голосе Оли он уловил нотки ревности. Он понимал, для ревности у нее были основания, он ведь изменил ей с Надей. Но близость с Надей, вызванную профессиональной необходимостью, он не считал изменой – или, во всяком случае, уговаривал себя, что такие вещи не стоит считать изменой.

– Оля, перестань, твоя ирония напрасна. Здесь действительно закрутка, настоящая, чернушная закрутка, в которую мы попадаем вместе с Джоном.

– Ты работаешь с Джоном?

– Да. Он по моей рекомендации подписал договор с Инной. Пахать приходится много. Так что не нужно иронизировать.

– Ладно, не буду. Когда ты хоть вернешься?

– Понятия не имею. Сейчас мы перебираемся из Нью-Йорка на Нантакет. Это такой островок под Бостоном, там у Инны поместье.

– Знаю, она мне рассказывала. Она говорит, там очень здорово.

– Наверное, здорово. Но, думаю, я там долго не задержусь.

– Почему?

– Надо съездить еще в пару мест. Когда съезжу, я тебе позвоню, хорошо?

– Хорошо, буду ждать. Там хоть не опасно, куда ты поедешь?

– Не опасно.

– Ты торопишься?

– Не очень. Просто мне нужно собираться.

– Ладно, собирайся. Я тебя целую, слышишь? Очень крепко целую.

– Слышу. Я тебя тоже. Пока.

– Пока.

Сквозь ветки могучего вяза, одного из множества таких же вязов, высаженных когда-то давно и выросших вдоль границы поместья Халлоуэй на Нантакете, были видны Джордж и Патрик, стоящие внизу.

Держась за ветку, Молчанов еще раз оглядел установленную на стволе и замаскированную ветвями видеокамеру. Это была последняя видеокамера из десяти, которые они вместе с Джорджем и Патриком сегодня, сразу же после приезда, установили примерно на равном расстоянии друг от друга – так, чтобы любой участок границы поместья просматривался днем и ночью. На его взгляд, и установка, и выбор места для видеокамеры отвечали всем необходимым требованиям.

Спустившись на нижнюю ветку, по толщине не уступающую иному дереву, он присел на корточки. Джордж показал большой палец:

– Отлично. Не видно, как ни вглядывайся. Позвонить Стэнли?

– Позвоните. Пусть скажет, чисто ли все.

– Ага… – Джордж набрал несколько цифр на пульте мобильного телефона. На Стэнли, одного из охранников, была возложена задача сидеть у центрального пульта и проверять, хорошо ли выбраны точки обзора для всех десяти видеокамер.

– Стэн, ну что там с десятой? – спросил Джордж. – Все чисто? Ага… Тогда все. Да, считай, мы закончили. – Посмотрел на Молчанова: – Все чисто.

– Отлично. – Молчанов спрыгнул на землю. – Я думаю, Джон и Марк тоже уже закончили.

Джон и Марк, второй охранник, занимались установкой вдоль границ поместья скрытых микрофонов, являющихся частью системы «Саунд гард».

– Наверняка. Там дел гораздо меньше, чем у нас. По-моему, осталось только замаскировать проволоку?

– Да, осталось только замаскировать в траве контрольную проволоку, – сказал Патрик. – Стэнли с Марком обещали этим заняться.

– Все, спасибо. – Молчанов огляделся. – Не знаете, где может быть миссис Халлоуэй?

– Полчаса назад, когда мы проходили мимо бассейна, я видел, она сидела там, – сказал Джордж. – Она и журналист. Но там ли они сейчас, не знаю.

– Хорошо, пойду туда.

Выйдя на поле для гольфа, Молчанов пошел наискось к океану. Сразу перед океаном, на берегу, был устроен выпасной луг для лошадей, за ним была конюшня, дальше белели разметки теннисных кортов, и уже за ними, между главным зданием усадьбы и причалом, отсвечивала голубым и серебряным поверхность большого плавательного бассейна.

Выйдя к берегу, он пошел вдоль кромки прибоя, изредка обходя разбросанные по прибрежному гравию валуны. Инна была права, место здесь поистине райское. В воздухе стоял запах недавно скошенной травы, с океана дул легкий бриз. Поместье располагалось у небольшой бухточки, огороженной тянущейся параллельно берегу низкой каменной грядой. Сейчас над этой каменной грядой, надежно ограждающей причал поместья от непогоды, плыли паруса невидимых яхт. Последние воспоминания о нью-йоркской жаре, выхлопных газах и прочих малоприятных вещах уничтожали брызги, которыми его изредка обдавала разбивающаяся о валуны волна.

Джордж не ошибся, Инна и Моретти сидели возле бассейна в шезлонгах. На Инне был купальник, Моретти облачился в длинные, до колен, шорты и бейсболку. Судя по диктофону, который Моретти держал перед Инной, и по его напряженной позе, подготовка статьи продолжалась.

Увидев Молчанова еще издали, Инна махнула ему рукой. Однако большего Моретти ей не позволил, поправив очки, он что-то сказал и придвинул диктофон ближе к Инне.

По одной из дорожек ровным кролем плыл Джон, заметив Молчанова, мотнул головой и подплыл к бортику. Взявшись за поручень, выдохнул воздух:

– Уф-ф… Здорово. – Поднявшись на бортик одним рывком, взял с шезлонга полотенце. – Закончил?

– Закончил. А ты?

– Давно. Там ведь делать-то особенно нечего. – Джон осторожно промокнул полотенцем лицо и плечи. – Осталась контрольная проволока.

– Проволоку доделают Стэнли и Марк. – Встав спиной к Инне и Моретти, Молчанов сделал знак глазами: – Давно они здесь сидят?

– Часа два. – Натянув джинсы и тенниску, Джон вбил ноги в кроссовки. – Вообще, какие планы?

– Надо ехать к Джейсону и Эвелин Халлоуэй. Причем как можно скорей.

– Кто поедет?

– Я думаю, к ним лучше поехать мне. Понимаешь почему?

– Ну… в общем, понимаю. Из-за русского следа?

– Да. Там может крутиться кто-то из русских. А с русскими лучше разберусь я.

– Давай. Где они, Эвелин и Джейсон? В Мэриленде?

– В Мэриленде Эвелин. Джейсон Халлоуэй живет во Фредериксбурге, в Виргинии.

– Я бывал и там, и там. Оба эти места недалеко от Вашингтона. Скоро вернешься?

– Думаю, дня два-три мне хватит.

– Мне здесь придется крутиться одному. Стэнли и Марка я в расчет не беру.

– Ты прав, они не профессионалы. Они просто охранники.

– Они лопухи, вот они кто. Когда собираешься выехать?

– Завтра утром. Из Бостона ежедневно в семь утра вылетает самолет на Вашингтон, постараюсь на него успеть. Все же помоги Марку и Стэнли. Они ведь думают, укрыть проволоку в траве и палых листьях – дело простое.

– Я прослежу.

– Давай. А я пока поговорю с Инной. – Подошел к Инне и Моретти: – Пат, извините, можно я на секунду вас прерву?

Моретти будто пробуравил его своим взглядом:

– На секунду? – Посмотрел на часы, вздохнул. – Вы правы, Пол. Черт… Кажется, я слишком увлекся. Миссис Халлоуэй, я, наверное, вас замучил?

– Ничего страшного. – Инна благодарно взглянула на Молчанова. – Дело есть дело. Хотите еще поговорить?

– Да в общем-то я уже готов писать статью. Но мне нужно два-три дня как минимум. Два-три совершенно спокойных дня. Чтобы я мог работать, ни о чем не думая.

– Мистер Моретти, они у вас будут. Завтра начинается уик-энд, вы можете работать здесь сколько хотите. Все, что здесь есть, в вашем распоряжении.

– Прекрасно. – Моретти посмотрел на Молчанова: – Пол, вы что, хотели поговорить с миссис Халлоуэй?

– Я хотел обсудить с ней пару вопросов. Я могу?

– Безусловно… – Моретти встал. – Пожалуй, я немного окунусь. И пойду работать.

Подождав, пока Моретти спустится по ступенькам в бассейн, Молчанов сел рядом с Инной:

– Наверное, он в самом деле вас замучил.

– Он меня нисколько не замучил. Знаете, я поняла, он очень толковый журналист. Мне кажется, статья у него получится.

– Наверняка получится, раз его порекомендовал Джон.

– Просто очень тяжело отвечать на вопросы два часа подряд. А вы чем занимались?

– Охранительной техникой. Инна, завтра с утра я хочу поехать к вашим родственникам.

– Да?

– Да. Может, вам стоит связаться с ними?

– Павел, о чем вы? В первый же день, как только я приехала, я пыталась поговорить с Эвелин.

– И что?

– Ничего. Когда я до нее дозвонилась, она не стала со мной разговаривать. Сказала, что у нее болит голова, и тут же положила трубку. – Отвернулась, разглядывая океан. – А что касается Джейсона…

– Да, что касается Джейсона?

– Джейсону позвонить нельзя, у него нет телефона.

– Как же он живет?

– Так и живет. Он не хочет, чтобы его зря беспокоили. – Некоторое время она следила за чайками, кружившимися над причалом. – Сами видите, какие у меня здесь родственники.

– Вижу. Но, Инна, я все-таки должен с ними встретиться. От этого не уйти.

– Наверное. – Улыбнулась. – Ладно, что делать? Раз надо, встречайтесь.

– Я хотел уточнить, как легче найти Джейсона и Эвелин.

– Нерсинг-хоум Эвелин находится в Мэриленде, в графстве Сомерсет, недалеко от городка Шелтаун. Этот городок стоит на западной стороне Чесапикского залива, на небольшой речке Покомоук, в устье. Мы со Стивом ездили туда на машине, прямо отсюда, от Хаяниса. Но это занимает много времени, мы ехали весь день.

– Я хотел бы полететь на самолете.

– Если вы полетите на самолете до Вашингтона, думаю, вы сможете как-то добраться оттуда до Шелтауна. На автобусе или на такси.

– А как искать Джейсона?

– Он живет в штате Виргиния, в графстве Спотсильвания, возле городка Фредериксбург. Как туда добираться, я не знаю. Наверное, тоже лучше на автобусе. Стив говорил, это недалеко от Вашингтона.

– Фредериксбург, а дальше?

– Как я поняла, Джейсон живет в одной-двух милях от города. В домике в лесу.

– У этого домика в лесу есть адрес?

– Кажется, нет. Или есть, но я его не знаю. Насколько я помню из рассказов Стива, этот домик стоит на склоне какой-то горы. Стив объяснил, этот домик найти легко, его знает любой в городке.

– Веселая история… Миллиардер живет в домике, у которого нет ни адреса, ни телефона.

– Павел, видите ли… я вам уже говорила, этот Джейсон… он очень странный. Он считает себя великим скульптором и ни с кем не хочет общаться.

– Понятно. Ладно, думаю, я его найду.

– Найдете. Долго вас не будет?

– Дня два, от силы три.

– Хорошо. Вы хотите выехать завтра?

– Да. Надеюсь, Харви отвезет меня на катере в Хаянис.

– Конечно. Вообще, Харви сделает все, что вы скажете, я его предупредила. И скорей возвращайтесь. Я как-то уже привыкла, что вы рядом. С вами я чувствую себя надежно.

– Хорошо. Постараюсь вернуться как можно скорей.

Глава 22

На причал Молчанов пришел в пять утра. Только начинало светать, темно-синее, почти черное небо было охвачено вишневыми, оранжевыми и бирюзовыми полосами, медленно расплывавшимися над океаном.

Он думал, что будет на причале первым, но Харви Фергюссон, с которым они договорились встретиться здесь, уже стоял возле катера.

Этому человеку было на вид меньше пятидесяти, он был ниже среднего роста, очень широким в кости, курносым и скуластым. Сейчас на нем были шорты, майка-безрукавка и повязанный на голову пестрый платок. Увидев Молчанова, Харви поднял руку:

– Доброе утро, сэр! У меня все готово, можем выходить.

– Так выходим.

– Есть, сэр. Заходите на «Вагрант», и отходим.

В поместье было два катера: средних размеров «Сигал», предназначенный для морских прогулок, и «Вагрант» – большой, кургузый, с высокой рубкой и мощным мотором. Этот катер использовался в основном для связи с материком.

Молчанов прошел на катер первым, Харви, отдав оба швартова и убрав трап, прыгнул на борт вслед за ним. В рубку они прошли вместе. Встав к штурвалу, Харви дал малый ход, затем, когда «Вагрант» отошел от причала, перевел стрелку на средний.

Выйдя из бухточки, они некоторое время шли на ост и могли видеть рассвет. Затем, развернувшись, Харви твердо встал на курс норд-вест-вест и повел катер прямо к Хаянису.

Небо впереди начинало постепенно светлеть, волнение было слабым, качки почти не ощущалось. Посмотрев на Молчанова, Харви сказал:

– Сэр, меньше чем через полчаса будем на месте.

– Я успею на автобус?

– Да, вы как раз успеете на первый автобус.

– Далеко до него от гавани?

– Минут десять, я вам покажу. Когда двинетесь от гавани, пройдете мимо гостиницы «Херитэдж», она будет справа, перейдете через дорогу и увидите слева автобусную станцию. Это очень просто.

Войдя в гавань Хаяниса, Харви ловко подвел катер к причалу. Попросил Молчанова подать швартов, спрыгнул на доски. Приняв канат, сказал:

– Сэр, когда будете возвращаться, позвоните мне, я вас встречу. Только обязательно позвоните заранее, чтобы вам не пришлось зря ждать в гавани. Сами видите, путь неблизкий. И запомните этот причал. Это наш персональный причал, когда будете возвращаться на остров, я буду ждать вас здесь.

Благополучно сев в Хаянисе на автобус, Молчанов меньше чем через час был в Бостоне. Еще через полчаса он сел в самолет, который ровно в семь вылетел в столицу США.

Самолет приземлился в Вашингтонском национальном аэропорту. В справочной при аэропорте ему объяснили, что до Шелтауна, находящегося за Чесапикским заливом, придется добираться на трех автобусах, зато до Фредериксбурга прямой автобус довезет меньше чем за час.

Полупустой автобус, в который он сел, хоть и двигался с многочисленными поворотами и делал частые остановки, действительно доставил его до Фредериксбурга за пятьдесят минут.

Сойдя, Молчанов огляделся.

Он хорошо знал такие маленькие американские городки. Сейчас, утром, он вряд ли увидит кого-то, к кому просто так можно подойти и спросить: «Скажите, вы не знаете, как я могу найти Джейсона Халлоуэя?»

Он стоял лицом к трехэтажному дому. Вывеска над дверью прямо перед ним оповещала, что здесь размещается контора, занимающаяся продажей и сдачей внаем домов, вывеска чуть дальше сообщала, что под ней находится «Салон Тони, стрижка, дизайн, прически для мужчин и женщин, мастер-стилист». Повернувшись, увидел небольшую площадь, на которой не было ни одного человека.

Снова взглянул на вывеску «Салон Тони», подумал: ведь парикмахерская – место, где можно выяснить практически все. Потрогал волосы. Прическа была в норме, последний раз в парикмахерскую он заходил дней десять назад, еще в Москве. Но ведь подравнять волосы никогда не мешает.

Подойдя к парикмахерской, открыл дверь.

Салон Тони оказался средних размеров комнатой, в которой были установлены два вращающихся кресла для клиентов. В углу виднелась конторка, за конторкой – плюшевая занавеска, скрывавшая, как можно было понять, вход в служебное помещение.

В тот момент, когда он вошел, комната была пуста. Оглядев развешанные по стенам плакаты с изображением женских и мужских причесок, сказал громко:

– Хэлло? Хэлло, есть здесь кто-нибудь?

Несколько секунд в комнате стояла тишина. Затем за занавеской послышались шаги, раздался низкий с легкой хрипотцой голос:

– Да, сэр… Конечно, сэр…

Обладателем голоса оказался типичный итальянец, с орлиным носом и вьющимися волосами, отпущенными, несмотря на легкую плешь, почти до плеч.

Дружелюбно взглянув на Молчанова, вышедший из-за занавески сказал:

– Доброе утро. Хотите подстричься?

– Да. Хотелось бы немного подравнять прическу.

– Пожалуйста. Сумку можете положить на стул, куртку повесьте вот сюда, на вешалку. И садитесь. Сейчас все сделаем.

Повесив куртку и оставив сумку на стуле, Молчанов сел в одно из кресел. Человек достал из тумбочки белоснежную салфетку, осторожно заправил ее за края его тенниски. Внимательно осмотрев голову Молчанова, спросил:

– Хотите оставить прежний стиль? Или новую прическу?

– Я не хотел бы ничего менять. Просто подравняйте то, что есть.

Парикмахер долго работал молча. Наконец осторожно предположил:

– Сэр, по-моему, я никогда вас в нашем городе не видел.

– Вы угадали, я никогда здесь не был.

– По-моему, вы приехали утренним автобусом?

– Да, вы опять угадали.

– Догадаться довольно просто, сэр. Вы зашли вскоре после того, как ушел автобус. Надолго к нам?

– Сам не знаю. – Встретив в зеркале недоуменный взгляд, Молчанов спросил: – Вы ведь и есть Тони?

– Да, я и есть Тони.

– Тони, тут дело такое: мне нужно найти в этом городе одного человека.

– Одного человека? – Парикмахер взял гребенку и ножницы. – А кто именно вас интересует?

– Джейсон Халлоуэй. Случайно, не слышали о таком?

Мягко, будто не желая обидеть Молчанова, Тони сказал:

– Конечно, сэр, я о нем слышал. Да я вообще хорошо знаю Джейсона Халлоуэя. – Спросил не без настороженности: – У вас к нему какое-то дело?

– Никакого. Я приехал, чтобы посмотреть его скульптуры.

– Да, да, конечно. – Ножницы залетали и защелкали вокруг его головы в такт словам Тони. – Он скульптор, Джейсон. Вообще, не думайте, Фредериксбург хоть и маленький городок, но у нас тоже есть свои достопримечательности. Здесь недалеко родился Абрахам Линкольн. Потом, рядом с нами есть Национальный военный мемориал полевых битв, Национальное военное кладбище. Да и еще много чего интересного. Вы ведь, как я понял по выговору, из Нью-Йорка?

– Из Нью-Йорка.

– Ну да, ну да. Тогда все понятно. Вы ведь знаете, кто такой Джейсон? Помимо того, что он скульптор?

– Я знаю, он родной брат владельца банка «Атлантик Америкэн».

– Да, это родной брат Стива Халлоуэя… – Тони ненадолго остановил работу. Вздохнул. – Это не мое дело, но Джейсон не любит, когда ему об этом напоминают.

– Не любит?

– Да… – Ножницы снова запорхали, почти не касаясь волос. – Он очень особый человек. Очень особый.

– Да, я слышал, он большой оригинал. А как его найти? Мне сказали, он живет в какой-то хижине в лесу, на склоне горы. Правда, я не знаю точного адреса.

– Адрес вам не нужен, найти его проще простого. Дойдите до «Бит Джо лодж» – и если он не в Бруке, он там.

– «Бит Джо лодж»? Что это?

– Охотничья хижина в лесу. Найти ее легко, до нее идти полчаса, не больше. Если, конечно, вы умеете ходить.

– А что такое Брук?

– Это городишко и заливчик милях в десяти отсюда, на Потомаке. У Джейсона там стоит яхта, так вот, когда он задерживается, он ночует прямо на этой яхте.

– Что, Джейсон Халлоуэй живет в этой хижине один?

– Один. Он мне как-то сказал, ему не нужно никаких женщин, он хочет заниматься только искусством. Хотя, я слышал, в Нью-Йорке у него остались жена и дети. – Поработав некоторое время в молчании, Тони спросил: – Сэр, что вообще говорят в Нью-Йорке о Джейсоне? Как там считают, у него хорошие скульптуры?

– Разве вы не видели его скульптуры?

– Видел, но… Понимаете, сэр, я в этом не очень хорошо разбираюсь. – Отражение Тони в зеркале, виновато улыбнувшись, посмотрело на него, как бы ища поддержки. В следующую секунду парикмахер снова усиленно заработал ножницами. – То есть я понимаю, что это искусство, потому что… потому что Джейсон отдает этому все силы…

– Все силы? – спросил Молчанов, чтобы поддержать разговор.

– Да… Когда он делает какую-то свою скульптуру, он, знаете, почти не спит… и почти не ест… – Тони в зеркале быстро глянул на Молчанова, как бы проверяя, как тот относится к его словам. – Правда, потом, когда он считает, что скульптура готова, он теряет к ней всякий интерес. И уходит на своей яхте в море на несколько дней.

– Понятно. Кстати, как называется его яхта?

– Яхта-то? – Тони отстранился, оценивая плоды своей работы. – Его яхта называется «Амазонка». Сэр, по-моему, больше убирать не нужно.

– Да, я считаю, все в порядке.

– Отлично. Пожалуйста, осторожно нагнитесь, чтобы я смог смыть волосы.

Смыв с прически остатки волос, Тони еще минут десять обрабатывал его голову гребенкой, ручным феном и лосьоном.

Когда Молчанов, расплатившись, надел куртку, парикмахер сказал:

– Давайте выйдем, я покажу, как идти к «Бит Джо лодж».

Они вышли на улицу, и Тони показал рукой:

– Вон там, вдали, видите взгорье?

– Вижу.

– Это Болотная гора, хотя болот там давно уже в помине нет. Если вы пойдете прямо, увидите узкий асфальтовый проезд, который ведет прямиком в гору. Этот проезд совсем узкий, по нему и одна-то машина должна передвигаться осторожно, а двум машинам разъехаться на нем вообще невозможно. Как по нему пойдете, дорога будет примерно с милю подниматься в гору и петлять, но вы не обращайте на это внимания. Идите по ней и идите – и придете прямо к «Бит Джо лодж». Я бы с удовольствием подвез вас на своей машине, но сами видите – у меня работа.

– Тони, я отлично доберусь туда пешком. Спасибо.

– Вам спасибо, сэр.

Предлесье, по которому Молчанов поднимался вверх по Болотной горе, было мощным, высоким, солнечные лучи здесь не доходили до земли. Воздух был чистым, деревья не только скрадывали шум машин, но и гасили запах выхлопных газов.

Минут через пятнадцать, углубившись в чащу, он забыл о том, что недалеко проходит трасса. Вдыхая густой настой леса, он слышал лишь крики птиц и шум ветра.

Проложенная по лесному склону асфальтовая лента, по которой он шел, меняла направление самым причудливым образом. За этой дорогой явно никто не следил, из трещин и проплешин в асфальте росла трава, часть асфальта покрывал мох. Но встретившиеся пару раз пятна мазута и отпечатки шин подтвердили: по этой дороге изредка ездят машины.

Вскоре склон стал более пологим, а потом и совсем выровнялся. Деревья заметно поредели, часть пространства между ними занимал теперь низкорослый кустарник.

Пройдя немного, он увидел, как за деревьями, на открывшейся впереди поляне, блеснул металл.

Сначала ему показалось, это какая-то техническая конструкция вроде мачты электропередачи или ретрансляционной башни. Но, подойдя ближе, он понял, что ошибся.

Из металла, блестевшего на солнце, были сделаны скульптуры.

Всего скульптур на поляне было около десяти. Все они были разного размера, но ни одна не была ниже трех метров.

Основным материалом, использованным в скульптурах, были длинные искореженные полосы нержавеющей стали. Эти полосы, частью сваренные, а частью скрепленные болтами, использовались в каждой из скульптур в самых причудливых и неожиданных комбинациях. Изогнутые в немыслимые спирали, согнутые углом, вскинутые к небу, они будто пытались что-то выкрикнуть, прокричать во весь голос. Особенно поразила Молчанова одна из скульптур, стоящая с краю: из огромного квадратного стального листа-постамента примерно двадцатисантиметровой толщины вздымались вверх четыре полосы, четыре многометровых искореженных куска металла, поразительно напоминающих вскинутые в мольбе руки. Он долго смотрел на эти четыре молчаливые руки-вопли, вздымающиеся к небу, не в силах понять, как удалось скульптору добиться столь полной иллюзии.

Скульптуры, без сомнения, были сделаны талантливым человеком. Но, осматривая эту выставку под открытым небом, Молчанов не мог отделаться от мысли, что во всех этих странных фигурах есть что-то гнетущее.

Пока он осматривал скульптуры, обошел всю поляну. Дойдя до самого дальнего ее конца, повернулся и увидел чуть в стороне небольшое одноэтажное строение.

Это была типичная охотничья сторожка, не очень новая, но и не ветхая, с каменным низом, деревянным верхом и с крытой алюминием двухскатной крышей, из-за которой выглядывала кирпичная труба. Строение длиной не больше десяти метров было обращено к нему фасадом. На этой стороне сторожки было три окна и дверь с небольшим крыльцом.

Поднявшись на крыльцо, он постучал в дверь. Никто не отозвался, и он постучал снова. Подождав, сказал громко:

– Хэлло! Хэлло, хозяева! Есть кто-нибудь?

Не дождавшись ответа, тронул дверную ручку. Дверь была не заперта.

Приоткрыл створку, всмотрелся.

Помещение, которое он увидел, напоминало одновременно и прихожую, и мастерскую. Комната была увешана самыми разнообразными предметами, висящими на вбитых в стену гвоздях, – вроде колеса от телеги, старинной керосиновой лампы, коровьего черепа, сброшенных оленьих рогов и множества других предметов подобного рода, которые можно найти где-нибудь на задворках в городе или подобрать на поляне в лесу. Кроме них, на стенах висели эскизы и картины, выполненные акварелью и темперой, и несколько горельефов из гипса, изображающих людские головы и морды животных.

В углу прихожей стоял металлический стол-верстак с мощными тисками. Рядом с верстаком был укреплен точильный круг, на самом верстаке в беспорядке лежали инструменты, предназначенные для работы с металлом. Среди этих инструментов он разглядел электродрель, ручной сварочный аппарат и маску для работы со сваркой.

Закрыл дверь – и тут же услышал, как у него за спиной негромко треснула ветка. Затем раздался еще один звук, очень слабый, напоминающий шаги.

Обернулся – никого.

Прислушался. В принципе ветка могла треснуть под лапой или копытом какого-то животного.

Сошел с крыльца. Застыв, уловил еле слышный шорох за углом дома. Так могла шуршать и мышь, но теперь он не сомневался: звук издал человек. Причем человек, который наверняка его видел.

Решив применить старый, но ни разу еще не подводивший его прием, боком, ни на секунду не выпуская из вида угол, за которым кто-то прятался, двинулся в противоположную сторону. Неслышно ступая по короткой траве, обошел дальний угол. Остановившись на несколько секунд, прислушался и так же неслышно начал перемещаться к следующему углу, за которым начиналась тыльная стена. Подойдя к углу, осторожно выглянул.

Возле тыльной стены никого не было.

Лишь постояв несколько секунд, он заметил огромные куски искореженного металла, сваленные как попало метрах в пяти-шести от него. Тут же стоял небольшой подъемный кран и металлическая тележка на толстых шинах, предназначенная для перевозки тяжестей. В конце концов он понял: это нечто среднее между складом материалов и мастерской скульптора. Скорее всего, здесь, возле этой тележки, а может, прямо на ней Джейсон Халлоуэй и сваривает свои скульптуры.

Путь, который ему предстояло пройти до следующей торцевой стены, зарос высокой травой, и он понял, что из-за этой травы ему придется двигаться намного медленнее.

Осмотревшись, поднял средних размеров камень. Стал передвигаться вдоль тыльной стены. Преодолев в конце концов эту преграду, остановился.

Тот, кого он надеялся застать сейчас врасплох, сам мог ждать его за этим углом, приготовив оружие.

Поэтому, подняв руку с камнем, он не выглянул, а мягко выступил из-за угла, готовый к удару. И застыл.

У следующего угла, спиной к нему, стояла то ли девушка, то ли девочка. Вглядевшись, подумал: пожалуй, это хрупкое существо женского пола больше похоже на девочку. Для девушки у нее слишком тонкая талия и слишком худые ноги.

Девица была одета в черный тенктоп, короткие бежевые джинсовые шорты и грубые солдатские ботинки. На голове у нее была белая бейсболка, из отверстия которой сзади торчал пучок темных волос.

Он осторожно положил камень на землю, сказал негромко:

– Эй…

Девица быстро обернулась.

Безусловно, это была девушка, а не девочка. Взгляд, которым она его наградила, говорил о том, что она отнюдь не ребенок.

Ее лицо с несколько мелковатыми чертами было приятным. У нее были большие светло-карие глаза, на щеках проступали веснушки. Несмотря на худобу, она была очень хорошо сложена.

Некоторое время она рассматривала его. Наконец, высокомерно подняв подбородок, спросила:

– Кто вы такой?

Он оттолкнул ногой камень.

– Это я вас хотел спросить: кто вы такая?

– Кто я такая?.. Очень надо. Сначала скажите, кто вы такой, а потом я скажу вам, кто я такая.

Ее взгляд буквально сверлил его.

Решив, что лучше с ней не ссориться, он сказал примирительно:

– Меня зовут Пол. А вас?

– Линда. – Ее голос прозвучал чуть мягче. – Что, вы просто Пол, и все?

– Просто Пол, и все. Разве этого мало?

– Хм… – Тронув козырек бейсболки, сделала шаг назад. – Для меня мало. Что вы здесь делаете?

– Пришел посмотреть скульптуры. А вы что здесь делаете?

– Я? – Вопрос явно застал ее врасплох. – Ну… я… я, допустим, охраняю.

– Охраняете что?

– Как – что? – Обвела рукой воздух. – Все. Скульптуры. И дом.

– Понятно. Вы родственница Джейсона Халлоуэя?

– Я? – Она усмехнулась, как ему показалось, с горечью. – Нет, я не родственница Джейсона Халлоуэя.

– А кто вы ему?

Пожала плечами:

– Я ему никто.

– Что, родители разрешают вам бывать здесь?

– Родители? Еще чего. Мне девятнадцать лет.

Внимательно посмотрев на нее, переспросил:

– Девятнадцать?

– Ну… будет через неделю девятнадцать. Какое вам вообще дело?

– Да нет, мне никакого дела нет.

– Тогда чего же вы спрашиваете?

– Спрашиваю, потому что пришел посмотреть скульптуры, а тут вы. Поэтому я и спрашиваю.

– Посмотреть скульптуры… А зачем вы тогда открывали дверь?

– Чтобы убедиться, дома ли хозяин.

– А зачем вам хозяин?

– Мне нужно с ним поговорить.

Недоверчиво посмотрела на него:

– Вы что, знаете Джейсона?

Помедлив, он сказал сухо:

– Это вам знать не обязательно. А вот вы, между прочим, его знаете?

После этого вопроса вид у нее стал такой, будто он нанес ей удар под дых.

– Я? Конечно, я его знаю. То есть… я его очень хорошо знаю.