Текст книги "Декамерон по-русски"

– Видишь ли, эта фирма, «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент» целиком создана на российские деньги. Ее президентом числится американец Кен Браун, но это липовая фигура, нанятая лишь для отвода глаз. Деньги там крутятся большие, при этом в ее совет директоров входит некто В.И. Филимонов. Я подумал: что, если это Моня?

– Моня?

– Да, тот самый Филимонов по кличке Моня, который в свое время фигурировал в деле гостиницы «Золотой амулет». Помнишь?

– Прекрасно помню. Хорошо, проверим. Вы считаете, из этой информации можно что-то извлечь?

– Чем черт не шутит? Вдруг здесь что-то выплывет. Между прочим, сегодня утром убили таксиста Родионова.

– Я знаю. Вы читали сводку?

– Читал. Тело Родионова было обнаружено сегодня около восьми утра в его собственном такси, на стоянке перед входом в гостиницу «Восточный шатер». Умер Родионов от двух выстрелов, сделанных из пистолета «ПСМ», который в момент выстрела был приставлен вплотную к правой стороне тела. Анализ двух пуль, найденных при вскрытии, показал, что пули со смещенным центром тяжести. Такие пули убивают мгновенно, ты знаешь. Выстрелов никто не слышал, на «ПСМ» наверняка был глушитель. Время стрелявший выбрал очень точно, на стоянке, кроме такси Родионова, не было ни одной машины. Естественно, поиски возможных свидетелей ни к чему не привели. Ты смотришь на меня так, будто ждешь дальнейшего рассказа?

– Я жду, что вы скажете по поводу убийства Родионова.

– Паша… я много чего могу сказать. Но случай настолько ясный, что говорить нечего. – Радич выразительно посмотрел на Молчанова. – Родионова убили по приказу Буруна, причем убили специально перед гостиницей «Восточный шатер», чтобы другие поняли намек.

– Намек на предательство?

– На ослушание. Когда Родионов вез Инну и ее мужа, он пытался уйти от погони. И ушел. Это ослушание.

– Правда, потом он опомнился и дал показания в пользу Буруна.

– То, что он дал показания в пользу Буруна, его спасти уже не могло. Как свидетель, он был потенциально опасен, и его убрали. – Увидев, что трубка выкурена, Радич достал специальную лопаточку. Стал неторопливо выскребать в пепельницу пепел. Это был знак, что Сергей Петрович пытается скрыть свои чувства. – Когда вы собираетесь ехать на дачу?

– Чем раньше, тем лучше.

– Так езжайте. Там ведь вас ждет Инна, да и Славу ты должен ввести в курс дела.

– Ладно, поедем. Подежурите здесь?

– Конечно.

– Сергей Петрович, я сейчас осматривал место возле дома Каминских, где исчез Стив Халлоуэй. Там под домом есть полуподвал. Позвоните Катышеву и выясните, осматривала ли милиция этот полуподвал. Если осматривала, то когда осматривала и что там нашла.

– Хорошо, позвоню. Ладно, езжайте. Передай привет Инне.

– Обязательно передам.

Когда он вошел в кабинет, Оля сказала:

– Я позвонила Лене, она сказала, что со следующего утра после пропажи Халлоуэя милиция весь день лазила в полуподвале под их домом. Но нашли ли они там что-то, она не знает.

– Выяснила, что у них в этом полуподвале?

– Выяснила. Дом у них кооперативный, небольшую часть полуподвала занимает правление кооператива, большую же часть по кусочкам это правление сдает разным мелким фирмам.

– Понятно. Ладно, нашла ли там что-то милиция, Радич выяснит у Катышева. – Посмотрел на Славу: – Что, поехали?

– Поехали.

Инна стояла на веранде. На ней были белые джинсы и серый свитер, волосы убраны под черную бейсбольную шапочку.

Молчанов и Угрюмцев вышли из своих машин, и она, махнув им рукой, спустилась со ступенек:

– Добрый вечер. Еле вас дождалась, честное слово.

– Как вы? – спросил Молчанов. – Надеюсь, все в порядке?

– Все в порядке. Правда, сначала я все утро просидела в кабинете с включенным монитором, боялась высунуться. Мне все время казалось, кто-то ходит вокруг.

– Вот это вы зря. О том, что вы здесь, пока никто не знает.

– Но я-то об этом знаю, вот в чем беда.

– Это, кстати, главная беда.

– Наверное. Но потом, после Олиного звонка, я осмелела. Даже приготовила вам ужин.

– И что у нас на ужин?

– Вы любите сибирские пельмени?

– Сибирские пельмени… – Молчанов потер руки. – Любимое блюдо. Неужели вы умеете их делать?

– А что тут уметь? Я же из Нижневартовска. Мама все время делала нам сибирские пельмени.

– Значит, навалимся на сибирские пельмени. – Молчанов кивнул в сторону Угрюмцева: – Познакомьтесь, Слава. Он теперь будет здесь с вами постоянно.

– Очень приятно. – Инна протянула руку, которую Угрюмцев осторожно пожал. – Инна.

– Слава. Мне тоже очень приятно.

– Какой пес… – Инна присела на корточки, рассматривая собаку. – Потрясающий пес. Он не кусается?

– Вас он не укусит, он кусает только чужих. А вы, как он понял по моему поведению, своя. Но вообще, если хотите его погладить, пока лучше не стоит. Ласку он принимает только от меня. Надеюсь, потом будет принимать и от вас.

– Понятно. Как его зовут?

– Берег.

– Берег… Хорошее имя.

– Инна, идем, – сказала Оля. – Ребята, ужинать будем на кухне. Ждем вас через пятнадцать минут.

– Договорились. – Подождав, пока женщины уйдут, Молчанов посмотрел на Угрюмцева: – Как тебе дача?

– Нормальная дача, я бы даже сказал, отличная. Как я понял, здесь есть техника?

– Есть. «Супер полис» и «Саунд гард».

– Понял. Скрытые видеокамеры дневного и ночного видения, микрофоны в ограде?

– Верно. Ворота и калитка, само собой, бронированные, с шифровым набором. Есть сигнализация всех видов. В том числе дача связана с местным районным отделением милиции. Конечно, милиционеры там еще те, не охрана, а одни слезы. Но тем не менее у нас с ними заключен договор на обслуживание на год вперед, они получают деньги, а значит, несут ответственность. Короче, здесь предусмотрено почти все. Правда, я еще не успел поставить будку для собаки.

– Если есть материал, завтра я поставлю ее сам.

– Материала полно. Ладно, делами займемся потом. Взял с собой все, что надо?

– Да, все в этой сумке. Одежда, оружие, прочее. – Угрюмцев стащил с заднего сиденья джипа большую сумку.

– Комнату выберешь сам, после ужина. А сейчас идем, девчонки, наверное, нас уже ждут.

После ужина Молчанов прошел с Инной в кабинет:

– Инна, вы сказали, чтобы я не принимал вас за рохлю. Поэтому, думаю, вы выдержите неприятное сообщение?

– Ну… постараюсь. Что за неприятное сообщение? Что-то о Стиве?

– Нет, о вашем муже пока ничего не слышно. Вы помните таксиста Петра Родионова, который вез вас с мужем в тот вечер?

– Конечно.

– Сегодня утром его убили.

– Господи… И кто его убил?

– Неизвестно. Кто был исполнителем убийства, равно как и заказчиком, выяснить не удалось.

– И… где это случилось?

– Тело Родионова нашли сегодня рано утром в его машине, на стоянке такси перед гостиницей «Восточный шатер». Кто-то выстрелил в него из пистолета с глушителем, но кто именно – никто не видел.

Некоторое время она сидела, разглядывая пол. Наконец сказала:

– Так это Бурун, ясно.

– У меня нет сомнения, что заказчиком убийства был Бурун. Хотя исполнителем, возможно, был другой человек. Бурун пахан, а паханы до убийства мелкой сошки не снисходят.

Инна машинально поглаживала подлокотники кресла. Вздохнула, нервно улыбнулась.

– Что-то не так? – спросил Молчанов.

– Да нет, все так. Просто я знаю, что Бурун будет меня искать. На этом убийстве он не успокоится.

– Согласен. Поэтому ваши опасения я настроен принимать всерьез.

– Я, наверное, кажусь вам страшной трусихой?

– Вы совсем не кажетесь мне трусихой. Опасность реальна, я это отлично понимаю. Но здесь, на даче, вы можете чувствовать себя в полной безопасности.

– Да?

– Конечно. О том, что вы здесь, не узнает никто и никогда. Но даже если и узнает, Слава – один из лучших охранников, которых я вообще знаю, его собака прошла специальную подготовку. Они не пустят сюда никого. Так что с этим вопросом все в порядке. Вообще, Инна, я хотел бы поговорить с вами о важных делах.

– Пожалуйста.

– Не знаю даже, с чего начать… Скажите, вы слышали когда-нибудь в Америке такое имя – Кен Браун?

– Кен Браун? Нет.

– А имя Виталий Филимонов, тоже в Америке?

– Нет, не слышала. А кто это?

– Люди, связанные с компанией «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент». Вам знакомо это название?

– По-моему, это компания, связанная с электроэнергией. Газ и свет, да?

– Да. Не знаете, эта компания никак не связана с банком «Атлантик Америкэн»?

– Ой… – Инна покачала головой. – Не знаю. Я знаю только, что это электрокомпания. И все.

– Вообще, Инна, насколько вы в курсе дел своего мужа, владельца «Атлантик Америкэн траст бэнк»?

– Каких именно дел?

– Да всех. Он вводил вас в курс делопроизводства, отношений с партнерами, интересов банка? Или вы, как говорится, просто жена?

– Павел… конечно, я просто жена.

– Понятно.

– Да и вообще… – Улыбнулась. – Меня вводи не вводи, я все равно ничего не пойму.

– Что, так безнадежно?

– Совершенно безнадежно. Во всем, что происходит в банке Стива, я полный профан. Стив что-то такое пытался мне объяснить, один раз даже заставил сидеть на каком-то совещании. Все впустую. Знаете, я ведь совсем не по этому делу.

– Не по этому?

– Ну да. Это не мое. Математику и прочие точные науки я ненавижу с детства, ничего в них не понимаю. Я актриса, окончила Щукинское, до этого училась в спортивной школе. Конечно, я знаю, что «Атлантик Америкэн» – крупная банковская корпорация, входящая в десятку крупнейших банков Америки. И что мой муж входит в какой-то там список самых богатых людей Америки. Но на этом мои познания в делах мужа заканчиваются. Увы. А почему вы спрашиваете об этом? Вам нужно что-то узнать о банке?

– Да, мне нужно кое-что узнать о делах в банке вашего мужа. Связях с партнерами, некоторых счетах и так далее. В интересах расследования.

– Вы считаете, исчезновение Стива может быть как-то связано с делами банка?

– Конечно, если к делам банка вашего мужа какое-то отношение имеет Бурун. Вы можете допустить такое?

– Даже не знаю. Все же нет. Такого быть не может.

– Почему?

– Ну… во-первых, когда в ресторане я назвала мужу эту фамилию – Бурунов, муж никак на нее не прореагировал. Он понятия не имеет о Буруне.

– Владелец банка и не должен знать всех клиентов. Потом, есть ведь понятие «подставные лица». Бурун вполне может быть связан с делами «Атлантик Америкэн», и при этом ваш муж может об этом не знать. Поэтому я и хотел услышать от вас о некоторых чисто внутренних делах банка.

– Но… вы ведь понимаете, что тогда получается? Если Бурун как-то связан с «Атлантик Америкэн»?

– Прекрасно понимаю. Только не будем спешить. У вас есть какая-то связь с управляющими компании? Менеджментом, советом директоров? Надо сделать несколько запросов.

– Нет проблем. Если я позвоню им или пошлю факс, они тут же ответят на любой мой вопрос. В банке есть генеральный менеджер, четыре главных менеджера, совет директоров, десятки консультантов. Они знают все, что касается дел банка.

– Только не спешите. И ничего не делайте без меня. И запомните, звонить в Нью-Йорк нельзя ни в коем случае. Телефон может прослушиваться.

– Чей телефон? Ваш?

– Любой. Поэтому лучше воспользоваться моим факсом. У меня специальный факс закрытой связи, посторонние подключиться к нему не могут. Завтра мы обдумаем перечень вопросов, и вы пошлете их по факсу в Нью-Йорк. И этим пока ограничимся.

– Хорошо.

– Теперь… – Помолчал. – Инна, этой темы нам не обойти.

– Пожалуйста, я слушаю. Какой темы?

– Кто наследует имущество вашего мужа в случае его исчезновения или смерти?

Некоторое время Инна сидела, чуть нагнувшись и рассматривая свои ногти. Вздохнула:

– Я не являюсь его наследницей.

– Не являетесь?

– Нет. Его прямым наследником является его брат, Джейсон Халлоуэй.

– А другие родственники?

– Из других родственников у Стива только мама. Но ей его наследство не нужно, у нее у самой крупное состояние.

– Значит, по завещанию вашего мужа банковскую корпорацию «Атлантик Америкэн» получит его брат?

– Да. Мне же будут выделены деньги на приличное существование. Есть такая формулировка. И поместье на Нантакете. Это, конечно, тоже немалые деньги. Но с оборотом банка «Атлантик Америкэн» их, конечно, не сравнить.

– Что, так решил ваш муж?

Выпрямившись, она посмотрела на него:

– Нет, так решила его мама. Их мама. Миссис Эвелин Халлоуэй. А Стив… – Усмехнулась. – Стоит ли погружать вас в семейные дрязги?

– Если вам это претит, не погружайте. Но мне это может помочь.

– Ну… Стив вообще не хотел сначала составлять никакого завещания, считал, что рано. Но его мама такая… такая, знаете, пунктуалистка. Она сказала, что да, он молодой мужчина, о смерти думать рано, но завещание должно быть. И когда они вместе с юристом стали составлять завещание, мама настояла на том, чтобы там был пункт: в случае смерти Стива банк «Атлантик Америкэн» переходит к его брату. Стив с ней долго спорил, он считал, что если уж составлять завещание, то так, чтобы банк после его смерти перешел ко мне. Но она настояла на своем.

– Она имеет влияние на сына?

– Она имеет влияние на обоих сыновей.

– Она живет с ними?

– Они все живут отдельно. Стив отдельно, Джейсон отдельно, мама отдельно.

– Сколько лет брату Стива?

– Тридцать семь.

– А маме?

– Семьдесят четыре. Она живет в нерсинг-хоум, по-нашему, в доме престарелых. – Встретив его взгляд, пожала плечами: – У них в Америке так принято. Американцы считают, они не должны обременять друг друга. Поэтому она уже лет десять живет одна.

– В доме престарелых?

– Да, но это не дом престарелых в нашем понимании. Это что-то вроде санатория или дома отдыха. Я там пару раз была. Это старинный замок в огромном парке, у них там свои квартиры, гостиные, ресторан, бар. Есть бассейн, есть залы для занятий любым спортом. Ну и, конечно, за ними там уход, медсестры, санитарки, врачи, все остальное. Они играют друг с другом в гольф, бридж, к ним приезжают оркестры, им даже балет показывают. Там очень хорошо.

– А брат вашего мужа где живет?

– Он живет в штате Виргиния. И знаете, Павел… может, мы пока не будем говорить на эту тему?

– Вам это неприятно?

– Ну… да. Во всяком случае, сейчас мне не хотелось бы об этом говорить.

– Хорошо, поговорим в другой раз. Отдыхайте. А завтра с утра составим вопросы, и вы пошлете их по факсу. Хорошо?

– Да, конечно.

Глава 4

Утром, войдя вместе с Инной в кабинет, Молчанов включил факс и компьютер. Распахнул окно.

Широкое, в полстены, окно выходило в сторону леса. Солнце уже поднялось, воздух прогрелся. Листва берез, осин и кленов, по-летнему спокойная, лишь изредка вздрагивала под легким ветром.

Постояв у окна, Инна вздохнула:

– Хорошо здесь.

– Да, места здесь хорошие. Вы, вообще, знаете, что это за места?

– Знаю. Река Пахра. Раньше я здесь бывала, тут живут все киношники. Так ведь?

– Да, только они живут чуть подальше. Я нарочно выбрал участок на отшибе, на излучине реки. И специально оборудовал дачу так, чтобы в дальнейшем ею могли пользоваться также наши клиенты. Им иногда требуется надежное укрытие, и дача оборудована с учетом этого. Посмотрите. – Включил стоящий на отдельном столике монитор. На экране возник подъезд к воротам, излучина реки, часть леса. – Скрытые видеокамеры установлены вдоль всей ограды. Причем все ночного видения, так что при желании вы можете в любой час дня и ночи, не выходя наружу, увидеть, кто подошел или подъехал к даче. И не только увидеть, но и услышать – в ограду вмонтированы микрофоны. Ограда участка с виду очень простая, но преодолеть ее не так легко. Но даже преодолев ограду, совсем не просто войти в дом. Не говоря уже о том, что сейчас здесь Слава с собакой. Что, будем отправлять факс?

– Давайте. Вы решили, что хотите выяснить?

– Мне хотелось бы знать, существуют ли какие-то деловые отношения между банком «Атлантик Америкой» и компанией «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент». Это первое. Ну и хорошо было бы также получить список, скажем, пяти наиболее крупных вкладчиков банка, выходцев из России. Можно это сделать?

– Я думаю, можно.

– Оба запроса связаны с Буруном. У меня есть подозрение, что член совета директоров «Нью-Инглэнд энерджи энд импрувмент» Филимонов, о котором я вас спрашивал, – ставленник Буруна. Ну а второй запрос, о пяти крупнейших вкладчиках, я делаю просто наудачу, как пробный. На случай, если в списке окажется или сам Бурун, или кто-то, кто с ним связан. На чье имя вы будете посылать запрос?

– Наверное, на имя генерального менеджера. Его зовут Малькольм Стоунхед.

– Отлично… – Написав на мониторе и отпринтовав запрос, дал его прочесть Инне. После того как она подписала листок, отправил факс – и через минуту получил подтверждение, что факс принят.

– Все в порядке. Они получили ваше послание.

– Я поняла. Хороший отсюда вид, да? Знаете, сидела бы так в кресле и смотрела. Смотрела, не отрываясь.

– Да, вид красивый. Можете им любоваться. А я, с вашего позволения, позвоню в агентство, предупрежу, что мы задержимся. Не помешаю?

– Да нет. Лишь бы я не помешала.

– Вы не помешаете. – Набрал номер, услышал отзыв Радича. – Доброе утро, Сергей Петрович. Как вы там?

– Доброе утро. Да пока никак, я только пришел. Ты с дачи?

– Да. Возможно, мы задержимся, ничего?

– Ничего. Делать вам здесь особенно нечего. Если бы тебе не нужен был Костя, вы вообще могли бы не приезжать. Кстати, я только что говорил с Полиной.

– И что она?

– Сказала, вчера Костя приехал домой поздно ночью. Сегодня же он уехал рано утром, около семи, куда, она не знает. Она еще спала. Как там Инна?

– Все в порядке. Она здесь, сидит рядом со мной.

– Передай привет.

– Обязательно. – Прикрыл трубку рукой: – Инна, вам привет от Сергея Петровича.

– Спасибо. Ему тоже передайте привет.

– Вам тоже от нее привет, Сергей Петрович.

– Рад слышать. Паша, если у тебя все – счастливо. Если что, я позвоню.

– Договорились. – Положив трубку, Молчанов посмотрел на Инну: – Инна, по-моему, сегодня вы чувствуете себя получше. Не так нервничаете. Да?

– Ну… да.

– Может, продолжим разговор, который мы начали вчера? О семье вашего мужа?

– Хорошо, давайте. Вам же, наверное, для чего-то это нужно знать.

– Знать мне это нужно только для одного: для успешного расследования.

– Хорошо. Спрашивайте, что вас интересует.

– По-моему, вчера мы остановились на брате вашего мужа.

– Да, как будто.

– Вообще, чем он занимается? Тоже банковским делом?

– Нет. Никакого отношения к банковскому делу он не имеет.

– А к какому имеет?

– Н-ну… – Помолчала. – Сейчас ни к какому.

– Совсем ни к какому?

– Ну… да. Как бы вам это объяснить? Он делает вид, что скульптор, но что-то у него ничего не получается как у скульптора. Он пытался выставляться, но две его выставки провалились. Вообще, с этой его скульптурой… чепуха какая-то.

– Как я понял, он не очень хорошо к вам относится?

– Вся семья Стива ко мне не очень хорошо относится. И Джейсон, и его мама, Эвелин. То есть они ужасно ко мне относятся. Они просто меня не признают.

– Чем вы это объясняете?

– Павел, это трудно объяснить. Даже невозможно. Они не признают меня, вот и все. Считают, что я взялась ниоткуда, вроде чертика из табакерки.

Она замолчала, и он решил пока ей не мешать. Вздохнула:

– Мы как-то приехали к Эвелин, в ее нерсинг-хоум, вместе со Стивом. И она, дождавшись, когда Стив отойдет, поговорила со мной. Мягко так поговорила, с улыбкой. Объяснила мне, что я злодейка. Что я влюбила в себя Стива и в конце концов отняла у них с Джейсоном сына и брата. Хотя все было не так.

– А как?

– Ну… – Дернула плечом. – Что рассказывать?

Она опять замолчала, и он опять решил ей не мешать.

– Знаете, Павел, все было очень красиво.

– Да?

– Да. По-настоящему красиво. Когда я снималась, у нас была короткая экспедиция в Америку. Снимали всего одну сцену, на прогулочном катере, на Кейп-Коде. Есть такое курортное место, недалеко от Бостона. Вы вообще знаете Америку?

– Знаю. И знаю, что такое Кейп-Код. Даже бывал на Нантакете и Мартас-Винъярд.

– Так вы все отлично представляете. Так вот, на съемку у группы было всего три дня, съемки проводились в Хаянисе, в гавани. А у Стива поместье на Нантакете. Как раз когда шла съемка, он пришел в Хаянис на яхте. Ну и увидел меня. И… все. Он сразу сделал мне предложение. Выходи, говорит, за меня замуж, и все. Но я сначала отказалась.

– Почему?

– Понимаете… мне было как-то не по себе. Я вообще не представляла тогда, что такое Америка. Почти не знала языка. Да и кто такой Стив, я толком не знала. К тому же в съемочной группе меня все отговаривали, мол, искусство важней, что ты делаешь, ты губишь себя и так далее. Короче, я отказалась. Но оставила Стиву телефон и адрес в Москве. Он стал писать, звонить. Потом просто приехал в Москву и увез меня. Вот, собственно, вся история.

– Действительно красивая история.

– Красивая, не красивая, но мне это дорого. И Стиву дорого. А вот маме Стива и его брату – нет.

– Вы сказали, брат вашего мужа живет в штате Виргиния?

– Да.

– Где именно там?

– Есть такой городок, Фредериксбург. Так он живет даже не в самом городке, а рядом, в лесу. В какой-то хижине.

– В хижине?

– Ну не знаю… Стив сказал, это дом почти без всяких удобств.

– Почему же он живет в таком доме?

– Так ему захотелось. Джейсон говорит, что это ради творчества. Он делает абстрактные металлические композиции из стальных прутьев, листового железа и так далее. Я уже говорила, он пробовал их выставлять в Гринвич-Виллидж[2]2
  Гринвич-Виллидж – район в Нью-Йорке, где живут художники и где сосредоточено множество художественных галерей.


[Закрыть], но потерпел полный провал. Так вот, ради этих железок и дома в лесу он оставил все. Жену, детей, квартиру в Нью-Йорке, профессорскую должность в Джульярдской школе. Это его дело, пусть живет как хочет, не пойму только, чем я ему насолила.

– Вы пробовали поговорить с ним, объясниться как-то?

– Пробовала, когда он приезжал к Стиву из Виргинии. Бесполезно. Он и разговаривать со мной не желает.

– А со Стивом вы на эту тему говорили?

– Говорила. Да он и так все отлично понимает. Но он очень любит мать. А поскольку меня он тоже любит, ему приходится разрываться между… между двумя женщинами. – Улыбнулась. – Ну вот, теперь вы посвящены во все семейные тайны клана Халлоуэй. Можете делать свои выводы.

– Сделаю. Хорошо, что вы все мне рассказали.

– Не знаю, хорошо это или нет. Я хочу найти Стива или следы Стива. И не хочу, чтобы его убийство осталось безнаказанным – если его убили. Остальное не важно.

– Понятно. – Молчанов прислушался. – По-моему, приехала машина.

– Да, это машина.

– Посмотрю, кого принесло. Не обращайте на меня внимания, сидите. Вообще, чувствуйте себя здесь как дома.

Выйдя на участок, Молчанов увидел «понтиак», стоящий рядом с «вольво» и джипом. Чуть в стороне прохаживался Костомаров.

Пожав Молчанову руку, Костя тронул пальцем дужку очков. Близоруко поморгал:

– Слушай, надо поговорить.

– Так давай поговорим. Вообще, что ты здесь стоишь, пошли в дом.

– Нет, в дом мы не пойдем. – Выдержав паузу, Костя снова тронул очки. – Поговорить нам надо не в доме, будет важный разговор. Кто у тебя сейчас?

– Все свои. Оля, Слава Угрюмцев, Инна.

– Подожди… – Костомаров оглядел участок. – Нет, все равно поговорить надо не в доме.

– Ради бога, давай поговорим где хочешь. Предлагай.

– Вот там, в дальнем углу, кусты, идем туда. Как будто нормальное место.

– Ну дела. – Молчанов покачал головой. – Хорошо, идем.

Пройдя в дальний угол участка, они сели на свежесрубленную скамейку, устроенную между оградой и кустами шиповника.

– Тут дело такое, Паш… – Костомаров смахнул с рукава невидимую пылинку. – Дело такое… Если человек, который мне доверился, узнает, что это выплыло, нам с тобой кранты. Нас пришьют. Просто пришьют, и все. И не будут ничего спрашивать.

– Понятно. Какой человек тебе доверился?

– Какой человек… – Костя посмотрел в землю. – Тумба. Ты знаешь, кто такой Тумба? Сосо Тамбиев?

– Конечно. Пахан измайловцев, злейший враг Буруна.

– Мне удалось с ним встретиться.

– Так ты с ним провел эти два дня?

– С ним я провел только один час, сегодня рано утром. А вчерашний день весь прошел впустую. Пытался найти общий язык с одним из людей Буруна, неким Серафимом Викторовым по кличке Вексель, он мне многим обязан, но… Он крутился, вертелся, но так ни слова и не сказал о том вечере. Боится Буруна. Но Вексель, сам того не заметив, подал мне одну мысль.

– Какую?

– Значит, Паш, то, что я тебе сейчас расскажу, не должно выплыть. Никогда и нигде.

– Не должно, значит, не выплывет. Так какую мысль подал тебе Вексель?

– Выйти на Тумбу. Я когда-то защищал Тумбу в суде и понадеялся, что, если с ним встречусь, смогу как-то договориться. И знаешь – мы с ним договорились. Нашли общий язык.

– Нашли?

– Да. Я ему объяснил, что мне нужно узнать только одно: какая подоплека стоит за тем вечером, когда Инна и ее муж зашли в ресторан. Тумба, естественно, об этом вечере ничего не знает, ему и этот вечер, и Инна, и ее муж до лампочки. Но он мне предложил вариант.

– Что за вариант?

– Чтобы ты понял, что к чему, сразу объясню суть дела. Среди людей Буруна у Тумбы есть свой человек, «крот», который работает на него. Причем этот «крот» в тот вечер, когда в ресторане сидели Инна и ее муж, был там. Это установлено.

– И кто он, этот «крот»?

– Некто Максим Гудилин по кличке Гудок. Слышал когда-нибудь о таком?

– Слышал. И видел его фото, оно есть у нас в компьютере.

– В дорогомиловской группировке Гудок сейчас второй человек после Буруна. Тумба считает, так высоко подняться Гудку удалось после того, как тот его предал.

– Гудок его предал?

– Так считает Тумба. В разговоре со мной он объяснил: он считает, что Гудок предал его и теперь работает на Буруна. А ему поставляет информацию только для вида. Но поскольку Тумба еще не убежден, что Гудок его предал, он предложил мне его проверить.

– Каким образом?

– Найти человека, который смог бы с ним переговорить с глазу на глаз, выдав себя за доверенного Тумбы. Связь с Гудком Тумба этому человеку обеспечит. У Гудка во время этой встречи наш человек может спрашивать все, о чем хочет. В том числе и о том, что стояло за конфликтом, случившимся в ресторане между Инной, ее мужем и Буруном.

– И что за это хочет Тумба?

– За это Тумба хочет, чтобы наш человек во время этой встречи Гудка замазал. Дал ему деньги. И чтобы на нашем человеке во время этого разговора был рекордер с компакт-диском. Разговор должен быть записан, и запись разговора передана Тумбе.

– Понятно. Чтобы потом шантажировать Гудка.

– Вот именно.

– И что ты сказал Тумбе? Что ты это покупаешь?

– Я сказал, что это возможный вариант и что мне нужно подумать.

– Ты сам-то что думаешь по поводу этого варианта?

– В принципе, я считаю, вариант неплохой. Но его нужно тщательно обдумать. Встречаться с Гудком – все равно что совать голову к черту в пасть. Если Гудок поймет, что его кидают, он просто подождет, пока этот человек повернется к нему спиной, и застрелит. Так что самое трудное будет найти человека, который на это решится.

– Считай, такой человек уже есть.

– Есть?

– Да. Он перед тобой.

Подняв голову и прищурившись, Костя посмотрел на солнце. Перевел взгляд на Молчанова:

– Ты хочешь сказать, на встречу с Гудком пойдешь ты?

– Пойду, если пойму, что в этом есть какой-то смысл.

– Ну а… ты уверен, что Гудок не знает тебя в лицо?

– Он меня не узнает. Но пока смысла встречаться с Гудком на условиях Тумбы я не вижу.

– Почему?

– Видишь ли, Костя, у меня пока слишком мало материала, чтобы знать, что мне стоит спрашивать у Гудка, а что не стоит.

– А когда он появится, этот материал?

– Тебе это важно?

– Конечно. Тумба дал мне жесткий срок для ответа – не позже конца недели. Если до этого срока я ему ничего не скажу, договор аннулируется.

– Так, Костя, до конца недели еще уйма времени, сегодня вторник.

– Не такая уж это уйма времени.

– Костя… знаешь что, расслабься. Ты сделал огромное дело и заслужил отдых. Езжай домой.

– Вы что, не едете в контору?

– Не едем. Хочешь, оставайся здесь, сделаем шашлык. Или сибирские пельмени. Между прочим, Инна их готовит – пальчики оближешь.

– Нет, все-таки поеду домой. Отосплюсь, подожду Полину, чуть пораньше возьму Асю из детского сада. Да и другие дела есть. Поеду. Но с Тумбой… ты же все понимаешь. Нам просто повезло, что он на такое идет.

– Я все понимаю. Но мне ведь тоже надо подумать. Поезжай домой, отдохни. До пятницы я все решу в любом случае.

Проводив Костомарова, Молчанов осмотрелся.

Слава, голый по пояс, в рваных джинсах, с малярной кистью в руке, сидел на корточках перед собачьей будкой, заканчивая окраску. Рядом, высунув язык, лежал Берег. Оля и Инна, в солнцезащитных очках, шортах и пестрых майках, полулежали в шезлонгах на веранде. На низком столике рядом с ними стояли два стакана с янтарно-желтой жидкостью.

Когда он подошел, Оля поставила стакан на стол.

– Паша, тут выяснилось, Инне завтра нужно в Москву. Отметиться в посольстве, другие мелкие дела. Но одна она боится. Она хочет поехать вместе со Славой. Как?

– Конечно, пусть едет со Славой. Я б ее одну и не пустил.

– И они возьмут твой «вольво»? Им же нужно в посольство.

– Нет никаких разговоров. Инна, берите Славу, берите «вольво» и поезжайте.

– Спасибо. – Инна улыбнулась. – Ничего, что мы будем на чужой машине? Права у меня есть, только тут, как я помню, нужна еще доверенность на машину?

– Потом я напишу вам доверенность, а сейчас езжайте так. Обычно, если есть права, ГИБДД доверенность не спрашивает. В крайнем случае заплатите штраф, это копейки. Смело поезжайте.