Текст книги "Декамерон по-русски"

Надеясь узнать побольше о Джейсоне Халлоуэе, он решил на время переменить тему:

– Вы что, живете здесь, во Фредериксбурге?

– Ну… да. – Дернула плечом. – Где еще я могу жить?

– Да нет, я спросил просто так. Окончили хай-скул?

– Окончила.

– Сейчас в колледже?

– Пока нет. Пойду туда осенью. Вообще, слушайте, что мы здесь стоим?

– Не знаю. Вы стоите, и я стою.

Хмыкнув, она отодвинулась:

– Проходите. – Подождав, пока он выйдет из-за дома, спросила: – Нет, в самом деле, вы кто? Скульптор?

– Нет.

– А кто?

– Обычный человек. Просто люблю искусство.

– Да? – Помолчала. – А откуда вы вообще?

– Из Нью-Йорка.

– Ну да. Я так и подумала. Вы говорите так, как говорят в Нью-Йорке. – Оглянулась. – Хотите, сядем на ступеньку?

– Давайте.

Подождав, пока она сядет, сел рядом.

Линда подняла с земли сосновую шишку, внимательно осмотрела ее. Далеко забросив, спросила:

– Вы так любите искусство, что специально приехали сюда из Нью-Йорка?

– Что в этом особенного?

– Как что особенного? Не каждый поедет в такую даль, чтобы увидеть скульптуры Джейсона. Его пока мало кто знает.

– И, кроме меня, сюда никто не приезжал, чтобы их посмотреть?

– Ну… – Подумала. – Да нет. Так издалека никто не приезжал.

– Странно.

– Ну… да. Странно. Но издалека никто не приезжал. Джейсон терпеть не может рекламу, в этом вся беда. Наши, местные, которые знают Джейсона, сюда приходили. Они видели эти скульптуры, но они… – Скривилась. – A-а, что говорить… Они ничего в них не поняли. Смотрели как бараны на новые ворота.

– Но вам эти скульптуры нравятся?

– Конечно, очень. Как они могут не нравиться, это же потрясающие скульптуры. А вам?

– Тоже нравятся.

– Честно нравятся?

– Честно. Правда, они мне кажутся слишком мрачными.

– Мрачными? – Возмущенно развела руками. – Так это же и прекрасно! Прекрасно, что они мрачные.

– Чем же это прекрасно?

– Как – чем? Тем, что эти скульптуры говорят правду, они не врут. Они мрачные, потому что мир мрачный. Мир мрачный, вы же не будете с этим спорить?

Он осторожно покосился. Линда не смотрела на него, она смотрела на скульптуры. Ее рот был чуть приоткрыт, глаза горели. Весь ее вид показывал, что она готова защищать скульптуры с отчаянной решимостью, так, как можно защищать только объект любви.

А что, подумал он, наверное, так оно и есть. Только Линда влюблена не в скульптуры, а в самого Джейсона Халлоуэя.

– Вы часто видите Джейсона? – Этот вопрос вырвался у него сам собой, и он тут же пожалел об этом.

Линда как-то сразу вся поникла, ее загорелое лицо стало серым. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял: она плачет.

Она сидела, уставившись в пространство, застыв, как изваяние. По ее щекам текли слезы, которые она даже не пыталась вытереть.

Это длилось несколько секунд. Наконец, еле слышно шмыгнув носом, она достала из кармана платок. Тщательно вытерла слезы. Спрятав платок, сказала:

– Простите… Пол… Сейчас все пройдет. Я не знаю, что со мной. Я вообще никогда не плачу.

– Я, наверное, что-то не то спросил?

– Да нет, вы здесь ни при чем. Просто… просто я не выдержала.

Решив поставить все на свои места, спросил:

– Вы его любите?

– Да. Только не спрашивайте больше об этом, хорошо?

– Хорошо.

Они сидели молча, будто специально хотели вслушаться в раздававшиеся над поляной крики птиц. Наконец она спросила:

– Что… из этих скульптур… какая из них вам больше нравится?

– Ну… – Подумав, кивнул на взметнувшиеся к небу четыре искореженных куска металла. – Вот эта.

– Ну да. Это последняя работа Джейсона. Он ее закончил на той неделе. Мне она тоже очень нравится. Про себя я ее называю «Руки».

– Почему про себя?

– Потому что Джейсон ее назвал по-другому. – Махнула рукой. – Он дал ей ужасное название.

– Интересно, какое?

– «Этюд № 134».

Подумав, Молчанов согласился:

– Да, название не очень. Любопытно, я ведь тоже подумал, что это похоже на четыре руки, вскинутые к небу.

– Так это сразу видно. Работа потрясающая. – Помолчав, грустно добавила: – Из-за нее Джейсона не будет здесь еще целую неделю.

– Почему?

– У него так принято. Когда он работает над скульптурой, он забывает обо всем. Не спит, не ест, работает как сумасшедший. Но стоит ему закончить скульптуру, он тут же уезжает в Брук. Вы знаете, что такое Брук?

– Знаю. Мне объяснили в городе.

– Это рядом, на Потомаке. У него там яхта. Джейсон, как закончит скульптуру, выходит на этой яхте в океан. Один. У него это вроде разрядки.

– Значит, он сейчас в океане?

– Нет, он еще не вышел. Выйдет на днях.

– Откуда вы знаете?

– Прошлый раз его яхту сильно потрепало в океане. Сейчас он ее ремонтирует.

– Вы, наверное, давно знакомы с ним? Если так хорошо изучили его привычки.

– Давно. Первый раз я увидела его два с небольшим года назад, когда он только сюда приехал. Эту сторожку он ведь снял по объявлению. Дал объявление в местной газете, что готов присматривать за какой-нибудь сторожкой в лесу. Хозяева и отдали ему эту сторожку, она им вообще была не нужна. – Посмотрев на него, тяжело вздохнула. – Не знаю почему, но мне ужасно хочется рассказать вам, как я познакомилась с Джейсоном.

– Так расскажите.

– И какую глупость я сморозила. Тогда, два года назад.

– Рассказывайте. Я слушаю.

– А… – Махнула рукой. – Я тогда была просто молодой идиоткой, ничего не понимала. Да и Джейсона еще совсем не знала.

– И как же вы с ним познакомились?

– Ну… как… – Помолчала. – Когда он приехал во Фредериксбург, он какое-то время жил в местной гостинице, а потом переехал сюда. Тогда вообще никто не знал, кто он такой. Он ходил по городу в рваных джинсах, в блузе, с длинными волосами. Снял крохотную комнатку под студию. А я в школе занималась в художественном кружке. Ну и мистер Шеппард, руководитель кружка, однажды сказал нам, что в город приехал художник из Нью-Йорка, его зовут Джейсон, этот Джейсон приглашает натурщиков. Так что, если мы хотим, мы можем подработать. Но мистер Шеппард предупредил, что работать у Джейсона могут только те, кому уже исполнилось восемнадцать лет. Но мы-то, девчонки, которые занимались у мистера Шеппарда, уже все знали про этого Джейсона. Мы уже видели его в городе. Нам всем было страшно интересно, как это – работать натурщицей у настоящего художника. Короче, я к нему пришла. Он посмотрел на меня и сказал, что будет меня писать. И начал со мной работать. Хотя мне еще не было восемнадцати лет.

– Он знал об этом?

– Нет. Я соврала, что мне восемнадцать. Но его это и не интересовало. Я ему нравилась как… как натурщица.

– А что же родители?

– О том, что я работаю натурщицей у Джейсона, я не говорила никому. Ни мистеру Шеппарду, ни родителям. Даже девчонкам ничего не говорила, хотя они, конечно, потом узнали. Ну и, конечно, я сразу же втюрилась в Джейсона. По уши. Но старалась ему этого не показывать.

– А он?

– А он вообще ничего не замечал. Он же, когда работает, ничего не видит – только свою работу. Он не замечал даже, что я сижу перед ним в чем мать родила. Но я-то думала, он все замечает. Ну и… сморозила одну глупость.

– Какую?

– А… – Махнув рукой, она подобрала с земли прутик. Забросила его в траву, усмехнулась. – Пришла к нему сюда ночью. Сказала родителям, что поеду к подруге в Стаффорд, а сама пришла к нему.

– И что?

– А ничего. Получилось очень смешно. Я подошла сюда ночью, одна. Конечно, ужасно боялась. Шла с фонариком. К сторожке подошла часов в двенадцать. Постучала в дверь – никто не отзывается. Попробовала открыть дверь – она была заперта. Тогда я стала ходить вокруг сторожки и стучать в окна. Но мне так никто и не открыл.

– Интересно. И что было дальше?

– Дальше я заснула на крыльце. А утром Джейсон проснулся и все узнал. Страшно меня отругал и сказал, что натурщицей я у него больше работать не буду.

– То есть он слышал, как вы ночью стучали, но не открыл?

– Нет. В тот вечер он как раз закончил скульптуру и, чтобы расслабиться, выпил почти бутылку виски. И отключился до утра. Ну и, конечно, он ничего не слышал. Спал себе в полной отключке.

– И что было потом?

– Ничего. Джейсон сказал, чтобы я даже не думала, будто между нами что-то может быть. И что нам лучше вообще не встречаться. Но я его полюбила… – На секунду закусила губу. – Не знаю как. Просто… не знаю даже как. Я его уже два года люблю, понимаете? По-настоящему, вы понимаете?

– Д-да… – Он помолчал. – Но ведь, Линда, между вами большая разница в возрасте.

Посмотрела с иронией:

– Пол, при чем тут возраст? Вы что, не знаете, что такое любовь?

– Ну… в общем, знаю.

– Да у нас и не такая уж большая разница в возрасте. Ему тридцать семь, мне девятнадцать. Всего восемнадцать лет. – Вздохнула. – Ладно. Все это пустое. Знаете, от того, что я вам это все рассказала, мне стало легче.

– Что ж, я рад. А какие отношения стали у вас после той ночи?

– Никаких. Ну а я… Я тогда вообще не стала ему ничего объяснять. И стала сюда просто приходить или когда его здесь нет, или когда он работает.

– Он не против, что вы смотрите, как он работает?

– А он меня не видит. Я прихожу, встаю за деревьями и смотрю. Все лучше, чем ничего. Иногда я делаю наброски с него.

– Наброски?

– Да. Беру с собой блокнот, ручку и рисую его в разных позах. У меня уже много таких рисунков. А когда он уезжает в Брук, я просто прихожу сюда.

Молчанов подумал: а ведь такой рисунок мог бы ему очень пригодиться.

– Скажите, Линда, вы не могли бы сейчас сделать для меня набросок Джейсона? По памяти?

– Зачем?

– Просто так. Вроде сувенира.

– Ну… в принципе могла бы. Но у меня нет блокнота и ручки.

– Я вам дам. – Открыв сумку, достал блокнот и ручку. – Вот.

Она взяла блокнот и ручку, машинально тронула рукой козырек бейсболки, нахмурилась:

– Вам как, в полный рост? Или только лицо?

– Только лицо.

– Хорошо.

Открыв блокнот, стала рисовать. Она рисовала быстро, уверенно, лишь иногда останавливаясь и закусывая губу, будто решая, куда добавить очередной штрих.

Наконец, закончив, протянула блокнот:

– Вот. Это Джейсон.

С блокнота на него смотрел длинноволосый человек с широко расставленными глазами, носом с небольшой горбинкой и твердым волевым подбородком. Набросок был выполнен мастерски, судя по нему, у Линды определенно был художественный талант.

– Спасибо. – Встал. – Ладно, пойду. Было очень приятно с вами познакомиться.

– Мне тоже. Вы останетесь у нас в городе?

– Нет, поеду в Брук. Мне надо поговорить с Джейсоном. Я ведь приехал сюда не только для того, чтобы посмотреть скульптуры Джейсона. Я приехал, чтобы предупредить его об опасности.

– Об опасности? – Помедлив, она поднялась со ступеньки. – Пол, вы серьезно?

– Совершенно серьезно. Речь идет о его жизни.

– О мой бог…

– Вы ведь знаете, что в Москве бесследно исчез его брат, Стив? Владелец банка «Атлантик Америкой»?

– Конечно. Я читала в газетах. Ужасная история.

– Так вот, те, кто убрал его брата, могут убрать и его.

– О мой бог… – Сцепив руки, прижала их к подбородку. Всмотрелась в него: – Что значит – убрать? Убить?

– Увы, боюсь, его хотят именно убить.

– Так вы кто? Полицейский?

– Нет, я не полицейский. Я частный детектив, но в данном случае это не имеет никакого значения. Скажите, вы не замечали в последнее время интереса к Джейсону со стороны каких-то людей? Не важно, приезжих или жителей вашего города?

– Н-нет… Ничего такого я не замечала.

Он достал визитную карточку, набросал на ней несколько телефонов.

– Не в службу, а в дружбу – если заметите что-то в этом роде, позвоните мне в Нью-Йорк или в Нантакет. Можете также спросить моего партнера Джона Лейтнера, я здесь все написал.

– Но… Пол… – Взяла карточку. – Что именно я должна заметить?

– Все, что покажется вам подозрительным. Любую мелочь. Это могут быть не совсем обычные для вашего города люди, чьи-то назойливые вопросы, вообще все, что может навести на подозрение, что кто-то интересуется Джейсоном. И вообще всем, что с ним связано. Понимаете?

– Ну… да. Понимаю. Хорошо, если я что-то замечу, я немедленно вам позвоню.

– Ладно, я пошел. Как лучше всего добраться отсюда до Брука?

– На автобусе. Он останавливается в Бруке, а там до залива рукой подать. Только предупредите водителя.

– Понятно. Счастливо.

– Счастливо.

Отойдя немного от «Бит Джо лодж», обернулся.

Линда, прячась за кустами, стояла на возвышенности, глядя ему вслед. Саму ее он не видел, смог разглядеть лишь часть черного тенктопа и бежевых шорт. И смог понять, что, когда он обернулся, она помахала ему рукой.

Городок Брук, где он сошел с автобуса, скорее заслуживал название поселка – так он был мал. От Брука было чуть больше мили до заливчика Брукбей, отходящего от реки Потомак недалеко от впадения в Чесапикский залив. Чесапик, простирающийся вдоль границ трех штатов – Мэриленда, Делавера и Виргинии, – практически можно было считать собственно Атлантическим океаном – в отличие от крохотного Брукбея.

Выйдя к Брукбею, он сразу вспомнил Рыбинское водохранилище и дом деда у самой воды. В этом доме он жил летом в детские и юношеские годы, и именно там, на водохранилище, научился под руководством деда управляться с парусами, шкотами и яхтами.

По сути, весь залив Брукбей представлял собой одну огромную гавань для яхт, катеров и других малых судов. Когда он двинулся вдоль набережной, в глазах привычно зарябило от белых корпусов маломерных судов всех видов, ошвартованных у причалов или во множестве стоящих на открытой воде на бочках[7]7
  Для стоянки крепить швартовы судна к держащемуся на плаву предмету (обычно – металлическому поплавку или бочке), намертво соединенному с дном тросом или цепью.


[Закрыть].

Он спустился к первому же причалу, на котором возле одной из яхт заметил людей. Людей было двое, и, судя по всему, они готовили яхту к выходу в океан. Оба были босыми и загорелыми до коричневого отлива, на обоих были только бейсболки и шорты. Один, крепыш лет сорока, скорее всего, был шкипером, второй, парень лет восемнадцати, – шкотовым.

Когда он подошел к яхте, крепыш стоял на причале, паренек возился у мачты.

Заметив, что старший вопросительно смотрит на него, Молчанов кивнул:

– Привет.

– Привет, – не очень дружелюбно ответил тот.

– Вы шкипер этой яхты?

– Да.

– Не знаете, как мне найти яхту «Амазонка»? Шкипер – Джейсон Халлоуэй.

Крепыш почесал в затылке:

– Как, вы сказали, фамилия шкипера?

– Халлоуэй. Джейсон Халлоуэй.

– Халлоуэй… Подождите, спрошу у шкотового. – Посмотрел на паренька: – Боб, не знаешь, есть тут у нас такой шкипер – Джейсон Халлоуэй? Его яхта называется «Амазонка».

– Джейсон Халлоуэй? – Откинувшись в сторону, парень на несколько секунд завис на руке, ухватившись за снасть. – Нет, я о таком не слышал. На нашем причале такого нет.

– Сэр, простите, – сказал шкипер. – Ничем не могу помочь.

– Понимаете, мне очень нужно найти этого человека. Может, если я вам покажу его лицо, вы его вспомните?

Шкипер пожал плечами:

– Валяйте, покажите.

Молчанов показал зарисовку, сделанную Линдой. Изучив рисунок, крепыш процедил:

– Нет, такого не встречал. Боб, посмотришь?

– Ага… – Парень спрыгнул на причал. Взяв блокнот в руки, долго рассматривал портрет. Наконец сказал: – А я ведь этого мужика знаю. Когда я ходил с Мэйсоном на «Сириусе», мы стояли рядом с его яхтой. Теперь я вспомнил, его зовут Джейсон. Фамилии не помню, но зовут Джейсон. И яхта у него называется «Амазонка». Сэр, вам нужно поискать его возле четвертой секции. Четвертая секция, одиннадцатый причал, если он по-прежнему ставит яхту на том же месте.

– А где это – четвертая секция?

– Это дальше, у самого Потомака. Последняя секция гавани.

Джейсона Халлоуэя он нашел не на причале, а на берегу, возле небольших стальных стапелей, на которых стояла его яхта.

Сначала он просто увидел голого по пояс человека с длинными волосами, стоящего к нему спиной. Он уже почти прошел мимо, но по названию «Амазонка», выведенному на носу яхты, понял, что это и есть Джейсон Халлоуэй.

Подойдя к стапелям, остановился. Джейсон, босой, в рваных джинсах, осторожно соскабливал скребком остатки краски на металлическом днище.

Изучив эту часть днища, Молчанов понял: яхта, ударившись обо что-то твердое, прогнулась и потом была выпрямлена. В ходе этой операции от белой краски, когда-то покрывавшей место, где была вмятина, сейчас остались лишь воспоминания.

Ближе к корме располагалась еще одна аккуратно выправленная бывшая вмятина, которую, как и первую, нужно было сначала зачистить, а потом покрасить.

Стоя за спиной Джейсона и осматривая «Амазонку», он убедился: это настоящая океанская яхта первого класса. Судно с отличными обводами было цельнометаллическим, из прочнейшего алюминиевого сплава, отличающегося особой гибкостью. Рубка яхты, кажущаяся на первый взгляд невысокой, тоже была цельнометаллической, составляя с корпусом одно целое. По тому, что сейчас на яхте стояла совершенно новая, без единой царапины мачта с такой же новой реей, можно было догадаться, что на «Амазонке» только что был проведен капитальный ремонт. Длиной судно было не меньше четырнадцати метров.

Интересно, подумал Молчанов, как Джейсон ухитряется управляться один с такой громадиной?

Рубка и корпус до ватерлинии были заново выкрашены белой краской. Почти полностью было перекрашено и днище ниже ватерлинии, и сейчас оставалось закрасить лишь два выпрямленных и поблескивающих металлом поврежденных места недалеко от киля.

Мельком оглянувшись, Джейсон сказал, продолжая орудовать скребком:

– Сэр, вообще-то я не очень люблю, когда стоят у меня за спиной и наблюдают, как я работаю.

– Я это понял. Немного подраили рифы, да?

Ничего не ответив, Джейсон некоторое время работал молча. Наконец бросил, не оборачиваясь:

– Яхтсмен?

– Яхтсмен, не яхтсмен, но в яхтах понимаю. Я смотрю, у вас там еще одно место надо чистить, ближе к юту. Помочь?

Положив скребок на торец стапеля, Джейсон повернулся к нему. Достал платок, вытер со лба пот. Усмехнулся:

– Что-то вы не похожи на человека, готового подработать за кеш.

– А я и не хочу подработать за кеш. Я просто хочу помочь.

– Помочь? – Джейсон спрятал платок. – Добрый самаритянин?

– Никакой я не добрый самаритянин. Так, давно с яхтами не работал. Посмотрел на вас, захотелось снова попробовать. Тут работы вдвоем, вместе с подкраской, всего на час, не больше.

– Пожалуй. Если вы умеете красить.

– Умею.

– Что, вы серьезно хотите мне помочь?

– Серьезно.

– Ладно, спасибо. Тогда берите скребок, вон, в ящике. Честно говоря, вы мне в самом деле поможете, я и так затянул ремонт.

Сказав это, Джейсон снова принялся счищать краску. Раздевшись до пояса, Молчанов взял скребок и начал зачищать бывшую вмятину у кормы.

Старую краску с двух поврежденных мест они счистили почти одновременно и тут же занялись покраской.

Когда работа была закончена, Джейсон, отойдя, удовлетворенно кивнул:

– А что… неплохо. Очень даже неплохо. – Вытер руки ветошью. – Простите, я даже не знаю, как вас зовут. Я Джейсон.

– Я Пол.

– Очень приятно. – Они пожали друг другу руки. – Вообще, Пол, огромное вам спасибо. Вы мне чертовски помогли, мне теперь осталось только спустить яхту на воду и выйти в океан. Господи, сам не могу поверить, что кончил ремонт.

– Рад был помочь.

– Черт… Страшно неудобно. Может, все-таки возьмете деньги? Я заплачу сколько скажете.

– Джейсон, перестаньте. Никаких денег мне не нужно.

– Ладно, спасибо. – Джейсон оглянулся. – Тогда, может, я угощу вас ланчем? А?

– Ну… В принципе я не против.

– Вы, вообще, сегодня завтракали?

– Да нет. Я вылетел сюда рано утром.

– Так давайте позавтракаем вместе, я угощаю. Тут недалеко есть отличный японский ресторанчик, на поплавке у берега. Там неплохо кормят. – Заметив, что Молчанов хочет натянуть на себя тенниску, усмехнулся: – Да не нужно, идите так, тут, в гавани, можно сидеть как угодно. Здесь в основном одни яхтсмены.

Ресторанчик представлял собой стоящий на приколе у берега Потомака дебаркадер с перилами и со стояками, на которые был натянут тент.

Они уселись за столик и сделали заказ. Минут через десять миниатюрная японка в синих холщовых брюках и такой же рубахе принесла им несколько бутылок пива, суши и две тарелки с дымящимся лобстером.

Взяв бутылку пива, Молчанов открыл ее и отпил из горлышка. Пиво было ледяным.

Джейсон тоже открыл бутылку и тоже отпил.

Сидеть здесь было приятно. Мимо проплывали уходящие в океан и возвращающиеся из океана катера и яхты. Низко над водой с криками кружились чайки. Попробовав суши, Джейсон спросил:

– У вас тут какое-то дело?

– Если честно, да. Я ищу здесь одного человека.

– Какого человека?

Молчанов улыбнулся:

– Одного.

– Вы как-то странно улыбаетесь. Что-то не так?

– Да нет, все так. Просто, кажется, я этого человека уже нашел. Вы ведь Джейсон Халлоуэй?

– Да, я Джейсон Халлоуэй.

– Так вот, я ищу вас.

Доев суши до конца, Джейсон кивнул:

– Вы ищете меня?

– Да.

– А зачем вы меня ищете?

– Я частный детектив. Я не назвался сразу, потому что мне в самом деле захотелось помочь вам докрасить яхту. Думаю, вы не будете за это в претензии?

– Да нет. – Джейсон положил себе солидный кусок лобстера. – И что же вы расследуете как частный детектив?

– Я расследую исчезновение и, возможно, убийство вашего брата Стива.

Джейсон, уже поднесший вилку с куском лобстера ко рту, снова положил ее на тарелку:

– Вы расследуете убийство Стива?

– Да.

– Черт… Вы это делаете по своей инициативе?

– Нет, конечно. Работаю по найму. У меня заключен договор с вашей невесткой, по которому я должен выяснить, куда исчез Стив Халлоуэй. Или, если его убили, кто его убил.

– С моей невесткой, то есть с Инной?

– Да, с Инной Халлоуэй.

Джейсон молча рассматривал его. Поскольку в его глазах стояла настороженность, Молчанов, чтобы сразу расставить все точки над i, спросил:

– Я слышал, вы с ней не в ладах?

Ничего не ответив, Джейсон снова взялся за отложенный лобстер. Съев солидную порцию, запил ее пивом. Долго вытирал салфеткой рот. Отложив салфетку, спросил:

– Слышали от кого?

– От нее самой.

– От нее самой… – Джейсон допил бутылку. Открыв новую и сделав глоток, сказал: – Инна может говорить что угодно. Возможно, она в самом деле считает, будто мы с ней не в ладах. Но не в ладах – это когда раньше было то, что вы называете ладами. Но с Инной мы просто не состоим ни в каких отношениях. Ее для меня словно бы нет.

– Почему?

Поскольку Джейсон ничего не ответил, Молчанов тоже принялся за лобстер. Покончив со своей порцией и запив ее пивом, сказал:

– Джейсон, извините за мое любопытство. Но я расследую обстоятельства убийства вашего брата. Поверьте, это не простое дело.

– Верю. Хорошо, я вам скажу. Во-первых, я очень настороженно отношусь к новым людям. Во-вторых, Инна – жена Стива, а у нас со Стивом в последние годы прежняя дружба как-то разладилась. Устраивает вас такое объяснение?

– В принципе да.

– Теперь, когда Стива нет, я, конечно, жалею, что так получилось. Но… видимо, мы с ним очень разные люди. – Посмотрел на него: – Ладно, хватит об этом. Пол, только не подумайте, что мое отношение к Инне переносится на вас.

– Я так не думаю.

– Значит, вы расследуете обстоятельства исчезновения Стива?

– Да.

– И к каким выводам вы пришли во время расследования?

– К самым печальным. Боюсь, случилось самое худшее. Его убили.

– Убили. – Сказав это, Джейсон замолчал. На его лице не отражалось никаких чувств. Впрочем, подумал Молчанов, он наверняка умеет скрывать свои чувства. – И кто его убил?

– Его убили бандиты. Те, кого здесь называют русской мафией.

– И за что они его убили?

– Джейсон… если говорить попросту, его убили за то, что он являлся владельцем банка «Атлантик Америкэн».

– Серьезная вина быть владельцем банка «Атлантик Америкэн».

– Оказывается, достаточно серьезная. Все говорит о том, что люди, которые его убили, хотят в конечном счете завладеть этим банком.

– Черт… – Джейсон усмехнулся. – Нехорошо так говорить, но будь он проклят, этот банк. Но они ведь им не завладели?

– Пока нет. Но они делают все, чтобы это в конце концов произошло.

– Понятно. – Взяв бутылку, Джейсон сделал глоток. – Ладно, я постараюсь сделать все, чтобы этого не произошло.

– Надеюсь, вам это удастся. Вообще, Джейсон, основная цель моего приезда сюда – не расследование.

– А что же?

– Я приехал, чтобы предупредить вас об опасности.

– Интересно. И какая же опасность мне угрожает?

– Самая непосредственная. Есть серьезные основания думать, что на вашу жизнь готовится покушение.

– Хм… – Джейсон пригладил пятерней волосы. – И кому же нужна моя жизнь?

– Тем, кто хочет завладеть банком «Атлантик Америкой». – Поскольку Джейсон никак не прореагировал, Молчанов добавил: – Инна сказала, по завещанию вашего брата в случае его смерти все его состояние, в том числе и банк «Атлантик Америкэн», получите вы.

– Да, это так.

– Что ж, попробую объяснить вам, как сейчас обстоят дела. Вашего брата в Москве убили. В том, что его убили, у меня нет никакого сомнения. Его убила русская мафия, которая хочет завладеть банком «Атлантик Америкэн». Раньше на пути к банку стоял ваш брат Стив Халлоуэй. Теперь его нет, и на очереди вы.

– Черт… – Джейсон откинулся на стуле. – Любопытно. Дьявол, если б эта русская мафия знала, что банк «Атлантик Америкэн» мне вовсе не нужен…

– Он вам не нужен?

– Конечно. – Джейсон открыл очередную бутылку, отставил ее в сторону, тут же забыв о ней. – Пол, давайте я вам объясню одну вещь.

– Объясните.

– Видите ли… Вы вообще знаете, чем я занимаюсь?

– Знаю. Вы скульптор.

– Откуда вы это знаете?

– Сначала я услышал это от вашей невестки. Потом, приехав во Фредериксбург, увидел ваши скульптуры.

– Ага… Значит, вы сначала заехали во Фредериксбург?

– Да. Я приехал во Фредериксбург и в городе узнал, что вас можно найти или в охотничьем домике на Болотной горе, или в Бруке. В охотничьем домике вас не было, и я приехал сюда.

– Понятно. Так вот, Пол, я объясню вам одну вещь. Мы со Стивом, как я уже говорил, разные люди. У нашего отца был банк «Атлантик Америкэн», отец завещал его Стиву, и Стив после смерти отца взял банк на себя. И прекрасно с этим справлялся. Мне же банковское дело не было интересно никогда. Меня, если честно, от одного упоминания о счетах, дебете, кредите и прочем банковском идиотизме просто воротит. Я скульптор, и мне интересно только это. Теперь насчет завещания. Это была идея матери, и, поскольку мама настаивала, чтобы Стив составил официальное завещание, в котором завещал бы в случае своей смерти банк мне, мы оба против этого не возражали. Я вообще об этом не думал, ведь Стиву в момент составления завещания еще не было сорока, и никто не предполагал, что с ним что-то может случиться. Но сейчас, когда со Стивом случилось все это, не может быть и речи, чтобы я согласился взять этот банк себе. И дело не только в том, что сама мысль об управлении банком мне претит. Я не хочу, чтобы хоть один человек в мире мог подумать, будто я, Джейсон Халлоуэй, нажился на смерти брата. Вы понимаете ход моих мыслей?

– Ну… в общем, да. Понимаю. И что же будет с банком?

– Еще не знаю. Возможно, я передам весь капитал банка на благотворительные цели. На создание грантов и стипендий. Может быть, создам фонд помощи нуждающимся художникам и скульпторам. Или что-то в этом роде. Знаете, пока мне не очень хочется ломать над этим голову.

– Я слышал, в Нью-Йорке у вас есть семья?

– Семья… – Джейсон отпил из бутылки. – Семья – громко сказано. В Нью-Йорке живут моя бывшая жена, с которой я официально разведен, и двое детей. Я по решению суда оставил им достаточно денег на вполне приличную жизнь. Если бывшая жена попросит, я распоряжусь выделить ей и детям какую-то сумму от капитала банка. Но себе из банковского капитала не возьму ни цента.

– То есть у вас и без банка «Атлантик Америкэн» есть на что жить?

– Конечно. Денег, которые мне оставил отец и которые остались после бракоразводного процесса, мне на жизнь вполне хватает. Да и у матери есть деньги. Мне ведь много не нужно. Я трачу деньги лишь на покупку материала для работы и на содержание яхты. Все.

– Мотивы, которые двигают вами, я прекрасно понимаю. Но те, кто считает, что вы стоите на их пути к банку, вдаваться в такие тонкости не будут.

– Те, у кого я стою на пути к банку… Пол, скажите, насколько вообще серьезны ваши опасения?

– Они очень серьезны. Расследуя обстоятельства гибели вашего брата, я собрал целый пакет документов, вещественных доказательств и улик, подтверждающих, что ваш брат был убит с преступным умыслом. Если хотите, я предоставлю весь этот пакет в ваше распоряжение.

– Пол, спасибо. Я вам верю на слово. Не нужно никакого пакета.

– Хорошо, обойдемся без пакета. Джейсон, скажите, вы не замечали в последнее время интереса к вам со стороны посторонних людей?

– Что значит – со стороны посторонних людей?

– Это значит, что где-то, в любом месте – здесь, в Бруке, или во Фредериксбурге, или в Нью-Йорке, или еще где-то – могли появиться подосланные к вам люди, как мужчины, так и женщины. Внешне они могли выглядеть вполне респектабельными людьми. Эти люди могли искать с вами знакомства, или просто пытаться заговорить с вами, или появляться время от времени там, где вы живете или где стоит ваша яхта. Постарайтесь вспомнить, не замечали ли вы чего-то в этом роде?

Некоторое время Халлоуэй разглядывал чаек, усевшихся на перила дебаркадера. Дернул плечом:

– Да нет. Ничего такого я не замечал.

– Хорошо. Но, Джейсон, учтите – люди, которые проявляют интерес к банку «Атлантик Америкэн», очень опасны.

– Полиция знает о них?

– Знает, мы с партнером ее предупредили. Но этими людьми занимается не полиция, ими занимается ФБР. Повторяю, они очень опасны.

– Возможно. И что вы предлагаете мне сделать?

– Джейсон…. я видел «Бит Джо лодж», я видел, как вы ведете себя здесь, в гавани Брукбея. Вы не предпринимаете никаких мер безопасности.

– Не предпринимаю, и что?

– Хорошим это не кончится, уверяю вас. Вы должны что-то сделать.

– Ради всех святых, Пол… Какие я должен предпринять меры безопасности? Нанять охранников и ездить в бронированном автомобиле?

– Почему бы нет?

– Пол… – Халлоуэй встряхнул головой, отбрасывая упавшие на лоб волосы. – Пол, вы ведь меня видите. Скажите, вот такой человек, как я, разве он может передвигаться, окруженный охранниками? И ездить в бронированном автомобиле?

– Джейсон… – Разглядывая проплывающую мимо яхту, Молчанов попытался найти аргументы, которые убедили бы упрямца. – Я понимаю вашу иронию! Но поймите, угроза вашей жизни существует реально. Хорошо, пусть не охранники, пусть не бронированный автомобиль. Но вы вполне можете принять ряд мер, которые, по крайней мере, снизят угрожающую вам опасность.

– Например?

– Таких мер много.

– Возможно. Но, знаете, я пока ничего не буду предпринимать. Буду жить как жил. А потом, когда займусь делами банка, создам фонд и всенародно объявлю, что банк уже не моя собственность, опасность отпадет сама собой. Так ведь?

– Джейсон… вы неисправимый человек.