Текст книги "Острая стратегическая недостаточность. Страна на переПутье"

Пропущенный юбилей

Недавнее трёхсотлетие Михаила Васильевича Ломоносова отпраздновано, на наш взгляд, далеко не так ярко, как оно того, несомненно, заслуживало. Конечно, центральные телеканалы показали несколько фильмов и передач на эту тему. Но в советское время романтизацией личности этого выдающегося учёного занимались несравненно масштабнее.

Причём вовсе не из одних ура-патриотических соображений (нынче зачастую сменяемых зеркально симметричными ура-пессимистически-ми). Чтобы хвастаться, надо сперва иметь, чем хвастаться. Ломоносов же создал вполне достаточно нового, чтобы его приоритет отстаивали на государственном уровне.

Вспомним хотя бы 1761-й год. Венеру, проходящую на фоне Солнца, наблюдали десятки астрономов. Все они видели светлый ободок у края диска Венеры в момент его совпадения с краем диска Солнца. Но только Ломоносов понял: этот ободок – след преломления света в атмосфере планеты. Сам он счёл объяснение столь очевидным, что даже не включил его в список своих главных трудов (и его зачастую приписывают Шретеру и Гершелю, хотя исследование Ломоносова немедленно опубликовано и разослано всем коллегам в Европе). Между тем доказательство существования инопланетной атмосферы – фундаментальное по тому времени открытие, заметно повлиявшее на становление общего материалистического взгляда на Вселенную.

Впрочем, Ломоносов не зря счёл это открытие маловажным для себя. Ведь ему принадлежит несомненный мировой приоритет в открытии закона сохранения материи: даже бесспорно великий французский химик Лавуазье пришёл к тому же выводу ощутимо позже, хотя и независимо от нашего гения. Да и его вклад в молекулярно-кинетическую теорию неоспорим и значителен. Конкретные достижения Ломоносова столь велики и разнообразны, что им уже посвящено множество серьёзных трудов, и подробная расшифровка составит не одну книгу вроде этой.

Советский взгляд на Ломоносова во многом связан не только со стремлением утвердить отечественный приоритет в науке, но и с необходимостью дать всей отечественной науке нравственные ориентиры. Эта задача, к сожалению, актуальна во все эпохи. Недавно в одном из известнейших и очень значимых для страны научных институтов крупный руководитель сделал подложный отчёт о расходовании значительных государственных средств на работы, фактически давно исполненные и опубликованные другими учёными. Ну не может наука оставаться автоматически чистенькой в общем грязном потоке. Поэтому для достижения научной истины нужны не только чисто научные, но и нравственные ориентиры.

Полагаем, учёным вообще нужна определённая степень независимости от сильных мира сего – даже тех, кто оплачивает их деятельность. Коллеги Андрея Дмитриевича Сахарова не выполнили партийную установку – оставили его действительным членом Академии наук. Уже хотя бы этот пример показывает: советские учёные сохранили упомянутые нравственные ориентиры. Если бы они ещё могли распространять их в остальном обществе вместе со знаниями, у нас было бы куда больше возможностей удержаться от разрушительных процессов, начавшихся в обществе в конце 1970-х годов, а в так называемые «лихие девяностые» вышедших на экспоненциальную – катастрофическую – траекторию развития.

Мы и по сей день опасно близки к такому ходу событий. Искренне жаль, что юбилейные торжества серьёзно омрачены неудачей уже начального этапа крупнейшего и важного для всей мировой науки эксперимента «Фобос-Грунт». Это, увы, убедительно показывает, как глубоко мы закопали всё то, что начинал Михаил Васильевич.

Тому есть, к сожалению, множество серьёзных причин, связанных с состоянием общества в целом. Остановимся на одном аспекте. Академик Пётр Леонидович Капица в одной работе, не опубликованной при его жизни, задался задавался вопросом: «Почему же у нас не приходят из Холмогор молодые люди, способные стать Ломоносовыми?» Его вывод неутешителен. Таланту внутренне – даже подсознательно – присуще непослушание. Дерзость ума не может не сочетаться с дерзким поведением. Мало кто из окружающих готов такое прощать. Науке жизненно необходима атмосфера, где могут свободно дышать такие нестандартные, неудобные, но выдающиеся в плане ума люди. Только тогда и можно получить Ломоносовых – в большей или меньшей степени – с завидной регулярностью.

Впрочем, в нашем нынешнем обществе главное, пожалуй, даже не воспитание спокойного отношения к неудобным и дерзким. Куда очевиднее и болезненнее современная миграционная политика.

Ломоносов состоялся как учёный во многом благодаря обучению в немецком университете. Причём он был всего лишь одним из множества молодых людей, получивших на западе не только конкретные знания, но и методологию их применения и совершенствования, а затем вернувшихся на родину ради служения на благо России. Сейчас, к сожалению, всё наоборот. Многие молодые люди обучаются в России, а затем уезжают служить западу. Нашему руководству следовало бы задуматься над причинами и последствиями такого переворачивания предпочтений. А вместо этого наша система образования преобразуется в сторону максимальной совместимости наших дипломов с западными (даже ценой заметного ухудшения методики преподавания) ради упрощения отъезда людей, получивших знания и усовершенствовавших ум усилиями всей страны.

Пётр Великий, создавая Российскую Академию наук, вовсе не случайно сказал, что не будет следовать западным образцам, вовсе не случайно соединил в одно целое гимназию, университет и академию. Император понимал: при тогдашнем состоянии российского просвещения не было ни необходимости, ни возможности разделения образования и исследования.

Правда, почву для свершений Петра подготовил ещё его отец – Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим и поэтому заслонённый личностью сына, катастрофически недооценённый потомками. Именно при нём в Москву стали массово приглашать зарубежных специалистов. Именно при Алексее Михайловиче состоялся Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович – Симеон Полоцкий (в ту пору Полоцк входил в Великое княжество Литовское в составе польско-литовской Речи Пос-политой – республики) – и произнёс перед царём орацию о необходимости «взыскати премудрости», то есть повысить уровень образования в царстве. Симеон основал всесословную Славяно-Греко-Латинскую Академию. Из неё вышел и воссиял математическим гением Леонтий Филиппович Телятин – Магницкий. Пётр Алексеевич получил готового отечественного специалиста в самом начале своих славных дел. Это лишь один пример. А сколько ещё замечательных людей – включая Ломоносова – вышли из академии, созданной Полоцким! Сумел бы Пётр без отцовского задела, без этой первой ступени столь высоко вознесть свою Россию? Вряд ли.

Российский научный потенциал довольно долго формировался в основном благодаря импорту специалистов. Репутация страны (в основном благодаря пропаганде нашего тогдашнего стратегического конкурента – Польши) была малоприятная. Ехали в основном за длинным рублём. Хватало и прохиндеев, и откровенного хлама. Но всё же мы довольно быстро научились фильтровать входящий поток. Вспомним хотя бы: среди зарубежных учёных, трудившихся в нашей Академии наук – математический гений Леонард Паулевич Ойлер (Эйлер), создавший несколько новых направлений математики.

Саму идею Академии внушил первому нашему императору другой гений математики (и философии). Готфрид Вильхельм Фридрихович Ляйбниц (Лейбниц) считал просвещение главной задачей правителя. Не грех вспомнить, как советы Лейбница тут же подхватил и творчески использовал сам монарх. Не зря Пётр сказал: «Аз есмь в ряду учимых и учащих мя требую» – «Я рядовой ученик и нуждаюсь в учителях».

Наши властители последних десятилетий, увы, во многом противоположны великому царю. Это касается не только образования, но даже просвещения.

Посмотрите хотя бы на наши телевизионные каналы, существующие под мудрым оком Администрации Президента! Занимаются они (за редким исключением) ровно обратным процессом – дебилизацией граждан, реализуя расхожую фразу: главный ресурс экономики – дурак, которому можно впарить всё. И мы ежедневно пожинаем плоды такой вот экономики.

В прежние века Россия привлекала иностранцев для подъёма собственной экономики и науки. Накануне войн с Наполеоном ижевские заводы подняты с нуля массовым ввозом немецких специалистов. Сделан серьёзный рывок в оружейном деле. Они перещеголяли даже знаменитое тульское производство. Кто знает, как бы сложилась война 1812-го года, если бы руководство страны в тот период не озаботилось бы наличием технологий и кадров?! Один из привлечённых мастеров в дар городу Ижевску сотворил куранты – они работают и по сей день, два века спустя.

Назовем лишь немногих привлечённых специалистов. Шотландец контр-адмирал Патрик Леопольд Джонович Гордон и выходец из Швейцарии генерал-лейтенант Франсуа Жакович Лефорт строили вместе с Петром Великим русскую армию нового типа. Датчанин капитан-командор Витус Йонассович Беринг открыл немало новых земель. Голландец Даниил Иоханнович Бернулли – фактический создатель математической физики, член Петербургской Академии наук. Другой гениальный учёный – замечательный универсал – швейцарец Леонард Эйлер и вовсе провёл в России полжизни… Как говорится, что ни фамилия – то имя.

Многие выдающиеся российские деятели – дети некогда привлечённых в страну иностранных специалистов. Сын датского переводчика и медика Иоганна Дала, Вальдемар Дал – Владимир Даль, не менее знаменитый врач и создатель «Толкового словаря живого великорусского языка». Хайнрих Фридрих Эмиль Христианович Ленц – выдающийся отечественный электротехник и физик, чьи предки перебрались в российскую Лифляндию из Померании. Михаэль Андреас Барклай де Толли – великий наш полководец, в чьих жилах шотландская и немецкая кровь. Из немецких дворянских родов, поступивших на службу самодержцам российским, мореплаватели Фабиан Готтлиб Таддеус Таддеусович фон Беллинсгаузен и Адам Йоханн Йоханн-Фридрихович фон Крузенштерн… и так далее.

Даже Джугашвили, воспользовавшись Великой Депрессией – экономическим кризисом 1930-х годов – на Западе, направил на образование, кадры и технологии те немногие ресурсы, что имел. Без привлечённых им иностранных специалистов, наверное, не состоялось бы последующего экономического рывка Советского Союза.

Постаралась и наша разведка. Речь даже не о тех сочувствующих Советской России иностранных учёных, кто передавал в руки чекистов бесценный материал. У нас было кому его использовать: наши учёные не только сверяли свои разработки с зарубежными, но одновременно шли собственными путями, во многом совершеннее западных. Но умелая работа разведчиков сыграла немалую роль в том, что, например, Бруно Массимович Понтекорво – соратник великих Ферми и Кюри – навсегда переехал в СССР и по меньшей мере тридцать лет полноценно работал в области ядерных исследований на благо нашей Родины…

Разительный контраст с тем, кого нынче привлекает на работу наше руководство. Бесчисленный поток самой тёмной – по квалификации и уровню общей подготовки – части таджиков и узбеков. Миллионами ввозим неучей, ибо эта сверхдешёвая рабочая сила выгодна ряду магнатов для получения сверхприбылей. Но самому государству это абсолютно противопоказано! Все социальные последствия ложатся на его – наши с вами – плечи. Это и рост общественной напряжённости, это и болезни – в Москве уже вывелся свой вид малярии. Вершки получают олигархи, а корешки достаются обществу.

Заметьте: мы не говорим о национальности как таковой. Приведём всего два примера. Есть в Москве блестящий врач-ЛОР Михаил Григорьевич Лейзерман. Он не одно десятилетие лечил и лечит несметное множество людей. Отделение у него работает, как часы. И вот во время кризиса в Таджикистане он смог подтянуть к себе в отделение кандидата медицинских наук Сахиба Раупова. Теперь и Раупов свой талант приложил на благо тех же москвичей и остальных россиян. Нам нужны врачи, учителя, инженеры! Они есть и в Узбекистане и в Таджикистане, есть они и в других республиках бывшего СССР. Конечно, не каждый врач из Узбекистана станет равным академику Рахиму Мусаевичу Хаитову, который ещё в советское время был иммунологом мировой величины.

Часто бывая на Украине, мы ни разу не видели там бесчисленных толп гастарбайтеров из Средней Азии. Все работы в основном выполняют местные. А мы разлагаем собственных граждан. Ведь почётен любой труд. Но платить нашему не будут – он обойдётся работодателю дороже, чем бесправный киргиз или таджик. Всё перевёрнуто с ног на голову. Таким образом мы не европеизируем Россию, а окончательно загоняем её в глубокую Азию.

Алексей Михайлович, Пётр Первый, Екатерина Великая сумели провести уникальный эксперимент, не имеющий аналогов в мировой истории. За период в два поколения в России была создана академическая наука.

«Я тебя породил, я тебя и убью…» Может, именно этой максимой руководствовались Ельцин и К°, когда взяли курс на искоренение академической науки за одно поколение.

В заключение добавим: мы очень любим спорт, но считаем, что бешеные во всех смыслах деньги, потраченные на закупку футболистов, пропадут зря, если исчезнет страна. А она исчезнет, если в ней не будет полноценной науки и техники. Поэтому мы призываем нынешних «питерских» брать пример с тех ещё «питерских» и спасать дело Ломоносова.

На олимпиаду надейся…

Сейчас, возбуждённые предстоящей Олимпиадой 2014-го года, гос-чиновники спешно перекраивают побережье Сочи. Спорт стал модным трендом. Не нами сказано: «Хочешь отвлечь внимание от экономики – обрати народ к политике». Продолжая это рассуждение, можно сказать: займи людей спортом – и они не будут думать ни об экономике, ни о политике.

В 2007—2008-м годах мы пережили всплеск подобной эйфории. На связанные с зимней олимпиадой громадные (прежде всего не спортивные, а строительные) работы – и на современный курорт, которому предстояло возникнуть в их результате, – возлагались столь грандиозные надежды, словно в России не было ничего, кроме Красной поляны. И чем это кончилось?

До того мы принимали олимпийцев в 1980-м году. Конечно, с той поры осталось немало грандиозных сооружений – от гребного канала в Крылатском до трассы Москва – Минск. Но тогдашние ошибки советского политического руководства привели вместо триумфа к бойкоту, изрядно сказавшемуся не только на экономических взаимосвязях с остальным миром, но и на моральном состоянии советского народа. Надежды не просто не оправдались. Через десятилетие после олимпийских игр страна вовсе прекратила существовать.

Как показал опыт Великобритании в XIX веке и США в XXI, даже на вершине экономического могущества вводить войска в Афганистан не следует. Мы же сделали это при явном экономическом упадке. И резко ускорили кончину СССР. Сейчас же – к слову, в очередной раз увязнув в ряде стран Африки и Азии – страны Запада уже готовы включить Россию в НАТО, чтобы рядовые Ивановы и Петровы из славянской глубинки заменили на гибельной земле рядовых Томми и Райанов.

Ныне только ленивый не говорит, что мы сидим на нефтяной игле. Но впервые мы сели на неё как раз в начале подготовки к олимпиаде.

Всем памятна ООНовская программа «Нефть в обмен на продовольствие» для побеждённого Ирака. СССР – великая держава! – сам загнал себя в такую же ситуацию – вывозил нефть ради закупки продовольствия. То есть уже тогда стал в части экономики побеждённым – по сути, большим Ираком.

Увы, глубинные механизмы тогдашних – и нынешних – проблем доселе не вполне осознаны. И потому остаётся риск: весь пар нашего энтузиазма в очередной раз уйдёт в олимпийский свисток. Спорт – прекрасное дело. Но проблем страны – в том числе проблемы качества народа – он в одиночку не решит.

Жемчуг в обмен на бусы

Увы, сегодня ресурсы страны зачастую используются ещё более варварски, чем в худшие периоды жизни СССР.

Лучшие – знающие, изобретательные, творческие – умы утекают из страны, как сквозь пальцы. Взамен мы закупаем – вместо того, чтобы растить у себя – мышцы. Чужеземных футболистов, баскетболистов, хоккеистов ввозят по ценам повыше, чем в богатейших странах Запада. Между тем более ⁴/₅ нашего населения живёт ниже самого нищенского прожиточного минимума[105]105
  Это – наихудшая из доступных экспертных оценок, выведенная исходя из очень размашистых представлений о самом минимуме. Но значительная часть граждан всё ещё помнит советские времена, когда даже эти представления казались нищенским кошмаром, невозможным в нашей стране. Соответственно воспринимают себя как нищих даже многие из тех, кого статистика зачисляет в средний класс.


[Закрыть].

Граждане России низведены до уровня туземцев, когда-то менявших золото и алмазы на бижутерию и – в лучшем случае – гвозди. Это просто аморально по отношению к народу, на протяжении многих веков доказывающему своё право именоваться великим.

Без науки – без жизни

Научно-техническая сфера с 1991-го погружена в жесточайший кризис – и только к концу 1990-х наметились первые узкие тропинки для выхода. На начальном этапе экономических преобразований бюджетные ассигнования сократились во столько раз, что науку вообще исключили из числа стратегических государственных приоритетов. Централизованная система управления развитием науки и техники была разрушена. Надежды же на автоматическое действие рыночных механизмов не оправдались. В развитых странах давно известно: рынок близорук и лишь в редчайших случаях как-то способствует долгосрочным программам с не вполне очевидным исходом. В результате отечественная наука была поставлена на грань выживания. Впоследствии такой подход признан управленческой ошибкой. По сути же это грубейший стратегический просчёт.

По данным министерства образования и науки «с 1989 по 2004 год за рубеж уехали порядка 25 тысяч учёных, около 30 тысяч ежегодно работают за границей по временным контрактам. Это составляло на тот момент 5–6 % от общего научного потенциала России. То были наиболее востребованные и самые продуктивные учёные».

Страну покидает научная элита. Непотопляемый Фурсенко традиционно успокаивает президентов: мол, доля потерь не так велика. Но забывает добавить: Запад «слизал с молока все сливки», и у нас осталось в основном то, с чем хорошей «каши не сваришь».

Говоря о причинах оттока кадров из России, называют низкий уровень оплаты труда, необеспеченность материально-технической и приборной базы, низкий престиж статуса учёного в России. Сегодня число занятых в науке в России составляет – по министерским данным – менее 40 % от уровня 1990-х.

Но главная беда – даже не в скудном финансировании. Губительна прежде всего «невостребованность результатов фундаментальных и прикладных исследований экономикой» – предупреждал более четырёх лет назад вице-президент РАН, лауреат Нобелевской премии Жорес Алфёров. «Без радикальной диверсификации сырьевого уклона российской экономики, создания инновационных технологий в базовых перерабатывающих отраслях с получением продукции высокого передела, инвестиции в науку теряют смысл… Десятки процентов одарённых старшекурсников уходят в бизнес с естественно-научных и технических факультетов. Случаев, когда учёный-соотечественник вернулся бы из-за рубежа, чтобы заниматься наукой на родине, я что-то не припоминаю[106]106
  Тут он, строго говоря, не вполне прав. Уже довольно многие учёные сочли участь лаборанта или ассистента – пусть и неплохо оплачиваемого – менее приятной для себя, чем должность самостоятельного преподавателя и исследователя на родине. Но действительно первоклассных специалистов среди вернувшихся пока нет. Так что Алфёров со своей академической высоты вполне может их не помнить.


[Закрыть]», – утверждал великий физик[107]107
  Памятен случай: в июле 2007-го года десять академиков – в том числе нобелевские лауреаты Алфёров и ныне уже покойный Гинзбург – обратились к президенту с открытым письмом, где отметили – на фоне прочих примеров отупения граждан – клерикализацию общества и засилье РПЦ. В XXI – ядерно-космическом! – веке мы идём в сторону средневекового мракобесия!


[Закрыть].

«Можно довести до аварийного состояния основные фонды научно-технической сферы, но, взявшись после этого за ум, сравнительно быстро отреставрировать их. Можно достаточно оперативно обновить приборный парк и оборудование, внедрить самые современные информационные системы. Всё это возможно, но при одном решающем условии – если для этого имеется необходимый кадровый потенциал! – сказано в справке ещё 2003-го года, представленной профсоюзом работников РАН в Совет безопасности России. – Для восстановления же разрушенного кадрового потенциала может не хватить даже самых самоотверженных усилий нескольких последующих поколений».

Словом, нет мозгов – нет и проблемы их утечки. Значит, можно отчитаться о правильно проведенных реформах.

Учебные фильтры

Проблему миграции учёных невозможно решить без мощных научных центров (а не одного «центра» типа Сколково!). Причём не только исследовательских, но и учебных: мировой опыт – включая опыт лучших наших ВУЗов вроде МГУ, МФТИ, МИФИ – давно доказал, что гармоничное сочетание двух этих видов деятельности несравненно лучше раздельного их проведения развивает и учащих, и учащихся.

Кстати, при каждом из таких ВУЗов существовала сеть специализированных – в первую очередь физико-математических – школ, охватившая всю страну. В Советском Союзе была возможность уже на самом раннем этапе отобрать и взрастить наиболее талантливых подростков, а затем довести алмазы до блеска в высшей школе. С введением нынешней системы сдачи экзаменов, по сути, шлифуются булыжники. Зачем эти нововведения, когда есть хорошо забытое и действенное «старое»!

Суперпроекты – вроде предложенных президентом Медведевым университетов федеральных округов – полезны для удержания наших учёных и подготовки новых научных кадров. Но при условии, что будут не только укомплектованы новейшей техникой и обеспечены надлежащим финансированием, но и организованы согласно современнейшим методикам. А главное – займутся селекцией.

С незапамятных времён любой такой центр притягивает к себе талантливую молодёжь с громадных пространств. Вспомним хотя бы: неудачливый соперник Евгения Онегина учился в Гёттингенском университете. И лучшие ученики остаются если не в самой alma mater, то где-нибудь поблизости: скажем, иностранные студенты Сорбонны или Оксфорда с Кембриджем веками вносят немалый вклад соответственно во французскую и британскую науку и технику.

В последние десятилетия основными центрами притяжения талантов со всего мира стали американские университеты. Через них – как сквозь фильтры – прокачиваются ежегодно сотни тысяч молодых людей, раскрывая в обстановке жёсткой конкуренции все свои способности[108]108
  По расхожей поговорке, американский университет – место, где русские математики читают на английском языке лекции китайским студентам.


[Закрыть]. Лучшие из лучших остаются на этих фильтрах, поддерживая Америку своими талантами.

Кстати, в советские времена через наши ВУЗы тоже прокачивалось немало талантов из третьего мира. Увы, сейчас к нам едут лишь немногие. Предпочитают Индию и Китай, где уже давно преподают выпускники английской и американской высшей школы. А кто уверен в своих силах и готов рискнуть немалыми деньгами (не обязательно своими – чаще надеются на кредит), едет в США, где и преподаватели со всего мира, и шансы остаться на работу.

Новые университетские центры – редкий для нас шанс приостановить интеллектуальную миграцию. Пока же к нам едут в основном мышцы – чернорабочие. Конечно, нам нужны и дворники. Но, клюнув на дешёвую рабочую силу, мы вместо внедрения новых технологий ради повышения производительности труда рискуем низвести себя на уровень рабовладения.

Кстати, вышеупомянутые успехи Стреснера в немалой степени связаны с тем, что после Второй Мировой войны Парагвай изрядно пополнился немецкими колонистами[109]109
  Успехи СССР в 1930-е тоже связаны с множеством специалистов из-за рубежа. Правда, они были наняты обычным коммерческим образом и по окончании контрактов на создание заводов и обучение работников возвращались на родину.


[Закрыть]. Да, Парагвай укрывал нацистов – но возможности реализовать свою идеологию у них не было. Для Стреснера было важно, что из Европы – сперва из разгромленной Германии, а потом из обоих государств, образованных на её территории – в немецкие колонии удирали квалифицированные кадры. Стреснер ввозил и прикрывал интеллектуальную элиту[110]110
  В сравнении со средним местным жителем элитой был едва ли не каждый немец, достаточно ловкий, чтобы добраться до Латинской Америки через растянутые победителями сети по отлову военных преступников, а то и просто побеждённых.


[Закрыть].

Этот – во многом одиозный – пример показывает: нам необходим такой комплекс мер, чтобы на его основе совершить такой же рывок. Наша цель – великий поход в будущее, а не за банановыми шкурками с барского стола.