Текст книги "Кража"

– О мама! – Ноэль проглотила образовавшийся в горле комок. – Со мной не просто все в порядке. Мне очень, очень хорошо!

На глазах Бриджит показались слезы, но она не позволила им пролиться.

– Эта ночь оправдала твои надежды? – Больше, чем я могла мечтать, – прошептала Ноэль.

– И между вами не осталось никаких тайн? Никаких секретов?

– Никаких! Все это в прошлом!

– Я знала, что так и будет! – Бриджит улыбнулась,

– Мама, – начала Ноэль, лотом прикусила губу, ища подходящие слова. – Я так люблю тебя и папу! Я бы никогда и ни за что не причинила вам горя. Но… – Но ты любишь и Эшфорда, – закончила за нее Бриджит, и в глазах ее сквозь слезы блеснули понимание и радость за дочь. – Что вполне естественно. – Она взяла руки дочери в свои. – За любовь не стоит извиняться, Ноэль. Не надо ее стыдиться, – добавила она тихо. – Мы с папой всегда надеялись на это и молили Господа, чтобы ты нашла свое счастье. А изъявление любви – это самое лучшее, что может быть на свете. Это когда человек встречает чудо и понимает, что это чудо принадлежит ему.

Видя изумление на лице дочери, Бриджит не могла сдержать улыбки и почувствовала, что улыбается.

– Представь себе, что я не только твоя мать, дорогая, но и женщина. А этот невероятно прекрасный мужчина, охраняющий тебя, как свирепая медведица охраняет своего детеныша, не только твой отец, но и мужчина. И нам знакомо чувство любви, и мы знаем, что это значит – влюбиться.

Глаза Ноэль стали огромными.

– И папа знает?

– Нет. – Бриджит решительно покачала головой. – Он не настолько свободомыслящая личность. Он бы запер тебя, а Эшфорда застрелил бы, если бы узнал. Нет, это останется между нами.

Они рассмеялись, и Ноэль обхватила мать руками и крепко сжала в объятиях:

– О мама, это было чудом! Эшфорд нежный и романтичный, и он попросил меня выйти за него замуж, – продолжала она шепотом. – Сегодня утром он придет поговорить с папой.

Лицо Бриджит осветилось счастьем, теперь она была похожа на сияющую восторгом юную девушку.

– Тогда я предлагаю начать готовиться к свадьбе. Они были глубоко погружены в свои планы, когда Блэйдуэлл постучал в дверь гостиной:

– Простите, миледи, но здесь джентльмен, и он хочет видеть леди Ноэль. Это…

– Эшфорд! – воскликнула Ноэль, не дожидаясь, пока дворецкий закончит свою речь. Она бросилась из комнаты, чуть не опрокинув Блэйдуэлла, и промчалась через холл, где чуть не налетела на… Андре Сардо.

– Боже, Боже! Я уже должен был бы привыкнуть к столь бурным приветствиям, – рассмеялся Андре, обнимая Ноэль за талию, чтобы не дать ей упасть. – Я в восторге от того, что вы так рады меня видеть.

– Андре! – Уже произнеся его имя, Ноэль заметила нотку разочарования в своем голосе. Но она ничего не могла поделать. И более того, не могла заставить себя перестать оглядываться по сторонам в надежде на то, что увидит еще одного визитера или экипаж, подъезжающий к дому. Но подъездная аллея была пуста.

– Похоже, что вы ожидали другого гостя. Ноэль вздрогнула, уловив интонации гнева в его голосе. – Да… нет.. – пролепетала Ноэль;

– Так что же, eherie? – спросил ой ледяным тоном. – Да или нет?

Ноэль кляла себя за несдержанность. Она могла быть влюблена, но не должна была терять головы. Рассердить Андре в такой момент, когда они были готовы уличить Бариччи, было непростительной ошибкой.

Она перевела дух и заставила себя улыбнуться;

– Откровенно говоря, я ждала свою модистку. Она должна быть здесь с минуты на минуту с моим новым платьем, и я… – выпалила Ноэль, стараясь придать своему тону как можно больше искренности и с покаянным видом трогая его за рукав. – Простите меня. Вам все это неинтересно, Андре. Извините мои дурные манеры. Дело в том, что скоро начнется бальный сезон, и я с каждым днем волнуюсь все больше.

– Понимаю, сherie, – пробормотал он, но вид у него оставался обиженным и недоверчивым. Он прикрыл ее руку своей ладонью, и после ночи, проведенной с Эшфордом, это прикосновение показалось ей невыносимым. Ноэль пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не отшатнуться.

– Горю желанием пригласить вас, – только и смогла она вымолвить, – но, увы, буду занята весь день примеркой и подгонкой новых туалетов. Видя, как мрачно он сжал губы, она принялась мучительно соображать, как смягчить и успокоить его, а главное – выпроводить из дома до появления Эшфорда.

– У меня появилась мысль – нашлась она наконец. – Почему бы завтра нам не отправиться в галерею Франко? Если, разумеется, вы свободны. У меня нет никаких планов, и уверена, папа разрешит мне выйти из дому на часок-другой.

«Господи, помоги Эшфорду за это время выяснить, кто купил сережки, и убедить полицию повторно допросить Бариччи», – мысленно молилась она.

– Отличная мысль! – просиял Андре. – Отправимся сразу же после обеда. Вам подойдет, скажем, два часа дня?

– Прекрасно, – отозвалась Ноэль, оттесняя его к двери. – Я жду момента, когда смогу полюбоваться вашими чудесными картинами.

Андре поднес ее руку к губам:

– В таком случае я покидаю вас. An revoir, cherie.

Закрыв за ним дверь, Ноэль в изнеможении прислонилась к косяку и вытерла о платье руку, к которой только что прикасались его губы. Этот фарс, который она играла, становился для нее все более тягостным.

Не прошло и трех минут, как раздался стук в дверь, и, сделав Блэйдуэллу знак удалиться, Ноэль сама бросилась открывать.

На пороге стоял мрачный как туча Эшфорд.

– Слава Богу! – приветствовала его Ноэль, едва обратив внимание на его очевидное недовольство.

Он вошел, в сердцах захлопнув за собой дверь, и тут же схватил Ноэль за плечи:

– Я видел, как уезжал этот сукин сын. Я ждал, пока он уберется вон. Что он здесь делал? Я думал, твой отец запретил ему являться еще несколько дней. Что, этот негодник не умеет считать?

Ноэль пожала плечами – она была удивлена неожиданным визитом художника не меньше Эшфорда. А уж о своих планах встретиться с Андре на следующий день она даже не знала как и заикнуться.

– Если ты уже сейчас вне себя от ярости, то не знаю, что с тобой будет через минуту, – объявила она бесстрашно.

– Не могу дождаться этой минуты.

– Так вот слушай. Когда Блэйдуэлл объявил о приходе гостя, я думала, что это ты, и побежала навстречу. Оказалось, что это Андре – Мне не удалось скрыть своего разочарования. Он пришел в ярость, и мне надо было срочно что-то придумать. Я придумала, что сегодня у меня назначена встреча с модисткой и ему придется немедленно уйти. Он продолжал дуться, и мне пришлось сказать первое, что пришло в голову, чтобы поскорее избавиться от него. Я взяла и предложила ему завтра вместе посетить галерею Франко. – Ноэль бросила на Эшфорда испытующий взгляд, надеясь все же на понимание. – Вот если бы ты ко времени нашей встречи – а это в два часа пополудни – успел узнать, где и кем были куплены эти серьги, и поговорить с властями?..

К ее удивлению, Эшфорд рассмеялся:

– Для тебя – что угодно. – Он поднес ее руки к губам. – Ты заставляешь меня ходить на задних лапках. И как никто, можешь в минуту унять мой гнев… когда ты смотришь на меня своими удивительными сапфировыми глазами и излагаешь самый нелепый план, рожденный в твоей головке, я забываю, что зол на тебя. Ты пробуждаешь мой ум, сердце и душу!

– А тело? – спросила Ноэль с лукавой улыбкой.

– В этом нет ни малейшего сомнения, – охотно согласился он, и его жаркое дыхание коснулось кончиков ее пальцев, которые он поднес к губам. – И ты отлично знаешь, что для тебя я готов горы свернуть.

. – Но у тебя остается на эту гору только один день, – пробормотала Ноэль с озабоченным видом.

– Я уже провел кое-какие предварительные расследования об этих сережках с помощью своих не самых респектабельных знакомых.

– Когда? – спросила Ноэль. – Когда ты успел? – Недавно, но до одиннадцати часов вчерашнего вечера, – ответил Эшфорд, подмигивая ей. – У меня, правда, ничего не получилось. Нынче утром я обратился с официальным запросом ко всем уважаемым лондонским ювелирам, и результат был таким же – ничего.

Он разгладил пальцами морщинки, образовавшиеся на гладком лбу Ноэль. между ее изящно очерченными бровями.

– Не стоит так огорчаться, моя радость. Я ожидал этого. Вспомни, что эти сережки могли быть куплены где угодно – в Англии или за границей. Даже скорее всего за границей. Но я буду продолжать изыскания. А пока что навешу отдел расследовании при Скотланд-Ярде и сделаю это сегодня же, У меня там есть несколько влиятельных знакомых, с которыми мне уже приходилось работать. Попробую использовать н другие возможности, проверю, насколько правильно усыновлено время встречи Бариччи с леди Мэннеринг, а также насколько был обоснован страх, который Мэри заметила у своей госпожи в ночь ее убийства. И потом ты забыла о картине Гойи. Вэнли, я полагаю, уже сообщил о пропаже. Скотланд-Ярд непременно свяжет оба случая – похищение Гойи и Рембрандта, приписав вору и убийство леди Мэннеринг.

– Но ведь Бариччи не крал картины Грим, – прошептала Ноэль. – Ведь это сделал ты.

– Да, но полиции это не известно! И я все поверну так, дорогая, что полиция захочет снова допросить Бариччи. Жди завтра в галерее Франко и полицию, и меня в половине третьего. Я не оставлю тебя наедине с Сардо ни на минуту, даже в присутствии твоего верного стража Грейс.

– Ты и впрямь благородный рыцарь – защитник дамы. Благодарю тебя за то. что ты готов мчаться мне на пометь и спасти от лап похитителя, – улыбнулась Ноэль,

– Как это сделала и ты, – напомнил он ей, понизив голос. Прижался губами к ее ладони и запечатлел на ней самый пылкий поцелуй. – Я не так собирался приветствовать тебя после вчерашней ночи. – Голос его упал до едва слышного шепота: – Позволь мне начать сначала. Доброе утро, моя прекрасная возлюбленная. Последние пять часов вдали от тебя были для меня сущим адом. И я все это время заново переживал то, что случилось между нами: вкус твоих губ, аромат твоих волос, изумление в твоих глазах, когда ты стала моей. Ощущение твоей горячей влажной плоти, обнимающей меня, и то, как ты затрепетала, когда я овладел тобой, и то, как ты лежала в моих объятиях. Я помню все-все восхитительные подробности и мелочи. И вот сегодня утром я приехал поговорить с твоим отцом и представил, как ты идешь навстречу мне по проходу между рядами скамей, а церкви, идешь, чтобы стать моей женой. И я снова понял, что на меня снизошла Божья благодать. Я люблю тебя, Ноэль, даже больше, чем прошлой ночью.

Ноэль почувствовала, что слезы подступили к горлу. Эшфорд оглянулся по сторонам и, заметив, что холл пуст, привлек Ноэль к себе и поцеловал в губы. Это был страстный и властный поцелуй мужчины, считающего ее своей, мужчины, всего несколько часов назад овладевшего ею и любящего без памяти.

Ноэль схватила его за отвороты сюртука, и ее губы раскрылись для нового поцелуя.

– Пожалуй, надо остановиться, – пробормотал Эшфорд глухим голосом, усилием воли заставив себя оторваться от нее. – А то чего доброго, не дожидаясь брачной ночи, отнесу тебя в постель, вместо того чтобы идти в кабинет отца просить твоей руки.

– Я сказала уже маме и Хлое о наших брачных планах, – сообщила Ноэль.

– И?..

– Они в восторге.

– А мне ты предоставляешь Право сообщить об этом самому скептически настроенному члену семьи. Но ты не беспокойся, Ноэль, твой отец обрадуется этому известию не меньше, чем остальные. Обещаю! – Он провел пальцем по ее щеке. – Только позволь нам поговорить с ним с глазу на глаз.

Оправив юбки, Ноэль прошла через холл в кабинет отца, недоумевая, отчего это ее вдруг охватило такое смятение. Она знала, что Эрик принимал и любил ее такой, какой создала ее природа. Он прощал ее, когда она вела себя слишком вольно и даже дерзко. Но сейчас ей так хотелось получить его согласие на брак. Она жаждала его одобрения и благословения. Она хотела, чтобы он испытывал такую же радость, какую испытывала сама.

Глубоко вздохнув, Ноэль постучала в дверь его кабинета.

– Папа, это я. – Ноэль просунула голову в комнату. Он встретил ее нежной и радостной улыбкой;

– Вижу, вижу. Хочешь обсудить со мной какой-нибудь важный вопрос?

– Здесь Эшфорд, и он хочет тебя видеть. Что-то в ее тоне взволновали Эрика, он внимательно посмотрел на дочь:

– Он здесь? Ну что же, пришли его ко мне, Выйдя к Эшфорду, она кивнула на дверь отцовского кабинета:

– Он ждет тебя.

Эшфорд нежно поцеловал ее волосы.

– Перестань волноваться. Все будет хорошо. -Ободряюще подмигнув ей, он направился в кабинет.

– Входите, Тремлетт, – приветствовал его Эрик Бромли, поднимаясь из-за своего бюро и жестом приглашая гостя сесть. – Ноэль говорит, что вы хотите меня видеть. Это насчет серег?

Затворив за собой дверь, Эшфорд покачал головой:

– Нет, сэр, дело не в этом.

– Вы хотите поговорить о Бариччи?

– Нет, о Ноэль.

– О Ноэль! – Эрик подошел к столу и остановился, опираясь о него. – Я слушаю вас.

– Не буду ходить вокруг да окало, – начал Эшфорд, глядя прямо в глаза Эрику – Для вас не станет неожиданностью, если я скажу, что люблю вашу дочь, а она любит меня. Я готов предложить ей свою руку, себя и все, чего она заслуживает и чего, надеюсь, вы сами ей желаете. Я беру на себя обязательство любить ее и заботиться о ней всю жизнь. Итак, я пришел к вам просить руки Ноэль. – Тон Эшфорда после этой тирады утратил свою торжественность. – Я сделаю ее счастливой, лорд Фаррингтон, – просто произнес он. – Она будет со мной в безопасности. Я сумею дать ей пишу для ума и души. Сделаю так, что ее беспокойный дух всегда будет находить достойное дело. И что самое главное – я наполню ее жизнь такой любовью, что даже ее неугомонное сердечко будет переполнено ею. Даю вам слово, что все будет именно так.

– А как же насчет преград, которые вы постоянно упоминали в последнее время? – поинтересовался Эрик, пока что не выразив восторга по поводу всего услышанного.

– Они устранены. За исключением Бариччи. Как только я засажу его в тюрьму, со всеми моими обязательствами будет покончено. Все в моей жизни будет принадлежать Ноэль. Ноэль, ее детям и вашим внукам, которых мы подарим вам с графиней и моим родителям.

Эрик молча слушал Эшфорда, потирая сложенные на коленях руки одну о другую. На губах его заиграла ироническая улыбка.

– Вы успели вовремя, Тремлетт, – сказал он. – Я уже начинал, было думать, что мое первоначальное мнение о вас верно, а такой жених нам никак не подходил. Только очень надежный и волевой человек может сделать Ноэль счастливой, Ей нужен мужчина, не уступающий ей самой в остроте и цепкости ума и силе духа. Тот, кто может во всем быть ей ровней или даже на шаг опережать ее, если только это возможно… Я рад, что не ошибся в вас. – Он протянул Эшфорду руку. – Пусть даже я зря растратил сотни фунтов на платья и украшения для ее дебюта в свете, который так и не состоится, я не жалею об этом.

Эшфорд изумленно заморгал глазами, а потом расхохотался. Он ответил Эрику крепким рукопожатием.

– Благодарю вас, сэр. Рад, что оправдал ваши ожидания,

– Гораздо важнее, что вы оправдали ожидания Ноэль. – Улыбка Эрика стала шире. – А теперь пойдемте в гостиную, где, как я подозреваю, будущая невеста, ее мать и сестра ждут нашего появления и составляют список гостей. Бриджит, – он от души рассмеялся, – приступает к делу без промедления, когда речь идет об устройстве веселых праздников. Да и Хлоя не упустит случая предаться своим романтическим мечтам. Впрочем, у меня возникло предчувствие, что новость о. вашей помолвке для них не такая уж неожиданность.

Глава 16

В этот зимний ветреный день холодом повеяло и в галерее Франко. Просторное помещение с высокими потолками не было приспособлено для февральских холодов. И как бы ни старались его обогреть, тепло быстро улетучивалось, оставляя только неприятную сухость в воздухе, холод же все равно пронизывал до костей. Впрочем, возможно, Ноэль это только показалось. Плотно закутавшись в плащ, она покорно стояла возле Андре, восхищаясь его последней работой – пейзажем, но взгляд ее то и дело обращался на Грейс или на коридор, ведущий в кабинет Бариччи.

Эшфорд и два детектива находились там уже минут двадцать. Они опередили их с Андре появление, но пока ждали на улице. Ноэль сразу заметила их в самом отдаленном и наименее людном углу галереи, оживленно беседующими с Уильямсом. Эшфорд поднял голову и метнул взгляд в их сторону. Убедившись, что с Ноэль все в порядке, он вновь переключил свое внимание на Уильямса. Его взгляда не заметили ни Уильяме, ни Андре. И все же Сардо отреагировал на появление лорда Тремлетта.

– Что здесь делает Тремлетт? – хмурясь, спросил он.

– Гм? – Ноэль проследила за его взглядом и сделала вид, что только теперь заметила Эшфорда. – Ах, лорд Тремлетт! – Она пожала плечами. – Похоже, он разговаривает с мистером Уильямсом.

– Похоже… – Лицо Андре стало подозрительным. Он так и буравил ее пытливым взглядом: – Вы не хотите с ним поздороваться?

Ноэль, с непринужденным видом стряхивая снежинки со своего плаща, сказала:

– Возможно, позже. Он так погружен в дела. А мы займемся своими. – Она одарила Андре пленительной улыбкой.

Убедившись, что Грейс следует за ними, она взяла Андре за рукав и решительно сделала шаг вперед, чтобы продолжить осмотр картин. Напрягая слух, она пыталась различить, что говорит Эшфорд: он требовал свидания с Бариччи. Уильяме уверял, что почтет за честь передать его просьбу. Пять или шесть завсегдатаев, постоянно бродивших по галерее, прислушивались к их разговору. Наконец все четверо мужчин направились к кабинету Бариччи.

Эшфорд напоследок бросил многозначительный взгляд на Грейс, напоминая ей об их тайном уговоре. Та приняла воинственную позу и кивнула головой в знак того, что поняла, чего от нее хотят, – уж она-то немедленно даст знать Эшфорду о малейших признаках опасности, исходящей от Андре Сардо.

Ноэль прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

Ее не переставало удивлять, что Эшфорду так легко удалось завоевать благосклонность суровой Грейс. До сих пор такой подвиг оказался по плечу только Эрику Бромли. Видимо, и на нее подействовало обаяние Эшфорда. Грейс начала теплеть к нему с первого дня знакомства в поезде, когда Эшфорд оказал ей честь, назвав ее леди. И окончательно он покорил ее вчера: уходя, он отвел Грейс в сторону и доверительно сообщил ей новость о помолвке. После этого он доверил Грейс роль не только сопровождающей леди Ноэль, но и ее защитницы во время столь важного для всех посещения галереи. С этого момента Грейс стала податливым воском в руках Эшфорда. Гордясь своей миссией, она не отходила от Ноэль ни на шаг, вклиниваясь своим мощным бюстом между Ноэль и Андре. Сардо бесился, а Ноэль в душе радовалась, что между ними оказалось нечто весьма ощутимое и вещественное, что давало возможность удерживать его на расстоянии. Итак, к счастью для нее, грудь Грейс оказалась вполне надежной защитой.

– …также моя.

Ноэль вздрогнула, догадавшись, что Андре сказал что-то важное для него и теперь ждал от нее ответа.

– Неужели? – попыталась она показать, что внимательно слушает его.

Она не попала впросак, потому что Андре просиял, придя в восторг от энтузиазма, который она попыталась изобразить.

– Не желаете ли посмотреть поближе?

– Конечно. – Придерживая складки плаща, Ноэль шагнула вперед, настраиваясь на волну, которая бы ей помогла достойно сыграть свою роль.

– .Идемте же. – Андре предложил ей руку и повел к яркому пятну натюрморта, изображавшему цветы.

– Как красиво, Андре! – сказала она совершенно искренне. – Я и не представляла, что вы можете так писать.

Морщинки между его бровями разгладились, а глаза потеплели.

– Сейчас на свете нет ничего, что я не сумел бы передать, и гораздо лучше, чем многие мои соперники.

– Я ни минуты не сомневаюсь в этом. – Ободренная неожиданным для нее открытием, что талант Андре оказался гораздо больше и глубже, чем она предполагала, Ноэль усмотрела в этом возможность успешно продолжать игру.

Со смущенным видом она оглядела галерею, морща носик и собираясь с мыслями, – перед ней висело полторы дюжины неизвестных ей картин.

– Не могу представить другого художника, чей талант можно было бы сравнить с вашим.

Внезапно ее взгляд остановился на той картине, которую она искала. Во всяком случае, она считала, что нашла ее. К сожалению, полотно было видно только частично, потому что оно висело на самой дальней стене. Считая себя невежественной в вопросах искусства, даже она почувствовала, что эта абстрактная картина с резкими ломаными линиями и приглушенной палитрой – вещь незаурядная, во всяком случае, по стилю она совершенно не походила на манеру Андре.

Приняв безразличный вид, она спросила:

– А кто написал эту картину?

– А почему вы спросили? – поинтересовался он изменившимся голосом. – Вам понравилась эта работа?

Ноэль поняла, что ступила на зыбкую почву. Кажется, она заинтересовалась работой другого художника, и это задело Андре.

– Андре, я не говорила, что восхищаюсь этой картиной. И не настолько я разбираюсь в живописи, чтобы быть судьей мастера. Я только спросила…

– Не надо извиняться, моя прекрасная Ноэль… – Он подвел ее к картине, не сводя глаз с полотна. – Это недавнее и весьма удачное приобретение Бариччи. Не правда ли, картина чарует и гипнотизирует. И я польщен тем, что вы заметили ее даже с такого расстояния.

Ловко обогнув Грейс, он ухитрился схватить Ноэль за руку и поцеловать ее затянутые в перчатки пальчики.

Ноэль осторожно отняла руку и, смешавшись, спросила:

– Не понимаю, почему вы польщены. Разве она?.. – и осеклась, взглянув на торжествующего Андре. – Вы хотите сказать, что это ваша работа?

– Вы угадали. Ноэль смотрела на картину, пытаясь найти на ней подпись художника. Должно быть, это было одно из полотен, о которых говорил Эшфорд, – имя автора на ней прикрывала рама. Массивная рама с толстыми объемными краями.

– Потрясающе, – искренне восхитилась Ноэль. – Хотя она абсолютно не похожа на другие ваши работы. Ваш талант меня потрясает.

– Я пишу в любой манере, и все образцы работы моей кисти представлены в галерее Франко, – не боясь быть нескромным, заявил Андре, бросая на нее жгучий взгляд, и даже объемистая грудь Грейс не помешала ему. – Это впечатляет куда больше, чем деятельность служащего страховой компании. Не так ли?

Ноэль сделала вид, что, не заметила этой язвительной реплики Андре.

Она действительно была восхищена его талантом.

– Я просто потрясена вашим даром, Андре, – сказала Ноэль потеплевшим голосом.

– Ваша красота – тоже дар, – рассмеялся он бархатистым смехом. – Не менее редкий…

– Нет, Андре, не сравнивайте. Думаю, нет такого сюжета, который вы не смогли бы запечатлеть…

Лицо Андре приняло жесткое выражение. Глаза беспокойно обежали зал.

– Будь у меня возможность спокойно работать, я превзошел бы всех мастеров. И когда-нибудь это случится.

– Не сомневаюсь, что так оно и будет, – поспешила заверить Ноэль, удивленная его горячностью.

Что это? Ревность профессионала к соперникам или что-то другое? Стараясь понять его, она повернулась, следуя взглядом за ним.

«Осторожнее, Ноэль, – остерегала она себя. – Не обижай и не отталкивай его».

– В этой комнате собраны шедевры, за которыми будущее, – начала Ноэль. – Я слышала, что из галереи было продано на аукционах несколько очень ценных картин. Вы когда-нибудь видели эти полотна? Возможно, и сегодня вы пишете не хуже этих мастеров. Во всяком случае, вам есть у кого поучиться.

Он небрежно пожал плечами:

– Иногда я вижу их и их полотна. А учиться предпочитаю на собственных работах. Уверен, что подлинный художник мыслит оригинально, должен работать по-своему, а не пытаться воспроизвести уже сделанное кем-то.

– Вы, наверное, правы, – пробормотала Ноэль, соображая, как заставить его вернуться к вскользь брошенному слову «иногда»… Что же за бесценные работы побывали в этих стенах. Но Андре настолько был поглощен собой, что говорить о других не собирался. О Господи! Даже если бы в галерее сейчас появился микеланджеловский «Давиды и, подошел к нему вплотную, Андре не заметил бы его – ведь на скульптуре не стояло бы его имя.

Во всяком случае, пока что ей не удалось вытянуть из Андре никакой информации. Она не продвинулась ни на дюйм. А время неумолимо бежит. Бариччи все еще на свободе…

– Мой дар уникален, Ноэль, – прошептал Андре, протягивая к ней руку и касаясь пряди ее волос. – Моя страстная натура не знает преград ни в чем. И это касается всего, всех граней моей жизни.

Грейс громко кашлянула, и Андре неохотно отстранился от Ноэль, а рука его вяло и безвольно повисла вдоль тела.

– Позвольте вам кое-что показать, – встрепенулся он и подвел Ноэль к пейзажу, от красоты которого у нее захватило дух.

На полотне были запечатлены йоркширские скалы, обрывающиеся к Северному морю. На самой вершине одной из скал стояла молодая прелестная женщина, ее темные волосы трепал ветер.

– Обратите внимание – рама здесь очень тоненькая, она не мешает смотреть на картину. Я намеренно использую очень простые и узкие рамы, ибо давно понял, что взгляд зрителя не должен цепляться за безвкусную кричащую раму, в которую заключена картина. Этот пейзаж, если хотите, – мой вклад в успешную деятельность галереи Франко.

Высокопарность последней фразы немного удивила Ноэль. Ей показалось, что за ней кроется какой-то пока непонятный для нее смысл…

– Конечно, я понимаю вас, – кивнула Ноэль. Объяснения Андре натолкнули ее на новую мысль. Сколько же картин он написал по заказу Бариччи? Около дюжины? Значит, путем исключения она могла бы выяснить, сколько полотен было создано другими. Оглядевшись, Ноэль изумленно сдвинула брови. Куда бы она ни взглянула, в глаза бросались пресловутые изогнутые ореховые рамы. Всего три, нет, четыре картины, включая абстрактную в тяжелой аляповатой раме, принадлежали другим художникам.

Это ее заинтриговало. Только вот с какой стороны подойти к Андре. И, сделав невинные глаза, она спросила:

– Для того пейзажа, полагаю, вы не могли в этом случае использовать вашу любимую раму из-за больших размеров полотна.

– Вы правы, – подтвердил Андре, и она почувствовала в его голосе скрытое напряжение. – Моя рама не выдержала бы картину такого размера… Отвратительно смотреть на этот нелепый кусок дерева, по достоинству мешающий оценить работу, тонкую палитру… Но ничего нельзя было сделать.

– Я так и подумала. – Ноэль внимательно изучала выражение его лица. Эта быстрая смена настроений – беспокойство, подозрительность, пафос… Откуда они? И все же Андре был художником, и это могло быть проявлением его темперамента, вызвавшим бурный всплеск чувств.

Будь рядом с ней Эшфорд, он бы помог ей разобраться во всем этом. И взгляд ее непроизвольно обратился к дальнему концу зала. Что сейчас происходит в кабинете Бариччи? Вот стать бы мухой, пролететь туда и подслушать, как припер его к стене Эшфорд.

Но увы, пока что и он недалеко продвинулся в деле сыска.

– Джентльмены, вы напрасно тратите свое и мое время. – Повторяя эту фразу, Бариччи разглаживал отвороты своего сюртука, поглядывая на детективов из-за бюро несколько нетерпеливо и свысока. – Я сказал вам все, что знаю. Мне ничего не известно об украденной у лорда Вэнли картине Гойи, как я уже имел честь говорить вам в прошлую нашу встречу. Нет у меня никаких сведений и о картине Рембрандта. Что же касается Эмили Мэннеринг, могу повторить лишь то, что говорил с самого начала: да, у нас была связь. И я посетил Эмили в ночь, когда она умерла. Но уверяю вас, она была жива и здорова, когда мы расстались. Она была жива и спала.

– В своей постели, – уточнил детектив Коньерз, делая какие-то пометки в блокноте.

– Да, в своей постели.

– А ее муж? – спросил более молодой Парлз.

– Я вновь повторю то, что говорил уже раньше. Лорд Мэннеринг еще не вернулся, когда я покинул Эмили. Случилось это, упреждаю ваш вопрос, примерно в половине шестого. А теперь, если вы меня простите, мы с мистером Уильямсом должны поговорить о важных для нас делах.

– Наш разговор еще не окончен. – Парлз преградил Бариччи дорогу, встав на его пути к двери. – У нас появились новые сведения.

Бариччи едва заметно вздрогнул:

– Что за сведения?

– По словам горничной леди Мэннеринг, ее госпожа была очень нервной и взволнованной в тот вечер. Горничной показалось, что ее госпожа чего-то боялась. Чем вы можете объяснить ее нервозность и страх?

– Страх?.. – Бариччи облизнул губы. – Это абсурд. Возможно, Эмили чувствовала себя не в своей тарелке, потому что опасалась неожиданного возвращения мужа. И если ее горничная действительно заметила признаки беспокойства в поведении Эмили, то причиной могло быть только это Но она сказала горничной, что причина ее беспокойства именно любовник, – нашелся Парлз. – Мэри видела, что ее госпожа часто бросает взгляды через плечо, будто боится, что ее возлюбленный появится раньше времени. – Думаю, что эта горничная чрезмерно увлекается мрачными готическими романами. Только и всего, – беспечно пожал плечами Бариччи.

Но Эшфорд заметил, как забилась жилка у него на шее, выдавая волнение.

– Эмили Мэннеринг действительно испытывала бурные эмоции во время наших свиданий, но, уверяю вас, только не страх.

Детективы молчали, похоже, готовясь к новой атаке: атмосфера в комнате сгущалась, как перед грозой. Допрос уже достиг цели – выбил Бариччи из колеи, заставил его нервничать, хотя он мастерски скрывал свое беспокойство. Эшфорд, мысленно сосчитав до десяти, приготовился внести свою лепту в эту игру.

– Джентльмены, позвольте мне поговорить с мистером Бариччи с глазу на глаз, – попросил Эшфорд.

Коньерз и Парлз обменялись удивленными взглядами; эта сцена была отрепетирована заранее.

– Не беспокойтесь, – заверил их Эшфорд. – Я не стану его убивать. Если бы я собирался это сделать, он уже был бы мертв.

– Совершенно согласен, – неожиданно поддержал его Бариччи, попытавшись улыбнуться. – К тому же мне нечего скрывать. Ну же, господин граф, задавайте свои вопросы.

– Отлично. – Коньерз сделал знак своему партнеру. – Мы подождем за дверью.

– Уильямсу тоже надо выйти, – распорядился Эшфорд. Бариччи на мгновение заколебался, но все же отпустил Уильямса величественным взмахом руки:

– Ступайте.

Эшфорд подождал, пока дверь закрылась за ушедшими, и придвинулся к Бариччи.

– Ладно, Бариччи, теперь мы одни, – начал он. – ^ Вы можете забыть о своих изысканных манерах и стать самим собой.

– Вы мне не ровня, Тремлетт, – запальчиво возразил тот, – Это вы сын под заборной крысы, а не я. – В глазах Бариччи сверкнула ненависть,

Губы Эшфорда дернулись в презрительной усмешке.

– Вы ожидали, что это ваше замечание приведет меня в ярость и заставит прибегнуть к насилию? Жаль вас разочаровывать. Ведь вы уже пытались воспользоваться этим методом. Много раз пытались – и все напрасно. Будь здесь мой отец, он расхохотался бы вам в лицо. Итак, продолжим… – Эшфорд вытащил из кармана серёжки и сунул их под нос Бариччи. – Скажите, когда именно вы подарили их Эмили Мэннеринг