Текст книги "Дюжина межгалактических мерзавцев"

– А бородавочник?! Он что, как рептилия, чувствовал ускорение? Или, может, случайно застукал тебя, когда ты вставал на две ноги?

– Он просто мне не нравился. Меня раздражали его бесконечные проповеди. Наши каюты располагались рядом. А у меня очень острый слух. У народа Немонии один бог. Наш бог – великий Шар, вечный чужак в стане чужаков, считающих его своим.

– Значит коварство у вашей расы в крови, – сделал вывод Умник. – Любопытное искажение психики.

– Любопытно, а почему мы все до сих пор живы? – хмуро поинтересовался я.

– У меня есть ответ на этот вопрос, – заметил лемуриец. – Ему нужны зрители, чтобы насладиться триумфом сполна. Именно поэтому он так подробно рассказывает нам о своих планах. Он хочет, чтобы мы оценили его героическую роль в истории. Он, конечно, относится к нам с презрением, как к представителям низших рас, но при этом ждет признания своих заслуг. Ведь других зрителей у него все равно нет.

– Именно так, – немониец кивнул.

– Тогда у меня имеется к тебе вопрос. С чего ты взял, что ситуация полностью тобой контролируется? Ты не думал о том, что если ты и представители твоей расы скрывали долгие годы свое истинное лицо, то и другие могли поступать так же. К примеру, мы, лемурийцы. Что мешало нам скрыть определенную способность. Например, способность поглощать электричество. Я выражаюсь фигурально, само собой. Разумеется, у нас нет такой способности.

– Вы слишком примитивны для этого, – самодовольно заметил немониец.

– В этом твоя ошибка, – Умник обвел присутствующих торжествующим взглядом. – Наш герой полагает, что гордыня и самонадеянность – сугубо человеческие качества, поэтому и предположить не может, что кто-то из нас может что-нибудь ему противопоставить.

– Ты знаешь, как с ним справиться? – поспешил я с вопросом. Чувствовал, что в ближайшее время случится нечто ужасное. Воздух сделался свежее, запахло озоном.

– Да, – ответил лемуриец.

– Ты мне не нравишься, – констатировал враг, – слишком сообразительный. Пожалуй, я не стану ждать несколько суток, пока мы долетим до Солнечной системы, и убью тебя прямо сейчас. В назидание остальным.

– Постой, – испугался лемуриец. – Я лишь…

Договорить он не успел. Вытянувшаяся в струну конечность немонийца свистнула подобно хлысту, и отделенная от тела голова Умника со стуком упала на пол. Следом рухнуло тело, орошая пластик фонтаном темной крови.

Красавчик с криком отбежал в сторону, в ужасе взирая на дергающееся тело своего товарища. Сириусянин с воплями заметался по рубке управления, врезался в стену и сполз по ней, пребывая в глубоком обмороке.

Я поспешил высказаться, пока меня не постигла незавидная участь лемурийца:

– Признаться, никогда его не любил. Ничего не имею против того, чтобы дождаться часа икс. Очень интересно понаблюдать, как все разлетится к чертовой матери. Вместе с нами. – Я деланно хохотнул, потер вспотевшие ладони. Хотя в своей жизни я успел многое повидать и попробовать, но умирать не хотелось. Могучий жизненный инстинкт брал свое, и в голове стремительно выстраивались и рушились прожекты чудесного спасения. Ни один из них не оставлял надежды быть хоть когда-нибудь воплощенным в жизнь. Я загрустил и впал в апатию – так сильно мне хотелось остаться в этом мире.

– А теперь будем ждать, – возвестил немониец. Он повел себя странно. Швырнул на пол андроида-автопилот, опустился в кресло и застыл без движения. Мне даже показалось, что он умер. Но стоило мне сделать шаг, как неподвижная фигура угрожающе шевельнулась.

– Все нормально? – пробормотал я.

– Да, – ответил он. – Я не расходую понапрасну энергию.

– Разумный подход. Никогда не надо суетиться.

Я глянул на креторианца. У бедняги был очень бледный вид. Казалось, еще немного, и он грохнется в обморок. Скоропостижная смерть приятеля его порядком подкосила. К тому же, здесь же, перед нами лежало в луже крови еще не остывшее тело и такая страшная голова с оскаленным ртом. Как я не старался отвести взгляд, постоянно натыкался на эту голову. Ее будто специально положили так, чтобы безжизненное лицо, застывшее в маске страданья, было обращено ко мне. Ярко-желтые глаза с продолговатым зрачком, казалось, смотрят прямо внутрь меня и вопиют об отмщении.

Круглый повернулся в кресле, пробежал пальцами по сенсорам пульта, – удивительно, какие у этого шарообразного сапиенса сделались длинные пальцы, как у карманника. Он дернул пару рычажков, понаблюдал за бегущими на экране цифрами и удовлетворенно кивнул. После чего застыл в непринужденной позе, неотрывно глядя в монитор. Мы, похоже, его совсем не интересовали – несколько представителей слабосильных рас.

Красавчик дернул меня за рукав, приблизил лицо к самому уху, едва не припал к мочке дрожащими губами, и зашептал:

– Мне кажется, я знаю, что делать. Умник кое-что успел сказать…

Немониец резко обернулся, и Красавчик замолчал. В этот момент я подумал, что мы очень мало знаем о возможностях этого существа. Он говорил, у него очень острый слух… Возможно, врал. А вообще, после всего увиденного, я бы не удивился, если бы Круглый смог насвистеть симфонию Баха.

– Тише, – прошептал я с яростным придыханием, когда враг снова отвернулся к приборам. – Хочешь все испортить? Подожди подходящего момента…

Однако такой момент представился нам очень нескоро.

Тишина становилась гнетущей. Лучше всех ощущал себя сириусянин. Казалось, он совсем не понимает, что происходит, – забился в угол и там тихонько поскуливал от страха. Зато мы с Красавчиком стояли по стойке смирно. Да еще вынуждены были наблюдать обезглавленный труп прямо у наших ног. Пахло кровью. Тяжелый запах. Способный сбить с ног, если крови слишком много. Даже меня, привычного ко всему, порядком мутило.

Часа через полтора, когда ноги и спина окончательно затекли, я набрался храбрости и предложил:

– Может, мы присядем… – И поспешно добавил: – Это в твоих интересах. Ты же хочешь, чтобы мы сполна насладились триумфом. А не то от усталости мы потеряем сознание, и пропустим всю красоту.

Немониец медленно повернул голову, словно ему было лень обращать внимание на столь незначительных существ, как мы.

– Прочь отсюда! – сказал он.

– Не понял?

– Оставьте меня наедине с собой.

– Ну… так мы пошли? – все еще не веря подобной удаче, пробормотал я.

– Я же сказал, вон! – Немониец приподнялся.

Я не стал дожидаться, что предпримет этот ненормальный, кинулся к двери и нажал сенсор. Красавчика тоже не пришлось долго упрашивать – он рванул из рубки, как человек из тоннеля, по которому летит на воздушной подушке экспресс. Мы были в коридоре через доли секунды. Следом враг человечества вышвырнул визжащего сириусянина. Створка задвинулась с сухим щелчком.

– Он нас… отпустил? – проговорил Красавчик дрожащим от волнения голосом.

– Отпустил?! – взорвался я. – Как бы не так! Просто он не считает нас достойными врагами. Ему плевать, что мы будем делать. Он не сомневается, что легко справится с нами, если потребуется. Скорее говори, что тебе сказал твой приятель. Если только это дельная вещь.

– Электричество, – торопливо сообщил креторианец.

– При чем тут, черт побери, электричество?

– Умник говорил, немонийцы его аккумулируют. Именно поэтому они могут убить ударом тока. Ты же знаешь, многих из них сажают за непреднамеренные убийства… Точнее… Власти думали, что непреднамеренные. Теперь я в этом не уверен.

– И что нам с того?! – разозлился я. – Мало того, что они умеют меняться, как захотят, так они еще и током могут убить. И что?! – Свет моргнул, и я внезапно прозрел. – О, черт. Хочешь сказать, он сейчас в рубке подключился к сети, и накачивается энергией?

– Вот я и думаю. Раз у него запас энергии ограничен, если его лишить электричества, может, он ослабеет, и мы смогли бы с ним справиться. Хотя у нас не так много времени. И идея, наверное, дурацкая, – креторианец потер подбородок. – Я не самый сообразительный сапиенс, ты же знаешь. Вот Умник сразу бы разобрался с проблемой.

– Как ты предлагаешь лишить его… – Я замер, пораженный неожиданной идеей. – Кажется, я знаю, как мы поступим. Как же славно, что в школе я учил физику. Спасибо тебе, старый ты дурень!

– Я еще очень молод, – обиделся Красавчик.

– Да я не о тебе, – отмахнулся я.

– А кому? Здесь больше никого нет. Только сириусянин, – он воззрился на меня с ужасом – вообразил, должно быть, что я свихнулся.

Меня не слишком радовала перспектива остаться в мертвом и темном корабле посреди огромного космоса, но иного выхода не было.

– Мы перекинем ноль на фазу, – сказал я. – Я так уже неоднократно делал. И все оборудование погорит к чертовой матери. И Круглому, надеюсь, тоже достанется. Правда, – я почесал в затылке, пытаясь найти решение, – могут выйти из строя многие важные для нашего выживания приборы. Или еще того веселее – сдетонирует бомба.

– По крайней мере, она не долетит до цели, – тоскливо проговорил Красавчик. – И Солнечная система будет спасена.

Я усмехнулся.

– Кто тебе сказал, что я хочу становиться героем?

– Я не позволю вам убить себя! – послышался пронзительный голосок. – Он сказал, у нас есть несколько суток. И потом, если я расскажу ему, может быть, он пощадит меня. Даст улететь на шаттле.

– Шаттл! – я хлопнул себя по лбу. – Это же наше спасение. Забудь о бомбе. Сваливаем отсюда к чертовой матери!

– А как же Солнечная система?

– В космосе хватает и других отличных систем.

– Он заперт, я проверял, – сообщил расторопный сириусянин. – Там на двери код. А я его не знаю.

Мозги у него были пристроены в черепушке вверх ногами, но порой он соображал очень даже неплохо.

– И я не знаю, – признался я.

Крыс вцепился в свою растрепанную шевелюру и принялся клоками рвать бесцветные волосы:

– Мы погибнем! Мы все погибнем!

Истерика прервалась мгновенно, так же, как и началась. В безумную голову сириусянина явилась новая мысль. Сложив ладошки на животе, Крыс попятился назад, а затем припустил по коридору к рубке управления.

– Живее! Он нам все планы порушит! – Я рванул следом. Красавчик тоже не стал медлить. На своих длинных ногах он несся так стремительно, что умудрился даже обогнать меня – наверняка, в жизни ему не раз приходилось спасаться бегством. Но Крыса мы все равно не догнали. Он со всего хода врезался в дверь рубки управления и заколотил в нее маленькими кулачками:

– Открой, Круглый, открой! Скорее, сволочь! Ублюдок! Гадина!

Сириусянин затравленно обернулся. Мы уже не преследовали его – остановились, увидев, что створка двери отъезжает в сторону.

Крыс показал нам дулю, попытался проскользнуть в узкий дверной проем, но вдруг громыхнуло, и яркая вспышка высветила черное, неестественно выгнувшееся тельце. Убитого током предателя отбросило на несколько метров. Затылок его соприкоснулся с твердым пластиком, и черепушка не выдержала – раскололась с омерзительным треском, как ореховая скорлупа.

– Он просил его не беспокоить, – я нервно ухмыльнулся. Еще один готов.

Немониец секунд пятнадцать стоял в дверном проеме, ничего не предпринимая. Нас он, казалось, не замечал. Хотя мы готовы были в любой момент сорваться с места и ринуться наутек. Потом враг нажал кнопку и повернулся, как сомнамбула – шажок, еще шажок… Двигался он, как вконец обессиленный девяностолетний старик. Таких можно наблюдать на стоянках возле супермаркетов. В сопровождении робота-тележки они медленно перемещаются к своему катеру. Продукты можно заказать на дом, но им почему-то непременно нужно по старинке посетить магазин. Для них и поход за продуктами – возможность разнообразить свое скучное бытие. Интересно, как там мой отец? Ему уже под семьдесят? Ковыляет от супермаркета с кефиром в тележке или стал крепким старичком, выпивающим пинту виски в сутки?..

– Скорее, – Красавчик схватил меня за предплечье, – надо спешить! Я больше этого не вынесу! Он может и нас также… Ему это ничего не стоит.

– Бежим, – я очнулся от воспоминаний. И мы поспешили в машинное отделение, к энергетическому щиту. По дороге я подобрал разводной ключ. Он валялся возле мертвого вернерианина.

Пузыря не стало, и некому упокоить его бренное тело в мусоропроводе, подумал я.

Высокоточный предохранитель я ловко выудил, орудуя ключом – резиновая рукоятка оказалась очень кстати. Потом его же вбил в освободившееся отверстие. Далее я занялся проводами. Вся операция заняла не больше двух минут.

Эффект превзошел все ожидания. Как только я соединил провода, раздался громкий треск. У самого потолка полыхнуло, посыпались яркие искры, и запах паленого пластика заполнил помещение. Лампы замигали и погасли. В коридоре что-то бабахнуло. Потом еще раз. От едкого дыма защипало глаза.

Я сделал несколько шагов наугад и наткнулся на креторианца. Он от неожиданности вскрикнул и ткнул мне пальцем в глаз.

– Балда! – заорал я. – Это же я!

– Я случайно, – испуганно выкрикнул Красавчик и добавил дрожащим голосом: – Мы здесь, как в могиле.

– Нам везет, – заметил я в ответ, потирая кулаком глаз.

– Почему?

– Бомба не сдетонировала. И мы пока живы.

Я извлек из кармана и потряс химический источник света. Из мрака проступило красивое лицо креторианца.

– Держи. – Я протянул ему тонкий стержень. – В медицинской комнате таких полно было. Не думал, что пригодятся.

– Никогда не знаешь, что окажется нужным, – заметил Красавчик. – Вот я однажды, купил пару упаковок кондомов…

– О кондомах позже. Наверняка, это очень увлекательная история, но сейчас меня больше интересует, что поделывает Круглый.

– Надеюсь, ничего не поделывает, – отозвался креторианец и прямо на глазах начал скатываться в панику: – А если он живой? Ведь тогда он… тогда он… наверное, сильно на нас рассердился.

– Это точно, – я невесело усмехнулся. – Предлагаю, если он еще шевелится и сердится, прямо сейчас добить его, а то как бы он нас не попытался рассердить в ответ.

В коридоре заполыхал огонь, и сразу стало светлее.

– Пожар, – еще сильнее перепугался креторианец. – Мы… мы сгорим заживо.

– Отличный фейерверк, – заметил я. – Интересно, как он понравился ублюдку?!

Я зашарил вокруг, стараясь в полумраке нащупать предохранитель – без него система резервного питания не включилась бы. Прибор лежал там же, куда я его положил – на голове робота-уборщика. Я схватился за рукоятку разводного ключа и торопливо отдернул руку – она была настолько раскалена, что резина оплавилась и оставила следы у меня на пальцах. Я пошел с химическим фонарем вдоль стены, подыскивая что-нибудь подходящее. В углу оказалась куча промасленного тряпья – Робинзон вытирал им руки, покопавшись в недрах сложных механизмов. Обмотав ключ тряпками, я сумел выдернуть его из паза. Вставил на место прибор – в раскуроченное отверстие он вошел без труда, и сразу же отозвался низким гулом, анализируя поломку.

Ключ быстро остывал. Я с удовольствием взвесил инструмент в руке. Мое оружие ничуть не пострадало. Правда, лишилось резиновой рукоятки. Но и без нее ключ отлично лежал в ладони. Разумеется, имея дело с таким врагом, как немониец, я бы предпочел что-нибудь посолиднее, вроде лазерного автомата с шестью стволами или электромагнитного обреза слоновьего калибра, но оставалось довольствоваться тем, что есть.

Мы почти бегом миновали освещенный огненными сполохами коридор. Системы пожаротушения не работали, что меня немного обеспокоило. Только сейчас я понял, как ощущали себя сапиенсы, оставленные на ограбленных судах. Не самое приятное чувство. Но укоры совести я умело подавил.

Впереди нас ожидал сюрприз. У меня колени подогнулись, когда я увидел, что дверь в рубку открыта и возле пульта – помещение отлично просматривалось – никого нет.

– Вот он, – выкрикнул Красавчик.

Враг, более всего теперь напоминающий осьминога, бесформенной кучей барахтался, цепляясь за пластик пятью длинными щупальцами. Даже в столь скудном освещении, какое давали химфонари, было видно, что вся его золотистая поверхность покрыта темными разводами сажи. Некоторые пятна дымились. Короткое замыкание не прошло для нашего электрифицированного друга незамеченным. У него погорели предохранители, словно у какого-нибудь холодильника или утюга.

– Добьем его! – заорал я.

– Я не могу, я боюсь, – креторианец попятился.

Я занес разводной ключ над головой.

– Нет! – закричал Красавчик. – Электри…

Он опоздал всего на пару секунд. Я уже опустил оружие на барахтающееся на полу раненое существо. Боюсь предположить, что бы со мной случилось, если бы враг был полон энергии. Но, к счастью для меня, он успел порядком растерять заряд, когда мы шибанули по нему его же оружием. Я всего лишь отлетел на несколько шагов. Правда, пару минут меня колотило на полу, будто эпилептика. Но потом я стал потихоньку приходить в себя. Даже пены изо рта вытекло совсем немного.

Когда я полностью очухался и ощутил сильную боль в обожженной ладони, враг уже был мертв. От него живого места не осталось, если можно так выразиться, говоря об этом субъекте. Креторианец исколошматил немонийца до той степени, когда уже не поймешь – что это такое, живое существо или предмет интерьера, выдуманный хитроумным дизайнером.

– Чем это ты его так? – стуча зубами, поинтересовался я.

– Стулом, – ответил Красавчик, выбивая челюстями морзянку не хуже меня, и пояснил: – Он из пластика, электричество не проводит.

Я улыбнулся.

– Видно, плохо ты в школе учился. Даже я знаю, что весь пластик на космических кораблях проводит электричество. Это же полианилин. Его можно к потолку цеплять при наличии на потолке энергополя. Специальная разработка.

– Да?! Я не знал.

– Точно тебе говорю. Наверное, просто весь заряд он на меня истратил. Но ты молодец, Красавчик. – Я с ненавистью глянул на бесформенную тушу. – Так славно и я не смог бы его отделать… Поздравляю, ты – настоящий маньяк.

Через некоторое время включились резервные системы, и корабль ожил. Он действительно относился к классу А, и поэтому без проблем пережил скачок напряжения. Правда, накрылась морозильная камера. Но я не сильно переживал – некого было учить уму-разуму, заперев в холодильнике. А вот лампы перегорели почти везде, так что теперь на всех палубах царил полумрак. Мы бродили по кораблю с химическими источниками света. В терминале было темно, как на обратной стороне луны, когда мы подключились к компьютеру, чтобы проверить, как работают системы. И почти сразу же заговорил передатчик, и появилось изображение генерала Поддубного.

– Вы меня слышите?! – говорил бравый вояка, тщетно вглядываясь в сумрак. – Вы слышите меня?

– Я тебя слышу, – я поднес химфонарь к лицу.

– Лео Глуц, кажется, – неуверенно проговорил генерал.

– Именно так, – я поднял руку в приветственном жесте, – рад, что вы меня помните. Вы еще живы? Мы думали, вам конец пришел.

– Мы тоже так думали. Прямо у здания правительства высадился вражеский десант. Мы разобрались с этим, нападение отбито. Но мы все еще в опасности. Началась война. Противник вероломно напал на нас без объявления…

– Слушайте меня внимательно, генерал, – перебил я, – все это время мы летели верхом на бомбе, направленной прямиком в Солнечную систему. Если мы не развернем ее в ближайшее время, то скоро и нас, и вас разнесет в клочки. А вместе с нами и всю колыбельку нашей великой человеческой цивилизации. Я ясно излагаю?

– Бомба?! – поразился генерал. – Но вы стартовали рядом с Солнечной системой.

– Мы летим по эллипсоидной траектории. Разгоняемся. Чтобы бомба сработала. Возвращаемся к точке старта. У вас там половина планеты – вражеские лазутчики.

– Теперь мы это знаем, – с негодованием в голосе подтвердил генерал.

– Мы имели несчастье пообщаться с одним из них. Но теперь он уже никогда не сможет нас побеспокоить. Мне нужно, генерал, чтобы вы отменили программу автопилотирования и перевели корабль на ручное управление. Мы здесь сами скорректируем курс.

Лицо генерала стало жестким.

– Я могу поговорить с Георгием Дымовым? – сказал он.

– Все мертвы, генерал, Жора Дымов тоже. Убит немонийцем. Остался только я и Красавчик. – Я подвел источник света к бледному лицу креторианца.

– Вы убили только врага. Или остальных тоже? – поинтересовался Поддубный.

– Обижаете, – расстроился я проявленному недоверию. – Остальных прикончил немониец. Ну, и здоров же он был. Нам с моим напарником пришлось сильно повозиться.

– Как вы с ним справились?

– Пока он сосал энергию, выдали ему повышенное напряжение. И его коротнуло, – я засмеялся, радуясь приятным воспоминаниям.

– Мы используем электромагнитные пушки, – поделился Поддубный. – Это оружие оказалось наиболее действенным. Но они быстро восстанавливаются. Хорошо, я отдам приказ. Автопилот будет отключен.

– Только не тяните, у нас мало времени. Если ничего не делать, скоро бабахнет. И еще кое-что. Я, конечно, согласен стать героем. Но только при одном условии…

– Чертов уголовник, ты смеешь ставить условия, когда в опасности миллионы людей?! Речь идет о судьбе всего человечества! – зашелся криком генерал.

– Не сметь орать на меня, чертов солдафон, я лечу верхом на бомбе! – проорал я в ответ…

Поддубный замолчал. Его лицо отражало массу противоречивых чувств. Подозреваю, ему очень хотелось послать меня куда подальше. Но он отлично сознавал важность момента и сумел совладать с собой.

– Хорошо, Глуц, – глухо проговорил генерал, – излагайте ваши условия. Я внимательно слушаю.

– Значит, так, – я начал загибать пальцы, во-первых…

Надо ли говорить, что бравый вояка пообещал мне, что все мои условия будут выполнены. Я, правда, не слишком доверял обещаниям федералов, но надеялся на лучшее. Они – не я, могут и не обмануть.

После разговора с генералом мы некоторое время сидели в тишине. Мне требовалось все обдумать и прийти к выводам, что я поступил правильно. В том числе, когда торговался с правительством. Красавчика видимо, одолевали те же мысли и чувства.

– Странно, что именно мы остались в живых, – сказал он.

– Почему это?

– Не знаю. Мне всегда казалось, что я невезучий. Попадался по глупости несколько раз. Ты, судя по всему, тоже.

– Я попадался не по глупости, а за дело, – назидательно заметил я и деланно бодрым голосом продолжил: – Ну, что, ты готов стать героем?!

– А ты?

– Не вижу для этого никаких препятствий.

– Тогда и я тоже согласен… Только, знаешь что. Нам, судя по всему, еще довольно много времени придется провести на этом корабле. Может, выбросим в космос трупы? Неприятное соседство.

– Здравая мысль, – одобрил я. – Резиновые перчатки и фартуки еще остались, идем.

Мы вышли из терминала и направились в медицинскую комнату. Красавчик при виде моего хорошего расположения тоже порядком приободрился. И ведь было, чем радоваться. Из всей команды только мы двое сумели остаться в живых. И теперь у нас в запасе множество спокойных дней. Из медицинской комнаты, надев перчатки и фартуки, мы двинулись к кают-компании…

Я вошел в помещение, где совсем недавно происходило побоище, крадучись – слишком яркими были впечатления последних суток, и сердце тут же ушло в пятки, оно возвестило тяжелыми ударами, что возвращается на место. Я стер выступивший на лбу пот и обернулся к Красавчику.

– Где он? – проговорил одними губами бледный, как океанская медуза, креторианец. Мне показалось, парень готовится рухнуть в обморок, и я схватил его за локоть.

– Спокойно, – сказал я, слыша свой голос, словно, со стороны. Удивляясь про себя, как уверенно он звучит. – Мы в резиновых перчатках. Они не проводят электричество. Бери свой стул. Я возьму свой… – Я протянул руку и поднял с пола разводной ключ. – Идем искать его…

В то же мгновение свет моргнул, раз, другой и третий. Я понял, что враг снова подключился к сети, и качает энергию, а значит – наливается силой.

– Повторим! – заорал я и устремился к машинному отделению. Красавчик прыжками понесся следом.

Мы миновали коридор в считанные секунды. Я нажал кнопку, послышалось гудение механизма, но створка осталась недвижимой, словно составляла с аркой единый монолит. Повторное нажатие ничего не дало. Только сейчас я увидел, что по всей ширине двери тянется длинный рубец пайки – заварена.

– Он нас опередил, – я ударил в стену кулаком.

– Что же делать? – Красавчик едва не плакал. – Я… я не хочу умирать.

– Погоди. Что-нибудь придумаем.

Позади послышался шорох, и я едва не обделался от страха, решив, что кошмарный немониец у меня за спиной. Но оказалось, это безобидный робот-уборщик выбрался из своей ниши и, жужжа, принялся за работу. Высокотехнологичный механизм не волновали житейские бури, ему не было дела до драк и убийств, до разворачивающегося в галактике театра военных действий, он просто делал свое дело, действуя согласно заданной программе.

– Как он работает? – я ткнул в него пальцем.

Красавчик поглядел на меня так, словно я сошел с ума.

– Я что-то слышал про электромагнитный принцип… Потому и спрашиваю.

– Я ничего об этом не знаю. Я не физик, не механик. Просто люблю женщин.

– Вот сейчас я жалею, что в живых остался ты, а не Робинзон. Проклятье, – я сжал голову руками, – учитель физики рассказывал, а я не слушал… Эти уборщики могут быть опасны. Если замкнуть их определенным образом – они начнут генерировать и выдавать электрический ток без проводов. И у всех, кто находится в непосредственной близости, мозги закипят. Поэтому у них есть специальный блок, подавляющий электрополе.

– Я и предположить не могу, где у Круглого мозги, – пожаловался креторианец. – Я, вообще, не уверен, что они у него есть в обычном человеческом смысле. И еще, я не уверен, что его можно убить…

– Поверь моему опыту, – сказал я и, хотя вовсе не был теперь уверен в этой простой истине, но посчитал нужным ее высказать: – Любого можно убить! Нужно только знать – как. Думай голова, думай…

Я распахнул нишу, осмотрел неработающего уборщика, и понял, что в сложном хитросплетении схем и проводов мне не разобраться. Единственное, чего я мог добиться – сломать робота, но в этом не было никакого смысла.

Значит, будем действовать по мере сил, решил я. Кое-какая идейка имелась. Правда, она была совершенно дикой, но другого выхода все равно не было.

В последующие десять минут мы торопились, как никогда в жизни. Сначала облачились в тяжелые скафандры для ремонта обшивки. Нам повезло – их как раз было два, есть работы, с которыми ремонтник в одиночку не справится. Затем я сделал то, что никогда и ни при каких обстоятельствах, не совершил бы – заклинил крышку мусоросброса разводным ключом. Этот инструмент столько раз помогал мне в самых разных ситуациях, что стал казаться мне чем-то вроде святого Грааля для индивидуальных нужд. Моих нужд. Затем схватил конец провода, оторванного от стены, и побежал по коридору. Расстояние составило не больше двадцати метров.

Робот-уборщик старательно трудился возле самого мусоросброса. А мы с Красавчиком терпеливо ждали, когда появится враг. Свет по-прежнему помаргивал – он заряжал свой организм, готовясь разорвать нас за содеянное с ним на куски.

– Страшно? – спросил я.

– Уже не очень, – отозвался креторианец. – На меня какое-то отупение нашло. Ничего не соображаю.

– Бывает. Ничего, мы справимся. И у тебя будет время привести мозги в порядок. А теперь – тишина. Будем ждать.

Оставалось надеяться, что мстительность возобладает над здравым смыслом. Немониец мог оставаться в машинном отделении хоть до самого взрыва. Мы погибли бы вместе с ним и с кораблем. Но мне почему-то казалось, что он захочет прикончить нас лично. Если бы я был настолько зловредным сапиенсом, я бы поступил именно так. И я не ошибся.

Со стороны машинного отделение послышалось шипение, появился яркий огонек, быстро побежал сверху вниз вниз. Вскоре враг очертил аккуратный прямоугольник дверного проема и одним сильным ударом вынес кусок стены. Отлетев, он упал посреди коридора. В неверном свете немониец выглядел зловеще. Он передвигался нарочито медленно, на двух длинных ногах, а вокруг серебристого туловища извивалось множество щупалец-рук. Несомненно, он видел нас, стоящих в другом конце коридора. Но сейчас враг никуда не спешил. Ему хотелось насладиться нашим страхом. Его даже не удивило, что мы одеты в скафандры. И очень напрасно.

Я нажал кнопку мусоросброса. Уборщик взлетел и, кувыркаясь, понесся к люку. Его тяжеленная металлическая башка ударила в крышку, а тело врезалось в стену и проделало в ней аккуратную дыру. Тут же с треском стал рваться гибкий пластик на полу, от стен оторвались и полетели к дыре куски обивки и утеплителя. Завыла сирена, и металлический голос известил: «Разгерметизация».

Немонийца растянуло по коридору, он стал походить на громадную каплю. Ее, как жидкость через трубочку, всасывала в себя межзвездная пустота. Нашего врага вышвырнуло из корабля за какие-то считанные секунды. Но мне показалось – прошла вечность. Я и не ожидал, что мой план осуществится так легко.

Как мы не цеплялись за стены, нас тоже тащило по коридору, вместе с покидающим космическое судно воздухом. В скафандре хватало дыхательной смеси. Единственное, чего я опасался, это то, что меня зацепит за края дыры. Но к тому моменту, как меня выбросило наружу, дыра была достаточно широкой, чтобы через нее мог свободно пролететь астронавт.

Нас выбросило из корабля, но мы продолжали вращаться вокруг него. Вместе с трупами, разнообразным мусором и самим немонийцем, который снова принял шарообразную форму. Только яркий серебристый цвет сменился матовым, да еще весь он покрылся изморозью.

Красавчик первым включил реактивный ранец, и принялся корректировать полет. Воздух покинул корабль, и теперь ничего не стоило проникнуть в него через пробоину. Несмотря на отсутствие условий для жизни биологических организмов, двигатели и остальные системы продолжали работать, так что мы могли продолжить нашу миссию…

Уже находясь на борту, я смог удостовериться в том, что генерал Поддубный выполнил первое обещание. Мы получили доступ к рубке управления и возможность корректировать курс.

Многие космические корсары не уделяют должного внимания науке пилотирования судов. И совершают большую ошибку, полностью доверяя своим пилотам. Я проводил долгие часы с профессиональными летчиками, требуя объяснить мне, как работает та или иная схема и как обращаться с автопилотом. Поэтому задать новый курс для меня не составило большого труда. А заодно – заставить корабль лететь с повышенной скоростью, необходимой для того, чтобы заряд тройного расщепления ядер сработал так, как нужно.

* * *

Корабль стремительно приближался к системе Медузы. Пузатые и круглые суда немонийцев проносились мимо, словно пущенные из гигантской пушки ядра. Ускорение все больше возрастало. Теперь его мог ощутить не только мозг рептилии, но и куда менее восприимчивая человеческая нервная система. Я видел, как слева вырастает Немония – четвертая планета звезды – желтого карлика, так похожая на наше солнце, только немного меньше в размерах. Вокруг Немонии вращались по эллипсоидной орбите целых три Луны. Мы держали курс прямо на звезду. Мы сгорим заживо, а затем сработает пусковой механизм, и реакция бомбы разнесет всю эту систему к чертовой матери. А вместе с ней – центральный штаб немонийских сил и большую часть их вооруженного до зубов флота. Я не испытывал страха и сожаления…