Текст книги "Прогнозы изменения законов природы"

Глава 14. Приглашение на экскурсию

Ирина вернулась в Россию, на взгляд коллег, очень быстро.

– Ты как будто сама только с ускорителя! – Ольга отметила свежесть лица коллеги, необычное приподнятое настроение. – Какие впечатления?

– Смена обстановки, горный воздух, солнце и… вот это, – Ирина показала Ольге уже широко известное селфи.

– Да, я видела. Забавно. Смотри, чтобы тебя по секретной линии… премии не лишили, или ещё что, – предостерегла более опытная завсектором постоянных.

– Ну что делать. Нельзя же такому кадру пропадать.

– У вас, у нас тут какие новости?

– Синоптики приглашают всех на экскурсию. Можно сказать, предновогоднюю. Сбор всем сотрудникам в шестнадцать часов на верхнем этаже, одетыми – на крыше ведь холодно.

– Хотя бы без оружия?

Ольга не поняла, шутит та, или нет. В институте это понять было невозможно.

– Тебе – без оружия! Ты и так опасная.

Обе посмеялись.

– Подожди секунду.

Они встретились у кабинета Ирины, и младшая коллега сбегала за приготовленными подарками. Ольге она подарила кухонный передник с национальными узорами, ребятам – ёлочные игрушки в виде разноцветных же коров. Передник можно было истолковать как намёк на то, что стоит проводить больше времени дома, но можно было и просто порадоваться. Все поняли, что это без подтекста, а просто весёлая яркая штука.

– Спасибо большое, дорогая! – они обнялись.

Потом Ольга сразу ушла по своим делам, чтобы лишнего не разболтать или не узнать.

Ирина заметила на столе стопку бумаг, села их разбирать. «Но Роман ведь не помешает».

Она взяла телефон и написала Семибратскому.

«Приходи за подарком! Ты же на месте?)»

Образовалась пауза – пока мессенджер показывал, что он сообщение ещё не видел. Она в нетерпении уже не так внимательно смотрела бумаги. Приказы и аналитические записки, касающиеся объединительных проектов и приёмки проектов спецсектора, она откладывала, чтобы потом их изучить тщательнее. Кроме того, было необходимо – и содержательно, и политически – посоветоваться с целым кругом людей. Как известно, есть физика, а есть политическая физика.

«Да, сейчас приду».

Прошло ещё долгих десять минут.

«Вот, в стоячую келью бы его! А может лучше меня?!», – самокритично додумала мысль Ирина.

Она открыла окно. «Вот бы сейчас покурить прямо в кабинете!» Но такого позволять себе точно было нельзя. «Так, надо вернуться в нашу реальность».

Семибратский вошёл одновременно со стуком. Широко раскинул руки, и они ненадолго прижались друг к другу.

– Привет, дорогая! – Роман был тоже в хорошем настроении.

– Привет, дорогой! Будешь отрабатывать! С экспериментом всё по плану.

– Отработаю.

– Вот тебе подарок. Часы.

Семибратский уже не помнил, когда последний раз пользовался наручными часами. Сначала у него был дешёвый вариант, потом, когда он повзрослел, руки так и не дошли до покупки часов хотя бы средней ценовой категории. В марках он не разбирался, но понял, что подарок Ирины даже покруче того, что он мог себе позволить.

Он распечатал футляр, потом ещё маленький бархатный мешочек, тут же надел часы. Инструкцию по привычке спрятал в карман. По большей части из уважения к подобным им технарям, которые описали очевидные операции, но за которыми стоит не только механика, но и законы времени, законы природы.

– Как страна?

– Прекрасно. И люди интересные. Стоит их пригласить как-нибудь к нам. И про твою гипотезу – нельзя сказать, что они сразу её готовы принять, но сам ход мыслей им в целом понравился. Ты молодец!

– Мы молодцы! Я бы так не смог!

– Так потому я и завсектором! – она подмигнула Роману. – Я тут попутно буду смотреть материалы, посиди со мной, пожалуйста. Будет не так скучно.

Роман взял с полки полувековой давности научный журнал, стал проглядывать его. Ему нравились академические издания. Иногда встречались колонки формул в две или три страницы. Он смотрел первую и последнюю формулу, если не понимал решения, погружался в цепочку символов.

– Премию дали? – у Ирины была манера рваного разговора, но Роман и большинство сотрудников к этому привыкли.

– Да, дали. Вот, – он достал из внутреннего кармана и показал Ирине не очень толстый конверт. – В конвертах разносит бухгалтерия. Тебе, наверное, сегодня или завтра занесут.

– Ну не к спеху. Хорошо, – она вновь углубилась в документы, начала что-то зачёркивать, иногда какие-то бумаги рвала и выбрасывала.

Роман не любопытствовал, что она рвёт и какие резолюции ставит.

– Чем ты занят в отпуске?

– Творческая лень. Был у шутовцев – трудятся в поте лица. Правда, я не вникал, чем они заняты. Спецсектор вывели за штат и отпустили уже до января. Ещё ряд секторов проредили, отправили людей на каникулы. С сохранением содержания. Кстати, после крассовцев освободилось много площадей, можно расшириться.

– Да, для конца декабря плотная жизнь, – сказал Ирина для поддержания разговора.

– Нормально. Кстати, меня тут сводили в одно интересное место. На испытание. Мне кажется, я не прошёл.

– Ты жалеешь? Что не прошёл, – подумала, стоит ли продолжать мысль, и решила, что да. – Вряд ли ты так быстро соскочишь. Вряд ли все мы так быстро соскочим.

– Ты вернулась какая-то другая. Не сильно, но есть.

– Это хорошо или плохо? – без интереса спросила Ирина.

Она сама знала, что изменилась. Правда, в каком-то другом, возможно, абстрактно-человеческом измерении. Ирина не спешила узнать все новые малые грани – пусть это раскрывается постепенно и органично.

– Вряд ли так можно оценивать. Но мне нравится, – комплимент от Семибратского, пусть даже такой неочевидный и замысловатый, был крайней редкостью. – Устала?

– Да нет. От дороги, переездов немного утомилась, а так смена обстановки, другие люди, другое всё. Тебе тоже надо иногда выбираться, хотя бы в окрестности. Приглашаю к себе, за город. Посмотришь на моего кота. Заодно двор от снега почистишь.

– Я готов. Можно в ближайшие выходные.

– Договор, – Ирина закончила перебирать бумаги. – Пойдём, пообедаем.

– Да, из-за внештатных каникул в столовой немного народа.

Она прихватила из обширного пакета шоколадку.

– Вот, к чаю. Горький. Не люблю молочный – как жвачка.

– Да, я тоже. А сегодня что-то совсем пустой, не подготовился, – посетовал Роман.

– Ничего, отработаешь. Тогда ещё в погреб слазишь.

Она взяла его под локоть. Молодые люди давно не скрывали своей симпатии, собственно, даже если бы и скрывали, всё равно бы все догадались.

В столовой они быстро прошли по пищевому конвейеру. Семибратский был большой, поэтому брал по два салата.

Словоохотливая кассир Софья спросила их:

– А что это у вас затевается? Вон, посмотрите, нам привезли запас армейских пайков неизвестно на сколько.

Она показала себе за спину, в обширное кухонное пространство.

– Не знаем. Может новогодние подарки? – пошутила Ирина.

– Не похоже, – простодушно ответила кассир.

– Софочка, вот вам презент, из Европы, – завсектором подарила шоколадку.

– Ой, спасибо! С меня причитается.

– А вы идёте сегодня на экскурсию? – спросил зачем-то Роман.

– Нет, мы же не научные сотрудники. У нас здесь каждый день своя экскурсия.

Поели на автомате. Роман всё-таки переживал насчёт эксперимента. Оставалось всего-то четыре дня. А Денисову с ребятами необходимо ещё успеть на зарубежный космодром и всё правильно сделать. «Интересно, допустит ли меня Стерн в командный пункт? Вот старый чёрт, с ним не справишься».

После обеда Семибратский и Ирина разошлись по своим делам. Роман закрылся у себя в кабинете и прилёг на стулья – всё же он числился в отпуске. Перед этим ночь была наполовину без сна: сказывалось учёное возбуждение.

* * *

Сотрудники стали собираться у заветной лестницы на крышу почти за полчаса. У большинства ближе к праздникам темп работы снизился, не считая того, что в конторе было принято переносить невыполненные задачи на будущее.

Алессио излучал радость – возможно, ему выдали повышенную премию или пришли какие-то хорошие иноинститутские новости. Они с Романом дружелюбно поздоровались.

– С тебя Дед Мороз, не забывай! – погрозил пальцем советник.

– Помню-помню! Вот с экспериментом отстреляемся.

– Не волнуйся, всё на ходу, – заверил Тёмкин.

Про допуск к ходу эксперимента Роман спрашивать не стал: нельзя так много о делах.

– Ёлку поставили? – продолжил нейтральную тему Семибратский.

– В секторе да, дома пока нет. Сам видишь, со временем полный швах. На сам Новый год оказаться бы дома.

Подошла Ирина, поздоровалась, с кем ещё не виделась.

– Курить на крыше можно будет?

Ирина показала из кармана Роману пачку иностранных папирос.

– Вряд ли, – сказал Тёмкин. – Всё-таки режимный объект.

– Ну да, некрасиво.

Подошли генерал и Дементий.

– Все тепло одеты? – забота о личном составе была первым делом командования.

Дементий выхватил цепким взглядом нескольких разгильдяев, которые решили обойтись налегке, и пальцем отправил их утепляться. Генерал зыркнул на подчинённых.

В итоге собралось около сотни сотрудников, в узком для такой толпы коридоре очередь выстроилась на несколько десятков метров. Все гомонили в предвкушении необычного действа.

С другой стороны коридора подошёл строй институтского отряда во главе с полковником.

– Коллеги, приглашаю подниматься! – позвал всех Дементий.

На удивление очередь быстро продвигалась.

– Что дают?

Коллектив не мог не воспользоваться таким поводом, чтобы не обойтись без острот.

– Больше трёх не собираться!

– Вход сто рублей! Чтобы провал не проваливался.

– Почём опиум для народа?

Все, кроме генерала, смеялись.

– Кто-нибудь прихватил горючее? – были и практические вопросы.

– Ну, синоптики должны же позаботиться! А, Дементий?

– Нет, – сердито ответил глава синоптиков.

– Вот вечный жид. Не смотри, что Дементий! – один из весельчаков хлопнул устроителя экскурсии по плечу.

Немногие знали, что в секторе у Дементия было не очень ходовое, но прозвище – Каин. Безоценочное и неизвестно как появившееся. Поэтому, подметил Семибратский, последняя шутка обидела человека.

– Шагай, страдалец! – Дементий подтолкнул весельчака в спину.

Семибратский с Ириной были в конце очереди, Роман пропустил женщину вперёд. За ними стали подниматься остальные, последними были Денисов и генерал.

На крыше вдоль прохода равномерно расположились сотрудники синоптического сектора. Один из них налаживал один из приборов в первой половине крыши.

– Прошу всех пройти в дальнюю часть станции, да, вот за красную линию, – пригласил Дементий. – Как видите, установки дублируют друг друга.

Он подталкивал коллег, поторапливал их. Сам прошёл вместе с ними.

Как только последний экскурсант переступил красную черту, бойцы выставили на полосе металлический переносной забор (в нём ещё был пропущен ток – разработка института) и встали живым заграждением за ним. Генерал остался на первой половине крыше.

– Товарищи, не беспокойтесь. Это небольшое психологическое исследование.

Все прихлынули к ограде. Бойцы навели на них правую сжатую в кулаке руку – очевидно, они держали какое-то невидимое и неизвестного действия оружие.

– Мы займём у вас всего несколько дней. Видите, Дементий же с вами. Это значит, ничего критического не произойдёт. Вы окажетесь на некоторое время в будущем, в недалеком будущем. Но вы не сможете в нём действовать, а сможете его только переживать, совсем редко действовать реактивно. Выход из здания закрыт, по всем сторонам здания патрули. Это безвредно.

Директор как-то не в такт словам жестикулировал. Было заметно, что процедура ему тоже не очень приятна.

– В здании есть всё необходимое для долгосрочного автономного пребывания, – даже генерал проговорился.

«То есть, это неизвестно на сколько!» – подумали все.

– Для долгосрочного… – необходимо было срочно поправиться. – Имеется в виду, что поскольку вы будете находиться в некотором будущем, эффекты проживания времени могут быть искажены, и некоторые, возможно, испытают ложное продолжительное пребывание в новом состоянии. Запасы еды, воды и всего необходимого – в столовой и в помещениях спецсектора. Не устраивайте ажиотажа, всем всего хватит.

Народ молчал. Привыкшие действовать разумно, а не по инстинкту или порывам, интеллигенты осмысливали варианты решения.

Ранее замеченный как весельчак, еще более крупный, чем Роман, товарищ с разбега ударил ногой в ограду. Ограда мало того что устояла – она была скреплена с соседними стойками и с полом, установка пробила импульсом через толстую подошву. Человек отлетел, потеряв на мгновение сознание.

– Не надо, там же концентрированный контрудар, – сказал кто-то из имевшихся среди сотрудников разработчиков.

– Так, чтобы показать вам дружественные намерения, я предлагаю мамам возможность вернуться на нашу сторону. Ольга, Наташа, коллеги! – генерал сделал приглашающий жест.

Все стояли воедино. Только из задних рядов, сразу зарыдав в голос, стала пробиваться Наташа.

– Ребята, у меня ребёнок особенный, она одна не сможет и дня! Простите! Пойдёмте, кто ещё? – она искала поддержки у других матерей.

Её никто не осуждал, все понимали сложную ситуацию и импульсивность этого выбора, точнее отсутствия выбора.

Наташа рванула воротник пуховика, ей не хватало воздуха.

– Пропустите! – приказал генерал.

Она переступила красную черту и упала без чувств.

Семибратский с разворота дал Дементию в морду. Тот рухнул на пол, его никто не поднял. Через двадцать секунд нокаутированный пришёл в себя, приподнялся на локтях.

– Как отсюда выбраться? – присел к нему Роман.

– Долг отдашь? – усмехнулся Дементий.

Семибратский достал конверт и сунул ему в карман халата.

– Да, выход с другой стороны, вот в кармане ключи, – он сразу стал какой-то уставший, обмяк и снова прилёг, закрыв глаза.

– Матери, – вступила и повернулась из первого ряда Ольга. – Никто из нас не знает, для чего это происходит, и какая роль нам отведена. Я остаюсь, чтобы противостоять этому, чтобы у нас и наших детей не украли то самое будущее, в которое нас сейчас отправляют…

Силуэт генерала стал расплываться, а фигуры полковника и солдат как бы зарябили, они беспорядочно исчезали и появлялись, в том же или другом месте – вероятно, уже начало сказываться временное отдаление, а «рябью» с человеческой картинкой были смены караула.

Раздался приглушенный хлопок. Какой-то из отягощенных домашними обязательствами и наличными обстоятельствами, в отсутствие личной будущности мужчина, уже ближе к шестидесяти, сбросился с крыши.

Тёмкина среди людей не было.

* * *

Семибратский поднял за ворот Дементия и уставил ему в грудь пистолет. Он по какому-то животному наитию взял с собой оружие.

– Шагай впереди!

Главный синоптик послушно пошёл вперёд. Оказалось, что с крыши и на крышу есть ещё одна лестница. Она выходила не сразу в коридор, а в средней величины комнату-техничку, без мебели, с вёдрами, какими-то кусками метеорологического или ещё какого оборудования, всю заваленную окурками, пачками из-под чипсов, пластиковыми бутылками, початыми и полными.

Подождали, пока все спустятся. В сердцах Семибратский выбил ногой хлипкую дверь.

Выйдя в коридор, все увидели, что проход в крыло, где были кабинеты директора и освобождённого завсектором, блокирован солдатами. Те не просто стояли охраной, проход был заужен мешками с песком в человеческий рост. Свет везде был притушен.

– Коллеги! Призываю к спокойствию. Можете разойтись по кабинетам, кто хочет, проходите ко мне. Дима, – обратился Семибратский к бывшему весельчаку. – Сбегай, пожалуйста, вниз, посмотри, что там.

– Сбегай, – проворчал иронически товарищ и похромал по лестнице.

Командование Романа все сразу признали.

– Не проходят звонки. Связь, похоже, глушат, – сказала Ольга. – Пойду, проверю компьютеры.

– Да, хорошо.

Люди понемногу расходились, кто-то, в знак протеста и обозначая независимость, закурил. Дым потянулся по коридору в сторону местного блок-поста. Ирина тоже закурила.

– Приходите ко мне в кабинет пару раз в день – чтобы мы знали, что с вами всё в порядке, – догадался крикнуть Роман вдогонку коллегам.

Человек семь, включая Романа, Ирину и Дементия вошли в кабинет Семибратского, побросали одежду на подоконники. Военное положение, не до этикета и дисциплины.

– Связать его? – буднично спросил незнакомый из биогео.

– Пусть пока так, куда он денется. В туалет ещё захочет, – вступила Ирина.

– Чё, стрельнул бы? – взял инициативу Дементий.

– Стрельнул, – без угрозы подтвердил Роман.

– Зачем с нами пошёл? – начала не с главного Ирина. – Думаешь повеселиться.

– Да я туда-сюда сто раз ходил, сам уже не знаю, в каком я времени.

– Так вот почему ваши прогнозы всегда точны?! – незнакомец занёс было руку ударить, но сдержался. – Вы всегда делаете их уже на основе состоявшихся явлений!

– А вы думали! – ироничный тон не нравился никому, но Каину нельзя было отказать в своей стойкости.

– А зачем эти расхождения в минуты?

Да, как дознаватели институтские были слабы, отвлекались на несущественные детали.

Роман отошёл к своему столу и попытался загрузить компьютер. Он включался, но были снесены все централизованные программы. Даже не высвечивались окна «пользователь» и «пароль».

Вошёл Дмитрий, в руках у него было несколько коробок пайков.

– Вот, заглянул на кухню, на всякий случай.

– Что с холлом?

– Наглухо перекрыт. Штурмом не взять.

– Скорее всего, так, иначе бы у нас изъяли оружие, – согласился Роман.

Семибратский зачем-то передёрнул затвор пистолета, потом поставил оружие на предохранитель. Дополнительно обозначил свою решимость.

– А расхождения, – не терял нити допрашиваемый. – чтобы не было подозрений. Это же изначально прогноз. Дисперсия.

– В насколько далёком мы будущем?

– Это никогда заранее неизвестно. Полагаю, дней пять. Мы не до конца управляем системой.

– И пускаете в мясорубку людей?

– Ну, вы же учёные, всё для науки!

– Расстрелять бы тебя у той вашей стенки – для науки! – Ирина тоже была не прочь стукнуть синоптика.

– А…

– А синхронно ли для всех нас нынешнее состояние, нынешнее будущее? – перебил Семибратского биогео.

– Не факт, но скорее всего, или «плюс-минус».

– Да, это существенно, спасибо, – Ирина ещё кивком поблагодарила коллегу. – Не то мы можем растерять друг друга.

– Как долго нас будут так держать?

– Не знаю, думаю, недолго, какое-то время. Но в конце концов отпустят. Всё будет хорошо.

– Да, можно сказать, уже хорошо! – не унимался Дима, хромая к стулу.

– Дайте попить, – попросил Каин.

– Да, сейчас, – Ирина стала возиться с пайками. – Держи.

– А ведь могут выключить и свет, – предположил седьмой.

– Нет. Незачем, – сказал Дементий. – В пещерный век загнать задачи нет. Кроме того, система настолько не разорвана, по ряду коммуникаций высокие кабинеты связаны со всеми другими.

Ребята немного успокоились, расселись у стола, включили чайник. Роман заставил Дементия взять стул и переместиться в дальний угол, дальше от двери.

Тут ворвалась Ольга.

– У нас ничего не работает!

– Да, у нас тоже. Присядь, съешь что-нибудь, – Ирина подвинула ей маркированную коробку.

– Вот, допрашиваем товарища! – Семибратский показал пистолетом на Дементия.

Ольга прямо в верхней одежде села на стул.

– Что говорит?

– Много интересного. Думается, они готовили свой эксперимент столько же, сколько дают точные прогнозы.

– Да я сходу и не вспомню, когда это началось.

– Да, давно, – разрешил сомнения Дементий. – Много лет. И началось всё не у нас в институте. Мы подхватили тематику.

– Говорит, что мы сейчас в будущем всего на несколько дней. Можно праздновать Новый год, – Ирина села рядом с подругой.

– Что значит проживание будущего? – спросила Ольга, раньше почему-то никто не догадался.

– Это вторичный эффект, занимаемся, чтобы его снизить. Пока мы понимаем так, что мы можем всё переживать, видеть и ощущать, но действуем как бы не мы, а нас ведут внешние непроявленные линии. Наверное, это предусмотрено на уровне физики, чтобы не могли вносить взад-вперёд трансформации. То есть, до конца, скорее всего, это снять нельзя, но можно сильно снизить. Есть ещё ряд моментов, которые необходимо прояснить – например, коллективное проживание. Насколько оно одновременное и единообразное, насколько разнится, в чём и почему, – Дементий, видимо, вообще давно ни с кем не разговаривал.

– То есть, за нами наблюдают?

– Не в таком бытовом понимании, наблюдают нелинейно, за параметрами группы, переходами, за радикальными отклонениями. В общем, от такого не спрятаться.

– Да никто и не прячется, – расхрабрился Семибратский, но ему было, как и всем, неприятно.

– Поэтому у тебя нет телефона, поэтому у тебя нет телефона, – задумчиво повторил он.

– Кроме того, параметры коридора не стационарны. В общем-то, открытие коридора произошло, можно сказать, встречным образом. Мы пробивались со своей стороны, из прошлого, но нам навстречу двигался кто-то из будущего.

– Может, наши же взыватели в прошлое? – предположил биогео.

– Возможно, но из-за вторичных эффектов люди из будущего так же ограничены во вмешательстве в прошлое и настоящее. У настоящего же тоже есть длительность и ещё один случайно открытый параметр – скаляр современности. Пока не знаем, как его до конца определить и назвать. Это, если хотите, параметр глубины современности. И не психологический, а вполне физический, но инвариантный к различным состояниям поля. Правда, пока с неизвестными параметрами проживания. Возможно, настоящее только тем и отличается от прошлого и будущего, что в нём мы свободны и можем всё менять.

– Не зря Красс советовал не доверять вам, – проворчал седьмой.

– И напрасно, – среагировал Дементий. – Мы его по-своему любили. Покурить дадите?

– Пока нет. Потерпи.

Седьмой дохнул ему в лицо дымом.

– Так покури, вторичным образом!

– Не надо, – попросил Роман, подвинул коллегу в сторону.

– Продолжай, родной, – попросила Ирина. – Про настоящее. Для чего оно нужно природе?

– Чтобы где-то успели записать, успело записаться произошедшее, успели зафиксировать физическую историю. На это необходимо небольшое, но некоторое время. Ну, это моё мнение. Чтобы успела прожить бабочка! Каждый из нас винтик, кирпичик.

– Уж лучше бабочка, – пробасил Дима. – Как и куда прожить кирпичику?

– Ну, ты совсем не похож на бабочку.

– Хорошо, пусть я буду ослик, – не обиделся Дмитрий.

– Кстати, мне больше нравится в будущем, – продолжал главный синоптик. – Ни за что не надо отвечать, существуй, проживай.

Биогео смягчился, дал Дементию пару раз затянуться.

– Правильно я понимаю, что несколько дней – это предел возможностей машины? – догадалась Ольга. – Какая итоговая задача, год, два?

– Да, задача – довести до двух лет. Пока мощности ограничены, – подтвердил глава синоптиков. – Но это вопрос не линейного наращивания, а есть гипотеза, что хорошо бы подвигать некоторые постоянные.

Мужчины начали беззастенчиво питаться.

– Во, нормальный паёк стали делать, – похвалил Дима армейскую еду.

– Как наши мамы? – спросил Ольгу Роман.

– В целом держатся. Все, конечно, на нервах.

– Если затянется, пойдём на переговоры с генералом. Он же не фашист.

У Ольги затряслись руки. Семибратский достал заначку коньяка, налил ей в чашку. Та залпом выпила.

– Друзья, вот, для подъёма боевого духа.

Роман поставил бутылку на стол посередине.

– Синоптику не наливать.

– Да я и не прошу. Мне бы просто поспать.

– Так, Дёма в заложниках – это наше самое сильное и самое же слабое место в обороне, – начала рассуждать Ирина. – Поменьше, пожалуйста, со спиртным.

– Да, тем более, так близко к военным, – поддержал Роман.

– Пошли, – обратился он к Дементию. – Свожу его в туалет.

Дементий встал и, сложив руки за спиной, пошёл к дверям. Роман показал ему, что снял пистолет с предохранителя. Тот улыбнулся, как будто все играли всё ещё в его игру.

Посередине пути к клозету Дементий разговорился.

– Ты молодец, Рома. Я всё думал, какая будет реакция. А тут всё культурно и по делу. Прямо праздник!

– Да, но я уже хотел бы всё забыть и проснуться, – Семибратский не мог так мгновенно переключить своё отношение к человеку, пусть даже и совершившему коллективное предательство, наверное, так же Иисус не питал ненависти к Иуде.

– Сна в будущем нет. Да, спасибо за туалет! Не все так заботливы.

Конвой вернулся через несколько минут.

– Так, теперь его можно связать.

Гвардейцы быстро, но не очень умело его связали, попутно дали ему ещё тумаков.

– Ты сам-то чего хотел бы – чтобы это всё закончилось или так и продолжалось? – спросила участливо Ольга.

– Наверное, хочу, чтобы закончилось, но уже привык к тому, чтобы продолжалось.

– Так, а ты был уже дальше, чем мы сейчас? – догадалась спросить Ирина.

– Нет, – отрезал Дементий.

– Поди проверь, – усмехнулся Роман. – Но если он так спокоен, то, вероятно, не всё так плохо.

– Дайте поспать, – застонал синоптик.

– Да, не бросайте меня в терновый куст! Давайте подумаем, в чём подвох, – заметила мудро Ольга. – Пусть спит, но как-то так, как хотели бы мы.

Роман открыл один из многочисленных шкафов, выгреб оттуда на пол ворох документов, убрал две нижние полки.

– Вот, в самый раз.

Дементий поморщился.

Семибратский прямо так со стулом уложил его на бок в шкафу, накрыл своей шинелью. Оставил между дверцами щель для воздуха.

– Будешь кричать, заткну рот, – пригрозил Дементию биогео.

– Угу, не буду, – Дементий, похоже, рассчитывал на более любезное обхождение.

За этими приключениями и волнениями наступил поздний вечер, судя по всему, было больше десяти часов. Какого дня, сейчас было не так важно. За окном был по-прежнему снег, значит, по крайней мере, зима.

– Друзья, всем надо отдохнуть. Можете остаться здесь, можете пойти к себе. Но лучше по двое-трое. И пожалуйста, закрывайте кабинет до утра. Сбор завтра в девять.

– Да, мы пойдём к Ирине, ещё соберем мамочек. Некоторым надо пореветь, – сказала Ольга.

Семибратский знал, что Ольга с Ириной реветь точно не будут.

– А мы с ребятами ещё сходим вниз, оценим обстановку.

Женщины ушли, мужчины изъявили желание остаться у Романа.

– Так, Дима и товарищ из биогео, останьтесь, пожалуйста, присматривать здесь, мы быстро, минут на пятнадцать, сходим в холл. Если не вернёмся, за нами не ходите. Возможны какие-то ещё ловушки.

Семибратский пнул двери, за которыми спрятали Дементия.

– Возможны другие ловушки?

– Возможны, – сонным голосом, чтобы от него отстали, сказал заведующий экспериментом.

– Будет куда проситься, без меня не пускайте.

– Уж мы не пустим, – Дима был бодр от возбуждения.

Весельчак стал приседать и отжиматься. Что-то стал напевать, бравурное.

– Так, этому оружие не давать, – полушутя сказал Семибратский.

* * *

За мешками с песком слышался разговор, лёгкий смех. Хорошо, что их не заметили. Перед блокпостом выкатили ещё два мини-ежа, прототипом которых были противотанковые. В офисных коридорах, пусть даже специализированного НИИ, это выглядело карикатурно. На чём, на каком средстве можно атаковать эти ежи? Сильно разбежаться и протаранить?

Семибратский догадался, что все эти приготовления по какому-нибудь неизвестному широкой публике уставу, сам полковник вряд ли бы стал городить подобные флеши.

По пути они с седьмым заглянули в столовую – там за столиками сидели две компании, пили чай, закусывали пирожками, которые заранее и, вероятно, по собственной инициативе заготовили поварихи. Товарищи по новообретённому будущему помахали им, приглашая за стол, но разведчики отказались.

«Значит, обживаются. Хорошо, нет паники. Правильно, по-нашему проживают будущее», – подумали оба.

Они чуть разделились, коллега – седьмой был безоружен – пошёл чуть поодаль. Чтобы их не накрыли сразу двоих.

Попасть в холл было невозможно, его просто завалили тоннами мешков, которые достигали половины лестницы на второй этаж. Экспериментаторам даже не было необходимости выставлять солдат. И было понятно, что просто механически разобрать мешки не сработало бы – наверняка, мешки какие-то непростые, с внутренними скрепами или с ещё более опасными сюрпризами. «Интересно, будут ли ночью внутренние патрули?» – думал, что подумал, а на самом деле прошептал Роман. Это выдавало усиленную работу мысли – он так делал в состоянии специальной сосредоточенности.

– Вряд ли, их же не так много, – так же шёпотом ответил товарищ.

– Что-то мы не знаем и не узнаем, – Роман досадовал, что не видит всего контура операции; подняться над ситуацией не получалось.

– Да, не раскололи мы до конца Дементия, – вздохнул коллега.

– Пойдём назад, нас ждут, – он посмотрел на новые часы.

Прошло больше пятнадцати минут. Роман пожалел, что не выставил сразу дату, хотя обычные часы вряд ли бы открутились синхронно с ходом эксперимента. «Интересно, есть ли какие-то сверхчасы во Вселенной, для инвариантной фиксации процессов?» – Роман не мог выключить в себе исследователя. Ему хотелось верить, что такие часы есть.

Разведчики вернулись на базу.

– Спит? – спросил караульных Роман.

– Да, намаялся болезный, – сочувственно сказал Дима.

Семибратский попытался поесть, но еда буквально вываливалась изо рта. Его одновременно тошнило, просились слёзы, ломило всё тело, но у организма и разума не было достаточного набора реакций, чтобы выразить его отношение к происходящему и насильственному проживанию будущего. В сознании уплотнились все воспоминания, которые были даже не все его личные. Он ощущал физическое разрывание, такое же, которое испытывал Бог-отец, создавая мир. Сотворение – Роман это точно знал – было очень болезненным и происходило от некой, помысленной Богом, но необходимости.

Творец пытался не концентрироваться на внутренних болях и переживаниях; проживая эоны, которые тоже не были означены и поименованы в его душе – не специально, а чтобы не предвещать неисчислимые судьбы. В нашем, человеческом понимании, он рыдал безостановочно; в самостановлении через созидание и только так можно было не издержаться бессмысленно, хотя за смыслом в прямом смысле он не стремился. Он даже мог заглушить в себе этот болезненный катарсис до нуля, но тогда бы он утратил часть себя, а быть и оставаться со всеми творениями в их безвестной и неизбывной истончённости бытия – только это было двигателем и предвещало все людские и иные вдохновения.

Так родилась, в том числе, музыка, сами попросились в пространство чёрные дыры, природа разделилась на женское и мужское.

Роман и остальные забылись тревожным сном, даже не было сил задёрнуть шторы. Хорошо, Дима смог встать и запереть дверь. Подпёр её столом. Всю ночь в глаза светили мощные фонари с площади. Люди отворачивались, но всё равно рассеянные свет и будущее проникали сквозь веки, врывались в сновидения, порождая кошмары.

* * *

В предначале рассвета в двери громко стали стучать, пока только руками.

– Открывайте! Это приказ! Это полковник Денисов. Вам ничего не будет.