Текст книги "Прогнозы изменения законов природы"

Символ анкх, ставший известным человечеству со времён Древнего Египта, означает собой жизнь, бессмертие и вечность. Но он несёт много большее. Потенциал символа мы не используем в должной мере. Ему, как знаку, всё равно, как долго человечество будет распознавать его смыслы, его энергию и бесконечное побуждение к нам.

Анкх – послание к понимающим, вечный двигатель познания.

Слово «используем» по отношению к этому символу весьма грубое и слишком утилитарное. Я употребляю это слово умышленно – чтобы начать с привычного современности семантического уровня и заложить мотивацию от бытовой полезности. Достучаться до массового сознания.

Ценность всемирного ключа не только в его способности позитивного влияния на судьбу человека и сообществ различной величины, но и в утвердительном модусе собственного существования, примере постоянного движения и возможностей саморазвития. Именно возможностей – как объекта осознания и выбора. И возможностей в самом широком смысле, от повседневных малых выборов до звёздных путей.

В настоящие времена анкх призывает нас готовиться к трансформации человечества в космическую цивилизацию, обостряет необходимость ответа на вопрос «Кто я/мы?» для племени землян. Даже небольшое продвижение нас по этому направлению будет означать новую ступень зрелости, как минимум, и хочется надеяться, способности людей достойно представить себя перед сторонними наблюдателями с неизвестным набором моральных оценок. Но нам нет необходимости подстраиваться под внешние мерила – достаточно собственного нельстивого понимания, что мы готовы к контакту. Тем более, что контакт уже происходит, уже есть – пока он не представлен живой субъектностью, но субъектность пространства и разнообразных структур ждёт достойного в ней присутствия.

Что мы на сегодня способны привнести во вселенский порядок, или даже, если хотите, во вселенский хаос? Какие мы как цивилизация планетного уровня? Точнее, на мой взгляд, субпланетного уровня. Грань между ними такова: цивилизация планетного уровня способна оказывать положительное влияние на свой мир, способна на корректный для планетоида, атмосферы и биосферы инжиниринг; субпланетная цивилизация пока не способна вести симметричный обмен совокупностью ресурсов с материнским основанием. Это стадия роста, но опасная и с набором сложных бифуркаций. И, отвечая на вопрос (не хочу давать резких оценок), скажу, что мы уже на что-то способны. Например, на истинное положительное намерение. На создание контура «разумного эгоизма», включающего биосферу, включающего Землю.

Истинность в таком контексте я понимаю как тихое повседневное действие, как внутреннее осознание, что сделанное хорошо. Для человечества же движение к истинному есть путь к наднациональному объединению, путь к звёздам. Истинность – когда мы достойно несём символ и смысл анкха другим цивилизациям и представляем его во Вселенной.

Человечество может (хотел написать «должно») приходить к планетарному и затем к звёздному уровню сначала через ментальное созревание. Путь к звёздам, в первую очередь, необходимо готовить в умах! Хотя до межзвёздных полётов ещё достаточно далеко – несколько сотен лет, начинать готовить человечество к Космосу необходимо уже сейчас. Воспитание нового менталитета и взращивание космических ценностей потребует десятилетий. Да, собственно, что такое век – каких-то пятнадцать-двадцать костюмов.

Для этого можно запустить программу «Новый Зодиак», по разработке и пропаганде ценностей новой межзвёздной цивилизации. Причём, сразу необходимо формировать предрасположенность не только к ближайшему переезду, к ближайшему новому мирообитанию, но и готовность к постоянным перемещениям. Как у кочевников есть «искусство вечного переезда» – так и мы должны готовить своё сознание к межзвёздному вечному переезду!

Почему «Новый Зодиак», сейчас объясню. Чтобы человечеству осознать себя космическим, уже сейчас возможно сделать то, что станет развивать наше сознание. Например, есть предложение сделать новую карту созвездий! Пока не трогая традиционного Зодиака, предложить вперёдсмотрящий, с философским смыслом и прицелом, новый Зодиак, новое сочетание созвездий. И представить на нём в числе первых созвездие Анкха.

Я даже продумал его вариант. Оно будет в числе крупнейших на звёздном небе, более тысячи квадратных градусов. И легко искомым.

Созвездие Анкх: «В основании – звезда Ахернар, самая яркая и самая «южная» в созвездии Эридана – затем «южный» хвост Эридана – в перекладине тау-креста, справа налево, звёзды из созвездия Печь через «верхнюю» звезду Часов и «нижнюю» Резца к группе соседствующих звёзд в контуре созвездия Живописца – округлое навершие (петля) начинается, справа налево, в противоположном окончании Эридана, две-три звезды из «ног» Ориона (в совместном пользовании), далее широким хватом множество из Большого пса, потом почти весь Голубь и в завершение – две «северные» Резца.

Так мы, кроме того, возведём анкх на соответствующий уровень. Он будет и останется с нами навсегда. И даже так он будет сиять недооценённым!

(В продолжение про точное решение для созвездия Анкх: необходимо продумать и включить (вопрос как) в этот миропроцесс имя и образ Фаэтона. Может, не как постоянного участника, а как периодически прибывающего гостя, комету или блуждающую планету).

Заметно сразу, что символ состоит из двух частей: тау-креста и овала-окружности в верхней части. Это трактуют как сочетание мужского и женского начала, но я не сторонник настолько линейных суждений. Если от начала времён до сегодняшних дней мир прожил, по значительно большей части, в единой семье, то для контрадикции нет причин.

Нельзя не воспроизвести, причём полностью, стихи Николая Заболоцкого.

 
«Меркнут знаки Зодиака»
Меркнут знаки Зодиака
Над просторами полей.
Спит животное Собака,
Дремлет птица Воробей.
Толстозадые русалки
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки,
Груди круглые, как репа.
Ведьма, сев на треугольник,
Превращается в дымок.
С лешачихами покойник
Стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором
Ловят Муху колдуны,
И стоит над косогором
Неподвижный лик луны.
Меркнут знаки Зодиака
Над постройками села,
Спит животное Собака,
Дремлет рыба Камбала,
Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.
Леший вытащил бревешко
Из мохнатой бороды.
Из-за облака сирена
Ножку выставила вниз,
Людоед у джентльмена
Неприличное отгрыз.
Все смешалось в общем танце,
И летят во сне концы
Гамадрилы и британцы,
Ведьмы, блохи, мертвецы.
Кандидат былых столетий,
Полководец новых лет,
Разум мой! Уродцы эти —
Только вымысел и бред.
Только вымысел, мечтанье,
Сонной мысли колыханье,
Безутешное страданье,
То, чего на свете нет.
Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора!
Разум, бедный мой воитель,
Ты заснул бы до утра.
Что сомненья? Что тревоги?
День прошел, и мы с тобой —
Полузвери, полубоги —
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.
Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.
Спит растение Картошка.
Засыпай скорей и ты!
 

Итак, во имя Анкха, во имя тебя и меня, во имя Человечества – программа «Новый Зодиак». Даже если мы не встретим отклика, которого так бы хотелось.

И снова Заболоцкий – он знал, знал о всемирном ключе! Есть один риск, одно сожаление – что можем не встретить никого!

 
Красный Марс очами дико светит,
Поредел железный круг планет.
Сердце сердцу вовремя ответит,
Лишь бы сердце верило в ответ.
 

* * *

Семибратский отвалился от стола, написав эссе на одном дыхании. Поругал себя: «Вот ты м****! Ведь если можешь написать сходу пять страниц здравого текста, а сидишь куришь и беспрерывно пьёшь кофе!». Встал, чтобы сделать себе кофе.

Потом, сев за компьютер, стал думать, кому можно это отправить. Кроме или в дополнение к Тёмкину, Илье, Стерну и генералу. Такая неочевидная последовательность проистекала из фактического влияния в моменте людей из списка на его, нет, не судьбу, на предпосылки к судьбе, что тоже было в принципе не последним. Поставил в скрытую копию Ирину (для интеллектуального снобизма и в целом), Ольгу (потому же, плюс из скрытого мотива – чтобы содействовать директору в её удержании), Дементия (чтобы знал – в прямом и переносном смысле), Шутову (в товарище тоже что-то есть), Сурикову (в итоге оказалось, что он настолько секретный, что у него нет почты – пришёл возврат) и незнакомцу, тот оставил свою зашифрованную почту. Хотелось ещё поставить в любые копии Рамю, полковника Денисова, вечного майора, монашка (если бы он его знал), знакомую повариху, свою, неясную уже, совесть…

Потом он уехал домой – и сразу через два часа приехал. Семибратский уже не мог быть собой как собой.

«Дайте мне пройти, с крёстным или иным, имени анкха, ходом. Без задач и идей, без прямого смысла… Я готов на всё – возьмите меня к себе, возьмите меня даже не к хорошему, а вообще куда-нибудь. Вот я сейчас весь не свой. Где вы? Неважно, кто вы. Где вы?»

Единственное, что держало и вдохновляло – это анкх, неявное знание, что он с тобой, и мелодия La Valse à Mille Temps – вальса в тысячу раз и в тысячу времён. Семибратский устал от необходимости соответствий. Но не от всех. Со многими было интересно, либо оставалось только играть в интересное.

Он (и, вероятно, не он один) считал, что необходимо уже придумать серию новых знаков препинания, в том числе общественных. Роман это не озвучивал, иначе его бы нагрузили этими «камазами» задач. Но знаки уже существовали и были помыслены – смайлики, антисмайлики, десятки и сотни нюансовых значков, им не было конца, с ними со всеми было невозможно выпить, если ты им не подчинялся, становишься изгоем, мать-перемать!

А знаки новые могли бы быть вполне понятными и признаваемыми: встречные знаки меньше и больше – как непонятное противоречие, пятиточие – как призыв о помощи в ситуации антиутопии, перевёрнутые знаки – как символ потери надежды.

На почту пришёл один ответ, от директора: «Духовная ноша легка!».

Семибратский позвонил Илье.

– Можно провести новую встречу как можно раньше? Я уже не могу ждать. Хоть завтра.

– Узнаю. Думаю, можно.

Сержант сработал оперативно – уже через пять минут вернул звонок.

– А если ночью? Вы готовы?

– Да, так даже лучше. Сегодня ночью?

– Возможно. Я приду за вами заранее.

Роман закурил.

В открытую дверь зашла Ольга, он сразу потушил сигарету.

– Привет, родной! Кофе не буду.

– Привет! Хорошо. Присаживайся.

– Ты чего такой бледный?

– Да вроде нет, – он посмотрел на своё отражение в металлической зажигалке.

– Не хочешь, не говори. Я так, поболтать.

– Как ребята перенесли твоё отсутствие? – его это действительно интересовало.

– Они хоть и дети, но уже мужественные. Ты же знаешь, у нас по-другому нельзя. И всё понимают.

– Да, мне бы их мужества, – вздохнул Семибратский.

– Вроде с твоим экспериментом всё ок?! Чего волноваться? Боишься, что повысят?! – она не сдержала улыбки.

– В том числе.

– Генерал просил тебя со мной поговорить?

– Напрямую не просил, но это имеется в виду. Не как задание, а вообще и на будущее. Полагаю, что твою отставку примут, но директор и мы все хотели, чтобы ты осталась с нами на одной орбите, как-то продолжать взаимодействовать.

– Ну, с Ирой и с тобой мы в любом случае в контакте.

Холодное спокойствие Ольги говорило о том, что в ней кипит злость. На обстоятельства. И на некоторых людей.

– Если бы я оставалась, я бы попробовала изучить материалы Дементия заранее, до редактуры. Красс знал о синоптиках что-то большее. И, кстати, за всё время работы в институте я не видела ни одного их документа, тем более подготовленного завсектором.

– Что ты хочешь сказать? Что он неграмотный? – хихикнул мужчина.

– Вполне возможно, – без иронии сказала Ольга. – Есть гипотеза, что он постарше нас всех, с вековым опытом лояльности. А у нас такое не забывают.

– У нас ничего не забывают, даже то, чего не было, – Роман не мог скрывать волнения, жестикулировал больше необходимого.

– Дай я тебя обниму.

Ольга встала из-за стола и обняла его сзади, прижалась щекой. Запах духов и других женских приятностей обдал Семибратского. Он немного расслабился.

– Спасибо, родная!

Добрая зимняя тишина проникла сквозь окна, разлилась по комнате хорошими ожиданиями.

– Я хотел бы быть твоим ребёнком! Чтобы у меня была ещё одна мама, ты!

– Давай! – без малейшей улыбки ответила женщина. – Пиши заявление в трёх экземплярах.

– Напишу.

Вдруг раздались быстрые шаги, кто-то приближался к кабинету. Ольга не отпускала из объятий Романа – пусть видят.

– Та-дам!

В проёме двери появился Илья, демонстрируя чёрную маску.

– Ой, – юноша убрал маску за спину и затолкал в задний карман.

– Что у вас за секреты? – спросила Ольга в воздух, не ожидая ответа.

– Ходим по лабиринту, – неопределённо сказал стажёр. – Добрый день!

– Добрый-добрый! – Ольга не знала Илью, только видела его в окружении генералитета и потому для начала записала его в опасные элементы.

– Роман, пока. Я ещё несколько дней здесь, заходи.

Она помахала Семибратскому из дверей.

– А как же план работ на год? – крикнул он вдогонку.

– Подождёт, – ответила завсектором.

Илья присел, потом спохватился, что сел на маску, достал её не вставая.

– Извините, чуть помял.

– Ничего страшного.

Роман посмотрел на безыскусную бархатную тряпочку. Как будто шил мужчина, неровные края и швы, тесёмки на разном уровне. «Какой-нибудь послушник, возможно, сам Илья». Зато двойной слой плотной ткани – ничего не разглядеть.

– Ваше рвение, независимо от его причин, оценено, – речь у стажёра была несколько манерная. – Я за вами зайду за час до. Если сможете, перед этим поспите.

– Ага, – подтвердил Семибратский.

Чтобы скоротать время, Роман взял самый неинтересный и залежалый проект и углубился в его изучение. Рутины в его работе и жизни явно недоставало. В ней же есть своё благое начало: известный набор действий – свои маленькие результаты – позитивные эмоции от отсутствия плохого. Когда складывался, пусть даже на краткое время, такой жизненный круг, он начинал читать гороскопы. Программирование себя – под гороскоп – на следующий день привносило умиротворение.

Проект оказался не таким уж архивным – «О поле запретов, потенциал и априори невторгаемые области». В контексте нынешних движений можно было применять или, как минимум, открыть как направление на стыке спецов и общественников. Об особой силе говорило новобразованное слово: автор не только имел намерение и образ будущего, но и глубоко переживал эти идеи и готов был ими делиться со всем миром. Например, инициатор трактовал «запрет» ещё и как «налог», налог в смысле нового ограничения, изъятия ресурсов из хозяйствующих систем, включая домашние. Пролистывая двухсотстраничный материал в блоке потенциальных налогов, Роман выхватил взглядом формулировку: «…налог на проведение патриотических игр». «Да, с фантазией товарищ, – отметил он. – Надо будет с ней познакомиться».

Отложил проект, налил кофе. Надо быть бодрым на окончательном собеседовании! Примерил маску. Резинки давили. Можно было предположить, что так задумано. Из технических плюсов он отметил, что под маской можно смело закрыть глаза.

Илья пришёл в полночь, был уже одет.

– Время у нас есть, но лучше поторопиться. Коллоквиум практически из-за вас только собирается.

– Да, секунду.

Семибратский не стал одеваться, а взял верхнюю одежду в руки.

– Пойдём или поедем? – спросил он сержанта.

– Поедем, хотя здесь и недалеко.

В холле института Илья его остановил и попросил надеть маску. Взял Романа под руку. Машина уже их ждала. Семибратский начал играть в обычную игру каждого, кто оказывается в маске, – угадывать интерьеры, путь, другие окружающие детали.

– Добрый вечер! – поздоровался он с водителем и другими возможными попутчиками.

– Добрый вечер! – ответил вежливо рулевой.

Звук разносился не как в обычном седане, а как в нетиповом большом лимузине. «Возможно, правительственное авто», – подумал Роман. Запах дорогой кожи подтверждал эту догадку.

Дорога заняла не больше пяти минут. Водитель не петлял – скрывать от него именно расположение и что это за здание задачи, видимо, не было. Зашли через какой-то специальный вход, через подвальное помещение. Отобрали телефон и ручку. Всё происходило в молчании, рабочий же шум и рабочие запахи, в основном воинской кирзы и специфического тонкого аромата кителей и оружейной смазки, присутствовали и доминировали по всему помещению.

– Сколько будет участников?

– Зачем тебе? – перешёл на ты, неизвестно, намеренно или нет, сержант.

– Чтобы подготовиться.

– Человек двадцать, – не стал наводить лишней таинственности его куратор.

– Спасибо!

По коридорам шли долго, то поднимались, то спускались, когда на лифте, когда по лестнице. Значит, со зданием он угадал – другого, настолько большого и с такими длинными и часто застланными коврами коридорами, рядом с ними не было. Шли дольше, чем ехали. Этот ритм исполнил его уверенности – Семибратский понял, что предстоящая процедура тоже часть и продолжение этого же коридорного прохождения.

Помещение для собеседования было, скорее всего, округлой формы, потому что голоса и шевеления доносились с разных сторон и разных уровней. Когда он вошёл, возникла пауза в три мгновения, потом шуршание возобновилось.

– Я за трибуной? – спросил Роман шёпотом сопровождающего.

– Нет, вы в середине зала. Не убирайте руки в карманы, допустима умеренная жестикуляция. Говорите чуть громче, как со сцены.

– Чувствую, я у тебя не первый!? – чуть пошутил Семибратский.

– Да, и без шуточек.

Роман постоял и сказал, чтобы обратить на себя внимание: «Здравия желаю!»

– Здравствуйте! – ответил единственный голос по центру, председатель.

Семибратский не знал, куда девать руки, неловко перебирал различные варианты, правда, не решаясь скрещивать руки на груди.

– Комитет устал, давайте поскорее, – громким шёпотом сказали справа.

– Вы нам рекомендованы как большой специалист в комплексе математико-физических и смежных дисциплин. Но, прежде чем вы ответите на наши вопросы, имейте в виду, что вам будет положено послушание плана тяжёлого физического труда. Надо же кому-то убирать конюшни и печь по ночам хлеб, – председатель говорил медленно, чтобы смысл доходил до всех, даже уставших, участников, не считая кандидата.

– Да, хорошо.

– Кстати, я видел ваше эссе, неплохо, – похвалил председатель. – Остальные коллеги пока не имели возможности изучить. Друзья, рекомендую ознакомиться. Даже можете отложить некоторые уложения и проекты. Прошу вопросы.

– Кто вы? – прогремело с высоты.

– Я… – чтобы не молчать, начал Роман, затягивая с ответом. – Я несущий анкх. Несущий всего несколько мгновений.

– Хм-м-м! – бас был скорее удовлетворён.

– Если бы вы встретили инопланетянина, но никто бы этого не признавал, что бы вы сделали?

– Попросился бы к ним. Даже в безвозвратный полёт!

– Почему? Считаете, там лучше?

– Не могу обосновать – по ощущениям, – Семибратский расслабился.

Включили кондиционер: всё-таки две дюжины мужчин после рабочего дня создавали свою атмосферу. Роман решил задать вопрос сам.

– Я могу вам в свою очередь задать вопрос?

– Нет. У вас тут нет своей очереди, – голос председателя был строг, но не зол.

– Между секциями в последнее время образовалось напряжение, – заговорили между собой по-соседски члены палаты, почти в полный голос. – В отношении того, кто придумает больше и «жирнее» инициативы по заморозкам и запретам. Наша секция, например, предложила на закрытом собрании организовать военно-бульдозерные войска, для укрепления потенциала по разрушению местного счастья. Такое ещё встречается в отдельных посёлках и регионах.

Коллоквиум продолжал, помимо собеседования, жить своей жизнью.

– А мы предложили разводить потомственных кролей! Для улучшения генерации и применения опыта в социальном плане. Завозим кролей из разных стран. Кстати, стоит провести объединительное совещание – продолжить эту работу не по отдельности, а вместе, – ответил сосед. – Если примем, вот, можно пригласить товарища.

– Да, про развитие запретов – актуальная тема, – подхватил председатель. – Вы бы какие предложения вынесли? Можете вообразить себя верховным управителем, например, какого-нибудь отдалённого субъекта.

– А можно трактовать запрет от обратного? Как возможность?

– Неожиданный подход. Попробуйте!

– В формате рассуждения и не иерархически… – Семибратский замедлился в речи, поскольку одновременно необходимо было говорить, продумывать изложение текущей идеи, разрабатывать следующую и, по возможности, осмысливать предложения в комплексе, как связанную логически плюс реализуемую программу. – Можно ввести ряд очевидных бытовых запретов, для укрепления самодисциплины: запретить чистить зубы три раза в день…

– Но… – кто-то вступил и оборвался, скорее всего, не сам.

– …Выращивать дома непатриотические, неместные растения, типа лимонов и фиников. Самостоятельно проводить биометрические измерения, себя и членов семьи.

Кто-то одинокий неакцентированно похлопал.

– Из технологического: глушить нефтяные скважины в периоды ретроградного Меркурия, устанавливать в частных домовладениях уловители эфира любой мощности, при настаивании не смешивать больше трёх ягод.

– Ага, спасибо! Достаточно, – председатель перешёл на просторечье, возможно, от усталости или не успевая за мыслью.

– А если про глобальное, космическое? – спросил старческий голос.

– Запретить запреты!