Текст книги "Похождения Сахиб-Фаранги"

В один из приездов в Удайпур мне не удалось дозвониться ни до Раджендры, ни до его сына Сандипа. Телефоны были выключены в течение нескольких дней. Взяв тук-тук, я отправился к ним домой. Дом был закрыт, окна наглухо занавешены. На стук никто не отозвался, и я уже собрался уходить, когда дверь вдруг приоткрылась. Выглянула дочь Раджендры – Ума – и сообщила, что отца и брата нет дома, а когда они будут, неизвестно. Я попросил Уму при случае сообщить мой новый номер телефона отцу и отправился восвояси. В этот же вечер от местных знакомых я услышал, что же произошло. В очередной раз Раджендра получил задаток за свою землю и заморозил сделку. Полученные деньги были мгновенно потрачены. Покупатель не стал мириться с обманом, а обратился в полицию, обвиняя продавца в мошенничестве. Был выписан ордер на арест Раджендры. Князь-авантюрист пустился в бега. Сделав все дела в Удайпуре и отчаявшись увидеть Раджендру, я отправился на северо-запад, в Джодхпур. На следующий день на мой телефон поступил звонок с неизвестного номера. Звонил Раджендра. Он назначил мне встречу у Клок-Тауэр, посреди джодхпурского Садар-базара. Я пришел вовремя, как договаривались, но никого не обнаружил. Я подождал десять минут и уже стал думать, что опять что-то не так, но тут ко мне подошел человек в мотоциклетном шлеме и голосом Раджендры предложил отправиться с ним. Увидеть немолодого князя, управляющего мотоциклом, было неожиданно, раньше мне приходилось видеть Раджендру только за рулем автомобиля. На шлеме красовалась надпись Iron Bird. Мы доехали до отеля, где Раджендра наконец снял шлем, и мы смогли обсудить дела.

«Мне нравится иметь с вами дела, мистер Раджендра, – сказал я ему. – Надеюсь, у вас есть план действий и вас не посадят в тюрьму в ближайшее время». Раджендра был весел и держал себя уверенно, как обычно. «Нет причин для беспокойства, – ответил он. – У меня отличный адвокат, через неделю буду дома». И действительно, в следующий приезд в Удайпур я увидел Раджендру спокойно сидящим на террасе своего дома. Ничего уже не напоминало о недавних проблемах.

Детки

Несколько лет подряд я проводил зиму в Раджастхане с женой и детьми. Однажды Раджендра позвонил мне и предложил вместе с семьей отправиться на званый ужин к его другу из Royal Family. Я обсудил приглашение с супругой и ответил согласием. В сумерках Раджендра подъехал за нами в гостиницу. Моей дочери недавно исполнилось девять, сыну не было и года. Оказалось, мы едем на день рождения к тринадцатилетнему принцу. То, что мы не были знакомы, по словам Раджендры, не имело значения.

Для празднования дня рождения был снят огромный ресторан. Основная часть мероприятия происходила на огромной лужайке, окруженной коттеджами и застекленными павильонами. Собралось где-то три сотни гостей, из них десятая часть – дети.

Организация праздника демонстрировала всю сложность устройства индийского общества. За отдельным столом размещались женщины с закрытыми лицами, по соседству, за столом побольше, сидела другая группа женщин – в традиционной одежде, но с открытыми лицами. Несколько девушек, одетых по европейской моде, пытались непринужденно гулять по лужайке в туфлях на высоких каблуках. Вдоль лужайки стоял ряд столов с никелированными супницами. Нас с Раджендрой посадили особняком, на некотором удалении от всех остальных. Мужчины церемониально обнимались. Кто-то кланялся и касался обуви старших. Все ходили туда-сюда. Нам представили именинника – полного мальчика в золотой рубашке и пиджаке. Мальчик встречал гостей серьезно. Мужчинам пожимал руку и смотрел в глаза. У него сегодня было много обязанностей. Дяди и тети подсказывали, что делать. Со всеми поздороваться, никого не пропустив. Раздать всем детям подарочные наборы. Мы тоже получаем два пакета с желтыми пластмассовыми мисками и тарелками. Каких-то отдельных гостей именинник кормит с ложечки чем-то особенным. Вероятно, это кхир – традиционный десерт. Взрослые советники шепчут ему на ухо и тихонько указывают, кого угостить.

Однако, кажется, про нас забыли. Нас не кормят кхиром, и вообще у нас на столе нет ничего. А между тем за некоторыми столами уже едят. Вот и хозяин праздника – отец мальчика. Он направляется к нам с явно недовольным видом. Раджендра вскакивает и бросается к нему навстречу. Мы не понимаем их разговора, но понятно, что хозяин зол, почти в ярости. Раджендра смеется и пытается его обнять. Вынимает из внутреннего кармана толстый конверт и протягивает. Хозяин вырывается из объятий Раджендры, поворачивается спиной и, открыв конверт, пересчитывает деньги. Его настроение тут же меняется. Он очень рад нас видеть. Удивлен, что мы сидим за пустым столом. Сейчас он всем распорядится. У нас на столе появляется тарелка с орешками и бутылка виски с синей наклейкой. Виски называется «Антиквити».

Тем временем в центр лужайки выносят кремовый торт. Детей приглашают подойти поближе. Гости шумно собираются вокруг. Вдруг, довольно неожиданно, молодой человек вмазывает в лицо имениннику торт. Это шутка. Все смеются. Или почти все. Принц в растерянности, пытается убрать крем из глаз. Происходит некоторая заминка. Я достаю из кармана пачку одноразовых салфеток и вкладываю в руку мальчика. Салфетки оказались в кармане очень кстати. Такое впечатление, что плана, что делать дальше с перепачканным принцем, нет. Но тут тетушки уводят мальчика. Через некоторое время он появляется чистенький и свежий. Оказывается, был предусмотрен еще один чистый пиджак и золотая рубашка. Мы с детьми и Раджендрой возвращаемся к столу. Отец именинника удаляется в стеклянный павильон с группой мужчин. Довольно скоро он приходит к нам уже изрядно навеселе. Устраивается за нашим столом и уже никуда не отлучается до конца вечера. Он почти не разговаривает с нами. Вероятно, стесняется своего английского. Он, очевидно, очень любит детей. Берет на руки нашего полугодовалого сына, улыбается, гугукает и не хочет возвращать. Бутылка «Антиквити» пуста.

Раджендра везет нас домой в открытом военном джипе. Несмотря на то что я знаю о Раджендре, я не испытываю тревоги.

У Раджендры двое сыновей. Старшего зовут Сандип. Это яркий веселый гигант с черными гусарскими усами. Он страстный охотник. Вместе с друзьями-раджпутами Сандип носится по ночной пустыне, стреляя зайцев. Про детей Раджендры можно было бы многое рассказать, но я ограничусь историей про его младшего сына.

Младшего зовут Рохит. Это пухлый молодой человек с застенчивым взглядом. Рохит мало говорит и держится скромно. Как и всем членам семьи Раджендры, Рохиту хронически не хватало денег. А между тем деньги ему были очень нужны. Он успел обзавестись семьей. Надо было обеспечивать жену и ребенка. Когда ситуация стала совсем неудобной, Рохит наконец встал с дивана, сел на мотоцикл и поехал на разбойный промысел. Жертву он выбирал в буржуазном районе, на окраине Удайпура. Сначала Рохит долго катался между роскошных вилл и коттеджей, а потом подъехал к пожилой женщине, делавшей покупки в фруктовой лавке, и попытался сорвать у нее с шеи золотое украшение. По телевизору он видел, как легко и просто это делается. Но только Рохит вовсе не отличался ловкостью и прытью, нужной для таких гадких дел. Он не справился с управлением и упал. На него тут же набросился лавочник. Подоспевшие прохожие помогли скрутить бандита. Пожилая дама, к счастью, не пострадала. По стечению обстоятельств в ту же минуту из-за угла появился полицейский джип, и подоспевшие стражи порядка взяли ситуацию под контроль. Полиция появилась настолько быстро, что никто даже не успел побить дурака.

Представители власти быстро разобрались, кто такой Рохит и кем он приходится их старому знакомому Раджендре Пратихару. Знаменитого князя-мошенника вызвали на разговор. Раджендра примчался выручать Рохита и прихватил с собой старшего сына – Сандипа. После эмоционального разговора, во время которого многое было сказано, а многое было понято, но не сказано, стороны пришли к согласию по поводу суммы, необходимой, чтобы Рохит дожидался суда дома, а не сидел в сыром каземате с извращенцами. И когда уже стороны, что называется, ударили по рукам, оказалось, что есть еще одно важное условие, которым невозможно пренебречь. Условие, которое полиция должна исполнить, а Раджендра должен безоговорочно принять. И, перед тем как выпустить опасную семейку из участка, стражи порядка с удовольствием сделали то, что от них ожидало население, и то, что они сами давно хотели сделать. Они крепко побили Раджендру и его старшего сына Сандипа. Оба получили и по голове, и по корпусу. Сандипу оторвали его щегольские усы. Рохита при этом никто не тронул даже пальцем.

Крокодилы

Местные говорят: в озерах Удайпура сейчас остался лишь один крокодил. Именно поэтому по ночам пропадают собаки. Иногда, ранним утром, его можно увидеть отдыхающим на прибрежных камнях. Днем он прячется в камышах озера Пичола. Сто лет назад пресмыкающихся здесь было много. Их активно отстреливали британцы. Охота на крокодилов считалась полезным видом спорта. В качестве приманки охотники использовали младенцев. Считалось, что истошные вопли туземных детишек эффективно привлекают громадных рептилий. Вежливые охотники размещали объявления в местных газетах: «Возьму в аренду туземного младенца любого пола для охоты на крокодила. Гарантирую безопасность».

Пушкарский брамин Сату как-то рассказал мне такую историю: «Раньше все было иначе. Во времена моего деда в Пушкаре было много крокодилов. Иногда они ели людей. Женщин и паломников. Люди испытывали уважение к священному озеру. Они подходили к озеру внимательно и с почтением. Сейчас никто ни во что не верит. Люди перестали снимать обувь, подходя к озеру. Им на все наплевать. Они хотят красивую фотографию, и все. Они не имеют уважения к брахманам, они не боятся быть съеденными крокодилами. Они мусорят и шумят. Мой дед рассказывал, что все было хорошо, пока крокодил не съел британского солдата. Тогда армия пришла в Пушкар. Военные окружили водоем. Солдаты выстроились в цепь и стали стрелять в крокодилов из ружей. Они смыкали круг и заходили в воду, продолжая стрелять. Почти все крокодилы погибли. Последние укрылись вон там – на острове. – Сату указывает на крошечный островок, совсем близко к берегу. – Солдаты зашли по пояс в воду и застрелили крокодилов. – Сату поднимает воображаемое ружье и показывает, как солдаты целились в сторону острова. – Несколько маленьких крокодилов поймали сетью, потом их отвезли в Джайпур, в зоопарк. Потомки наших пушкарских крокодилов сегодня живут в Джайпуре. Недавно мы с друзьями-браминами обсуждали, как вернуть уважение к озеру. Мы думаем, надо поехать в Джайпур и подкупить сторожа в зоопарке. Купить у него яйца или детенышей крокодилов. Привезти в Пушкар и выпустить в священное озеро. Крокодилы вырастут и будут опять есть паломников. Это, конечно, вернет уважение».

Сату радостно смеется, такая перспектива ему очень нравится.

Шива живет в Китае

Бог богов – Шива – живет на вершине горы Кайлаш на западе Тибета. Обитель божества скрыта в облаках. Четырехгранная гора напоминает черный кристалл, присыпанный белоснежной пудрой. На ее южном склоне отчетливо читается знак свастики, образованный трещинами и тенями. Вершина высотой шесть с половиной тысяч метров остается не покоренной альпинистами. Китайцы дважды давали разрешение на покорение знаменитой горы и дважды его отзывали, последний раз в 2001 году. Кайлаш священен для индуистов, буддистов, джайнов и людей, исповедующих религию бон. Согласно представлениям индуистов, бог богов пребывает в медитации в субтропическом оазисе на вершине Кайлаша. Для множества верующих индусов совершение паломничества к Кайлашу и парикрама – ритуального обхода горы – является важной религиозной миссией. С недавних пор к горе проложены хорошие асфальтовые дороги, и западный турист может посетить это место с относительным комфортом.

Зоравар Сингх родился в 80-е годы XVIII века в раджпутской семье, в княжестве Кахлур, на территории современного Химачал-Прадеша. Он поступил на службу к правителю княжества Джамму и хорошо себя зарекомендовал. За военные заслуги он был удостоен звания вазир и стал занимать командные посты в армии. В это время Джамму и соседние раджпутские княжества служат вассалами государства сикхов, распространившего свою власть от Кабула до тибетских границ. Обитателей княжества Джамму и лесистых предгорий Химачала в это время называют дограми. В 1835–1840 годах Зоравар Сингх – генерал сикхской армии – воевал в Ладакхе и Балтистане. Весной 1841 года военачальник разделил свои войска на три части и направил в сторону тибетских владений. Он лично возглавил отряд, следовавший на восток, вдоль берега озера Пангонг-Тсо. Сегодня между историками нет согласия по поводу мотивов, побудивших Зоравара Сингха зайти так глубоко на тибетскую территорию. Считается, что одной из причин войны, которую вели сикхи с Тибетом, было стремление контролировать рынок шерсти – пашм, служившей сырьем для изготовления кашмирских шалей и ковров. Нет сомнений, что одним из личных мотивов генерала было желание совершить ритуальный обход вокруг священного Кайлаша – обители Шивы и Парвати. Сикхские войска выбили тибетцев из пограничных укреплений и захватили крепости Румток и Таклаток. Зоравар Сингх посещает священное озеро Мансаровар и совершает обход священной горы Кайлаш. Сикхская армия строит форты и собирается закрепиться в регионе. Зима в Западном Тибете начинается рано. Снег выпадает в октябре. Обеспечить бесперебойное снабжение гарнизонов не удается. Дела идут все хуже и хуже. Индусы теряют пальцы, носы и гибнут от обморожения и голода. Чтобы согреться, солдаты жгут приклады ружей. Совсем скоро, в декабре 1841 года, через заснеженные горы приходят тибетцы под цинским командованием. В последующих столкновениях сикхская армия разбита. Тибетский кавалерист убивает Зоравара Сингха ударом копья в грудь.

На следующий год китайские войска вторгнутся в Ладакх, но потерпят поражение. Захваченный в плен цинский генерал будет казнен в качестве мести за смерть Зоравара Сингха. Затем китайцы и сикхи, возможно, осознавая, что имеют общего врага в виде англичан, заключили мирный договор. Мир оказался устойчивым. Следующая индо-тибетская война случилась в этой местности уже в новейшее время, в 60-е годы XX века. Вплоть до конца XX века район Пангонг-Тсо был закрыт для посещений.

Я оказался в Лехе в августе 2003-го. Со мной моя первая жена Лиза. В Лехе мы встречаем друзей и знакомых из Петербурга и Москвы. В этом году в Лехе много русских: журналисты, художники, архитекторы, путешественники, авантюристы. Столица Западного Тибета прекрасна. В конце лета созревают абрикосы. Румяные фрукты лежат горами на крышах частных домов и во дворах монастырей. Отягощенные фруктами ветви плодовых деревьев стучат в окна горожан. Сорвать сочный фрукт можно не выходя из дома. В ресторанах предлагают абрикосовый компот.

Подобно среднеазиатскому кишлаку, Лех пронизан системой арыков. Каждый вечер в определенное время старики, арычные смотрители, открывают шлюзы, и рукотворные ручьи пробегают по городу, орошая сады и смывая накопившийся за день мусор. Тибетцы-буддисты и кашмирцы-мусульмане соседствуют в Лехе столетия, отгораживаясь друг от друга глинобитными заборами. По улицам бродят бритоголовые монахи в бордовых одеждах, а в воздухе звучит призыв к намазу. Ладакх демонстрирует любопытное смешение различных культур и традиций. Среднеазиатской и тибетской, индийской и персидской. Похоже, ровно здесь одна из важных точек контакта Севера, Юга, Запада и Востока. В антикварных лавках соседствуют классические тальвары и прямые тибетские мечи в ножнах, украшенных бирюзой и кораллами. Вот огромный афганский нож и китайский меч – дзянь. Цены очень гуманные. Я не вполне готов к такому изобилию. Нет плана вывоза сокровищ. Гуляя по улицам Леха, мы несколько раз замечаем абсолютно черного человека. Сначала даже непонятно, с какой стороны у него лицо. Одежда как таковая не читается. Это беспорядочные лохмотья. Можно подумать, он спит на куче угля. Это сумасшедший или аскет-подвижник. Смотреть на него страшно, определить культурную принадлежность непросто.

Посвятив пару дней получению разрешений для посещения пограничной зоны, мы нанимаем два внедорожника и отправляемся в сторону Пангонг-Тсо. Дорога с многочисленными остановками занимает полдня. Мы преодолеваем пару перевалов и четыре блокпоста. На каждом из постов наши документы внимательно изучают и забирают копии пермитов. Мы знали, что так и будет, и имеем ворох необходимых бумажек. Военные очень радушны. Наше появление вносит некоторое разнообразие в их скучные будни. Иностранцев сюда стали пускать совсем недавно. Они рады нас приветствовать. По приказу офицера нам подносят воду в стаканчиках. Вода имеет очень сильный привкус железа. Вероятно, ее хранят вон в той ржавой цистерне. Здесь всего десять-двенадцать человек. Два-три офицера. Их меняют раз в полгода. Старший офицер – сикх в чалме цвета хаки. Второй офицер – тибетец с непроницаемым волевым лицом. Грудь тибетца украшена орденами и медалями. Можно предположить, что он герой Каргильского конфликта[214]214
  Каргильская война – пограничный вооруженный конфликт между Индией и Пакистаном, произошедший в 1999 году. Официальные индийские представители в ходе конфликта предпочитали не использовать слово «война», а пакистанская сторона вообще отрицала свое участие в нем.


[Закрыть]. Солдаты аккуратны и прытко бегают по приказу. У некоторых понурые физиономии, вероятно, сидеть тут полгода в маленьком коллективе сложно. Нам демонстрируют блиндаж с амбразурой, направленной в сторону Китая, и новенький военный автомобиль медицинской помощи. Мы садимся в наши джипы и двигаемся дальше. Местами дорога идет между двух минных полей, сохранившихся с 90-х годов. Вдоль заминированных просторов натянута старая колючая проволока. Некоторые столбики покосились или упали, а изображение черепа с костями на жестяной табличке едва различимо. Если в таком месте нужно остановиться по нужде, то пространство для маневра оказывается крайне мало. Дорога идет на высоте четырех тысяч метров. Сегодня она ведет в тупик, и встречного движения нет. Удивленные яки выскакивают у нас из-под колес и прыгают в пропасть. По дороге мы обсуждаем чистоту воды в ледяных ручьях и видим, что скотина пасется прямо под линией тающего ледника. Вдалеке показалась пронзительная синева озера. Мы у цели. Где-то здесь проходили люди Зоравара Сингха. Если двигаться дальше, мы упремся в китайскую границу. До Кайлаша отсюда пара сотен километров. Там, где дорога подходит к озеру, расположена тибетская деревня из четырех бетонных домиков. Мы разбиваем лагерь на берегу, в паре километров от деревни. Когда палатки уже поставлены, появляются две молодые женщины в национальных костюмах. Они сообщают, что представляют женский кооператив и намерены взять с нас плату за ночь на берегу озера. Женщины настроены решительно и просят не очень много. Для порядка мы торгуемся. Выяснив, что квитанции мы не получим, сбиваем цену в два раза. Смеркается, и становится холодно. У нас две горелки для приготовления еды. Местная примитивная и современная американская. И та и другая не хотят работать. Вскипятить воду оказывается сложным предприятием. Когда вода закипает, оказывается, что ее температура совсем не так высока, как хотелось бы. Мы пьем чай, закутавшись в спальные мешки. Воду мы привезли с собой. Вода в озере соленая и не годится для приготовления пищи. Растительности здесь почти нет, только пучки травы и кусты шиповника.

В старину считалось, что самый лучший материал для кашмирских пашмин происходит из этих мест. Как будто бы дикие козы с самой длинной и тонкой шерстью паслись на этих пастбищах. Ветер поднимал самый легкий козлиный пух и нес его, пока шерсть не повисала на колючках кустов диких роз. Невесомая шерсть, застрявшая в ветвях кустарника, смешивалась с волокнами паутины, расставленной пауками. Тибетские женщины собирали эту невесомую субстанцию и продавали купцам, отвозившим материал лучшим мастерам Кашмира. Так это или нет, возможно, лично проверил легендарный Зоравар Сингх. Наша поездка очень коротка. К ужасу местных жителей, мы купаемся в ледяном озере, следующим вечером мы опять в Лехе. Оставшуюся неделю посвящаем посещению буддистских монастырей. На автобусах и машинах пересекаем Ладакх вдоль и поперек. Посещаем Алчи, Хемис, Пиенг, Ламаюри, Тикси и др. Монастыри нависают над пропастями и венчают горы. Деятельность некоторых из них не прерывалась столетия. Перед изображениями богов горят масляные светильники. Во дворах и подсобках лежат кучи пустых пластиковых бутылок от масла. Монахи молятся, медитируют и пьют кока-колу.

Интересные образцы оружия можно увидеть в храмах, посвященных гневным божествам дхармапалам – защитникам веры и учения. Такое место называется гонкханг. В старые времена вход в храм защитников был разрешен только мужчинам. Сегодня это правило не действует. В гонкханге помещают изображение Панден Лхамо, содравшей шкуру с родного сына, грозного шестирукого Махакалу с оскаленными зубами, рогатого Ямантаку и дакинь в ожерельях из человеческих голов. Тут можно увидеть фигуры облаченных в доспехи локапал – хранителей мира и сторон света. Защитник севера и покровитель купцов Вайшравана тут предстает в виде страшного трехглазого Куберы. Перед алтарями дымятся благовония и стоят ряды подношений в виде разноцветных пирамидок, слепленных из топленого масла. На деревянных колоннах, подпирающих кровлю храма, висят ламеллярные доспехи[215]215
  Ламеллярный доспех – общее название доспехов из сплетенных между собой шнуром пластин, пластинчатых доспехов.


[Закрыть] и кольчуги. Прямые тибетские мечи и кривые индийские сабли. Тибетские щиты из прутьев, напоминающие турецкие калканы, и индийские щиты – дхалы, выполненные из кожи носорога, копья и древние ружья. Тибетцы верили, что оружие, доверенное богам, весьма эффективно помогает в реальных обстоятельствах. В дар грозным божествам приносили предметы вооружения, особенно хорошо проявившие себя в битвах. Также богам доставались трофеи и богато украшенное символическое оружие, специально изготовленное для такого случая. В знак почтения верующие приносят шелковые шарфы и обвивают колонны с оружием. В гонкхангах размещают маски гневных божеств, используемые в ежегодной мистерии Цам[216]216
  Цам – торжественное религиозное служение, совершаемое ежегодно на открытом воздухе в буддистских монастырях Забайкалья, Монголии и Тибета. По одной из версий, происходит от древних шаманских практик. Было включено в буддистский ритуальный комплекс.


[Закрыть]; в монастыре Пиенг в храме, над оружием, под потолком весит засушенная хищная птица, а центральная колонна обмотана редкими конскими доспехами. Считается, что тут размещено оружие, связанное с нашествием монгольских племен в XVI веке. Очарованные Ладакхом, мы улетаем в Дели, а затем в Москву. По возвращении домой я назвал мою новую собаку Тикси в честь одного из ладакхских монастырей.