Текст книги "Похождения Сахиб-Фаранги"

Индоевреи и индохристиане

Петру достался Рим, Андрею – Скифия, а апостолу Фоме – Индия. Его последователи сегодня составляют 2,3 процента населения страны. Особенно много христиан на юге, в Гоа и Керале. Много христиан среди жителей востока страны. Однажды утром, проснувшись в джайпурской гостинице, я обнаружил, что наступило воскресенье, а значит, большинство лавок не будет в этот день работать. Ожидавшему меня водителю я заявил, что сегодня мы проинспектируем христианские храмы Джайпура. Из семи или восьми церквей Джайпура мы посетили три: католический храм Всех Святых, храм, посвященный святому Андрею, и православную сирийскую церковь Святого Фомы. Ортодоксы располагались вдали от центра, и мы подъехали лишь к завершению службы. Когда я оказался у дверей храма, навстречу стали выходить прихожане с батюшкой во главе. Священник быстро сориентировался и бросился ко мне с рукопожатием. Не выпуская моей руки, он вопросительно обвел взглядом свою паству, все ли заметили его международные связи? Меня провели в храм, убранством помещение скорее напоминало баптистский молельный дом, чем православную церковь. У стены стоял синтезатор Yamaha. Под пристальным присмотром я перекрестился, прошептал несколько слов в сторону алтаря и, широко улыбнувшись всем присутствующим, стремительно удалился.

В Кочине, штат Керала, я однажды посещал православную церковь Петра и Павла. Бородатый священник в белом одеянии вел службу на малаямском языке. По духу литургия вполне напоминала греческий или русский вариант. Перед литографией с изображением святого Георгия вместо привычных свечей курились ароматические палочки. Так же как и при посещении мечети или индуистского мандира, перед входом в христианский храм в Индии положено снять обувь. Структура христианского общества в Индии уникальна. Христианские институты в Индии пронизаны кастовой системой. Особенно это касается индийских католиков. Семьдесят – восемьдесят процентов общины относится к касте далитов – неприкасаемых. Священство в основном происходит из брахманских родов. Далитам определены отдельные места в церкви и отдельные чаши для причастия. На юге Индии можно увидеть стоящие бок о бок индуисткую кумирню, христианскую часовенку и коммунистический ларек, оформленный как место поклонения портрету местного лидера.

Есть в Индии и евреи. В одной из синагог Кочина хранятся медные пластины с выбитым текстом. Медные документы тысячелетней древности определяют права еврейской общины на землю, на которой стоит синагога. Малабарские[170]170
  Малабар – историческая область в Южной Индии между берегом Аравийского моря и горами Западные Гаты. Иногда название Малабар применяют ко всему юго-западному побережью Индостана, которое называется Малабарский берег.


[Закрыть] евреи получили от траванкорского[171]171
  Траванкор – историческая область, а в период британского колониального владычества – княжество в юго-западной части Индийского субконтинента. Столицей являлся город Тривандрам. Траванкор занимал часть территории современных индийских штатов Керала и Тамилнад.


[Закрыть] махараджи не только недвижимость, но и подтверждение довольно высокого общественного статуса. В частности, лидеры общины добились привилегии передвигаться на слоне. Синагога Кочина находится в центре оживленного торгового квартала. Здание, построенное в XVII веке, увенчано башенкой с черепичной кровлей и часами в европейском духе. Пол покрыт бело-голубой кантонской плиткой с изображениями китайских пейзажей и пагод. Почти все кочинские евреи в XX веке переселились в Израиль. Уже давно миньян[172]172
  Миньян – община не менее чем из десяти взрослых евреев-мужчин старше тринадцати лет, собирающаяся для общественного богослужения и для ряда религиозных обрядов в иудаизме.


[Закрыть] в Индии невозможен без участия приезжих из Израиля и США.

Я оказался в Кочине в начале 2002 года. В мусульманской лавке, расположенной в ста метрах от синагоги, я приобрел большую холщовую хозяйственную сумку. Лубочная картинка, напечатанная в три цвета, изображала атаку на нью-йоркские небоскребы. Красно-зеленые самолеты втыкались в красно-зеленую башню. К небу, где красовалась надпись: WORLD TRADE CENTER, поднимались клубы веселого красного дыма. Подобная продукция заполонила азиатские базары после знаменитого теракта. Однако через год-два исчезла, вероятно, не без сигнала из США.

Промод Пури, загнол и швейцарский коллекционер

Небольшой Сундернагар-маркет находится в Нью-Дели, рядом с Пурана-Килой – Старым фортом. Здесь десять – двадцать лет назад покупали антиквариат и дорогие сувениры сотрудники иностранных посольств и дипмиссий. Полтора десятка галерей и магазинов занимают первые этажи в трехэтажных зданиях, образующих каре.

Лавка господина Промода Пури представляет собой небольшой стеклянный параллелепипед. Киоск стоит особняком от других магазинов, ближе к проезжей части, рядом с общественным уриналом. Несмотря на скромный вид магазина, дела у господина Пури идут великолепно. Он обладает тонким вкусом и фундаментальными знаниями в индийских древностях. Промод всегда деловит и элегантен. Кончики его кошачьих усов задорно устремлены вверх. В бюллетене № 9 Национального музея Нью-Дели, изданном в 2002 году, мне попалось имя энергичного дилера. В статье о ранней индийской бронзе упоминается, что в 1987 году музей приобрел у мистера Промода Пури бронзовую саблю, а с 1990-го по 1993-й еще семь бронзовых объектов. Некоторые из предложенных предметов не были приобретены из-за сомнений экспертов в подлинности, а некоторые в связи с немыслимо высокой ценой.

Я покупал у Промода ювелирные изделия и этнографические предметы, тибетские и восточноиндийские вещи. Несколько раз он предлагал мне дорогие катары, но в Дели не принято открыто продавать оружие, и, как правило, в магазине ничего такого не было видно. Как-то раз, вернувшись из очередной головокружительной поездки по стране, с утра пораньше мы с товарищем отправились на Сундернагар-маркет. Я попросил рикшу подвезти нас прямо к стеклянному киоску. Однако оказалось, что Промод занят клиентом – пожилым европейцем. Мы решили не мешать и сначала пройтись по другим магазинам. Когда через час мы вернулись, то обнаружили все в прежнем положении. Времени у нас оставалось немного, и мы, приняв решение больше не церемониться, ворвались в лавку. В магазине сразу стало очень тесно. Мы поприветствовали Промода и его клиента и попытались тоже найти себе что-то по вкусу на полках магазина.

Треть пространства занимал огромный покупатель. Перед ним на прилавке находилось два десятка предметов, похоже было, что сделка между Промодом и иностранцем уже совершилась. Судя по всему, мы опоздали и все новое интересное только что было куплено стариком. Он по очереди брал предметы в руки, любовно рассматривал, затем ставил на прилавок и не спеша фотографировал, явно получая большое удовольствие от процесса. Среди предметов, которыми манипулировал посетитель мистера Промода, было несколько ритуальных сосудов, покрытых благородной зеленой патиной, джайнские бронзовые фигуры хороших пропорций, массивные основания кальянов, ребристые и покрытые серебром, а также два топора-загнола, один из загнолов – просто чудо. Отбор предметов был замечательный. Я похвалил селекцию и поинтересовался, откуда дяденька приехал. «Из Швейцарии, – ответил тот и, вдруг захохотав, добавил по-русски с сильным акцентом: – Здравствуйте, добрый день!» Однако, как оказалось, великим и могучим он владел слабо. Швейцарец пояснил, что родился в Литве, откуда его семья уехала еще до Второй мировой. Он поинтересовался, нет ли у нас хорошего узбекского сюзани и других старых тканей. Я похвастался бархатным с золотым шитьем покрывалом для слона, но его интересовали среднеазиатские ткани. Тем временем я не удержался и, спросив разрешения, взял в руки поразивший меня загнол. Старинное русское слово для такого предмета – клевец, или чекан. В России клевцами пользовались в XVI–XVII веках, в Индии и Иране использовали загнолы вплоть до середины XX века. Усиленный треугольный клинок, похожий на птичий клюв, ставили на металлическую или деревянную рукоять. Загнол предназначался для пробивания доспехов, шлемов, кольчуг. Экземпляр, который я держал в руках, был удивительно хорош. Мощный клинок сложной разделкой долов напоминал породистые катары первой половины XVIII века. Он был шире, чем обычно, около восьми сантиметров. Основание клинка украшали две львиные морды, а на обухе, подняв хобот, стоял очень тонко исполненный слон. Загнол был закреплен на деревянной рукояти, сохранившей оригинальную лаковую роспись. Рассматривая загнол, я одновременно сопоставил выразительный нос швейцарца с его прибалтийским происхождением и спросил на древнем языке: «Улай ата метабер иврит?» Он вздрогнул, засмеялся и ответил: «Ло, шохахти околь». Перепрыгнув обратно на английский, я поинтересовался, не хочет ли он продать топор. Тут внезапно в разговор вмешался господин Промод. «Продай человеку топор – он любит такие вещи, а ты нет», – сказал он, обращаясь к швейцарцу. Тот поморщился, выдержал паузу и назвал цену, немаленькую, но разумную. Я тут же достал деньги и рассчитался. Было очевидно, что ловкий старик только что заработал на загноле пятьдесят процентов, не пошевелив и пальцем. Он засобирался и вскоре покинул лавку, ничего не забрав и бросив напоследок Промоду: «Вещи доставишь мне в гостиницу». У дверей пожилого швейцарца подхватил под руку водитель и помог ему усесться на заднее сиденье автомобиля, все это время ожидавшего у лавки. Промод позже рассказал мне, что швейцарец посещает Индию с 1950 года, что ему, собственно, давно ничего не нужно и приобретения на десятки тысяч долларов он называет покупкой подарков для родных и близких.

Контекст

В Индии позднее Средневековье закончилось лишь в середине XX века. В 60-е стало понятно, что серьезно рубиться саблями уже не придется. Во времена Индиры и Раджива многие махараджи расстались с дворцами и владениями, принадлежавшими их семьям столетиями, что-то было национализировано, что-то поспешно подарено государству. Арсеналы лишились крова. Шедевры работы древних оружейников лишились заботы и ухода.

В начале 1970-х в Индии был принят закон, предусматривающий государственную регистрацию всех предметов старины, в том числе вещей, находящихся в частном владении. Полиция получила право проверять условия хранения антикварных предметов в домах граждан. Учитывая первобытную дикость индийской полиции, мало кому захотелось становиться объектом контроля. За сорок лет было зарегистрировано лишь около трехсот тысяч предметов. Понятно, что таким объемом может владеть один торговец, можно сказать уверенно, что никакой регистрации не случилось. Мало того, почти вся сфера торговли антиквариатом переместилась в теневой сектор. Это никак не способствовало сохранению знаний. Состоятельные семьи перестали отправлять своих отпрысков изучать историю искусств. Знаточество переместилось в подполье. Расцвела контрабанда. К делу сохранения культурного наследия Индии подключились коллекционеры и дилеры из США и Западной Европы. В 1990-х в процесс ворвались русские специалисты.

«В моей стране и в твоей стране мы преступники, а в Великобритании мы – профессора», – заявил мне как-то А. Р. Мохнатые Уши.

Это не совсем так. В западном мире мы тоже преступники. Общепринятая мораль мировой ротации культурного наследия хромает давно и хронически. Порой может показаться, что право собственности на произведения искусства, захваченные в ходе выигранной войны, является единственным легитимным основанием для владения ненациональными культурными ценностями. Право государства вмешиваться в порядок распоряжения частной собственностью сомнительно и архаично. Мы знаем массу примеров, когда политики и государственные чиновники прямыми действиями или принятием нелепых законов способствовали разрушению культуры. Сжигали иконы не только большевики в раннем СССР, тем же самым занимались иконоборцы в Византии тысячей лет ранее. Уничтожали произведения «дегенеративного искусства» в Германии периода Третьего рейха. Прекрасный образец идиотизма продемонстрировал Китай во времена «культурной революции». А сегодня китайцы сжигают предметы, вырезанные из слоновой кости. Под нелепым запретом находится торговля произведениями искусства, выполненными из кости, в современном «просвещенном» западном мире.

Если вы прогуглите понятие «контрабанда антиквариата», то обнаружите много упоминаний об Индии, Китае, Афганистане и Пакистане. Это страны, где до недавнего времени существовал богатый «первичный» рынок предметов старины. Разумеется, подпольный.

Тонны артефактов афганского происхождения задерживались на границе Великобритании в начале миллениума. Талибы взрывали древних идолов и запрещали производить героин. Декхане[173]173
  Дехкане – обозначение среднеазиатских крестьян


[Закрыть] были вынуждены продавать фамильное серебро и браться за лопаты. Богатый археологическими древностями Афганистан выкинул на рынок массу артефактов, имеющих отношение к Бактрийскому царству[174]174
  Греко-Бактрийское царство – эллинистическое государство, образовавшееся на территории Бактрии и Согдианы в результате распада импери Селевкидов. Просуществовало с 250 до 125 года до н. э.


[Закрыть] и другим древним культурам. В дипломатических контейнерах, на военных самолетах и на спинах ослов древности покидали неспокойную страну. Бородатые дилеры в рубахах до колена предлагали уникальные предметы в лавках Лондона и Катманду: сасанидские инталии, монеты с профилями сатрапов, терракоты и ирризированное античное стекло. После разгрома талибов правительство Карзая[175]175
  Хамид Карзай – афганский государственный деятель, президент Афганистана в 2004–2014 годах.


[Закрыть] вернуло ситуацию в прежнее русло. На полях вновь расцвели маки, а разбушевавшийся поток антиквариата сузился до контролируемого ручейка. Западный военный контингент, сменивший власть талибов, нацелился на понятные вещи. На западном рынке резко прибавилось количество зловещих хайбер-найфов[176]176
  Хайбер-найф – клинковое однолезвийное афганское оружие, названное так в честь Хайберского прохода.


[Закрыть], афганских пешкабзов и раздолбанных винтовок «Энфилд». Большая часть подобных предметов производится на задворках кабульской Чикен-стрит, но, безусловно, отправлялись на Запад и подлинные древности. Легенды, циркулирующие в среде русских оружейников, говорят, что лучшие из образцов афганского оружия хранились в коллекции Хафизуллы Амина[177]177
  Хафизулла Амин (1929–1979) – афганский государственный, политический и партийный деятель, член Политбюро ЦК НДПА, министр иностранных дел (1978–1979), министр обороны, премьер-министр, генеральный секретарь ЦК НДПА и председатель Революционного совета Афганистана (1979).


[Закрыть] и в качестве трофеев генералов КГБ попали в Москву в 1979 году.

Истерика вокруг так называемого антиквариата порой оборачивается полным курьезом или печальным гротеском. Небывалые страсти закипели в Пакистане в 2000 году в связи с находкой мумии персидской принцессы. Племенной авторитет Вади Мухаммед Рееки из Белуджистана и его знакомый Акбар Али из Карачи пытались продать на черном рынке единственную в своем роде мумию. Запрашиваемая цена – одиннадцать миллионов долларов. Полиция обнаружила деревянный гроб с мумифицированным телом на заднем дворе дома Вади Мухаммеда в Кветте и арестовала обоих злоумышленников. Пакистанские ученые установили несомненную культурно-историческую ценность находки. По мнению исламабадских ученых, мумифицированные в меду останки молодой женщины, вероятно, принадлежали дочери персидского царя Ксеркса и могут быть датированы 600 годом до н. э. Власти Ирана тут же предъявили права на принцессу, заинтересованность в останках проявило движение «Талибан». В Белуджистане начались волнения, народ требовал вернуть принцессу в Кветту. Не прошло и года с момента сенсационной находки, как правда восторжествовала. Персидская надпись, обнаруженная в гробу, скопирована с известного памятника, радиоуглеродный анализ древесины гроба показал возраст около двухсот пятидесяти лет.

Многое изменилось за прошедшие годы. В Китае и Индии окрепла экономика, у нуворишей и среднего класса появились деньги и интерес к корням. В наши дни на торгах аукционных домов «Сотбис» или «Кристис», посвященных культурному наследию Китая и Индии, вы увидите много азиатских лиц. В 70-е и 80-е это было совсем не так.

В 2006 году Виджей Маллайя – алкогольный магнат из Южной Индии – приобрел за астрономическую цифру на аукционе «Сотбис» саблю Типу Султана[178]178
  Типу Султан (1750–1799) – мусульманский правитель индийского государства Майсур со столицей в Серингапатаме. В союзе с французами вел англо-майсурские войны с Британской Ост-Индской компанией, стремясь вытеснить ее с Индийского субконтинента и обеспечить свою гегемонию в Южной Индии.


[Закрыть]. Повелитель Майсурского княжества, сын Хайдара Али сотрудничал с французами и любил все тигриное. Носил полосатые халаты, а рукояти его сабель украшали хищные кошачьи морды. Тигриная тема в интерпретации Типу Султана получила название бубри. Султан налаживал дипломатические контакты с Османской империей. В его армии воевали французские специалисты. В мечетях Майсура упоминание имени могольского императора в молитвах было заменено на имя Типу Султана. Он выиграл у англичан две войны, но потерпел поражение в третьей. Султан погиб, защищая цитадель Серингапатам, в 1799 году. Личное оружие Типу Султана, найденное в спальне правителя, в качестве военного трофея досталось британским генералам, руководившим операцией. В 2006-м потомки генерала сочли нужным избавится от раритета. Виджей Маллайя – новый хозяин исторического клинка – пытался добиться от индийских властей разрешения вернуть саблю Типу Султана на родину без уплаты пошлин, однако безрезультатно. Через несколько лет магнат обанкротился, и дальнейшая судьба сабли Типу Султана мне неизвестна.

Тема контрабанды антиквариата табуирована в среде западных дилеров. Конечно, хорошо, когда провенанс ясен и понятен. Одно удовольствие торговать предметами, купленными в семье покойного аристократа или дипломата. Совсем другое – иметь дело с вещами, недавно привезенными из стран, где существует запрет на вывоз предметов старины. На такую тему никто не желает разговаривать. Вещи просто появляются из ниоткуда. Торговцы всё понимают и не говорят лишнего. Если вы принесете редкую и ценную вещь в антикварный магазин Лондона или Парижа, у вас ее купят. Главное – договориться о цене. «Предмет происходит из частной британской коллекции», – напишет в описании лондонский дилер. «Предмет приобретен на европейском арт-рынке», – напишет французский антиквар. Все всё понимают и занимаются своим делом. Окружают заботой работу древнего мастера и ищут ей нового хозяина. Его миссией станет дальнейшее сохранение объекта культуры, обладающего своей судьбой. Поднимают шум и возражают только люди, далекие от темы. Ищущие горячих сюжетов журналисты и недалекие обыватели, никогда не владевшие предметами, обладающими культурной ценностью. Популярная в последние годы идея вернуть все произведения искусства в страны происхождения кажется мне совершенно маразматической. Только на мгновение представьте, что это действительно произойдет. О ужас! Все китайское в Китае, все индийское в Индии. Египтяне, имеющие сомнительную связь с древними фараонами, получают из Германии бюст Нефертити, турки получают все византийское и золото Шлимана в придачу. Инуиты получают свои костяные гарпуны, а жителям Маркизских островов достаются деревянные дубины, которыми они проламывали головы первым европейским визитерам. Каким же скучным будет этот новый мир!

Свобода

Когда в Бомбее впервые разразилась чума, население приписало это гневу богини Кали за допущение постановки на одной из площадей города мраморной статуи императрицы Индии – Виктории.

Однажды статуя эта найдена была украшенною ожерельем из человеческого кала, очевидно для умилостивления богини. Иногда в порыве религиозного энтузиазма толпа призывает на голову ненавистных ей иноземных завоевателей всякие беды и, между прочим, нашествие русских, которые, по ее убеждению, только одни способны прогнать англичан и, таким образом, совершить месть за все причиненные обиды.

Из дополнительного отчета есаула Ливкина о командировке в Индию 1898–1899 гг.

Путешествуя по северо-западу Индии в конце 90-х и 2000-е, я посещал множество антикварных магазинов и лавок старьевщиков. Побывал в гостях у коллекционеров и в частных домах. Помимо прочего, меня интересовала графика, лубки и народные картинки. Я с удовольствием погружался в содержимое папок и коробок, наполненных глянцевыми принтами Рави Вармы[179]179
  Раджа Рави Варма (1848–1906) – индийский художник, автор множества работ, в том числе на темы индийских эпосов «Махабхарата» и «Рамаяна».


[Закрыть], выцветшими фотографиями, рисованными тантрическими таблицами и обрывками гороскопов. Хрупкие немецкие олеографии[180]180
  Олеография – вид цветного полиграфического воспроизведения картин, выполненных масляными красками, самый распространенный во второй половине XIX века.


[Закрыть] изображали нарядных индийских богов и древних героев, разрывающих на части натуралистичных демонов. Среди сонма богов мне несколько раз попадалось изображение русского царя Николая II Кровавого. А однажды в частном доме в Секавти я увидел и засиженного мухами Александра III. Николай, наряженый в военный мундир, неотличим от своего кузена Георга V[181]181
  Георг V (1865–1936) – король Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии.


[Закрыть], портрет которого, собственно, полагалось бы иметь добропорядочным гражданам Британской империи. Позволить себе украсить жилье или контору немецкой олеографией могли лишь представители местной буржуазии. Вероятно, таким образом они с юмором выражали свое отношение к британскому присутствию. Известный freedom fighter – Тилак[182]182
  Локаманья Бал Гангадхар Тилак (1856–1920) – индийский националист, социальный реформатор и борец за независимость. Автор историко-филологических исследований текстов «Ригведы» и «арктической гипотезы» о прародине индоарийцев.


[Закрыть] – в этот период встречался с Минаевым и засыпал российское посольство проектами, связанными с обучением индийских молодых людей в военных училищах России. Наверное, к счастью, борцам за свободу не удалось попасть «из огня в полымя». Русские осторожно отказали, а Тилак отправился в путешествие по индийским тюрьмам.

В одну из первых поездок в Индию в букинистическом магазине в Сауф-Экстеншн мне попалось несколько любопытных книг. Восемь томов The war against Russia Эдварда Хенри Нолана, издания 1857 года, с тисненными золотом корешками, содержали массу данных о Крымской кампании, гравированные портреты военачальников – русских, турецких и британских, карты местности и планы сражений. Вес восьми красных книг составлял пять-шесть килограммов. Также мне показали несколько миниатюрных томов, в ладонь размером, изданных в Лондоне в 1825 году, – гравюры, раскрашенные акварелью, представляли народы России. Жук проел книжки насквозь, оставив на каждой странице дырочки.

Магазин располагался на первом этаже частного дома и скорее напоминал библиотеку. Здесь царил академический порядок и покой, за стеклами шкафов красного дерева помещалось собрание книг об Азии, в основном изданных в Великобритании в XVIII–XIX веках. Пожилой хозяин книг, сморщенный бенгалец, все свои действия согласовывал с сыном по телефону, между тем как сын находился, возможно, на другом конце света, а может быть, в другом конце дома. Несложные переговоры, и книжки про войну отправились к покупателю в Екатеринбург, а книжки с дырочками – в частное собрание редких книг в центре Москвы.