Текст книги "Похождения Сахиб-Фаранги"

Ланган-Силекхана

Ланган-Силекхана – это название дворца в Катманду, где до начала XXI века хранились запасы исторического оружия XVIII–XX веков. Через легендарного Бориса Лисаневича[167]167
  Борис Николаевич Лисаневич (1905–1985) – артист балета (в Русском балете Дягилева), основатель «Клуба 300» в Калькутте (одного из самых популярных элитарных клубов Индии). Один из самых влиятельных теневых деятелей в Азиатском регионе того времени. Открыл для туризма Непал, где был консультантом правительства. Основатель первого в стране отеля.


[Закрыть] сведения об оружейных сокровищах достигли американских коллекционеров еще в 1960–1970-е годы. Однако должны были пройти десятилетия, прежде чем непальская монархия зашаталась под ударами повстанцев-маоистов и, лихорадочно изыскивая средства для модернизации вооруженных сил, согласилась продать четыреста тридцать тонн исторического оружия иностранцам.

Непальский монарх является воплощением Вишну. 1 июня 2001 года он был убит в своем дворце в Катманду. Это событие стало началом конца порядка, сложившегося в Непале. Согласно официальной версии, наследный принц Дипендра застрелил своего отца Бирендру и массу родственников из-за романтической истории, похожей на итальянскую классику. Подобно Монтекки и Капулетти, семья непальских монархов находилась в вековой вражде с семьей премьер-министров Ран. Якобы семья монарха не одобрила выбор принца – его избранница происходила из семейства Ран, доводящихся родственниками правителям индийского княжества Гвалиор. Мало кто в Непале поверил этой версии. Считается, что, безусловно, к убийству был причастен брат покойного монарха Гиендра, занявший престол после мрачных событий, и американские «блэкуотерс». Новый король был, мягко говоря, непопулярен, авторитет королевской власти пошатнулся. Подняли голову маоисты, близкие к бандитам Бихара. Отдельные районы страны довольно скоро вышли из-под контроля правительства, на улицах Катманду появились бронетранспортеры, был введен комендантский час. Мне довелось побывать в тот период в непальской столице. В стране царил хаос и кипели страсти. Старые мифы рушились, новые слагались на ходу. Местами традиционный уклад стремительно разрушался. Площади перед храмами в непальских городах столетиями украшались драгоценными бронзовыми фигурами. Вдруг оказалось, что теперь бронзовое божество надо защищать клеткой из железной арматуры, иначе оно будет украдено злодеями и продано. На улицах Катманду появились невиданные здесь ранее трансвеститы, уличные драгдилеры предлагали прохожим экзотический кокаин. Когда по центральной улице проносился эскорт «ленд-крузеров» наследного принца Параса, солдаты прикладами прижимали пешеходов к стенам. На заборах краснели серпы и молоты.

Американский оружейный дилер Христьян Кранмер вместе со своим партнером индийского происхождения Судхиром Виндласом воспользовался ситуацией и усилил напор на непальские власти. Сложно сказать, кто получил бакшиш, и не менее сложно сказать, откуда у маоистов взялось вооружение для новых эффективных атак. Однако власти Непала приняли предложение, и, как пишет современная непальская пресса, историческое наследие было продано за орехи. Четыреста тридцать тонн древностей были загружены в тридцать один контейнер и вывезены в Калькутту, а оттуда в США. Невозможно перечислить все, что хранилось в арсенале. Что известно точно, так это то, что среди сокровищ было полторы сотни пушек с вензелями Екатерины Великой. Пушки достались англичанам во время Крымской войны и были переданы Непалу в рамках военного сотрудничества. Ко мне в руки через американский аукцион попал тибетский ламеллярный шлем XVI–XVII веков, имеющий отношение к этой истории.

Большие дела

В Джайпуре, на улице Мирзы Исмаила, до 2004 года существовала замечательная антикварная галерея. Владелец бизнеса – господин Гия – был известен своим тонким знанием старины. Он отличался демократизмом, был любим всеми и считал, что не имеет врагов. И раджпутские князья, и простой рикша приезжали на улицу Мирзы Исмаила, чтобы получить честную цену за свои ценности. Редкие предметы, пройдя через руки господина Гия, обретали новую судьбу и новых хозяев. Отдельные вещи вдруг появлялись на серьезных западных аукционах. Дела шли хорошо. И вот в начале 2000-х галерею посетила вдова Раджива Ганди[168]168
  Раджив Ганди (1944–1991) – премьер-министр Индии (1984–1989), сын Индиры Ганди.


[Закрыть] – Соня Ганди. А надо добавить, что согласно древней индийской традиции вдовы приносят несчастья.

Соне приглянулась старинная культовая скульптура. «Гия, мне очень нравится эта фигура, я бы хотела получить ее в подарок», – сказала Соня. И тут старый опытный лис сделал главную ошибку в своей жизни: «Это очень дорогая скульптура, госпожа Соня, я не могу себе позволить делать такие дорогие подарки, но вы можете купить ее, я сделаю вам большую скидку», – ответил он. Соня нахмурилась и ушла весьма недовольной. А затем натравила на господина Гию все индийские спецслужбы. Те рьяно взялись за дело и, пользуясь всеми нехорошими методами, включающими пытки, шантаж и угрозы, подняли все цепочки продаж, покупок и перепродаж. В итоге выяснилось, что господин Гия, который считал себя добросовестным приобретателем, является скупщиком краденого и даже заказчиком воров, обкрадывающих храмы. Было возбуждено две сотни дел относительно предметов, найденных в его галерее. Гию арестовали, галерею опечатали. Считается, что он никогда не выйдет на свободу. Как только его адвокаты отмахиваются от очередного обвинения, в полицию приходят некие крестьяне и опознают очередной предмет, столетия украшавший деревенский храм.

Мотивы Сони весьма очевидны. Она сама занимается антиквариатом, и серьезные конкуренты ей не нужны. Ее родной сестре принадлежит галерея в Милане, торгующая индийской стариной. Говорят, что, когда был жив Раджив, его частный самолет, набитый произведениями искусства, постоянно совершал рейсы Дели – Милан. А когда происходила реквизиция сокровищ джайпурского махараджи в начале 80-х, то дорога Джайпур – Дели была закрыта для движения на двадцать четыре часа.

Похоже, Соня весьма последовательна и мстительна. Осенью 2012 года в Германии по запросу Интерпола был арестован крупный американский арт-дилер – господин Кумар, владелец галереи, торгующий индийским искусством в Нью-Йорке. Господин Кумар – старый партнер господина Гии. Щепетильные немцы шустро и с удовольствием выдали господина Кумара индийским властям. Через пару дней он уже был в Индии. В выпусках телевизионных новостей миру продемонстрировали солидного и растерянного джентльмена, отправляющегося в тюрьму. Зажатый между двумя грозными полицейскими, он сидел на заднем сиденье автомобиля, изумленно рассматривая поверх очков новую Индию.

Дорога через Ранакпур

За несколько лет я бессчетное количество раз проезжал по дороге, соединяющей Удайпур и Джодхпур. Где-то на полпути между городами, в местечке Ранакпур, находится знаменитый джайнский храм. Построенный в XIV веке из белоснежного мрамора храм обильно украшен дивной резьбой. Во время похода Аурангзеба храм был разорен и вплоть до конца XIX века простоял в запустении. Сегодня при посещении храма положено не только разуться, но и пройти через рамку металлоискателя. Полагается оставить за порогом все предметы, изготовленные из кожи: ремни, бумажники и т. д. Красота убранства храма завораживает. Потолок, напоминающий гигантскую мандалу, покрыт настолько глубокой резьбой, что отдельные части свисают, как барочные люстры. Как и джайнские храмы Маунт-Абу, храм Ранакпура изнутри выглядит больше, чем снаружи. Храм расположен у подножия невысоких гор, покрытых мохнатой субтропической растительностью. Это составляет разительный контраст с раскаленным пустынным ландшафтом, доминирующим в окрестностях Джодхпура. Пятидесятикилометровый участок дороги, ведущий от Ранакпура на юг, представляет собой волнительный серпантин. Вдоль дороги установлены плакаты, предупреждающие о возможном появлении леопарда. Дорога сильно сужается, и водители сигналят перед слепыми поворотами.

В очередную поездку я нанял автомобиль, с тем чтобы выехать рано утром из Удайпура, провести полдня, ночь и еще день в Джодхпуре и вернуться ночью в исходную точку. Водитель – сорокалетний Усман – вел машину вменяемо и уверенно. Усман менял музыку и подпевал любимым исполнителям. Особо не рисковал, но и спуску другим машинам не давал. Мы поговорили о том о сем. О детях. Тут Усман предложил отправиться завтра в обратную дорогу пораньше, не в восемь вечера, как планировалось, а в четыре. Я ответил, что это мне не подходит, у меня много дел в Джодхпуре, до четырех мне никак не успеть, а по серпантину ночью мы поедем медленно и аккуратно, и все будет хорошо. «Дорога – это не проблема, – заявил Усман. – Но вот грабители на дороге – это проблема. Три недели назад в горах у Ранакпура ограбили автобус, убили несколько человек, мне все равно, а ты решай сам, советую выехать завтра пораньше». Признаться, я не поверил Усману – просто хочет пораньше вернуться домой и хитрит, подумалось мне.

Тем не менее в Джодхпуре я поинтересовался у старых знакомых – правда ли, что на Ранакпурской дороге грабят? Оказалось, да, грабят, всегда на этой дороге грабили, был пару лет перерыв, а сейчас опять грабят, вот совсем недавно автобус ограбили, убили кого-то. Я задумался, но особенно не испугался. Ценностей у меня немного, кредитную карту я успею сломать и выкинуть. И вообще, посмотрим, кто кого. На следующий день я попытался ускорить все свои дела. Однако к Ранакпуру мы подъехали в десять вечера. Остановились попить чайку. У дхабы уже стояло два джипа. Усман предположил, что здесь собирается микрокараван, чтобы перебраться через горы. Вскоре выяснилось, что водители джипов решили не рисковать и заночевать в Ранакпуре. Зато чай-валла, продавец чая, попросил добросить его до деревни в тридцати километрах. Мы взяли попутчика и помчались в горы. Мне по-прежнему не было ни капельки страшно. В один карман я положил макетный нож с выдвижным лезвием, а в другой массивный складной английский нож. За окном автомобиля, в темноте джунглей, стрекотали насекомые и сверкали глаза леопардов. Мы с Усманом продолжили разговаривать о грабителях. Тут в разговор вмешался пожилой усатый чай-валла. «А ведь я был в том автобусе», – заявил он. Старик продемонстрировал ссадины на шее и на руке, не зажившие за три недели. «Вот здесь, за этим поворотом, они перегородили дорогу камнями. Они не то чтобы хотели ограбить кого-нибудь. Это были tribal people. Они были совсем дикие. Пьяные и обдолбанные. Они хотели подраться и войны. Нападавшие ворвались в автобус и стали колоть ножами спящих пассажиров. Огнестрельного оружия у них не было. Зато были луки и стрелы. Они давно хотели выстрелить в кого-нибудь из лука». На этом месте рассказа чай-валлы мне наконец стало по-настоящему страшно. Усман несся со скоростью девяносто километров в час. На всем участке дороги через горы нам не встретился ни один автомобиль. В Удайпуре мы оказались все-таки раньше, чем я предполагал. Через пару месяцев, вернувшись из поездки, я набрал в поисковике словосочетание Ranakpur robbers и увидел фотографию арестованных бандитов. Трое мужчин с черными мешками на головах в окружении группы грозных стражей порядка.

Адиваси

Как будто бы это были люди из племени бхилов. Название племени происходит от дравидского корня billu или villu, что значит «лук». Они испокон веков обитали в этих горах. Охота и собирательство были их традиционными промыслами. Луки бхилов не похожи на индо-персидские композитные каманы. Они могут быть выполнены из бамбука или из центрального ребра дикорастущей финиковой пальмы. Тетива изготавливается из расщепленного бамбукового волокна. Длина охотничьего лука сто двадцать – сто пятьдесят сантиметров. В прежние дни длина боевого бхильского лука могла достигать двух метров. Такие луки натягивали в положении лежа на спине. Руки оттягивали тетиву, а ноги упирались в лук. На старых фотографиях можно увидеть бхила, стреляющего из лука. Он упирает лук одним концом в землю, противоположный конец он пригибает к земле, ногой давит в середину лука.

На охоте бхилы используют полутораметровое копье бхало с бамбуковым древком и железным наконечником. Кривым серповидным ножом – палиун, длиной шестьдесят сантиметров – бхилы косят траву. В качестве оружия такой нож может быть тоже очень убедителен. Независимые жители гористых джунглей, вооруженные копьями и луками с метровыми стрелами, могли завалить тигра.

Бхилы никогда не знали ткачества и гончарного ремесла. Зато они знали, как добыть самый лучший мед диких пчел, называемый патхравали – каменный. Несмотря на запрет властей, из цветов дерева махуа они делают традиционный самогон – дару. Бхилы поклоняются предкам и духам, обитающим в рощах, ручьях, реках, на вершинах гор. Еще они почитают бесчисленное количество богов и явлений. Жизнь бхила сложна и насыщенна. Помимо хозяйственных забот, им приходится иметь дело с сонмом богов и духов, могущественных и реальных, как электричество. В одной деревне могут поклоняться нескольким богиням-матерям на разные случаи жизни: от эпидемии, от бесплодия, от черной оспы. А также надо поддерживать отношения с богом-тигром и духом, защищающим деревню от диких зверей. Нельзя забывать и про родовую или общинную богиню-мать, и про предков, которые могут быть недовольны и вредить по мелочам. Покойников бхилы кремируют. В погребальный костер бхильского воина кладут лук и любимую дубину. Непрогоревшие кости закапывают рядом с домом. В честь героев устанавливают невысокие каменные стелы с изображением всадников. Чтобы предки не скучали, перед стелой устанавливают миниатюрные (около полуметра) качели. Если кормить и развлекать предка, он не будет вредить, а даже поможет. В пронизанном магией мире, населенном невидимыми существами, бхилу приходится все время быть начеку. Молодым мужчинам следует особо опасаться душ рано умерших молодых женщин – чураил. Они могут превратить спящего в карлика и утащить к себе в дупло.

Болезни и другие проблемы бхилы объясняют враждебной магией, происками колдунов и ведьм – дакоин. Для решения задач магического характера бхилы обращаются к бадве. Жрец местных анимистических культов – лекарь, шаман и прорицатель бадва – занимает важное место в общине. По знакам на рассыпанной муке бадва определяет будущее. Прикладывая кусочек навоза к голове больного и манипулируя железным пинцетом, жрец изгоняет болезнь. Бадва умеет впадать в транс и вычислить ведьму. Всем известно, что девочки, отведавшие человеческих экскрементов, становятся ведьмами. Ведьмой может оказаться неприятная старушка из деревни за речкой или ближайшая соседка. У ведьмы, как правило, очень странные глаза, она кривит рот в усмешке. Если вас, не дай бог, сглазит бхильская ведьма, то самым разумным будет убить злодейку, а ее печень закопать в укромном месте. Многие бхилы так поступают. Испытания, которым подвергают предполагаемую колдунью, оставляют ей мало шансов на выживание. Это могло бы быть забавно, если бы не было так грустно. Статистика в сфере расправ над ведьмами в Индии сегодня удручает.

В старину раджпуты Марвара обращались к бхилам за военной помощью, они считались специалистами по партизанским действиям. Фигура бхила, вооруженного луком, украшает герб Удайпура. Положение бхилов удивительно, похоже, что в древности бхилы отстояли полноправную позицию в союзе с воинственными раджпутами. Раджпут может принять пищу из рук бхила без опасения оскверниться. В древности раджпутские князья брали в жены бхильских женщин. Несмотря на влиятельных родственников, в наши дни бхилы ведут мизерабельное существование.

Сегодня народы санталы, бхилы, гонды, наги и другие составляют восемь – десять процентов населения страны. С исчезновением лесов выживание племен стало крайне затруднительным. Многие скатились из гармоничного первобытного состояния в нищету. Власти страны осознают необходимость уделять внимание этим категориям через «позитивную дискриминацию», но внимания хронически не хватает, а дискриминация чаще проявляется без добавки «позитивная».

Необычные разновидности оружия встречаются у племен, населяющих восток Индии. Племена санталов пользуются небольшими металлическими щитами, выгнутыми в сторону противника. Такие щиты имеют кованый шип в двадцать – тридцать сантиметров и напоминают сковородку с ручкой. Как и щиты хевсуров, они скованы из небольших полос. Наги пользуются топорами зверского вида, украшенными пучками черных волос.

Среди грабителей и браконьеров случаются и суперзвезды. Фулани Деви и Виррапан стали персонажами современного индийского фольклора. Кус Мынесвами Виррапан – бандит и браконьер, связанный с тамильскими националистами, на рубеже XX и XXI веков контролировал территорию в шесть тысяч квадратных километров на границе штатов Карнатака, Керала и Тамилнад. На его совести жизни сотни слонов и полицейских. Создав хорошо организованную вооруженную группу, Виррапан в течение двадцати лет осуществлял незаконную вырубку деревьев ценных пород, за что получил прозвище Сандаловый Виррапан. Древесина и бивни убитых слонов принесли ему миллионы. Банда Виррапана занималась похищением людей. В качестве выкупа за похищенную звезду Болливуда Раджа Кумара бандиты получили шесть миллионов долларов. Виррапан покровительствовал сельскому хозяйству, раздавал земли и деньги неимущим фермерам. Он снискал славу Робин Гуда и любовь крестьян. Виррапан отличался скромностью, жил в лесу в спартанских условиях вместе со своими бойцами. Как и большинство жителей Индии, он с удовольствием позировал перед объективами камер. Одетый в простую военную форму без знаков отличия, с ружьем и пушистыми усами, он скорее походил на лесника, чем на кровожадного главаря бандитов. Благодаря поддержке местных жителей он долго оставался неуловим. В неоднократных военных и полицейских операциях правительственные силы раз за разом теряли людей. Чтобы убить Виррапана, его пришлось, как Григория Распутина, сначала отравить, а потом застрелить. На кремацию народного героя собралось около двадцати тысяч его сторонников, еще большее количество желающих не было допущено на церемонию прощания.

Сегодня грабеж и разбой не редкость в Индии, особенно в Бихаре, Мадхья-Прадеше и еще паре неспокойных штатов. Довольно часто грабят поезда. Так, несколько лет назад в поезде Варнаси – Дели была застрелена русская туристка, отказавшаяся добровольно отдать ценности грабителям. Вероятно, она просто не поверила, что все настолько серьезно.

История преступности в Индии имеет глубокие корни. В условиях кастового общества смена сословия была почти невозможна. Дети разбойников становились разбойниками. Поддерживать образ жизни своих предков всегда считалось за добродетель также и в среде потомственных преступников.

Тхаги упоминаются в документах начиная с XIII века. В XIX веке они получили мировую известность. Хорошо организованные сообщества столетия промышляли убийствами и грабежами. В Книге рекордов Гиннесса зафиксирована цифра в два миллиона человек, убитых тхагами в период с 1740 по 1830 год. В книге британского исследователя Майкла Дэша, изданной в Великобритании в 2005 году, приводится цифра в пятьдесят тысяч жертв за все время существования секты. Не все исследователи согласны с этими цифрами, однако точно известно, что около полутора тысяч тхагов было изловлено и осуждено английским правосудием в XIX веке. Пять сотен тхагов, отказавшихся от сотрудничества, были повешены. Десятки тысяч дел начала XIX века хорошо задокументированы. В сведениях о тхагах много непонятного. Так, распространено мнение, что тхаги связаны с культом богини Кали. Как будто бы божество требует многочисленных человеческих жертв, и если поток жертвоприношений остановить, то на мир обрушится хаос. На телах жертв, обнаруженных в хорошо замаскированных массовых захоронениях, действительно находили следы ритуальных действий: освященный сахар и сандаловую пасту. Однако оказалось, что большинство арестованных англичанами разбойников мусульмане и видимым мотивом большинства преступлений был грабеж. Странно, но среди убитых тхагами никогда не было факиров, музыкантов и европейцев. Тхаги не убивали женщин и не использовали женщин как соучастниц преступлений. Жены и дочери тхагов могли вовсе не знать о промысле главы семейства. Жертвами тхагов, как правило, становились путешественники. Разбойник под видом купца или военного просился в попутчики, входил в доверие и долго следовал с караваном. По дороге к ним «случайно» присоединялись другие тхаги. Злоумышленники носили на поясе желтый шелковый платок – румалу. Платок скручивался в жгут, в конец завязывалась горсть монет или камешков. Выждав удобный момент, убийца набрасывал удавку на шею жертвы. Его компаньоны удерживали руки и ноги несчастного или стояли на карауле. Тхаги использовали бескровные техники. Практиковались также и отравления. Сегодня на индийском вокзале можно увидеть плакат, не рекомендующий делить еду и напитки с незнакомыми попутчиками. Преступность, нацеленная на путешественника, – характерное для Индии явление.

Организация безопасности в Индии часто выглядит удивительно. Мне несколько раз приходилось обменивать крупные суммы наличных долларов на рупии. Самый хороший курс предлагали сикхи – торговцы тканями. Лавка сикхов располагалась в шумном привокзальном районе. Торговля тканями давно превратилась в прикрытие нелегальной банковской деятельности. Непрерывно приходили посетители. Приносили и уносили крупные суммы, причем пачка западной валюты размером в ладонь могла превратиться в объемистый мешок рупий. Обмен денег осуществлял худой юноша в очках. Из-под стола он доставал пачки рупий, пробитых степлером. Такой способ банковской упаковки, дырявящий банкноты, был к тому времени давно отменен, но пачки с дырками и железными скрепками продолжали всплывать из теневой сикхской экономики. За юношей присматривал благородный старец с седой бородой. Старик почти лежал в кресле, выпятив живот. На мир он смотрел через полузакрытые веки. В лавке явно циркулировали большие деньги, а никакой охраны видно не было. Лавка выходила на шумную узкую улицу, где с трудом могут разъехаться два легковых автомобиля. Не думаю, что сикхи забыли про безопасность. Просто всем ясно, что никакой вооруженный грабитель не сможет благополучно покинуть эту узкую улицу. На машине быстро не уехать, мотоциклиста сразу опрокинут продавцы вареных яиц и чая или зазывалы из соседних лавок. Драгдилеры и нищие, ошивающиеся на этой улице, вот кто является надежной охраной подпольного обмена валют.