Текст книги "История русской армии"

После смерти короля Августа III в Польше возникли обычные раздоры по выбору нового короля. При поддержке Императрицы Екатерины (русские войска введены в Варшаву) на престол взошел Станислав Понятовский. За эту поддержку Государыня потребовала от Речи Посполитой восстановления в правах «диссидентов» – притесняемых поляками православных «меньшинств». Сейм – немощный, но шовинистически настроенный, – ответил отказом. Тогда русский посол в Варшаве, князь Репнин, арестовал главарей сеймовой оппозиции и выслал их в Калугу. Этот поступок русского посла с правительством страны, при которой он аккредитован, служит ярким примером полнейшего упадка польской государственности. Устрашенный сейм решил было согласиться на восстановление в правах диссидентов, но это решение вызвало возмущение шовинистической части польского общества.

В феврале 1768 года недовольные, собравшись в Баре на Подолии, образовали «конфедерацию», объявили сейм низложенным и принялись расширять восстание. Король Станислав, бессильный за отсутствием каких-либо польских войск совладать с бунтовщиками, обратился за помощью к Императрице. Усмирение было поручено Репнину.

Русские отряды без труда одерживали верх над мятежниками. Однако скопища конфедератов, рассеиваясь перед нашими войсками, вновь собирались в других местах. У генерала Веймарна, которому Репнин приказал разогнать Барскую конфедерацию, было всего 6 тыс. при 10 орудиях. В 1768 году были взяты Бар и Бердичев, а генерал Вейсман с 400 всего обратил в бегство 1500 Потоцкого у Подгайцев. Литовские конфедераты избрали своим маршалком князя Радзивилла, который собрал 4 тыс. и заперся с ними в Несвижском замке. Однако при приближении одного лишь русского батальона – 600 человек – Радзивилл бежал, а все его вояки сдались.

Сознавая невозможность продолжать борьбу с Россией собственными силами, конфедераты обратились за помощью к Франции (традиции Лещинского – тестя Людовика XV не были забыты). Версальский кабинет, «традиционно враждебный» России и управляемый искусным Шуазелем, немедленно же пришел им на помощь: непосредственной посылкой денег и инструкторов и косвенно – склонив осенью 1768 года турецкого султана объявить войну России.

В 1769 году конфедератов считалось до 10 тыс. Это, конечно, не была «80-тысячная армия», обещанная союзникам-туркам и подстрекателям-французам, однако их расположение – на юге Подолии у Каменца и Жванца – являлось стеснительным для нашей армии, действовавшей против турок. В феврале командовавший русской обсервационной армией генерал Олиц разбил эти скопища при Жванце, и конфедераты бежали за Днестр. К лету очаг партизанщины разгорелся в Люблинском районе, где действовал Пулавский с 5 тыс. отрядом, имея противниками драгун генерала Ренне и суздальцев Суворова. Отправляясь в ненастный ноябрь 1768 года в поход в Польшу из Новой Ладоги, Суздальский полк прошел 850 верст в 30 дней (средний переход 28 верст), причем на квартирах больных не оставлено, а в походе из 1200 захворало лишь шесть человек. Он пытался пробраться в Литву, но Ренне преградил ему дорогу в Брест, а Суворов, настигнув его банду у Влодавы, разгромил ее. Распространение партизанщины на Галицию побудило Румянцева (ставшего главнокомандующим против турок) занять Львов и Перемышль.

1770 год протек в партизанских действиях и переговорах. Из Франции к конфедератам прибыл генерал Дюмурье в качестве военного советчика и инструктора (своего рода Вейган XVIII столетия). По настоянию французов (соблюдавших на этот раз интересы Турции) поляки прервали переговоры и, собравшись в Эпериеше (в Венгрии), объявили короля Станислава низложенным.

* * *

Кампания 1771 года открылась наступлением конфедератов на Галицию. Слабые отряды генерала Веймарна, разбросанные от Варшавы до Львова, не могли оказать должного сопротивления, и конфедераты в короткое время овладели Краковом и другими важными пунктами. Однако анархизм поляков не замедлил сказаться и здесь: между вождями их возникли раздоры. Тщетно Дюмурье пытался примирить их – он лишь навлек на себя общую ненависть.

Тем временем Суворов двинулся со своим отрядом из Люблина и наголову разбил Дюмурье под Ландскроной. Затем он обратился на Пулавского, снова пытавшегося пробраться в Литву, разбил его у Замостья и отбросил его в Галицию. Этими двумя боями Великопольша, за исключением краковского района, была совершенно очищена от конфедератов. Зато восстание вспыхнуло в Литве, где коронный гетман Огинский в начале августа открыто примкнул к конфедерации.

Узнав об этом, Суворов пошел на Огинского. Быстрыми и скрытными маршами он устремился в Литву и на рассвете 13 сентября наголову разбил коронного гетмана при Столовичах. Поход на Огинского предпринят Суворовым по собственной инициативе. У гетмана было до 4 тыс., у Суворова всего 820 человек. Поляки застигнуты ночью врасплох и стремительным ударом с двух сторон выбиты из Столовичей. Наутро отряд Огинского окончательно добит, потеряв 1000 человек и всю артиллерию (12 орудий).

У Суворова убыло около 100 человек. Восстание в Литве было подавлено.

Оставался лишь краковский очаг конфедерации. Дюмурье был отозван во Францию и вместо него прислан генерал де Виомениль. Ему удалось овладеть в январе 1772 года краковским замком, но уже 25 января под Краков прибыл Суворов и осадил замок. Все усилия Виомениля заставить Суворова снять осаду оказались тщетными. Попытки деблокады замка вождями конфедерации тоже не увенчались успехом: они не доросли до таких сложных операций и были разбиты порознь. 12 апреля Краков сдался, и война против польской конфедерации окончилась. Движение это, будучи в конце концов «панской» затеей и лишенное сколько-нибудь популярных вождей, – отклика в массах польского народа не встретило.

Еще 6 февраля 1772 года по почину Фридриха II состоялся договор о разделе Польши, причем прусский король обещал нам свою помощь в случае войны с Австрией. Поведение Австрии одно время внушало серьезные опасения. Еще в 1771 году она заключила договор с Турцией, гарантируя этой последней возвращение всех занятых русскими турецких областей (и надеясь за это получить от турок Сербию, утраченную еще в 1739 году). Эта последняя, однако, скоро примкнула к выгодному договору. Так состоялся первый раздел Польши – раздел, оставлявший еще жизнь анархичному, потерявшему способность управляться королевству, но не вызывавший сомнения о дальнейшей его судьбе…

Россия получала Белоруссию, Волынь и Подолию{120} – исконные русские области. Угнетению «диссидентов» наступил конец.

Причиной этой войны, как мы знаем, явилось натравливание французским кабинетом Порты на Россию с целью оказать содействие конфедерации. Поводом к ее объявлению послужило нападение гайдамаков на пограничное турецкое местечко Балту.

Султан, рассчитывая на помощь Франции, благосклонность Австрии и активную поддержку конфедератов, предполагал выставить до 600 тыс. человек. Главная армия (половина всего числа) должна была из Молдавии пройти в Польшу, соединиться с конфедератами и двинуться на Киев и Смоленск для восстановления Польши в границах XVII века. Другая армия должна была овладеть, при поддержке флота, Азовом и Таганрогом, а третья расправиться с восставшими христианами (в Черногории и Герцеговине). 6 октября война была объявлена, и остаток 1768 года прошел в деятельных военных приготовлениях обеих сторон.

Россия выставляла три армии: 1-я князя Голицына (80 тыс.) собиралась у Киева и должна была действовать наступательно, 2-я Румянцева, генерал-губернатора Малороссии, (40 тыс.), – у Бахмута и должна была защищать южные границы, 3-я Олица (15 тыс.) – обсервационная – у Брод. 1-я армия: 30 пехотных полков и 8 гренадерских батальонов, 19 кавалерийских полков – 68 батальонов, 95 эскадронов, при 136 полевых орудиях и 9 тыс. казаков. 2-я армия: 14 пехотных, 16 кавалерийских полков – 28 батальонов, 80 эскадронов, 50 полевых орудий, 10 тыс. казаков. 3-я армия: 11 пехотных, 10 кавалерийских полков – 22 батальона, 50 эскадронов, 30 полевых орудий, 1000 казаков. Полковая артиллерия (два орудия на батальон) не засчитана. Всего против ожидавшегося 600-тысячного полчища{121} выставлялось 120 тыс., но на самом деле гораздо меньше: некомплект был чрезвычайно велик, особенно в 1-й и 3-й армиях, достигая в среднем половины штатного состава. Так, например, в бригаде Вейсмана Бутырский и Муромский полки насчитывали: первый 716 штыков, второй – 790, вместо штатных 2300. Полк, имевший 1200–1500, считался уже «сильным». Для пополнения войск положено набрать 50 тыс. рекрутов.

* * *

Военные действия были открыты в январе 1769 года вторжением 100 тыс. татар и турок из Крыма на Украину, однако Румянцев быстро заставил отступить это полчище, а к весне сам выслал летучий отряд на Крым, усилив в то же время гарнизоны Азова и Таганрога. К лету он перевел главные силы своей армии к Елизаветграду, но дальше не смог двинуться: у него было всего 30 тыс., из коих треть вооруженных одними пиками казаков, тогда как на Днестре у Каушан стоял крымский хан со 110 тыс. татар и турок, а 30 тыс. татар угрожали с Перекопа. Все, что мог сделать Румянцев, – это распространить ложные слухи о движении своей армии в Подолию, что совершенно спутало расчеты противника. Центр тяжести событий перенесся в 1-ю армию на Днестре.

Князь Голицын открыл кампанию уже 15 апреля, не дожидаясь прибытия пополнений (в его армии считалось всего 45 тыс.). Молдавия восстала против турок, господарь бежал, и архиепископ ясский просил Голицына поспешить в Молдавию для принятия ее в русское подданство. Однако, вместо того чтобы сразу идти на Яссы, Голицын задался целью овладеть сперва Хотином. Потеряв здесь даром время и не будучи в состоянии взять крепости, он отступил за Днестр за недостатком продовольствия и целый месяц простоял без действия в Подолии, упустив исключительно благоприятный момент и предоставив туркам расправляться с молдаванами…

Тем временем великий визирь с 200 тыс. турок и татар переправился через Дунай у Исакчи и двинулся в Бессарабию. Он действовал так же вяло, как и его противник Голицын – и целый месяц до половины июня простоял на Пруте. Во исполнение первоначального турецкого плана, визирь предложил послу конфедератов Понятовскому двинуться со всей ордою в «Ляхистан», но Понятовский, желая избавить свою страну от нашествия таких союзников, предложил ему двинуться главными силами в Новороссию (т. е. против Румянцева), оставив заслон в хотинском направлении.

План был принят. Отправив 60 тыс. янычар и татар под Хотин, визирь двинулся с остальными силами к Бендерам, чтобы оттуда идти на Елизаветград. Поход его не удался. Искусное распространение Румянцевым ложных слухов о своей армии заставило визиря переоценить силы гяуров. Он так и не решился перейти Днестр и отступил назад на Прут в урочище Рябая Могила (40 верст к югу от Ясс), отправив в Хотин сераскира Молдаванчи-пашу.

Голицын, узнав об усилении турок в Хотине, перешел к Каменцу и стал против Хотина. Этим движением он открывал дорогу главным силам турок на Киев (будь визирь немного предприимчивее) и, удаляясь от армии Румянцева, подвергал эту последнюю риску отдельного поражения. Узнав о движении визиря в Новороссию, Голицын решил воспрепятствовать ему в этом, предприняв усиленный поиск к Хотину. 24 июня он переправился через Днестр, отбил у села Пашкивцы атаку 80 тыс. турко-татар и блокировал Хотин. Прибытие сераскира Молдаванчи и крымского хана Девлет-Гирея побудило Голицына снять блокаду крепости и ретироваться за Днестр. Командующий 1-й армией счел цель похода – отвлечение турецких сил от Новороссии – достигнутой. Голицын придерживался той школы полководцев XVIII века, которая считала, что на войне главное не бой («достояние посредственности» – говорил Мориц Саксонский), а маневрирование с целью заставить противника отступить без боя.

В Хотине оставалось 20 тыс. турок. Армия Молдаванчи – 130 тыс. турок и татар стала в Липканах, на верхнем Пруте (у буковинского леса). Сам визирь со 150 тыс. стоял у Рябой Могилы, на среднем Пруте. 25 тыс. турок занимало Бендеры. С русской стороны – 40 тыс. Голицына стояли в Подолии против Хотина, 30 тыс. Румянцева в Новороссии у Елизаветграда.

Бездействие визиря и его лихоимство (присвоил 25 млн пиастров, назначавшихся для довольствия войска) побудили султана сместить его и назначить на его место Молдаванчи-пашу. Новый визирь получил повеление двинуться за Днестр и овладеть Подолией.

Наступление это закончилось для турок плачевно. Молдаванчи 29 августа переправил за Днестр до 80 тыс., но силы эти были сброшены Голицыным в реку. Отправленный 5 сентября за Днестр для фуражировок 12-тысячный отряд был полностью уничтожен.

Неудачи эти, в связи с отсутствием продовольствия и фуража, совершенно деморализовали неприятельскую армию, на три четверти состоявшую из иррегулярного ополчения и татар. Почти вся она разбрелась. Молдаванчи успел собрать в Яссах всего 30 тыс. (и вынужден был бежать от них: его хотели убить). У Рябой Могилы из них осталось всего 5 тыс.… Стотысячная турецкая армия развеялась как дым. Оставался лишь сильный гарнизон в Бендерах, слабые отряды в дунайских крепостях, да татарская орда в Каушанах.

* * *

Голицын не воспользовался столь благоприятно сложившейся обстановкой. Он занял без боя Хотин (где взято 163 пушки), но затем снова, в третий раз за кампанию, отступил за Днестр. Недовольная вялостью Голицына, Императрица назначила на его место Румянцева, которому велено сдать 2-ю армию Петру Панину.

Прибыв в 1-ю армию в конце октября, Румянцев расположил главные ее силы на квартиры в районе между Збручем и Бугом, 60 эскадронов и 108 орудий были расположены по ордер-дебаталии в прямоугольнике 70 верст в длину и 40 верст в ширину. Такое сосредоточенное положение позволяло немедленную боевую изготовку.

За Днестр и Прут – в Молдавию был двинут стратегический авангард – 17 тыс. по большей части конницы под названием Молдавского Корпуса и под командой генерала Штофельна. Штофельну было поручено управление Молдавией, только что присягнувшей на подданство русской Императрице.

Армия приведена в порядок. Полки по 2 и 3 соединены в бригады, а бригады в дивизии. Управление артиллерией децентрализовано и артиллерийские роты распределены по дивизиям. Зимой устраивались маневры и экзерциции (особенное внимание обращено на быстроту движений и конные атаки).

Штофельн действовал отважно и энергично. В ноябре он овладел всей Молдавией до Галаца и большей частью Валахии, взяв в плен обоих господарей – врагов России. Военные действия в княжествах не прекращались всю зиму. Пользуясь слабостью и разбросанностью Молдавского Корпуса, турки и татары атаковали его в начале января 1770 года, но были наголову разбиты при Фокшанах. Затем Штофельн взял Браилов, снова разбил турок у Журжи и валахов у Бухареста.

Эти операции имели сильно деморализующее влияние на турок и особенно на татар. Однако султан проявил большую энергию. Не щадя затрат, он собрал новую армию, сменил крымского хана Девлета, рвение которого начало остывать, и назначил ханом Каплан-Гирея, которому приказал готовиться к походу от Каушан на Яссы для отобрания княжеств и сокрушения Молдавского Корпуса до прихода главных русских сил.

План кампании на 1770 год был составлен самим Румянцевым, добившимся от Императрицы невмешательства Петербурга в его распоряжения. Ошибки своего предшественника он резюмировал так: никто не берет города, не разделавшись прежде с силами, его защищающими. Главной своей целью он положил уничтожение живой силы неприятеля, для сего 1-й армии надлежало действовать наступательно (воспрепятствовать переходу турок через Дунай), 2-й армии поручалась наступательно-оборонительная задача (овладение Бендерами и защита Малороссии), 3-я обсервационная армия упразднена и вошла отдельной дивизией в состав 1-й. Большие надежды возлагались на флот Орлова, которому из Средиземного моря надлежало проникнуть в Дарданеллы{122} и угрожать Константинополю.

* * *

Весть о приготовлениях хана к походу заставила Румянцева поторопиться с открытием кампании. Сознавая всю трудность удержания княжеств небольшими силами, он предписал Штофельну очистить Валахию и ограничиться лишь обороной восточной Молдавии, области между Прутом и Серетом.

Не ожидая укомплектования, Румянцев выступил в поход, и 12 мая его войска сосредоточились у Хотина. Под ружьем считалось (за исключением 5 тыс. нестроевых и 2 тыс. больных) – 32 тыс., составивших 10 пехотных и четыре кавалерийские бригады. Пехота сведена в три дивизии – Олица, Племянникова и Брюса.

Свирепствовавшая в Молдавии чума побудила было Румянцева остановиться в северной Бессарабии, однако критическое положение Молдавского корпуса заставило его идти вперед. Значительная часть этого корпуса и сам Штофельн погибли от чумы. Принявший команду князь Репнин собрал остатки корпуса на Пруте у Рябой Могилы, где с 20 мая стойко отбивал атаки татарской орды Каплан-Гирея (72 тыс. человек). Высланный Румянцевым конный авангард генерала Баура вошел в связь с Репниным 10 июня. Главные силы, задержанные плохими дорогами, подошли лишь 16 числа, и в ночь на 17 Румянцев, невзирая на крепкую позицию и превосходные силы турко-татар, атаковал их при Рябой Могиле и отбросил на восток – в Бессарабию. Сильно укрепленный татарский лагерь при Рябой Могиле был взят широким обходным движением. Наш урон всего 46 человек, неприятель оставил до 400 тел. Всякого рода препятствия – естественные и искусственные – затруднили преследование{123}. Хан занял еще более сильную позицию на реке Ларга, где решил выждать прибытия главных сил визиря, переправлявшихся через Дунай, и конницы Абаза-паши (15 тыс.), шедшей от Браилова.

У Румянцева за выделением частей для обеспечения тыла было не более 25 тыс. Предугадывая намерение неприятеля, русский полководец решил разбить его по частям, не дожидаясь соединения всей 250-тысячной массы.

7 июля на рассвете он атаковал 55 тыс. турко-татар на Ларге и обратил их в бегство. Крымский хан бежал к озеру Ялпух, где простоял до конца кампании, потеряв дух и не проявляя активности. Подготовительные к бою движения Румянцев выполняет всегда ночью и атакует на заре. В ночных действиях всегда сказывается преимущество хорошо организованного и обученного войска над худо обученным, и Румянцев стремится это преимущество использовать. Наш урон на Ларге – 90 человек, неприятелей побито 1000 (в плен взято лишь 23), захвачен лагерь хана, восемь знамен, 33 орудия.

Тем временем визирь Молдаванчи{124}, задержанный разливом Дуная, смог переправиться (у Исакчи) лишь в половине июля. Его армия насчитывала 150 тыс. бойцов (50 тыс. отборной пехоты – главным образом янычар – и 100 тыс. конницы), при 350 орудиях. Зная о слабости сил Румянцева, визирь был убежден, что раздавит русских одной своей многочисленностью. Войска, уверенные в победе, поклялись истребить русских.

У Румянцева оставалось в ружье всего 17 тыс. (около половины войск, с которыми он выступил из-под Хотина два месяца назад), однако он был уверен в своих войсках и решил разбить визиря до того, как он соединится с татарами.

20-го июля турки, двигаясь вдоль речки Кагул, расположились лагерем у села Гречени, намереваясь на следующий день атаковать русских. 80 тыс. татар стояло на Ялпухе в 20 верстах… Но Румянцев предупредил турок и на следующее утро 21 июля сам атаковал их и одержал над ними блистательную Кагульскую победу, навсегда прославившую его имя. Визирь бежал, оставив в наших руках 200 пушек{125} и весь лагерь, татарский хан последовал его примеру. Русская армия пошла на турок тремя дивизионными кареями и опрокинула их толпы. Внезапная контратака 10 тысяч янычар, набросившихся на дивизию генерала Племянникова, едва не имела успеха. Личный пример Румянцева, бросившегося в сечу, и его «стой, ребята!» спасли положение. Истреблением янычар закончилось поражение турецкой армии. Турки потеряли до 20 тыс. убитыми и ранеными, свыше 2 тыс. пленными, до 300 знамен и значков, 203 орудия. Наш урон – 960 человек. Преследование велось энергично: 23 июля авангард Баура настиг турок на переправе через Дунай и под Карталом добил расстроенные полчища, захватив остальную артиллерию (150 орудий). Перебравшись за Дунай, Молдаванчи смог собрать из всей своей армии лишь 10 тыс. человек…

Почти в один день с Кагульским{126} побоищем турецкий флот был уничтожен Орловым при Чесме. Константинополь был сожжен пожаром, янычары бунтовали, требуя мира.

Казалось, наступила благоприятная пора для перенесения военных действий за Дунай с целью склонения Порты на мир. Карл XII поступил бы именно так, но Румянцев, сознавая слабость своих сил (всего дивизия военного времени по нынешним понятиям) и опасаясь чумы, свирепствовавшей с особенной силой за Дунаем, решил ограничиться в этом году прочным занятием княжеств и взятием придунайских крепостей. Измаил сдался еще в конце июля, после Кагульской баталии. В августе взята Килия, в сентябре Аккерман. Оставался Браилов, где турки отбили штурм 24 октября, наиболее кровопролитное дело за всю кампанию (мы потеряли здесь 2 тыс. человек, тогда как под Кагулом – 1000.).

Однако в начале ноября и тот покинут турками. Так кончилась кампания 1770 года, одна из славнейших в нашей истории. Она решила участь войны, продлившейся еще три года, вследствие упорства султана, – турецкая армия так и не смогла оправиться от Кагульского разгрома.

Что касается действий 2-й армии, то она двинулась весной от Днепра к Днестру. Движение совершалось медленно вследствие разлива рек. Осторожный Панин обратил особое внимание на обеспечение сообщений со своей базой Елизаветградом, выстроил ряд укреплений и на каждом ночлеге, по примеру Петра I, воздвигал по редуту. Его армия не испытывала нужды ни в чем. 6 июля Панин перешел Днестр, 15-го осадил Бендеры, а 16 сентября, после двухмесячной осады, овладел ими после жестокого штурма. У Панина было 33 тыс., Бендеры защищало 18 тыс. турок, из коих убито 5 тыс., сдалось 11 тыс. во главе с сераскиром, бежало 2 тыс. Наш урон – 2500 убитых и раненых. В крепости взято 348 орудий. Оставив в Бендерах гарнизон, Панин отступил на Украину и стал на квартиры в районе Полтавы.

* * *

В кампании 1771 года главная роль отводилась 2-й армии, доведенной до 70 тыс. Ей надлежало овладеть Крымом. 1-й армии предписано, занимая княжества, производить диверсии на Дунае для отвлечения турок.

Поход 2-й армии князя Долгорукова (заменившего Панина) в Крым увенчался полным успехом, и полуостров покорился без особенного труда. Искусная политика Румянцева – разъединение татар с турками – принесла теперь блестящие результаты.

На Дунае действия наши носили характер стратегической обороны. Небольшой (35 тыс.) армии Румянцева пришлось защищать громадный фронт (около 500 верст по Дунаю). Убежденный противник кордонного расположения, Румянцев расположил свою армию на квартиры 4-мя группами и с главными силами оставался в Молдавии. Войска располагались Румянцевым с таким расчетом, чтобы роты не отстояли далее, чем за 10 верст от сборного пункта полка. Из всех дел кампании 1771 года наиболее значительно взятие Журжи 18 февраля дивизией Олица. Наш урон доходил до 1000 человек, турок истреблено (перебито и потоплено) 8 тыс. из 10 тыс. гарнизона. В крепости взято 82 орудия.

Весною и летом инициатива была предоставлена туркам. Новый визирь Мусин-Оглу реорганизовал армию с помощью французских инструкторов, удалил оттуда татар и оставил лишь регулярные войска. Турецкие силы были вновь доведены до 160 тыс., но использовать свое численное превосходство турки не сумели (погром 1770 года произвел на них потрясающее впечатление). Им удалось, правда, занять Западную Валахию и даже овладеть на время Журжей, но при движении их на Бухарест они были совершенно разбиты втрое слабейшим русским корпусом генерала Эссена. У Эссена было 12 тыс., у турок – 37 тыс.; их побито 2 тыс. и 1300 с 14 орудиями взято в плен. У Журжи случилась неустойка, являющаяся очень характерной для понятия о воинской чести екатерининской армии. В Журже по ее занятии в феврале был оставлен майор Гензель с 600 солдатами. В конце мая к крепости подступило 14 тыс. турок. Гензель отразил их натиск, но, видя неравенство сил (один на 25), вступил в переговоры, сдав крепость (после совета) и выговорив для гарнизона право отступить с оружием в руках, отошел на соединение с дивизией князя Репнина. Он полагал, что заключил почетную капитуляцию, но Репнин, дивизия которого шла как раз в Журжу (и который приказывал Гензелю держаться во что бы то ни стало) посмотрел на дело иначе.

Отряд Гензеля был посрамлен перед фронтом дивизии, а офицеры отданы под суд, приговоривший их всех к расстрелянию. Императрица Екатерина заменила им казнь «продолжением постылой жизни – казни, чувствительнейшей самой смерти». Гензель и два капитана приговорены к пожизненной каторге, остальные офицеры – к службе рядовыми без выслуги. Заступничеством Румянцева и этот приговор заменен исключением провинившихся из службы… И это несмотря на то что неприятеля было в 25 раз больше, а капитуляция заключена на самых «почетных» условиях. Великая армия великого века! Счастье Екатерининским орлам, не видевшим позора Новогеоргиевска и Ковны… Румянцев поручил в октябре лучшему из своих командиров Вейсману произвести поиск на турецком берегу. Переправившись через Нижний Дунай, Вейсман блестящим рейдом прошел по Добрудже, овладев всеми турецкими крепостями: Тульчей, Исакчей, Бабадагом и Мачином. Свой знаменитый поиск Вейсман начал 19 октября с Тульчи, где захватил 36 орудий и навел такую панику на турок, что гарнизоны Бабадага и Исакчи бежали и крепости взяты без боя. Войска визиря (до 25 тыс. – против 4 тыс. Вейсмана) в беспорядке бежали к Базарджику, и турки никакой активности больше не проявляли, выразив готовность вступить в мирные переговоры.

* * *

Весь 1772 год прошел в мирных переговорах, веденных при посредничестве Австрии, но не давших никаких результатов{127}, благодаря ее интригам.

В 1773 году армия Румянцева была доведена до 50 тыс., из Польши прибыл Суворов. Императрица Екатерина требовала решительных действий: перехода через Дунай и разбития армии визиря, стоявшей у Шумлы. Однако Румянцев считал для этого свои силы недостаточными и положил ограничиться производством демонстраций, из коих наиболее замечательны: набег Вейсмана на Карасу и два поиска Суворова на Туртукай.

Удача этих поисков и пассивность турок побудили Румянцева перейти с 20 тыс. Дунай в начале июня. 18 июня он штурмовал Силистрию (имевшую 30 тыс. гарнизон), но не довел операции до конца, получив известие о движении 30 тыс. Нуман-паши себе в тыл. Румянцев отошел за Дунай, а авангард его, под начальством Вейсмана, одержал над армией Нумана красивую победу при Кайнарджи, за которую, однако, храбрый Вейсман заплатил жизнью. У Вейсмана было 5 тыс., у турок – 20 тыс. Наш урон всего 167 человек. Из командиров убит лишь один – сам Вейсман, сраженный пулей в сердце в первом ряду своего каре и успевший только сказать: «Не говорите людям!» Турок положено до 5 тыс. Смерть Вейсмана глубоко опечалила всю армию. Суворов, друживший с ним, писал: «Вейсмана не стало, я остался один…»

На правом берегу Дуная, в гирсовском тет-де-поне, оставлен Суворов с 3 тыс. Ободренные отходом Румянцева, турки с 10 тыс. атаковали было Гирсово, но наголову были разбиты Суворовым. Отряд Суворова, единственный из всей армии, зимовал на правом берегу.

Императрица осталась недовольна недостаточно энергичными действиями Румянцева и требовала решительного перехода в наступление. Однако фельдмаршал не изменил своего осторожного образа действий и весь год ограничивался демонстрациями, отложив решительные действия на следующую кампанию. 1773 год закончился в общем безрезультатно.

* * *

Кампанией 1774 года Румянцев решил закончить затянувшуюся войну и проникнуть, невзирая на все трудности, до самых Балкан. Свою армию 50 тыс. он разделил на четыре корпуса (отряда) и главные силы. Главную роль надлежало играть корпусам Каменского и Суворова (по 10 тыс.), которым велено идти на Шумлу и разбить 50-тысячную армию визиря, причем обоим дана полная свобода действий. Характерно, что Суворов, будучи самым младшим из генерал-поручиков, получил в командование отдельный корпус (несмотря на наличие в армии генерал-поручиков и аншефов). Это показывает доверие, которое питал Румянцев к герою Столовичей и Туртукая. Корпусу Репнина велено составить им резерв, корпусу Салтыкова (сын победителя Фридриха) – действовать против Силистрии, сам же Румянцев с главными силами (12 тыс.) мог подкрепить в случае надобности любой из отрядов.

В конце апреля Суворов и Каменский перешли Дунай и очистили Добруджу от турок. Соединившись 2 июня у Базарджика, они двинулись к Шумле, и 9 июня Суворов с авангардом наголову разбил 40 тыс. турок у Козлуджи, после чего оба русских отряда блокировали Шумлу. Эта операция, в сущности, и решила участь всей войны. При Козлудже авангард Суворова состоял всего из 8 тыс. человек. Турок было до 40 тыс. Суворов, следуя своему обычаю, смело атаковал авангард неприятеля, учтя то обстоятельство, что бывший недавно ливень промочил патроны у турок, носивших их за неимением кожаных подсумков, в карманах. Отбросив турок в лагерь, Суворов в продолжение трех часов подготавливал атаку огнем, а затем овладел лагерем стремительной атакой. Наш урон – 209 человек. Турок положено на месте 1200, пленных не взято, захвачено 107 значков и знамен и 29 орудий.

Перейдя Дунай в начале июня, Румянцев двинулся к Силистрии, а Салтыкова направил к Рущуку. Высланный Каменским конный отряд бригадира Заборовского двинулся за Балканы (куда до того еще ни разу не ступала нога русского солдата), сея всюду ужас и панику. В самой Шумле войска стали бунтовать и расходиться по домам. Видя невозможность дальнейшей борьбы и рискуя остаться без войск, визирь обратился к русскому главнокомандующему с просьбой о перемирии. Но Румянцев отказал ему в том, заявив, что может договариваться лишь о мире (чем проявил, бесспорно, большое политическое чутье). Визирю оставалось лишь покориться.

Мир был подписан 10 июля в деревушке Кучук-Кайнарджи. Порта уступала России Кабарду, Кинбурн, крымские крепости, признавала «независимость» Крымского ханства (первый шаг к присоединению Крыма Россией) и русский протекторат над турецкими славянами.