Текст книги "История русской армии"

* * *

К 1 августа на Северном фронте в трех армиях генерала Рузского сидело в окопах 39 пехотных и 8 кавалерийских дивизий. На Западном фронте в пяти армиях генерала Эверта собиралось наступать 62¹/² пехотных и 15 кавалерийских дивизий. На Юго-Западном фронте в четырех армиях генерала Брусилова дралось с неприятелем 48¹/² пехотных и 12 кавалерийских дивизий – третья часть нашей Действовавшей армии.

Во всей Действовавшей армии австро-германского фронта к этому времени считалось 150 пехотных и 35 конных дивизий. В пехоте – четыре Гвардейские, четыре Гренадерские, 51 пехотная 1-й очереди (одна на Кавказе), 31 пехотная 2-й очереди (одна на Кавказе, три расформированы), 23 пехотные 3-й очереди (две на Кавказе и три расформированы), пять стрелковых, 14 Сибирских, 4 Финляндские, две Кавказские (и 5 на Кавказе), четыре Туркестанские (три на Кавказе и одна расформирована), три Заамурские пехотные, одна пограничная (1 на Кавказе).

Кроме того, Балтийская матросская дивизия, Югославянская дивизия, две бригады латышей и две Закаспийские стрелковые бригады на Кавказском фронте. Не засчитаны формирующиеся 128-я, 130-я пехотные дивизии, 8-я и 10-я Туркестанские стрелковые, а также Чехословацкая бригада и Польский легион. Ополчение – одна бригада в 11-й армии и четыре на Кавказском фронте. Кроме того, на Французском фронте – три «особых» бригады и три формирующиеся в России. Кавказских дивизий: три Гвардейские, 18 армейских, Заамурская, Сводная, Уссурийская, Кавказская, Туземная, Кавказская пограничная, 18 казачьих (1-я и с 3-й по 6-ю Донские, 2-я Сводно-казачья, 2-я Кубанская, Терская, Уральская, Оренбургская, Закаспийская, Туркестанская, с 1-й по 5-ю Кавказские, Забайкальская). На Кавказском фронте еще бригады – Сибирская, 2-я и 3-я Забайкальские, Донская пешая и четыре пластунские. Всего с Кавказской армией (14¹/² пехотных и девять конных дивизий) наши силы простирались до 166 пехотных (с «особыми» бригадами) и 44 конных дивизий.

Нашим 150 пехотным и 35 конным дивизиям австро-германского фронта противостояло 117 пехотных и 23 кавалерийские дивизии неприятеля. 14¹/² пехотных и девять конных дивизий Кавказского фронта имели против себя 25 пехотных и четыре кавалерийские турецкие дивизии. Расформированные дивизии: в 1914 году – 72-я пехотная, в 1915 году – погибли в Новогеоргиевске: 58-я, 63-я, 114-я, 118-я и 119-я, а 6-я Туркестанская стрелковая соединена с 3-й.

4 августа генерал Брусилов указал своим армиям наступать 16-го числа. 8-й армии надлежало атаковать на Владимир Волынский, 11-й армии – на Бржезаны, 7-й армии – способствовать соседям, а 9-й армии – наступать по двум расходящимся направлениям – на Галич и на Мармарош – Сигет. Генералу Брусилову случалось отдавать более удачные директивы.

В последовавшие дни план этот подвергся изменению. Ввиду протеста генерала Лечицкого галицкое направление было передано вместе с нацеленными на него XXXIII и XLI корпусами в 7-ю армию. Вместе с тем 8-я армия усилена была IV Сибирским корпусом, а все наступление было отложено на два дня по просьбе штаба 7-й армии, производившей перегруппировку ввиду нового своего задания наступать на Галич. Генерал Щербачев перевел XXXIII корпус на левый берег Днестра для уплотнения своей ударной группы (XLI корпус в Заднестровье был растянут в ниточку).

9 августа совершенно неожиданно атаковал генерал Сахаров своими центральными XXXII и XVII армейскими корпусами на Пеняки – Баткув, но успеха не имел. Начальник штаба фронта генерал Клембовский советовал оборвать это бесполезное наступление 11-й армии, но генерал Брусилов не захотел «угашать наступательный дух» своих подчиненных. Соображения вряд ли целесообразные.

18 августа армии Юго-Западного фронта перешли в общее наступление. 8-я армия, развернувшая справа налево XXXIX, XL, IV Сибирский, VIII и V армейский корпуса, атаковала своим центром – стрелковыми XL и IV Сибирскими корпусами. Успех – у Шельвова, Бубнова и Корытницы – был мимолетный и сведен был на нет германскими контратаками, 21 августа генерал Каледин повторил удар, но с тем же результатом. Это третье Ковельское сражение особенно дорого обошлось сибирякам.

В 11-й армии (XLV, V Сибирский, XXXII, XVII, VII и вновь переданный VI армейский корпуса) генерал Сахаров атаковал тремя левофланговыми корпусами, причем VII армейский корпус имел тактический успех у Зборова. К 22-му числу наступление здесь замерло. Особенно отличалась Саратовская ополченская бригада, где 486-й пехотный Верхнемедведицкий полк взял 15 офицеров, 800 нижних чинов и 4-орудийную батарею. Имея около 7 тыс. штыков, бригада в летних боях взяла 5 тыс. пленных и к сентябрю потеряла половину состава.

Честь всей августовской операции фронта принадлежала 7-й армии. 18 августа пополудни генерал Щербачев, развернувший XVI, II, XXII, XXXIII и XLI корпуса, после 8-часовой артиллерийской подготовки рванул армию Ботмера своим центром – могучим кулаком II, XXII и XXXIII корпусов на Золотой Липе, в общем направлении на Галич. II армейский корпус сбил германо-турок на Нараевке, XXII корпус разбил 6-й австро-венгерский корпус у Тустобабы, а XXXIII, налетев у Бороденки на 13-й австро-венгерский корпус, совершенно истребил его. 20-го вступил в бой и правофланговый XVI корпус на реке Ценювке.

Спешно переброшенная из-за Днестра германская группа Кревеля отчаянными контратаками 22-го пыталась было задержать наше продвижение, но 23 августа могучим ударом финляндских стрелков и заамурцев в долине Нараевке Южная германская армия вновь была прорвана, откатившись за Гнилую Липу, и 25 августа XXXIII армейский корпус форсировал эту реку у Скоморохов.

Повелением императора Вильгельма четыре германские дивизии, следовавшие в Румынию, были брошены на Щербачева. Остатки 6-го, 13-го австро-венгерских корпусов и группы Кревеля были сведены в 24-й германский корпус генерала фон Герока, а подкрепления – в 10-й резервный германский корпус.

Начав «сражение на двух Липах» с австрийцами, 7-я армия кончала его с германцами. Слабость огневых средств и недостаток тяжелой артиллерии не дали возможности преодолеть мощных укрепленных полос врага – и Заамурские полки XXXIII корпуса замерли на подступах к Галичу, не дойдя полуверсты до железнодорожной станции.

В «сражении на двух Липах» 10 пехотных дивизий генерала Щербачева разгромили 14¹/² неприятельских дивизий (семь германских, 5¹/² австро-венгерских, две турецкие). 13-й австро-венгерский армейский корпус, насчитывавший утром 18 августа в своих 15-й и 36-й пехотных дивизиях 19 тыс. штыков, к утру следующего дня имел только 1600, и дивизии его сведены были каждая в батальон.

Артиллерийской подготовкой атаки ударной группы (300 орудий) руководил инспектор артиллерийского XXXIII корпуса князь Масальский. В составе XXXIII корпуса кроме заамурцев с отличием действовала 108-я пехотная дивизия. Было взято 29 тыс. пленных (8500 германцев), 25 орудий, 30 минометов, 200 пулеметов и огромная добыча. Первым ударом 18 августа было взято 289 офицеров, 15 500 нижних чинов (2400 германских), шесть орудий, семь минометов и 58 пулеметов. Под Галич были двинуты кайзером 3-я гвардейская, 208-я пехотная, 1-я резервная, 10-я пехотная дивизии.

В 9-й армии генерал Лечицкий, заслонившись от разбитой под Станиславовом III австро-венгерской армии в долине Прута XII армейским корпусом, приступил к организации горного похода в Трансильванию войсками XI, XVIII армейских корпусов и III конного корпуса.

Пфланцер Балтии предупредил его, перейдя 9 августа в энергичное наступление и потеснив левый фланг XI корпуса в Лесистых Карпатах. 17 августа, накануне дня начала нашего наступления, VII австро-венгерская армия атаковала на стыке XI и XVIII корпусов, захватив горный массив Куколь. Но уже на следующий день генерал Лечицкий перешел в наступление по всему фронту. XVIII армейский корпус сбил Карпатский корпус немцев с только что захваченного Куколя.

С 18 по 29 августа, все время отражая яростные контратаки неприятеля, 9-я армия неуклонно продвигалась вперед, многотрудными боями преодолевая вершину за вершиной, перевал за перевалом. В неудачном бою у Куколя 9 августа мы лишились 5 тыс. человек, двух орудий, одного миномета и семь пулеметов. 26 августа царицынцами взята высота «1582» и четыре орудия Карпатского корпуса немцев, 29 августа взята гора Капул, где захвачено 13 офицеров, 900 нижних чинов и девять минометов и бомбометов. Наша 9-я армия в начале августа была усилена 64-й и 197-й пехотными дивизиями.

После этого августовского наступления Юго-Западный фронт был значительно усилен. В 8-ю армию из Особой армии была передана вся гвардия. В 11-ю армию из резерва Западного фронта был назначен III Кавказский корпус, в 7-ю армию из резерва Северного фронта – VII Сибирский корпус и, наконец, в 9-ю – XXXIII корпус из Особой армии.

Выделив из состава Особой армии три корпуса на усиление Юго-Западного фронта, генерал Эверт направил в нее из 2-й армии XXXIV армейский корпус генерала Скоропадского, из 10-й армии – XXVI генерала Миллера, а из 4-й армии – XXV армейский корпус, которым вместо назначенного начальником штаба Северного фронта генерала Ю. Данилова командовал герой Карпат, только что бежавший из австрийского плена генерал Корнилов.

Выступление Румынии (14 августа) давало нам огромные преимущества. Действуя из северной Молдавии совместно с Северной румынской армией, во фланг и в тыл неприятельского расположения, мы могли бы добиться падения всего неприятельского фронта. Но наша Ставка не подозревала о существовании обходных движений в стратегии…

* * *

1 сентября генерал Брусилов предписал своим армиям вновь перейти в наступление: 8-й армии – на Владимир Волынский, в обход Ковеля с юга, 11-й и 7-й армиям – на Львов, 9-й армии – на Мармарош – Сигет.

3 сентября это широко задуманное наступление состоялось. В 8-й армии генерал Каледин ударил центром – XL армейским, II Гвардейским, I Гвардейским и VIII армейскими корпусами. Фланговые корпуса – XXXIX справа, V слева остались на местах. Наступление наше было отражено по всему фронту у тех же Шельвова, Бубнова и Корытницы. 7 сентября Каледин повторил атаку. VIII армейский корпус овладел Корытницей, а I Гвардейский корпус – Свинюхами, но скромный этот успех стоил громадных потерь. Кровопролитнейшее четвертое Ковельское сражение окончилось безрезультатно.

Наши потери были огромны и за всю операцию дошли до 30 тыс. человек. Особенно пострадала 3-я Гвардейская пехотная дивизия: из 180 офицеров ее четырех полков в строю осталось только 26. В бою 3 сентября одни лишь модлинцы удержались в захваченных окопах. 7 сентября у Свинюх преображенцы и измайловцы захватили 900 пленных, два орудия, три миномета и семь пулеметов. У Корытницы взято шесть офицеров и 687 нижних чинов. Неприятель показал свой урон в делах 3 сентября во всей IV австро-венгерской армии и германской группе Бекмана в 2874 человека и претендует, что «русскими было оставлено 12 тыс. трупов». 7 сентября их урон был значительнее и за все четвертое Ковельское сражение должен составлять около 7 тыс.

11-я армия, развернув XLV, XXXII армейский, V Сибирский, XVII, VII и VI армейские корпуса, атаковала левым флангом (XVII и VII корпуса). Небольшой тактический успех был на следующий же день, 4-го, сведен на нет контратаками врага. 10 сентября генерал Сахаров пытался атаковать центром – V Сибирским и XVII армейскими корпусами – и снова был отражен.

В 7-й армии XVI и II корпуса на правом фланге, соседние с 11-й армией, остались на месте (а между тем по духу директивы фронта эти две армии должны были атаковать в тесной связи между собой). Остался на месте и левофланговый XLV корпус. Генерал Щербачев ударил центром – XXII и XXXIII армейскими корпусами – по 10-му резервному и 24-му германскому корпусам армии Ботмера. Сражение при Нараевке не принесло нам больших выгод, но сильно потрясло неприятеля «чудовищной силой удара» железных полков XXXIII корпуса. Памятна осталась атака Свистельной рощи пешими заамурцами 3-го и 4-го полков, воскресившая образы Бородина и Горохова и отмеченная Ставкой конная атака крымских татар.

1-я Заамурская пехотная дивизия атаковала 1-ю резервную германскую дивизию. Командир 3-го полка полковник Циглер повел свой полк на германскую проволоку верхом, по-скобелевски, под ураганным огнем. Участники атаки навсегда запомнили своего командира, старика, с развевавшимися бакенбардами, ехавшего впереди цепей и кричавшего: «Помните, заамурцы, что георгиевские кресты висят на германских пушках, а не на пулеметах!»

Увлеченные солдаты дорвались до бившей в упор батареи и взяли 14 офицеров, 1695 нижних чинов германцев, два орудия и 10 пулеметов. Приданный XXXIII армейскому корпусу Крымский конный полк стремительно атаковал по лесной чаще тяжелую батарею и захватил три пушки. Всего 7-й армией в наступление 3 сентября взято 48 офицеров и 5 тыс. пленных (из них 36 офицеров и 3 тыс. нижних чинов германцев), 5 орудий, 6 бомбометов и 20 пулеметов. 1-я резервная германская дивизия на следующий же день была снята с фронта и отправлена в Литву на отдых и пополнение.

Наконец, 6-я армия вела в Лесистых Карпатах бои, которые иначе чем геройскими история не назовет.

С 4 сентября войскам пришлось драться в глубоком снегу. Армия Лечицкого билась на фронте в 240 верст, в горах и облаках. Наш XII армейский корпус держал крепкой хваткой III австро-венгерскую армию на Быстрице, тогда как поредевшие цепи XI, XVIII и образованного затем между ними XXIII армейских корпусов отчаянно бились с VII армией, тесня ее на Дорна-Ватру. 4 сентября XXIII корпус сбил Карпатский – центральный корпус армии Пфланцера, а 5-го XI корпус ударом по 25-му германскому корпусу заставил отступить и левый фланг VII армии врага.

32-я пехотная дивизия нашего XI корпуса разбила 117-ю германскую дивизию. В Карпатском корпусе особенно пострадала 1-я пехотная дивизия. В этих боях нами взято 43 офицера, 2596 нижних чинов, 4 орудия, 3 миномета и 13 пулеметов. Историки восточнопрусских полков только что прибывшей сюда из-под Вердена 1-й германской пехотной дивизии свидетельствуют об этих боях у Дорна-Ватры, Якобен и Кирлибабы как о самых тяжелых за всю войну. Последняя августовская неделя у Кирлибабы обошлась этой дивизии дороже, чем два месяца у Мортомма и на высоте «304»{85}. О верденских боях знает весь мир – о буковинских не знает никто. Русская армия презирала рекламу.

* * *

10 сентября в состав Юго-Западного фронта была включена Особая армия (I Туркестанский, XXX, I, XXVI, XXXIV и XXV армейские корпуса), которой вместо ушедшего генерала Безобразова командовал энергичный Гурко.

Ставка разочаровалась в Ковельском направлении, и генерал Алексеев под свежим впечатлением августовской победы Щербачева «на двух Липах» «советовал» Брусилову перенести центр тяжести на юг – в 7-ю и 9-ю армии, тем более что того требовала и создавшаяся после выступления Румынии политическая и стратегическая обстановка. Как в августе 1914 года под Львовом и в мае 1916 года после Луцкой победы, Алексеев ходил вокруг и около правильного решения, нащупывал его, но оказался неспособным принять его и даже четко формулировать.

Но генерал Брусилов пренебрег «советами» Ставки, твердо решив долбить Ковель. Неудачи лишь распаляли его упорство. Отправив по настоянию Ставки один корпус – XXVI – в Буковину к Лечицкому, он в пятый раз решил повторить наступление, не удавшееся четыре раза.

Особой армии были переданы правофланговые XXXIX и XL армейские корпуса 8-й армии и IV Сибирский корпус резерва фронта. Ей были указаны активная оборона линии Стохода («короткими ударами») и решительное наступление на Владимир Волынский левым флангом в обход Ковеля с юга. 8-й армии предписывалось содействовать генералу Гурко наступлением на Грубешов, 11-й армии по-прежнему бить на Львов, 7-й армии – на Галич (причем она была усилена за счет 11-й III Кавказским корпусом), в 9-й армии – на Дорна-Ватру. Общее наступление всего фронта было назначено на 17 сентября.

Однако уже 14 сентября неприятель спутал наши расчеты. Группа Марвица нанесла крепкий удар в стык Особой и 8-й армий – по IV Сибирскому корпусу, понесшему большие потери под Свинюхами. Весь удар 20 батальонов (три дивизии) и 57 батарей пришелся по 10-й Сибирской дивизии, понесшей тяжкие потери – 100 офицеров, 6 тыс. стрелков (3 тыс. пленных), два орудия и 48 пулеметов. Положение здесь было спасено 3-й Гвардейской пехотной дивизией («дивизия скорой помощи»), для которой выручка соседей, близких и дальних, всю войну была делом привычным.

Одновременно и Южная германская армия Ботмера выбила 3-ю Туркестанскую стрелковую дивизию нашей 7-й армии из Свистельников. Неприятель вернул утраченное им 3 сентября, воспроизводя в то же время кошевские образцы Драгомирова. Первый короткий удар по кошевскому образцу был произведен 6 сентября корпусом Фата на Стоходе у Заречья. Наша 77-я пехотная дивизия (XLVI армейского корпуса 3-й армии) была отброшена на правый берег Стохода, оставив в руках неприятеля 31 офицера, до 2500 нижних чинов пленными и 17 пулеметов. Австро-германцы, располагавшие подавляющей по силе артиллерией, показали свой урон только в 200 человек.

Эти короткие удары стратегических целей не преследовали, но поражение IV Сибирского корпуса заставило генерала Брусилова отложить наступление Особой и 8-й армий на два дня. 11-я и 7-я армии атаковали 17 сентября. Левый фланг генерала Сахарова – VI армейский корпус – имел небольшой успех у Красне – этим исчерпалась вся наступательная операция 11-й армии. Трофеями боев у Красне было 59 офицеров и 1928 нижних чинов пленными.

Штаб 7-й армии сомневался в успешности наступления в долине Днестра в Галицком направлении, где противник чрезвычайно сильно укрепился. Генерал Щербачев решил нанести удар не левым крылом на Галич, а правым – на Львов, совместно с соседней 11-й армией. Для наступления он назначил только часть XVI армейского корпуса и подошедший III Кавказский корпус – три, а затем четыре дивизии из общего числа 15.

Удар пришелся по галлиполийскому 15-му турецкому корпусу, стоявшему на левом фланге Ботмера. В неистовом побоище 17 сентября под Диким Ланом кавказские полки 21-й и 52-й дивизий поддержали славу Суходола, Иван-города и Сенявы, а турки – славу Дарданелл. 18 и 19 сентября XVI корпус форсировал Нараевку и Ценювку, отбросив корпус Гофмана. 22-го генерал Щербачев нанес крепкий, но безрезультатный удар правофланговыми XVI, III Кавказским, частями VII Сибирского и II армейского корпусов, введя в дело семь дивизий – и этим закончилась попытка 7-й армии наступать на Львов.

Весь бой под Диким Ланом велся на штыках – пощады не просили и не принимали. Турки (19-я и 20-я пехотные дивизии) оказали бешеное сопротивление. Поле сражения осталось поделенным перпендикулярно исходному положению – как некогда при Цорндорфе. Наши трофеи составили 112 офицеров, 2268 нижних чинов почти сплошь австро-германцев, так как турки не сдавались. Ночью 15-й турецкий корпус был отведен в резерв и сменен германскими 119-й и 216-й пехотными дивизиями. В боях 18 и 19 сентября на Ценювке было взято еще 2600 пленных, а 22 сентября у Млынова – еще 15 офицеров и 822 нижних чина.

Щербачев и Головин, так хорошо проводившие прежние наступления, на этот раз действовали очень посредственно. Колеблясь в выборе направления, изменив его в последнюю минуту, назначив для удара едва четвертую часть всех сил, вводя эти недостаточные силы в бой, к тому же по частям, они воспроизвели здесь худшую из своих операций – декабрьское наступление на Стрыпе.

19 сентября перешли в наступление Гурко и Каледин, начав пятое Ковельское сражение. Особая армия атаковала левым крылом, развернув XXXIX, XXV, XXXIV и XL армейские корпуса (XXX и I были на Стоходе, а I Туркестанский и IV Сибирский корпуса выведены в резерв). Слабость технических средств не могла возместиться доблестью войск. Решительный Гурко продолжал непрерывно наносить удары, пока 22 сентября не истощил своих войск (у нашей артиллерии, к счастью, не хватило снарядов, и пехотную бойню пришлось остановить).

Неукротимой энергии и полководческому творчеству генерала Гурко невозможно было развернуться в условиях осадной войны – на подступах к обращенному в гигантскую крепость Ковелю. Командуй он здесь в начале Брусиловского наступления вместо слабого и нерешительного Каледина, Владимир Волынский и Ковель были бы захвачены с налета, луцкая, а затем и кошевская победы были бы использованы полностью. Сейчас – в сентябре – октябре – полководцу под Ковелем делать было уже нечего: тут хватило бы и Эверта для спокойного отсиживания в окопах. Энергия и напористость генерала Гурко шли только во вред, умножая без всякой нужды и без того громадные потери.

8-я армия нанесла удар тремя правофланговыми корпусами – I Гвардейским, II Гвардейским и VIII (левофланговый V армейский корпус остался на месте). Атака Квадратного леса закончилась неудачей, и огромный урон соответствовал огромному мужеству атаковавших. Всего в пятом Ковельском сражении 14 наших дивизий атаковали 12 неприятельских (германская группа Бекмана{86}, 6-й германский корпус Марвица и IV австро-венгерская армия), занимавших оборудованные по-крепостному позиции и располагавших вдвое сильнейшей артиллерией. Гвардия атаковала 17 раз. В Особой армии неприятель отметил «особенный пыл» XXXIV корпуса (56-я и 104-я пехотные дивизии), штурмовавшего 12 раз позиции 10-го австро-венгерского корпуса.

После этого сражения Государь и Алексеев воспротивились дальнейшей бойне на Ковельском направлении, требуя перенесения тяжести Юго-Западного фронта на Буковину и Лесистые Карпаты. Туда было переведено управление 8-й армии, а все войска этой последней включены в Особую армию, доведенную до состава 12 пехотных и двух кавалерийских корпусов – 27 пехотных и шесть кавалерийских дивизий. Однако у Ставки не хватило твердости настоять на своем решении прекратить ковельскую операцию перед более волевыми подчиненными инстанциями. Брусилов и Гурко настояли на продолжении этого безумного самоистребления.

Генерал Гурко разделил свою ставшую слишком громоздкой армию на две группы – северную и южную (соответствовавшие, в общем, прежней Особой и 8-й армиям), приняв лично руководство ударными корпусами. Он решил напрячь всю энергию войск, все время сближаться с врагом, непрерывно ведя инженерное наступление, нанося ему безостановочно крепкие короткие удары – давить неприятеля грудами земли, дерева и человеческого мяса.

Систему непрерывно нажимать на мощно укрепившегося неприятеля принял было в самом начале позиционной войны на Западе генерал Жоффр. «Я их грызу! («Je les grignote»!), – говорил он. Эта «грызня» зимой 1914/1915 годов и весной 1915 года стоила Франции 500 тыс. убитых и раненых и совершенно не принесла ущерба немцам.

Генерал Гурко не отдавал себе отчета в том, что при нашей технической бедности у нас не может получиться лучшего.

Последняя сентябрьская неделя и первые октябрьские дни были, пожалуй, самым тяжелым временем ковельской страды. От войск, чередовавших тяжелые инженерные работы с кровопролитными и малоуспешными штурмами, требовалось страшное напряжение. 25 сентября вел упорнейший бой XXV армейский корпус генерала Корнилова, поддержанный XXXIX корпусом. 1 и 2 октября гвардейские стрелки истекли кровью в Квадратном лесу. 3 сентября расстреляны на проволоке стрелки I Туркестанского корпуса и снова XXV армейский корпус. Эти трехдневные жестокие и кровопролитные бои мы можем назвать шестым (и, к счастью, последним) Ковельским сражением.

Тяжелое положение Румынии побудило нашу Ставку принять меры к облегчению незадачливых союзников. По мере того как румыны переводили свои силы из Молдавских Карпат в угрожаемую Валахию, место их занимали войска нашей 9-й армии, протягивавшей все больше свой левый фланг к югу. Чрезмерное (к середине сентября до 300 верст) растяжение фронта, кровавые потери в беспрерывных боях, необходимость выделить значительное количество людей на сообщения в этой дикой горной местности, для эвакуации раненых и заболевших, подноса боевых припасов по трудно проходимым, заваленным снегом тропам, – все это еще более затрудняло и без того нелегкую задачу генерала Лечицкого, державшего за горло III и VII австро-венгерские армии. Но он и вверенные ему войска с честью вышли из этого положения.

Переведенное в Буковину управление 8-й армии объединило XII, XI, XXIII и XVIII армейские корпуса в Заднестровье и Карпатах. Генералу Лечицкому было оставлено дорна-ватренское направление, против которого были развернуты III конный и XXVI армейские корпуса – правый фланг новой 9-й армии. Южнее их строили фронт в Молдавских Карпатах постепенно прибывавшие с севера корпуса. За октябрь это были II армейский корпус из 7-й армии, XXXVI и XXIV армейские корпуса – оба с Западного фронта.

Генерал Лечицкий видел всю выгоду трансильванского направления, выводившего долиной Мароша в обход всего неприятельского расположения, и предлагал наступать на Чик-Середу. Но Ставка, пораженная стратегической слепотой, не желала замечать этой выгоды, считая трансильванское направление опасным. Она предписывала Лечицкому долбить на Дорна-Ватру и Кирлибабу, где неприятель тем временем устроил нам второй Ковель.

Октябрьские бои 1916 года нашей 9-й армии приковали к Молдавским Карпатам VII австро-венгерскую армию с многочисленными германскими подкреплениями и половину I армии, на целый месяц отсрочив падение Бухареста. Склоны гор у Кирлибабы превратились в обширные русские кладбища.

В конце октября действовавшая против Румынии IX германская армия генерала Фалькенгайна, получив сильные подкрепления с Французского фронта{87}, нанесла румынам решительный удар. Генерал Лечицкий напряг все свои усилия и с 15 ноября перешел в наступление по всему своему фронту. Правым своим флангом XXVI и II армейскими корпусами – он ударил на Дорна-Ватру, а левым – XXXVI и XXIV корпусами, к которым присоединился вскоре XL, – пытался прорваться на Чик-Середу.

Весь ноябрь шли тут героические бои в облаках и за облаками – сражение у Кирлибабы. История их когда-нибудь будет написана. Трофеи наши в этой горной войне были значительны, потери – огромны, героизм – беспределен. К сожалению, все сроки были уже пропущены. XII австро-венгерская армия прочно занимала карпатские проходы своими 11 дивизиями, располагавшими гораздо более сильной артиллерией, нежели восемь, затем 10 дивизий генерала Лечицкого. Что можно было легко совершить в конце августа, когда фланг противника в трансильванском направлении буквально висел в воздухе, становилось уже невыполнимым два месяца спустя, в ноябре, когда неприятель укрепился в превосходных силах на горных позициях, оказавшихся неприступными благодаря своему положению, инженерному искусству, снегу и морозу наступившей третьей и самой суровой зимы Мировой войны.

* * *

Героическим побоищем у Кирлибабы закончилась наступательная кампания 1916 года на русском фронте.

Тактические результаты ее были внушительны. Завоевана была Буковина, захвачено 420 тыс. пленных{88} (из них германцев 80 тыс.), 600 орудий, столько же минометов и бомбометов, 2500 пулеметов и огромная добыча. Велико было и политическое значение Брусиловского наступления. Итальянская армия была спасена от разгрома (Капоретто отсрочено на полтора года). Французский фронт получил{89} большое облегчение в критический момент июньского кризиса под Верденом: кронпринц приостановил свое наступление на Маасе, и его резервы отправились на Волынь. Наконец, буковинская победа Лечицкого побудила к выступлению Румынию.

Стратегического решения это политически выгодное и тактически удавшееся наступление не принесло. Сперва его не требовали, а затем его не сумели добиться. Для России и русской армии вся эта грандиозная наступательная операция в конечном счете оказалась вредной.

Победы мая – июня были утоплены в крови июля – октября. Было перебито 750 тыс. офицеров и солдат – как раз самых лучших. Превосходный личный состав юго-западных армий был выбит целиком. Болота Стохода поглотили восстановленные с таким трудом полки гвардии, с которыми лег и остальной цвет императорской пехоты – богатыри VIII корпуса, железные полки XL, заамурцы, туркестанские стрелки… Заменить их было некем.

Ставка ждала от Юго-Западного фронта прорыва – и Юго-Западный фронт дал ей этот прорыв, и даже целых четыре сразу. Россия ждала от Ставки победы, и Ставка ей этой победы дать не сумела.

Была упущена последняя возможность окончить войну выводом из строя Австро-Венгрии, предупредив этим близившиеся великие внутренние потрясения. Враг содрогнулся от полученного страшного удара. Ему дали время оправиться, а затем стали наносить удары в самые крепкие его места, вместо того чтобы бить в самые слабые. И лавры Луцка сменились терновым венцом Ковеля…

Во всю эту злополучную кампанию русского стратега – если только злосчастного генерала Алексеева можно назвать стратегом – преследовало какое-то непонятное ослепление – стремление во что бы то ни стало идти по линии наибольшего сопротивления.

Решение Ставки нанести главный удар Западным фронтом в самое крепкое место неприятельского расположения – и это несмотря на неудачу Нарочского наступления – было едва ли не самым большим стратегическим абсурдом Мировой войны. И то, что это решение было навязано союзниками, лишь отягчает вину русской Ставки перед Россией и русской армией. А когда неподдержанное Ставкой наступление Юго-Зададного фронта уже успело захлебнуться. Ставка решила его развить и указала для главного удара опять-таки самое крепкое, единственно крепкое место вражеского расположения – Ковель!

«У русских было много войск, но они тратили их слишком беспорядочно», – вспоминал Фалькенгайн про июльские наши наступления на Стоходе. Сил наших было тогда достаточно для полного разгрома неприятеля – не было только разумного их применения.

Владимиров день – 15 июля – был решающим днем кампании. Он должен был показать всю бессмысленность ковельсккх сражений – вбивание лбом гвоздя в стенку. Будь тогда в Ставке полководец, он отказался бы от бессмысленного и кровавого ковельского миража и, учтя полностью создавшуюся политическую и стратегическую обстановку, произвел бы единственно возможную перегруппировку сил для нанесения сокрушительного удара из Молдавских Карпат во фланг и в тыл неприятельского расположения. Враг страшился этого удара, самой природой начертанного на карте. Его военачальники не скрывали своей тревоги в напряженные дав августа – сентября. И рев вашей артиллерии, тщетно надрывавшейся под Ковелем, должен был им казаться райской музыкой, показывая, что русские заняты совершенно иным, чем следовало бы.