Текст книги "100 великих историков"

Альбер Сорель
(1842–1906)

Альбер Сорель, французский историк, родился 13 августа 1842 года в Онфлёре, департамент Кальвадос, в семье богатого фабриканта, который надеялся, что сын со временем возглавит семейный бизнес. Но у Сореля возобладали литературные интересы. Первоначально он служил в министерстве иностранных дел, участвовал в деятельности правительства национального спасения во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Как историк, Сорель занимался главным образом эпохой Великой французской революции. С 1872 года по рекомендации Ипполита Тэна он преподавал дипломатической истории в парижской Вольной школе политических наук. В 1875 году Сорель покинул министерство иностранных дел и стал генеральным секретарем вновь созданного управления президента сената. Интерес Сореля к исследованию истории был столь велик, что он отказался от предлагавшихся ему постов министра иностранных дел и посла Франции в Берлине. Он был членом Французской академии (1894), членом Академии моральных и политических наук (1889), иностранным членом-корреспондентом Петербургской академии наук (1902) и кавалером ордена Почетного легиона. В 1906 году Сорель был удостоен приза Осириса в 100 тысяч франков, вручаемого раз в три года Французским институтом тому из французов, кто внес наибольший вклад в науку. Он был девять раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Альбер Сорель умер в Париже 29 июня 1906 года.

Главный труд Сореля – «Европа и Французская революция» («L’Europe et la Révolution française») (1885–1904) в 8 томах, охватывающий период 1792–1815 годов. Историк на большом архивном материале доказывает, что история Франции с 1789 года является естественным и необходимым следствием общественных условий, сложившихся при старом порядке. Сорель исследовал взаимоотношения революционной Франции и других государств Европы и стал одним из основоположников истории дипломатии. Но он также уделял много внимания и внутренней истории революции и старался строго научно оценивать деятельность различных партий. Он рисовал своих героев с точки зрения как психолога, так и историка, наблюдая за ними и их окружением и стремясь показать, насколько они являются рабами фатальности истории. Именно эта фатальность привела к тому, что революционная пропаганда закончилась системой союзов и аннексий, которые продолжили дело Людовика XIV.

Сорель считал, что Наполеон Бонапарт боролся не за мировое господство, а только за «естественные границы» Франции и обеспечение их безопасности. Н.Е. Кареев в 1892 году в предисловии к русскому переводу труда Сореля отмечал, что «Сорель тем и важен, что он подходит к своему предмету без quasi-натуралистических претензий Тэна и без предвзятых мыслей в ту или другую сторону, подходит как ученый историк, имеющий перед собой определенную научную задачу и, нужно заметить, основательную подготовку».

Сорель в предисловии к первому тому «Европы и Французской революции» писал: «Я не имею притязаний на полное и всестороннее объяснение этих великих исторических событий, но сочту свой труд не бесполезным, если сумею показать, что французская революция, которая представляется для одних ниспровержением, для других – возрождением старого европейского мира, есть не что иное, как естественное и необходимое продолжение истории Европы, и доказать, что у революции не было ни одного следствия, даже самого необычайного, которое не вытекало бы из этой истории и не объяснялось бы прецедентами старого порядка».

Альбер Сорель. Фото 1909 г.

В 1873 году историк выпустил этюд «Парижский договор 20 ноября 1815 года» («Le traité de Paris du 20 nov. 1815»). Он также является автором исследований «Франко-германская война» («La guerre franco-allemande») (1875) в 2 томах, «Восточный вопрос в XVIII веке, раздел Польши и Кючук-Кайнарджийский договор» («La question d’Orient au XVIII s.; le partage de Pologne, le traité de Kainardji») (1878), «Очерки истории и критики» («Essais d’histoire et de critique») (1882), публиковавшиеся главным образом в «Revue des Deux Mondes», и «Бонапарт и Гоше в 1797 году» («Bonaparte et Hoche en 1797») (1896).

Оскар Монтелиус
(1843–1921)

Густаф Оскар Аугустин Оскар Монтелиус, шведский археолог и историк культуры, один из основоположников современной научной археологии, родился 9 сентября 1843 года в Стокгольме в семье адвоката апелляционного суда Оскара Огюстена Монтелиуса и его жены Клары Октавии Норин. Окончил Уппсальский университет, специализируясь в области ботаники, химии и математики. После окончания университета, в 1863–1913 годах, Монтелиус работал в Государственном историческом музее, став в конце концов его директором. В 1888 году он получил звание профессора. Докторская диссертация Монтелиуса, представленная в 1869 году, была посвящена роли археологии в истории на примере железного века. В 1870–1880‐х годах он много путешествовал по Европе и Северной Америки и выступал с публичными лекциями. В 1907–1913 годах являлся государственным антикварием Швеции. В 1898 году был награжден прусским орденом Pour le Mérite («За заслуги»). В 1917 году стал членом Шведской академии. Монтелиус умер 4 ноября 1921 года.

Монтелиус усовершенствовал концепцию типологии, относительного хронологического метода датировки артефактов. Этот метод предполагает систематизацию материальных остатков культурной традиции в порядке, который обеспечивает наиболее последовательное распределение их культурных черт. Ученый старался проследить эволюцию артефактов. Он разделил находимые предметы на типы и выстроил из типов эволюционные ряды по мере изменения предметов. В результате была создана хронологическая система, разделившая скандинавский неолит на четыре, а бронзовый век – на шесть пронумерованных периодов. Абсолютные даты этих периодов археолог установил посредством перекрестного сопоставления предметов с синхронными им египетскими находками, абсолютная дата которых была известна. Взяв календарные даты из недавно расшифрованных иероглифов Древнего Египта, Монтелиус использовал сложную систему перекрестных датировок с помощью типологий и связанных с ними находок, чтобы применить абсолютные даты к археологическим находкам и объектам по всей Европе. Так, североевропейский бронзовый век в классификации Монтелиуса был разделен следующим образом: древний бронзовый век – I период (1800–1500 до н. э.), II период (1500–1300 до н. э.), III период (1300–1100 до н. э.); новый бронзовый век – IV период (1100—950/20 до н. э.), V период (950/20 −730/20 до н. э.); поздний бронзовый век (переход к железному веку) – VI период (730/20—550/30 до н. э.). Сначала историк стремился определить относительные даты для артефактов в музейных коллекциях посредством сравнения с другими артефактами в сопоставимой географической области. В дальнейшем с помощью письменных источников для некоторых артефактов удавалось определить абсолютные даты. Классификация Монтелиуса, установленная для Скандинавии, в дальнейшем получила универсальный характер и применялась для всей Европы и стран Средиземноморья.

Оскар Монтелиус. Фото 1910‐х гг.

Монтелиус полагал, что вещи развиваются по тем же законам, что и животные организмы, что было явным упрощением и биологизацией истории. В истории культуры он придерживался диффузионистских взглядов. Также Монтелиус был первым, кто установил, что многочисленные шведские петроглифы относятся к скандинавскому бронзовому веку, путем сравнения топоров, изображенных на петроглифах, с археологическими находками. В 1884 году в статье «Метод исследования доисторического материала («Den förhistoriska foruforskarens metod och material») Монтелиус утверждал: «Методология преисторической археологии издавна та же, что и естественной науки. Как и последняя, археология ныне вступила в новую стадию. Естествовед более не довольствуется тем, чтобы описывать разные виды и изучать их жизнь. Он старается найти внутреннюю связь, которая соединяет их, и показать, как один вид развился из другого. Что вид для естествоиспытателя, то тип для археолога… Только сейчас посредством типологического метода археолог научился не только правильно отличать один тип от другого, но и прослеживать развитие типов друг из друга». Основной труд «Памятники железного века в Скандинавии» (Remains from the Iron Age of Scandinavia») (1869). Другие произведения: «Доистория Швеции» («La Suède préhistorique») (1874), «Цивилизация Швеции в языческие времена» («The Civilisation of Sweden in Heathen Times») (1888), «Хронология древнейшего бронзового века в Северной Германии и Скандинавии» («Die Chronologie der ältesten Bronzezeit in Nord-Deutschland und Skandinavien») (1900).

Фёдор Иванович Успенский
(1845–1928)

Фёдор Иванович Успенский, русский и советский историк-византинист, родился 7 (19) февраля 1845 года в селе Горки Галичского уезда Костромской губернии в семье священника. Он окончил Костромскую духовную семинарию и историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета и в 1871 году был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре русской истории. Успенский защитил магистерскую диссертацию «Никита Акоминат из Хон» (1874) и был избран в штатные доценты Новороссийского университета (ныне Одесский национальный университет имени И.И. Мечникова) и в этом звании командирован для научных занятий во Францию, Италию и другие страны Западной Европы. Во второй половине 1870‐х годов он посетил библиотеки Парижа, Лондона и Оксфорда, Рима и Флоренции для ознакомления там с рукописями по византийской истории. В 1879 году он защитил докторскую диссертацию «Образование Второго Болгарского царства», после чего был избран профессором Новороссийского университета. В 1894–1914 годах он был директором Русского археологического института в Константинополе, созданного по его инициативе. Из Константинополя Успенский совершил несколько археологических экспедиций. Он и его коллеги проводили археологические исследования в Константинополе, Малой Азии, Македонии и Болгарии. Особенно значимой по своим результатам была экспедиция в Сирию и Палестину. Задачей института было изучать и охранять сохранившиеся памятники византийской древности. В предисловии к «Истории Византии» Успенский писал: «С 1895 г. живя в Константинополе, я имел случай изучать людей, предками которых создавалась история Византии, непосредственно знакомиться с памятниками и вникнуть в психологию константинопольского патриархата, который во многом несет ответственность за то, что большинство подчиненных культурному влиянию Византии народностей доселе находятся в столь жалком положении. Так как духовенство и монашество всегда занимали первенствующее место в истории Византии, то, конечно, немаловажное значение имеет то обстоятельство, в каком освещении излагать церковные дела. Может быть, не живя столько времени среди греков и не изучая непосредственно жизнь патриархата, было бы невозможно и мне отрешиться от теоретических построений и фикций, которыми нас так обильно наделяют в школе. Между тем реальный взгляд на вселенский патриархат, бросающий отлучения на славянские народы, нарушающие его филетическую политику, в высшей степени благовременно установить нам как для русской церковной политики, так и для нашего народного самоопределения, хотя бы ввиду того соображения, что не за горами тот момент, когда он политическим ходом вещей и успехами католической и протестантской пропаганды будет доведен до положения александрийского или иерусалимского патриархата, т. е. когда потеряет почти весь Балканский полуостров и значительную часть восточных кафедр. Затем, только продолжительное пребывание на Востоке и соединенные с тем путешествия по Малой Азии, Сирии и Палестине могли для меня выяснить исторические судьбы Византийской империи, которая для своего существования связана более с Востоком, чем с Западом. Разумею не только то, что как константинопольская империя, так и заменившая ее турецкая главными своими материальными силами (военными людьми и доходами) обязана Востоку и всегда зависела от преданности восточных провинций, но и действительные традиции и исторические факты». 23 марта 1915 года историк составил докладную записку о Вселенском патриархате и храме Святой Софии. В 1915–1928 годах Успенский был редактором «Византийского временника», а в 1921–1928 годах возглавлял Российское Палестинское общество. В 1922–1927 годах он читал курс лекций в Ленинградском университете. В 1900 году Успенский был утверждён ординарным академиком Петербургской академии наук сверх штата (членом-корреспондентом состоял с 1893 года), а в 1917 году – академиком АН СССР. Он также был иностранным членом Болгарской академии наук (1928). Успенский умер 10 сентября 1928 года в Ленинграде.

Ф.И. Успенский. Фото 1911 г.

Главный труд Успенского – «История Византийской империи» (1913–1948) в 3 томах. Он стал уникальным в византинистике исследованием, основанным на многочисленных неопубликованных источниках, и беспрецедентным по масштабу охвата событий. Была изложена вся византийская история, вплоть до падения Константинополя и образования мелких греческих государств, возникших на ее обломках. Целью «Истории Византии» было прежде всего дать читателю «продуманную и тщательно взвешенную систему» в истории Византии в доступном изложении. Во введении к «Истории Византии» Успенский сетовал на то, что «далеко не все отделы всемирной истории одинаково разработаны. И прежде всего существует громадная разница в этом отношении между западноевропейской и восточноевропейской историей. Изучение последней шло гораздо медленнее; во всех отделах истории, которые не имеют ближайшего отношения к Западу, господствует много произвольного и не обоснованного на тщательной обработке материала, который к тому же не вполне общедоступен, а частью и не издан. Вследствие этого постепенно получавшие в науке преобладание теоретические построения о ходе всемирной истории оказываются не совсем пригодными к разъяснению событий восточноевропейской истории». По его мнению, «личная инициатива и субъективизм сказываются не только в силе и группировке исторических факторов, но проникают в самую глубь истории и влияют на самое историческое творчество. История пишется людьми, привносящими в свои создания национальные и политические чувства и симпатии. Вследствие этого история является очень чувствительным показателем самосознания данного времени и народа, что придает особенный интерес изучению исторических систем. Господствующая над нашими умами и управляющая нашей волей западноевропейская культура пленяет нас своими историческими обобщениями и выводами. Невольно поддаваясь часто высказываемому на Западе взгляду на расовые различия, мы бываем склонны проводить резкую черту между высшими и служебными им народами, между нациями, которые создают культуру, и народами, которые способны лишь подражать и перенимать. Вследствие этого мы должны удовлетворяться скромным уголком, отведенным во всеобщей истории Восточной Европе. А между тем не только мировая, даже европейская культура не свила себе гнезда в одном излюбленном месте; культурные центры перемещаются с места на место, и, по-видимому, не существует в мире приобщившегося к культуре народа, который не участвовал бы в исторической эволюции».

Успенский специализировался на византийско-болгарских отношениях и исследовал роль славян в Византийской империи и их влияние на византийскую экономику, а также занимался историей крестовых походов. По своим воззрениям Успенский был близок к славянофилам. Он утверждал, что «Восток или собственно Византийская империя несравненно более имеет заслуги в деле распространения цивилизации, духовного и нравственного воспитания народов, чем Запад». Успенский настаивал, что «историческая наука не должна забывать и тех великих пожертвований, которые Византия принесла на пользу всей Европы, представляя в себе оплот цивилизации… Византия сделала для восточноевропейского мира с большим самоотвержением то же самое, что Рим для западного». В статье «К истории крестьянского землевладения в Византии» (1883) он писал: «Нельзя уже более приписывать византийской истории не принадлежащих ей качеств и придумывать для нее особенные формулы векового застоя или неудержимого стремления к падению. Обнаруживаются мало-помалу принципиальные элементы, обусловливавшие живучесть и развитие государства. Выступают на видный план борьба экономическая и сословная, интересы провинций и центра, состязание между греко-римскими понятиями и учреждениями и варварскими, выделяются периоды с преобладающим влиянием того или другого принципа; словом, усматривается смена направлений и становится очевидным основной закон развития человеческих обществ. С этой точки зрения своеобразие средневековой греческой истории не исключает аналогий и сближений с соответствующими периодами средневековой европейской истории». Успенский подчеркивал, что «византийская история имела свои стадии развития, представляющие параллелизм с западноевропейским развитием», и что «через всю историю Византии проходит живая и упорная борьба из-за религиозных и философских идей».

Успенский является автором книг «Первые славянские монархии на северо-западе» (1872), «Образование Второго Болгарского царства» (1879), «Очерки по истории Византийской образованности» (1891–1892), «История крестовых походов» (1901), «Очерки из истории Трапезундской империи» (1929).

Ханс Готлиб Леопольд Дельбрюк
(1848–1929)

Ханс Готлиб Леопольд Дельбрюк, германский военный историк и политик, родился 11 ноября 1848 года в Бергене на острове Рюген (Пруссия) в семье члена апелляционного суда Бертольда Дельбрюка (1817–1868) и его жены Лауры, урожденной фон Хеннинг (1826–1911), дочери философа Леопольда фон Хеннинга. Он учился в Гейдельбергском и Боннском университетах. Дельбрюк воевал во Франко-прусской войне 1870–1871 годов в звании лейтенанта запаса 2‐го Рейнского (28‐го) пехотного полка и был награжден Железным крестом 2‐й степени. После войны он защитил в 1873 года в университет Бонна диссертацию доктора философии, посвященную Ламберту Герсфельдскому, немецкому летописцу, агиографу и поэту XI века (über die Glaubwürdigkeit Lamprechts von Hersfeld) и был произведен в обер-лейтенанты. С 1874 года Дельбрюк был наставником принца Вальдемара Прусского до смерти последнего в 1879 года. Именно тогда он занялся историей военного дела. После 1879 года Дельбрюк читал в Берлине лекции об австро-прусской войне 1866 года, а также по военному делу Античности и Средних веков. В 1881 году он получил степень хабилитированного доктора истории в Берлинском университете Фридриха Вильгельма. В 1882–1885 годах он был депутатом прусского ландтага, а в 1884–1890 годах – депутатом германского рейхстага от Свободно-консервативной партии (впоследствии Германская имперская партия). По своим взглядам он стал близок к социал-демократам, выступал за демократизацию избирательного права в Пруссии и придерживался взглядов катедер-социализма (Kathedersozialismus), полагая необходимым вмешательство государства в экономику и социальные отношения. Дельбрюк также поддерживал право женщин на обучение в университете. Он был одним из редакторов влиятельного консервативного издания «Прусский ежегодник» («Preussische Jahrbücher») в 1883–1919 годах. В 1885 году Дельбрюк стал адъюнктом, а в 1895 году профессором Берлинского университета. Он считал неосуществимым господствовавшее в консервативно-национальных кругах желание сделать Германию настолько сильной, чтобы она «могла бросить вызов всему миру». Дельбрюк доказывал, что «такого огромного превосходства, которое обеспечивало бы безопасность от любой политической комбинации, не может быть в современной системе государств», а кроме того, народы «ни при каких обстоятельствах не могли смириться с безусловным превосходством какого-либо государства». Во время Первой мировой войны Дельбрюк составлял ежемесячные комментарии о ходе войны для «Прусского ежегодника» и призывал Германию перейти к стратегии истощения. Он считал необходимым обороняться на западе и бить по слабым местам Антанты – по Италии и России. После вступления в войну США Дельбрюк осознал неизбежность поражения Германии и выступал за скорейшее заключение мира. На Парижской мирной конференции он был экспертом по вопросу об ответственности Германии за развязывание войны. При этом он искренне верил, что зачинщиком войны была Россия, а у Франции и Англии не было никаких оснований воевать против Германии. Эта схема была очень далека от исторической действительности, но Дельбрюк был прав в том, что на Германию нельзя было возлагать единоличную ответственность за развязывание Первой мировой войны. Версальский мир он считал несправедливым по отношению к Германии и вместе с Максом Вебером и другими подписал 27 мая 1919 года меморандум, в котором утверждалось, что Германия вела оборонительную войну против России. В комитете рейхстага по расследованию причин поражения в войне он выступал в качестве свидетеля-эксперта и, в частности, резко критиковал заместителя начальник Генерального штаба фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга генерала Эриха Людендорфа за его ошибки в войне и в том числе за приверженность стратегии сокрушения в 1918 году, когда у Германии не было ресурсов для ее реализации. После войны Дельбрюк решительно выступил против зарождавшейся легенды о «кинжальном ударе» в спину германской армии в 1918 году из-за революции. Дельбрюк был награжден почетным отличием «Орлиный щит Германского рейха» («Adlerschild des Deutschen Reiches») (1928). Он умер 14 июля 1929 года в Берлине.

Ханс Дельбрюк. Фото 1913 г.

Главный труд Дельбрюка – «История военного искусства в рамках политической истории» («Geschichte der Kriegskunst im Rahmen der politischen Geschichte») (1900–1936) в 7 томах. Он одним из первых в мире стремился включить военную историю в рамки общей исторической науки. Он рассматривал войну как культурную особенность общества, причем военное дело эволюционирует и на него влияют экономика и политическая система. Он писал: «История военного искусства есть одна из нитей в ткани всеобщей истории и начинается вместе с последней. Но изучению она лучше всего поддается не с момента появления из доисторического полумрака первых мало-мальски ясных очертаний; лучше всего начать исследование с момента появления исторических источников, дающих полное и ясное представление о событиях. Такой момент наступает для нас впервые лишь с эпохой Персидских войн». Основываясь на данных о современных ему армиях, Дельбрюк применил новаторский подход и показал, что данные историков древности о численности противоборствующих армий не имеют ничего общего с действительностью. Так, армию персидского царя Ксеркса во время похода на Балканы в 480 году до н. э. Геродот с комической точностью исчисляет в 4 200 000 человек, включая обозы. Дельбрюк доказал абсурдность этого числа простым примером. Прусский или баварский армейский корпус в конце XIX века, согласно уставу, при численности в 30 тысяч человек при походе растягивался примерно на 22 км. Если верить Геродоту, походная колонна армии Ксеркса должна была растянуться примерно на 3000 км. И это при том предположении, что персидская армия обладала той же дисциплиной марша, что и прусский армейский корпус. В действительности персидской армии времен Ксеркса до дисциплины марша германских войск начала XX века было как до звезд. И в тот момент, когда авангард персов высаживался в Греции, арьергард должен был находиться ещё в персидской столице Сузах, за рекой Тигр. В действительности и греческая и персидская армии вряд ли превышали по численности несколько десятков тысяч человек.

А описывая поражение римской армии в сражении с парфянами в битве при Каррах в 53 году до н. э., Дельбрюк совершенно справедливо замечает, что «конные стрелки из лука не могли особенно сильно досаждать сомкнутой и хорошо вооружённой для стрельбы пехоте. Жуткие описания наших источников об ужасных нападениях парфян, имевших в резерве целые караваны стрел, не должны вводить нас в заблуждение… У римлян было достаточно пеших лучников, которые с места стреляли более метко, чем парфяне с лошадей. Кроме того, оставалась ещё римская конница, которая могла отражать отряды неприятеля, подходившие на близкое расстояние». Можно предположить, что основные потери армия Красса понесла ещё до битвы при Каррах от болезней, голода и жажды во время изнурительного марша через пустыню, а не от парфянских стрел. Дельбрюк утверждал, что преимущество римской армии над армиями «варваров» было не столько в тактике, сколько в логистике, позволявшей римлянам достичь численного превосходства на поле боя.

Работая над биографией прусского фельдмаршала Гнейзенау, Дельбрюк обратил внимание на существенные отличия в стратегическом мышлении людей типа Наполеона и Гнейзенау от мышления современных им полководцев, эрцгерцога Карла, Артура Веллингтона и Карла Шварценберга. Первую группу полководцев он назвал сторонниками стратегии сокрушения, а вторую группу – сторонниками стратегии истощения. Это разделение на два вида стратегий он впервые сформулировал в книге «Стратегия Перикла, описанная через стратегию Фридриха Великого» (1890). Приверженцами стратегии сокрушения, по его мнению, были Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь и Наполеон, а сторонниками стратегии измора – Перикл, Велизарий, Альбрехт Валленштейн, Густав II Адольф и Фридрих Великий. Дельбрюк доказал, что не существует стратегии на все времена, поскольку на стратегию сильно влияют меняющиеся политические обстоятельства. Ему возражали, что Фридрих Великий придерживался стратегии сокрушения, но Дельбрюк утверждал, что с точки зрения стратегии сокрушения король Фридрих является полководцем второго или даже третьего ряда.

Ученый также является автором книг «Персидские и Бургундские войны» («Die Perserkriege und die Burgunderkriege») (1887), «Стратегия Перикла, описанная через стратегию Фридриха Великого» («Die Strategie des Perikles erläutert durch die Strategie Friedrichs des Grossen») (1890), «Жизнь фельдмаршала графа Нейтхардта фон Гнейзенау» («Das Leben des Feldmarschalls Grafen Neithardt von Gneisenau») (1894) в 2 томах, «Война и политика, 1914–1919» («Krieg und Politik, 1914–1919») (1918–1919) в 3 томах, «Всемирная история» («Weltgeschichte») (1924–1928) в 5 томах (этот труд основан на курсе лекций, прочитанных Дельбрюком в Берлинском университете в 1896–1920 годах).