Текст книги "100 великих историков"

Самуэль Элиот Морисон
(1887–1976)

Самуэль Элиот Морисон, американский военно-морской историк, родился 9 июля 1887 года в Бостоне (Массачусетс) в весьма состоятельной и влиятельной в Бостоне буржуазной семье Джона Холмса Морисона (1856–1911) и Эмили Маршалл (Элиот) Морисон (1857–1925). Он учился в Школе Нобла и Гринафа и Школе Святого Павла. Морисон получил степень бакалавра искусств в Гарвардском университете в 1908 году, затем в течение года обучался в Свободной школе политических наук в Париже и вернулся в Гарвардский университет в 1909 году, где в 1912 году получил степень доктора философии по истории США. Диссертация Морисона была посвящена биографии его прадеда, американского политика Харрисона Грея Отиса (1765–1848).

В 1912–1915 годах Морисон преподавал в Калифорнийском университете в Беркли, а с 1915 года – в Гарвардском университете. В годы Первой мировой войны он служил в американской армии рядовым, но не участвовал в боевых действиях. Он также был американским делегатом в Балтийской комиссии Парижской мирной конференции до 17 июня 1919 года. В 1922–1925 годах Морисон был первым хармсвортским профессором по истории США в Оксфордском университете, в 1925 году он стал полным профессором Гарвардского университета и оставался им до 1955 года, а в 1941–1942 годах преподавал историю США в Университете Джонса Хопкинса. В 1939–1940 годах Моррисон организовал экспедицию, пересёкшую Атлантический океан на парусных судах по маршруту Христофора Колумба. По результатам этой экспедиции он написал биографию Колумба «Адмирал океана» («Admiral of the Ocean Sea») (1942), получившую в 1943 году Пулитцеровскую премию в номинации биографий и автобиографий. Позднее Морисон обследовал берега Карибского моря с воздуха и опубликовал иллюстрированную книгу «Картюское море, как его увидел Колумб» («The Caribbean as Columbus Saw It») (1964), в соавторстве с Маурисио Обрегоном.

После начала Второй мировой войны он предложил своему другу, президенту США Франклину Рузвельту, написать историю Военно-морских сил США с точки зрения человека, который сам служит в них, и 5 мая 1942 года был произведен в лейтенант-коммандеры резерва (соответствует званию майора в армии) и сразу же призван на действительную службу во флот. Всем соединениям и частям Военно-морского флота США было приказано предоставить в распоряжение Морисона требуемые им материалы. Историк находился с американским флотом на Тихоокеанском театре военных действий с марта 1943 по июль 1945 года, за исключением перерыва с ноября 1944 по январь 1945 года, когда он наблюдал боевые действия в Европе, и в ноябре 1942 года, когда он находился на Средиземноморском театре. За время войны он выходил на боевые задания на 12 различных военных кораблях – на патрульных катерах, эсминцах, на тяжёлых крейсерах. Морисон участвовал в совещаниях по планированию операций; своими глазами наблюдал морские сражения; чудом избежал смерти во время атаки пилота-камикадзе и проводил интервью с командирами на Тихоокеанском театре военных действий, а также имел доступ к секретным документам.

Самуэль Морисон

Морисон в качестве члена экипажа американского крейсера «Бруклин» участвовал в высадке союзников в Северной Африке в ноябре 1942 года. Некоторые проблемы военно-морской стратегии историк обсуждал лично с президентом Рузвельтом. К концу войны он был произведен в капитаны (соответствует полковнику в армии) и был награжден орденом очёта».

Морисон работал с группой исследователей над подготовкой «Истории военно-морских операций Соединенных Штатов во Второй мировой войне» («History of U.S. Naval Operations in World War II») (1947–1962) в 15 томах. Труд Морисона является основополагающим в историографии Второй мировой войны на море, а описание боевых операций на Тихоокеанском театре военных действий до сих пор не имеет аналогов. Написанная Морисом «История» заслуженно считается лучшим трудом по военно-морской истории Второй мировой войны.

По окончании войны Морисон получил доступ к трофейным архивам держав оси. Именно он первым ввел в научный оборот архивы германского флота, оказавшиеся в оккупационной зоне американской армии. Морисон также использовал протоколы допросов японских офицеров и их воспоминания об участии в боевых действиях. Он исследовал вопросы стратегии и тактики, технологические проблемы и подвиг отдельных солдат, матросов и офицеров. Он признавал доблесть не только американских, британских и советских моряков, но и их противников из Германии, Японии и Италии. Он также достаточно критически подходил к используемому материалу и, в частности, выражал сомнения в правдивости ряда американских донесений.

Изданный в 1948 году 3‐й том «Истории» – «Восходящее солнце над Тихим океаном» («Rising Sun in the Pacific»), посвященный войне на Тихом океане, – получил премию Бэнкрофта в 1949 году. Весь 15‐томник в 1963 году был удостоен премии Бальцана.

1 августа 1951 года Морисон был переведен в список почетных отставников военно-морского резерва и получил звание контр-адмирала. В 1964 году он был удостоен Президентской медали свободы. Морисон скончался от инфаркта в Бостоне 15 мая 1976 года.

Морисон так характеризовал значение битвы за Атлантику: «За исключением сражения с линкором «Бисмарк» и нескольких боев меньшего значения, имевших место в Баренцевом море, в течение периода, затрагиваемого в настоящем томе, в Атлантике не было морских боев в полном смысле этого слова. Битва за Атлантику явилась в основном борьбой за защиту жизненно важных коммуникаций. Эта борьба велась американским Атлантическим флотом и флотами союзников с подводными лодками держав оси, осуществлялась авиацией поддержки и несколькими надводными кораблями и была борьбой за сохранение связи с нашими силами в Европе и Африке и нашими заокеанскими союзниками, включая Россию. Только Рузвельт и Черчилль – главы двух государств, участвовавших в войне, – полностью осознали важность и значение океанских коммуникаций. Во всех предыдущих войнах торговля вызывала необходимость наличия действующего торгового флота. Как доказал Мэхен, побеждает та нация, которая торгует и сражается. Во Второй мировой войне эта аксиома продолжала в основном оставаться справедливой, однако частная торговля с целью наживы почти целиком пошла на убыль. Масштабы и характер торговых отношений между союзниками определялись исключительно военными усилиями. Все торговые суда, которые не использовались как войсковые транспорты или для переброски снабжения, были направлены на доставку огромного количества стратегических материалов с отдаленных островов и континентов, чтобы обеспечить живую силу различным вооружением, строить самолеты, корабли и танки, столь необходимые для ведения современной войны». Касаясь разгрома американского флота в Перл-Харборе и последующих неудач первых месяцев войны на Тихом океане, Морисон подчеркивал: «Я считаю своим долгом перед теми храбрецами, которые сдерживали натиск превосходящих сил противника, столь же подробно описать неудачи, как и последующие победы».

Он так характеризовал японскую стратегию после Перл-Харбора: «Японцы знали, что Америка имела возможность вернуть потерянное, но они предполагали, что благодаря изоляции Австралии и Новой Зеландии, а также операциям японского военно-морского флота на внутренних коммуникационных линиях союзников любая попытка английского или американского флотов пробиться через оборонительную линию сможет быть отбита в течение как минимум 18 месяцев, аможет быть, и двух лет. Японцы надеялись, что к этому времени англоязычные державы будут настолько истощены войной на двух океанах, что согласятся на заключение мира и оставят за Японией все завоеванные ею территории. Затем Япония смогла бы без помех заняться полным подчинением Китая. Более половины населения мира находилось бы в экономической, политической и военной зависимости от Страны восходящего солнца. Если не восемь углов мира, то по крайней мере пять из них оказались бы под «одной крышей», как когда-то предсказывал император Дзимму».

Труды Морисона отличались хорошим литературным стилем. Он писал: «Американские историки в своем стремлении представить факты и похвальном стремлении говорить правду пренебрегли литературными аспектами своего ремесла. Они забыли, что существует искусство написания истории».

Морисон является автором книг: «Морская история Массачусетса, 1783–1860» («The Maritime History of Massachusetts, 1783–1860») (1921), «Три века Гарварда, 1636–1936» («Three Centuries of Harvard: 1636–1936») (1936), «Португальские путешествия в Америку в XV веке» («Portuguese Voyages to America in the Fifteenth Century») (1940), «История как литературное искусство: Обращение к молодым историкам» («History as a Literary Art: An Appeal to Young Historians») (1946), «Христофор Колумб, мореплаватель» («Christopher Columbus, Mariner») (1955), «Свобода в современном обществе» («Freedom in Contemporary Society») (1956), «Стратегия и компромисс» («Strategy and Compromise») (1958), «Джон Пол Джонс: Биография моряка» («John Paul Jones: A Sailor’s Biography») (1959), удостоенная Пулитцеровской премии, «Весенние приливы» («Spring Tides») (1965), «Оксфордская история Соединенных Штатов» («Oxford History of United States») (1965), «Сэмюэль де Шамплен: отец Новой Франции» («Samuel de Champlain: Father of New France») (1972), «Европейское открытие Америки» («The European Discovery of America») (1971–1974) в 2 томах, «Консервативная американская революция» («The Conservative American Revolution») (1976) и др.

Василий Васильевич (Вильгельм Вильгельмович (Фридрихович) Струве (Мейснер)
(1889–1965)

Василий Васильевич (Вильгельм Вильгельмович (Фридрихович) Струве (Мейснер), русский и советский историк-востоковед, основатель советской школы историков Древнего Востока, родился 21 января (2 февраля) 1889 года в Петербурге в семье немцев, выходцев из Дании. Российское дворянство выслужил еще прадед историка, известный астроном Василий Яковлевич Струве (1793–1864), приехавший в Российскую империю еще в 1808 году. Отец историка Василий (Вильгельм) Бернгардович Струве (1854–1912) руководил Константиновским межевым институтом. Он усыновил Струве, рано лишившегося родителей. Отцом же Струве был дворянин, помещик Казанской губернии Фридрих-Карл Константинович Мейснер. В 1907–1911 годах Струве обучался на историко-филологическом факультете Петербургского университета и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В 1913 году он проходил стажировку в Германии по египтологии. Струве овладел всеми видами египетского иероглифического письма, включая демотическое.

После начала Первой мировой войны ему было разрешено именоваться Василием Васильевичем вместо Вильгельма Вильгельмовича. В 1916 году Струве стал приват-доцентом Петроградского университета, а в 1920 году – профессором кафедры Древнего Востока Петроградского университета, где и преподавал до конца жизни. Он был заведующим отделом искусства и культуры Египта в Эрмитаже в 1918–1933 годах. С 1919 года Струве на восточном факультете Петроградского университета занимался аккадским, древнееврейским и другими семитскими языками, а также шумерским языком. Он владел практически всеми языками народов Древнего мира и почти все источники мог читать в оригинале. В 1928 году В.В. Струве защитил магистерскую диссертацию о древнеегипетском историке Манефоне, жившем в IV–III веках до н. э., – «Манефон и его время». Степень доктора исторических наук была присуждена ему без защиты диссертации.

В 1934 году Струве был избран академиком АН СССР. В 1937–1940 годах он возглавлял Институт этнографии АН СССР, в 1941–1950 годах – Институт востоковедения АН СССР, а с 1959 года заведовал древневосточным отделом института. В 1952–1965 годах историк был заведующим кафедрой Древнего Востока ЛГУ. Он был награжден орденом Ленина (1945) и орденом Трудового Красного Знамени (1959). Струве был почетным членом-корреспондентом Пражской академии наук и заслуженным деятелем науки Узбекской ССР (1943). Ученый скончался 15 сентября 1965 года в Ленинграде.

Струве доказал, что египетский историк Манефон, написавший на греческом языке историю своей родины для ее новых повелителей Лагидов, опирался на подлинные египетские тексты, был знаком с содержанием архивов фараонов, а искажение данных, содержащееся в отрывках его трудов, дошедших до нас в передаче других античных авторов, исходят не от Манефона, а от тех, кто знакомился с его трудом и цитировал его еще в древности.

После 1917 года Струве перешел на марксистские позиции. Он следовал марксистской теории чередования 5 общественно-экономических формаций как универсальных этапов исторического развития человечества: первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической ив перспективе социалистической (коммунистической). Он создал собственный оригинальный курс истории Древнего Востока, впервые строившийся на основании анализа характера социально-экономических отношений и экономического базиса древневосточных обществ. Струве также включил в понятие «Древний Восток» древнейшие государства Китая, Индии и прилегающих к ним территорий. Он полагал, что основной формой эксплуатации труда на Древнем Востоке, как и в античном мире, было использование рабов (но позднее он признал, что основой экономической жизни в древневосточных странах все же была эксплуатация крестьян-общинников, так как долговое рабство у этих народов было развито неравномерно, а завоевательные походы ещё не являлись основным источником пополнения количества рабов). Он определял древневосточные общества как раннерабовладельческие, основываясь на собственном анализе структуры шумерского общества, тогда как Б.А. Тураев считал их феодальными, исходя из схожих черт в политической организации древневосточных обществ в определенные периоды их развития (например, Египта в эпоху Среднего царства) с некоторыми чертами политической организации средневековых европейских и азиатских обществ.

В.В. Струве. Фото 1938 г.

Струве утверждал, что во всех классовых обществах Древнего Востока в той или иной степени существовали рабовладельческие отношения, причем восточное рабство походило на античное. Но при этом классических рабов все же было немного по сравнению с массой в той или иной степени свободных непосредственных производителей. Он писал: «Говоря о древневосточном обществе как о рабовладельческом, мы не должны под этим определением забывать о специфических особенностях конкретных исторических обществ. Неправильно вместе с тем было бы подчеркивать, как это до самого последнего времени делалось в трудах некоторых советских историков, абсолютное отличие древневосточных обществ от обществ Греции и Рима. Также не можем мы говорить о всем Древнем Востоке в целом, стирая всякие отличия в истории отдельных стран, как не следует, например, стирать отличия в истории Аттики, Спарты, Беотии, Македонии. Мы должны иметь в виду в каждом отдельном случае исследования какое-либо конкретное государство. На Древнем Востоке были такие государства, как Египет, Хеттское царство, Ассирия, финикийские города, отличающиеся своими особенностями. Все же некоторые общие черты для древневосточных рабовладельческих обществ, черты, отличающие их от античных обществ Греции и Рима, следует отметить. Эти особенности заключаются прежде всего в сохранении некоторых черт первобытно-общинного строя, в сохранении сельской общины, сохранении некоторых элементов патриархальных отношений, в несколько замедленном, застойном характере развития общества, в чрезвычайной стойкости общинных форм собственности на землю». По мнению историка, «на Древнем Востоке рабство сохраняет характер домашнего рабства, оно еще не проникает во все сферы хозяйственной жизни, количество рабов относительно невелико, производство носит преимущественно натуральный характер».

Впоследствии многие советские историки отрицали тезис Струве о наличии частной собственности на Древнем Востоке. Он утверждал: «Только на более высокой ступени развития производительных сил общества начинают осваиваться земли, не орошаемые общинной системой ирригации, и эти земли становятся частной собственностью тех, кто их использует. Отсутствие частной земельной собственности, сохранение общинных форм собственности, деспотическая власть царя – все это придает древневосточным обществам застойный характер развития. Они отрываются от основ первобытно-общинного строя чрезвычайно медленно, лишь постепенно переходя к рабовладельческому способу производства».

В 1930 году Струве впервые издал «Московский математический папирус» из Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве, разбив его на 25 задач и найдя решение каждой задачи («Mathematischer Papyrus des Staatlichen Museums der Schönen Künste in Moskau»).

Струве является автором книг: «Петербургские сфинксы» (1912), «Заупокойный культ Древнего Египта: «Путеводитель по выставке в залах Эрмитажа» (1919), «Происхождение алфавита» (1923), «История Древнего Востока» (1941), «Очерки социально-экономической истории Древнего Востока» (1954), «Государство Лагаш. Борьба за расширение гражданского права в Лагаше. XXV–XXIV вв. до н. э.» (1961), «Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии» (1968), «Манефон и его время» (2003) и др.

Робин Джордж Коллингвуд
(1889–1943)

Робин Джордж Коллингвуд, британский историк, философ-неогегельянец и археолог, родился 22 февраля 1889 года в Картмел-Фелле, графство Камбрия, в семье художника и искусствоведа, профессора Редингского университета Уильяма Гершома Коллингвуда (1854–1932) и художницы и пианистки Эдит Мэри Айзек (1857–1928). У.Г. Коллингвуд был личным секретарем искусствоведа, философа и писателя Джона Рёскина (1819–1900) в последние годы его жизни.

Колингвуд-младший получил образование в школе регби и Университетском колледже Оксфорда, где изучал древние языки, древнюю историю и философию. По окончании университета в 1912 году он стал сотрудником колледжа Пембрук в Оксфорде. В 1913 году Коллингвуд впервые провел самостоятельные раскопки римского форта в Эмблсайде. В 1927 году он получил профессуру Уэйнфлита по метафизической философии в колледже Магдалины в Оксфорде. В политике он придерживался идей либерализма. Коллингвуд перенес несколько инсультов и скончался в Конистоне, Ланкашир, 9 января 1943 года.

Главной книгой Коллингвуда стала изданная посмертно «Идея истории» («The Idea of History») (1946), которую часто называют главным источником вдохновения для философии истории в англоязычном мире. Автор ее считал, что история хотя и не является аналогом естественных наук, но в некотором смысле может считаться наукой, поскольку ориентирована на понимание явлений и поиск нового знания и является «организованной совокупностью знаний». Поскольку внутренние мыслительные процессы исторических личностей не могут быть восприняты физическими чувствами, а прошлые исторические события нельзя наблюдать непосредственно, история должна методологически отличаться от естественных наук. История, будучи исследованием человеческого разума, интересуется мыслями и мотивами действующих лиц в истории и первую очередь является историей мысли. Главная задача историка – реконструировать историю, с помощью исторического воображения воссоздать мыслительные процессы исторических личностей на основе информации и свидетельств из исторических источников. Историческое сознание, по Коллингвуду, является промежуточным звеном между естествознанием и философией. Научная история противостоит таким квазиисториям как миф и теократическая история. Иногда историк сталкивается с «историей, в которую он просто не может поверить, историей, характерной для суеверий или предрассудков того времени когда создавался источник, или для того круга, к которому принадлежал автор источника, но не заслуживающей доверия в более просвещенный век», и поэтому ее не следует принимать во внимание. Источники, в которых выдвигаются утверждения, не соответствующие современным представлениям о мире, в свое время были созданы рационально мыслящими людьми, у которых были причины для их создания. В этом заключается ценность таких источников, и они должны быть исследованы, чтобы понять исторический контекст, в котором они были созданы, и по какой причине в них появились представления, не соответствующие позднейшим представлениям ученых.

Коллингвуд отмечал: «В процессе развития европейской цивилизации люди в известной степени мыслили исторически; однако мы редко задумываемся над теми видами деятельности, которые даются нам очень легко. Только наталкиваясь на трудности, мы начинаем прилагать усилия, чтобы их преодолеть. Так и предмет философии, понимаемой как организованное и научное развитие самосознания, зависит время от времени и от тех особых проблем, при решении которых люди определенной эпохи сталкиваются с особыми трудностями. Вникая в вопросы, особенно значимые в философии какого-нибудь народа в тот или иной период его истории, мы получим известное представление о том, на какие конкретные проблемы люди считали необходимым направить всю энергию мысли. Периферийные же и второстепенные темы свидетельствуют о том, что по отношению к ним не испытывалось никаких особых трудностей». Он полагал: «В известном смысле сегодня мы все – историки. Все образованные люди прошли через обучение, включавшее в себя некоторые элементы исторического мышления. Однако это отнюдь не дает им права высказывать свои суждения о природе, предмете, методе и значении исторического мышления. Прежде всего, потому, что опыт исторического мышления у них, по всей вероятности, очень поверхностен и мнения, основывающиеся на нем, будут поэтому не более основательными, чем мнения о французах у человека, которому раз в жизни случилось провести субботу и воскресенье в Париже. Во-вторых, любой опыт, приобретаемый через обычные образовательные каналы, всегда оказывается не только поверхностным, но и устаревшим. Опыт исторического мышления, приобретаемый таким образом, формируется учебниками, а учебники всегда описывают не то, что сейчас думают настоящие современные историки, а то, что думали историки прошлого, историки того времени, когда создавался тот исходный материал, на базе которого и были составлены учебники. К моменту включения в учебники устаревают не только результаты исторического мышления. Устаревают также и его принципы, т. е. идеи о природе, предмете, методе и ценности исторического мышления. И в-третьих, с этим связана и своеобразная иллюзия, характерная для всех знаний, приобретаемых через образовательные каналы, – иллюзия завершенности».

Робин Коллингвуд. Фото 1936 г.

Коллингвуд также был ведущим специалистом-археологом по римской Британии. Он начал раскопки вдоль Стены Адриана. А в дальнейшем выдвинул теорию о том, что Стена Адриана была не столько боевой платформой-заграждением, сколько возвышением для часовых. Он также предположил, что оборонительная система Адриана также включала в себя ряд фортов вдоль побережья Камберленда. Последними раскопками Коллингвуда в Камбрии стали раскопки в 1937 году круглого кольцевого рва близ Пенрита, известного как Круглый стол короля Артура, памятник хенджа эпохи неолита.

Коллингвуд подготовил свод римских надписей Британии. Для этого он объездил всю страну, чтобы увидеть надписи и перерисовать их. В результате он собрал рисунки почти 900 надписей. Этот свод был полностью опубликован в 1965 году учеником Коллингвуда Р.П. Райтом.

Коллингвуд также является автором книг: «Религия и философия» («Religion and Philosophy») (1916), «Римская Британия» («Roman Britain») (1923), «Очерки философии искусства» («Outlines of a Philosophy of Art») (1925), «Археология римской Британии» («The Archaeology of Roman Britain») (1930), «Принципы искусства» («The Principles of Art») (1938), «Новый Левиафан» («The New Leviathan») (1942), «Идея природы» («The Idea of Nature») (1945) и др.