Текст книги "100 великих историков"

Михаил Петрович Погодин
(1800–1875)

Михаил Петрович Погодин, русский историк, журналист и издатель, родился 11 (23) ноября 1800 года в Москве. Он был сыном дворового человека Петра Моисеевича Погодина, служившего главным управляющим у графа Ивана Петровича Салтыкова (1730–1805) и получившего вольную в 1806 году, по смерти своего господина. В дальнейшем он служил управляющим в помещичьих имениях. По мнению историка М.А. Полиевктов, «обстановка барского двора, искательство отца у знатных и богатых не остались без влияния на характер Погодина: он отличался большой практичностью, совмещавшейся в нём с немалой долей сентиментальности, с одной стороны, и критическим умом – с другой». В 1810–1814 годах Погодин воспитывался у приятеля своего отца, московского типографа А.Г. Решетникова, а в 1814–1818 годах учился в Московской губернской гимназии. В 1818 году поступил на словесное отделение Московского университета, которое окончил в 1821 году. Затем Погодин вплоть до 1825 года преподавал географию в университетском благородном пансионе и давал частные уроки в семействе князя И.Д. Трубецкого. Во второй половине 1820‐х годов, являясь секретарём Общества любителей русской словесности, Погодин написал несколько повестей: «Нищий» (1825), «Как аукнется, так и откликнется» (1825), «Русая коса» (1826), «Суженый» (1828), «Сокольницкий сад» (1829), «Адель» (1830), «Преступница» (1830), «Васильев вечер» (1831) и др. В 1825 году Погодин защитил магистерскую диссертацию «О происхождении Руси». С 1825 по 1828 год преподавал всеобщую историю на первом курсе словесного отделения Московского университета, а в 1828 году был утверждён адъюнктом на этико-политическом отделении, где читал историю XVI–XVIII веков. В 1833–1835 годах он был ординарным профессором кафедры всеобщей истории, географии и статистики отделения словесных наук, в 1835–1844 годах – ординарным профессором кафедры российской истории историко-филологического отделения философского факультета Московского университета. В 1826–1844 годах он был профессором Московского университета, а в 1845 году стал почётным членом Московского университета. Погодин читал лекции по всеобщей и русской истории. В 1834 году он защитил докторскую диссертацию «Нестор. Историко-критическое рассуждение о начале русских летописей». В 1827–1830 годах Погодин издавал журнал «Московский вестник», а в 1841–1856 годах вместе с литературным критиком и историком литературы Степаном Петровичем Шевырёвым (1806–1864) выпускал и редактировал журнал «Москвитянин». В конце 1857 года Погодин предложил Александру II организовать Славянский благотворительный комитет и 1861 году возглавил его. Со временем невероятная скупость Погодина, неохотно выплачивавшего гонорары, стала притчей во языцех среди московских литераторов. Эта же скупость заставляла его собирать в свою коллекцию даже малоценные экспонаты – черепки, клочки бумаги, лоскутки и др. Оправдываясь, Погодин писал в одной из статей: «У нас не понимают еще, что такое памятник… Бугор земли, оторванный лоскуток пергамента, обветшалая стена, заржавевший крестик, чуть видный образ бывают часто драгоценными памятниками, кои беречь должно аки зеницу ока». В коллекции Погодина, знаменитом «Древлехранилище», было много ценных предметов старины: около 200 икон, лубочные картины, оружие, посуда, около 400 литых образов, около 600 медных и серебряных крестов, около 30 древних вислых печатей, до 2000 монет и медалей, 800 старопечатных книг, около 2000 рукописей, включая древние грамоты и судебные акты, а также автографы знаменитых людей, в том числе бумаги российских императоров начиная с Петра I. Погодин дружил с Гоголем (одно время писатель жил в доме историка у Девичьего Поля (ныне Погодинская улица, дом 12а) и послужил одним из прототипов Плюшкина в «Мертвых душах». В 1852 году Николай I приобрёл собрание Погодина для государства, заплатив за него 150 тысяч рублей серебром. Во время Крымской войны Погодин неоднократно подавал аналитические записки высокопоставленным чиновникам, которые доходили до императора Николая I и цесаревича Александра Николаевича. Историк критиковал ведение войны и призывал императора возглавить борьбу славянской Европы против Западной Европы. Анализируя обстоятельства, приведшие к войне, Погодин сделал неутешительный вывод: «Правительства нас предали, народы возненавидели, а порядок, нами поддерживаемый, нарушался, нарушается и будет нарушаться».

М.П. Погодин. Гравюра 1860‐х гг.

В 1871 году Погодин был произведен в тайные советники. Он был академиком Санкт-Петербургской академии наук (1841) и почетным доктором философии Карлова университета в Праге. Историк умер в Москве 8 (20) декабря 1875 года.

В своих исторических трудах он руководствовался принципами исторической критики Шлёцера. Он также был сторонником норманнской теории происхождения Руси. Историк был убежден, что славянам норманны «дали все политическое устройство». Погодин открыл и ввёл в научный оборот ряд важных исторических источников, в том числе Псковскую летопись, 5‐й том «Истории Российской» В.Н. Татищева, «Казацкую летопись» Самуила Величко, «Книгу о скудости и богатстве» И.Т. Посошкова (1652–1726). Он признавал провиденциальные закономерности исторического развития, определяемые божественной волей. Вместе с тем Погодин считал, что «соединение, или лучше тожество законов необходимости с законами свободы – такое же таинство, как соединение мысли со словом, как соединение души с телом… нельзя определить, где оканчивается миг прошедший и начинается будущий, где оканчивается необходимость и начинается свобода». Он впервые поставил вопрос об источниках Повести временных лет. Историк уделял большое внимание причинам возвышения Москвы. Погодин доказывал постепенность процесса закрепощения русского крестьянства. Он сформулировал три основных отличия России от Запада: 1. Для славян государь, князь – это гость и защитник, в то время как на Западе – враг. 2. Вассалы – промежуточный слой между государем и народом, находящийся у трона, тогда как на Западе «вассал моего вассала – не мой вассал». 3. В России общинная земля находилась у народа, но под властью князя и его вассалов; на Западе земельные угодья принадлежали только вассалу. Как считал Погодин, огромная территория Руси не позволяла завоевателям осесть на ней и завоевать полностью. Историк положительно оценивал царствование Бориса Годунова и Петра Великого, полагая, что петровские преобразования позволили стране уйти от социального взрыва. В письме министру просвещения С.С. Уварову Погодин высказал глубокую мысль о роли национальности в истории: «Национальности никакой уничтожить нельзя, напротив, сила сия увеличивается по мере покушений против оной, и они, кроме вреда, ничего принести не могут». В лекции «Взгляд на русскую историю» в сентябре 1832 года Погодин так определил суть истории: «История всякого государства, отдельно взятая, представляет собою высокое, поучительное зрелище народных действий, устремленных к одной цели человеческого рода, цели, указанной ему благим Провидением. Всякий народ развивает своею жизнию особую мысль Его и содействует, более или менее, непосредственно или посредственно, к исполнению общих верховных его предначертаний. Но чем обширнее круг действий народа, чем сильнейшее влияние имеет он на другие народы и все человечество, чем более от него зависит судьба современников и потомства, чем необходимейшее звено составляет он в великой цепи; тем большую цену получает он в глазах историка». По мнению литературоведа князя Д.П. Святополк-Мирского, Погодин был «один из самых любопытных и сложных характеров современной русской истории, соединяющий в себе самые противоречивые черты: патологическую скупость и бескорыстную любовь к Древней Руси; высокую культуру и склад ума провинциального купца; природную трусость и способность к гражданскому мужеству. Всем знавшим его он внушал более или менее сильное отвращение; и всё-таки была в нем значительность и внутренняя сила». Главные исторические сочинения Погодина: «Начертание русской истории: для гимназий» (1837); «Древние русские княжества с 1054 по 1240 год» (1848) в 4 томах и «Древняя русская история до монгольского ига» (1871) в 4 томах.

Томас Бабингтон Маколей
(1800–1859)

Томас Бабингтон Маколей, барон Ротли, британский историк, государственный деятель и писатель, родился 25 октября 1800 года в Ротли-Темпл, графство Лестершир, в семье шотландского предпринимателя-аболициониста (сторонника отмены рабства) Захарии Маколея и его жены Селины Миллс из Бристоля. Он окончил Тринити-колледж (Кембридж), получив юридическое образование. Еще в студенческие годы Маколей начал писать стихи. Наиболее значительные из них вошли в сборник «Песни Древнего Рима» («Lays of Ancient Rome») (1842). Наиболее известные из этих стихотворений «Иври» («Ivry»), «Армада» («The Armada») и «Гораций» («Horatius»). Маколей также писал литературоведческие и исторические эссе, публиковавшиеся в 1820‐х годах в «The Edinburgh Review» и составившие сборник «Критические и исторические эссе» («Critical and Historical Essays») (1843). В 1830 году он был избран в британский парламент от партии вигов и стал горячим сторонником парламентской реформы 1832 года, устранившей представительство «гнилых местечек» – почти не населенных территорий, посылавших депутатов в парламент наряду с крупными городами. Прежняя система была выгодна оппонентам вигов – тори, представленные в парламенте в основном землевладельцами, в том числе от «гнилых местечек». Ораторское мастерство Маколея скоро сделало его одним из лидеров партии вигов. Он сыграл большую роль в принятии закона об отмене рабства. В 1833–1838 годах Маколей был членом Верховного совета при генерал-губернаторе Индии. Он стремился уравнять англичан и индийцев перед законом. Маколей является автором проекта уголовного уложения, заложившего основы уголовного законодательства не только в Индии, но и в других британских колониях. Для сплочения многонационального индийского общества Маколей настоял на повсеместном введении английского в качестве обязательного языка обучения, стоял у истоков индийской системы образования. Усилия Маколея по просвещению индийского общества привели к формированию в Индии поколения проанглийски настроенных интеллектуалов. Маколей настаивал, что индийцам нужно «полезное образование» (useful learning), под которым он понимал западное образование на английском языке. Ранее индийцы получали образование в школах Ост-Индской компании только на санскрите или персидском. В своем докладе об индийском образовании в феврале 1835 года Маколей утверждал, что «одна полка хорошей европейской библиотеки стоит всей туземной литературы Индии и Аравии. Выдающиеся достижения могут быть у нее в произведениях воображения, таких как поэзия, но когда мы переходим от произведений воображения к произведениям, в которых фиксируются факты и исследуются общие принципы, превосходство европейцев становится абсолютно неизмеримым». В том же докладе Маколей признавался: «Я не знаю ни санскрита, ни арабского. Но я сделал все, что мог, чтобы составить правильную оценку их стоимости. Я читал переводы самых знаменитых арабских и санскритских произведений. Я беседовал как здесь, так и дома с людьми, отличающимися знанием восточных языков. Я вполне готов принять восточное обучение по оценке самих востоковедов». Маколей полагал, что «вряд ли кто-то будет оспаривать, что род литературы, в котором восточные писатели занимают самое высокое место, – это поэзия. И я, конечно, никогда не встречал ни одного востоковеда, который осмелился бы утверждать, что арабскую и санскритскую поэзию можно сравнить с поэзией великих европейских народов. Я полагаю, не будет преувеличением сказать, что вся историческая информация, собранная из всех книг, написанных на санскрите, менее ценна, чем та, которую можно найти в самых примитивных хрестоматиях, используемых в подготовительных школах Англии. В каждой отрасли физической или моральной философии относительное положение двух наций почти одинаково».

Томас Маколей. Гравюра 1840 г.

В 1839 году Маколей был избран в парламент от Эдинбурга и в правительстве лорда Мельбурна (1839–1841) занимал пост государственного секретаря по вопросам войны, а в 1846–1848 годах возглавлял Ведомство генерального казначея. В 1848 году он был избран ректором университета Глазго, а в 1852–1856 годах вновь представлял Эдинбург в палате общин. В последние годы жизни Маколей страдал тяжёлой болезнью сердца. Незадолго до смерти, в 1857 году, королева Виктория пожаловала ему титул барона Ротли, но Маколей очень редко посещал заседания палаты лордов. Он был избран членом Лондонского королевского общества (1849), иностранным членом Французской академии моральных и политических наук (1857) и иностранным членом-корреспондентом Петербургской академии наук (1858). Он был также награжден прусским орденом Pour le Mérite («За заслуги»). Томас Бабингтон Маколей, барон Ротли, умер 28 декабря 1859 года в Лондоне.

Главный исторический труд Маколея – «История Англии от восшествия на престол Якова Второго» («The History of England from the Accession of James the Second») (1848–1861) в 5 томах. Историк собирался, начав повествование с восшествия на престол короля Якова II в 1685 году, завершить его началом правления короля Георга III в 1760 году. Однако после публикации двух первых томов решил довести повествование только до смерти королевы Анны Стюарт в 1714 году. Однако в пятом томе, изданном посмертно его сестрой леди Тревельян в 1861 году, изложение событий доведено только до смерти короля Вильгельма III Оранского в 1702 году.

Все пять томов истории Маколея разошлись по Британской империи рекордными тиражами и были переведены почти на все европейские языки. Маколей использовал большое количество разнообразных источников. В центре повествования – события Славной революции 1688–1689 годов. В своей «Истории Англии» Маколей стремился утвердить правоту либеральной идеологии и политической доктрины вигов, а также свою веру в социальный и политический прогресс. Приступая к своей истории, он утверждал: «Те, кто сравнивает эпоху, в которую выпала их судьба, с золотым веком, существующим только в воображении, могут говорить о вырождении и упадке; но ни один человек, который правильно информирован о прошлом, не будет склонен мрачно или уныло смотреть на настоящее». Маколей в победе Славной революции видел залог процветания Англии в Викторианскую эпоху: «Сейчас, если вообще когда-либо, мы должны быть в состоянии оценить всю важность позиции, которую заняли наши предки против дома Стюартов. Весь мир вокруг нас сотрясается от агонии великих наций. Правительства, которые недавно казались способными простоять века, были внезапно потрясены и свергнуты….Между тем на нашем острове регулярный ход правления ни на один день не прерывался. У немногих плохих людей, жаждавших вседозволенности и грабежа, не хватило мужества хоть на мгновение противостоять силе лояльной нации, сплотившейся вокруг родительского трона. И если спросить, что отличает нас от других, ответ будет таков: мы никогда не теряли того, что другие дико и слепо стремятся вернуть. Именно потому, что у нас была сохраняющая революция в семнадцатом веке, у нас не было разрушительной революции в девятнадцатом. Именно потому, что у нас была свобода посреди рабства, у нас есть порядок посреди анархии. За авторитет закона, за сохранность собственности, за мир на наших улицах, за счастье в наших домах мы должны быть благодарны Тому, кто поднимает и низвергает нации по своему усмотрению, Долгому парламенту, Конвенту и Вильгельму Оранскому». Либеральный историк лорд Джон Эмерих Эдвард Далберг-Эктон, маркиз Триполи, писал в 1888 году, что Маколей «сделал больше, чем любой другой писатель в мировой литературе для распространения либеральной веры и он был не только величайшим, но и самым типичным англичанином из когда-либо живших на свете».

Алексис Шарль Анри де Токвиль
(1805–1859)

Алексис Шарль Анри, граф де Токвиль, французский историк и политик, родился 29 июля 1805 года в Париже. Его отец Эвре Клерель, граф де Токвиль, был убежденным монархистом, офицером конституционной гвардии короля Людовика XVI, и только термидорианский переворот спас его от казни. Мать Алексиса Луиза Ле Пелетье де Росанбо также происходила из аристократической семьи. В период реставрации Бурбонов отец Токвиля стал пэром и префектом. Токвиль получил хорошее гуманитарное образование. Он учился в лицее Фабер в Меце и в Сорбонне и работал юристом, но вскоре переключился на общественно-политическую деятельность. Токвиль негативно относился к Июльской монархии. В 1831 году он отправился в 9‐месячную командировку в США для изучения тюрем и исправительных учреждений. Он много путешествовал по Америке и посетил Канаду. В результате появилась книга «Демократия в Америке» («De la démocratie en Amérique») (1835–1840) в 2 томах. В 1839–1851 годах он был членом нижней палаты парламента от коммуны Валонь департамента Манш. Токвиль принадлежал к левоцентристской Партии движения, а после революции 1848 года – к консервативно-монархической Партии порядка. Он был противником рабства и сторонником свободной торговли. Токвиль также поддерживал французскую колонизацию Алжира. Он дважды посетил Алжир в 1841 и 1846 годах и критиковал французскую модель колонизации, направленную на ассимиляцию местного населения западной культурой, выступая за то, чтобы французское правительство вместо этого приняло форму косвенного правления, которая избегала смешивания разных групп населения. Токвиль открыто выступал за расовую сегрегацию между европейскими колонистами и арабами посредством внедрения двух разных законодательных систем для каждой этнической группы. В 1847 году он безуспешно пытался основать Партию молодых левых, которая выступала бы за повышение заработной платы и прогрессивный налог, чтобы подорвать привлекательность социалистов. После падения Июльской монархии в результате революции 1848 года Токвиль был избран членом Учредительного собрания 1848 года, где стал членом комиссии, которой было поручено разработать проект новой конституции Второй республики (1848–1851). Он был сторонником двухпалатного парламента и выступал за избрание президента республики всеобщим голосованием. Он поддержал подавление генералом Луи Эженом Кавеньяком Июньского восстания 1848 года, возглавлявшегося социалистами. Со 2 июня 1849 по 30 октября 1849 года Токвиль был министром иностранных дел. Он также был избран генеральным советником департамента Манш в 1842 году и являлся президентом генерального совета департамента в 1849–1852 годах. Выступая против государственного переворота Луи Наполеона Бонапарта 2 декабря 1851 года, последовавшего за его избранием, Токвиль был среди депутатов, собравшихся в 10‐м округе Парижа в попытке противостоять перевороту и привлечь Наполеона III к суду за «государственную измену», поскольку он нарушил конституционное ограничение срока полномочий. Токвиль выступал за реставрацию Бурбонов, против Второй империи Наполеона III. Задержанный в Венсене, а затем освобожденный, он ушел в отставку, поскольку отказался присягнуть на верность Второй империи, и в дальнейшем отошел от политической деятельности и сосредоточился на работе над книгой «Старый порядок и революция» («L'Ancien Régime et la Révolution») (1856) в 2 томах. Токвиль умер от туберкулеза 16 апреля 1859 года в Каннах.

Алексис де Токвиль. Гравюра 1848 г.

В «Демократии в Америке» Токвиль суммировал свои наблюдения над американским обществом. Он исследовал демократическую революцию, которая, по его мнению, происходила на протяжении нескольких сотен лет. Он полагал, что за предыдущие семьсот лет социальные и экономические условия жизни людей в мире стали более равными. Токвиль был уверен, что аристократия постепенно исчезает по мере того, как современный мир испытывает на себе благотворное влияние равенства. Факторами равенства он считал предоставление всем мужчинам разрешения на вступление в духовенство, широкие экономические возможности, возникающие в результате роста торговли и коммерции, продажу королевских дворянских титулов в качестве инструмента сбора средств и отмену права первородства. Америка была для Токвиля примером демократической революции, вызванной индустриализацией. Он утверждал: «Американские институты демократичны не только по своим принципам, но и по всем их последствиям; и народ избирает своих представителей напрямую и по большей части ежегодно, чтобы обеспечить их зависимость. Следовательно, народ является реальной направляющей силой; и хотя форма правления является представительной, очевидно, что мнениям, предрассудкам, интересам и даже страстям общин ничто не мешает оказывать постоянное влияние на общество. В Соединенных Штатах большинство правит от имени народа, как и во всех странах, где народ является верховным сюзереном». Токвиль признавал, что «хотя женщины Соединенных Штатов ограничены узким кругом домашней жизни и их положение в некоторых отношениях является крайне зависимым, я нигде не видел женщин, занимающих более высокое положение; и… исключительное процветание и растущую силу этого народа следует приписать главным образом превосходству их женщин». Токвиль был убежден, что демократия имеет тенденцию вырождаться в «мягкий деспотизм» и что существует риск развития тирании большинства. Он подчеркивал, что сильная роль, которую религия играла в Соединенных Штатах, была обусловлена ее отделением от правительства, разделением, которое все стороны сочли приемлемым. Во Франции же, как считал Токвиль, существовал нездоровый антагонизм между демократами и религией. В предисловии к «Старому порядку» Токвиль писал: «В 1789 году французы совершили деяние, на которое не решился никакой другой народ; тем самым они разделили надвое свою судьбу, создав пропасть между тем, чем они были до сих пор, и тем, чем они желают быть отныне. Имея перед собою эту цель, они предприняли всякого рода предосторожности, дабы ничего не перенести из прошлого в новые условия своей жизни. Они всячески понуждали себя жить иначе, чем жили их отцы. Они ничего не упустили из виду, чтобы обрести неузнаваемый облик. Я всегда считал, что французы гораздо менее преуспели в этом своеобразном предприятии, чем это казалось со стороны и чем это считали они сами. Я был убежден, что, сами того не сознавая, они заимствовали у Старого порядка большинство чувств, привычек, даже идей, с помощью которых и совершили Революцию, разрушившую Старый порядок. Я уверен, что для возведения нового здания они неосознанно воспользовались обломками Старого режима. Итак, чтобы понять Революцию и ее последствия должным образом, нужно на некоторое время забыть Францию, каковою мы ее видим, и воскресить Францию иную – ту, которой более не существует». В «Старом порядке» историк проанализировал французское общество до французской революции и исследовал силы, вызвавшие революцию. Токвиль утверждал, что целью Великой французской революции было разрушение всех форм Старого режима, главным символом которого была церковь. Но при этом революционеры совсем не хотели создавать хаос. По мнению историка, революцию следует рассматривать прежде всего как движение за политические и социальные реформы. Вопреки мнению, высказанному самими участниками революции, не произошло увеличения ни могущества, ни юрисдикции центральной власти. Контроль над властью был вырван у монархии и быстро передан сначала самому народу, а затем могущественной автократии. Революция никогда не ставила целью изменить всю природу традиционного общества. Главным достижением революции было подавление тех политических институтов, которые обычно называют феодальными и которые на протяжении многих веков имели неоспоримое влияние в большинстве европейских стран. Революция намеревалась заменить их новым социальным и политическим порядком, основанным на концепциях свободы и равенства. Во Франции как до, так и после революции люди полагались на центральную власть, вместо того чтобы самим проявлять экономическую или политическую активность. Напротив, в Америке политическая активность проникла даже в низшие слои общества. Там частные лица составляли основу экономической и политической жизни, но во Франции центр политической тяжести находился в хаотичной бюрократии, подотчетной только монархической форме правления. Токвиль также указал на полную разобщенность между французскими социальными классами, называемыми сословиями, – духовенством, дворянством и простым народом. Эта разобщенность возникла из-за социального разделения, навязанного феодальной системой, но постепенный распад этой системы после Средневековья привел к тому, что социальная разобщенность все усиливалась. В то время как феодал имел какую-то связь со своими крестьянами-арендаторами, постфеодальная знать оставила свои родовые поместья в руках управляющих и устремилась в Версаль, где размещались король и правительство. Дворянство потеряло всякую связь с сельской беднотой, в то время как растущий средний класс подражал дворянству. К концу XVIII века разделение классов было полным, что породило классовую ненависть, проявившуюся в революции.

Токвиль утверждал, что важность французской революции заключалась в продолжении процесса модернизации и централизации французского государства, который начался при короле Людовике XIV. Он считал, что провал революции произошел из-за неопытности депутатов, которые были слишком преданы абстрактным идеалам Просвещения. Опираясь на ретроспективный анализ политического развития общества, Токвиль пришёл к выводу о неизбежности наступления демократии во всём мире.