Текст книги "100 великих историков"

Николай Иванович Кареев
(1850–1931)

Николай Иванович Кареев, русский и советский историк, родился 24 ноября (6 декабря) 1850 года в Москве. Он происходил из старинного дворянского рода тюркского происхождения. В 1873 году окончил историко-филологический факультет Московского университета. Оставленный при университете для подготовки к профессорскому званию, Кареев также преподавал историю в 3‐й московской гимназии. Выдержав в 1876 году магистерский экзамен, он был отправлен в заграничную командировку во Францию, которой воспользовался для написания магистерской диссертации «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века» (1879), которую защитил в 1879 году. В 1878–1879 годах на историко-филологическом факультета Московского университета Кареев читал курс истории XIX века в качестве приглашенного преподавателя, а с осени 1879 года по конец 1884 года состоял экстраординарным профессором Варшавского университета. Докторская диссертация «Основные вопросы философии истории» (1883) была защищена Кареевым в 1884 году. В 1885 году он возглавил кафедру всеобщей истории сначала в Александровском лицее, а потом в Санкт-Петербургском университете (в 1885–1886 годах – приват-доцент, с 1886 года – экстраординарный профессор, с 1890 года – ординарный профессор и на Высших женских курсах). Кареев был председателем Исторического общества при Петербургском университете в 1890–1917 годах и редактором издаваемого обществом «Исторического обозрения». С 1896 года он также преподавал историю на Курсах воспитательниц и руководительниц физического образования П.И. Лесгафта. В сентябре 1899 года Кареев был уволен по политическим причинам от должности профессора в Петербургском университете и на Высших женских курсах из-за того, что поддержал требование студентов об отставке ректора (возобновил преподавание в 1906 году), но продолжил преподавать в Александровском лицее. С 1902 года он читал лекции на экономическом отделении Петербургского политехнического института, а в 1901–1906 годах – в Русской высшей школе общественных наук в Париже. С 1904 года состоял гласным Петербургской городской думы и некоторое время был редактором исторического отдела Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. 8 января 1905 года участвовал в депутации из десяти человек, явившейся к министру внутренних дел П.Д. Святополк-Мирскому с требованием отмены некоторых предпринимаемых военных мер. Святополк-Мирский отказался принять эту депутацию. Тогда депутация явилась на приём к С.Ю. Витте, убеждая его принять меры, чтобы царь явился к рабочим и принял петицию, но тоже получила отказ. После «кровавого воскресенья» 9 января 1905 года Кареев был подвергнут 11‐дневному заключению в Петропавловской крепости. В 1905 году он вступил в ряды кадетской партии и был избран членом I Государственной думы. Кареев выступал за переход России к парламентской демократии, введение демократических свобод, ратовал за формирование правительства, ответственного перед Думой. В июле – августе 1914 года историк пять недель находился в немецком плену. В середине сентября 1918 года после объявления «красного террора» Кареев был арестован вместе со всей семьёй в Зайцеве (в имении своего родственника О.П. Герасимова в Смоленской губернии), находился под домашним арестом пять дней. В 1919‐—1923 годах – профессор факультета общественных наук Петроградского университета. В 1923–1929 годах Кареев состоял сверхштатным профессором на кафедре этнографии географического факультета Ленинградского университета. 18 декабря 1930 года он был подвергнут академиком Н.М. Лукиным идеологической критике на заседании методологической секции Общества историков-марксистов. Отвечая на эти обвинения, Кареев писал президенту АН СССР А.П. Карпинскому, что академик Н.М. Лукин вышел за рамки чисто научной полемики и его «заявления и фактически погрешают правдой, потому что во всех моих писаниях академик Лукин не может указать ни одного листа, который отражал бы упомянутые реставрационные стремления, как и не существует и ряда антимарксистских работ моих в иностранной печати, с какими бы то ни было методологическими выкриками».

Н.И. Кареев. Фото 1906 г.

В 1910 году он был избран членом-корреспондентом Санкт-Петербургской академии наук, а в 1929 году – почётным членом Академии наук СССР. Кареев скончался 18 февраля 1931 года в Ленинграде. Мемуары «Прожитое и пережитое» были опубликованы только в 1990 году.

Кареев придерживался идей позитивизма французского философа и социолога Огюста Конта. Русский историк считал, что социология как «общая абстрактная наука о природе и генезисе общества» устанавливает законы, тогда как история – это наука, исследующая конкретные комбинации событий прошлого. При этом Кареев преувеличивал роль психологического фактора в истории. Он полагал, что социальные явления имеют психическую основу и возникают в результате духовного и эмоционально-волевого взаимодействия индивидов. Главным в истории Кареев считал взаимоотношения личности и социальной среды, ограничивающей произвол индивидов. Он критиковал марксистскую теорию, но признавал ее заслуги во внимании к экономическому фактору истории и в советское время думал о синтезе марксистской экономической истории и психологизма, но так и не осуществил этот синтез. На огромном источниковом материале ученый исследовал историю французского крестьянства и впервые детально проанализировал документы Парижской коммуны. В мемуарах он писал: «Я всегда отрицал и продолжаю также теперь отрицать существование исторических законов в смысле законов, действие которых предрешало бы самое течение исторических событий, и за это по поводу своих «Основных вопросов философии и истории» подвергался нападкам со стороны критиков, не хотевших понять, что своим отрицанием исторических законов я отнюдь не исключал признания психологической и социологической закономерности. Вот именно с точки зрения последней для меня и было ясно, что русская политическая, интеллектуальная и экономическая жизнь развивается в направлении все более и более назревавшей революции. Пришествие ее было естественным и необходимым, т. е. законосообразным, моментом нашей исторической эволюции, ее неизбежной неотвратимой стадией, потому что предотвратить ее могло бы только чудо – отказ царя от самодержавия, а высших сословий от привилегий, но и это чудо, в сущности, повлекло бы за собою тот же самый результат. Но эта психологическая и социологическая необходимость, в зависимости от внешних и внутренних событий, от соотношения общественных сил, от лиц, наконец, могла перейти в действительность весьма различными способами. Никто не станет отрицать, что, не будь войны и ее неудач, будь Николай II не тем, чем он был, и окружай его не такие люди, которые его окружали и от его имени правили Россией, ее история пошла бы несколько иным путем, хотя бы в более или менее определенном эволюционном направлении. Делая различие между якобы особыми историческими законами и законами социальной эволюции, я отказываюсь видеть в русской революции какое бы то ни было повторение хода событий, например, революции французской или германской 1848 года, в силу какого-то мистического закона революций, но допускаю только аналогии, когда одинаковые причины порождали одинаковые следствия».

Кареев был автором книг: «Очерк истории французских крестьян с древнейших времён до 1789 года» (1881), «Падение Польши в исторической литературе» (1889), «Очерк истории реформационного движения и католической реакции в Польше» (1886), «Causes de la chute de la Pologne» («Причины падения Польши») (1893), «Философия культурной и социальной истории Нового времени» (1893), «Сущность исторического процесса и роль личности в истории» (1890), «Историко-философские и социологические этюды» (1895), «История Западной Европы в Новое время» (1892–1917) в 7 томах (изложение доведено до 1914 года), «Общий ход всемирной истории. Очерки главнейших исторических эпох» (1903), «Историки французской революции» (1924–1925) в 3 томах и др.

Шарль Сеньобос
(1854–1942)

Шарль Сеньобос, французский историк, родился 10 сентября 1854 года в Ламастре, департамент Ардеш, в протестантской семье советника Ламастра и депутата парламента Шарля Андре Сеньобоса. Он окончил лицей в Турнон-сюр-Роне в 1871 году со степенью бакалавра, а затем – Высшую нормальную школу в Париже. По поручению французского правительства Сеньобос в 1877–1879 годах изучал в германских университетах способы изложения истории, посетив Геттинген, Берлин, Мюнхен и Лейпциг. В 1879 году он стал преподавателем истории в университете Дижона, а затем профессором в Школе международных и политических исследований. В 1881 году Сеньобос защитил докторскую диссертацию. С 1883 года он преподавал в Сорбонне свободный курс по европейским институтам, а в 1890–1897 годах – педагогику. В 1897 году он стал доцентом и преподавал курс современной истории, а в 1904 году – адъюнкт-профессором Сорбонны на кафедре всеобщей истории. В 1921–1925 годах Сеньобос являлся профессором политической истории Нового и Новейшего времени. Он был президентом Общества современной истории и членом Лиги прав человека. Награжден орденом Почетного легиона. Он умер 24 апреля 1942 года в Плубаланеке, Бретань, будучи незадолго до смерти помещен под домашний арест германскими оккупационными властями.

Историю Сеньобос рассматривал не как науку, а как особый процесс познания. Совместно с Шарлем Виктором Ланглуа он написал «Введение в изучение истории» («Introduction aux études historiques») (1897). Там авторы, в частности, утверждали: «История пишется по документам. Документы – это следы, оставленные мыслями и действиями некогда живших людей. Лишь очень немногие из человеческих мыслей и поступков оставляют после себя заметные следы; к тому же следы эти редко бывают долговечными: чтобы стереть их, достаточно простой случайности. Всякая же мысль и всякий поступок, не оставивший прямого или косвенного следа или видимый след которого исчез, навсегда потерян для истории, как если бы он никогда и не существовал. За неимением документов, история обширных периодов прошлого человечества останется навсегда неизвестной. Ничто не может заменить документов: нет их, нет и истории». Сеньобос придерживался идей позитивизма. Его работы насыщены конкретным историческим материалом. Коллеги высоко ценили его искусство критически читать средневековые рукописи. В предисловии к «Политической истории современной Европы» Сеньобос писал: «Наибольшим препятствием, отнимающим смелость писать историю ХIХ столетия, является страшное изобилие источников. Строгий исторический метод требует непосредственного изучения их; между тем не хватило бы целой жизни отдельного человека – я не говорю, чтобы изучить или критически разобрать, – а просто чтобы прочесть все официальные документы хотя бы только одной страны Европы. Поэтому физически невозможно писать современную историю Европы, следуя критическому методу. Не предпочли ли даже профессиональные историки, считая этот метод неприменимым к изучению XIX столетия, вовсе не затрагивать данного периода. Так публика и не знает современной истории, потому что у ученых слишком много способов знать ее. Мне же казалось возможным смягчить эту строгость критического метода и заменить непосредственное изучение документов, что желательно, но явно неудобоисполнимо, другим, логически менее совершенным, но более практическим способом, достаточным для получения по крайней мере хоть части исторической истины. Все факты современной политической истории изложены в монографиях, в специальных историях или в ежегодниках, и притом все они взяты из первых рук; извлечения из официальных документов и критические разборы их, встречающиеся в этих трудах, достаточны для верной передачи фактов и в большинстве случаев могут избавить от ознакомления с оригиналами. Точность и подлинность, свойственные современным документам, в значительной степени облегчают работу критики. Наконец, сходство между работами, сделанными в различных странах по одинаковым вопросам, ускоряет проверку – при условии введения в выбор и изучения этих работ строгой критикой, которая в идеале должна бы быть приложена к источникам».

Шарль Сеньобос. Фото начала 1940‐х гг.

Основные работы Сеньобоса: «Феодальный режим в Бургундии до 1360» («Le régime féodal en Bourgogne Jusqu’en 1360») (1882), «История народов Востока» («Histoire des peuples de l’Orient») (1890), «Политическая история современной Европы» («Histoire politique de l’Europe contemporain») (1897), «Исторический метод, применяемый в социальных науках» («La Méthode historique appliquée aux sciences sociales») (1901), «История цивилизации» («Histoire de la civilisation») (1905) в 3 томах, «Повествовательная и описательная история древности» («Histoire narrative et descriptive de l’Antiquité») (1914), «Подлинная история французской нации. Очерк истории эволюции французского народа» («Histoire sincère de la Nation française. Essai d’une histoire de l’évolution du peuple français») (1933), «Очерк сравнительной истории народов Европы» («Essai d’une histoire comparée des peuples de l’Europe») (1938) и др.

Павел Николаевич Милюков
(1859–1943)

Павел Николаевич Милюков, русский историк и политик, родился 15 (27) января 1859 года в Москве. Он происходил из старинного дворянского рода Милюковых, восходящего к XIV веку. Отец историка Николай Павлович Милюков (1826–1878/79) был архитектором, профессором архитектуры в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Мать Милюкова Мария Аркадьевна Султанова также происходила из дворян. Милюков окончил 1‐ю московскую гимназию. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов он служил в московском санитарном отряде в Закавказье.

В 1882 году Милюков окончил историко-филологический факультет Московского университета, из которого исключался в 1881 году за участие в студенческой сходке. В 1892 году он получил степень магистра русской истории за диссертацию «Государственное хозяйство России первой четверти XVIII века и реформа Петра Великого». Докторскую диссертацию Милюков защищать не стал, по одной из версий, из-за отказа ученого совета присудить ему сразу докторскую степень за магистерскую диссертацию. За такое решение выступили многие члены совета, но против него категорически возражал научный руководитель Милюкова В.О. Ключевский, после чего отношения между ними были безнадежно испорчены. С начала 1890‐х годов Милюков являлся членом Общества истории и древностей российских, Московского археологического общества, Общества естествознания, географии и археологии, работал в Московском комитете грамотности. В своих исследованиях Милюков в значительной мере опирался на позитивизм Огюста Конта. В 1886–1895 годах он был приват-доцентом Московского университета, где читал спецкурсы по историографии и исторической географии. Параллельно Милюков преподавал историю в 4‐й женской гимназии и на Высших женских курсах и вёл занятия по истории и истории русской литературы в Земледельческом училище. 18 марта 1895 года за «намёки на общие чаяния свободы и осуждение самодержавия» в лекции, прочитанной в Нижнем Новгороде, Милюков был отстранён департаментом полиции от преподавания в Московском университете и выслан в Рязань с запретом преподавания, что побудило его заняться археологией. В 1897 году он был приглашён в Софийское высшее училище для чтения лекций по истории, но уже в 1898 году по требованию русского посольства его отстранили от преподавания. В 1897–1899 годах Милюков участвовал в археологической экспедиции в Македонии. В 1899 году вернулся в Россию, где стал одним из признанных вождей русского либерализма. В 1901 году он был арестован и шесть месяцев провел в тюрьме за политическую речь на студенческом собрании памяти народника П.Л. Лаврова. В 1903 и 1904–1905 годах Милюков посетил США, где читал лекции в Чикагском университете. Он вернулся в Россию, получив известие о «кровавом воскресенье». В октябре 1905 года Милюков стал одним из основателей конституционно-демократической партии (Партия народной свободы), а с марта 1907 года – председателем ее Центрального комитета, редактировал партийную газету «Речь». В 1907–1917 годах он был членом Государственной думы III и IV созывов от Санкт-Петербурга, руководителем фракции кадетов. Был сторонником доведения Первой мировой войны «до победного конца» и требовал передачи России Черноморских проливов. В 1916 году Милюков стал почетным доктором (honoris causa) Кембриджского университета. После Февральской революции Милюков был членом Временного комитета Государственной думы и выступал за сохранение в стране конституционной монархии. В марте – мае 1917 года он был министром иностранных дел Временного правительства и вынужден был уйти в отставку в результате массовых протестов против его ноты союзникам с подтверждением намерения вести войну до победного конца. После Октябрьской революции Милюков уехал на Дон к генералам Л.Г. Корнилову и М.В. Алексееву, а затем в занятый немцами Киев, где безуспешно пытался убедить германское командование выступить против большевиков. В ноябре 1918 года он выехал в Турцию, а оттуда – в Западную Европу. Жил в Англии, а с 1920 года – во Франции, где возглавлял Союз русских писателей и журналистов в Париже и Совет профессоров во Франко-русском институте. С апреля 1921 по июнь 1940 года редактировал выходившую в Париже газету «Последние новости» – одно из наиболее популярных эмигрантских изданий, а в 1937–1939 годах был также главным редактором журнала «Русские записки». Милюков умер 31 марта 1943 года в Экс-ле-Бене, департамент Савойя.

П.Н. Милюков. Фото 1910‐х гг.

Главный исторический труд Милюкова – «Очерки по истории русской культуры» (1896–1903, 1930–1937) в 3 томах, где он доказывал, что Россия, несмотря на ряд особенностей, шла европейским путём развития. Во введении к последнему прижизненному изданию «Очерков» Милюков писал: «Понятия закономерности и эволюции должны быть распространены из области естественных наук в область наук гуманитарных. В приложении к истории культуры этот тезис отчасти противополагается, отчасти исключает другие понятия о задачах исторического изложения. Он противополагается так называемой повествовательной истории – истории «событий», истории «случившегося» – термин, который сам по себе указывает на элемент «случайного», преобладающий в такой истории. Это не значит, что повествовательная история отрицается сторонниками закономерного объяснения истории. Она скорее занимает по отношению к последнему роль подготовительного подбора фактов, получая значение конкретной науки по отношению к абстрактной, по системе Конта. Я обхожу здесь значение художественного элемента в повествовательной истории, так же как и вопрос об отношении в ней случайного элемента к существенному, которые оба могут в ней совмещаться. Естественно, что личная история «вождей» народов, их деяния и судьба, их взаимные отношения, их внутренняя и внешняя политика будут главным содержанием такой истории. Но социолог не исключает возможности закономерного объяснения даже и того, что придает рассказу его индивидуальный характер».

Историк утверждал, что реформы Петра Великого были выражением логики внутреннего развития России, а также высказал мысль о том, что эти реформы были процессом спонтанным, подготовленным ходом времени, а не запланированным изначально. Под культурной историей Милюков понимал совокупность экономической, социальной, политической, духовной сторон исторической эволюции национального организма. Основным историографическим трудом Милюкова стала книга «Главные течения русской исторической мысли», основанная на курсе лекций. Милюков полагал, что на ход и результаты исторического развития «национального организма» влияют внутренние законы развития, особенности природной среды, внешнее окружение и отдельные исторические личности. По мнению Милюкова, в России государство играло гораздо большую роль, чем на Западе, и оно в борьбе за существование было вынуждено прибегать к мобилизации всех сил посредством жесткого политического режима. Он не без оснований полагал, что рост политического и военного могущества России при Петре закономерно сопровождался экономическим упадком в гражданских отраслях хозяйства (при одновременном росте военного производства) и падением уровня жизни населения: «Дефицит в бюджете и огромная убыль населения обнаружились почти одновременно. То и другое вызвано было огромным ростом государственных нужд и соответственным увеличением податного бремени, тем более чувствительным, что параллельно с ним правительство принуждено было отрывать от земли лучшую часть плательщиков. Истощение платежной способности населения ускорило финансовый кризис, а оскудение казны требовало от населения новых жертв. Царю приходилось заботиться об увеличении своих доходов; но дальше этой невольной заботы и не шли его реформационные стремления в сфере внутреннего государственного устройства. С 1714 года кругозор законодателя расширился; его внутренняя политика перестала быть исключительно фискальной, но и тут неподготовленность, отсутствие общего взгляда, системы продолжали сказываться в бесчисленных противоречиях, беспрестанно обнаруживавшихся не только между заимствованными формами и туземной действительностью, но даже и в заимствованных формах между самими собою – между различными их частями. Следя по архивным данным за этой непрерывной цепью ошибок и недоразумений, мы невольно вспоминаем слова, вырвавшиеся у лица, компетентность которого в данном случае не подлежит сомнению, – у императрицы Екатерины II, впервые и хорошо изучившей кабинетные бумаги Петра Великого: «Он сам не знал, какие законы учредить для государства надобно». Ученый утверждал в «Истории государственного хозяйства», что «средняя убыль населения в 1710 году сравнительно с последней Московской переписью, равняется 40 %». Однако другие историки пришли к выводу, что оценки людских потерь за время правления Петра были им значительно завышены.

Милюков также написал несколько книг, посвященных революции 1917 года: «История второй русской революции» (1921–1924) в 3 томах, «Россия на переломе: Большевистский период русской революции» (1927) в 2 томах, «Воспоминания (1859–1917)» (1955) в 2 томах.