Текст книги "Гимназистка. Под тенью белой лисы"

– Что ж вы сразу не сказали, Лиза? В таком деле тянуть нельзя, – всполошился Николай. – Второй бесконтрольный зверь очень опасен.

– Тогда ужинаем – и?

– Нет, ужинаем потом. Лучше все делать на голодный желудок, – отрезал Николай. – А уже потом поужинаем и вы мне все расскажете. После того как щелчком пальцев снимете плетение с вашей горничной. Подозреваю, что сейчас ей очень некомфортно.

Он все-таки расхохотался, а я махнула рукой и убежала в спальню – вызывать рысь. Посмотрим, удастся ли ей придавить лису.

Глава 27

Когда я вышла из спальни, оставив там одежду, но зато облачившись в прекрасную, блестящую, пушистую рысью шубку, обнаружила, что Николай устроился прямо на ковре с таким видом, словно сидит не в гостиной, а разбил бивуак где-то в глухом лесу. Осталось только костер развести, на котором будем жарить добычу. И зачем, спрашивается? Порядочный оборотень ест добычу сырой. Я грозно рыкнула. Если бы Полина могла меня слышать, она бы непременно потеряла сознание от страха.

– Лиза, вы настроились? – уточнил Николай. – Идите сюда.

– Почему на полу?

Я важно направилась к нему, давая возможность разглядеть своего зверя.

– Контакт нужен. Не сидеть же мне скрючившись все время ритуала? Он неизвестно сколько продлится.

Я подумала, что куда более тесный контакт будет, если он возьмет меня на руки, но предлагать не стала. Не потому, что Николай почти наверняка скажет, что это неприлично, а потому, что побоялась, что могу его изодрать, если перестану себя осознавать. Поэтому лучше просто быть с ним рядом, чтобы, в случае чего, он мог уклониться от моих когтей. Хотя… Я вытянула лапу, выпустила когти и пару мгновений полюбовалась: от таких не уклонишься, они просто-таки заточены, чтобы подцепить и притянуть. Притянуть за одежду, а потом лизнуть в щеку. План был не слишком выполнимым: сейчас Николай в человеческом облике и кем-кем, а рысью не притянется. Разве что сам захочет подойти. Ой, что-то я не о том думаю. Я смущенно фыркнула.

– Лиза, не нервничайте, все пройдет хорошо.

– Если я и нервничаю, то лишь потому, что опасаюсь кого-нибудь повредить.

– А вы не опасайтесь. Битва пойдет внутри, а не снаружи. У каждого она своя. Что-то приобретете, что-то потеряется.

– Вы сейчас о чем? – Намек на потери мне не понравился.

– За все взимается плата. Больше ничего не могу сказать. Не имею права. Поймете сами.

Николай улыбнулся и неожиданно сам притянул меня к себе под бок. За шкирку. Меня! Боевую рысь! Как какого-то мелкого котенка! Я хотела возмущенно зашипеть, но тут он неожиданно почесал меня за ушами и тихо-тихо прошептал:

– Лиза, все будет хорошо. Не будем тянуть время. Необходимо закончить, пока темно.

Его бок рядом теперь не раздражал, лишь давал ощущение поддержки. И все же, все же мне было страшно: белая лиса не казалась таким уж простым противником, один ее взгляд отправил меня в обморок с видениями из прошлого. Как избежать повторения? Не могу же я драться с закрытыми глазами? Так точно можно проиграть. Разве что вцепиться зубами в холку противника и немного на нем попрыгать, чтобы расплющить? Будет белый лисий коврик. Идея мне не особо понравилась, но другой пока не было.

– Значит, нужно обратиться ко второму зверю и его задавить, – обреченно уточнила я.

Я поерзала, устраиваясь поудобнее, потеснее прижалась к Николаю и подумала, что на полу будет жестковато столько просидеть. Возможно, мы с ним прекрасно поместились бы на диване, на котором сейчас вольготно раскинулась Полина, но не скидывать же ее теперь на пол? Она и без того лицо пострадавшее. Придется потом объясняться и с ней, и с княгиней…

– Не задавить, а подчинить, найти общий язык, – поправил Николай. – Лиза, слушайте свое сердце, оно точно поможет найти правильную дорогу. Начинаем? Чем дольше вы тянете, тем сильнее она становится и тем труднее будет с ней справиться.

Я чувствовала, как бьется его сердце, он наверняка чувствовал, как бьется мое, и это придавало уверенности в успехе. И все же крошечный червячок сомнения никуда не исчезал и требовал завершить еще одно дело. На всякий случай.

– Николай, если я не вернусь…

– Вернешься, – резко оборвал он меня. – Вернешься и скажешь все, что собиралась, понятно? Но только когда вернешься.

А ведь я собиралась ему сказать, что люблю! Не дождется теперь. Я зло фыркнула, закрыла глаза и потянулась к лисе, которую чувствовала внутри себя, но не как часть, как это было с рысью, а как нечто отдельное, обособленное. На удивление выбросило меня в коридор, где случилась эпичная битва с той, что пыталась найти центр управления в моей голове. В этот раз я свалилась туда в форме рыси и мягко приземлилась на пол, спружинив лапами. Запахи пропали совершенно, словно я внезапно потеряла обоняние. Не было и звуков, кроме далекого равномерного биения сердца. Моего или Николая? Возможно, сразу обоих. Поняв, что не одинока в близящейся битве, я почувствовала себя уверенней и огляделась.

Изображение словно замерло кадром из прошлого. Лисы нигде не было. Луч все так же упирался в стену, но он казался теперь значительно толще и ярче, практически ослеплял своим сиянием, а значит, защита Велеса подходит к концу.

Когда я подошла поближе, стало заметно, что стена, в которую он уходит, утончилась и легко прогибалась, стоило нажать лапой. Заплатка оказалась не слишком долговечной. Пока не было слышно, чтобы ее хоть кто-то ковырял, но это ни о чем не говорило. Я попыталась стянуть стену так же, как и в прошлый раз, чутко прислушиваясь, не появится ли кто.

Но прогиб был уплотнен, а коридор оставался пустым и тихим. Отклик от лисы не пропал, показалось, даже стал сильнее, но являться пред мои очи она не желала. Как ее вызывать сюда и давить, то есть подчинять, я понятия не имела. Подозреваю, все должно проходить совсем не так. Захотелось выйти и спросить у Николая, как вытянуть уклоняющегося противника, но внезапно я с ужасом поняла, что выхода-то и нет. Я словно оказалась замурованной в этом месте. Надеюсь, не навечно, а до того времени, когда разберусь с лисой. Появился соблазн посмотреть, что же такого нашла посетительница в моей голове в прошлый раз, но для этого нужно было изучать все комнаты, а отвлекаясь, я могла пропустить появление лисы. Почему-то крепла уверенность, что она придет.

Откуда она появится? Возможно, как раз из одной двери, если уж она часть меня, а это – то, что у меня творится в голове. Может, как раз в одной из комнат она и сидит, ждет меня? И тут мой взгляд, словно сам по себе, остановился на единственной запертой двери в этом странном месте. Двери с памятью о моей прошлой жизни, ключ к которой торчал в замочной скважине. Удержаться я не смогла и рванула к этой двери со всех лап, которые оказались не приспособлены к поворачиванию ключей совершенно. Здесь человеческая форма нужна, вот незадача. Но не переходить же в нее? Тем более что я не знаю, насколько это опасно и получится ли вообще. Я решила попробовать провернуть зубами, но для начала опять коснулась лисы. Отклик вышел живой и сильный, словно она стояла совсем рядом. У меня за спиной? Развернулась я прыжком и оказалась нос к носу с кошмаром из зеркала.

Тем сильнее она становится? Не сказала бы. По сравнению с теми случаями, когда у меня была возможность ее рассмотреть, лиса выглядела куда несчастнее. Она словно перенесла тяжелую болезнь или же продолжала болеть. Шерсть тусклая и свалявшаяся в сосульки, лучи из глаз были не столь ярки, как в зеркале. Но они были. А еще – она явно похудела. Если бы с нее внезапно осыпалась вся шерсть, то передо мной сидел бы скелет, обтянутый кожей. Но сидел, гордо задрав голову.

– Что с тобой случилось, подруга? – спросила я, чувствуя вместо страха только жалость. – И как прикажете тебя подавлять, если при первом же взгляде хочется облизать и накормить?

Лиса вздохнула и что-то глухо проворчала, смотря на меня взглядом тяжело раненного, измученного животного. Возможно, ей пришлось несладко как раз из-за того, что я не торопилась ее принять?

Я протянула лапу и легко, самыми подушечками тронула… противницу? Язык не поворачивался ее так назвать. Ведь это была часть меня. И бороться с ней – все равно что бороться с собой: иногда нужно, конечно, но особого прока не будет. Нужно принять и полюбить такой, как есть.

Лиса от моего прикосновения покачнулась и что-то прошипела. Наверняка что-то важное, потому что она прошмыгнула мимо меня и села рядом с дверью. Не перед, а именно рядом. Было видно, что каждое движение ей дается с большим трудом, в отличие от моей рыси, для которой любой прыжок в удовольствие. А вот лисой сейчас управляли только упорство и необходимость.

– Ты хочешь, чтобы я открыла эту дверь? – неуверенно спросила я и взялась зубами за ключ.

Лиса дернула головой и заскулила. Тоненько и очень жалобно, не делая, впрочем, ни единой попытки помешать. «Твой выбор», – прозвучало столь ясно, что я отпрыгнула от двери.

На краю сознания послышался далекий смех. Гадкий Велес, уверена: это он развлекается. Как помочь, так его нет, а как поразвлекаться – так пожалуйста. Сидит где-то там на небесах, на мягком облачке, и наблюдает за разыгрываемым представлением. Только для меня это не театр, а жизнь!

– Велес, неужели ты на самом деле предлагаешь разменять мои воспоминания на второго зверя? – возмутилась я уже вслух, даже не рассчитывая на ответ.

– А как ты хотела? За все нужно платить, – прогрохотало совсем рядом.

Сам бог явиться не соизволил, но хоть ответил – и то хлеб. Правда, ответ оказался совсем не таким, как я ожидала.

– Я не могу выбросить часть себя. И второй зверь, и мои воспоминания – это части меня.

– Ты прекрасно жила в последнее время без обеих этих частей, – заметил он. – Выберешь память – второй зверь развеется. Ты же этого хотела?

Теперь мне казалось, что я хотела совершенно другого. Невозможно же выбросить того, кто без тебя погибнет. Да что там погибнет – уже начал погибать.

– Он не от тебя, поэтому тебе все равно, – обвиняюще бросила я.

Лиса обреченно опустилась на пол и положила морду на лапы. Только глаза вспыхивали красными огоньками, напоминая, что она здесь, смотрит на меня и собирается принять любое решение. Но где же обещанная борьба? Почему она покорно ждет смерти?

– Не совсем. Все звери – мои дети, – возразил Велес. – Даже если они испорчены влиянием Темного.

– Она не испорчена. Она хотела мне помочь.

– За что и пострадала, – заметил он. – Потратила больше, чем могла, а восстановить нечем, потому что ты вашу связь не принимаешь. Не покажи она тебе кусок прошлой жизни, не была бы сейчас так слаба. Не все, что выглядит страшно, плохо, и не все, что выглядит красиво, хорошо. Ее связь с Темным я почти оборвал, осталась одна ниточка, которую порвать можешь только ты.

– Что надо сделать?

– Закроешь дверь – выберешь лису, но потеряешь знание о первой жизни, откроешь – обретешь память, но потеряешь второго зверя.

Лиса тяжело вздохнула, словно слышала наш разговор и не сомневалась в моем решении. Ключ в двери, уже наполовину повернутый, заманчиво заблестел, приглашая завершить поворот. Почему-то я была уверена, что сейчас он пройдет без сучка и задоринки и я наконец вспомню, что случилось в той жизни. И потеряю часть этой.

– Но так нельзя!

– Почему? – насмешливо прогрохотал Велес. – Это твоя плата. Выбирай. И знай: все, что сейчас случится, останется между мной и тобой. О твоем выборе никто не узнает. Ты никому не сможешь рассказать, даже если захочешь. Я запираю твои уста.

В воздухе пронеслась золотистая молния и коснулась губ нежно, как лепесток розы, но мне даже не надо было проверять, чтобы ощутить уверенность: об обретении или потере зверя я никому не смогу рассказать ни слова.

– Я не могу так. Мне нужно подумать.

– Тогда ты выбрала прошлое, – голос Велеса стал удаляться, словно разочарованный бог решил закончить наш разговор. – Второй зверь к тебе вышел. Он не переживет эту ночь, если ты его не примешь.

– Но неужели ничего нельзя сделать? Тот, кто не помнит прошлого, не имеет будущего.

Спросила я в пустоту, потому что Велес мне не ответил. Не захотел дожидаться моего решения или не хотел видеть его результат. Я зло стукнула когтистой лапой по стене и зашипела.

Лиса прикрыла глаза и напоминала собственный надгробный памятник. И зачем, спрашивается, ей так надо было рисковать, проецируя мне в голову ту сцену? Сейчас была бы полна сил и энергии, и мы смогли бы подраться по всем правилам. Или там было что-то важное? Что-то такое, что должно повлиять на мою жизнь? Но что? Что такого могло быть в короткой сцене, где Темный бог пообещал вылечить мою сестру за то, что я принесу ему артефакт? Вылечить? Я стукнула себя по лбу лапой. Он не мог вылечить, потому что такие, как он, не лечат, от них идет только зло. Зло лечить не умеет, только убивать и наводить порчу. По всему выходит, что болезнь моей сестры была наведенной и, когда он перестал на нее влиять, она выздоровела?

Я прикоснулась к лучу, который под пальцами радостно загудел и завибрировал, ощутила на той стороне адресата и уверенно сказала:

– Ты обманул меня, Темный. Наш договор недействителен.

– Догадалась? Но как?.. – донеслось до меня возмущенное.

После чего луч словно начал распадаться на отдельные нити, лопающиеся с противным громким треском, тающие ошметки на некоторое время заполнили коридор от пола до потолка. Когда видимость восстановилась, выяснилось, что луч не исчез, но связь совершенно истончилась, и она была не между мной и Темным богом, а между ним и артефактом с его силой. Нужно как можно скорее от него отделаться: пока артефакт – часть меня, того и гляди опять кто-то заявится наводить порядок в моей голове, а мне дороги все мои тараканы. И хомячки тоже. Но сначала…

Лиса же все так же лежала на полу без признаков жизни. Я лизнула ее в нос и поразилась тому, какой он сухой и горячий. Ее веки лишь слабо дернулись. Казалось, ей остались считаные мгновения, и терять их ни в коем случае не следовало.

Я провернула зубами ключ в обратном направлении и вытащила его, боясь не успеть. Потом на всякий случай перекусила напополам, легла, прижавшись к клочковатому боку так, чтобы чувствовать каждый вздох, каждое биение сердца, и громко, четко сказала:

– Я принимаю тебя. И ответственность за тебя принимаю так же, как ты взяла ее на себя, когда это было нужно.

На меня опустилась темнота, горячая и колючая. Коридора не было, не было вообще ничего, но меня куда-то несло, крутило и выкручивало. Было больно, очень больно, так больно, словно кости менялись местами, а мышцы разваливались на волокна и опять соединялись. Я не выдержала и заорала.

– Лиза, я тут, все уже закончилось, все хорошо, – начали пробиваться сквозь пелену боли чьи-то слова.

А потом я почувствовала, как рядом в ком-то большом и сильном мерно бьется сердце, возвращая меня из темноты смерти в мир жизни. Я еще подумала, что этот раунд выиграла, а потом темнота неизвестности сменилась темнотой живительного сна, который лишь один мог все поставить на место.

Глава 28

Когда я проснулась, то обнаружилось, что уткнулась носом в шею Николаю, обнимавшему меня, словно удобную меховую подушечку. Судя по мерному дыханию, он спал, поэтому шевелиться я не стала, лишь поводила ушами, чтобы определиться, не случилось ли чего и сколько прошло времени. Часы отчетливо тикали, но, увы, были они за мной, а на спине глазами я не обзавелась. А вот шуршание со стороны дивана намекало, что времени прошло прилично, если мое плетение по обездвиживанию почти развеялось: в учебнике давали гарантию на шесть часов без подпитки магией, а Полина уже не только шевелится, но и пытается встать. Зря это она: Николая разбудит.

Я чуть приоткрыла глаза, на самую малость. Увиденное не порадовало: сразу вырвались два тонких красных луча и уткнулись в мундир. Пока он не задымился, я побыстрее зажмурилась. Итак, у меня все получилось: второй зверь остался со мной, пусть для этого пришлось расстаться с возможностью вернуть память. Тут я вспомнила, как выглядела лиса, когда я делала выбор, и поняла, что совершенно не хочу, чтобы Николай видел такого зверя. Возможно, иллюминация из глаз ему понравится, но общая облезлость – вряд ли. Вот откормлю, помою, вычешу – тогда посмотрим.

Я потянулась к рыси и перешла в эту форму. Хотя я старалась делать все как можно незаметнее, но рысь поувесистее лисы, поэтому Николай проснулся, от тяжести не охнул, конечно, но меня не отпустил, так что я опять уткнулась в него носом. Пахло от него замечательно, нос невольно дернулся в попытках захватить как можно больше запаха, если уж есть возможность.

– Смотрю, Лиза, ты прекрасно себя чувствуешь, – невозмутимо отметил Николай.

Я застенчиво чихнула.

– Пять минут назад вы бы так не сказали, – мстительно проскрипела Полина. – Там такая страхолюдина была, простите меня боги пресветлые. Встретишь ночью в переулке – на месте умрешь.

Да, некачественные заклинания у нашей армии, если после применения противник не только от них избавляется самостоятельно и видит то, что не положено, но и пытается хамить. Недоработка… Я повернула голову к Полине и показала, какие красивые зубы у моей рыси. Уже севшая Полина опасливо сдвинулась по дивану подальше. Были бы силы, наверняка бы сбежала, но плетение пока еще не развеялось окончательно.

– Да кого такая маленькая несчастная лисичка напугать может? – делано удивился Николай. – Разве что мышку?

Говорить про несчастную лисичку я была не готова, поэтому предложила:

– А не поужинать ли нам, Николай? Помнится, мы как раз собирались.

Лапами я ему упиралась в грудь, намекая, что неплохо было бы меня отпустить. В комнате было темно, но что сейчас – ночь или очень раннее утро, – я бы не смогла сказать, спроси кто.

– Да уже не ужинать, а завтракать надо, – страдальчески ответила вместо Николая Полина. – Ой!

Это она попыталась встать и опять шмякнулась на диван. Я развеяла остатки плетения, которое сковывало ее движения.

– Извините, Полина, но это было необходимо, – посчитала нужным я объясниться. – Иначе вы непременно отправились бы к Рысьиным, а на кону стояла моя жизнь.

– Думаете отделаться простым «извините»? – недобро улыбнулась она. – Посмотрим, что скажет княгиня. – Встать ей наконец удалось и даже пройти до дверей и включить свет в комнате, после чего она повернулась и добавила: – И штабс-капитану это ой как не понравится. Особенно…

Она выразительно обвела глазами картину на полу, а я испытала сильнейшее желание ответить не словами, а тем же плетением, что и раньше. Молчаливая и неподвижная Полина нравилась мне куда больше: тихая, безвредная, не доносящая…

– Штабс-капитану много чего не нравится, – заметила я. – Но не меняться же ради него? В конце концов, он временный камешек на моем пути.

Но из рук Николая я вывернулась, соскочила на пол и чуть не упала. Движения были скованными, лапы путались, словно их было не четыре, а все восемь. Или даже девять. Точно, девять, как раз девятая и мешается. Чувствовала я себя так, словно на мне тоже испытывали какое-то плетение и оно до сих пор не развеялось. Надо признать, гадкое ощущение.

– Лиза, не двигайся резко, упадешь. – Николай опять притянул меня к себе, но не на колени, а рядом. – Не торопись. Ты отдала очень много сил на второго зверя.

Выглядел он тоже не ахти: встрепанный и с покрасневшими глазами от недосыпа. Видно, поспать нам удалось совсем немного. Странное дело, но я себя уставшей не ощущала. И даже странная скованность движений проходила буквально на глазах, так что я уже вполне могла пройти к себе и одеться.

– Тем более надо поесть, – заметила я. – А то и ты, и я остались без ужина, а он совершенно остыл.

Часы пробили шесть, и Николай огорченно охнул:

– Лиза, мне срочно нужно возвращаться.

– Но позавтракать вы должны, – намекнула я. – Хоть минут десять, а?

– Я вообще не должен был задерживаться, – страдальчески сказал он. – Ольге Александровне охрана может понадобиться в любой момент.

– Но не ночью же? – удивилась я. – И вообще, не может же один человек дежурить круглосуточно? Там и другие есть. Вот пусть они и занимают великую княжну. – Я презрительно фыркнула. – Хотя вы ей не няньки, для развлечения пусть шутов зовет.

Николай покачал головой, явно собираясь отказаться и откланяться.

– Или боишься, что холодным накормлю? – хитро спросила я. – Так я разогрею.

– Лиза, дело совсем не в этом… – бросил он мне уже в спину.

Я метнулась в спальню, обернулась и торопливо начала напяливать на себя одежду. Жаль, что нельзя было обойтись халатом, уж его-то можно набросить за пару мгновений. Но Полине и так есть что сообщить Рысьиной, не стоит ей давать возможность заработать еще больше.

– Лиза, мне пора, – первое, что сказал Николай, когда я вышла.

– Тебе так не понравился мой второй зверь, что ты сбегаешь? – перешла я в наступление.

Появилось странное предчувствие: нельзя его сейчас отпускать, непременно случится что-то плохое. Видно, Ольга Александровна – та еще штучка, если может вызвать ночью даже не дежурного охранника. Возможно, Соколов не так уж был не прав в своей неприязни к царскому режиму. Только вот методы он выбрал слишком радикальные.

– Лиза, что ты? Твоя лиса просто немного замученная, но через пару недель ты ее не узнаешь, – оптимистично сказал Николай. – Она будет прекрасной.

Полина за дверью пренебрежительно хмыкнула. То ли не верила, что из моей лисы может выйти что-то приличное, то ли сомневалась в самом Николае.

– Тогда ты должен со мной позавтракать. Все равно перемещаешься телепортом.

– Там оформление может затянуться, – вздохнул Николай, но взялся за спинку стула, на котором я должна была сидеть. – Если только недолго…

Разогревающие плетения я помнила, так что с ними заминки не вышло. Разогретая пища, конечно, уступает по вкусу свежеприготовленной, но мы были столь голодны, что она казалась нам прекрасной. Мне-то уж точно, мне даже почудилось, что это лиса собирается наесться впрок, что явно было бы лишним, поэтому я усилием воли прекратила ее подкармливать и теперь только смотрела, как ест Николай. Выглядел он умилительно, но под моим взглядом неожиданно покраснел и закашлялся.

– И все же мне надо идти. Уже шесть тридцать, – напомнил он. – Опаздывать я не имею права. Скоро начинается моя смена.

Проводила я его до двери, хотела и дальше, но Николай запретил. Пришлось проститься с ним на пороге, поцеловав на прощание. Полина осуждающе прокашлялась, а Николай с тяжелым вздохом сказал:

– Фаина Алексеевна так и не дает согласия на помолвку.

– Ничего, дай бог, скоро от нее зависеть не будем, – прошептала я ему на ухо, не желая из-за такой малости ставить полог. – Я же имею право дать объявление в газету о нашей помолвке?

– Да, но глава клана должна ее разрешить, иначе будет скандал. Нам его не простят.

– Она разрешит, – уверенно ответила я, и мы опять поцеловались.

Жаль, что времени не осталось. Или не жаль? Потому что целоваться под укоризненным взором Полины совсем не то, что делать это же без свидетелей, да еще в рубашке Николая. Наверное, он подумал так же, потому что резко от меня оторвался, в глазах его промелькнуло что-то такое отчаянное, и он бросил:

– Я непременно скоро вернусь, Лиза, и тогда мы все решим.

После чего ушел. Я даже смотреть ему вслед не стала, чтобы не расстраиваться. Вряд ли у него получится скоро вернуться, а уж о том, чтобы решить все, и речи не шло. Но что-то непременно должно решиться до его появления.

Полина сразу улизнула жаловаться Рысьиной на мое поведение и сделала это совершенно зря. С ее точки зрения, разумеется, потому что она пропустила визит Владимира Викентьевича, который появился примерно через час и торжественно вручил мне саквояж со словами:

– Здесь все дневники Станислава Андреевича. Фаина Алексеевна мурыжила меня вчера допоздна, так что раньше не получалось никак.

– Боже мой, Владимир Викентьевич, я вам так благодарна, вы не представляете. Боюсь только, что не смогу сразу понять написанное дедом.

– Я вам помогу разобраться, не волнуйтесь, Елизавета Дмитриевна. А что со вторым вопросом?

– С кланом? Вы готовы прямо сейчас этим заняться?

– Я-то готов, Елизавета Дмитриевна, но нам необходим третий регистрирующий, – напомнил Владимир Викентьевич.

– Он есть. Я вас вскоре познакомлю, – пообещала я, и мы отправились в лабораторию Тимофеева.

Бумаги я захватила с собой. Конечно, можно было их спрятать под отводом глаз, чтобы вернувшаяся Полина не обнаружила. Но я решила, что их вообще рискованно оставлять в квартире Рысьиных, лишить которой меня могли сразу после регистрации клана. Поэтому со мной были еще все мои документы и заветные книги по магии. Остального было бы не так жаль, доведись его потерять.

Тимофеев не заставил себя долго ждать. Я даже толком не успела припрятать заветный саквояж, как заведующий лабораторией появился на пороге. Наверное, ему тоже не спалось.

– Доброе утро, Филипп Георгиевич! – поприветствовала я его. – Если вы за ночь не передумали, то самое время идти регистрировать.

– А третий? – сразу спросил он, но расстегнутую было пуговицу тут же застегнул.

– Не ожидал, Филипп Георгиевич, что окажусь с вами в одном клане. Но рад этому. – Звягинцев подошел и протянул руку для пожатия.

– Владимир Викентьевич, какими судьбами? Боги мои, – оживился Тимофеев, как только понял, что это и есть третий член нашего будущего клана, и воодушевленно затряс протянутую руку. – Прекрасный выбор, Елизавета Дмитриевна. Быть в одном клане с таким целителем, как Звягинцев, – великая честь.

– Не преувеличивайте. С вашими-то талантами, – вернул Владимир Викентьевич комплимент.

– Предлагаю сначала все решить, а потом заниматься расшаркиванием, – прервала я их. – Боюсь, как бы Фаина Алексеевна нам не помешала.

– Рысьина? Она может, – согласился Тимофеев.

– Еще как, – вздохнул Звягинцев. – Пойдемте же.

Нужное нам здание оказалось совсем рядом с университетом, хоть и не на его территории, что меня несколько встревожило: не хотелось бы, чтобы меня сразу при выходе задержали. Но либо все наблюдатели поутру спали, либо побоялись активничать в присутствии двух целителей, либо я переоценила свою значимость для Рысьиных: никому я не понадобилась, только зря себя накручивала все это время.

А вот при регистрации клана возникла неожиданная проблема. Не с силой или количеством магов – с этим как раз оказалось все в порядке. С названием.

– Рысины? Есть уже такие. Нельзя вас так регистрировать, – смущенно ответил милый молодой человек, принявший наше заявление.

– А если просто Рысь?

– Тоже уже зарегистрирована фамилия.

– Седых-Рысьины? – предложила я.

– Никак нельзя, – покрутил он головой, показывая огорчение, которого наверняка не испытывал.

– Двойные фамилии могут быть только у тех, у кого это нужно для уточнения, – пояснил Владимир Викентьевич, не дожидаясь моего вопроса. – К примеру, Свиньины-Морские или Хомячковы-Джунгарские. А у вас же совершенно обычная рысь?

Я кивком подтвердила и предложила следующий вариант:

– Рысьевы?

– Есть, – смущенно улыбнулся регистратор.

Я задумалась. Конечно, можно было попробовать варианты с лисой, но ее светить пока не хотелось: она с этим прекрасно справится сама, но потом. И вообще, хорошо иметь козырь в рукаве, о котором мало кто знает. Да и не факт, что с лисами дело обстоит получше, чем с рысями.

– Рысенко?

– Есть. Видите ли, вы не первые, кто откалывается от основного клана, – любезно сообщил регистратор. – Быть может, вы отложите регистрацию и придете позже?

Чтобы кто-нибудь сообщил Рысьиным и Соболевым и вся наша авантюра накрылась медным тазом? Не бывать этому!

– Нет, мы должны закончить все сейчас, – отказалась я. – Рысьих? Этакий гибрид между Седых и Рысьин…

– Такого варианта нет, – воодушевленно сообщил юноша. – Регистрируем?

Я вопросительно посмотрела на старших товарищей.

– Вам решать, – прогудел Тимофеев. – Эту фамилию носить только вам. Пока только вам, конечно.

– Но название клана общее, – напомнила я.

– Нас устраивает, – решил за всех Владимир Викентьевич.

Мы по очереди приложили руки к толстому коричневому листу бумаги, знаменуя основание нового клана. Конечно, у нас был небольшой перекос в целителей, с ущемлением всех других направлений, но, надеюсь, это временно…

С листка вспорхнули четыре вестника и сразу же разлетелись.

– Куда они? – спросила я.

– Как это куда? – удивленно ответил регистратор. – Один в Императорскую канцелярию, остальные – к главам ваших бывших кланов.

– Почему тогда четыре? На нас с Владимиром Викентьевичем хватило бы одного. Бывшая глава-то одна, – заметила я. – А так напрасная трата магии выходит. Нерационально.

– Положено на каждого отдельного вестника отправлять.

Я хотела спросить еще что-то, но тут Владимир Викентьевич потянул меня за рукав и сказал тихо:

– Пойдемте же, Елизавета Дмитриевна. Вскоре появится «обрадованная» Фаина Алексеевна, и, когда это случится, вам лучше находиться на защищенной территории университета.