Текст книги "Синий шепот. Книга 2"

34. Возвращение давнего друга

Огромная ледяная стена медленно ползла вперед, огибая горный массив. Рядом с ней человек в черном выглядел ничтожной песчинкой. Несмотря на крохотные размеры, он не сдавался, пытаясь обуздать разбушевавшуюся стихию.

Кое-где защита оказалась тоньше из-за особенностей горного рельефа. Уяснив замысел владыки, северяне последовали за ним, чтобы укрепить заслон там, где ему не хватало прочности. Чан И зашагал дальше, и ледяная стена росла за его спиной, как если бы он возводил ее голыми руками. А в самых уязвимых местах столпились люди, напоминая сигнальные маяки.

Лава текла вдоль стены, издавая низкий, утробный рев. Там, где она соприкасалась со льдом, протянулась гряда черных камней.

А-Цзи оседлала ветер и опередила Чан И. Она изучала местность, выискивала самый короткий и простой путь к замерзшему озеру и направляла тритона.

На словах план направить лаву в горное озеро представлялся простым, но для возведения стены такого размера требовались колоссальные магические силы. А-Цзи не знала, как долго еще продержится Чан И. Девушка обеспокоенно посмотрела на тритона, однако не заметила в нем никаких перемен. Стиснув зубы, она полетела дальше.

Увидев, что озеро близко, а сзади напирает ледяная стена, А-Цзи спрыгнула на гладкую поверхность, высвободила силу пяти лисьих хвостов, сжала пальцы в кулак и одним ударом разбила сковавший озеро лед. Едва стена дотянулась до берега, раскаленная лава хлынула в озеро, и студеная вода тут же вскипела.

Глубоко на дне, куда не проникал человеческий взгляд, царил хаос. Вода, омывавшая ледяной саркофаг Цзи Юньхэ, взволновалась. Рухнувшая на дно лава разметала во все стороны тысячелетний слой ила. Ударная волна всколыхнула озеро и сотрясла ледяную глыбу, в которой покоилось тело девушки.

На этом огненная река не прекратила свой бег. Часть расплавленной породы затвердела и превратилась в камни, но другая часть по-прежнему оставалась жидкой. Волны подхватили со дна ледяной саркофаг, он налетел на камни, снова упал на дно, несколько раз отскочил и, наконец, сгинул в потоке ярко-красной лавы.

Поверхность озера окрасилась бордовым, вскипевшая вода помутнела. Крепкий озерный лед, который не таял почти полгода, полностью исчез.

А-Цзи выпрыгнула на берег. Она оглянулась и убедилась, что стена цела и на всем ее протяжении люди следят, чтобы не возникло протечки. Тритон же молча стоял на берегу озера, в десяти чжанах от А-Цзи. Землю вокруг дотла выжгло лавой, точно здесь полыхал огонь Преисподней, но из груди Чан И по-прежнему выходил холодный пар, его ворот и шея обледенели, а лицо покрылось инеем. На него было страшно смотреть. Похоже, тритон переусердствовал с магией…

Внезапно он резко согнулся, словно у него защемило сердце. Гордый демон, который никогда не склонял головы, очевидно, страдал от невыносимой боли. Чан И схватился за сердце и упал на одно колено. Кожа, совсем недавно припорошенная инеем, покраснела, как будто ее обожгла лава.

А-Цзи не понимала, что случилось с Чан И. Она хотела подбежать к тритону, как вдруг услышала испуганные крики. Вскинув голову, девушка поняла, что недомогание Чан И сказалось на ледяной стене: та местами истончилась и нуждалась в притоке магической силы. Хуже всего было то, что прямо над головой Чан И от стены откололся кусок и горячая лава тут же хлынула в брешь! Тритону грозила смертельная опасность!

Тем временем самого Чан И бросало то в холод, то в жар. Он перенапряг свои силы, возводя ледяную стену, а теперь чувствовал, как на дне озера горит тело Цзи Юньхэ. Скоро она исчезнет с лица земли. Ее уничтожит лава, и девушка обратится в каплю воды, порыв ветра или в ничто… Стихия заберет ее с собой.

Сердце тритона терзала мучительная боль, но ни холод, ни жар не были тому виной. В один миг он краем глаза заметил, что прямо ему на голову вот-вот хлынет волна раскаленной лавы. Тритон повернулся навстречу огненному сиянию, которое осветило его лицо и прогнало холод. Казалось, с высокого небосклона на землю скатилось солнце, чтобы поглотить человека в черных одеждах. Ну, давай же! Ему нечего бояться. Все свои силы Чан И израсходовал на защиту города. Он не уподобился старику, мечтавшему похоронить этот мир… Если загробная жизнь существует, то перед тем, как испить воды из реки забвения, Чан И не побоится в последний раз посмотреть в глаза Цзи Юньхэ…

В пылающем мареве всплыла размытая тень. Она заслонила тритона от рухнувшего на землю солнца. Шелковистая черная дымка окутала Чан И, смягчив огненный жар. В ореоле ослепительного сияния изящное, но сильное тело девушки переливалось мозаикой разноцветных пятен, проступая в то же время отчетливо и ясно. За ее спиной покачивалось девять бесплотных лисьих хвостов. Лава накрыла обоих палящей волной, перекрасив весь мир в кроваво-красный цвет. Только завеса черной дымки ограждала А-Цзи и тритона от смертоносного жара.

– Я кричала, чтобы ты бежал… Даже голос себе сорвала…

А-Цзи изо всех сил пыталась сохранить защитный заслон. Когда она повернула голову, в ее черных глазах вспыхнули красные огоньки.

– Почему ты меня не услышал?

Глядя на ее профиль, потрясенный Чан И выпрямил спину. Льдисто-синие, полные недоверия глаза оцепенело уставились на девушку.

Та отчаянно боролась с пламенем, но обжигающий жар текучей лавы превосходил все мыслимые пределы. Очень скоро лава прожгла дыру в защитном барьере, и знойное дыхание расплавленной породы пикой пронзило сердце девушки. А-Цзи застонала и сделала два шага назад. Рука, которая удерживала магический барьер, задрожала. Тогда А-Цзи вложила в нее демоническую силу, но боль в груди усилилась. Ее сердце полыхало огнем, который растекался по кровеносным сосудам и выжигал изнутри.

Однако А-Цзи не могла отступить. Тритон рисковал жизнью, спасая жителей города. Во что бы то ни стало его нужно уберечь… А-Цзи стиснула зубы. Невзирая на боль, она выплеснула в барьер весь запас демонической силы, выбросила вперед вторую руку, сделала магический жест и задействовала духовную силу. Демоницу больше не волновало, что подумает Чан И, узнав о втором источнике ее силы.

Девушка обернулась, взяла тритона за руку и ощутила его лихорадку. В борьбе со стихией он истощил все свои силы. А-Цзи поглядела на Чан И, упавшего на одно колено:

– Я не уверена, что смогу нас вытащить, но сделаю все, что смогу. Ты доверишь мне свою жизнь?

В ответ тот крепко сжал ее руку. Неожиданно в сознании А-Цзи возникла картина: как она берет тритона за руку, запрокидывает голову и падает в омут. Знакомое чувство невесомости подсказало ей, что это действительно произошло.

Очнувшись, А-Цзи хотела применить заклинание, как вдруг огненное дыхание лавы прорвалось сквозь магическую завесу и заполнило собой тесный пятачок, накрытый защитным куполом. Следом хлынула лава. Недолго думая, девушка обняла Чан И…

Жгучая боль в сердце стала невыносимой, А-Цзи показалось, что она горит в Преисподней. В ее сознании всплыла вереница разрозненных сцен: прекрасный хвост тритона, Чан И в клетке из темной стали, маленькая комната и мужская фигура за ширмой. На всех этих картинах, никак не связанных между собой, они были вдвоем: А-Цзи и тритон. Последним, что увидела девушка, был залитый лунным светом утес, где она вонзила в грудь Чан И холодный меч и разглядела в синих глазах отражение своего лица, полного убийственной решимости. А-Цзи показалось, будто острый клинок пронзил ее собственное сердце.

– Все-таки враги… Мы были врагами… – пробормотала девушка, заслонив собой Чан И. Палящий жар жег ей спину и притуплял чувства.

Почему же тогда она не испытывает к тритону ни капли ненависти?

Мир погрузился во тьму. А-Цзи решила, что скоро погибнет… Жаль, что она не все успела вспомнить.

* * *

Когда северяне, которых привел Кунмин, пробились сквозь наслоения оплавленной горной породы, то обнаружили Чан И в самом низу, под куполом из прочного льда. Серебристые волосы тритона, выпачканные в золе, падали на лицо девушки, которую он прижимал к груди. Увидев, что владыка севера цел, монах успокоился. Судьба и личность девушки его не интересовали.

Воины радостно закричали, добрая весть мигом разнеслась по округе, народ ликовал. Монах звал Чан И, стучал по ледяному куполу, но все было напрасно. Тритон не обращал внимания на советника и, казалось, не слышал его. Только когда Кунмин не стерпел и ударил по куполу заклинанием, Чан И наконец приподнял голову.

Его измазанное пеплом бесподобное лицо выглядело смущенным, на нем блестели дорожки слез, а земля вокруг была усыпана перламутровым жемчугом. Одна жемчужина украшала шею девушки: шнурок, на котором она висела, был наполовину скрыт под воротом платья. Похоже, Чан И достал украшение, чтобы его рассмотреть.

Когда лед растаял, Кунмин услышал хриплый голос тритона:

– Это она. Цзи Юньхэ вернулась.

Кунмин застыл на месте. Его взгляд упал на лицо девушки, которую сжимал в объятиях Чан И. Это действительно была Цзи Юньхэ.

35. Власть и могущество

– Правитель, я получила известие, что на севере объявилась демоница-лиса с черной аурой, которая владеет магией преображения. Говорят, у нее четыре хвоста.

Линь Хаоцин, сидевший за письменным столом, тихо опустил писчую кисть и посмотрел на Сы Ю.

– Неужели Цзи Юньхэ?

– Судя по тому, как ведет себя демоница, да, это она.

– Тритон узнал ее?

– Вроде бы нет.

Линь Хаоцин помолчал, рассмеялся и покачал головой.

– От судьбы не уйдешь. Значит, так тому и быть. Это ее жизнь, в конце концов.

– Правитель, но ведь вы так старались оградить ее от прошлого, разве не…

Тот снова взглянул на рабыню:

– Когда я подчинился принцессе Шуньдэ и возглавил поход союзной армии на север, то хотел преподнести своих воинов в дар Цзи Юньхэ. Я не ожидал, что она возьмет меня в плен и убедит солдат перейти на сторону севера. Исход совпал с моими планами, только вот я не предполагал, что Цзи Юньхэ умрет.

Сы Ю внимательно слушала, пока Линь Хаоцин продолжал:

– Увидев ее бездыханное тело, я понял, что она задержалась на севере не по собственной воле. Я не рассказал тритону, как воскресить Цзи Юньхэ, и сам вернул ее к жизни. Она родилась заново, чтобы прожить образцовую жизнь. Но человеку трудно противиться воле Небес. Так и оставим ее в покое.

Линь Хаоцин поднял кисть и сделал несколько пометок в книге.

Во время аудиенции Шуньдэ вынудила правителя южных земель собрать союзную армию и атаковать север. Линь Хаоцин следил за тем, как обстоят дела, и хорошо знал, на что способен императорский двор. Тем не менее он понимал, что власть императора обречена, а народ разочарован. Слышал, что покорители демонов, притесняемые Наставником государства, подумывали о бунте. Красноречие Цзи Юньхэ убедило бы их переметнуться на сторону севера.

Поэтому Линь Хаоцин выдвинулся на север, имея собственный план. Исход совпал с его ожиданиями, хотя предусмотреть удалось не все. Он никак не мог предвидеть, что Цзи Юньхэ настолько слаба и скончается, едва успев призвать его армию сдаться. Правитель Южной долины знал, как спасти названую сестру, но ничего не сказал. Сбежав из плена, он сам достал со дна озера внутреннюю пилюлю Цзи Юньхэ и воскресил ее. Так, шаг за шагом, Линь Хаоцин пришел к настоящему.

Он взял горшочек и посмотрел на остатки порошка.

– Я изучил морозный яд, который подсыпала в воду Шуньдэ. Он содержит два неизвестных мне ингредиента. Собери вещи, Сы Ю. Мы едем в столицу.

Демоница ответила не сразу.

– Правитель, если мы сейчас отправимся в столицу, то вряд ли добудем морозный яд. Принцесса пришла в ярость, когда союзная армия перешла на сторону врага. Ее гнев падет на вас.

– Что ж, тогда… – Линь Хаоцин еще раз смерил глазами остатки яда. – Дождемся удобного случая.

* * *

Когда ледяная стена вокруг поселения на Северном плоскогорье растаяла, лава окаменела, охватив город полукольцом неприступных скал диковинной формы. Северные земли и прежде находились под защитой высоких гор, теперь же северянам оставалось только соорудить опорные пункты и снабдить их оружием, чтобы не бояться натиска многотысячной армии. Внезапное извержение лавы не погубило ни одного северянина – наоборот, благодаря удивительному стечению обстоятельств привело к созданию настоящего шедевра оборонительного искусства.

Только даже эта приятная новость не слишком обрадовала Кунмина. Взмахом руки монах отослал вестника и покосился на вход в боковой зал. Извержение лавы не нанесло северу большого ущерба, но кое-кто все же пострадал… Теперь монах ни в чем не был уверен.

В боковом зале на кровати тихо лежала Цзи Юньхэ, которая вернула себе первоначальный облик. Она тяжело дышала, ее лоб взмок от пота, а опухшая кожа покраснела и пылала огнем. Чан И положил руку на грудь девушки и направил в ее сердце поток магической энергии, мерцавшей голубым светом. Лицо Цзи Юньхэ немного смягчилось, однако у самого Чан И посинели губы, и он отдернул руку.

Стоявший рядом Кунмин мрачно поглядел на тритона:

– Ты вчера истощил свои силы, я велел тебе отдохнуть. Нельзя так бездумно расходовать магию!

Чан И не сводил глаз с Цзи Юньхэ и не ответил на упрек советника. Вместо этого он сказал:

– Я отнесу ее к Замерзшему морю.

Кунмин промолчал, и тритон продолжил:

– Это лава, которую изрыгает гора на священном Громовом острове. Она сжигает на своем пути все живое. Дыхание лавы опалило сердце Юньхэ, и я не могу ее исцелить. Только гриб линчжи[13]13
  Линчжи (кит. 灵芝), или гриб долголетия, часто фигурирует в произведениях китайской литературы как чудодейственное лекарственное средство, дарующее бессмертие.


[Закрыть] со дна Замерзшего моря способен обезвредить огненный яд.

– Ты хорошо подумал? – решил уточнить монах.

Чан И не отрывал глаз от искаженного болью лица Цзи Юньхэ, воскрешая в памяти ее прежний облик. Девушка поправилась и больше не выглядела истощенной, как на острове, когда казалось, что ее мог сдуть даже легкий порыв ветра. Но теперь возлюбленную терзала другая хворь. Если в прошлом Чан И исчерпал все возможные средства, пытаясь противостоять воле Небес, то теперь он наконец знал, что делать. Разве он мог не бросить все силы на спасение Цзи Юньхэ?

– Не о чем думать, – ответил Чан И. – Я был уверен, что Цзи Юньхэ умерла.

– Никто не знает наверняка, выживет ли она.

Тритон опустил голову. Уголки его губ задрожали и изогнулись в беспомощной горькой усмешке.

– Я похоронил ее. Я не погрузил ее в море, опасаясь, что она обратится в морскую пену, а потом сам же направил в замерзшее озеро поток лавы…

Вспомнив об этом, Чан И пришел в волнение и прикоснулся кончиками пальцев к руке Цзи Юньхэ, чтобы унять внутреннюю дрожь.

– Я почти поверил, что Небеса немилосердны ко мне и мое упорство было напрасным, но, Кунмин, эта девушка не фантазия и не пустой вымысел. Наша история еще не подошла к концу.

Видя, что тритон принял решение, Кунмин задал только один вопрос:

– Что будет с севером?

– Пока ты отвечаешь за жизнь северян, мне не о чем беспокоиться.

Кунмин глубоко вздохнул. После недавней катастрофы, затронувшей всех и каждого, недовольство и противоречия оказались на время забыты. Сплотить покорителей демонов, простых людей и нечисть было воистину трудной задачей. Авторитет тритона подскочил до небес. Люди слагали легенды о великом герое, могучем жителе моря, который вышел из водных глубин, чтобы спасти человеческий мир.

Если Чан И покинет север, беспорядков не предвидится. Его советнику не составит труда призвать народ потрудиться ради общего блага и воздвигнуть на полукольце лавовых скал оборонительные укрепления. Подумав об этом, монах посмотрел на профиль тритона и перевел взгляд на девушку, лежавшую на кровати. В прошлой жизни она была бледна, еле дышала от истощения и угасла, как свеча. Теперь же чудесным образом воскресла, но по роковому стечению обстоятельств вновь прикована к постели и не может открыть глаза…

Кунмин по-прежнему недолюбливал Цзи Юньхэ, однако вынужден был признать, что девушка и тритон проделали удивительно долгий и трудный путь. Монах снова испустил тяжкий вздох:

– Не понимаю, как вы выжили в этом аду. Ладно. Если хочешь уйти, я позабочусь о севере.

С этими словами он развернулся и зашагал к двери. На пороге Кунмин помедлил и недовольно буркнул:

– Возьми с собой нескольких надежных людей, хватит воевать в одиночку. Ты больше не рыба, которую только что вытащили на берег.

Чан И бросил быстрый взгляд на советника, но тот уже вышел: в дверном проеме лишь мелькнули полы монашеского одеяния.

Покинув зал, Кунмин столкнулся с Ло Цзиньсан, которая неслась ему навстречу. Уткнувшись монаху в грудь, девушка тут же вскинула голову:

– Юньхэ вернулась? Я помогала на улице людям и услышала, что тритон принес на руках какую-то женщину! Это Юньхэ? Кого еще Чан И мог принести во дворец?

Кунмин взглянул на верную подругу Цзи Юньхэ:

– Тебя не проведешь.

Услышав ответ, Ло Цзиньсан попыталась ворваться в зал, однако монах удержал ее:

– Тритон хочет отправиться на берег Замерзшего моря, чтобы исцелить раны Юньхэ…

– Я пойду с ними! – перебила его Ло Цзиньсан. – Я позабочусь о подруге. Не смей меня останавливать!

Кунмин вздохнул:

– И не собирался тебя останавливать! Так и знал, что ты захочешь пойти вместе с ними.

Ло Цзиньсан остолбенела от удивления, только тогда монах отпустил ее руку и добавил:

– Будь осторожна, береги себя.

Эти слова тронули ее сердце. Девушка быстро сделала шаг и обняла Кунмина.

– Ты тоже!

Разжав объятия, она похлопала монаха по груди:

– Мне пора! Не забывай по мне скучать!

Наблюдая за тем, как Ло Цзиньсан вприпрыжку уносится прочь, Кунмин слегка улыбнулся. Уже собравшись уходить, он внезапно заметил робкую фигуру Цзи Нина, который топтался неподалеку. Поймав на себе взгляд монаха, юноша вытянул шею:

– Я… я пришел повидать А-Цзи… Не знаю, цела ли она…

– Как поживает твой наставник, Цзи Чэнъюй? – спокойно поинтересовался Кунмин.

Цзи Нин оторопел:

– Что? Моему наставнику сейчас не очень хорошо. Ему… ему не нравится в школе Наставника государства.

– Ну а кому там может понравиться? – не сразу ответил Кунмин.

* * *

Той же ночью в полной тишине дворца Наставник государства зажег свечу у себя в кабинете. На письменном столе перед ним были разложены редкие и ценные лекарственные травы. Разглядев их, Наставник поднес пучок трав к кончику носа и принюхался. В назначенный час в дверь постучал и вошел Цзи Чэнъюй. Наставник, не оборачиваясь, отдал распоряжение:

– Этот странный заморский яд поможет удалить омертвевшую плоть с лица Жулин. Я добавлю его завтра в лекарство, а ты сперва опробуй яд на животном.

После короткой паузы Цзи Чэнъюй ответил:

– Наставник, я узнал, что в последнее время принцесса ведет себя очень странно…

Он говорил осторожно, взвешивая каждое слово и наблюдая за выражением старческого лица. Поняв, что учитель не собирается останавливать его, Цзи Чэнъюй продолжил смелее:

– Я слышал, что принцесса на днях захватила в плен много дезертиров из числа покорителей демонов и велела доставить во дворец. Позже из дворца вынесли их иссохшие трупы, начисто лишенные духовной силы… Наставник, это черная магия… На нее наложен запрет…

– Я отдал Жулин тайную книгу, – произнес тот, мельком взглянул на потрясенного Цзи Чэнъюя и равнодушно пояснил: – Вместо конфеты.

Все-таки, чтобы исцелить израненное лицо, принцессе пришлось многое вытерпеть. Наставник обращался со своей любимицей как с малым ребенком, уговаривая принять лекарство в обмен на конфету. Неудивительно, что так ей досталась и книга о запретных искусствах.

Цзи Чэнъюй стиснул пальцы в кулак, спрятав его в рукаве.

– Наставник, если так пойдет дальше, боюсь, принцесса Шуньдэ станет неуправляемой.

Старик улыбнулся и промолчал.

Бессильный что-либо сделать, Цзи Чэнъюй отступил. Он сразу поспешил к особняку генерала Чжу Лина. Не дожидаясь, пока слуга доложит хозяину о посетителе, Цзи Чэнъюй ворвался в особняк и пинком распахнул дверь в покои Чжу Лина. Как ни старался младший офицер на страже остановить незваного гостя, Цзи Чэнъюй вошел внутрь.

– Что именно задумала принцесса Шуньдэ? – спросил он у человека, лежавшего на кровати за серым кисейным пологом.

Чжу Лин приподнялся и медленно сел. Без маски бугристая опаленная кожа на лице делала его похожим на чудовище. Генерал откинул полог, взмахом руки отослал младшего офицера прочь и уставился на неожиданного посетителя. В лунном свете, падавшем из окна, глаза генерала напоминали змеиные и внушали страх.

– Разве я смею самовольно строить предположения о замыслах принцессы?

Цзи Чэнъюй шагнул вперед и схватил Чжу Лина за отогнутый край его одеяния.

– Открой глаза, Чжу Лин! Посмотри, во что превратился императорский двор! Взгляни, что творится со страной! Кругом беженцы, народ бунтует, а ты помогаешь принцессе Шуньдэ творить беззаконие? О чем ты думаешь, черт возьми?

Генерал посмотрел на Цзи Чэнъюя.

– Я верен принцессе и данной клятве. А ты разве нет? Разве это не забота Наставника государства – следить за порядком в стране? Разве то, что творится вокруг, не его рук дело? Да и ты ведь все еще верен Наставнику? – Чжу Лин усмехнулся. – Даже твой старший брат давно предал его, переметнулся на север и стал военачальником. А ты по-прежнему живешь во дворце своего учителя, верно?

Рука Цзи Чэнъюя, смявшая одежду Чжу Лина, слегка задрожала. После короткого молчания ученик Наставника государства отпустил генерала. Тот привел себя в порядок.

– Цзи Чэнъюй, во имя нашего с тобой братства я дам тебе совет: в нынешнем мире кто сильнее, тот и прав. Наставник государства силен, да только увяз в прошлом. Принцесса отличается от него. Когда ее высочество достигнет успехов в обучении, то одним пальцем справится с Наставником государства, его учениками и северными повстанцами. Если ты перейдешь на сторону принцессы, то вполне можешь в будущем занять место Наставника государства.

Цзи Чэнъюй язвительно рассмеялся:

– Знание запретных искусств, в которых упражняется принцесса, она получила от Наставника государства. Каким образом ей удастся превзойти своего учителя? Неужели ты думаешь, что тот десятилетиями управлял страной, полагаясь только на силу? Наш мир всего лишь игровая доска, на которой сильные игроки разыгрывают свои партии. Мы с тобой оба пешки, так что не стоит всерьез увлекаться игрой и вживаться в роль. Я не представляю для Наставника государства никакой ценности. Принцесса относится к тебе точно так же.

– Говори за себя, – оскорбился Чжу Лин. – Принцесса обещала возвысить меня и сделать равным себе, если я помогу ей выстоять и пережить все невзгоды.

Цзи Чэнъюй покачал головой, развернулся и вышел. Он шагал по пустой улице, безлюдной после введения комендантского часа. Патрульные видели, что прохожий одет как ученик Наставника государства, и ни о чем его не спрашивали. Цзи Чэнъюй бесцельно брел вперед. Война не коснулась столицы, но над городом сгустилось предчувствие близкой беды.

«Я знал человека, который не желал быть пешкой», – подумал Цзи Чэнъюй, глядя на луну. Будто сквозь сон, ему вспомнилось лицо Цзи Юньхэ, которую не сломили годы, проведенные в подземелье Наставника государства. Цзи Чэнъюй вздохнул и опустил голову. Увы, Цзи Юньхэ умерла.