Текст книги "Синий шепот. Книга 2"

39. Две стороны

Стояла ночь. Со стороны Замерзшего моря дул студеный ветер. Под его порывами дрожали и ежились люди в ветхой хижине. Ло Цзиньсан и Цюй Сяосин спали на циновке в углу, Чан И куда-то запропастился, А-Цзи лежала на кровати.

Когда на хижину обрушился новый шквал ветра, А-Цзи внезапно нахмурилась.

– Цзи Юньхэ, – прозвучал чей-то тревожный голос. – Цин Цзи попала в плен! Скорей вспомни прошлое! Я одолжу тебе свою силу. Спаси Цин Цзи!

«Цин Цзи…»

Толком не понимая, что происходит, А-Цзи вновь погрузилась в заоблачный мир. Налетел сильный ветер, и сокрушительный удар поразил ее грудь. Мощный натиск вынудил А-Цзи задействовать все силы для защиты. В тот же миг в ее сердце запылал притихший на время жар. Огонь Преисподней вновь пожирал ее тело.

Она резко открыла глаза. Ее зрачки расширились, а белки налились кровью. Чан И запретил ей прибегать к силе, но она никак не ожидала, что попытка отразить яростный натиск во сне пробудит огненный яд наяву.

Жар, разгоравшийся в сердце, причинял нестерпимую боль. А-Цзи уловила дыхание Замерзшего моря и вскочила с постели, чтобы выйти из хижины. Но едва она встала с кровати, ее ноги ослабли, и девушка упала на колени.

От шума проснулись Ло Цзиньсан и Цюй Сяосин. Протерев глаза, они увидели, что А-Цзи лежит на полу, волосы ее разметались, а дыхание участилось. Прежде чем они успели что-нибудь предпринять, в хижину ворвалась тень и метнулась к А-Цзи.

– Что случилось? – в испуге спросила Ло Цзиньсан, когда Чан И поднял девушку с пола и молча вышел из хижины.

Почуяв неладное, Ло Цзиньсан и Цюй Сяосин поспешили вслед за тритоном.

– В чем дело? – в замешательстве спросил Цюй Сяосин.

– Похоже, у Юньхэ снова жар, – ответила подруга.

– Почему? – разволновался Цюй Сяосин. – Она ведь мирно спала!

Когда они выскочили из хижины, сребровласый тритон уже стоял на краю обрыва, сжимая в объятиях пылавшую жаром Цзи Юньхэ. Не успели они и слова сказать, как Чан И с девушкой на руках бросился в черную бездну Замерзшего моря.

* * *

Поздней ночью глубокие воды Замерзшего моря казались еще холоднее, кругом царил кромешный мрак. Погрузившись в море, Чан И сотворил заклинание. Тело А-Цзи окутало мягкое свечение, и тритон вместе с девушкой устремился в непроглядную бездну.

Пока А-Цзи скользила вниз, пронзая толщу воды, до ее слуха не доносилось ни единого звука. Тревожный голос перестал называть ее незнакомым именем и упоминать о Цин Цзи. В холодном море время словно обратилось вспять. А-Цзи увидела себя внутри ледяного саркофага на дне озера и черную внутреннюю пилюлю, которую извлек Линь Хаоцин.

«Цзи Юньхэ…» – прошептала девушка, но быстрое морское течение подхватило ее слова, и они не достигли слуха Чан И. В сознании А-Цзи беспорядочно замелькали разрозненные картины. Сначала она очутилась на поверхности обледенелого озера в окружении заснеженных гор, почувствовала, как ей на лицо упала жемчужная слеза, и увидела, как Чан И поместил ее тело в ледяной саркофаг. Потом она переместилась в комнату, перегороженную ширмой, на которой проступал мужской силуэт. Внутри мерцали свечи, а за окном высились величественные горные пики, увенчанные снежными шапками.

В памяти всплывало все больше и больше картин из далекой прошлой жизни. Третий лунный месяц в долине Покорителей Демонов и море душистых цветов. Подземелье и порка алой плетью по воле принцессы Шуньдэ. Боль и унижение, которые Цзи Юньхэ была вынуждена терпеть. Труп Линь Цанланя в кресле и молчаливая фигура Линь Хаоцина. И наконец, окровавленный пол камеры за решеткой из темной стали, подвешенный на цепях тритон и его огромный голубой хвост, похожий на бутон лотоса…

Воспоминания пронеслись в ее сознании за одно короткое мгновение. Она услышала, как бесчисленное множество людей называет ее Цзи Юньхэ. Среди них были Ло Цзиньсан, Цюй Сяосин, Линь Хаоцин, Чан И… А-Цзи поняла, что это ее настоящее имя.

– Чан И… – позвала она.

На глубине, в самой гуще непроницаемой тьмы Чан И остановился, но не потому, что его окликнула Цзи Юньхэ: он достиг цели – морского дна, сплошь поросшего грибами линчжи, которые испускали слабый свет. Тритон уложил девушку на дно и прочел по движению ее губ: «Я все вспомнила».

Голос Цзи Юньхэ не проникал сквозь защитный барьер, благодаря которому она могла дышать и сопротивляться давлению воды. Чан И не услышал ни звука, однако понял каждое слово. И короткая немая фраза вызвала в сердце Чан И настоящую бурю. Льдисто-синие глаза загорелись и заблестели, словно в них отразился мерцающий свет морского дна.

Тело Цзи Юньхэ медленно опустилось на дно, и течение отнесло его в сторону. Не желая отпускать девушку далеко от себя, Чан И протянул руку и схватил Цзи Юньхэ за запястье. Спина девушки коснулась песчаного дна, сияние окутало полыхающее пламенем тело. Через некоторое время жар ослаб, а обмякшие руки и ноги обрели силу. Цзи Юньхэ взяла Чан И за руку и притянула к себе, теперь их разделяли только защитный барьер и мягкие переливы холодных вод. Они встретились взглядом.

– Мне очень жаль, большехвостая рыба…

Чан И следил за каждым движением губ. Неожиданно слова Цзи Юньхэ снова разбередили его израненное, исполосованное шрамами сердце. Эта девушка всегда с легкостью нащупывала его самые уязвимые места.

Почему именно Цзи Юньхэ? Этого Чан И никогда не понимал. Почему она? Все, что было с ней связано: жизнь и смерть, болезнь и страдание, защита и предательство, тоска и забвение – причиняло Чан И невыносимую боль. Даже ее безмолвная речь обезоруживала и лишала силы.

Цзи Юньхэ отпустила руку тритона, погладила его по лицу и обняла. Люди и правда слишком жестоко обошлись с этой большехвостой рыбой, которая имела несчастье вынырнуть из морских глубин…

* * *

В столице настала поздняя ночь. После жестокой схватки город лежал в руинах. Как назло, ночью на улицы пролился беспечный весенний дождь, оставив после себя грязь и смятение. До жалоб и горестей простого народа никому не было дела.

Дворец Наставника государства был разрушен почти до основания. Наставник прошел туда, где раньше находился его кабинет, и взмахнул рукой. Из груды обломков бесшумно вылетела книга и послушно легла на ладонь старика. Дождь намочил страницы, и Наставник осторожно вытер книгу белоснежным рукавом. Внезапно его дыхание сбилось, и он разразился жестоким кашлем. Старик вдруг сгорбился, чего обычно никогда себе не позволял.

Неожиданно над его макушкой распростерся диковинный красный зонт. Наставник государства повернул голову и увидел красные одежды Шуньдэ. Лицо принцессы скрывала вуаль. Шуньдэ стояла босиком посреди грязных луж и не мигая глядела на старика.

– Наставник, вы ранены.

Старик кивнул.

– Я виновата. Я не пришла к вам на помощь, когда зеленокрылая птица Луань атаковала столицу.

– Хорошо, что ты не пришла. – Наставник государства спрятал книгу в рукав и закашлялся. – Ступай отдохни. Простуда тебе навредит…

Когда принцесса услышала заботливые слова своего покровителя, у нее блеснули глаза и задрожали губы.

– Если простудишься, мои снадобья принесут меньше пользы, – пояснил Наставник государства.

Шуньдэ поджала губы и крепче ухватилась за зонтик, но Наставник не смотрел на ученицу.

– Возвращайся скорее. И обуйся.

Старик зашелся мучительным кашлем, долго не мог выпрямиться и выплюнул на землю мутную кровь. После этого немедленно направил в ладонь поток силы, прижал руку к сердцу и закрыл глаза. Его дыхание выровнялось.

Принцесса медленно отвела взгляд с рукояти зонта и бросила из-под красного купола вероломный взгляд на покровителя.

– Наставник.

Старик не ответил. Он серьезно пострадал в схватке с птицей Луань и пытался исцелить свои раны. Как известно, в такие мгновения отвлекаться запрещено, любое вмешательство может пагубно отразиться на раненом…

Глаза Шуньдэ похолодели. Весенний дождь шелком струился по красному куполу зонта. Не ведая жалости, принцесса направила в пальцы всю свою силу и приложила ладонь к затылку учителя.

Как она и предвидела, Наставник государства не ожидал нападения. Принцесса схватила старика за шею и сотворила заклинание. Красный зонт упал на землю. Шуньдэ принялась выкачивать из тела Наставника вожделенную духовную силу – лучшую, чистейшую, несравнимую с силой сотни убитых покорителей демонов.

Злодейка уже была готова запрыгать от радости, как вдруг в небе прогремел раскат весеннего грома. Тяжело раненный Наставник государства слегка повернул голову, и в его глазах отразилась стройная фигура принцессы. Шуньдэ испугалась, и в тот же миг ее свежеобретенная сила потекла вспять.

Шуньдэ попыталась отдернуть руку, но не смогла высвободить ладонь, пока вся сила, которую она впитала за последние дни, не перешла к Наставнику государства. После этого мощный удар в грудь отбросил принцессу на три чжана.

Босыми ногами она наступила на битый кирпич. Ее кровь смешалась с дождевой водой и потекла к ногам Наставника государства, однако в равнодушных глазах старика не было ни капли жалости.

– Ты слишком многого хочешь, Жулин. Я велел тебе возвращаться домой.

Казалось, Наставник видит насквозь все ее коварные замыслы и просто не принимает ученицу всерьез. От обладателя абсолютной власти Шуньдэ ожидала более сурового наказания… Она непонимающе посмотрела на Наставника. Старик развернулся и направился прочь. Мокрое от дождя лицо принцессы исказилось.

– Вы не убьете меня? – воскликнула Шуньдэ. – Я предала вас и хотела убить! Почему вы не убьете меня?

Наставник государства замедлил шаг и мельком взглянул на принцессу.

– Ты сама знаешь ответ.

Из-за лица! Даже теперь, когда ожоги обезобразили принцессу, Наставник государства, как одержимый, стремился исцелить ее шрамы. Он заботился о Шуньдэ только из-за ее лица!

Принцесса коснулась бугристой кожи на щеках и злобно вонзила в нее острые ногти, с ненавистью раздирая в кровь.

– Я не хочу это лицо! Я не лицо! Убейте меня! Вырастили и обучали меня! Возвели на вершину власти, а я предала вас! Убейте меня! Не желаю пощады из-за лица!

Обессилев, Шуньдэ упала на землю, закрыла лицо руками и зарыдала.

– Я не лицо! Я больше, чем это лицо…

40. Отказ от ненависти

Всю ночь в столице шел дождь. Вернувшись в свой дворец, Шуньдэ до утра просидела на троне в главном зале. Даже кровь с лица не вытерла и не привела в порядок мокрые волосы. Первым, кто вошел к ней, был Чжу Лин. Увидев, в каком состоянии пребывает принцесса, генерал на мгновение замер и тут же бросился вперед, забыв почтительно поприветствовать сестру императора. Взбежав на возвышение, Чжу Лин преклонил колено и поднял руку, чтобы прикоснуться к окровавленному лицу, но вовремя остановился. Прежде чем он успел отдернуть руку, Шуньдэ прижала к своей щеке мужскую мозолистую ладонь и потерлась об нее, испачкав в крови.

– Принцесса… – еле выговорил потрясенный Чжу Лин. – Ваши раны…

– Я не смогла убить Наставника, Чжу Лин.

Слова принцессы повергли генерала в смятение.

– Наставника государства?

Шуньдэ сильнее прижалась лицом к ладони Чжу Лина.

– Он не покарал меня, а просто отнял силу. Наставник возвысил меня при дворе и возвел на трон, наделил могуществом и подарил эту жизнь. Ему ничего не было от меня нужно, кроме моего лица. И теперь мне нечего ему дать… – Принцесса обвела опустошенным взглядом просторный зал. – Наставник перепробовал столько снадобий, но на моем лице по-прежнему остаются шрамы. На сколько еще хватит его терпения? На месяц? Два? Год? Пару лет? Когда он наконец откажется от своей затеи, то бросит меня, как бесполезную пустышку. В чем разница между мной и простолюдинкой с улицы?

Глаза принцессы засверкали безумным блеском, она повернула голову и посмотрела на Чжу Лина.

– Лучше убить себя ему в наказание! Ему нужно мое лицо, но он не получит его. Я сделаю жизнь Наставника невыносимой.

– Ваше высочество… – Чжу Лин заметил в облике принцессы следы помешательства. – Не отчаивайтесь. Я пришел, чтобы доложить о прибытии Линь Хаоцина.

– Линь Хаоцин? – Принцесса презрительно усмехнулась. – Неужели он посмел вернуться? Почему ты не убил его, Чжу Лин?

– Правитель Южной долины сказал, что знает, как вам помочь.

– Помочь мне? Что он может для меня сделать?

– Убить Наставника государства.

Шуньдэ слегка напряглась, ее глаза вспыхнули злобой.

– Пусть войдет.

* * *

С помощью магии Чан И создал на дне защитный купол, под который не проникала морская вода. Цзи Юньхэ проспала на дне, в окружении грибов линчжи, всю ночь, хотя на такой глубине день был неотличим от ночи. Проснувшись, она увидела тритона, который тихо лежал рядом. Черные одежды и серебристые волосы Чан И разметались по песку, голубоватое мерцание грибов линчжи напоминало цвет его глаз. Цзи Юньхэ показалось, что она попала в чудесный мир тайных фантазий, умиротворенный и тихий. Бульканье пузырьков, которые поднимались с морского дна, вызывало ощущение непостижимого волшебства. Цзи Юньхэ просто любовалась сказочным сиянием и бесподобно прекрасным лицом рядом с собой, гадая, сон перед ней или явь.

Присмотревшись к горделивому изгибу бровей на чудесном лице, девушка подумала, что мир полон неожиданностей. Чан И был уверен, что она умерла. Цзи Юньхэ в прошлой жизни тоже ощущала неотвратимость собственной смерти. Кто мог предугадать, что она восстанет из мертвых и снова встретит тритона? Цзи Юньхэ прикоснулась к его переносице и скользнула пальцем вниз. Когда ее палец замер на кончике носа, тритон распахнул свои синие глаза. Сияние грибов линчжи подсвечивало их лица, поэтому они отчетливо видели свое отражение в глазах друг друга.

– Чан И…

Цзи Юньхэ первой нарушила молчание, но, назвав тритона по имени, снова замолчала. Между ними столько всего произошло. Их переживания и чувства переплелись и спутались в такой сложный клубок, что Цзи Юньхэ не знала, с чего начать и о чем говорить. О том, как она воскресла? О том, как забыла прошлое и вновь обрела память? Цзи Юньхэ сама толком не понимала, как это произошло.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Чан И, видя, что она молчит. – Огненный яд еще пылает внутри?

Только сейчас Цзи Юньхэ вспомнила, почему оказалась на дне Замерзшего моря. Она покачала головой и дотронулась до целебного гриба линчжи.

– Поразительно, из моего тела как будто высосали весь жар.

– Здесь царит вечный штиль, не выпадает ни капли дождя, а море круглый год сковано льдом, потому что на его дне растет чудесный гриб линчжи.

– Почему так происходит? – удивилась Цзи Юньхэ. – Неужели гриб линчжи питается теплом?

Она вскинула брови и непринужденно улыбнулась, не заметив, как потрясла Чан И ее улыбка. Тритон подозревал, кто скрывается под личиной А-Цзи, но не был до конца уверен, ведь тело Цзи Юньхэ покоилось на дне озера. Теперь он удостоверился, что его догадка была верна. Увидев, что девушка оживленно болтает, шутит и смеется, точь-в-точь как прежде, Чан И задумался, не грезит ли он наяву. Последние несколько месяцев напоминали ему долгий кошмарный сон.

– Что случилось? – забеспокоилась Цзи Юньхэ, заметив, что тритон молчит.

Чан И очнулся и ответил на предыдущий вопрос:

– Линчжи живет за счет тепла. Если съесть один гриб, можно унять внутренний жар, но если жар разгорится снова, тогда один гриб не поможет. Тебе нужно провести на морском дне еще несколько дней.

Тритон говорил сдержанно и сохранял полную невозмутимость. Однако при его словах о том, что болезнь может вернуться, Цзи Юньхэ слегка растерялась:

– Я помню, что ты запретил мне применять магию. Я соблюдала осторожность и не знаю, почему во сне…

Припомнив недавний сон, девушка запнулась. Она вдруг поняла, что женщина в белом была легендарной наставницей Великого Мастера и звали ее Нин Сию…

Цзи Юньхэ нахмурилась:

– В голове все перепуталось. Я не могу вспомнить, почему задействовала силу во сне. Прости, что причинила столько неудобств.

Чан И помолчал, приподнялся и сел.

– Нет никаких неудобств.

Совсем недавно Чан И смирился с тем, что тело Цзи Юньхэ сгинет в потоке лавы. В сравнении с этим все сложилось как нельзя лучше.

Бесстрастный ответ тритона смутил Цзи Юньхэ. Если ей не изменяла память, перед смертью она не успела раскрыть тритону всю правду. Истину знали Линь Хаоцин, принцесса Шуньдэ, несколько учеников Наставника государства и монах Кунмин, который хотел, чтобы Чан И позабыл о той, кому удалось его покорить. Вряд ли у кого-то из них развязался язык: зачем бежать к тритону, чтобы открыть ему бесполезную после смерти Цзи Юньхэ правду?

Загадочное поведение Чан И вызвало в ней неподдельный интерес. Цзи Юньхэ мысленно перебрала поступки тритона, включая те, что он совершил, пока к ней не вернулась память…

– Чан И, – не выдержала она. – Почему ты сказал, что не чувствуешь ненависти ко мне?

Она решила спросить прямо. В замкнутом пространстве купола Чан И не мог уклониться от ответа. Тритон поднял голову, в его синих глазах отразилось сияние линчжи.

– Ее просто нет. Без всякой причины.

Цзи Юньхэ снова впала в замешательство. Она судила по тому, как тритон себя вел после ее мнимого предательства, и ожидала, что большехвостая рыба ускользнет от честного ответа. Но тритон не стал юлить.

Она тоже приподнялась и села.

– Я предала тебя.

– Да.

– И пыталась убить.

– Да.

– Ты упал со скалы и, по словам монаха, чуть не погиб. Затем провел на севере шесть лет, вынашивая план мести. – Цзи Юньхэ совсем сбилась с толку.

– Так все и было, – подтвердил Чан И.

– А теперь ты говоришь, что не чувствуешь ненависти?

Девушка пристально вглядывалась в лицо тритона, пока у нее не задрожали ресницы. Не зная, как высказать все, что скопилось на сердце, она опустила голову. В конце концов Цзи Юньхэ просто спросила:

– Чан И, неужели ты настолько глуп?

Эта большехвостая рыба перенесла столько терзаний и мук, прошла через множество испытаний – и каким-то образом сохранила доброе, искреннее сердце.

– Почему ты такой добрый? Почему не ожесточился? Ты такой…

Цзи Юньхэ посмотрела на руки Чан И, пострадавшие от его собственных заклинаний во время борьбы с лавой. С тыльной стороны ладони были покрыты порезами и ссадинами. Девушка вдруг расплакалась и нежно взяла Чан И за руки. Ее слезы закапали на свежие шрамы тритона.

– Тобой будут помыкать…

Чан И впервые увидел, как Цзи Юньхэ плачет. Похоже, она жалела наивную большехвостую рыбу. В глубине души Чан И знал, что вовсе не так хорош, как считала Цзи Юньхэ, и далеко не так добр. Он сбился с пути, но прозрел не благодаря твердости духа, а потому, что Цзи Юньхэ вернулась. Даже позабыв прошлое и не узнав тритона, она оттащила его от края пропасти.

Он вытер слезы с ее лица.

– Зато я очень силен. Тебя я уже поколотил.

Цзи Юньхэ рассмеялась сквозь слезы:

– Никто, кроме тебя, не способен так уверенно и смело признаться в том, что поколотил женщину.

Их взгляды встретились, и в его синих глазах заплясала смешинка. Спустя много лет, оказавшись на дне морской бездны, вдали от мира людей, они наконец посмотрели друг на друга с улыбкой.

* * *

Слуга принцессы Шуньдэ проводил Линь Хаоцина в боковой зал дворца.

– Прошу правителя долины немного подождать. Принцесса скоро появится.

С этими словами слуга почтительно удалился. Линь Хаоцин невозмутимо присел, пригубил приготовленный для него чай, посмотрел на чашку и улыбнулся. Даже во времена лихолетья при дворе императора подавали отменный чай.

Вскоре в зал вошла женщина в красных одеждах. Линь Хаоцин встал, чтобы почтительно поприветствовать принцессу, но та отмахнулась:

– Избежим церемоний! Говорите, зачем пожаловали. Если ваш ответ мне не понравится, я прикажу отрубить вам голову.

Мужчина выпрямил согнутую в поклоне спину и посмотрел на принцессу. Сквозь красную вуаль на ее лице по-прежнему виднелись жуткие шрамы.

– Ваше высочество, я провинился однажды и пришел, чтобы избавить вас от тяжкого бремени.

– Тяжкого бремени? Откуда вы знаете, что меня тяготит?

– Наставник государства.

Принцесса Шуньдэ откинулась на спинку кресла:

– Это мой учитель, а вы утверждаете, что он мне мешает? За подобную дерзость вы заслуживаете казни.

Линь Хаоцин улыбнулся:

– Если Наставник государства вам не помеха, а опора, тогда зачем вы обучились запретной магии и поглощаете силу покорителей демонов?

– В моем дворце есть ваши шпионы? – сощурилась принцесса Шуньдэ. – Не знала, правитель Линь, что у вас такие длинные руки.

– Исключительно в целях самозащиты. Южная долина и земли, населенные покорителями демонов, точь-в-точь как и вы, прозябают под гнетом Наставника государства и влачат жалкое существование. Этот человек лишил нас чести и может с легкостью лишить жизни. Разве не так обстоит дело при императорском дворе?

Принцесса Шуньдэ промолчала.

– Ваше высочество жаждет силы. Я рискнул жизнью и явился в столицу, чтобы преподнести эту силу к вашим ногам.

– Слушаю вас.

– Я говорю о технике обращения людей в демонов.

Шуньдэ злобно прищурилась.

– Намекаете на судьбу Цзи Юньхэ? – Принцесса холодно фыркнула. – Она умерла. Предлагаете мне то же самое?

– Цзи Юньхэ умерла не из-за снадобья, обратившего ее в демоницу, а из-за пыток, которым подвергалась несколько лет.

При упоминании о пытках принцесса с ненавистью заметила:

– Девка легко отделалась.

Последнюю реплику Линь Хаоцин пропустил мимо ушей:

– Снадобье для культивации демонов изготовил мой отец. Я готов открыть вашему высочеству правду. Наставник государства долгие годы держит покорителей демонов в узде с помощью морозного яда, и, чтобы избавиться от гнета, отец тайно разработал снадобье, обращающее людей в демонов. Морозный яд опасен только для обладателей двойного пульса. Для демонов он безвреден. Отец успешно опробовал пилюлю на Цзи Юньхэ. Жаль, что он скончался, не успев довести дело до конца. Я пошел по стопам отца, продолжил его изыскания и почти преуспел, мне лишь кое-чего не хватает.

– Чего именно?

– Точной рецептуры морозного яда.

– Вот оно что, – тихо усмехнулась Шуньдэ. – Когда я приказала вам возглавить поход на север, вы попросили выдать вам морозный яд. Якобы для того, чтобы управлять своими людьми. Оказывается, вы использовали яд в собственных целях.

– Тогда было другое время, ваше высочество. Каюсь, я обманул вас, но теперь Наставник государства – наш общий враг. Почему бы не объединить усилия в борьбе с ним?

Принцесса Шуньдэ долго молчала.

– Даю вам три дня. Если не уложитесь в срок, я выдам вас Наставнику государства, – сообщила она наконец.