Текст книги "Синий шепот. Книга 2"

55. Свадьба

К сожалению, чудесная ночь отняла много времени. Когда Цзи Юньхэ очнулась ото сна и безмятежно поглядела на небо за окном, щуря сонные глаза, на горизонте едва брезжил рассвет. Сообразив, что не успеет добраться до южной границы в назначенное время, она подскочила и поспешила обуться. Ее торопливые сборы разбудили Чан И.

На самом деле поспать им толком не удалось, однако тритон всего раз моргнул и моментально проснулся.

– Сегодня вечером я не вернусь на плоскогорье, – предупредила Цзи Юньхэ, на ходу поправляя волосы. – Дорога отнимает слишком много времени. Если я вернусь, то не успею дошить свадебные платья. Мне нужно два дня, чтобы их закончить. Увидимся послезавтра на свадьбе.

Она поспешила к дверям, но на пороге оглянулась. Полуобнаженный Чан И сидел на кровати, опершись на руку. Его серебристые волосы рассыпались по плечам, в синих глазах отражались лучи рассветного солнца. Тритон ласково смотрел на Юньхэ.

– Хорошо. Я буду ждать тебя.

На сердце у Цзи Юньхэ потеплело. Она осознала, что наконец-то обрела семью… Это было незнакомое чувство.

Девушка толкнула дверь, выбежала из дворца и понеслась к южной границе. Как ни странно, в этот раз вынужденная разлука с тритоном не тяготила ее, а наполняла сердце сладким предчувствием.

К началу работ Цзи Юньхэ опоздала, но ее помощники не сидели сложа руки. Каждый выполнил свою часть задачи, и, когда Цзи Юньхэ примчалась на заставу, ей осталось только заложить в основу защитного барьера главный магический компонент.

Все слаженно трудились во имя всеобщего блага. Это вселяло в Цзи Юньхэ бодрость и воодушевление. Девушка привыкла к тому, что дела не всегда идут гладко. Она знала, что враг не дремлет, а управление севером не лишено изъянов, однако совместные усилия северян, направленные на достижение идеала, внушали оптимизм и веру в лучшее. Цзи Юньхэ надеялась, что так будет продолжаться и впредь.

Девушка потратила день и бессонную ночь, чтобы сшить свадебные наряды для себя и Чан И. Времени было в обрез, поэтому костюмы отличались простым кроем и отсутствием украшений. За одним-единственным исключением: в уголке каждого платья Цзи Юньхэ исхитрилась и вышила голубой рыбий хвост.

Вышивка была безыскусной и простой, словно вырубленная ножом. Цзи Юньхэ прикоснулась к рисунку на ткани и весело рассмеялась, но потом улыбка сползла с ее лица. Увы, от прекрасного рыбьего хвоста остались только воспоминания…

Цзи Юньхэ глубоко вздохнула, отмела печальные мысли и задумалась о том, с какой улыбкой посмотрит завтра в глаза Чан И, когда тот снимет с ее головы покров невесты. Легкое чувство раскаяния вмешалось в ее мечты, когда она сообразила, что не успела расспросить тритона, как празднуют свадьбу подводные жители…

Проведя в ожидании торжества бессонную ночь, на следующий день невеста поднялась в прекрасном настроении. Усталость, скопившаяся за несколько дней, никак на ней не сказалась. Глаза девушки сияли от предвкушения.

Весь день она трудилась над магическим барьером на границе. Только закончив работу, Цзи Юньхэ могла себе позволить вернуться на плоскогорье. К ее удивлению, помощники неизвестно откуда проведали о свадьбе, и каждый при встрече спешил пожелать девушке счастья. Редко когда ей удавалось испытать столько радости в такой драматичной обстановке.

Успешно покончив с делами к заходу солнца, Цзи Юньхэ заторопилась в город, но тут ее обступила стайка девушек. Они застенчиво молчали, не решаясь заговорить. Увидев, что Цзи Юньхэ вот-вот умчится прочь, одна из них не выдержала и шагнула вперед.

– У вас ведь сегодня свадьба.

– Надо бы вас причесать, – подхватила вторая, с расческой в руках.

А третья девушка робко протянула потертую баночку:

– У меня осталось немного румян. Если не погнушаетесь…

Заметив, что Цзи Юньхэ перевела на нее взгляд, девушка запнулась, однако взяла себя в руки и договорила:

– …Я могу помочь вам их нанести.

Цзи Юньхэ позабавило, что девушек так огорчил ее неряшливый вид.

– Да-да. Стоит прихорошиться. Все-таки за нашего владыку выходишь замуж, – поддержал девушек случайный прохожий.

Хм… Оказывается, внешний вид будущей невесты смущал не только девушек. Поразмыслив, Цзи Юньхэ признала их правоту. Как-никак она выходила замуж за их владыку. Свадебные наряды уже сшила, а об остальном не позаботилась. Это действительно выглядело неподобающе.

Цзи Юньхэ решила задержаться, позволив себя расчесать и нарумянить. Она не привыкла заботиться о внешности, ведь прежде такой необходимости не было. Вот и в этот раз о прическе и румянах она даже не задумалась. И как оказалось, отдать себя в руки незнакомых девушек, которые решили приукрасить ее перед свадьбой, было очень приятно.

Она с малых лет росла сиротой, почти не помня отца с матерью и не имея близкой родни. Поэтому не предполагала, что когда-нибудь выйдет замуж, и уж тем более не ожидала подобного участия от случайных людей. Цзи Юньхэ приняла их помощь с молчаливой благодарностью.

Уже на обратном пути Цзи Юньхэ сообразила, что назначила день свадьбы, не проверив, насколько он благоприятен, и не сопоставив даты рождения жениха и невесты[22]22
  Имеется в виду гадание по восьми циклическим знакам, где каждая из четырех пар знаков указывает на год, месяц, день и час рождения. Гадатель сопоставлял даты рождения жениха и невесты, чтобы определить, будет ли их союз благополучен.


[Закрыть]. Но похоже, она не ошиблась. Сегодня был явно хороший день.

Когда Цзи Юньхэ вернулась на плоскогорье, неся за спиной узелок со свадебными нарядами, она не заметила на улицах ничего необычного. Суровые зимние холода отступили, приближалась весна, но в городе стояла глубокая ночь, скрывшая нежную зелень молодой травы и красные бутоны цветов. Ни на мгновение не задерживаясь, девушка спешила в тронный зал дворца.

Вскоре она убедилась, что в ее отсутствие дворец тщательно подготовили к великому торжеству. Убранство тронного зала, где они с Чан И условились сыграть свадьбу, отличалось от будничного, и сам путь туда устилала красная ковровая дорожка, по сторонам которой тянулось по ряду красных свечей на высоких подсвечниках. Похоже, Ло Цзиньсан не сидела сложа руки. Как только она умудрилась раздобыть столько свечей и подсвечников в такой суете и переполохе?

Цзи Юньхэ задержалась на границе, ожидая, пока ее причешут и нарумянят, поэтому не успела переодеться к назначенному часу. Все гости уже были в сборе: Ло Цзиньсан, Цюй Сяосин, Линь Хаоцин, Сюэ Саньюэ, демон-змей и Лу Цзиньянь – старые и новые друзья столпились слева и справа от красной дорожки. Между ними возвышался Чан И, одетый в повседневное черное платье. Серебристые волосы жениха слишком выделялись на фоне праздничного убранства, поэтому Цзи Юньхэ заметила его сразу.

Она подлетела к Чан И, несомая ветром, и встретилась взглядом со своим суженым. Синие глаза тритона переполняла нежность. Как и Цзи Юньхэ, он долго и с нетерпением ждал этого момента.

Однако пока было рано начинать торжество… Цзи Юньхэ отвела Чан И в боковой зал, достала свадебные костюмы и протянула тритону его одежды. Она не успевала сшить нижнее платье, поэтому одеяния молодоженов выглядели очень просто. Девушка накинула на плечи Чан И верхнюю часть костюма, переоделась сама и увидела, что тритон застыл на месте, уставившись на вышивку в виде рыбьего хвоста.

– Это вышила ты?

Цзи Юньхэ смущенно улыбнулась и попыталась выдернуть из рук Чан И расшитый край одежды.

– Смотрится не очень красиво, но мне захотелось…

– Очень красиво, – возразил Чан И. – Напоминает мой хвост.

При этих словах девушку на миг охватила невыносимая тоска. Она потянула Чан И за руку:

– Если тебе нравится, я вышью еще один, когда будет время.

– Ладно, – кивнул тритон.

Держась за руки, они вернулись к гостям и остановились в начале ковровой дорожки. Им предстояло пройти ее всю до конца – в этом и заключался их свадебный обряд. В свое время Ло Цзиньсан предлагала жениху и невесте последовать древнему обычаю и прыгнуть через огонь, однако Цзи Юньхэ отказалась. Они с Чан И преодолели слишком много препятствий на пути к счастью и мечтали о мирной и спокойной церемонии, без испытаний и потрясений.

И все прошло в точности так, как они ожидали. Пока жених и невеста степенно шли по красной ковровой дорожке, даже непредсказуемый северный ветер не доставил им лишних хлопот, не растрепав ни одежд, ни причесок. В конце дорожки молодых поджидал Цюй Сяосин, которому поручили произнести поздравительное слово. В этот миг Цзи Юньхэ посмотрела в окно и увидела яркие огоньки в ночном небе. Они взмывали ввысь из разных уголков города, словно летние светлячки. Вскоре огоньки заполнили собой черное как смоль небо, придав ночному пейзажу романтический и чарующий вид. Цзи Юньхэ пригляделась и поняла, что это бумажные фонарики. Они кружились и плыли по небосклону, умножая сияние звездных россыпей. Казалось, в небе над городом разворачивается волшебное живописное полотно. Далекий свет фонариков отразился в глазах жениха и невесты, согрев молодоженов изнутри теплом и заботой жителей севера.

Цзи Юньхэ вслушивалась в малопонятную речь Цюй Сяосина, который невесть где раздобыл слишком заумный поздравительный текст, любовалась чудесной картиной за окном и ощущала безграничный восторг. Само звездное небо будто благословляло молодоженов от лица их усопших предков…

– Что это? – спросил Чан И, когда Цюй Сяосин дочитал речь.

– Это пожелания счастья, – ответила Цзи Юньхэ. – Северяне узнали о нашей свадьбе и шлют нам поздравления.

Чан И помолчал и сказал невпопад:

– Человеческий мир не был со мною жесток.

Цзи Юньхэ не поняла, почему тритон заговорил об этом. Она внезапно вспомнила пытки и боль, долгие муки и тяжкие страдания, которые выпали на долю Чан И. Но под пологом звездного неба, глядя на свет бумажных фонариков, тритон отрицал, что люди обошлись с ним жестоко.

Невеста едва заметно улыбнулась:

– Ты слишком добр для этого мира, Чан И.

56. Сон

Всю ночь бумажные фонарики неторопливо кружили по северному небосклону.

Завершив свадебный обряд, Цзи Юньхэ и Чан И устроили незатейливый банкет, напоили гостей чаем и распрощались со всеми, потому что у Кунмина, Цюй Сяосина и Ло Цзиньсан было полно дел. Они даже выспаться толком не успевали – где уж тут выкроить время для дружеской беседы?

Проводив гостей, молодожены вернулись в боковой зал, который служил им опочивальней. Цзи Юньхэ умылась, расчесала волосы и увидела, что Чан И сидит на краю кровати, нежно поглаживая пальцами вышитый на подоле рыбий хвост. Движения тритона были плавными, а глаза светились такой нежностью, что у Цзи Юньхэ защемило сердце. Она подошла к Чан И, встала перед ним и ласково положила руки ему на плечи.

– Обними меня, – попросила она и прикоснулась к серебристым волосам.

Вздрогнув, Чан И отпустил расшитый подол, обнял Цзи Юньхэ за талию и уткнулся лицом ей в живот – самое мягкое и теплое место на стройном теле девушки. Прикасаясь к Цзи Юньхэ, тритон чувствовал, как отступает холод, который жег его изнутри. Они тихо обнялись, не говоря друг другу ни слова, но это было лучше тысячи слов.

Спустя долгое время Чан И тихо сказал:

– Я не лишился хвоста.

– Что?

– Ты теперь мой хвост.

Он потерся лицом о ее живот, а сердце Цзи Юньхэ захлестнула волна нежности. Она обняла тритона покрепче.

– Мы с тобой единое целое.

– Да, – согласился Чан И, закрывая глаза.

Эта была самая теплая ночь с тех пор, как на север пришла весна…

Цзи Юньхэ не могла заснуть, и Чан И напевал ей на ухо колыбельную. Тихая песня тритона напоминала далекий шум моря. Она то баюкала, подобно волне, то журчала переливом звонкого родника. Под звуки милого голоса Цзи Юньхэ задремала.

Она медленно уплывала в мир грез. Во сне, где не смолкала песня Чан И, она увидела себя рядом с тритоном. Они стояли на берегу пруда внутри печати Десяти Сторон. Цзи Юньхэ с надеждой и предвкушением взглянула в глаза тритона, взяла его за руку и прыгнула в омут. Она верила, что мрак непременно рассеется, а поутру земля утонет в весенних цветах. Не будет больше ни мглы, ни уныния.

Цзи Юньхэ мирно спала под песню Чан И. Уголки ее губ приподнялись: казалось, ей снился прекрасный сон. Певучий голос тритона постепенно затих, и в опочивальне воцарилась полная тишина.

Чан И посмотрел на изогнутые в улыбке губы Цзи Юньхэ, на которые падал лунный свет. Уголки его рта тоже приподнялись. Чан И захотел прикоснуться к теплому лицу Цзи Юньхэ и протянул палец…

Оказалось, пока он пел, его руки припорошило инеем и сковало льдом. На кончиках пальцев отросли острые прозрачные иглы, при виде которых Чан И ощутил пронизывающий холод. Прикоснись он к лицу Цзи Юньхэ – такая игла пронзила бы тонкую, нежную кожу.

Чан И отдернул руку. Последние несколько дней он не чувствовал холода, который терзал его тело: чтобы унять боль и не тревожить Цзи Юньхэ, он попросил у Кунмина лекарственных трав. Нельзя было дать его болезни испортить торжество. Тритон знал, что им с Цзи Юньхэ отпущено совсем мало времени, и не желал его омрачать. Их короткая семейная жизнь должна была состоять только из самых прекрасных мгновений. Как волшебное ночное небо во время их свадьбы – необыкновенный подарок от человеческого мира.

Чан И отпустил Цзи Юньхэ и свернулся подле нее калачиком, стараясь не прикасаться к ее теплому телу, чтобы ненароком не обжечь жену холодом и не прервать чудесный сон. Он хотел любоваться улыбкой Цзи Юньхэ до тех пор, пока будет находиться в сознании…

Цзи Юньхэ проснулась перед самым рассветом. Это был первый день ее семейной жизни, хотя девушку по-прежнему ждала работа. Единожды опоздав, она пообещала себе всегда успевать вовремя, поэтому тихонько выскользнула из постели и торопливо оделась. Обернувшись, чтобы попрощаться с Чан И, она оторопела.

Семейное ложе промерзло насквозь. Льда не было только там, где недавно лежала Цзи Юньхэ. Жар ее тела не позволил холоду проникнуть дальше, но тело тритона покрыла толстая ледяная корка.

Цзи Юньхэ застыла как вкопанная.

– Почему так быстро?.. – невольно прошептала она.

Девушка метнулась обратно к кровати, сотворила заклинание и призвала силу девяти лисьих хвостов, чтобы разогнать разлитую по комнате стужу. Ее тело заполыхало черным пламенем, она прижала ладони к щекам тритона и увидела, что ледяной панцирь тает под ее пальцами. В сердце блеснул огонек надежды, она наклонилась к мужу.

– Чан И… – позвала Цзи Юньхэ, прижимаясь к окоченевшему телу, и пролепетала, сама не понимая, к себе она обращается или к тритону: – Ничего страшного, все будет хорошо…

Пламенный вихрь вращался вокруг Цзи Юньхэ, обволакивая тело Чан И. Верхний слой льда вскоре начал таять, но кожа тритона оставалась холодной, как Цзи Юньхэ ни старалась.

Наконец из-подо льда показалось бледное безжизненное лицо. Чан И лежал с закрытыми глазами и улыбался, как будто все еще спал. Казалось, его сон был настолько прекрасен, что он не хотел просыпаться. Цзи Юньхэ подхватила тритона на руки.

– Чан И, Чан И… Скоро взойдет солнце, давай поглядим на восход, не спи!

Ее голос охрип, мысли в голове путались. Она попробовала усадить Чан И на кровати. Согретое лисьим пламенем тело немного размякло, и Цзи Юньхэ удалось взвалить его себе на спину.

– Давай я отнесу тебя! Ты увидишь восход и проснешься…

Бледная рука Чан И свисала с ее спины. При виде пушистого инея на тыльной стороне его ладони глаза Цзи Юньхэ покраснели. Девушка стиснула зубы и с трудом сдержала слезы, которые едва не хлынули по ее щекам.

– Ничего страшного, можешь за меня не держаться. У меня хватит сил, чтобы тебя донести, – сказала она, шаг за шагом приближаясь к двери.

Цзи Юньхэ выдавала желаемое за действительное. Сил у нее едва хватало. Она тряслась всем телом: ее грудь содрогалась, дергались кончики пальцев, губы и веки. Кое-как она добрела до выхода, подняла руку, чтобы толкнуть дверь, и тело Чан И соскользнуло на пол. Девушка вздрогнула от неожиданности, поспешно обернулась и обняла тритона.

Прислонившись к двери спиной и сжимая в объятиях Чан И, которому было не суждено снова открыть глаза, Цзи Юньхэ в отчаянии сидела на полу. Голова тритона покоилась на ее коленях, побелевшие губы застыли в вечной улыбке. Девушка еще раз взглянула на прекрасное лицо и не удержалась: горячие слезы одна за другой упали тритону на лоб, затвердели и обратились в ледяные кристаллы. Она протянула руку, чтобы их смахнуть, и по ее щекам опять заструились слезы.

Цзи Юньхэ с горечью обнаружила, что вовсе не так сильна, как думала прежде. Утратив Чан И, девушка сохранила его имя и память о нем, но встречать рассвет без тритона оказалось в тысячу крат больнее, чем она себе представляла.

Утренние лучи проникли в опочивальню, отбросив перед собой длинную тень. Она становилась тем короче, чем выше поднималось солнце. Наконец оно осветило лицо тритона.

– А вот и солнце… – хрипло произнесла Цзи Юньхэ, но Чан И не проснулся.

Его неотразимым синим глазам уже не доведется увидеть рассвет.

57. Лучшая подруга навеки

С восходом на севере закипела жизнь и начался новый трудовой день. Цзи Юньхэ толкнула дверь и вышла из опочивальни. Девушку питала энергия девятихвостой лисы, ее внутренний жар кратно превосходил тепло человеческого тела, но, даже греясь в лучах золотистого солнца, она ощущала на коже дуновения холода. Цзи Юньхэ постояла немного, ожидая, пока рассеется морозный туман вокруг ее тела, затем вскинула голову, глубоко вздохнула и шагнула вперед. Дверь в боковой зал осталась плотно закрыта. Казалось, на всем плоскогорье повисла тоскливая тишина одиночества.

Девушка проследовала в тронный зал, где застала Кунмина, который принимал от череды посетителей письма, доклады и грамоты. Только теперь Цзи Юньхэ поняла, почему до сих пор никто не хватился тритона. Оказалось, большехвостая рыба уже обо всем позаботилась. Чан И заранее передал полномочия преемнику, чтобы дела на севере шли своим ходом, даже если владыка поутру не проснется.

Цзи Юньхэ опустила глаза и прикоснулась к жемчужной слезе тритона. Уголки ее губ сами собою приподнялись. Она не могла понять, что чувствует: светлую грусть или глубокое горе.

Дождавшись, пока схлынет волна посетителей, девушка подошла к монаху:

– Мне придется ненадолго отвлечь тебя, Кунмин.

Советник владыки взглянул на серьезное лицо Цзи Юньхэ и помрачнел. Он велел всем удалиться из зала и спросил:

– Что с ним?

– Он обратился…

Цзи Юньхэ тщательно готовилась, перед тем как произнести это вслух, но, когда нужные слова сорвались с языка, в горле застрял комок, а тело содрогнулось от приступа колющей боли. Девушка закрыла глаза, взяла себя в руки и посмотрела Кунмину в лицо.

– Он обратился в лед.

Взгляд монаха на миг опустел.

– Почему так быстро…

Цзи Юньхэ к этому времени немного успокоилась:

– Нужно продолжить работу над барьером. Для этого я должна быть там. Прошу тебя позаботиться о… о погребении.

Кунмин не отвечал, и Цзи Юньхэ продолжила:

– Холод, сковавший Чан И, опасен. Когда его тело будут переносить, предупреди людей, чтобы соблюдали осторожность. Мне пора возвращаться на границу.

Она развернулась, чтобы уйти, но монах внезапно окликнул ее:

– Это все, что ты хочешь сказать или сделать?

Девушка замедлила шаг и остановилась.

– Что еще, по-твоему, мне следует сказать или сделать?

– У тебя холодное сердце. Это многое объясняет, – помолчав, ответил Кунмин.

Едва приоткрыв губы, Цзи Юньхэ снова сомкнула их. Она вышла из дворца, оседлала ветер и отправилась к южной границе. Правда ли, что у нее холодное сердце? Возможно. Когда Чан И обратился в лед, она не пыталась лишить себя жизни, не рыдала, не заламывала рук и не сходила с ума от отчаяния. Вместо этого Цзи Юньхэ спокойно уложила на кровать окоченевшее тело, покинула опочивальню и распорядилась о погребении. Теперь же она мчалась верхом на ветре, чтобы продолжить свою миссию. Все это произошло уже на следующий день после свадьбы. Вероятно, у нее действительно холодное сердце. Иначе почему она не дает волю чувствам и не оплакивает Чан И? Напротив, молодая жена тихо смирилась с тем, что тритон навсегда опустил веки и отошел в иной мир. Она готовилась продолжить путь в одиночестве.

Когда Цзи Юньхэ примчалась к заставе, ее помощники уже все подготовили к работе. Никто не спросил, почему она снова опоздала. Ее встречали восторженные улыбки и радостные взгляды.

Девушка, которая накануне помогала Цзи Юньхэ прихорошиться, подошла и с очаровательным любопытством поинтересовалась:

– Как прошло торжество? Мы видели небесные фонарики, которые кружили над плоскогорьем.

Цзи Юньхэ посмотрела на милую улыбку девушки, обуздала эмоции и улыбнулась в ответ:

– Да, фонарики были красивые.

Она не упомянула о том, что произошло поутру, не сказала ни слова о боли, не вспомнила о слезах.

– Ночь выдалась просто прекрасной.

Ведь вчера Цзи Юньхэ вернулась в город, вручила Чан И свадебные одежды, взяла его за руку, прошла с ним по красной ковровой дорожке, оглянулась и увидела небесные фонарики, а потом уснула под колыбельную тритона. Все эти события сделали прошлую ночь воистину волшебной…

Услышав ответ Цзи Юньхэ, девушка расплылась в счастливой улыбке и заторопилась передать хорошую новость другим. Цзи Юньхэ же вернулась к работе над барьером. Из-за опоздания она закончила трудиться, когда солнце почти опустилось за горизонт.

Любуясь вечерней зарей, Цзи Юньхэ ощутила внутри пустоту. Приближение ночи повергло ее в замешательство. Она походила на перелетную птицу, которая заблудилась и не знала, куда лететь дальше.

Покорители демонов, которые трудились над барьером, отправились в походный лагерь, чтобы провести еще одну ночь на границе, а Цзи Юньхэ оцепенело следила за тем, как гасли лучи заходящего солнца, и не двигалась.

Когда солнце скрылось за горизонтом, внезапно кто-то дернул ее за плечо. Девушка обернулась и увидела перед собой запыхавшуюся Сюэ Саньюэ.

– Я так долго искала тебя! Что ты до сих пор здесь делаешь? – выпалила та. – Возвращайся назад, тритона можно спасти, только для этого нужна твоя помощь.

Сюэ Саньюэ потащила подругу за собой. Лишь сделав несколько шагов, Цзи Юньхэ осознала услышанное и сразу заторопилась вдогонку. Они оседлали ветер и помчались на плоскогорье.

– Чан И можно спасти? Но как? – спросила Цзи Юньхэ, пролетая над землями севера.

– Кунмин готовил тритона к погребению и не смог пробиться сквозь лед, чтобы достать тело, поэтому позвал на помощь Линь Хаоцина. А Линь Хаоцин сказал, что, пока искал рецепт снадобья, которое обращает людей в демонов, он изучил свойства заморских диковинных трав. Одна из них избавляет от последствий злоупотребления магией и может рассеять лишний холод в теле тритона.

Сюэ Саньюэ говорила очень быстро, но Цзи Юньхэ расслышала каждое слово. Она озабоченно нахмурилась:

– Если для спасения Чан И нужна заморская трава, я полечу за ней прямо сейчас. Зачем мне возвращаться в город?

– Трава у нас есть. – Сюэ Саньюэ повернула голову и бросила быстрый взгляд на Юньхэ. – Это змеехвост в теле Ли Шу.

Цзи Юньхэ от удивления замедлилась. Словно проникнув в мысли подруги, Сюэ Саньюэ взяла ее за руку и заставила снова ускориться.

– Линь Хаоцин создал печать, чтобы сила змеехвоста проникла в тело Чан И, но лед на нем нарастает слишком быстро. Если ты растопишь лед, Линь Хаоцин приложит корень травы к телу Чан И и он очнется.

Цзи Юньхэ несказанно обрадовалась и вдруг осеклась:

– Тогда как быть с Ли Шу?

– Ли Шу давно умер, – бесстрастно ответила Сюэ Саньюэ.

Солнце уже закатилось, на небе лишь переливались его розоватые отблески. Цзи Юньхэ и Сюэ Саньюэ летели, купаясь в догорающих золотистых лучах, однако настроение Цзи Юньхэ было вовсе не радужным. Узнав, что Чан И еще можно спасти, она загорелась новой надеждой на счастье, но вместе с тем поняла, какую цену за это счастье заплатит подруга. Дороже тритона для Юньхэ не было никого, Сюэ Саньюэ испытывала к Ли Шу те же чувства.

– Не смотри на меня так, – бросила Сюэ Саньюэ, уставившись прямо перед собой. – От Ли Шу остались только воспоминания, а жизнь тритона еще можно спасти.

Она оглянулась на Цзи Юньхэ и добавила:

– Возможно, так мы спасем целых две жизни.

– Кунмин сказал, что у меня холодное сердце, а ты говоришь, я не смогу жить без Чан И, – горько усмехнулась Цзи Юньхэ.

– Монах не знает тебя. Зато мы с тобой дружим уже много лет, Юньхэ, и я понимаю, что ты до последнего вздоха будешь скрывать, как тебе тяжело.

Цзи Юньхэ закрыла глаза. Когда подруга заговорила о том, что скрывает Юньхэ под маской спокойствия, ее подавленные чувства едва не просочились наружу. Уголки рта задрожали, а в горле на миг пересохло.

– Спасибо тебе… – только и смогла выговорить она.

На своем коротком веку Цзи Юньхэ испытала немало невзгод, падений и взлетов. Она выказывала все меньше чувств, однако, по мере того как множился накопленный опыт, скрытые в сердце переживания обретали остроту, становились сложнее и многограннее. Сладость благоухала медом, а горечь обжигала язык. Чем ярче полыхали в груди тайные чувства, тем труднее становилось их забыть.

– Нам с тобой необязательно благодарить друг друга.

Вот что значит лучшая подруга навеки… Дальнейший путь до плоскогорья девушки проделали молча и стремительно.

К тому времени, как Цзи Юньхэ и Сюэ Саньюэ вошли в боковой зал, стылый воздух в опочивальне сгустился, пол покрылся льдом, а инистый пух припорошил соседние комнаты, словно в мир возвращалась зима.

Поджидавший в дверях Кунмин нахмурился:

– Поторопитесь.

Цзи Юньхэ ускорила шаг. Линь Хаоцин сидел на краю кровати подле тритона, рядом с ними стоял Ли Шу. Яркий луч света тянулся от сердца Ли Шу к груди Чан И, но не мог пробиться из-за толстого ледяного панциря, сковавшего тело владыки севера. Глаза Линь Хаоцина были плотно закрыты, на лбу выступил холодный пот. Правитель долины не двигался, а вокруг него сияла и переливалась магическая печать.

– Растопи лед на груди тритона, – велела Сюэ Саньюэ. – Только твой черный лисий огонь способен на это.

Цзи Юньхэ опустилась на колени рядом с Чан И, положила руку ему на сердце и посмотрела на застывшее лицо. Затем закрыла глаза, и за ее спиной взметнулись девять хвостов. Лисье пламя тотчас обогрело комнату.

Сюэ Саньюэ впервые увидела лисьи хвосты. Она даже представить себе не могла, что довелось пережить Цзи Юньхэ, чтобы достичь такого могущества… Но подруга не нуждалась в сочувствии. На самом деле она была как никогда благодарна судьбе за то, что прошла через все испытания и обрела силу вернуть Чан И к жизни.

Черное пламя в руке Цзи Юньхэ разгоралось, отчего ледяная корка становилась все тоньше. Ладонь девушки медленно приближалась к груди тритона, и яркий луч света по воле Линь Хаоцина следовал за рукой Цзи Юньхэ. Чем дальше продвигался луч, тем бледнее становился Ли Шу. Сквозь его тонкую кожу начинали поглядывать сплетения травянистой лианы. Он не был ни человеком, ни демоном. Он лишь растение, которое опутало своими ветвями памятную вещь, некогда принадлежавшую демону-коту.

Когда Линь Хаоцин извлек энергию змеехвоста из тела Ли Шу, тот превратился в безжизненный остов из засохших лиан. Сюэ Саньюэ спокойно наблюдала за тем, как тает лед под рукой Цзи Юньхэ, и ни о чем не тревожилась. Но едва она перевела взгляд на Ли Шу и увидела вместо любимого лица сплетение мертвых лиан, ее глаза потемнели. В центре травянистого клубка краснела нефритовая подвеска, которую носил демон-кот. Незадолго до кровавой жертвы он отдал ее Сюэ Саньюэ, как будто предчувствуя скорую смерть…

В свое время Сюэ Саньюэ дала змеехвосту оплести нефритовую подвеску и принять облик Ли Шу. Поначалу она думала, что всегда сможет отличить фальшивку от подлинного возлюбленного, но чем больше времени проводила в обществе молчаливого спутника, тем труднее ей становилось отличить копию от оригинала… Порой даже казалось, что перед ней настоящий Ли Шу, который просто не может говорить.

В глазах Сюэ Саньюэ мелькнула печаль. Она протянула руку, чтобы дотронуться до кроваво-красного нефрита, покрытого засохшей травой. Однако, едва ее пальцы коснулись подвески, Линь Хаоцин, который творил заклинание, резко нахмурился.

Луч, бивший из груди Ли Шу, внезапно исчез. Цзи Юньхэ в ужасе замерла. Она наконец-то с трудом растопила последний слой льда на груди тритона и была так близка к успеху! Куда могла подеваться энергия змеехвоста?

Цзи Юньхэ не смела пошевелиться. Она знала, что если уберет руку, то грудь тритона снова покроется льдом. Девушка подняла глаза и заметила, что Линь Хаоцин очнулся от транса. Опасаясь разрушить магическую печать, он окликнул Сюэ Саньюэ:

– У змеехвоста есть энергетическое тело. Оно хочет сбежать. Нужно поймать его!

Та застыла в растерянности. Энергетическое тело змеехвоста скакало по комнате и кружилось в бешеной пляске. Змеехвост визжал, как ребенок. Он метался по опочивальне, но его корни были крепко-накрепко оплетены вокруг кроваво-красной подвески, поэтому далеко убежать ему не удавалось. Казалось, змеехвост обладает сознанием…

– Не хочу никого исцелять! – истошно вопил змеехвост. – Я же Ли Шу! Саньюэ, помоги мне! Я Ли Шу!

У девушки голова пошла кругом.

– Он лжет. Ли Шу мертв, – уговаривал Линь Хаоцин. – Сожги сухой остов, и ему некуда будет деваться.

– Он может говорить… – ошеломленно повторяла Сюэ Саньюэ. – Он может говорить…

– Змеехвост не живое существо. Он похож на двойника демона. Это просто сгусток эмоций.

– Но он может говорить.

Сюэ Саньюэ не отрывала глаз от луча, который трепыхался и дергался в воздухе. Змеехвост издал пронзительный вопль, и его корни начали медленно отрываться от кроваво-красной подвески.

– Это не Ли Шу и не демон. Он – идея. У него есть энергия, поэтому он может выдать себя за усопшего, но при этом ничем не отличается от домашней скотины. Сюэ Саньюэ, ты должна спасти Чан И, – сурово сказал Линь Хаоцин. – Чем больше времени тритон проведет подо льдом, тем труднее вернуть его к жизни. Поторопись!

Последние слова Линь Хаоцина поразили Цзи Юньхэ и Сюэ Саньюэ в самое сердце. Подруги переглянулись. Тело Цзи Юньхэ окутала черная аура, девять лисьих хвостов покачивались у нее за спиной. Ей не составляло труда поймать непокорный дух змеехвоста, не отнимая руки от груди тритона, однако она не двигалась. Демоница молча смотрела в глаза Сюэ Саньюэ, и та прекрасно понимала, что творится в душе девятихвостой лисы. Девушки дружили уже много лет и видели друг друга насквозь.

Цзи Юньхэ уважала выбор подруги. Она хотела спасти любимого, но понимала, чем жертвует Саньюэ. Поэтому не уговаривала и не принуждала, а спокойно ждала, пока Саньюэ сделает собственный выбор. Спасение одного означало гибель другого… Жизнь тритона висела на волоске.

Змеехвост вопил без передышки. Его корешки один за другим отрывались от красной подвески. Сюэ Саньюэ подняла голову и еще раз посмотрела на яркий луч, скакавший по опочивальне.