Текст книги "Синий шепот. Книга 2"

45. Никто не придет на помощь

Линь Хаоцин сел рядом с Цзи Юньхэ, медленно налил себе чая и взглянул на гостью в мерцании свечи.

– Шесть лет назад, когда ты увозила тритона из долины Покорителей Демонов, я думал, что нам уже не суждено спокойно посидеть рядом. – Линь Хаоцин отпил глоток чая. – Сперва тебя заточили в темницу Наставника государства, потом держали на севере. Все это время я оставался в долине, преследуя единственную цель.

– Искал противоядие от морозного яда?

– Да. Но у меня не было самого яда, поэтому я долго топтался на месте, пока принцесса Шуньдэ не приказала мне возглавить поход на север. Я попросил у нее яд. И знаешь, что обнаружил?

– Мне все равно. Я хочу, чтобы ты помог мне спасти Чан И. Если ты не готов рискнуть, обойдусь без тебя.

Линь Хаоцин бросил в сторону девушки быстрый взгляд:

– Не торопись. Выслушай меня, прежде чем принимать решение. Я изучил морозный яд и определил его основную составляющую. Когда я был молод, Линь Цанлань часто упоминал о ней.

Цзи Юньхэ уже несколько лет не слышала этого имени. Она удивленно нахмурилась:

– Линь Цанлань тоже изучал морозный яд?

– Отец говорил, что к этому веществу есть противоядие, поэтому я обыскал его покои, хотя после его смерти ни разу туда не заходил. И благодаря тому, что обнаружил там, я смог ненароком спасти твою жизнь, когда оказался на севере.

Цзи Юньхэ вздрогнула, а Линь Хаоцин иронически улыбнулся.

– Под кроватью Линь Цанланя был тайный ход, ведущий в подвал, полный книг и принадлежностей для зельеварения. Должно быть, отец доставал их всякий раз, когда ему нужно было изготовить для тебя очередную пилюлю. А еще я нашел вот это.

Он достал из-за пазухи книгу, положил ее на стол и пододвинул к собеседнице.

– Что это?

Цзи Юньхэ открыла книгу. Страницы были густо исписаны мелким, убористым почерком. Среди записей встречались рецепты, схемы, рисунки и торопливые заметки. Кое-где виднелись размашистые штрихи, каракули и кляксы, явно сделанные в расстроенных чувствах.

– Это отчет о попытках отца найти противоядие, а еще описание его жизни. – Линь Хаоцин отхлебнул чай. – Время поджимало. Меня подгоняла Шуньдэ, требуя, чтобы союзная армия атаковала север немедленно. Я не мог долго оставаться в долине, поэтому взял книгу с собой. С самого начала я хотел, чтобы армия трех земель перешла на сторону севера, и ты прекрасно мне подыграла.

Цзи Юньхэ не припоминала, чтобы названый брат хоть раз удостоил ее похвалы.

– По пути на север я вычитал из отцовского дневника про способ культивировать из людей демонов и узнал, что новоявленные демоны вместе с силой получают вторую жизнь.

«Вот как он вызволил мою сущность из ледяного саркофага…»

– Еще я выяснил, что Линь Цанлань был учеником Наставника государства.

Новость поразила Цзи Юньхэ.

– Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь упоминал об этом.

– Разумеется, отец никогда не говорил нам. Пятьдесят лет назад Наставник государства искал главную составляющую для морозного яда, а вместо него нужное вещество подобрал юный Линь Цанлань. Отец хотел сохранить свое открытие в тайне. Он как раз недавно женился и попытался покинуть школу Наставника, но тот потребовал у своего ученика выдать ингредиент, угрожая лишить жизни его молодую жену. Линь Цанлань дрогнул и уступил, а взамен его назначили правителем Южной долины. Вскоре жена умерла от болезни, Наставник государства изобрел морозный яд и подчинил себе племя покорителей демонов.

Линь Хаоцин говорил равнодушно, как будто вел речь не об отце, а о незнакомце.

– С тех пор Линь Цанлань жестоко страдал, думая, что своими руками помог Наставнику государства поработить племя покорителей демонов. А двадцать пять лет спустя родился я.

Он опустил глаза, заглянул в свою чашку и опять усмехнулся:

– Отец повторял, что в детстве я был похож на него: такой же нерешительный и мягкотелый. Чтобы я избежал его ошибок, он поощрял во мне жестокость. Ты лучше меня знаешь, что отец для этого делал.

При последних словах Линь Хаоцин посмотрел на собеседницу. Ведь Линь Цанлань действительно заставил Цзи Юньхэ предать названого брата и столкнуть его в змеиное логово, чтобы вырастить сына ядовитой змеей… Так в свое время и думала Цзи Юньхэ.

– Отец надеялся, что его преемник возглавит племя покорителей демонов, свергнет Наставника государства и освободит наш народ. Поэтому он тренировал меня, не щадя собственных сил… Вот только перестарался, выдернув молодые всходы, чтобы ускорить их рост[19]19
  «Выдергивать всходы, чтобы ускорить их рост» (кит. 揠苗助长) – устойчивое выражение, восходит к притче из древнекитайского трактата «Мэнцзы» (IV–III вв. до н. э.) о нетерпеливом крестьянине, стремившемся поскорее получить урожай.


[Закрыть]. Он торопился, зная, что ему отпущено мало времени. И после долгих, усердных поисков противоядия Линь Цанлань наконец-таки придумал способ.

Брат взял руку девушки, повернул ладонью вверх и указал на запястье. Возродившись в теле демона, Цзи Юньхэ обладала духовной силой, но не имела двойного пульса.

– Морозный яд опасен только для покорителей демонов. Но если духовная сила мастера и темная магическая сила сольются вместе, нечистая энергия обезвредит морозный яд. Благодаря изобретению отца покорители демонов могли больше не опасаться отравы и сбросить полувековое ярмо. Первые опыты прошли неудачно, испытуемые погибли. Выжить удалось только тебе. – Линь Хаоцин кивнул на запястье Цзи Юньхэ. – Но это было лишь полдела. Тебя требовалось наполнить силой покорителя демонов и силой демона, чтобы полностью изменить твою природу. Линь Цанлань не мог допустить, чтобы его работа пропала впустую, поэтому на протяжении десяти лет он и его рабыня Цин Шу подпитывали тебя своей силой в виде пилюль.

Цзи Юньхэ пошевелила пальцами, и над ладонью сгустилась черная дымка. Демон с обличьем лисы и черной аурой… Что ж, неудивительно, ведь рабыня Линь Цанланя была лисой. Наконец стало ясно, почему им с Линь Хаоцином без труда удалось убить отца и его рабыню: все силы грозного правителя и девятихвостой лисы ушли на подопытную…

– В ту ночь, когда мы расправились с Линь Цанланем и Цин Шу, они приготовили для тебя последнюю пилюлю.

Так вот почему, когда названые брат и сестра заключили временный мир, Линь Хаоцин не смог отыскать в покоях отца противоядия для Цзи Юньхэ. Пилюль больше не было.

– Чтобы снадобье подействовало и преобразило твою природу, вылепив из человека демона, оставалось только переломать тебе все кости.

И верно: когда Цзи Юньхэ сбросила Чан И со скалы и вступила в схватку с вооруженным отрядом солдат, ее изрубили мечами и изрешетили стрелами… тогда-то в ней пробудилась сила девятихвостой лисы.

Мелкие фрагменты мозаики сложились в единую картину. Цзи Юньхэ ошеломленно глядела на Линь Хаоцина. Только теперь она осознала, какая роль ей отводилась.

– Хм, – холодно усмехнулась Цзи Юньхэ, дивясь превратностям судьбы. – Оказывается, я долгие годы не знала, чего от меня хотят. Выходит, мы с тобой обычные пешки в чужой игре. Миром правят великие люди, которые перемещают на доске фигуры.

Линь Хаоцин вскинул голову:

– Но мы с тобой прикончили одного игрока.

Цзи Юньхэ промолчала, осознав всю ироничность тех событий. Правитель Южной долины много лет плел интриги, однако пал от рук собственной воспитанницы и родного сына. Линь Хаоцин убил отца, потому что вырос безжалостным и коварным, как того и желал Линь Цанлань. А Цзи Юньхэ убила своего покровителя, обратив против этого человека его же собственную силу. Забавно… Неизвестно, сожалел Линь Цанлань о содеянном или радовался, получив то, чего хотел.

– Хотя все мы игрушки в руках судьбы, – заметила Цзи Юньхэ спустя время. – Но я не жалею и не понимаю Линь Цанланя.

– Я тоже. Отец не нуждается в нашем сочувствии. – Линь Хаоцин внимательно поглядел на Цзи Юньхэ. – Правда, я признаю его заслуги. Всю свою жизнь он пытался исправить собственную ошибку, освободить племя покорителей демонов, избавиться от Наставника государства и восстановить мир. Я хочу продолжить его дело.

Девушка прищурилась:

– Для этого ты явился в столицу.

– Мне было нужно выяснить точную рецептуру морозного яда. Я кое-что изменил в составе пилюль Линь Цанланя.

Цзи Юньхэ насупила брови:

– Ты дал принцессе снадобье, которое обращает людей в демонов? Так вот откуда у Шуньдэ столько силы…

Вспомнив рассказ Цюй Сяосина, она в гневе стукнула кулаком по столу:

– Что ты сделал с Цин Цзи, чтобы изготовить пилюлю для Шуньдэ?

– Я не собирался брать силу зеленокрылой птицы Луань: ты знаешь, как могущественна эта демоница. Рисковать понапрасну было бы глупо. Но случилось неожиданное, – спокойно начал Линь Хаоцин и нахмурился: – Птица Луань в одиночку атаковала столицу и угодила в плен к Наставнику государства. Тогда я решил, что настало время вернуться в столицу, предложить свои услуги принцессе и раздобыть рецептуру морозного яда, а в обмен изготовить для Шуньдэ пилюлю, которая обращает людей в демонов. Убить Наставника государства оказалось не под силу даже птице Луань. Значит, бросать ему вызов, полагаясь на силу оружия, было бы неразумно. Зато нам известно, что Наставник во всем потакает принцессе. Даже когда Шуньдэ покусилась на жизнь своего покровителя, тот не покарал ее за измену. Я хотел подсунуть Шуньдэ другого демона и внести изменения в состав пилюли…

– Что именно ты изменил?

– Я был уверен, что рано или поздно Наставник государства падет жертвой самонадеянности и попустительства. В его противостоянии с принцессой Шуньдэ победа досталась бы принцессе. А после смерти Наставника я хотел избавиться от Шуньдэ с помощью чар в составе пилюли. – Линь Хаоцин запнулся. – Только вот не думал, что принцесса не дождется, пока я добуду ей подходящего демона, а заманит в ловушку Цзи Чэнъюя и отнимет силу зеленокрылой птицы Луань, чтобы ускорить свое преображение.

«Бедная зеленокрылая птица…» Невыносимая тяжесть камнем легла на сердце Цзи Юньхэ. Она закрыла глаза, картины прошлого пронеслись у нее в голове. Крепко сжатый кулак задрожал. Прошло немало времени, прежде чем к ней вернулось самообладание.

– Ну и как там твои чары?

– Сила птицы Луань их разрушила.

Цзи Юньхэ стиснула зубы и вскочила на ноги.

– Не было нужды тратить на тебя столько времени.

Она развернулась, чтобы уйти, но Сы Ю, рабыня Линь Хаоцина, мечом преградила ей путь. Во взгляде грациозной женщины сверкала непреклонная решимость.

– Советую тебе задержаться, А-Цзи.

Линь Хаоцин тоже поднялся.

– Теперь, когда Шуньдэ получила силу птицы Луань, Наставник государства больше не будет потворствовать воспитаннице. Он станет осторожнее. Долгие годы Наставник государства ничем в этом мире не интересовался, но четко соблюдал один принцип: никогда не допускал, чтобы кто-то сравнился с ним по силе. Поэтому, когда птица Луань вырвалась из печати Десяти Сторон, он посылал людей на поиски ее следов. И едва птица Луань объявилась в северных землях, умчался туда, позволив тритону освободить тебя из темницы. Очевидно, он опасался зеленокрылой птицы. А теперь ее сила перешла к принцессе. Наставник не потерпит подобного. Я останусь в столице и постараюсь посеять раздор между учителем и ученицей. Великая битва не за горами.

Цзи Юньхэ наклонила голову набок:

– И что дальше?

– Я не знаю, кто донес Шуньдэ, где искать тебя и тритона, и не предвидел, что принцесса, напитавшись силой демона, первым делом нападет на владыку севера. Зато я уверен, что если Шуньдэ не убила тритона на месте, то в ближайшее время смерть ему не грозит. Она расставила сети и ожидает тебя, – невозмутимо пояснил Линь Хаоцин.

Сы Ю поддержала своего господина:

– Нужно подождать, пока принцесса сойдется в схватке с Наставником государства. Тогда будет легче спасти тритона.

– Подождать? – улыбнулась Цзи Юньхэ. – Принцесса Шуньдэ безумна. Я это знаю, как никто другой.

Линь Хаоцин промолчал.

– Не хочу, чтобы Чан И перенес те же муки, что я вытерпела от рук принцессы. Я сегодня же спасу его, и никто меня не остановит.

В этот миг земля содрогнулась и затряслась. Мощные ударные волны неслись со стороны императорского дворца. Метка на ухе подсказала Цзи Юньхэ, что Чан И там. Девушка встревожилась и толкнула дверь. Сы Ю взглянула на Линь Хаоцина, но тот не подал рабыне никаких знаков. Фигура девушки почти растворилась во мраке ночи.

– Цзи Юньхэ, – окликнул Линь Хаоцин с залитого теплым светом порога. – Помни, что сегодня никто не придет на помощь.

Девушка не остановилась. Выпрямив спину, она исчезла в темноте. Из бездны, которая ее поглотила, донесся невозмутимый ответ:

– Занимайся своими делами. Считай, что ты меня сегодня не видел.

46. Совсем как раньше

Цзи Юньхэ ожидала, что в подземелье кипит жестокая битва. Но, проникнув в темницу, увидела только, что пол усеян осколками ледяных стрел и мечей. Красные пятна, напоминавшие следы крови, покрывали наконечники и лезвия, тем не менее было очевидно, что никто серьезно не пострадал.

Девушку охватило зловещее предчувствие, она ускорила шаг и заторопилась в глубь подземелья. Чем дальше она продвигалась, тем холоднее становился воздух и больше кровавых осколков валялось вокруг. Завернув за угол, Цзи Юньхэ внезапно увидела принцессу Шуньдэ!

Принцесса резко повернула голову, вперила безумный взгляд в ее лицо и выкрикнула по слогам ненавистное имя:

– Цзи! Юнь! Хэ!

Голос принцессы ничуть не изменился, однако вид у Шуньдэ был потрепанный: изорванное платье, всклокоченные волосы, вместо былого высокомерия – сплошное безумие, усилившееся во сто крат.

Гигантские зеленые крылья за ее спиной заполнили коридор подземелья. Принцесса удерживала перед собой щит из зеленоватой дымки, пытаясь заслониться от окровавленного ледяного меча, который наносил удары из-за решетки.

Цзи Юньхэ не видела пленника, но знала, кто способен причинить принцессе столько неприятностей. Не колеблясь, она выхватила из-за пояса клинок, окутанный черной магической аурой, и метнула в принцессу. Шуньдэ стиснула зубы, тщетно стараясь защититься, но схватка с Чан И уже истощила ее. Клинок легко пробил барьер, пронзил принцессе плечо и намертво пригвоздил ее к стене. Шуньдэ застонала и безвольно повисла на острие клинка. Не желая полагаться на волю случая, Цзи Юньхэ вытащила из рукава кинжал и всадила его в горло Шуньдэ. Из раны тут же хлынула кровь, а принцесса перестала дышать.

Лишь тогда Цзи Юньхэ шагнулав сторону клетки, но застыла на месте, едва поняв, что творится внутри. За решеткой из темной стали стоял Чан И, сжимая в руке окровавленный меч. Тело тритона было сковано льдом, словно его замуровали внутри ледяной глыбы. Его щеки покрыла ледяная корка, и только синие глаза подавали едва заметные признаки жизни.

– Чан И…

Все выглядело почти как в их первую встречу: израненный тритон в клетке и покорительница демонов по другую сторону решетки. Однако с тех пор многое изменилось.

Цзи Юньхэ яростно стиснула зубы, чтобы унять боль в сердце. Магическая сила в ее руке сгустилась и превратилась в клинок, которым девушка с размаха рубанула по тяжелому замку на клетке. Решетка заходила ходуном, и стальной замок с лязгом упал на пол. Распахнув дверь, Цзи Юньхэ бросилась внутрь и подбежала к Чан И. Девять лисьих хвостов взметнулись у нее за спиной. Полыхая лисьим огнем, она крепко обняла покрытого льдом тритона.

– Чан И… Чан И…

Пока Цзи Юньхэ шепотом повторяла милое сердцу имя, лисий огонь постепенно растопил лед, освободив тритона из ледяного плена. Девушка сжала в ладонях прекрасное мужское лицо.

Кожа Чан И была такой холодной, что сама Цзи Юньхэ, согреваемая лисьим огнем, задрожала в ознобе, однако не опустила рук. Нельзя сдаваться! Она бережно потерла щеки Чан И:

– Согревайся быстрее! Я поглажу – и все пройдет! Поглажу – и пройдет!

Тот по-прежнему не двигался. Спустя время его тело оттаяло и обмякло, а синие глаза закрылись. Лишенный опоры, тритон обессиленно рухнул на пол. Цзи Юньхэ немедленно обняла его, продолжая растирать окоченевшие щеки и руки.

– Чан И, я с таким трудом вернулась к тебе, я все вспомнила… Ты обещал, что мы отправимся вместе на север. Нельзя нарушать свое слово! Ты говорил, тритоны никогда не лгут…

Растирая ладонь Чан И, Цзи Юньхэ заметила рану на его запястье. Она знала, что это значит: из-за истощения тритон принес кровавую жертву, чтобы напитаться силой. Ради схватки с Шуньдэ он поставил на кон свою жизнь. Тритон раз за разом расходовал слишком много магии. В конце концов это могло его убить.

– Ты не можешь мне лгать…

Не в силах справиться с наплывом чувств, Цзи Юньхэ прижалась лицом к щеке тритона. Она задыхалась и не могла больше вымолвить ни слова. Внезапно рядом с ее ухом раздался тихий протяжный вздох. Повеяло свежей прохладой.

Цзи Юньхэ торопливо вскинула голову и увидела, что бледные губы тритона чуть приоткрылись, выпустив облачко белого пара. Дыхание Чан И было слабым и неглубоким, и все же этого было достаточно, чтобы девушка обрадовалась, как безумная. Она вновь обрела надежду.

– Чан И! Потерпи немного. Я отвезу тебя обратно на север.

– Ты не должна была… рисковать.

Слабый голос Чан И звучал тише комариного писка, но Цзи Юньхэ внимала каждому слову. Она еще раз растерла тритону руки и почувствовала, что его тело немного согрелось. Затем подхватила Чан И под плечо:

– Пойдем. Поговорим потом.

Прежде чем Цзи Юньхэ сделала шаг, из горла принцессы Шуньдэ вырвался странный, безумный смешок. Он напоминал предзакатный крик диковинной птицы и наполнял сердце леденящим ужасом.

Цзи Юньхэ посмотрела на принцессу. Хотя оба удара – длинным клинком и кинжалом – были смертельны, Шуньдэ не желала умирать.

– Я поджидала тебя… – прохрипела она. – Наконец ты пришла. Сегодня я принесу вас обоих в жертву.

Цзи Юньхэ взглянула на Чан И. Пока они в столице, в любой миг в дело мог вмешаться Наставник государства. Ввязываться в битву с Шуньдэ было неразумно. Девушка сложила пальцы в магическом жесте, чтобы оседлать ветер, но прежде, чем заклинание успело сработать, свод подземелья треснул, и вниз полетел зеленоватый магический круг, который обернулся гигантским колоколом и накрыл незадачливых беглецов.

Мир погрузился в кромешную тьму. Цзи Юньхэ почувствовала, что вместе с Чан И она провалилась вниз, словно под ними проломился пол. Они падали все ниже и ниже, слушая злобный смех Шуньдэ. Казалось, их несет прямиком в бездонные глубины ада…

Не думая ни о чем, Цзи Юньхэ крепко обняла Чан И, решив ни за что не отпускать его. Даже если обрушится небо, содрогнется земля или она погибнет на месте.

Непонятно, как долго длилось падение, но чувство невесомости внезапно исчезло. Цзи Юньхэ сидела в обнимку с тритоном, их окружала непроглядная тьма.

– Чан И?

– Я с тобой.

Голос тритона был слаб, и все же он ответил. Убедившись, что с ним все в порядке, Цзи Юньхэ немного успокоилась и начала рассуждать.

Итак, Шуньдэ захватила Чан И, чтобы заманить Цзи Юньхэ в столицу. Расставила ловушку, в которую девушка с тритоном все-таки попались. Странно, что принцесса не задействовала магическую печать в тот самый миг, когда Цзи Юньхэ вошла в клетку. Шуньдэ сказала, что принесет их обоих в жертву, значит, она хочет заполучить их силу. Только почему не сделала этого сразу?

Должно быть, принцесса серьезно пострадала от ран и ее первоначальный план сорвался. Тогда она решила заточить Цзи Юньхэ и тритона внутри магической печати, желая восстановить силы, прежде чем лишить врагов жизни. Пока Шуньдэ не восстановится, у них есть шанс выбраться.

– Это ловушка… – сказал Чан И. – Не надо было приходить.

– Мне лучше знать. Помнишь, что я тебе говорила? Право выбирать собственный путь – это та свобода, которая мне нужна. Твои раны опасны?

– Да, – честно ответил тритон. – Но они не убьют меня.

– Хорошо. – Цзи Юньхэ поднялась на ноги. – Давай вместе найдем глаз печати. Я понесу тебя на спине.

С этими словами девушка взвалила тритона на спину. Ожидая, пока он устроится поудобнее, Цзи Юньхэ рассмеялась:

– Что-то похожее с нами уже случалось. Верно, большехвостая рыба?

Бледные губы Чан И изогнулись в слабой улыбке.

– Да, – тихо ответил он.

Когда они угодили в печать Десяти Сторон, Чан И еще не лишился хвоста и не мог ходить по земле, поэтому Цзи Юньхэ пришлось тащить тритона на себе. И хотя теперь у него появились ноги, он снова не может идти.

– Мы выбрались из печати Десяти Сторон, так разве жалкая ловушка Шуньдэ сможет нас удержать? Мы разрушим печать, вернемся на север, ты поправишься и разочек покатаешь меня на спине.

– Хоть каждый день.

Чан И надолго замолчал, а потом спросил, с трудом сдерживая чувства, рвущиеся из груди:

– Почему ты мне не сказала?

Цзи Юньхэ оглянулась, думая переспросить, о чем это он, однако сообразила сама. Чан И наверняка сошелся в схватке с принцессой потому, что та открыла ему правду. Конечно, тритон спрашивал о том, что Цзи Юньхэ скрывала от него на протяжении долгих лет. Девушка давно хотела во всем признаться, хотя никак не ожидала, что начать этот разговор их заставят откровения принцессы Шуньдэ.

– Я собиралась обо всем тебе рассказать на дне Замерзшего моря, когда ты ушел за едой, – улыбнулась Цзи Юньхэ, вспомнив, как совсем недавно они могли мило беседовать за чашкой чая. – Просто мне помешали…

Чан И долго молчал, и вдруг из темноты донесся его сдавленный, полный сожаления голос:

– Как же я раньше не догадался?..

– Чан И, ты правильно сказал: что было, то прошло.

– Эти слова должен был произнести не я.

– Нет, именно ты. Я не открыла тебе правду, думая, что умираю. Мне казалось, правда уже не имеет значения. А еще я боялась, что ты возненавидишь меня за то, что лишила тебя выбора.

Длинные серебристые волосы упали на плечи Цзи Юньхэ.

– Нет никакой ненависти.

– Я все равно боялась, что ты будешь меня винить. А теперь я не умираю и не страдаю от одиночества. И хочу пройти с тобой через жизнь рука об руку… или носить тебя на спине. – Девушка улыбнулась, вглядываясь в темную пустоту и видя перед собой весенние горы в цветах и яркое небо. – Больше никаких тайн между нами.

Цзи Юньхэ говорила спокойно и безмятежно, но синие глаза Чан И подернулись рябью. Тритон закрыл глаза.

– Принцесса Шуньдэ сумасшедшая…

– Верно.

– Единственное, что она сделала правильно, – это отправила меня в долину Покорителей Демонов.

Цзи Юньхэ задумалась о том, что пережил Чан И за все эти годы, и ощутила тупую боль в сердце. Шуньдэ отправила тритона в долину, где его пытали, били плетьми и лишили хвоста, однако он все равно считает, что Шуньдэ поступила правильно… Потому что в долине Чан И повстречал Цзи Юньхэ…

В кромешной тьме магической печати надолго воцарилось молчание. Цзи Юньхэ выдавила из себя улыбку и ответила, не в силах сдержать дрожь в голосе:

– Что ж, большехвостая рыба, ты всегда знаешь, чем меня удивить.

За последние годы Чан И многое перенес и изменился, но сохранил чистое, доброе сердце. Рядом с ним любой мог почувствовать себя недостойным…