Текст книги "Синий шепот. Книга 2"

52. Стремление к совершенству

Сознание долго не возвращалось к Чан И. Очнувшись, он ошеломленно уставился на черное лисье пламя и сообразил, что произошло. Тритон повернул голову и посмотрел в покрасневшие от бессонной ночи глаза Цзи Юньхэ. Оба молчали. Чан И не стал объяснять причину внезапного обморока, а Цзи Юньхэ прекрасно знала, что большехвостая рыба не умеет лгать, и не принуждала его. Она не желала ни горькой правды, ни сладкой лжи.

Когда молчание затянулась, Цзи Юньхэ растянула губы в улыбке.

– Скоро рассвет, – заметила она с притворной беспечностью. – Рядом с тобой, большехвостая рыба, время летит слишком быстро.

Цзи Юньхэ ни о чем не расспрашивала. Чан И опустил глаза, его длинные ресницы затрепетали, как крылья бабочки. Не говоря ни слова, он протянул руку и нежно обнял Цзи Юньхэ. Черное лисье пламя беззвучно горело при свете луны. Девушка и тритон молча прильнули друг к другу, никто не пытался нарушить мирный покой тишины.

Тем временем луна скрылась за горизонтом, небосклон озарили лучи восходящего солнца. Золотистый свет рассеял очарование сказочной ночи, проник во все потайные уголки и заставил вернуться к действительности.

Чан И отпустил Цзи Юньхэ, и та поправила на его висках серебристые волосы. Накрутив на палец шелковистую прядь, словно это была последняя нить, которая связывала ее с тритоном, девушка глубоко вздохнула:

– Тебе пора возвращаться на плоскогорье.

С этими словами она отпустила светлые волосы. Чан И кивнул и поднялся на ноги.

– Мы обсудим с Кунмином и остальными, что делать с беженцами. В самое ближайшее время придумаем подробный план действий. На дорогах небезопасно, поэтому береги себя.

Тритон окликнул Цюй Сяосина, но Цзи Юньхэ вдруг позвала:

– Чан И!

Тот обернулся, тряхнув серебристыми волосами, в которых отразилось новорожденное солнце. В этот миг тритон напоминал прекрасного небожителя, сошедшего в бренный мир. Цзи Юньхэ залюбовалась чудесной картиной и с улыбкой произнесла:

– Когда с делами будет покончено, давай поженимся.

Синие глаза слегка расширились. Топот Цюй Сяосина, спешившего на зов Чан И, немедленно стих. Смущенный взгляд юноши заметался между девушкой и тритоном. Прохладный весенний ветер подул Цзи Юньхэ в спину и донес до тритона частицу ее тепла. Казалось, этого достаточно, чтобы разогреть застывшую кровь Чан И.

– Я… – хрипло проговорил тритон. – Я пока не могу жениться на тебе.

Он опустил веки, прикрыв глаза веером ресниц. Глубокая тень омрачила его лицо. Никто не ожидал услышать подобный ответ. Вглядываясь в лицо Цзи Юньхэ, Цюй Сяосин нервно прикусил большой палец, однако девушка и виду не подала, что отказ ее огорчил.

– На мне твоя метка. По законам подводного народа ты уже дал согласие взять меня в жены.

Цюй Сяосин посмотрел на Чан И, который выглядел так, будто отвергли его. Тритон хмуро уставился в землю и надолго задумался.

– По законам человеческого мира это не считается.

– Я не человек.

– И не русалка.

– Зато ты тритон и обязан соблюдать законы своего народа.

Цзи Юньхэ отвечала почти не раздумывая, тритон же хмурился все больше. Он подолгу размышлял, тщательно взвешивая каждое слово, похоже не зная, как переспорить ее. Тем временем солнце взбиралось выше и выше. Даже Цюй Сяосин проникся сочувствием к Чан И. Парень слишком хорошо знал, что в словесных баталиях мало кто в мире способен одолеть Цзи Юньхэ. Девушка быстро соображала и не лезла за словом в карман. Перепалка с простодушным тритоном была для нее сущим пустяком.

– Я все равно не могу взять тебя замуж, – отрезал Чан И, не вдаваясь в причины.

Прямой отказ прозвучал грубо, зато сразу отмел все возможные возражения. Честный ответ обезоружил Цзи Юньхэ, лишив ее возможности пустить в ход свое красноречие. Победа досталась тритону.

На самом деле все трое прекрасно понимали причины отказа. Тритон не знал, как долго протянет, и не хотел, чтобы Цзи Юньхэ тратила на него время. Просто не посмел озвучить свои мысли, а остальные предпочли промолчать.

Цзи Юньхэ не отрываясь смотрела на тритона. Под ее пристальным взглядом Чан И опустил глаза, как провинившийся ребенок. Он все ждал, когда Цзи Юньхэ задаст неудобный вопрос, и не догадывался, что его растерянное молчание камнем ложится на ее сердце.

– Тогда повторю свою просьбу попозже, – пожала плечами Цзи Юньхэ. – Если снова откажешь, предложу в третий раз. Рано или поздно ты согласишься.

Чан И вздрогнул и вскинул глаза, однако Цзи Юньхэ уже развернулась и помахала рукой.

– Сегодня я занята. Спешу на вторую заставу, чтобы возвести там магический барьер.

Утреннее солнце затопило землю лучистым светом и позолотило силуэт Цзи Юньхэ.

– Почтенный владыка! – заговорил Цюй Сяосин, дождавшись, пока тень девушки не исчезнет из виду. – Пора назад?

– Я почти согласился. Почти…

Синие глаза Чан И растерянно смотрели девушке вслед. Тритон опустил голову и взглянул на кончики пальцев. Их припорошило инеем и сковало ледяной коркой. Чан И сжал пальцы в кулак, лед треснул и превратился в осколки, которые осыпались на землю хрустальным дождем.

– Пора назад, – распорядился он.

* * *

– Десять дней, – заявил Кунмин, убирая серебряные иглы в мешочек.

Чан И знал, о чем идет речь. Спустя десять дней его тело промерзнет насквозь. Узнав отпущенный ему срок, тритон подавил посторонние мысли, успевшие зародиться в его голове на обратном пути. Вступление в брак – значимое событие как для людей, так и для демонов. Если бы не вмешательство внешних сил, тритону уже следовало бы готовиться к свадьбе, ведь Цзи Юньхэ носила на себе его метку и Чан И поцеловал ее… Воспоминания о нежных прикосновениях, которыми судьба позволила им обменяться, вспыхнули с новой силой, и холодное тело Чан И на мгновение заполыхало.

Кунмин внимательно взглянул на своего пациента. В последнее время настроение монаха было подавленным, поэтому, вопреки обыкновению, он не усмехнулся и просто спросил:

– О чем ты подумал?

– О Цзи Юньхэ, – ответил тритон не размышляя.

– Значит, думай о ней почаще. Это полезно для твоего здоровья. У тебя только что порозовело лицо.

Чан И откашлялся, справился с волнением и признался:

– Сегодня… Юньхэ предложила мне взять ее замуж.

– Прямо сейчас? – уточнил Кунмин после короткой паузы.

– Когда с делами будет покончено. Так она сказала.

– Ты не можешь ждать, так что поторопитесь, – посоветовал Кунмин, собрал вещи и направился к выходу. – Работу над барьером нельзя останавливать, но Цзи Юньхэ может выкроить полдня, чтобы вернуться на плоскогорье. Используйте шанс, снимите груз с души.

Монах запнулся и продолжил:

– Если упустите эту возможность, она может оказаться последней.

Произнося эти слова, Кунмин, похоже, думал о чем-то своем. Чан И не умел утешать и догадывался, что советник не нуждается в утешении, поэтому молча протянул ему чашку чая. Кунмин взмахнул рукой, отказываясь от угощения, и смерил Чан И пристальным взглядом.

– Разве ты не хочешь жениться?

– Я не хочу, чтобы она тратила на меня время.

– Вы оба и так потратили много лет впустую. Не думаю, что тебе стоит продолжать в том же духе. Если бы Цзи Юньхэ умирала, ты бы взял ее в жены? Потратил бы на нее время?

Чан И замер, словно на него снизошло озарение. Он собирался что-то сказать, но Кунмин уже успел открыть дверь. Увидев на пороге Цзи Юньхэ, тритон растерялся.

– Я знала, что на тебя можно положиться, – сказала девушка, похлопав монаха по плечу. – Если у тебя возникнут трудности с Ло Цзиньсан, замолвлю за тебя словечко.

– Я старался не ради тебя.

С этими словами Кунмин вышел и притворил за собою дверь. Цзи Юньхэ с улыбкой посмотрела на закрытую дверь и обернулась к Чан И. Неверное пламя свечи озаряло ее лицо. С ее губ не сходила спокойная улыбка человека, многое повидавшего на своем веку.

– Я уже стояла на пороге смерти, большехвостая рыба, поэтому знаю, о чем сожалеют в последний момент. Не вини меня за мою маленькую хитрость. Просто незачем топтаться вокруг да около. Я хочу, чтобы ты женился на мне прямо сейчас. Не ради имени, а ради статуса. Сейчас этот статус для меня неважен, потому что прежде всего мне важен ты, Чан И. – Цзи Юньхэ на миг запнулась. – Но если тебя не станет, этот статус будет напоминать о тебе.

Даже снова лишившись памяти, она не забудет его благодаря фамильному знаку. Без тритона имя и статус послужат ей утешением. Чан И навеки оставит след в ее жизни – именно этого желала Цзи Юньхэ.

– Это не трата времени, – закончила она, – а стремление к совершенству.

53. Через три дня

У Чан И не осталось причин для отказа. Он кивнул, однако не успел ничего сказать: Цзи Юньхэ сделала два шага вперед и крепко обняла его. Прижавшись к прохладной груди тритона, она закрыла глаза.

– Спасибо тебе, большехвостая рыба…

Ее голос был нежен, словно весенний ветер, и чист, как вешние воды. Казалось, он мог оживить мертвую тишину одиноких гор и уединенных рек.

– …Спасибо тебе за то, что дополняешь меня.

Чан И смущенно смотрел на Цзи Юньхэ, которая сжимала его в объятиях. Ее тело полыхало огнем, и только этот огонь был способен согреть холодное тело тритона. Льдисто-синие глаза мягко закрылись, Чан И поднял руку и нежно обнял Цзи Юньхэ, так ничего и не сказав.

Когда его поймала принцесса Шуньдэ, она всеми силами пыталась заставить его говорить. Она била и унижала его, прибегала к угрозам и посулам, но, как ни старалась, не смогла выдавить из пленника ни единого звука. Он не потерял дар речи и понимал человеческий язык, просто предпочел держать рот на замке.

Теперь Чан И молчал по совершенно иной причине: он слишком многое хотел сказать Цзи Юньхэ. В его груди скопились тысячи слов, которые стремились вырваться наружу. Ему не терпелось поведать о своем настроении, выразить безграничную радость, открыть потаенные мысли, признаться в нескромных желаниях, покаяться в нерешительности, посетовать на безысходность.

От переизбытка чувств у Чан И перехватило горло, и тритон онемел от обилия слов. Его губы несколько раз приоткрылись и снова сомкнулись.

Он был родом из морских глубин, где жил в гордом одиночестве, ничего не желая и ни к чему не стремясь. Попав в человеческий мир, тритон прошел через множество перипетий, непредсказуемых падений и взлетов. Видел горы и реки, повстречал разных людей, познал закоулки человеческого сердца, столкнулся с унынием одиночества и хлебнул немало горя. Он находил и терял, а однажды вернул утраченное…

Чан И был уверен, что после стольких испытаний его сердце обрело покой. И никак не ожидал, что Цзи Юньхэ без особых трудов снова лишит его душевного равновесия. Тритон сжимал ее в объятиях, и в его ушах звучали слова, которые она только что произнесла. Чан И давно понял, как важна для него эта девушка, но только теперь осознал ее прямую и абсолютную власть над собственным сердцем. Слова Цзи Юньхэ взволновали его и едва не лишили самообладания.

Подумав о будущем и предвидя скорую смерть, Чан И представил себе, как Цзи Юньхэ будет жить наедине со своим прошлым, и испытал сложные чувства. Он одновременно и радовался, и горевал. Его губы затрепетали от прилива противоречивых эмоций. Он прикусил дрожащие губы клыками, которые были намного острее человеческих зубов, и еще крепче обнял Цзи Юньхэ, словно свой единственный источник тепла.

– Это ты дополняешь меня, – прошептал он ей на ухо.

Пламя свечи обратило фигуры в два силуэта на оконной бумаге. Пара влюбленных обнимала друг друга в безмолвии ночи, не тревожась о том, куда катится мир. Однако время – вещь неприятная. Порой оно летит слишком быстро.

Цзи Юньхэ знала, что вместе с рассветом на плечи Чан И свалится множество дел. Север велик, его население растет с каждым днем, обстановка накалена до предела – где тут выкроить время для нежных чувств? Да и саму Цзи Юньхэ ожидает работа.

Даже если тритону отпущено всего десять дней, им придется прожить этот срок не как Цзи Юньхэ и Чан И, а как покорителю демонов и почтенному владыке севера. Им предстоит позаботиться не только о чувствах друг друга, но и о многих чужих жизнях.

Цзи Юньхэ высвободилась из ласковых объятий и погладила тритона по голове.

– Мне пора на южную границу. Вернусь завтра. Я уже предупредила Ло Цзиньсан и Цюй Сяосина, что мы поженимся через три дня.

Чан И захлопал глазами. Когда речь зашла о точных числах, он словно очнулся от грез.

– Три дня? – нахмурился тритон. – Как можно успеть за три дня?

Однако он тут же запнулся и замолчал. Чан И лучше всех знал, что сейчас происходит на севере. Повсюду кипела работа, люди трудились не покладая рук: они принимали и размещали беженцев, доставляли и распределяли припасы. В этой работе были задействованы даже слуги и личная свита владыки, поэтому Чан И обслуживал себя сам. А оставшись без слуг, кому он мог поручить подготовку к свадьбе? В его распоряжении не было ни свободных людей, ни лишних денег на банкет, ни времени, чтобы организовать пышную церемонию…

– Мы все упростим, – успокоила тритона Цзи Юньхэ. – На самом деле я вернулась на плоскогорье еще днем. Я не сомневалась, что ты согласишься жениться на мне, поэтому уже сделала кое-какие приготовления без твоего ведома.

Чан И посмотрел на ее торжествующую улыбку, и уголки его рта приподнялись. Ему нравилось видеть Цзи Юньхэ счастливой. Тритон участливо глядел, как она загибает пальцы, отчитываясь о том, что успела сделать.

– Я попросила Ло Цзиньсан и Цюй Сяосина помочь с подготовкой. Они раздобудут вина и закусок, сдвинут столы и купят красные свечи. Свадебные одежды тебе и себе я сошью сама, никого утруждать не придется. На банкет позовем только близких друзей. Правда, я хочу пригласить еще тех двоих, что сидели со мной здесь в темнице. Как-никак они свидетели нашей прошлой жизни… – При этих словах Цзи Юньхэ развеселилась. – Представляю, как эта парочка удивится, узнав, что ты женишься на мне.

Тритон вспомнил, как едва не казнил Цзи Юньхэ, и не смог сдержать горькой усмешки. Тем временем невеста перечисляла и считала гостей. Заметив, что Чан И приуныл, она поспешно спросила:

– В чем дело? Ты кого-то не хочешь видеть? Из тех, что я назвала?

Она ненадолго задумалась и предположила:

– Цюй Сяосин? Не хочешь его приглашать?

– Нет. Просто мне кажется, что я плохо с тобой поступаю. Это я должен был обо всем позаботиться. И не делать все наспех.

– О какой спешке ты говоришь? Люди сначала решают пожениться. Для этого нужно поклониться родителям, Небесам и Земле, а потом пригласить в гости друзей, которые пожелают молодоженам счастья. Но у нас родителей нет, с Небом и Землей мы дело уладим. Главное – честность и искренность. Пышные церемонии тебе не по вкусу, а мне они безразличны. Зачем все усложнять? По мне, так простая свадьба лучше всего.

Цзи Юньхэ взяла Чан И за подбородок и с нарочито легкомысленным видом заявила:

– Ты возьмешь меня в жены через три дня, большехвостая рыба. Ну все, я пошла.

Она помахала рукой и грациозно удалилась, а Чан И еще долго ощущал на подбородке тепло ее пальцев.

Через три дня у него появится жена… Тритон уже назвал Цзи Юньхэ женой, когда дал ей свою метку. Теперь он возьмет ее в жены по законам человеческого мира.

Чан И дотронулся до подбородка, к которому прикасалась Цзи Юньхэ, и покраснел, чувствуя, как заколотилось сердце. Опустив руку, он услышал отчетливый хруст и звон осколков. Оказалось, пока он щупал подбородок, пальцы успели покрыться коркой льда, которая тут же растрескалась, стоило двинуть рукой. Прозрачные кристаллы льда рассыпались по полу, подобно осколкам зеркал, и отразили лицо Чан И, словно разбив его на части. При виде этого зрелища слабый румянец сошел с его щек…

54. Не могу больше ждать

На другой день Цзи Юньхэ вместе с помощниками умчалась на вторую заставу. Когда они закончили трудиться над закладкой магического барьера, уже вечерело. После целого дня напряженной работы Цзи Юньхэ очень устала, но даже не подумала об отдыхе. Вместо этого она заторопилась обратно в город.

Там девушка забрала у Цюй Сяосина ткань для свадебных одеяний, которую юноша раздобыл по ее просьбе, и поспешила во дворец, чтобы разыскать тритона. Она прекрасно понимала, что не сильна в рукоделии: в прошлом даже не пыталась освоить швейное дело, поэтому могла изготовить лишь что-то простое и хотела обсудить возможные варианты с Чан И.

Однако тритона во дворце не было. Обыскав несколько залов, Цзи Юньхэ встретила измученного работой слугу, который совсем валился с ног от усталости, и спросила его, где тритон. Слуга ответил, что почтенный владыка весь день занимался государственными делами, а затем отбыл в неизвестном направлении.

Цзи Юньхэ вернулась в покои Чан И. Ожидая тритона, она села за рабочий стол и занялась шитьем, как вдруг заметила на столе несколько скомканных бумажных листов. Развернув один из комков, она поняла, что это черновик приглашения. Девушка захлопала глазами. Неужели тритон сам написал приглашения и отправился их разносить? Ай да большехвостая рыба!

Цзи Юньхэ не ошиблась: Чан И действительно решил обойти всех гостей и лично вручить приглашения. Ему не составило труда наведаться к Кунмину, Ло Цзиньсан и еще паре гостей, но, чтобы позвать на свадьбу демона-змея и Лу Цзиньяня, их требовалось сначала разыскать. Узнав, где они обитают, Чан И в первую очередь постучал в ворота к демону-змею.

Его добротно сколоченный дом по северным меркам выглядел весьма достойно. У демона-змея имелся даже дворовый слуга, который и ответил на стук. Увидев перед собой легендарного сребровласого и синеглазого мужчину в черных одеждах, слуга оторопел. Он протер глаза и разинул рот, не произнося ни слова.

– Кто это там? – В дверях показался подвыпивший демон с кувшином вина.

Чан И поднял голову и посмотрел на хозяина, и кувшин с грохотом упал наземь, разбрызгав вино. Демон-змей растерянно выпучил глаза на Чан И, тот же невозмутимо протянул бывшему узнику красный конверт:

– Через два дня во дворце на Северном плоскогорье состоится банкет. Мы с Цзи Юньхэ приглашаем тебя на нашу свадьбу. Я пришел, чтобы вручить приглашение.

– Приглашение?! – не поверил своим ушам дворовый слуга. Он перевел взгляд с Чан И на хозяина, переменился в лице и прошептал: – Хозяин, неужто вы такая крупная шишка…

Демон-змей же удивился иному:

– Вы зовете меня на свадьбу? На свадебный банкет?

– Да, – кивнул Чан И. – Время указано в приглашении. Прошу извинить, мне пора.

Он развернулся и хотел уйти, но внезапно остановился и недовольно покосился на демона-змея:

– Помнится, несколько дней тому назад я ввел сухой закон. Ступай на плоскогорье и сообщи, где купил вино и сколько его у тебя. Не забудь понести наказание.

Демон-змей нервно сглотнул, провожая взглядом Чан И. Владыка севера был верен себе: только пригласил на свадьбу – и тут же приказал явиться с повинной…

Покинув двор демона, Чан И отправился в арсенал, где работал Лу Цзиньянь: тот отвечал за учет оружия и ежедневно проверял его. И сегодня Лу Цзиньянь был очень занят. Вспыльчивый мастер прохаживался вдоль стоек с мечами, подсчитывая их, как вдруг услышал бряцанье стали, упавшей на пол, и мгновенно вскипел. Он вытянул шею в поисках растяпы и закричал:

– А поосторожней нельзя, черт тебя дери? Мне тут и так забот хватает…

Не успев договорить, мастер остолбенел и выронил список оружия.

– Почтенный… почтенный владыка, – мгновенно сбавил обороты Лу Цзиньянь. Он порылся в памяти, почесал в затылке и нахмурился. – Я… Я же ни с кем не дрался! Работаю тут не покладая рук. Да и демона-змея давно не встречал…

Увидев, что тритон протягивает ему красный конверт, Лу Цзиньянь запнулся и замолчал.

– Это приглашение. Через два дня мы с Юньхэ устраиваем на плоскогорье банкет в честь нашей свадьбы. Юньхэ надеется, что ты придешь.

У Лу Цзиньяня чуть не отвалилась челюсть.

– Вы это мне? Мне?! – Мастер огляделся по сторонам, не веря своим ушам. – Вы приглашаете меня?

– Да, тебя.

Чан И снова протянул конверт, и Лу Цзиньянь трясущимися руками взял приглашение.

– Благодарен тебе за усердие, – сказал Чан И на прощание, развернулся и вышел.

Едва он зашагал прочь, оружейники обступили Лу Цзиньяня. Приглашение пошло по рукам, и вскоре арсенал загудел растревоженным ульем. Не обращая внимания на шум у себя за спиной, Чан И отправился к последнему адресату – Линь Хаоцину.

Наставник государства нанес правителю Южной долины всего один удар, однако тот до сих пор не оправился от раны. Линь Хаоцин почти не выходил из дома, который ему предоставил тритон, пытался восстановить пошатнувшееся здоровье и время от времени связывался с рабыней Сы Ю, высланной на разведку.

Когда пришел Чан И, правитель Южной долины сидел во внутреннем дворе. Перед ним лежал меч, по лезвию которого струилось мягкое сияние.

– Будь осторожна, – прошептал Линь Хаоцин, не открывая глаз.

Похоже, он переговаривался с рабыней. Чан И не беспокоил Линь Хаоцина, пока тот не открыл глаза, а сияние не угасло. При виде тритона он поднялся на ноги и деловито спросил:

– От меня что-то нужно?

Чан И вручил ему приглашение. В отличие от других, Линь Хаоцин с первого взгляда понял, что находится внутри красного конверта. Он помолчал, а затем уголки его губ приподнялись в ироничной улыбке.

– Пожалуй, шесть лет назад мне бы даже во сне не приснилось, что найдется смельчак, готовый жениться на Цзи Юньхэ. И уж тем более я бы не поверил, что она пригласит меня на свадьбу.

– Вы часть ее жизни. В прошлом вы провели с ней немало времени, – заметил Чан И.

Линь Хаоцин стер улыбку с лица. Он погрузился в воспоминания, и его взгляд затуманился, словно картины далекого прошлого заслонили собой настоящее.

– Да, мы многое пережили…

Цзи Юньхэ провела в долине Покорителей Демонов большую часть жизни – рука об руку с названым братом…

– Я непременно приду, – пообещал Линь Хаоцин, принимая приглашение из рук тритона.

– Премного благодарен.

Чан И развернулся, чтобы уйти, но Линь Хаоцин окликнул его:

– Вы страдаете от истощения, после того как излишне много обращались к магии, и прогноз не внушает оптимизма. При этом над севером нависла угроза, и все же вы с Юньхэ решили сыграть свадьбу…

Правитель долины помолчал и продолжил:

– Простите, если моя прямота испортит вам настроение, но, если вы встретите свой конец, кто станет вашим преемником? Ведь в нынешнем положении север не может оставаться без владыки ни единого дня.

– Кунмин лучше всех подходит на роль преемника.

Откровенность Линь Хаоцина ничуть не раздосадовала тритона. Он добавил:

– Также надеюсь, что вы согласитесь остаться на севере. Я прочел немало книг с описанием мира людей и после свадьбы готовлюсь выбрать семерых кандидатов, чтобы создать кабинет министров. Сообща вы определите будущее севера.

Видя, что Чан И прекрасно все понимает, Линь Хаоцин больше не задавал вопросов и лишь вздохнул, провожая глазами тритона:

– Мне жаль, что человеческий мир так жестоко обошелся с вами.

Гость не замедлил шага. Вскоре его поступь стихла, а Линь Хаоцин так и не понял, слышал тритон его слова или нет.

Когда Чан И вернулся во дворец, Цзи Юньхэ при свече шила одежду. Когда заскрипела дверь, девушка вскинула голову и нечаянно проткнула иглой указательный палец. Она тихонько охнула, но в следующее мгновение кто-то взял ее за руку. Это Чан И опустился перед ней на колено, заметил кровь и почти бессознательно засунул уколотый палец себе в рот.

Цзи Юньхэ молча глядела на него. Спустя время он вынул изо рта ее палец, убедился, что ранка не кровоточит, отошел и сел в сторонке. Посмотрев на груду ткани, которая высилась перед невестой, тритон насупился.

– Я помогу, – заявил он и придвинул к себе часть рукоделия.

Девушка с улыбкой забрала у тритона шитье:

– В долине Покорителей Демонов мне изредка доводилось шить. А ты в море часто брался за иглу?

– Подводный народ не носит одежды. Иглы нам ни к чему, – ответил Чан И.

– Вот и не о чем спорить.

Цзи Юньхэ сделала шов и потянула за нить, продолжая хлопотать над выкройкой.

– Ты разнес приглашения, поэтому предоставь шитье мне. Я хотела подумать с тобой над платьем и внезапно сообразила, что придумывать нечего. Все равно получится сшить только что-то совсем незатейливое. Ты, главное, не придирайся потом. Мы сыграем свадьбу в простых и скромных одеждах.

– Хорошо.

Тритон и не думал попрекать ее. В конце концов, подводные жители даже во время самых пышных свадебных церемоний обходятся без подвенечных нарядов. Сидя в сторонке, Чан И молча наблюдал за тем, как порхает игла в руках Цзи Юньхэ.

– Ты раздал все приглашения? – поинтересовалась она между делом.

– Да, все обещали прийти.

– Правда, что на севере недавно ввели сухой закон?

– На изготовление вина уходит зерно, которым можно многих прокормить. Из-за напряженных обстоятельств мы ввели запрет на производство и продажу вина.

– Тогда давай обойдемся чаем, – предложила Цзи Юньхэ. – Он ведь еще остался?

– Запасы чая еще есть.

Им редко доводилось обсуждать подобные вещи: еду, одежду, быт. Но эти немногословные беседы о хозяйственных мелочах дарили ощущение, будто они вели мирную и спокойную жизнь.

Чан И зажмурился. Рядом с Цзи Юньхэ он чувствовал уют и безмятежность, совсем как в далеком прошлом, когда отдыхал внутри гигантской раковины, скрытой в морской глубине, где нет ни волн, ни штормов. С тех пор как его вытащили на берег, Чан И ни разу ничего подобного не ощущал.

В мягком сиянии свечи лицо Цзи Юньхэ выглядело нежным и кротким. Девушка говорила о всяких пустяках, в уголках ее губ притаилась улыбка. Тритон догадывался, что Цзи Юньхэ, должно быть, чувствует то же самое, что и он. Какое-то время Чан И наблюдал за движением ее губ и вслушивался в слова. Внезапно его сердце дрогнуло. Он подошел, нагнулся и поцеловал девушку в губы.

Цзи Юньхэ вздрогнула, игла в ее руке взметнулась и уколола Чан И в подбородок. Она хотела посторониться, чтобы осмотреть ранку, однако тритона не волновали мелкие царапины. Одной рукой он сжал ладонь Цзи Юньхэ, а другой придержал ее голову, глубже впиваясь в мягкие губы. Сначала Цзи Юньхэ попыталась вырваться, но вскоре перестала сопротивляться и ответила на поцелуй.

Свеча уронила немало восковых капель, прежде чем Чан И отпустил Цзи Юньхэ. Ее дыхание сбилось, к лицу и губам прихлынула кровь. Страстный поцелуй оставил след и на лице Чан И: его губы наконец порозовели. Девушка и тритон глядели друг на друга с небывалой нежностью.

Первой нарушила молчание Цзи Юньхэ.

– Чан И, – заговорила она, но тритон приложил палец к ее губам.

– Юньхэ, обычно ты говоришь и действуешь первой. Позволь, в этот раз первым буду я.

Она молча смотрела на него, ожидая продолжения. Чан И взял ее на руки, отнес во внутренние покои и бережно уложил на кровать.

– Я хочу пойти против правил, Юньхэ.

Тритон всегда был на редкость законопослушен, и Цзи Юньхэ решила немного усложнить ему задачу.

– Разве почтенный владыка севера может нарушать правила?

Чан И растерялся и захлопал глазами. Очевидно, он ожидал услышать другой ответ. Подумав немного, тритон пришел к выводу, что Цзи Юньхэ безусловно права.

– Тогда отдыхай… – сказал тритон и хотел выпрямиться.

Прежде чем он успел договорить, Цзи Юньхэ схватила его за ворот и притянула к себе. Их дыхание переплелось, и взаимное притяжение, которое на миг ослабло из-за ехидного замечания Цзи Юньхэ, вновь толкнуло девушку и тритона в объятия друг друга.

Чан И из последних сил попытался внять голосу разума и снова сесть, однако Цзи Юньхэ крепко держала его за шиворот и не отпускала.

– Ты предлагаешь мне отдохнуть?

– Да, – кивнул Чан И. – Отдыхай. Ты очень устала за день.

Девушка посмотрела на покрасневшие уши тритона и рассмеялась:

– Ты уверен?

– Уверен.

– Без тебя?

– Разумеется. – Чан И отвел глаза в сторону. – Не будем спешить…

Цзи Юньхэ приблизила губы к его уху и прошептала:

– Я не могу больше ждать.

Ее хриплый голос проникал в ухо тритона и, как рыболовный крючок, выуживал на поверхность самые потаенные и несбыточные желания.

– Я всю жизнь любила нарушать правила.

Между вдохом и выдохом Цзи Юньхэ протянула руку и опустила прикроватный полог, отгородившись от мира вокруг. Мягкая занавесь скрыла от посторонних глаза влюбленную пару.

На столе по-прежнему горела красная свеча, восковые слезинки падали на свадебное платье, разложенное на столешнице. Великое торжество опередило начало праздничной церемонии на два дня. Это была воистину прекрасная и удивительная ночь.