Текст книги "Марчеканская вспышка (сборник)"

В орду с ясаком, или – Проезжая мимо станции

До концы смены остаётся минут десять, и Салеев готов поделиться ими со мной, предварительно насытив воспоминаниями.

На заре перестройки случилась у Славки командировка в Вильнюс. Он тогда в малом предприятии – помните, была на них мода? – «Геотехнология» трудился каротажником. За персоналкой поехал. Да-да, за персональным компьютером – были уже тогда такие, только малость побольше и помедленнее, чем не только нынешние, но и давешние – на процессорах Intel 8086. ДВК или СМ – так они, вроде бы, назывались. Точно, не ошибся я. ДВК-шки в Киеве, Орле и Тбилиси выпускались. А Литва как раз серию микро-ЭВМ СМ монтировала. Ага, получается, поехал мой друг Салеев за персональным компьютером СМ, если уж в Вильнюс.

Начальником отдела сбыта ЛПО «Сигма» оказался симпатичный литовец по имени Стасис. Симпатичный, но невероятно политизированный активист партии «Саюдис». Если бы Салеев не был татарином по рождению, то не видать ему новых компьютеров. А тут всего только пришлось изобразить обиженного русскими и немножко советской властью потомка самого хана Кучума, и сразу дело сладилось. В процессе подписания документов выпили армянского коньяка, тогда ещё не «катанного» и в коньячном мундире, а не затрапезном фраке обыденного бренди, пожалились друг другу на «суку-судьбу» и происки славянских оккупантов, пожелали успехов в предполагаемой и скорой незалежности. Один Ягайлу вспомнил, незаслуженно исключённого из рядов строителей светлого будущего, второй припомнил москалям разрушенный Казанский Кремль.

– Не спешил бы ты Ислям наши ЭсЭм-ки брать, – говорил Стасис ближе к середине второй бутылки на языке оккупантов, – скоро наши из-за «бугра» подойдут – будет тебе крутая персоналка ИксТи, не меньше! С «винчем» ЭмЭфЭм (MFM) на целых 20 «метров».

Но Салееву ждать оказалось не на что, командировочные подходили к концу, и, к тому же, сдачи от коньяка и закуски на билет в авиалайнере не хватало. Пришлось ехать плацкартным вагоном далеко не курьерского поезда с пересадкой в Москве, питаясь остатками той самой фуршетной закуски – только уже без напитков в нагрузку. Я полагаю, что за Славкину выдержку относительно взятой некогда Казани, Стасис мог бы ему дать в дорогу чего-нибудь из личных запасов. Но не сложилось, не совпало. Литва ещё только наращивала сельскохозяйственные мощи, готовясь накормить Евросоюз своей эксклюзивной продукцией. А личное хозяйство – для личного пользования. Как говорится, не обобществляй, да не обобществлён будешь!

Что же касаемо Литвы, так она и по сию пору – третий десяток лет – пытается накормить вольных европейцев, а приходится довольствоваться бывшими оккупантами, нагло застроившими страну промышленными предприятиями, которые до сих пор приходится утилизировать, превращая одного из «Балтийских тигров» в оплот евроценностей.

А настоящую фирменную «икстишку» Салеев впервые увидел года через полтора-два. И не только «икстишку», но ещё и IBM AT286 фирмы «Schneider» из федеративной таки, офф её, Германии.

И ещё одна командировка тех времён вспомнилась Салееву. Он тогда всё в том же малом предприятии «Геотехнология» НПО «Недра» подвизался, но уже с повышением – инженером-электроником. Времена кривые, смутные. Любое финансовое вливание без толкача не делается, поскольку ВСЕМ МОЖНО ВСЁ. В том числе и ничего не делать или, наоборот, брать взятки за выполнение своих должностных обязанностей. А иногда и за НЕвыполнение.

Славку направили в столицу, чтобы ясак в нужный кабинет доставил. Ясак в виде «хвоста», да не простого, а сёмужного. Рыба, как помнит Салеев, была красавицей, килограммов на девять-десять. На самолёте везти нельзя, поскольку даже в смутные годы воровать редкую печорскую рыбу методом браконьерского лова разрешалось исключительно московским чинам, гражданским и военным. Вывозили сёмгу грузовыми самолётами ВВС из Нарьян-Мара. А все пассажирские рейсы досматривались на предмет того, не везёт ли подлый хититель наших национальных богатств принадлежащих не сколько народу, сколько его, народа, слугам.

Тут, хочешь, не хочешь, а ехать поездом требуется. А ведь лето на дворе, температура за бортом под тридцать. Тогда в министерстве путей сообщения ещё не придумали, как пользоваться встроенными в вагоны кондиционерами – не включать же их, в самом деле! – потому в пассажирском составе ещё жарче, чем на воле. А ехать больше сорока часов. Пересолишь рыбу для сохранности – высокое начальство обидится и денежные средства на исследование структур методом сейсмокаротажа не выделит.

Теперь немного к теории кулинарно-ихтиологического вопроса. Сёмга должна быть слегка солёной, тогда только истинный гурман сумеет ощутить всю её прелесть. Существуют, конечно, и другие методики приготовления свежей сёмги. Например, засол в тузлуке или вершина извращения – коми-засол. Это такой способ, когда рыбу сознательно доводят до состояния первичного разложения, и уже появляется нехороший запашок. И только потом её солят. Употреблять в пищу подобное лакомство способны исключительно люди, обладающие крепким духом и нюхом. Таковых в живой природе встречается не так много. Посему – описанный выше способ посола вряд ли бы имел хоть один шанс на успех в столичных коридорах власти.

Сел Славка, призадумался, как ему рыбу в целостной малосольности в Москву доставить. Начальству-то что, оно указание дало, сёмгу по своим связям достало, а дальше – твоя печаль-заботушка, инженер-ака. Но только попробуй съездить безуспешно, шкуру с тебя снимут! Однако не таков Салеев, чтоб позволить с себя кожу за здорово живёшь содрать.

Взял он сёмгу, обернул в льняную тряпицу, заранее вымоченную в солёном тузлуке, а потом тщательно отжатую. Затем положил в картонную коробку огромный шматок толстого полиэтилена – этого добра на буровых всегда навалом. А дальше уже Славкино «ноу-хау». Для пользы дела ему разрешили использовать целый углекислотный огнетушитель. Догадались, в чём дело? Точно, сёмгу обдали углекислотой, как на пожаре третьей категории сложности, а потом очень скрупулезно (чтобы не оставалось зазоров для проникновения воздуха) упаковали в полиэтилен. Следом ещё один слой, и ещё один. Затем коробку перевязали багажными ремнями, погрузили в челночно-проточную сумку модели «мечта оккупанта», и Салеев отправился в путь.

– И что, неужели не осталось никакого запаха от использования огнетушения? – спросил я.

– А чего ему оставаться, если я перед передачей «хвоста» тщательно его промыл проточной водой. Сёмга выглядела так, будто только в реке резвилась. А что до здоровья чиновников, то моё дело маленькое – довёз рыбу в лучшем виде. Если траванулся кто, то, собственно, и поделом – нечего вымогать взятки за свою работу. Но не думаю, что дело до такого дошло: у жадных-то чиновников желудки лужёные, любую дрянь съедят… если на халяву.

И вот уже рабочий день готов скончаться прямо у нас на руках, но мы со Славиком искусственно продолжаем его экзистенциальность привнесением натурального пивного духа стеклянно-емкостным методом, присущим людям классического образа мысли. Салеев сегодня не на шутку не любит знать… Да, нет, вы неверно трактуете. Славка всегда стремился к знаниям, просто он не любить знать… Снова непонятно? Скажу ещё проще – не любит знать знать…

Этакий каламбурчик, ага?

Салеев, не спеша, отхлёбывал не фильтрованный «живой чай» из кружки с изображением медведя, очень похожего на бегемота, случайно оказавшегося на лесной поляне. Во время такого рода перерывов Славка любит пообщаться, а если быть точнее, рассказать что-нибудь из своей богатой на события жизни. Вот и сейчас… Вы только послушайте?

– Хочу поведать вам об одной пословице, иначе говоря, – присказеньке, которую мне доводилось слышать в раннем детстве:

Деньги есть – Уфа гуляем, денег нет – Чишмы сидим.

Нет, это не Турецкий курорт Чешме, как вы могли себе подумать, и не город славы русских военно-морских сил. Чесменское сражение не забыли ещё?

Я, вообще говоря, в молодости считал данную сентенцию чем-то легендарным, никак с реальной жизнью не связанным. Оказалось – напрасно. Есть откуда ногам было вырасти у этой фразы. Поехал я как-то в столицу Башкирии по служебной надобности, и тогда всё выяснилось.

Платформа Чишмы находится к юго-западу от Уфы. Она увенчана тёмной станцией-будкой, куда влезет человек шешнадцать… если утрамбовать асфальтоукладчиком. Рядом – хорошо освещённая (но не освящённая лицом духовного звания) третьеразрядная пивнушка. Зато вся остальная часть платформы, включая вокзал, пропадает в темноте, как только злачное заведение исчезает из прямой видимости трогающегося по расписанию поезда. Будто и нет никакой станции, а есть только дорожный сон.

Вокруг пивной, как правило, стоит несколько мужчин в костюмах с элементами национального колорита и производит некоторые действия, которые можно отнести в разряд незначительного хулиганства без злостных намерений.

Не суть важно, а ссуть неважно. Такая вот неприличная урологическая присказка.

Зато на железнодорожном вокзале Уфы – огромный ресторан. На весь второй этаж! Просто сказочно! Огни сияют, праздник прыгает прямо на холку, едва ты входишь с перрона в блистающее, как новогодняя ёлка, здание.

Поняли, в чём фикус-кактус? Ага, лучше один раз посвятить свои денежные средства придорожному ресторану в Уфе, чем всю жизнь отсвечивать гениталиями всем проходящим поездам в пивнушке станции Чишмы.

Интимная жизнь с гризли

Сегодня у нас на предприятии перечислили заработную плату, и мы усиленно медитируем, боевую молодость поминаем с лёгкой грустью. Ну, а каким образом православный с мусульманином могут совместно медитировать, оставив в прошлом рабочую неделю? Непременно с хорошей закуской. Закуску приготовила Верочка Ивановна, супруга Салеева. Славику на обед приготовила, но он замотался и, весьма кстати, сохранил её до наших посиделок. Едим котлеты из фарша осетровых рыб. Перцу жгучего в них положено изрядно, как любит Славик. Как люблю я. Мало того, что мы с ним родились под одним знаком Зодиака, так ещё и вкусы у нас одинаковые. Да, что там вкусы – жёны наши тёзки. Отчества вот только разные.

Кроме котлет на столе присутствует зелень и крутые яйца, четыре воблины и… всё. А что ещё нужно для культурного общения? Пиво, разумеется, в ассортименте. Я поинтересовался, не с родины ли осётр. Салеев чуть не подпрыгнул:

– Какие там, в Димитровграде осетры? Не ловятся давно, не могут подняться. Печору вот сетками перегородили, а Волгу ГЭСами. Только если пешком сами дойдут… Здесь осетрину брали. Свеженькую. Через Верочкину подругу. Но она, по всему вероятию, кости туда подмешивает. Для весу что ли? Тебе не попадались? Я уже два раза чуть зуб не сломал. Придётся примерно наказать.

Дальше застольный разговор плавно перетекает в область воспоминаний о недавнем прошлом. У каждого из нас есть о чём рассказать, но говорит больше Салеев. Не на правах старшего, а исключительно по моей врождённой интеллигентной лени. Да и люблю я слушать Славку, честно говоря.

В процессе витийствований с лёгким алкогольным акцентом заходит речь и о парадоксальных ситуациях: когда, хоть и смешно до слёз, но горько от последствий. Воистину – разнополярные человеческие эмоции недалеко друг от друга гнёзда вьют. Вам нужны примеры? Тогда слушаем моего друга Салеева – он знает немало подобных историй.

Одна из них произошла с его старинным приятелем ещё по службе в «войсках». Теперь-то герой истории подвизается в коммерческих структурах после выхода на военную пенсию. Назовём Славкиного знакомого Толиком. Хотя, в принципе, нет никакой необходимости его называть вообще никак. Просто прослушаем, уважаемые радиослушатели, сцену из семейной драмы «Бизнесмен низшего звена возвращается в семейное лоно (или же, иначе говоря, к жене, с которой давно уже никак…)» Постановка Салеева, домыслы и недосказанности наши совместные.

– Где шлялся?

– В баню ходил… в сауну…

– Сауна, говоришь!? Иди, помойся, кобель безрогий!

– Так я там уже помылся!

– А чего тогда бабой пахнет?

– Так… это… После женщин ходили… Сначала сотрудницы, а потом мы с директором…

– Интересно, а они директору в пиджак тоже свои трусики положили, или только тебе? Хороший такой подарок к дню защитника… не знаю уже, чего…

– Это ошибка! Их была… одна… И то не моя…

– Ошибка – это ты, а она обычная шлюха!

* * *

Однако. Лето. Июль.

Пятница, вечер. Мы с Салеевым всё ещё сидим под раскидистым вентилятором в кафешке, куда забрели по дороге домой, и ведём умные беседы.

Постепенно, как это водится при разговоре двух умудрённых опытом мужчин, связанных одной профессией, возникает тема работы. Этот «летучий голландец» нашего подсознания всегда готов бросить якорь в бухте не только с пивом, но и более крепкими напитками. Слава увлечённо принимается объяснять мне, как он упростил какую-то схему электропитания с улучшением характеристик последней.

Он берёт лист бумаги и начинает быстро на нём что-то рисовать.

– Здесь всё, как обычно, – говорит Салеев, – два рубля.

Это так Салеев однофазный источник переменного напряжения величает. На бумаге выводит «~220», а говорит, что два рубля. Такое у Салеева правило «левого шурупа» (не спутайте с винтом, а то скандал выйдет по поводу характера резьбы).

– А вот тут стоит кондёр, – продолжает свой ликбез Слава.

– Из какой крупы? – спрашиваю я, рискуя нарваться на «Рабиновича», которым может одарить меня Салеев в негативном понимании этой многофункциональной фамилии.

– Причём крупа-то? Не знаю такого термина.

– Да, суп это простой… Раньше, когда картошку Петр Алексеевич ещё не сподобился завести, первейший продукт на Руси после каш, киселей и пареной репы.

Славка смеётся и смотрит на часы. Ему уже пора «сдаваться», супруга ждёт его, чтобы пойти поливать дачный участок. Он у Салеева буквально неподалёку от места жительства.

Мой друг позвонил домой – сначала на городской номер. Верочка Ивановна не ответила. Видать, была уже на огороде. Тогда Салеев набрал номер на мобильной «Мотороле», и до моего рассеянного по ячменной закваске сознания донёсся такой примерно диалог:

– Привет, дружочек мой махонькой! Это я звоню тебе. Шолом! Мы тут с одним Рабиновичем (в хорошем смысле, отметил я) пиво сейчас допьём, и приду поливать.

– Я тебя жду…

– Ты меня ждёшь, а сама с лейтенантом живёшь, – спел Слава с чистой, как лучшая улыбка из его набора, душой и добавил. – Шла бы ты домой, Пенелопа… Верочка Ивановна. Я сам всё сделаю. Подойду минут через несколько… И не твою мать, а нашу бабушку!

Автор этих строк строго высказал Славке, что негоже обижать женщину, а он ответил, что у него в мыслях не было ничего подобного. Действительно, я просто уже подзабыл манеру общения Салеева с любезной Верочкой Ивановной. На все Славкины происки она отвечала волшебным смехом с непременным комментарием «дурак».

Славка почистил рыбку, достал из неё икру и, поделившись со мной, поставил жирную точку то ли на последней теме, то ли на моём комментарии к телефонному разговору:

– Якшицизм это всё.

Я знавал сам себе, что татарское слово «якши» представляет собой нечто утвердительное и жутко правильное, но теория якшицизма мне была незнакома. Я попросил Салеева уточнить, что он имел в виду своей последней фразой. Слава немного задумался и изрёк с умным видом:

– Якшицизм есть ничто иное, как заебатецька вещь!

Этого мне хватило, чтобы осознать свою роль в холодной Вселенной. Тоже якшицизм своего рода.

Потом мы со Славкой принялись ностальгировать с новыми силами. И тут он поведал мне о своих ьрудовых подвигах во славу иноземного капитала.

* * *

Воспоминания Салеева о работе с иностранцами большого восторга у него не вызывали. Не любит он представителей северной части континента, который Колумб на нашу беду открыл, а закрыть всё руки не доходят. Не просто не любит, а даже очень не любит.

– Канадцы, в отличие от американцев, хамы, – сказал Слава. – Американцы очень вежливо с улыбочкой объясняют, что ты дурак, хотя сами очень плохо соображают в технических вопросах. А вот канадцы матюгами сыплют и уволить грозят каждую секунду. Это я тебе не с чужих слов вещаю, а на основании личного опыта говорю, ибо замечен был в связях с иноземными буржуинами. Отрицать данную связь не стану, тем более что стыдиться мне её нечего.

Канадцы, американцы, англичане. Их много поналезло в наши северные края в смутные годы игры в неограниченные суверенитеты, в которой не было никаких правил. Но как только правила появились, иностранные псевдо-инвесторы тут же и повывелись, лишний раз продемонстрировав либеральные манеры беспринципного хапужничества: если нельзя взять задаром, то стоит ли вкладывать капитал с далёкой перспективой – заработать всего лишь невеликий процент.

Канадцы, американцы, англичане… И с теми и с другими, и чуточку – с третьими. Салеев столкнулся в совместных предприятиях, которые пустили было корни на Коми-земле, да быстро самоликвидировались, поскольку в наших условиях работать не привыкли. Здесь им не Африка и не континентальная Канада, где любой транспорт по дорогам рассекает с толстым удовольствием, и думать о заброске оборудования в труднодоступные места не нужно. Край лесов и болот всё-таки, не какая-нибудь там Луанда с шельфом нефтеносным, на которую уже некий лондонский невозвращенец Еленин, ныне покойный, ставки в углеводородном казино сделал. И никакие ссылки на плохое законодательство, и непомерные налоги здесь ни при чём. Такие им льготы давали – разнообразным СП – закачаешься!

Нашим производителям и не снилось подобное в розовых грёзах о процветании, будто это именно они приехали в чужую страну «отбивать там бабло», а не последователи техасских и ньюфаундлендских углеводородных нуворишей.

Канадцы в Печоре филиал «Байтек-Силура» соорудили, а американцы «Парма-ойл» с нуля воздвигли (на наши же, отечественные, «деревянные» денежки из не шибко жирного государственного бюджета, в основном, – свои-то им жалко было). Славка несколько месяцев лямку в «Байтеке» тянул главным энергетиком, где канадцы верховодили, поэтому о них и разговор мы с ним вели по большей части.

СП «Байтек-силур» – фирма канадская, зарегистрирована на Кипре, штаб-квартира в Лондоне. Нефть добывают в Африке, а деньги отмывать решили на Российском Севере. Предприятие долгое время ничего толком на нефтяном поприще не делало, попросту говоря, создавало имитацию бурной деятельности (ИБД в обиходе). Зато такие деньжищи плавно перетекали через его счета, что с ума сойти можно. Представляете себе, у фирмы в аренде три нефтеносных буровые, которые мохом подёрнулись, и контора на окраине города, а обороты феерические. И всё больше – в американских долларах, а вовсе не в канадских.

Славкина же работа в канадской фирме совпала с периодом творческого застолья СП, когда работала только контора, производящая воздух и деньги из данного воздуха – на оффшорной подушке банков острова Кипр. Это уже позднее канадцам пришлось за ум браться, когда их власти республиканские «прижучили» ненароком, и когда открылся секрет арендованной собственности. Но фирмачи-специалисты бурильного дела оказались слабаками против нашей природы.

Одну скважину чуть вообще не загубили. Пришлось на поклон к нашим мастерам идти с брезгливым видом. Знаем, де, какие у вас все алкаши безграмотные. В разгар самых сильных морозов сумели российские бурильщики не только скважину спасти, но и инструмент. И какова же была благодарность? А никакой. Канадские нефтяные эксперты, которые с Ньюфаундленда прилетали и всё дело усугубили, довели ситуацию до критической, получили своё по контракту. Спасителям же только высокомерное «Thank’s» отвесили сквозь фарфоровые зубы и сволочили позднее, где только удавалось. В основном в Кремлёвских окрестностях. Мудрый председатель правительства кивал харизматической головизной своего черномырдого лицевого отростка озабоченно. Дескать, знаю, такая беда у нас со специалистами, хоть плачь, на одних только иностранцев и уповаем.

Руководили «Байтеком» два громилы, достойных режиссёрских работ Серджио Леоне периода спагетти-вестернов. Звали их Роб и Стэн. Оба в ковбойских шляпах и ковбойских же сапогах, в кожаных пальто до земли и клетчатых байковых рубахах с галстуками от Версаче. Уроды полные. Малограмотные парни с фермы. Иначе их и не назовёшь. Славику эти близнецы (в смысле ума-палаты, а не в генно-физиологическом понимании) поручили обустройство промбазы – в электрической части. Оборудование всё сплошь хитровыделанное, западенской закваски. Всё от трёхфазной сети – 110 Вольт переменного напряжения (один рупь на фазу) питается.

Попробуй в почти ещё советских условиях такую подстанцию где-то найти, чтобы на входе «два рубля», а на выходе только один. Главная задача – компрессор запустить, душу всей базы СП. А тут, на беду, ящик с инструкцией на таможне застрял. Роб со Стэном по территории арендованной за символический доллар на пятьдесят лет носятся, шпорами гремят, всех на средний палец отправляют самым изощрённым способом, на какой способны их фермерские умы, и насколько английского языка хватает.

Хватает его, должен заметить, не на много. Тогда канадцы начинают проявлять чудеса изобретательности, на русский мат переходя. Но и с этим у них беда. Знают-то всего два-три слова, и всё в один этаж сплошняком, без склонений, спряжений и перегибов с переливами. Будто малолетки отмороженные и косноязычные разговаривают Стэн с Робом, смех один. От данного обстоятельства ещё сильнее руководители заводятся и расправами русскому персоналу грозят. А они-то уж совершенно не при делах, между прочим. Это всё таможня что-то в коробках из Лондона найти пытается, шпиона, возможно или же взбесившуюся говядину.

Тут Слава и предложил всё электрическое хозяйство собрать безо всякой документации. Роб подумал и не разрешил. Без специалиста из Англии, ну, никак нельзя – только там просвещённые умы обитают. Потом подумал ещё чуточку и сказал, что с него хватит: он с базы уезжает, всё запрещает, но к утру, чтобы всё сияло и работало. То есть на Салеева всю вину повесить желает в случае провала.

– Мне, собственно, всё равно хоть два рубли, хоть рупь на входе, – сказал Слава. – Я же дипломированный энергетик. Мне всё едино. Сказано по рублю, но сегодня – значит, сделаем по рублю. Два часа работы и всё в полном ажуре, как у Нюрки после бани. Оба голубчика-фермера даже в город уехать не успели, когда энергетика уже готова была.

Я спросил у Салеева об оплате.

– Заплатили, конечно, заплатили, куда деваться, раз я на их бестолковых глазах, можно сказать, чудо явил техническое, как Христос Лазаря воскрешающий. Знаешь, у них всё предусмотрено в бюджете. Нужно только предъявить чеки и календарь местных праздников, чтобы банкеты узаконить. Есть даже статья на подкуп чиновников. Честное слово, не вру! Из этой статьи мне Роб и выделил 300 долларов, как клерку, какому из аппарата управления по оприходованию взяток. Хорошо, что не одной бумажкой, а то бы я вообще верить в себя перестал, – таков был Славкин ответ.

– Тут и Крисмес ихний подоспел, – продолжал Слава. – Сёмгу привезли для братвы нашей канадской, свежую – ещё вчера в Печоре гуляла. Роб посмотрел и говорит, чтобы пожарили. Ну, ты видел таких уродов? Я долго его убеждал, что малосолая лучше будет. Это же речная царица, жирная, розовая. Не чета норвежской, антибиотиками вскормленной. Переводчица вся извелась, пока меня толмачила. Взял я рыбу на тонкие кусочки порезал, солью, перцем обогатил и в банки стеклянные разложил. Чтоб дошла быстрей в плотном виде.

И вот! К столу вынесли огромное блюдо малосольной сёмги со свеженьким укропом, петрушкой и другими травками с рынка. Народ, естественно, не берёт ничего. На Роба косится, когда тот первым отведает (Стэн же где-то в Лондоне мотался в это время). Роб нос скривил, кусочек взял, обнюхал со всех сторон и брезгливо пригубил. Тут и весь народ приобщился к лучшему из лососей. И за банкетной суетой не заметил никто, что сёмга вдруг куда-то исчезла. Оказалось, её наш ковбой в гостиницу забрал. На людях всё кичился, нашими продуктами пренебрегал, а под подушкой тайком килограмма четыре умял за милую душу.

Но реконструкцией и монтажом английской подстанции Салеевские подвиги не ограничились.

Между делом Слава отремонтировал копировальный аппарат, который неосторожные грузчики где-то уронили, и компьютер «Apple Macintosh» в порядок привёл, хотя видел его первый раз в жизни. Не водится у нас на севере такой дичи. IBM only с процессором Intel, на худой конец, AMD или Schneider. Господа управляющие всё удивлялись и нахваливать Салеева не уставали.

И тут Энергонадзор предписание «Байтеку» выкатил с плёвеньким штрафом для первого случая. Дело, в принципе, вполне даже обыденное и малозначительное. Тем более что Славе фактически бумажные дела не передавали, когда он на работу устраивался, некому было. Никто электроснабжением базы до него не занимался, как должно. Все по очереди и никто в целом, как это ведётся, если деньги на заработной плате экономить.

Выполнить предписание – раз плюнуть, но не тут-то было. Вызвал Салеева Роб пред свои залитые дорогущим вискарём очи и правёж устроил. Бегает по кабинету, орёт нецензурно, оскорбляет Славиных родственников и его самого в придачу.

– Совсем нюх потерял, лемминг гуттаперчевый, – пояснил мне Салеев. – Только что в любви вечной клялся и таланты мои восхвалял, и тут такой военно-морской загиб от адмирала Нельсона, чтоб ему не икалось. Идите вы на хрен мелкими перебежками, дорогой мой Роб, говорю. Он мне «факин фак» (почти, как «миру мир» по-нашему), а я ему вернул с довеском. Ну, чтобы Роб с медведем оральным сексом занялся, причём, без разницы в каком варианте. Оба с летальным исходом.

Переводчица сидит, краснеет, как перевести, спрашивает. Ну, я и говорю, что пусть у гризли отведает чупа-чупсов, а сам заявление по собственному желанию уже писать заканчиваю. Не знаю толком, перевела ли ему растревоженная нашим разговором девица последнюю фразу, но, взглянув на мою бумажку, Роб рот закрыл, а потом тихенько так спрашивает, уай, дескать? Ну, тут я и выдал ему уже всё по полной программе. Уере гоу мэн ту, говоришь. Не знаю манто там или манту, а идите вы в манду, дорого, но нимало не уважаемый сэр. А потом ещё для верности по-татарски добавил «Кутак – блян кермяся, китаб – блян кермес» (что с членом не вошло, то через книги не войдёт, Генезис). Этого точно переводчица донести не смогла, не на того училась, но у меня чувство гордости в душе осталось. Тоже немало.

А я подумал, что зря, наверное, Славка про книги сказал. Не читал их Роб отродясь.