Текст книги "Встречный бой"

Сын Земли.
13.

За окном с легким шелестом раскачивались кроны широколистных деревьев, отдаленно напоминающих пальмы, и звук этот успокаивал, заставлял расслабиться, забыть о боли и тревоге.

Если перегнуться через подоконник, можно было разглядеть выложенные каменными плитками дорожки, аккуратно подстриженные клумбы, а еще дальше – океан, синий-синий, точно поле, заросшее миллионами незабудок.

Но вставать Роберту пока не разрешали, и пейзаж за окном он видел только один раз, в тот день, когда его только привезли сюда.

Когда-то это место называлось «Дом отдыха „Залив“, но после начала войны сменило имя на „Первый тыловой госпиталь“. Вместо отдыхающих тут появились деловитые врачи, библиотеки и процедурные приспособили для операций, а в коридорах запахло лекарствами и кровью.

– Эх, хорошо, – один из соседей Роберта по палате, чернокожий малый по имени Марек, зевнул. – Так бы век тут и оставался…

Голос его звучал довольно уныло. Роберт знал, что Марек полностью оправился от раны, и что через пару дней его отправят на Эброн.

– Да, планета хорошая, – согласился другой раненый, прозванный «Сахарным» из-за совершенно седых волос.

В сочетании с молодым лицом это выглядело дико.

Атлантис стал одной из первых земных колоний. На нем не нашлось полезных ископаемых, зато выяснилось, что мягкий климат и полное отсутствие агрессивной флоры и фауны искупает этот недостаток с лихвой.

Атлантис превратился в мир-курорт, миллионы землян и обитателей других колоний загорали под его ласковым солнцем, катались на водных лыжах и ныряли на поразительно красивых рифах.

Война пока не явилась сюда, но выслала разведчиков – боль и смерть.

Дверь отворилась и внутрь заглянула улыбающаяся девушка в белом халате, оглядела раненых.

– Как вы тут? – голос этой сестры оставался жизнерадостным всегда, даже когда она находилась около умирающего, и за это все без исключения обитатели их отделения любили ее, чисто и искренне, без малейшего признака похоти.

– Отлично, Жанна, – ответил Марек и сел на кровати так, что та скрипнула.

Роберт кивнул, Сахарный улыбнулся и даже четвертый обитатель палаты прохрипел что-то из-под скрывающих лицо бинтов.

– Вот и хорошо! – почти пропела девушка, заправляя под шапочку выбившийся темный локон. – А то господин заведующий обход затеял. Скоро будет у вас. Так что будьте хорошими мальчиками, ладно?

– Без вопросов, – ответил Сахарный.

Где он поседел, никто не спрашивал, но каждый слышал, как молодой человек с белыми, как молоко, волосами и бровями кричит по ночам.

Роберт и сам несколько раз просыпался в холодном поту, ощущая, как колотится сердце. Царящая вокруг тишина, нарушаемая лишь храпом и сопением, казалась жуткой, давящей, хотелось ощутить надежную тяжесть бронекостюма, а в руки взять автомат…

Об этих приступах Роберт не рассказывал никому.

Жанна выпорхнула из палаты, а еще через пять минут дверь открылась. Внутрь шагнул заведующий госпиталем, высокий и носатый, точно верблюд. Блеснули старомодные очки.

Среди раненых заведующего ласково именовали Профессором.

– Так, что тут у нас? – спросил он голосом раскатистым и бодрым до отвращения.

– Вот… – лечащий врач, ухитрившийся протиснуться сбоку, шепнул что-то на ухо начальству.

– Ага, – Профессор повернулся к Сахарному. – Как ваше плечо? Приступы боли повторяются?

Разговаривая с каждым раненым, заведующий обходился двумя-тремя фразами, потом изрекал что-либо умное в сторону лечащего врача и, довольный результатом, переходил к следующей «жертве».

Роберт, как расположившийся дальше всех от двери, оказался последним. Профессор долго рассматривал его ногу, затем покачал головой и сказал:

– Попробуйте лизетиновую терапию. Должно помочь. И полный покой для конечности! Иначе…

Дальше пошла какая-то медицинская белиберда, столь же непонятная обычному человеку, как язык урду.

– Фу, пронесло, – прошептала Жанна, глядя в спину выходящему в коридор начальству. – Так, ты что сидишь, давай на диагностику!

Последняя фраза относилась к Мареку.

Заворчав, тот спрыгнул с кровати и выбрался в коридор. Жанна поправила одеяло на замотанном в бинты солдате и, повернувшись к Роберту, одарила его строгим взглядом.

– А ваши процедуры мы проведем чуть попозже, – сказала девушка. – Сейчас я позову санитаров…

Роберт ничего не сказал, только вздохнул.

К тому, что дважды в день его катают в процедурную, где многострадальную конечность подвергают изощренным, продолжительным и, как считается, лечебным «пыткам», он потихоньку начал привыкать.

Поднос был снабжен четырьмя ножками, чтобы ставить на кровать, и бортиком, не позволяющим тарелкам и чашкам сползти. Не хватало только пульта управления и стереоэкрана.

– Приятного аппетита! – сказала Жанна, нажимая сенсор у подоконника.

Шторы с легким шелестом разошлись, фрамуга повернулась, и в палату ворвался пахнущий свежей листвой ветер. От брызнувших в лицо солнечных лучей Роберт невольно прищурился.

– Спасибо, – проговорил он, берясь за ложку.

– Не за что, – сестра улыбнулась и подсела к раненому в бинтах, чтобы покормить его.

Марек и Сахарный, как «ходячие», питались в столовой.

– Сомий хвост! – сняв крышку с миски, Роберт обнаружил в ней надоевшую за последние дни гречневую кашу.

– Ешьте, что дают, – вздохнула Жанна, ловко вставляя куда-то в бинты трубочку и заливая в нее питательную смесь. – Говорят, что скоро снабжение урежут и поставки сократятся…

Роберт жевал разваристую кашу, обильно сдобренную маслом, запивал апельсиновым соком и думал, чем именно раненых будут кормить в случае сокращения поставок: травой? выловленной в морях Атлантиса рыбой?

– …а она ему и говорит – ну и дурак ты! – дверь открылась, и в палату шагнул гогочущий Марек.

– Забавно, – за ним порог переступил Сахарный. – Ты когда, сегодня выписываешься?

– Точно, – Марек помрачнел. – Через полчаса должен явиться на транспортировочный пункт.

– Ну не грустите, – Жанна улыбнулась и принялась извлекать трубочку. – Нельзя же всю войну просидеть в госпитале?

– Это точно, хотя очень хочется, – Марек вздохнул и полез в тумбочку. Что-то грохнуло, упало и покатилось по полу. Когда Роберт повернулся, то увидел лишь торчащий из-под кровати зад соседа.

– Можно забрать поднос? – спросила Жанна.

– Конечно.

– Какие-то вы смурные, – девушка надула губки. – Хоть бы порадовались за соседа, ему сегодня бинты с лица снимут.

– Только я этого не увижу, – Марек выбрался из-под кровати.

За тем, как он собирается, наблюдали в мрачном молчании. Сахарный наверняка думал о том, что скоро его ждет та же судьба, а Роберт размышлял, сколько дней пробудет в госпитале.

– Ну, – чернокожий солдат поднялся, повесил на плечо тощий рюкзак. – Прощайте, ребята! Рад был с вами познакомиться, если повезет – после войны увидимся!

– Непременно увидимся, – пробормотал Роберт, пожимая протянутую руку.

Сахарный и Марек обнялись.

– Эх, – сказал чернокожий солдат. – Пусть тот парень, что придет на мое место, не окажется занудой…

Хлопнула дверь, стихли в коридоре шаги.

– Без вопросов присоединяюсь к этому пожеланию, – пробормотал Сахарный.

– Он ушел? – в палату заглянула Жанна. – Надо белье сменить, а то новеньких скоро обещали…

Она исчезла, но вскоре вернулась с парой пластиковых мешков и захлопотала вокруг покинутой кровати. Зашипел пульверизатор, разбрасывающий частицы антисептика, по воздуху поплыл горький запах.

– Вами сегодня займусь чуть позже, – проговорила девушка, распаковывая пакет с чистым бельем. – Сначала велено освободить вашего соседа…

– Хорошо, – безропотно кивнул Роберт.

Сосед, на карточке которого можно было прочитать «Патрик Конноли», находился в госпитале больше недели, но за это время никто из соседей по палате не видел его лица и не слышал голоса.

Сегодня должно было состояться что-то вроде знакомства.

Жанна застелила кровать, полюбовалась на дело собственных рук и исчезла, чтобы вернуться в компании двух санитаров и лечащего врача – сутулого чернобородого типа с непроизносимым индийским именем, которое больные сократили до короткого Радж.

– Ну, приступим… – сказал он.

Санитары ухватились за кровать и выкатили ее в коридор.

– Интересно, каким он окажется? – спросил Роберт, когда поскрипывание колесиков стихло в коридоре.

– Рыжим, веснушчатым и наглым, – хмыкнул Сахарный. – Без вопросов. Ирландцы другими не бывают… У нас во взводе их было двое, вот помню…

Спокойное только что лицо перекосило жуткой гримасой. Сахарный захрипел, точно астматик во время приступа, щеки его побагровели, а глаза полезли из орбит.

– Эй, что с тобой? – Роберт потянулся к кнопке экстренного вызова.

– Все в порядке, – с видимым трудом проговорил Сахарный. – Не надо никого звать… Я просто… просто вспомнил.

Он отвернулся к стене и затих, лишь время от времени вздрагивали плечи.

Ждать возвращения Патрика Конноли пришлось недолго – вновь заскрипели колесики, дверь распахнулась, явив обтянутую белым халатом широкую спину санитара.

У сидящего на кровати человека было не лицо, а что-то вроде грубой маски из шелушащихся рубцов. Веселые голубые глаза смотрели из складок ороговевшей кожи, рот напоминал щель.

От волос, бровей и ресниц не осталось и следа.

– Здорово, парни, – сказал Патрик Конноли, когда его кровать поставили на место. – Как я рад видеть… вас видеть!

– Сомий хвост, – Роберт покачал головой. – Чудо, что глаза уцелели.

– Один из плазмоидов угодил мне прямо в харю, – губы слушались ирландца с трудом, так что соседям приходилось напрягаться, чтобы перевести его невнятное бормотание в слова. – Счастье, что я успел зажмуриться!

И палату огласил хриплый смех.

– А где ты служил? – поинтересовался Сахарный. – И что с ногами?

– Не поверишь – на Эброне, – Конноли покачал головой. – А ноги, судя по тому, что мне рассказали, побывали в лужице из расплавленного металла.

– Где ты такую нашел? – хмыкнул Роберт.

– Там, где не ожидал, – ирландец скривился, рубцы на его лице задвигались, создавая впечатление, что происходит маленькое землетрясение. – Я в боях не должен был участвовать, но форсеры отыскали нашу базу, раздолбали за несколько часов и утащили всех трупаков…

– Каких трупаков? – Сахарный сел на кровати.

– А своих. Научная база «Гравий» – вот как называлось то место, которое я охранял, прежде чем попасть сюда. Ее создали недели две назад, свезли кучу умников с большими головами…

– И они изучали форсеров? – спросил Роберт, вспоминая странный приказ не уничтожать трупы врагов, а сохранять их и отдавать специальным «научным командам».

– Ну да, – Конноли поднял руку и осторожно почесался. – Ух, зудит-то как… Не то что изучали, а потрошили, точно кур. Я несколько раз стоял на часах у лаборатории, такого насмотрелся. Кровища там хлестала, как на поле боя… А еще расковыривали их плазменное оружие, чтобы выяснить, как оно действует. Только вот не успели особо ничего понять, как форсеры заявились сами и устроили научной базе «Гравий» небольшой кирдык…

– Много кому они его устроили, – проговорил Сахарный, вновь укладываясь. – Без вопросов.

В палату заглянула Жанна.

– Так, Кузнецов, сейчас я займусь вами… – проговорила она с напускной суровостью. – А вы лежите! Рано еще вставать! А то обратно все намотаем, да еще и к кровати привяжем!

Конноли развел руками и покорно лег.

Новенький напоминал скорее труп, чем человека. Грудь его охватывала плотная повязка, дыхание было хриплым и неровным, а лицо – белым, точно маска из алебастра.

– Из ионного орудия парня приложили, – уверенно заявил Сахарный, когда дверь за врачами закрылась. – Без вопросов. И легкое задето.

– Это ты в точку попал, – заметил Конноли. – Ничего, оклемается.

Роберт, сегодня получивший разрешение вставать, осторожно спустил ноги с кровати и ухватился за подоконник. Соседи наблюдали за ним с напряженным вниманием, новичок сипел.

– Помочь? – поинтересовался Сахарный.

– Не надо, – гордо ответил Роберт.

Отвыкшая от нагрузки нога чуть не подогнулась, когда он вступил на нее, по отросшим заново нервам стегнула боль, а в коленке что-то хрустнуло, будто сломалась тонкая ветка.

Но Роберт устоял, сделал пару шагов и вытер выступившую на лбу испарину.

– Браво! – Конноли хлопнул в ладоши.

– Пока я не ходок, – бедренные мускулы ныли, точно после хорошей пробежки, так что пришлось возвращаться на кровать.

– Ничего, это пройдет, – кивнул Сахарный.

Во время вчерашнего осмотра его плечо было признано здоровым, так что завтра седому солдату предстояло покинуть госпиталь и снова отправиться туда, где раны не лечат, а получают.

В коридоре послышались возбужденные голоса, скрипнули дверные петли, и через порог ступил высокий человек в белой мантии.

– Мир вам, во имя Единого, – мягко проговорил он, покачивая головой, и блики забегали по выбритой макушке.

– Это отец Евгениуш, – из-за плеча служителя выглянула сердитая Жанна. – Он пришел позаботиться о ваших душах.

– Истинно так, – обладатель белой мантии поставил на пол большую и тяжелую на вид сумку. – Скажите мне, дети мои, часто ли вы вспоминаете о Единой Воле, что направляет помыслы и события? Не забываете ли молиться, очищать сердце пред Ликом Единого?

Роберт смущенно потупился. Последний раз он молился еще на Земле, когда перед отправкой на войну их завезли в главный нанкинский храм, а с тех пор на религиозные мысли просто не было времени.

Трудно думать о душе, когда тебя пытаются убить.

– Вижу, что сердца ваши зачерствели от боли и ненависти, – служитель чуть заметно нахмурился. – Но ничего страшного, ведь сказано в Книге Освобождения – ненавидящий Единого да обретет путь к нему, любящий да заблудится в любви своей…

– Грешен я, отец, клянусь трилистником, – проговорил Конноли. – Убивал…

– Любой солдат может сказать то же самое, – служитель неожиданно рассмеялся. – Если желаешь поговорить наедине, сын мой, то я буду готов выслушать тебя после вечерних процедур. Это касается вас всех.

И отец Евгениуш обвел обитателей палаты взглядом, теплым, спокойным и очень добрым.

– Что до остального – не буду утомлять вас длинными речами, – услышав это, Сахарный вздохнул с облегчением. – Но на первом этаже с сегодняшнего дня начнет работать храм, и я буду служить там каждый день в соответствии с указаниями Комиссии Единства. Приходите.

– Обязательно, святой отец, – кивнул Роберт.

– Вот и хорошо, – отец Евгениуш наклонился к своей сумке, щелкнул застежкой. – А это вам подарок, чтобы вы не скучали. А то тоска разъедает душу не хуже ржавчины…

К удивлению Роберта, из сумки оказался извлечен не экземпляр Девятикнижия в подарочном издании, а самый настоящий телевизор, маленький и плоский, похожий на поднос.

– Вот, во славу всех Святых и Пророков, – проговорил служитель, прилепляя телевизор к стене.

Чмокнул вакуумный крепеж и полупрозрачный прямоугольник повис, точно муха.

– Да будет с вами мир Единого и благость его, – заметил отец Евгениуш, подхватил сумку и вышел в коридор.

– Хороший подарок, – заметил Конноли. – Только что транслируют на этой планете? А ну показывай! Настройка, каналы…

Телевизор, повинуясь голосовой команде, заработал. Экран осветился, пошел цветными пятнами, из динамиков полился мужественный голос:

– …на Эброне. Полчища врагов продолжают атаковать позиции наших солдат, но они не желают отдавать ни метра политой потом колонистов земли!

– Красиво говорит, – заметил Сахарный. – Только врет, без вопросов. Какие полчища? Форсеров много меньше, чем нас.

С небольшим опозданием появилась картинка – пейзаж изуродованного боями города.

Среди развалин возвышались редкие уцелевшие здания, виднелись столбы дыма и огрызки, оставшиеся на месте деревьев, на мостовой зияли выбоины. Бесстыдно раззявив пасть, валялся собачий труп.

– С нами согласился побеседовать один из доблестных защитников Эброна, сержант Юджин Хопкинс! – объявил диктор.

Изображение чуть сдвинулось так, чтобы собачий труп ушел из кадра, и на экране появилась круглая, точно блин рожа, украшенная сизым носом и парой бегающих глаз.

– Что вы можете нам сказать, сержант?

– Ну… мы… э, – лицо Юджина Хопкинса от умственных усилий побагровело, став похожим на свеклу-мутанта, переходящий в залысины лоб пошел морщинами. – Не отдадим ни пяди земли этим… ну… э… чудовищам!

Камера чуть отодвинулась и стала видна размещенная на грудном щитке эмблема – две переплетенные между собой молнии, темная и светлая.

– Корпус «Зевс», – заметил Сахарный. – Командиры с Земли, рядовой состав почти весь с Олимпа…

– Откуда ты знаешь? – удивился Роберт.

– Я там служил.

Изумление Роберта возросло. До сего дня сосед по палате ни разу не упомянул о том, что было с ним до попадания в госпиталь, а когда начинались разговоры-воспоминания, он просто отворачивался к стене.

Сержант Юджин Хопкинс продолжал вещать что-то о славном пути собственной боевой части, но слушать его речь, явно написанную кем-то другим, никогда форсеров в глаза не видевшим, было тошно.

Роберт поискал другой канал, но безрезультатно.

– Выключись, – проговорил Конноли, когда стало ясно, что попытки эти обречены на провал.

Телевизор погас, и в палату вернулась тишина.

Дочь эволюции.
13.

То, что находилось в термочане, трудно было охарактеризовать каким-то иным словом, кроме «неаппетитное». Возможно, люди умели готовить эту вещь, но форсерские повара столкнулись с ней впервые, так что результат их трудов выглядел жутковато.

– Лучше бы биомассой кормили, – пробурчал Пабло, без привычного энтузиазма работая ложкой. – Этим снабженцам все бы экономить! Дают какую-то дрянь человеческую…

– Они просто не знают, как правильно с ней обращаться, – примирительно сказала Анна.

– Неудивительно, что люди такие дохлые, если постоянно этим питаются, – фыркнул Стефан.

– Не нравится – не ешь, – пожал плечами Антон. – Оставайся голодным, но другим не мешай.

Марта ела неторопливо, стараясь не обращать внимания на вкус того, что отправляет в рот, и вспоминала сегодняшнюю ночь, прошедшую не очень спокойно…

Где-то под утро девушка, задыхаясь и хватая воздух ртом, села в кровати. Сердце подпрыгивало, как впавшая в брачное безумие песчаная крыса с Норли, лоб был мокрым от выступившего пота.

После прохождения боевой модификации сны посещали Марту исключительно редко, но в этот раз ей привиделось нечто настолько яркое, что посапывающие на соседних койках сослуживцы выглядели менее реальными, чем представшее девушке видение…

«Это был сон – поняла Марта. – Слава Пророку, это был только сон».

Там она стояла на одной из улиц Крайона, на обочинах бесшумно и бездымно пылали дома, а из-за горизонта поднималось нечто много более яркое, чем местное солнце.

Из сияния появился Пабло, несущий на руках вражеского снайпера, и поставил человека точно куклу. Возникший сбоку Антон вручил Марте снайперскую винтовку и приказал.

– Убей его!

Девушка поняла, что должна не выстрелить, а заколоть врага его же оружием, точно ножом.

– Давай, пришпиль его, – подбодрил Пабло. – Люди недостойны жить!

Марта попыталась отбросить оружие, но винтовка будто прилипла к рукам.

Сияние погасло, и на его месте обнаружился сам Пророк. Посмотрел на Марту глазами светлыми, как небо Эброна, разжал тонкие губы:

– Убей его, мое возлюбленное дитя, – голос создателя форсеров прозвучал до странности тонко. – Убей, ибо таков твой долг… Убей его, ради меня, ради нашего будущего…

И Марта, будучи не в силах сопротивляться, воткнула ствол винтовки в грудину человека, услышала треск ломающихся костей и увидела гримасу боли на знакомом ей лице.

Лице Роберта.

Сейчас, утром, сон казался глупым видением, но ночью девушка проснулась в диком ужасе и с трясущимися руками.

– Какая-то ты мрачная, рыжая, – вздохнула Анна и отложила ложку.

– Это от еды, – влез в разговор Пабло.

В термочане, несмотря на усилия бойцов, осталось еще достаточно неаппетитного варева.

– Ладно, – сказал Антон, убедившись, что доедать никто не собирается. – Пабло, отнеси посудину на кухню.

Бурча что-то, Пабло поднялся, ухватил термочан и потащил прочь. Хлопнула входная дверь.

– Полчаса свободного времени, – проговорил субтактик. – Пока никаких распоряжений не поступало, и это довольно странно.

Вторая оперативная бригада стояла в Крайоне пять дней, и ни один из них не прошел спокойно. Люди, отброшенные от города на добрый десяток километров, ухитрялись возвращаться, устраивали засады, минировали развалины. Гремели взрывы, звучала стрельба.

Патрулирование сменялось зачистками кварталов, напоминающих лабиринты из развалин. Вчера прошел слух, что оперативную бригаду отправят дальше на запад, где продолжались жестокие бои.

Но пока он ничем не подтверждался.

По пути к собственной кровати Марта заглянула в санитарный блок и задержалась у зеркала. Изучив собственное отражение, осталась вполне довольна, и тут взгляд ее упал на лежащий перед зеркалом маленький цилиндрик.

«Шампунь „Белая роза“» – было написано на нем.

Из трех слов девушка точно знала значение только одного. Поколебавшись, Марта сняла колпачок. Из цилиндра полезло что-то перламутрово-белое и очень приятно пахнущее.

Девушка принюхалась, и из глубин памяти всплыло слово «духи».

У мамы имелся прозрачный флакончик, в котором хранилась жидкость под таким названием. По праздникам он извлекался из шкафа, немного жидкости оказывалось на маме, от нее начинало очень приятно пахнуть, а у них с папой делались очень довольные лица.

Марта вздохнула, отгоняя непрошенные воспоминания, и потянулась к кармашку, где хранила филс. Но вовремя осознала, что жвачка давно закончилась, а пополнить ее запасы не удалось.

– Рыжая, сколько можно! – раздался с другой стороны двери голос Анны. – Ты чем там занимаешься?

– На себя любуюсь, – ответила Марта и потянулась к защелке. – Уж больно красива.

– Я за тебя беспокоюсь, а не за себя, – заглянула внутрь подруга. – Ой, а чем тут так пахнет?

От объяснений Марту спасло появление улыбающейся Хельги.

– Рада вас видеть, – открыв входную дверь, темнокожая девушка широко улыбнулась. – Надеюсь, все целы?

– Мы-то целы, – тут же забыла о необыкновенном запахе Анна, – сама как себя чувствуешь?

– Прекрасно! Отлежалась и стала как новенькая! – отозвалась Хельга.

Выглянувший на голос землячки Стефан рыкнул что-то нечленораздельное, потом шагнул к девушке и обнял ее.

– Так, это что еще за стоячий разврат? – спросил Пабло с порога. – Весь проход загородили. А я, между прочим, хорошие новости принес!

– Ну надо же, – фыркнула Марта.

Пабло ее не услышал.

– Ну вот, откуси дьявол яйца всем людям и снабженцам, чтоб не размножались, – громко сказал он, потрясая пластиковым мешком. – Видали? Держите, и не надо благодарностей, хотя я один знаю, какой ценой это мне досталось!

– Это еще что такое, не попусти Пророк? – поинтересовался Антон, выходя из комнаты.

– Это – конец человеческой жратве! – провозгласил довольный Пабло, вытаскивая из пакета упаковку сухого пайка. – Я выпросил у наших поваров питание на ближайшие три дня. А своей кашей или супом-пюре, как они это называют, пусть пленных людей пытают!

Субтактик покачал головой и улыбнулся.

– Когда-нибудь я задушу тебя, – сказал он шутливо. – Но не сегодня. Ибо через пятнадцать минут мы должны быть готовы к выходу. Вопросы есть?

– Нет, – мрачно ответил Пабло, осознавший, что добытые в жаркой схватке сухие пайки придется тащить ему.

Лужайка перед гостиницей когда-то была зеленой и ровно подстриженной, сейчас же напоминала место, где развлекались хулиганистые любители фейерверков на гусеничных машинах.

Рытвины чередовались с выжженными пятнами, и редко-редко попадались пятачки уцелевшей травы.

– Проклятье! – выругалась Марта, споткнувшись о внезапно обнаружившуюся под ногами кочку.

Форсеры построились на лужайке привычным порядком – колоннами звено за звеном. В этот момент, когда боевая бригада собралась вместе, на открытом пространстве, стало ясно, сколь велики понесенные на Эброне потери.

Девушка с прожженной в волосах дорожкой махнула Марте рукой, та приветственно кивнула в ответ.

– Смирно! – скомандовал Антон.

Тактик, появившийся перед строем, выглядел таким усталым, что Марта испытала приступ острой жалости.

– Да, – проговорил командир боевой бригады. – Крепко нас потрепали. Но зато выжили самые сильные, умные и умелые. Война – это ускоренная эволюция, иначе и не скажешь…

Начало оказалось не совсем обычным, но дав подчиненным немного слабины, тактик переключился на официальный тон.

– Бойцы! Готовы ли вы умереть за Пророка и Эволюцию? – поинтересовался он.

– Готовы! – без особого энтузиазма ответили форсеры.

– Я об этом знаю, – неожиданно улыбнулся тактик. – И что еще важнее, об этом знает сам Пророк. Иначе бы он не удостоил нас специального, очень сложного поручения.

Упоминание о личном задании Пророка совершенно не обрадовало Марту, да и из соседей по строю мало кто изобразил энтузиазм. Боевые форсеры изменились, от тех дней, когда они верили, что легко сокрушат людей, их отделила не одна смерть и не одно разочарование.

Мало кто мечтал погибнуть лишь ради того, чтобы Пророк остался доволен.

Тактик проникновенно вещал о фронтовом братстве, сплачивающем детей Пророка против врагов Эволюции, о том, что он горд иметь в подчинении таких солдат, но Марта слушала вполуха.

Все это был «шум», произносимый для того, чтобы отключить солдатам мозги, и не более того.

– Что же, мы здесь сделали все, что могли, – проговорил тактик. – Пора нам отправиться туда, где мы сможем нанести людям удар по самому сердцу их владений – на Землю.

Марта не удержалась от удивленного вздоха.

Атаковать Землю? Настолько же нереально, как снять одну из тысяч звезд с ночного неба или поймать ветер!

– Я понимаю ваши сомнения, – голос тактика звучал вкрадчиво. – Но мудрость Пророка превыше всего, и он сумел найти способ обойти выстроенную хитрыми людьми систему порталов…

Понятно было, что тактик и сам не знает, как именно они доберутся до прародины человечества.

– В любом случае, – сказал он, – транспортеры ждут нас у склада. Так что вперед, и да пребудет с нами дух Пророка!

– Почему на это опасное задание не отправили тех хорошо замаскированных типов с единичкой на груди? – мрачно осведомился Стефан, когда они покинули лужайку и зашагали в сторону окраины.

– А потому что задание рискованное, – ответила Анна. – Если нас постреляют, так и не жалко, а тех здоровяков выкармливали и обучали долго, их в расход пускать не с руки.

– Разговорчики! – бросил, обернувшись, Антон.

На ходу строй перемешался, и Марта оказалась рядом с девушкой, «отмеченной» выжженной на голове полосой.

– Привет, – сказала та, дружелюбно улыбаясь.

– Привет, – ответила Марта. – Решила не исправлять прическу?

– Толку-то, – пожала плечами девушка, – в нашем деле никогда не знаешь, когда в очередной раз что-нибудь над головой пролетит.

– Тоже верно, лишь бы «над», а не пониже, – присоединилась к разговору Анна. – По-моему, даже симпатично получилось. Оригинально, по крайней мере, точно…

– Бабье! – презрительно заметил Пабло, чей рюкзак от сухих пайков выглядел неприлично пухлым. – Все бы им о прическах разговаривать!

– Ой-ой, – сказала Анна и показала язык.

Длинный и розовый, всем змеям на зависть.

Под колесами негромко шуршал пластобетон, однотонно гудел мотор, навевая сонливость, а видимые на западе вершины гор потихоньку уползали за горизонт, словно уменьшались в росте.

– Интересно, на какую планету нас забросят? – спросила Хельга, поглаживая себя по виску.

– Мне тоже интересно, – пожала плечами Марта. – Только вот боюсь, об этом мы узнаем в последнюю очередь.

По эту сторону гор располагалось пять порталов – на Валорию, Флору, Гадес, Халикт и Трясину, и если выбирать, то большинство форсеров наверняка высказались бы в пользу аграрной планеты, завоеванной так легко.

– Это точно, – застенчиво вздохнула уроженка Демона.

Транспортеры ползли на восток, одно за другим проезжали селения, то почти целые, то разрушенные до основания. Вдоль дорог мелькали промышленные здания и жилые дома.

Они сменялись полями и цветущими садами, иногда попадались форсерские патрули, провожающие колонну равнодушными взглядами.

Сидящие в транспортерах солдаты большей частью дремали, кое-кто лениво переговаривался, в углу рядом с кабиной неугомонный Пабло организовал игру в карты. Оттуда доносились азартные вопли и сочные шлепки, когда проигравший получал заработанную порцию оплеух.

– Куда же все местные подевались? – недоуменно спросила Марта, когда показался очередной поселок, пустынный, как и все прочие. – На Флоре они спокойно разгуливали.

– Там они нас не ждали и не сопротивлялись, – сказал Стефан, и ткнул пальцем в сторону дома, на крыльце которого валялось то, что еще недавно было человеком. – А тут по полной…

От головного транспортера донесся грохот и треск, Марта увидела, как машина вильнула в сторону, и тут же ее саму швырнуло на борт, челюсти клацнули так, что хрустнуло где-то в затылке.

– Наружу! Врассыпную! – гаркнул Антон.

Тут только Марта поняла, что треск, который она слышит – вовсе не шум в ушах, а пулеметные и автоматные очереди. Перехватила ионное орудие и перепрыгнула через борт.

Приземлилась неудачно, едва не подвернув лодыжку, и тут же перекатилась в сторону, под прикрытие колес.

– Укуси меня дьявол! – донесся сверху рык Пабло, и плазменный заряд ушел в сторону холмов на обочине.

Зрительные усилители заработали, и Марта разглядела, откуда тянутся «нити» очередей, различила среди зелени высоких кустарников стремительно перемещающиеся фигуры.

Дальше все было делом техники.

Один автоматчик ткнулся лицом в землю, потом другой, третий выстрел пропал зря – броня человека выдержала попадание.

– Клянусь Пророком, неудача, – пробормотала девушка, выжидая, пока оружие вновь зарядится.

Тактик не терял времени даром. Бойцы из передних транспортеров двинулись в обход холмов, чтобы зайти людям в тыл, тем же, кто находился в задних машинах, досталась задача прикрывать.

– Откуда они только взялись? – заметил высунувшийся из-за транспортера Стефан.

– Диверсионный отряд, – пожала плечами Марта. – Взяли проводника из местных и горы перешли, чтобы вредить на коммуникациях…

– Вот только не знают, твари, с кем связались! – оскалился темнокожий форсер.

Граната громыхнула в нескольких метрах, осколки ударили по кузову, один ткнулся Марте в плечо.

– Вот гады, уходят… – пробормотала девушка, глядя как люди стремительно отступают.

Командовал диверсантами вовсе не дурак и обходной маневр тактика он заметил вовремя. Стрельба затихла, стало слышно, как ругается кто-то из бойцов, получивших рану.

– А ты спрашивала, где люди? – хмыкнул Стефан. – Вот они!

– По машинам! – долетел через ком-линк приказ тактика.

– Разве это не мы будем убирать? – поинтересовалась Марта, кивая в ту сторону, где среди зарослей остались людские трупы.