Текст книги "Школяр"

14

В ночь на 30 июня 1345 года злополучная Западная, бывшая Библиотечная, башня впервые оказалась разрушена до самого своего основания. Виновник её разрушения настоял на том, чтобы башня была вновь выстроена уже по его проекту, и после этого она простояла в целости многие века…

«История Второй Империи», 19-е издание, Анастасийская Центральная библиотека

«БАХ! БА-БАХ!»

Филь крепко спал, когда тишину ночи разорвали страшные удары. Ему показалось, что он снова в Алексе, но уже второй «бах» никак не мог быть сосной, лопающейся на морозе.

Проснувшись и соскочив с постели, он выглянул в окно. Взрывы доносились со стороны Кейплигского замка. Они следовали через одинаковые промежутки времени с пугающей частотой, словно строй гигантских солдат маршировал там в ногу. Небо над Западной башней посветлело от языков пламени, взлетающих вверх с её крыши, и вдруг всё стихло.

Угол дома мешал как следует всё разглядеть. Филь впрыгнул в штаны, выбежал из комнаты и полетел вверх по лестнице, выходившей на площадку, где был выход на балкон. Пока он бежал, стены дома дрогнули от грохота далёкого обвала. На втором этаже Филь столкнулся с Габриэль, спешащей из своей комнаты.

– Что это? – выкрикнула она испуганно.

– Думаю, это в замке пытаются отбить чьё-то нападение, – ответил Филь, пробираясь в кромешной тьме к балкону.

– Но ведь общей тревоги не было!

Сигналом общей тревоги в Кейплиге служило изобретённое Флавом устройство, рождавшее леденящие душу звуки, которое он назвал «Глас Сирены».

– А может, у них не было времени, – пробормотал Филь, сам не зная, что думать.

Перед ними открылся погружённый в ночную темноту город. Множественные пятна факелов двигались по направлению к замку. Подъёмный мост и Восточная башня, хорошо видимые с балкона, тоже освещались факелами, но на месте недавно достроенной Западной зияла чернота.

– А где башня? – удивилась Габриэль, перевешиваясь через перила; грива неприбранных кудрявых волос перевесилась с ней.

– Филь, что там, тебе видно что-нибудь? – раздался глубокий встревоженный голос.

Госпожа Фе в длинном халате стояла позади них с подсвечником в руке. В отличие от дочери, прибежавшей сюда в расшитой цветочками ночной рубашке, из-под которой выглядывали голые коленки, госпожа Фе выглядела так, что могла бы принять гостей.

– Ничего не видно, – признался Филь. – Но я сейчас сбегаю всё разузнаю.

– Я с тобой, – воскликнула Габриэль, отпрянув от перил.

– Я хочу повидать Руфину!

– В час ночи? – останавливая её, спросила госпожа Фе.

– И прямо в таком виде?

Филь метнулся в свою комнату, нацепил рубаху и через минуту был у порога, надевая сандалии. Габриэль сбежала к нему по лестнице.

– Филь, ну подожди, пошли вместе! – взмолилась она. – Я же теперь не усну!

– У тебя всё равно нет туда постоянного пропуска, – напомнил он, – и потом…

Он смерил её взглядом и, смеясь, сказал, закрывая дверь:

– Если ты когда-нибудь решишь появиться так в нашем дормитории, сообщи мне, я продам на это зрелище билеты!

После памятного визита в Кейплигский замок, когда его туда не пустили и он вступил в драку со стражниками, господин Клемент счёл разумней разрешить ему свободный доступ и внёс его имя в книгу постоянных посетителей.

Ожидая увидеть перед собой важного вельможу, стражник удивился:

– Это ты, что ли, Филь Фе, шпингалет? Не верю!

– Зови эмпарота, – смело заявил Филь.

Стражник покачал головой:

– Эмпарота ему подавай! Где же я тебе его возьму? Ты видишь, что здесь делается?

Филь видел, поэтому и хотел под любым предлогом пройти в замок и поближе взглянуть на развалины, над которыми висело пыльное облако. Он сгорал от желания узнать, что разрушило башню. Землетрясения в городе не было, да и башня упала аккуратно, словно ссыпалась вниз под собственным весом, не потревожив крыло замка.

– Ну а к кому хоть? – спросил его стражник.

– К господину Клементу, – сказал Филь. – Я уверен, что он не спит.

Стражник рассмеялся, пропуская его:

– Это точно, не спит! Ну иди!

Филь первым делом направился к башне. Публики здесь не было, не то что за мостом, где от поднятых с постелей зевак было уже не протолкнуться. Развалины, однако, окружали стражники и к самой башне никого не пускали.

– Отойди, – пробасил усыпанный пылью могучий бородач, держа в одной руке алебарду, в другой факел. – Приказ императора!

И тут Филь сообразил, кто это натворил. Но как?

Среди камней виднелись толстостенные чугунные горшки, которые, он вспомнил, назывались «мортиры». Значит, они и стояли на крыше, стреляя вверх. Но как их можно было заставить палить через равные промежутки? Филь пригляделся и заметил обрывок обмазанной чем-то верёвки. Он гыкнул от неожиданности: Флав использовал его с Яном и Томом идею!

Насмотревшись, он побежал к восточному крылу, где на входе сидел офицер, пропуская посетителей внутрь главного корпуса. Надо было торопиться: Флав сейчас наверняка шёл к господину Клементу, чтобы заявить о своём достижении. Филь хотел послушать, о чём они станут говорить. Взлетев на третий этаж, он оказался в нужном ему коридоре, безлюдном и с дорогими коврами.

Здесь отчётливо чем-то пованивало. Подсвечники отсюда убрали, и свет теперь шёл от синеватых языков пламени, бивших из медных трубок, вделанных в две наглухо запаянные железные бочки, стоявшие по концам коридора. Цвет пламени и запах вызвали в памяти Филя катастрофу со свинарником. Он восхитился идеей и с уважением подумал, что Флав, как ни крути, настоящий гений. Это ж сколько деньжищ он сэкономит на свечах, если утыкает весь замок бочками с дерьмом! Филь даже начал считать сколько, но он уже стоял перед нужной ему дверью.

Это был неурочный визит, и господин Клемент, возможно, будет недоволен, только он сам назначил встречу на завтра, а «завтра» уже наступило. Пока Филь раздумывал стучать ему или так открыть, в коридоре, морща нос, показался господин секретарь. Он выглядел измождённым.

– Что ты тут делаешь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, отворил дверь перед Филем. – Заходи, коли пришёл!

В кабинете, который и в дневном-то свете выглядел мрачно, из освещения горела одна бочка. Господин секретарь с ненавистью покосился на неё и плюхнулся в кресло за большим столом. Филь уселся напротив по его молчаливому приглашению.

– Как я устал, – проговорил господин Клемент, с силой потирая лоб длинными костлявыми пальцами. – Я устал впустую тратить своё время! – Он поднял на Филя печальные глаза. – Ты ведь тоже пришёл тратить моё время? А знаешь, что с момента твоего появления в Новом Свете я истратил на тебя больше часов, чем на любого другого человека в Империи, исключая императора? Ты сидишь в кресле, в котором люди обычно сидят на краешке, и ты даже не подаёшь больших надежд, ты просто чрезмерно деятельный. А потому я вынужден тратить на тебя время. Где вас только таких делают?

Он опять неприязненно скосился, на сей раз на раздвижную стену между его и императорским кабинетом, и Филь догадался, что эта короткая речь имела отношение к Флаву.

– Посередине ночи! – обхватив руками голову, простонал господин Клемент. – Без обсуждения, без предупреждения, самолично выставив охрану, которую лишь чудом не поубивало, поставил на ноги весь город потому, что ему не нравилась эта башня и он хотел проверить одну идею… Ну хоть жену с новорождённой дочерью хватило ума отправить в Хальмстем!

«Руфина в Хальмстеме!» – обрадовался Филь, которому всё равно надо было ехать туда, но при мысли о том, что кроме Лентолы, её муженька и строителей там никого нет, у него портилось настроение. А у Габриэль два оставшихся месяца лета уже были расписаны на визиты по кейплигским подружкам.

– Итак, зачем явился, рассказывай, – обратился господин Клемент к Филю в своей обычной манере.

– Вы сами назначили мне встречу на завтра… то есть на сегодня.

– Ах да, – сказал господин Клемент и кивнул на раздвижную стену. – Это не ко мне, это к нему. Он хотел поручить тебе что-то в Хальмстеме, кроме обычного наблюдения за строительством.

В коридоре послышался развесёлый свист, хлопнула дверь, потом другая. Господин Клемент привстал с кресла и прислушался.

– О, явился… Сиди здесь! – приказал он и выскользнул в раздвижную дверь.

Филь немедленно приложил ухо к оставшейся тонкой щёлочке. Знакомый возбуждённый голос императора проговорил:

– Клемент, вы проиграли, с вас золотой! Я обещал, что смогу в одиночку развалить Западную, и я её развалил. Я говорил, что эта башня построена как попало, не лучше моста, который рухнул под солдатами де Хавелока. Как она тряслась, Клемент, когда отстреляли все мортиры, вы бы только видели!

– Мы слышали, – раздался удручённый голос господина секретаря. – Скажите, сир, а почему это надо было устраивать глубокой ночью?

– Так я лишь к полуночи закончил обвязывать всё запальным шнуром! Кому ещё я могу доверить такую работу? Вот отыщете мне в Алексе пару талантов, я пристрою их к делу!

С неприязнью в голосе господин секретарь ответил:

– Один из них, сир, дожидается вас в моём кабинете, ваш… э-э… родственник.

– Какой родственник, у меня нет никаких родственников, – удивился Флав. – А, подождите, это тот, на чьи деньги мы строим Хальмстем? Тогда зовите его сюда!

– Тот самый, которому в четырнадцать лет приспичило жениться в Алексе.

Уши Филя запылали огнём. Он догадался, что слухи о его весенней лихорадке дошли до господина секретаря.

«Старый хрыч! Совсем не так всё было!» – едва не закричал он.

Флав произнёс задумчиво:

– Ну так он или дурак, или, что вероятнее, только что вступил в пору юношества. Вы же не собираетесь наказывать его за это?

– Сир, таких, как он, у нас полная Алекса, – угрюмо заметил господин секретарь. – Однажды они там все переженятся или поубивают друг друга, но результат один: их родные явятся сюда и выставят нас вон. И будут правы.

– Клемент, этот год завершился благополучно, и в остальные будет так же!

– Сир, не в этом, так в следующем, не в следующем, так на третий год. Когда им всем исполнится шестнадцать, в Алексе разразится ад, поверьте моему слову. Эту силу не дано обуздать никому, и вы не найдёте другую школу в обоих мирах, где рискуют играться с ней.

Флав бросил сердито:

– Клемент, почему вам надо всё время каркать? Дайте мне закончить эксперимент, потом судите!

– Я не могу запретить вам, сир, но учтите, что последствия этого эксперимента падут на вас одного.

– Клемент, я сделал всё что возможно! У меня в Падуе не было такого плотного расписания, как у них, плюс я вынудил их передвигаться исключительно бегом, чтобы везде успевать. Они неизбежно должны выматываться к концу дня, какие ещё меры я могу предпринять?

– Разделите их, сир, и нужда в этих мерах отпадёт.

– Клемент, у меня нет для вас второй Алексы, – отрезал Флав. – Зовите сюда этого жениха, я сейчас буду вынимать из него душу!

Переполненный мыслями Филь ступил в залу с мозаичным паркетом, где было три высоких открытых окна, за которыми стояла ночь. Залу освещала та же бочка, только с тремя трубками, изогнутыми трезубцем.

Посередине залы у огромного стола, усыпанного бумагами, закрутив ногу за ногу и сцепив руки за спиной, стоял император. Будь у него не столь угрюмый вид, Филь бы улыбнулся: низенький, полный, круглолицый Флав был весь грязный, усыпанный пылью от сапог до тёмных кудрявых волос, тронутых сединой.

– Иди сюда! – зловеще проговорил он и, вытянув руку, на которой не хватало двух фаланг безымянного пальца, по стучал указательным пальцем по лбу заробевшего Филя. – Запомни, дубина! Станешь ещё брачеваться в Алексе, я изыму тебя оттуда и пошлю в место, куда даже твой сундук откажется следовать за тобой, не то что жена. У тебя есть время осмыслить это до того, пока тебе не исполнится шестнадцать. А то я махом мобилизую тебя на службу Империи. Клемент, у меня же есть такое право? – поинтересовался он у стоявшего поодаль господина секретаря.

– Достаточно будет выпустить Срочное Требование, сир, – подтвердил тот, недобро осклабившись.

– Ну, ты слышал, – сказал Флав и уже добродушным тоном осведомился у Филя: – Как там поживает Железная книга?

Чуть не забыв, что с этим вельможей нужно держать ухо востро, Филь мигнул:

– Какая Железная книга?

Император удовлетворённо похлопал его по плечу.

– Вот так всем и говори! А теперь скажи, когда ты едешь в Хальмстем?

– Э-э, – протянул Филь, пытаясь угадать намерения Флава. – Завтра?

– Сегодня. Я не хочу, чтобы этот замок ещё раз упал кому-нибудь на голову, поэтому блоки там скрепляют раствором по моему рецепту. Сегодня туда отправится очередная партия с ингредиентами, поедешь с ней, изучишь технологию и будешь контролировать толщину растворного шва, чтобы никто не вздумал экономить, а то архитектор жалуется, что у него нет времени. И чтобы был здесь в шесть утра, ни минутой позже!

Филь в ответ истово закивал.

– Молодец, – похвалил его император и ухмыльнулся. – Передавай там привет Мастеру де Хавелоку. Этот служака научит тебя любить Алексу!

* * *

«Так вот в чём причина нашей бесконечной беготни по Алексе», – думал Филь, возвращаясь домой, лавируя в темноте между прибывающими к замку зеваками и стараясь, чтобы на него не капнуло с факелов. А он-то, дурачина, считал, что это от плохого знания Флавом бывшей тюрьмы! Поверил на слово, остолоп, что нельзя было по-другому.

Филь покрутил план Алексы в голове и усмехнулся, поняв, что их обвели вокруг пальца: стоило поменять местами мужской дормиторий с профессорским жильём, как расстояния укорачивались вдвое и бежать бы пришлось только до лекционной Роланда. Да, вовремя он подоспел сегодня к кабинету Клемента. Как много интересного он узнал!

Алекса сильно раздражает господина секретаря, судя по его сегодняшним репликам. На памяти Филя это был первый раз, когда Клемент перечил Флаву с таким упорством. Если Клемент одержит верх, Флав закроет Алексу, и тогда…

Филь покрылся холодным потом: этого нельзя допустить! Это ведь самое интересное место в Империи! И что теперь делать? Что скажут на это Хозеки, к которым он обещал заехать в конце лета?

«Ну, это мы ещё посмотрим, рассказывать им всё или нет», – подумал Филь, а пока он твёрдо решил покончить с собственными глупостями и больше не обращать внимания на девиц, даже если они станут петь под его окном серенады. Эту последнюю мысль он додумал, уже входя в дом.

– Что ты там видел и почему так долго? – спросила его госпожа Фе, поднимаясь из кресла в столовой и снимая со стола подсвечник с двумя свечами.

– Флав уставил мортирами всю крышу Западной башни, выпалил из них по очереди, и она упала, – ответил Филь. – Только я не понимаю почему.

– Флав? – госпожа Фе грустно усмехнулась. – Мало оказалось ему Хальмстема. Жестокий ребёнок… А задержался ты почему?

– Флаву приспичило послать меня в Хальмстем, и он давал мне инструкции. Я уезжаю сегодня в шесть утра.

Госпожа Фе заверила:

– Я прикажу перетряхнуть твой сундук и сложить туда чистое. А сейчас ты что собираешься делать?

– Пойду посплю, – сказал Филь, направляясь к своей комнате.

– Тебя там дожидается Габриэль, – сказала госпожа Фе. – Но постой, не беги! Тебе придётся общаться с новым Мастером Хальмстема, и я хочу дать тебе совет.

Филь остановился. Госпожа Фе проговорила со значением:

– Прежде всего, не бойся его, он давно простил тебе твой укус. Благодаря ему он был переведён в префекты, а потом, когда Лерер отказался от Хальмстема, шагнул в Мастера. Я не уверена, что он достоин этой должности, особенно когда услышала от Лентолы, что Клемент прочит ему место в Совете, но как бы то ни было… Тиаго не переносит фамильярности, но ещё больше не любит недосказанностей, поэтому лучше сразу выкладывай ему, что тебе нужно. А если станешь делать это вежливо, вам ничего не будет стоить договориться. Усвоил?

Филь кивнул и заторопился дальше. Прошло уже столько времени, как они впервые увидели друг друга, а он всё ещё ёжился под её взглядом и терпеть не мог долго находиться в её обществе.

– И вот ещё что, – госпожа Фе опять остановила его, – те империалы, что недавно передал Ирений… Могу я их использовать? Я снаряжаю партию на поиски Эши.

Хальмстемский кузнец не сошёлся характером с новым Мастером, и тот разорвал с ним контракт. Ничуть не огорчённый этим, Ирений, не возвращаясь домой в Бассан, отправился в Унсет и там по совету Филя стал помогать за комиссию владельцам судов вычислять заявленную стоимость груза, чтобы не платить большой налог. Двенадцать империалов были половиной его барышей за последние четыре месяца.

Никаких планов на эти деньги у Филя не было, и он ответил:

– Ага, конечно!

Было ясно, что госпожа Фе связалась с отцом Эши и всё подсчитала. А больше никто бы не согласился на эту сумасшедшую затею. В Империи одни сердары могли непринуждённо шастать через Врата в Старый Свет и обратно – у обычных людей зажечь эту штуку получалось с трудом, а чаще не получалось.

Габриэль спала на его постели, свернувшись калачиком и подложив ладони под щёку. Едва он вошёл, она села, потянулась, зевнула и спросила, не открывая глаз:

– Ну, чего там было?

– Это был Флав, – ответил Филь.

От усталости у него закрывались глаза. Габриэль, наоборот, распахнула свои и уставилась на него в удивлении.

– Флав, опять? Ему что, мало Хальмстема?

– Твоя матушка говорит то же самое, – пробормотал Филь и рукой показал, чтобы сестра убиралась.

Упав в освободившуюся постель, он заснул, не беспокоясь, что проспит: зная время отъезда, госпожа Фе разбудит его когда надо.

* * *

Со дня Большого Катаклизма дорога между Хальмстемом и Кейплигом оставалась безопасной – видать, встряска Флавом Сотериса основательно напугала демонов. Филь беззаботно продрых всю дорогу и открыл глаза только в виду замка. Когда перед ним развернулась синяя гладь моря, его сердце подпрыгнуло в груди и он скатился с обозных мешков на дорогу, решив, что в набитом солдатами Хальмстеме с его сундуком ничего не случится.

Замок за год прибавил в размерах, успев обзавестись крепостной стеной и двумя башнями, выстроенными на месте прежних: Дозорной и восточной Мостовой. Ещё две торчали незаконченными обрубками, полускрытые облаками строительной пыли.

От полосы песка перед замковым мостом не осталось следа, как и от подступающего к нему леса: деревья там были спилены под корень, а сухая земля вытоптана до блеска. Пять срубов, сколоченных в прошлом году, заметно осели. Кора на них почернела. Везде, куда ни глянь, на берегу возвышались бастионы обтёсанных каменных глыб.

Солнце катилось к закату. Лавируя в тени между глыбами, Филь поспешил к левому склону скалы, стараясь не угодить никому под ноги в стоявшей вокруг толкотне. Глыбы, одну за другой, втаскивали по мосту лошади. Временный бревенчатый мост выглядел сильно изношенным.

Добравшись до свободного места на берегу, Филь сбросил рубаху и штаны с сандалиями на песок и сиганул в воду, сознавая всей душой, насколько он успел соскучиться по морю. После тягомотной тряски на мешках его тело просило работы, и он дунул к далёкому мысу. Там он растянулся на спине, разглядывая замок.

Андреа Триссино, архитектор нового Хальмстема, не подкачал – приобретение семьи Фе выглядело солидно. Главный корпус был почти закончен, пряча в себе уцелевшее от землетрясения Хранилище. Обзорная площадка, на которой Филь четыре года назад провёл столько дней в размышлениях, тоже была готова вместе с привычным глазу ограждением. А значит, скорее всего, была готова и та часть помещений, где когда-то располагалась комнатушка Филя. Она его более чем устраивала, и он надеялся, что там его и поселят.

Он вспомнил, что хоть он на каникулах, но здесь он подневольный имперский служака, и заторопился обратно доложить о прибытии Мастеру. Невзирая на уверения госпожи Фе, Филь испытывал нехорошие чувства от предстоящего знакомства с этим господином.

Над восточной Мостовой торчал шест, закреплённый одним концом на крыше башни, другим нависая над берегом. Это было устройство скоростного спуска, придуманное Флавом и названное им «ус». К шесту, утяжелённому противовесом, через блок был прикреплён лёгкий и прочный перегорский трос, и, будь его другой конец с петлёй зацеплен за врытый на берегу якорь, Филь махом очутился бы сейчас в замке. Но надежда на подъём оставалась: на крыше башни, розовой от закатного солнца, кто-то как раз собирался спуститься на пляж.

Филь успел натянуть одежду, перед тем как с башни с тросом в руках шагнул сухой, поджарый юноша лет двадцати с чёрными волосами до плеч. Он впечатался ногами в песок и сразу захлестнул петлю троса за якорь, чтобы «ус» не утащил его наверх.

Андрея Триссино выглядел рассерженным и одновременно утомлённым. Без приветствия, будто они расстались только вчера, он напустился на Филя:

– Я тебя умоляю, образумь свою старшую сестру, она вымотала из меня всю душу! Это она заставляет раздувать бюджет. Я не имею права ослушаться, потому что мне приказывает её муж Мастер, а вашему императору всё равно. Ты владелец, иди разбирайся, пока они не отделали все полы замка мрамором, ибо «керамическая плитка – это не столь элегантно»!

Андреа жестикулировал, как рыночный пантомим, его чёрные глаза пылали гневом.

Филь воскликнул в ужасе:

– Она что, дура?

Он отбросил идею, что Лентола не понимает, что творит: превышение бюджета грозило вмешательством Флава и давало тому шанс оспорить купчую. Значит, Флав уже понял, что с купчей Филь его надул. Но почему Лентола играет ему на руку, это ведь и её собственность?

Живо сунув ноги в сандалии, он показал на якорь:

– Можно?

Андреа махнул рукой:

– Да пожалуйста, меня он всё равно не поднимет!

– Противовес надо регулировать, – пробурчал Филь, который в прошлый раз решал эту проблему тем, что брал с собой за пазуху несколько больших камней.

Неотрегулированный «ус» вздёрнул его с такой силой, что он вместо подъёма на крышу перепорхнул воробышком через башню, едва не разбив колени о кладку ограждения, и был вынужден отпустить руки раньше времени, приземлившись на землю с другой стороны до того, как его с размаху приложило бы о стену. Зато он успел увидеть всё, что было построено: выходившую к морю часть главного корпуса, примыкавшие к ней казармы и конюшни с кузней неподалёку. Остальная часть пространства за крепостной стеной оказалась завалена строительным мусором, а на месте обширного сада красовались сконструированная Ирением подъёмная машина и готовые к укладке каменные глыбы. Там же стояли чаны для замеса раствора.

Незаконченный главный корпус глядел огрызком на временный мост. Обычно спрятанные в глубине помещений двери Хранилища охраняли четыре солдата. У их ног лежали два больших чёрных пса, не обращавших внимания на сновавших мимо людей. Замок продолжал строиться прямо вокруг солдат.

Филь с удовлетворением заметил, что летит на голову своей названой старшей сестре, и скривился от боли в отбитых ногах, сожалея, что промахнулся. Лентола, как всегда, выглядела безупречно одетой белокурой дылдой, проглотившей корабельную мачту. В режущем глаза лимонно-жёлтом платье она с важностью раздавала указания, куда нести груз с прибывшего во двор обоза.

«На ловца и зверь бежит», – подумал Филь и оглушительно чихнул от висевшей в воздухе пыли. Затем спросил, не откладывая дело в долгий ящик:

– Лентола, с каких пор ты поглупела в денежных делах?

Надменное, совсем не испуганное красивое лицо оборотилось к нему. Филь вспомнил, что уже прыгал ей раз на голову, но и тогда она ухом не повела. Видать, детство, проведённое в армейских обозах, сделало её непугливой.

– И тебе «здравствуй», дорогой братец, – усмехнулась она, разглядывая его с откровенным интересом, – добро пожаловать в Хальмстем! Я смотрю, ты подрос, возмужал… А манеры остались те же, и ты всё так же рискуешь своей головой. Что до денег, я не имела дела с финансами со времён Катаоки, к чему твой вопрос?

Её спокойствие ещё больше растревожило Филя. Наступая на неё, он воскликнул:

– Лентола, ты тратишь деньги, которые принадлежат семье! Ты подводишь нас под топор своими мраморными полами, чем тебе не угодили обычные?

Она невозмутимо поинтересовалась:

– Триссино нажаловаться успел? Да, я просила его поменять кое-что, но это встанет не дороже семи тысяч аспров.

Филь попятился от того, с какой легкостью она раскидывается тысячами, и окончательно запаниковал. Он служил вестником и знал, что те получают в год пять империалов, и это, видимо, была самая нижняя ступень на имперской службе. Мастер стоял выше, допустим, на шесть ступеней, и пусть его доход удваивался с каждым разом, он не мог получать больше трёхсот империалов в год, или трёх тысяч аспров. И даже в это Филь не верил, помня, как вызверился на него Клемент за разбитое зеркало, стоившее в полтора раза меньше. Именно его костлявую руку Филь чуял за хальмстемскими мраморными полами.

– Построить замок целиком стоит сто двадцать тысяч, нам нужно предъявить его готовым, и тогда эта громадина упадёт с наших плеч и Флаву останется только купчая, под которую не подкопаться! – закричал он, всё ещё надеясь достучаться до сестры. – А где мы возьмём дополнительные семь тысяч? Значит, придётся что-то не строить! Ты сама-то примешь от белошвейки платье с непришитым подолом?

Лентола отвернулась от него, возобновив раздачу указаний грузчикам, крутившимся вокруг.

– Замок можно прекрасно продать, – откликнулась она не сразу.

Филь схватился за голову.

– Кому? – воскликнул он в отчаянии. – Это не частное строение, а имперская собственность и юридический казус, который Флав слепил, желая получить замок бесплатно! За сколько, ты думаешь, Империя согласится его выкупить в отсутствие других покупателей?

– Госпожа, а эти мешки куда? – перебил его бригадир рабочих, кряжистый мужик, тыкая заскорузлым пальцем в лист бумаги. – Они для какого-то укладочного раствора.

– Несите всё к подъёмной машине, – быстро проговорил Филь, ткнув рукой в нужном направлении. – Там стоят чаны, сложите у них. Лентола, ты хочешь…

– А ты, отрок, кто такой? – опять перебил бригадир.

– Хозяин! – рыкнул Филь на него, полуобернувшись, и продолжил под сделавшимся потрясённым взглядом старшей сестры: – Ты хочешь помочь карьере своего мужа, но ты не в Старом Свете, Лентола, здесь Семейное Уложение ставит кровных родственников на первое место, а ты им сейчас ставишь подножку. Всё, что заработает твой муж, вернётся в его семью, если вы разойдётесь, во что легко поверить, зная, сколько у твоей матери было мужей! И куда ты пойдёшь тогда?

Лентола спала с лица, затем, сузив глаза, сказала хорошо знакомым Филю высокомерным тоном:

– Дорогой братец, мне до смерти надоело возиться с тобой, законченным хамом, ещё тогда, когда ты всё лето досаждал нам здесь четыре года назад. Даже Алекса не научила тебя манерам. Ты какой был несносный, таким остался!

Филь на это рассмеялся:

– Но только благодаря мне, дорогая сестрица, ты сегодня снова живёшь здесь, а не пасёшь гусей в Катаоке!

Лентола вспыхнула и, печатая шаг, направилась прочь.

«Поговорили», – удручённо подумал Филь, глядя в её прямую, как доска, спину.

С другой стороны двора к нему шагал русоволосый, с плотно сжатым ртом, бывший тесерарий замка Кейплиг, а ныне Мастер Хальмстема в компании с чудовищно располневшей Руфиной.