Текст книги "Школяр"

В двери Первой лаборатории заскрежетал ключ, заскрипели петли (во Второй их тщательно смазали).

– Заноси, – раздался голос Схизматика. – Клади здесь.

– Уж помогите мне, профессор, – послышался незнакомый голос, – он мужик крепкий, одному никак!

Сопение и кряхтенье продолжалось недолго, затем дверь Первой захлопнулась. Несколько секунд ушло на то, чтобы бесшумно покинуть стол, и пять любопытных ушей во Второй приникли к стене.

– Спасите его, профессор, больно жалко мужика! Эх, как его бык-то боданул, всю грудину разворотил!

Звякнула склянка. Раздался протяжный стон.

– Когда это случилось? – спросил Схизматик.

– Вчера вечером.

– Иди, – сказал Схизматик. – Езжай к воротам, я позову. Но ничего не гарантирую!

В ответ раздались благодарности, и следопыты прыснули к столу. Стало понятно, что в соседней лаборатории не покойник, и это только добавило волнения: загадка выздоровления Яна должна была вот-вот разрешиться. Когда телега отъехала, они снова приникли к стене.

Схизматик покряхтел и уселся на жалобно скрипнувший под ним табурет. Потом встал и задёрнул шторы. Ян выставил вверх большой палец: всё шло точно по плану. Оставив Габриэль у дырки от выпавшего сучка, четверо остальных на цыпочках покинули лабораторию. Анна несла в руке трубу Лонергана.

Переулок Висельников был пуст. Анна села перед окном в Первую лабораторию на корточки и занялась трубой. Мета встала перед ней так, чтобы загородить её от посторонних глаз. Ян пошёл по переулку налево, Филь – направо. Их задача была не допустить приближения солдат, если они появятся. Филь умирал от желания самому заглянуть в трубу, но Ян сказал, чтобы даже не пытался, Анна этого не простит. Подарок есть подарок.

Прошло пять минут, когда Анна с Метой вдруг бросили наблюдать, отошли от окна и замахали руками, подзывая Яна с Филем обратно. Лицо Анны было красное от злости.

– Что такое, что он там делает? – спросил её озадаченный Филь.

– Я не вижу! – прошипела она. – Сначала он смешал что-то из разных склянок, потом заметался, как бешеный бык, его ругань была слышна даже здесь, затем повернулся спиной к окну. Филь, он стоит к окну задницей, а его задница шире, чем у Гарпии! И стоит он прямо перед чем-то, что до этого взгромоздил на стол! Филь, он что-то там делает, а мы не знаем что. А если он высасывает жизнь из этого мужика?

– Он не может этого делать, он доктор, – быстро возразила Мета. – Пошли, узнаем у Габриэль, что ей видно!

Анна фыркнула:

– Ты с твоими представлениями о жизни… Ну пошли!

– Только тихо, – предупредил Ян. – Объясняться жестами, поняли?

Они заскочили обратно во Вторую. Заслышав шорох, Габриэль испуганно обернулась, прижав ладони к груди, потом выдохнула с облегчением.

– Ну что? – спросил её Филь одними губами.

Она развела руками. Филь сунулся к стене и сквозь дырку увидел лампу, стоявшую на дальнем конце стола, а перед ней что-то тёмное. Больше в дырку ничего не было видно.

Его место заняла Анна, затем Мета с Яном. На лицах всех пятерых проступило разочарование.

За стеной раздался топот, будто кто-то куда-то побежал, и Филь от отчаяния, что не может этого видеть, вперился исподлобья в стену, сжал кулаки и тихо зарычал. Но быстро пришёл в себя и заметался взглядом по комнате, крутясь на месте. Он верил, что выход найдётся. Он знал, что он есть, и ему нужна была подсказка.

Тоненький лучик из дырки в стене стегнул его по глазам, и Филь подпрыгнул от радости. Он замахал руками, показывая, что надо плотно задёрнуть шторы, и прошипел Яну в самое лицо:

– Темная комната! Camera obscura!

Глаза Яна расширились, когда он понял. Он тоже заметался, ища что нужно, нашёл и рывком протянул забытый здесь кем-то лист белой бумаги. Филь забрал лист, схватил недоумевающую Анну за руку Ян вцепился в Мету с Габриэль, и они оба заставили всех встать спиной к стене.

Филь вытянул перед собой расправленную бумагу и принялся ловить фокус. У него ничего не вышло, но Ян сжал его руки своими, и вдвоём у них получилось лучше – пусть тусклое, но довольно разборчивое изображение всего, что находилось за стеной, проступило на бумаге в перевёрнутом виде. Анна пискнула от восторга, Габриэль тихо ахнула.

Филь не поверил своим глазам: стены в Первой лаборатории напротив окна не было. Вместо неё там зияла огромная прямоугольная дыра, из которой в лабораторию несло снегом. Вьюга на той стороне разыгралась не на шутку, и, когда в комнату ввалился Схизматик, он был с ног до головы белый.

Обежав стол, профессор склонился над открытым огромным фолиантом, к которому Филь тотчас примёрз взглядом. Через секунду он закрыл фолиант, и вместо жуткой дыры в лаборатории вновь появилась стена.

Профессор высыпал из ладони что-то в стоявшую на столе колбу. Закрутив жидкость, он проверил её на свет. Подождав немного, он выпил содержимое и опёрся руками о стол. Спустя время он снова распрямился и пошарил у себя по карманам. Зажав в руке небольшой флакон, он ещё подождал и поднял правую руку, будто целился в пол.

В кого он целился и из чего, не было видно. Бумагу залил яркий свет. Когда изображение вернулось, профессор стоял, согнувшись, и тяжело дышал. Флакон на столе под его левой рукой был пустой.

12

Фабрициус, будьте добры принять моего секретаря и сделать, что он просит. После известного вам инцидента он бегает как укушенный шизаррой, грозит уволиться со службы, рвётся к вам и в целом доставляет массу неудобств…

Обрывок без подписи, архив Императорского Совета, файл «Алекса, год первый»

Ян схватил трубу Лонергана и рванулся к выходу.

– Ты куда? – зашипели на него остальные.

Он остановился, метнул взгляд на стену затем шагнул обратно.

– Клянусь здоровым глазом Одина, это был Арпонис! – прошептал он. – Я уверен, что из-за штор полыхнул свет, а у Схизматика нет ничего, что даёт свет, способный пробиться через шторы. Я хочу удостовериться.

– А зачем? – спросил Филь.

– Затем, что тогда он, безусловно, демон! Только демон в силах вылечить человека Арпонисом, и меня он, без сомнения, вылечил им же.

– Тогда пошли вместе, – сказала Мета, нахмурившись.

Не успели они выйти, как дверь в Первую лабораторию хлопнула. Звук скрипящего под сапогами снега удалялся в сторону ворот. Когда он стих, все пятеро выскочили на улицу: профессор успел скрыться из виду. Если он использовал Арпонис, значит, он уже вылечил своего пациента и пошёл за телегой.

На полу Первой, сладко похрапывая, спал бородатый мужик. Его здоровый сон плохо вязался с окровавленной дыркой на груди рубахи. От дырки до подола тянулись засохшие потёки крови. Арпониса в лаборатории не было.

Ян прошептал, оглядев «пациента»:

– Говорю, это Арпонис! Я так же крепко потом спал?

– Примерно, – озираясь вокруг, сказала Мета. – Давайте поторопимся, а?

Филь взял со стола пустой флакон и понюхал – пахло Успокоителем. Габриэль подошла к мужику и присела, рассматривая его рубаху и ощупывая то, что было когда-то раной на его груди. Потом спросила недоумённо:

– А откуда здесь на полу столько снега? Его немало! Нам что, метель не показалась?

Она вытаращила глаза, оборачиваясь.

«Вот и добрались до главного», – подумал Филь и, стремясь покончить с этим поскорей, сказал:

– Квадратная железка на столе – Железная книга, которая убивает. Я видел её в действии, это она. Пойдёмте отсюда!

Дьявольское изделие наводило на него ужас, и у него чесались пятки от желания убежать. Арпониса здесь не было, зато мужик был живой и здоровый, хотя пять минут назад умирал от раны. Значит, Схизматик вылечил его жезлом, ничем другим, и чего тут время терять, Филь не понимал. Он не хотел показывать свой страх, но на книгу старался не глядеть, а делал вид, что нюхает флакон.

Его реплика вызвала всеобщее оживление.

– Та самая, о которой распространялся отец Бруно? – воскликнул Ян, шагая к столу. – Что она делает в Алексе?

– Ба-а, какая реликвия, – сказала Анна, подскакивая к брату.

Мета и Габриэль поспешили за ней.

– Известно что, – всё ещё надеясь уйти побыстрей, сказал Филь. – Схизматику осточертело летать туда-сюда на Почтовых, и он выпросил книгу. Я даже знаю, кто её дал, – это Клемент, больше некому. Ещё мог Флав, я уверен, что это он платил за Почтовых, из этих двоих он один может выбросить столько денег. У Клемента в дождливый день воды не выпросишь, он увидал расходы и решил сэкономить. Поэтому Схизматик вряд ли демон. А его клиент, зуб даю, сам Флав, который надумал что-то, что лучше проверять вдали от вредного Клемента. А теперь давайте сматываться!

Он подошёл к двери в надежде, что они последуют за ним.

Анна сказала, разглядывая литую обложку с выступающими на ней фигурками:

– Миленький синтез из разрозненных фактов. Долго думал?

– Увидел эту железяку и придумал, – бросил Филь торопливо.

– Ты слишком фамильярен с этими вельможами, – произнесла Мета с укором. – Я вот, к примеру, их опасаюсь.

– По словам отца, они оба непростые люди, – согласившись, добавил Ян.

– А что ещё остаётся делать? – сказал Филь, вздохнув оттого, что никто из них не торопится. – Флав обещал мне надрать уши, если я стану его официально величать. Клемент обещал дать по губам, если нет. Я выбрал Флава, он всё-таки император, а в их присутствии я к ним не обращаюсь. Так вы идёте или как?

Не обращая внимания на его вопрос, Анна воскликнула:

– Ой, листочком заложил, надо же, какая прелесть!

Она открыла Железную книгу и вынула из неё лист бумаги с пометками. Открытая книга ещё более не понравилась Филю.

– Ну вы как хотите, я пошёл! – сказал он, распахивая дверь.

Обдутый свежим ветерком, мужик на полу заворочался. Анна бросила на Филя недовольный взгляд и со стуком закрыла книгу.

– Вот привязался, – сказала она и промаршировала в дверь. – Торопыга курносый!

– Злятина-козлятина! – не остался Филь в долгу.

– Нисколько не обидно и очень глупо, – сказала Анна.

– А мне можно, я маленький!

Переругиваясь, они заскочили во Вторую лабораторию, остальные следом.

– Филь, что ты, в самом деле, как с цепи сорвался? – спросил Ян. – Мы там были совсем недолго!

И тут Филя прорвало.

– Да потому, что от неё доходу меньше, чем расходу! – рявкнул он так, что Мета прикрыла уши. – Фальшивое золото эта Железная книга! К тому же я её боюсь! Эша меня предупреждала не трогать её, отец Бруно предупреждал о том же, а вы уставились на неё, будто она сейчас монеты начнёт чеканить! Покойников она чеканит, это бесспорно!

«Чего они вылупились, что я такого сказал?» – смутился он, сообразив, что заорал в их обществе в полный голос. Габриэль возмущённо покрутила пальцем у виска. Ян сморщился:

– Во глотка!

– Трусишка, – сказала Анна насмешливо.

– Пусть надо мной лучше смеются, чем плачут! – отрезал Филь.

Мета осуждающе посмотрела на него.

– Филь, ты испуган, но это не причина орать на нас, – сухо произнесла она. – К тому же Схизматик спас сегодня жизнь не без помощи Железной книги, если я правильно поняла то, что видела. Скажи лучше, куда и зачем он бегал, если знаешь.

Филь сердито дёрнул плечом:

– Он бегал в Запретные Земли, больше некуда. У него там что-то хранится, наверное, что он не хочет держать здесь.

Они опять вылупились на него, и он пояснил:

– Это был не Хальмстем и не Кейплиг, а третий путь она открывает в Запретные Земли.

Им показалось, что едет телега, и Ян выглянул в окно: на улице было пусто. Анна вспомнила про лист бумаги в руках и уставилась в него с новым интересом. Мета покосилась на него с неодобрением. Габриэль тоже посмотрела в него и спросила:

– Слушайте, а что такого интересного в Запретных Землях, кроме дырки от метеорита? По слухам, там чистое поле с кратером, но, может, кто что другое знает? Скажите, а?

– Конечно, скажем, – рассеянно пробормотала Анна, не отрываясь от своего сокровища. – Это мы тебе совсем скоро скажем.

– Когда? – оживилась Габриэль.

– Когда окажемся там. – Анна расплылась в улыбке и вздёрнула руку с бумагой. – Это элементарно, мы можем сейчас же попробовать – тут фонетическая транскрипция с этого дьявольского языка!

– Тихо, – бросил Ян от окна. – Едет!

Теперь это точно была телега. Под охи и ахи возницы Схизматик помог вытащить и уложить на неё продолжавшего спать «пациента», потом телега уехала. Схизматик заперся у себя.

Ян приник ухом к стене в стороне от дырки из-под сучка, которой завладела Анна. Филь, чей интерес к загадке иссяк, встал посреди комнаты в ожидании, с ним Габриэль и Мета.

– Хватит, Анна, – прошипела Мета почти в голос. – Мы всё выяснили, пора уходить!

Из Первой лаборатории до них донёсся густой рыкающий храп. Анна отпрянула от стены.

– О как, – сказала она и застыла в задумчивости. Затем, придав лицу невинное выражение, стрельнула глазами в Мету с Яном и вынеслась за дверь, бросив им на бегу: – Я сейчас!

– Ты… к-куда? – спохватились они, но поздно, её шаги уже раздавались из Первой лаборатории.

Мета вбежала туда, воскликнув с порога: «Ошалелая девчонка, ты что задумала?» – но Анна уже закончила читать фразу из Железной книги. Сжав в руке шпаргалку Схизматика, который, откинувшись на стену, дрых на табурете в углу, она торжествующе показала на прямоугольную дыру там, где была стена. Через дыру в лабораторию потянуло снегом.

Филь потерял способность соображать, отказываясь воспринять действительность, где по одну сторону перед его глазами была лаборатория, а по другую – заснеженное поле. То, что он видел один раз подобное, ничуть не помогало: тогда он смотрел с расстояния не меньше сорока шагов и в полутьме. Открыв рот, он замер перед дырой, время для него остановилось.

Низко висящий диск солнца светил ему в глаза. Он был жуткого зеленоватого оттенка и подкрашивал этим цветом всё вокруг, кроме приземистых, полузасыпанных снегом коричневых строений на горизонте. Ветер, задувающий в лабораторию, оставлял горький привкус на губах.

– Филь, – прошептала Анна у него над ухом, – ты сильно боишься умереть?

– А? – успел спросить он до того, как она толкнула его в спину.

Раздалось дружное «ах!», и Филь головой влетел в проём. Невидимая стена прогнулась под ним, как натянутый ветром парус, и отбросила его назад.

– Дура, сейчас как врежу! – закричал он, вскакивая на ноги и собираясь отвесить Анне затрещину, но она уже бежала по снегу.

– Не догонишь!

Она припустила быстрей, заметив, что за ней бросились в погоню Ян с Метой.

Филь заступил Габриэль дорогу:

– А ты куда собралась? Только через мой труп!

Он снова мог рассуждать о трупах, когда та штука за спиной его не убила, а лишь не пропустила. Габриэль фыркнула раздражённо:

– Ой, Филь, не изображай из себя командира, тоже мне, Лентола в штанах!

Она попыталась его обойти, но он передвинулся, опять загородив ей дорогу.

– Филь, пусти! – рассердилась Габриэль, сделав попытку проскользнуть с другой стороны.

– Не пущу, хоть дерись, – сказал он. – Нечего тебе там делать!

– А это уж мне решать!

Габриэль сунулась к дыре и снова потерпела поражение. Она взмолилась:

– Филь, это нечестно, ты не матушка и не можешь мной командовать! Я, между прочим, старше тебя на два месяца, пусти!

– Нет, Габриэль, это не годится, – упёрся Филь. – Если б Эша не убежала, ещё ладно, а так твоя матушка с ума сойдёт, если с тобой что-нибудь случится. Подумай сама!

Габриэль топнула ногой:

– Противный!

Филь увидел, что спавший на табурете Схизматик выпрямился и открыл глаза. Они были у него красные, как у кролика. Он повёл ими по сторонам, наткнулся взглядом на дыру, вскочил на ноги и уставился в неё, как бык. Потом вытянул свои могучие длани и рванулся вперёд, отдавив Филю ногу. Сморщившись, тот смотрел, как Схизматик скачками несётся к трём близнецам, склонившимся над обширной впадиной в снегу, над которой поднимался пар. За впадиной сгущался туман. Филь удивился: минуту назад никакого тумана там не было.

– Ой, – пискнула Габриэль, – прямо как в Хальмстемском лесу!

Схизматик орал на бегу:

– Уходите оттуда! Вам конец, если он доползёт до вас! Услышав профессора, Анна указала на него сестре с братом, потом они заметили туман. Пятясь, все трое стали удаляться от него всё быстрей, пока наконец не побежали. Анна выронила рукавицы, которые держала под мышкой, но не оглянулась на них. На её месте Филь тоже бежал бы без оглядки: он хорошо помнил, на что наткнулся один раз в таком тумане.

Схизматик перешёл на шаг, а когда близнецы промчались мимо, поспешил следом. Едва он вошёл в лабораторию, Анна скорчила виноватую физиономию и протараторила:

– Профессор, простите, вы крепко спали, а книга была открыта, и на ней лежала эта бумага, и я осмелилась прочитать текст вслух!

– Не морочьте мне голову, – прервал её Схизматик, шумно отдуваясь. – Я давно знаю, что вы за мной шпионите. Верните, пожалуйста, мой перевод.

Он подошёл к книге и, сверившись с листом, прочёл певучую фразу. Через секунду дыра исчезла и в лаборатории потемнело.

Схизматик закрыл книгу и побарабанил по ней пальцами, разглядывая выстроившихся перед ним школяров. Они, удивлённые тем, что их раскусили, смотрели на него во все глаза.

Сжалившись, он пояснил:

– Сначала я нахожу здесь сочинение одного из вас. Потом все флаконы на полках оказываются передвинуты. Затем кто-то роется в древних сердарских журналах, путая листы, и забирает с собой флакон с лекарством. И наконец, я обнаруживаю под шкафом ножницы с выцарапанными на рукоятке буквами «Г. Ф.». Чьи это ножницы? – спросил он, выкладывая их на стол.

– Мои, – виновато пропищала Габриэль.

– Мне всё понятно, кроме того, что вы здесь ими делали?

– Мы подрезали ими ваши шторы, профессор, – сказал Филь, как в воду прыгнув.

Схизматик глянул на шторы и потрясённо спросил:

– Зачем?

– Чтобы подглядывать за вами, – признался Ян. – Видите ли, профессор, мы решили, что вы демон.

– Вы всё неправильно поняли, – вздохнув, сказал на это Схизматик.

Повисла неловкая пауза.

– Я вернулся сюда, чтобы закончить довольно важную работу, завершающий эксперимент, – подбирая слова, объяснил он. – Но упустил из виду, что у меня нет одного из ингредиентов. Найти его можно только в Запретных Землях, где вы едва не сложили сегодня по неразумению головы. Зимой там не очень опасно, но летом тот туман превращается в марево, которое трудно заметить. Вы, может, из него и вышли бы, но через сколько дней, месяцев или лет – не дано предугадать. А сейчас я должен крепко подумать, что с вами делать, и будет лучше, чтобы вы не мозолили мне глаза.

* * *

Профессор думал больше недели. Каждый раз, встречая его, все пятеро ощущали занесённый над ними меч. Поэтому никакого удовольствия ни от Нового года, ни от праздничного торта, ни от мороженого Гарпии, ни тем более от давно осточертевших саней никто из них не получил. А в довершение всего сразу после Нового года разразился лютый мороз.

За день до возвращения в Алексу школярского поезда Схизматик с утра зашёл в трапезную.

– Пойдёмте со мной, – сказал он друзьям, глядя на них как на нашкодивших детей. – Господин секретарь императора назначил нам встречу, разрешив воспользоваться Железной книгой. Он будет ждать в Западной башне, нам нельзя опаздывать.

– Ого! – восхитилась Анна, сразу бросая есть. – В Запретные Земли мы открывали проход, теперь и в Кейплиг?

– Зачем мы ему, профессор? – спросил Ян с тревогой.

Схизматик печально вздохнул:

– Я был вынужден доложить о происшествии с книгой… За ней охотятся демоны, и вы не должны были знать, что она здесь. В Алексе об этом знали только я и профессор Иллуги. Его сейчас нет, а я не могу взять ответственность за вас, потому что это важнейший артефакт Империи.

«Хорошенький конец для каникул!» – чуть не взвыл Филь, услышав новость. Общаться с господином Клементом для него было каждый раз словно пить горькое лекарство.

Анна бросила небрежно:

– Да? Как интересно! Я один раз видела его издали, так поглядим вблизи.

– Только, пожалуйста, веди себя вежливо, это второе лицо Империи, – сказала Мета, не скрывая охватившего её беспокойства.

В прибранной до блеска Первой Медицинской на пустом столе со стороны окна возлежала Железная книга. Табуреты были задвинуты под стол, кроме одного, притулившегося в углу. Не тратя времени, Схизматик прошёл к окну, показав остальным, чтобы встали рядом, и открыл книгу.

В этот раз через дыру виднелась не заснеженная равнина, а небольшая площадка, вверх и вниз от которой вела витая лестница. Полоса холодного света, которую друзья в прошлый раз не заметили, отделяла шершавые плиты площадки от лаборатории как своеобразный порог.

С другой стороны «порога» стоял высокий худой человек в чёрных шерстяных трико, башмаках и камзоле. У него было узкое лицо с крупным горбатым носом и глубоко посаженные глаза под угловатыми бровями. За ним виднелся другой – невысокого роста, с большой головой и длинными руками.

Господин личный секретарь императора Клемент обвёл острым взглядом собравшихся и перешагнул порог. Следом за ним шагнул длиннорукий эмпарот.

– Добрый день, профессор, – устало проговорил господин секретарь, пожимая руку Схизматика и игнорируя школяров, застывших у окна. – Спасибо, что откликнулись. Птичьими письмами долго объясняться, да и мороз, я слышал, у вас такой, что могут не долететь. Потому и попросил гостеприимства, буквально на полчаса.

Схизматик, поздоровавшись, отошёл к двери, разделявшей две лаборатории, и застыл там, сцепив руки за спиной. Господин секретарь прошёлся туда-сюда, с любопытством осматриваясь. Открытая Железная книга его не привлекла, зато содержимому шкафов он уделил пару внимательных взглядов. Филь с тревогой ожидал, когда он перейдёт к делу.

Клемент недолюбливал Филя и терпел его исключительно по воле императора. Что ожидать от этого типа сейчас, Филь не мог представить. Но одно было точно – до мелочности практичный Клемент не притащил бы с собой эмпарота, если бы тот не был ему абсолютно необходим. Габриэль и трое близнецов тоже с опаской рассматривали его, понимая, что он появился здесь не просто так.

– Фабрициус, у меня к вам просьба, – сказал господин секретарь и протянул Схизматику обрывок пергамента с коротким текстом.

Тот взял его, прочитал и осторожно проговорил:

– Мне известна эта рука. Но здесь ничего не говорится о сути просьбы.

– Суть будет такая, – посуровев, произнёс господин Клемент. – Прекращайте ваше баловство с конвертацией!

Схизматик ошарашенно захлопал глазами:

– Вы… Откуда вы… Кто вам это сказал?

Господин Клемент болезненно сморщился.

– Так уж случилось, что сам узнал. И будьте благодарны, что вовремя, пока вы не натворили здесь бед. Вы, Фабрициус, представляете, с чем играетесь? – спросил он с напором.

Схизматик сухо заметил:

– Могу в деталях рассказать, чтобы вы поняли, что тут нет опасности. Да и закона против этого нет.

– Давайте ваши детали, – согласился господин Клемент и метнул птичий взгляд в навостривших уши друзей. – Но сначала я скажу вам, почему нет закона. Потому что, выпусти мы такой закон, все знали бы, что это возможно.

Схизматик решительно возразил:

– Полная конвертация невозможна и никогда не будет возможна! Человеческое тело – неподходящий материал для превращения в демона. Конвертировать можно только энергию души, и то в небольших пределах, чтобы ненадолго зажечь Арпонис, но это дорого даётся. Мне одновременно пришлось искать фиксатор для возвращения мыслям строгости и стройности, а то они начинают разбегаться – и становится невозможным думать ни о чём. Он же гасит эффект эликсира. И он же валит с ног в сон по истечении некоторого времени по непонятной для меня причине. Так что я бы не беспокоился: люди никогда не захотят стать демонами.

Друзья переглянулись, догадавшись, что Схизматик называет «фиксатором» свой Успокоитель.

Господин Клемент кротко поинтересовался:

– А как насчёт обратного процесса: превращения демона в человека?

Схизматик хмуро бросил:

– Это не было целью моих изысканий.

Знакомый с ухватками господина секретаря, Филь видел, что тот закипает, и не ошибся.

– Зато это стало целью изысканий Бергтора, когда он наглотался изобретённого им такого же эликсира! – заорал господин Клемент. – И к нам колоннами пошли неразговорчивые люди, превращаясь в чудовищ по ночам!

Эмпарот подпрыгнул и втянул голову в плечи. Господин Клемент заметил это и поумерил пыл.

– Вы не уроженец Нового Света, Фабрициус, вы вправе не знать, как плохо нам было тогда, пока сердары не выловили злодея. Арпонисами владели они одни, прочие могли рассчитывать только на венец Аркана. Все травы и цветы перевели на них, а его ещё надо надеть на демона. И тут вы со своим эликсиром!

Схизматик сделался свекольного цвета. Дрогнувшим голосом он воскликнул:

– Моя цель – лечить людей, и не просто людей, а смертельно раненных людей! Не надо валить чужую вину на меня. В конце концов, я строго следовал указаниям сюзерена не лезть дальше. Почитайте мои отчёты к нему, сколько многообещающих ответвлений я безжалостно отсёк!

– Читал, – прервал его господин секретарь, – и потому я здесь.

Схизматик недоверчиво глянул на него и вытащил из недр штанов платок. Утирая им лицо и шею, он протопал в противоположный угол лаборатории и опустился на табурет.

– Фабрициус, я вас не виню, – сказал господин секретарь. – Я знаю, что не вы инициировали эти исследования. Но сейчас, когда вы их успешно завершили, пришло время их закрыть. Навсегда. Не мне объяснять вам, что в огромном здании науки есть комнаты с загадками, раскрытие которых может разрушить половину здания. Вы сейчас стоите в такой комнате. Вы разгадали свою загадку. Теперь позвольте мне сделать мою работу и не допустить, чтобы эти знания попали в чужие руки или, что хуже, в руки демонам. Если такое случится, Империя перестанет существовать, как это почти произошло во времена Бергтора.

Схизматик бросил на него затравленный взгляд, будто ища подтверждения, что правильно понял, и ещё больше ссутулился. Он сумрачно уставился себе под ноги, крепко сжав в кулаке платок.

– Бергтору было легче, – прошептал он. – Он был уже мёртв, когда сердары жгли его тетради.

Филь дёрнулся как от судороги, осознав, что стоит за этими словами. Габриэль прошептала: «Ой, мамочка!» – и зажала себе рот рукой. Анна нахмурилась. Ян отвёл глаза. На лице Меты читалось сострадание.

Не обращая на них внимания, господин Клемент подступил к Схизматику и проговорил, обращаясь к его склонённой голове:

– Потому что они не идиоты, Фабрициус, и не желали, чтобы Новый Свет превратился в сборище полулюдей-полудемонов. Даже в их исторических записях вы не найдёте и слова об эликсире, они ничего не оставили на волю случая!

Не получив ответа, господин Клемент протяжно вздохнул:

– Фабрициус… Я клянусь перед этими щенятами дать вашим детям лучшее обучение любому ремеслу в любой гильдии Империи за казённый счёт. Я не обещаю, что всех, но самых талантливых из них я потом пошлю в Алексу. Я лишь заклинаю вас сегодня же уничтожить ваши записи. Всё, что у вас есть, до последнего клочка бумаги!

Филю представилось, как он сжигает изыскания Прения по металлургии, и собрался крикнуть, что этого делать нельзя. Господин Клемент, не меняя позы, повернул голову и пригвоздил его к месту недобрым взглядом.

– Хорошо, – раздался в ответ слабый голос Схизматика. – Я это сделаю.

Удовлетворённый господин Клемент повернулся к друзьям.

– Ну а с вами разговор будет короче, – проговорил он с угрозой, щёлкнул пальцами, и к нему придвинулся эмпарот – Вы не просто сунули нос в чужие дела, вы проникли в государственную тайну. Поэтому ни об упомянутых выше исследованиях, ни о том, где находится Железная книга, никто из вас не имеет права распространяться. Никому, никогда, даже на смертном одре. Если кто-нибудь из вас когда-нибудь обмолвится об этом, я растопчу вас, и никакой император не встанет на вашу защиту. Он сам ещё не понимает, что совершил, но он поймёт. Мне нужно от вас обещание, что вы будете держать языки за зубами. Гарантией честности и того, что вы полностью осознаёте последствия, выступит имперский эмпарот Итак?

Впервые за своё знакомство с господином Клементом Филь разглядел в нём чиновника высокого ранга. Его глаза не пускали молний, и выглядел он не грозно, но от его властного взгляда пробирали мурашки. Он, бесспорно, был готов сдержать свои слова и карающим мечом обрушиться на головы виновников. Филь воздал хвалу известным ему богам за то, что те привели его в Новый Свет и можно отделаться только эмпаротским допросом. Потому что за подобные грехи в Старом Свете его бы сейчас повесили.

Как оказалось, Филь не один испугался.

– Обещаем! – раздался в лаборатории хор голосов.

Г-н Клемент кивнул эмпароту. Не так вежливо, как это сделал когда-то в Хальмстеме другой эмпарот, тот вцепился в руки Филя, у которого сразу пронеслись в голове недавние образы. Эмпарот перешёл к Яну, потом шагнул к Мете, Габриэль и закончил Анной. Она демонстративно отвернулась, потом сильно толкнула его:

– Отцепись от меня, ты, урод!

Он не обратил на её возглас внимания, словно она была неодушевлённым предметом.

– Эти четверо сдержат слово, – доложил он тоненьким голоском, ткнув пальцем по очереди в Филя, Яна, Мету и Габриэль.

– А что с Анной Хозек? – поинтересовался господин Клемент и показал на неё глазами.

– Её зовут не Анна, – сказал эмпарот, – её имя Анастасия.

– Знаю, – сказал господин Клемент, – у каждого свои слабости. Так что?

Эмпарот отрицательно качнул головой.

– Тогда поищи, что я могу использовать, – приказал господин Клемент, и эмпарот снова схватил Анну за руки.

Она попробовала вырваться, но быстро затихла с открытым ртом. Ян с Метой потупились, словно с тревогой ожидали чего-то.

Эмпарот заговорил:

– Четвёртый близнец… звать Анна… слабая, худая, всё время болеет… единственный друг – та, чьё имя Анастасия… Осенний хмурый день… Анна кашляет, лежит в постели, делает… сделала куклу… подарок… вручает его сестре… Дождь, зимний дождь, замерзающие на лету капли… дольмен с именем… горе… Это горе и эта кукла всё ещё с ней, – закончил эмпарот.

Ян и Мета с ужасом смотрели на него. Анна очнулась, хлопнула невзрачными ресницами и с ненавистью оттолкнула его от себя:

– Говорю, отстань!

Она надулась, тяжело дыша, напряжённо уставившись в пол. Филь мог представить, что она чувствует, – слова эмпарота она не должна была слышать, но наверняка знала, что тот увидел и прочувствовал вместе с ней.

Господин секретарь сказал, обращаясь к ней:

– Я уничтожу эту куклу. Я найду её и уничтожу, если ты обронишь хоть слово.

Не дожидаясь её реакции, Ян кинулся к Анне, Мета за ним. Они схватили сестру в охапку и сжали её в объятиях, не давая ей вырваться. Анна истошно завизжала, отбиваясь, и Габриэль поспешила на помощь. Извернувшись, Анна сильно укусила её. На пол закапала кровь.

Она бесновалась под носом господина Клемента, а тот смотрел на Филя. Он так смотрел, что Филь вспомнил: меньше года прошло с того дня, когда понадобился десяток солдат, чтобы остановить его исступлённый бег по Кейплигскому замку, и тогда он так же царапался, кусался и брыкался. Филь опустил глаза.