Текст книги "Школяр"

Один из стражников в зале начал подниматься, встряхивая головой, чтобы прогнать окутывавший его мозги туман.

– Ничего особенного нас не ожидает, – фыркнула Эша самоуверенно, – я не зря припрятала здесь кое-какой сердарский арсенал. Гляди!

Она сняла с пояса духовую трубку и зарядила её коротким дротиком. Очнувшийся стражник снова погрузился в сон, когда дротик вонзился ему в щёку. Следом малозаметному бесшумному обстрелу подверглись солдаты во дворе и на стенах.

– Путь свободен, – доложила Эша и, зажав раковину в ладони, встала в окне. – Ну что, прыгаем?

– Нам придётся забрать с собой Вальрама Арлонского, – сказал Ирений, глянув вниз и ещё раз оглядев стены, на которых уже никого не было.

– Если он жив, – хмыкнула Эша. – Там много крови вокруг его головы. Он выглядит так, будто упал прямо на неё.

В её голосе не было ни малейшего сожаления. Ян выглянул следом за ней в окно.

– Ты выбираешь себе неудачных любовников, – заметил он вполголоса, обращаясь к ней в первый раз с момента, как переступил Врата.

– Обманул, негодяй, заморочил, – пробормотала она, отводя взгляд.

Филь спросил:

– А где ты так быстро раздобыла этот дикий наряд?

– В покоях леди Камиллы осталось много сундуков.

Я схватила первое, что попалось под руку.

Эша сжала в ладонях раковину и, когда та засветилась, прыгнула с ней из окна. Ирений, Ян и Филь последовали за ней. Раненая нога Филя выбрала неудачное время взвыть от боли при приземлении, и он повалился на бок, потом на спину. С неё он увидел, как на стене ограждённого со всех сторон колодца, которым являлся двор замка, выросла качающаяся фигура стражника с арбалетом в руке, за ней другая.

Эша была уже за порогом Врат, через секунду к ней присоединился Ян. Ирений тем временем шагнул к неподвижному шевалье, из горла которого торчал обломок стекла.

Филь вскочил на ноги и заорал:

– Ирений, шевели задницей! Стрелки на стенах!

Опасаясь, что стражники попадут в раковину и тогда они с кузнецом останутся здесь навсегда, он загородил собой Врата, раскинув для надёжности руки, зажмурился от страха и заорал пуще:

– Ирени-ий!

Что-то ударило его по правой голени и левому плечу, затем кто-то швырнул его оземь. Вытаращив глаза, переполненный ужасом увидеть окружённый стенами колодец, Филь увидел вместо него склонённые к нему встревоженные лица друзей, заметил торчащий из своего плеча арбалетный болт, ещё один из голени и заплакал от боли.

25

Самый хороший учитель в жизни – опыт. Берёт дорого, но объясняет доходчиво…

Янус Хозек, из манускрипта «Биография предательства», Библиотека Катаоки

Опираясь на палку, Филь стоял по пояс в сочной траве и смотрел, как на обгоревшие заросли чилики с реки наползает туман. Массивный трёхэтажный угрюмый дом господина Хозека не было видно отсюда, как и поредевшую старую дубраву.

Смеркалось, на ясном небе высыпали первые звёзды. Эша обещала, что вернётся к опушке леса в любое время дня не позже заката. Сегодня кончалась неделя, как она отправилась с Ирением в Кастельгард с грузом наконечников для принца Эдварда. Филь не мог составить им компанию и теперь снедал свои дни в тревоге, сгорая от нетерпения узнать результаты экспедиции. Своей кривой палкой и здоровой ногой он протоптал уже целую тропу вдоль опушки.

Он был не в силах помочь кузнецу с заказом, но тот справился сам, обещав половину барыша своему бейнакскому «спасителю». Хозеки посмеивались над Филем за его финальный истошный вопль, однако Ирений рассудил иначе, а потом в Менону приехала Габриэль и смешки стихли.

Собственно, в Меноне к середине лета собралась целая компания: вернувшиеся из Алексы Анна с Метой, Ян, Филь, Эша, Ирений, Габриэль и господин Хозек, спасший поместье тем, что при приближении врага поджёг всю чилику, которая так заполыхала, что за стеной огня, казалось, не осталось ничего, что стоило бы грабить. Железный забор он приказал завалить стволами дубов, которые тоже поджёг Филь и Эша с Ирением очутились здесь по воле раковины, открывшей из Бейнака Врата в двух шагах от поместья Хозеков. А Габриэль, собравшись ехать из Алексы в Кейплиг, чтобы скоротать летние дни в уцелевшем замке с матерью, Лентолой и Руфиной, узнав о ранении Филя, приехала его лечить.

Господин Клемент тоже посетил Менону, узнал о смерти виновника нашествия, заставил Филя нацарапать рапорт о поездке, забрал у него остаток выданных на дорогу денег, побеседовал о чём-то с Эшей и убрался восвояси. По его словам, Кейплиг можно будет восстановить не ранее следующего лета, и то вряд ли. Бассанскую армию распустили, в Хальмстеме велись ремонтные работы, жизнь входила в обычную колею. И только у Филя с возвращением из Старого Света началась не жизнь, а кошмар.

Костоправ господина Хозека выправил сломанную голень, чтобы она правильно срослась, и Ирений с помощью оттиска из глины соорудил железный лубок. Но ходить было больно, а когда Филь пытался шевелить левой рукой, у него чуть искры не сыпались из глаз. Позже к этим бедам добавилась Габриэль, принявшись остервенело лечить брата.

Первым делом она раздобыла полосу полотна и туго примотала повреждённую руку Филя к туловищу так, что было трудно вздохнуть. Три раза в день она поила его горькими отварами, сырьё для которых без устали искала в лесу, и пять раз в день кормила отвратной жижей из костей с мясом, которые вёдрами варила ей повариха. Кроме жижи, Филю разрешалось пить настой выдержанных в сладкой воде ячменных зёрен, от которого у него всё качалось перед глазами, и поедать в любых количествах творог. Так, с набитым мерзкой пищей животом и полупьяный, он провёл здесь четыре недели.

Эша не принимала в этом участия, умотав с Ирением в Бассан. А в день, когда она с ним и грузом наконечников отправилась в Старый Свет, Филь обнаружил, что ключица, разбитая арбалетным болтом, срослась и ничуть не болит. Нога тоже срослась, побаливая только при долгой ходьбе. Филь вырезал себе палку и стал дни напролёт пропадать у лесной опушки.

Младшие Хозеки занимались здесь обычными делами: носились на лошадях, купались в речке, читали книги, играли в Юку. Время от времени они навещали своего друга – чаще это оказывались Ян с Габриэль, – но Филь каждый раз отказывался присоединиться к ним. В конце концов они махнули на него рукой, и Габриэль обозвала его колченогим маньяком.

Филь не мог покинуть пост, не наложив сначала руки на причитающуюся ему половину сундука с золотом. Он ещё не нашёл ему применения, но уже заручился разрешением оставить его у себя. Империя после нашествия нуждалась в деньгах, и господин Клемент милостиво пошёл Филю навстречу за обещание уплаты пятипроцентной мзды. Торг вышел нелёгким, и Филь жалел, что разрушения в столице ограничились городом, миновав Кейплигский замок.

Была ещё одна причина, по которой Филя было трудно согнать с опушки: если молодые Хозеки посмеивались над ним из-за ничтожности ожидаемой им суммы, то господин Хозек считал, что вторжение неминуемо ввергнет семью Фе в полную нищету. Ведь дом Фе также пострадал, а на его восстановление не было денег, учитывая, что от Катаоки остались одни угольки. Количество членов семьи Фе, гостивших в Меноне, тоже не улучшало характер господина Хозека.

Филь терпел его насмешки из последних сил, более всего желая треснуть его палкой по лысине. Но лучше было придумать, как значительно приумножить полсундука золота, чтобы натянуть нос хозяину Меноны.

В небе показалась новорождённая луна. С тяжким вздохом Филь направил стопы к дому: очередной день ожидания закончился ничем. И тут он ощутил на шее знакомое покалывание. С замиранием сердца он обернулся.

– Принимай, братец, блюдо с золотым яичком, – окликнула его чумазая Эша с отчаянно скрипевшей телеги.

На телеге стоял сундук, в котором неделю назад груз наконечников покинул Новый Свет. На сундуке восседал заросший, с длинной бородой, ухмыляющийся Ирений.

– Заждался, наверное? – спросил он Филя.

Тот кивнул, опираясь на надоевшую ему палку, едва не плача от счастья.

– Мы вынуждены были ехать почти до Италии, – сказала Эша, – пока не удалось сбежать от благодарного сопровождения, чтобы они не заметили Врата.

Она соскочила с телеги и, выдернув раковину из земли, погасила Врата.

– Сколько там? – пожирая взглядом сундук, выдохнул Филь.

– Несколько больше, чем рассчитывали, – ухмыльнулась Эша. – По колено в золоте, по локоть в серебре. Принц был вне себя от радости, когда мы появились, он уже не верил в наше возвращение.

– Дела там, похоже, идут к войне, – прибавил Ирений. – Осенью будет жарко. Ты уже придумал, что станешь делать с этими деньгами?

– По колено в золоте, по локоть в серебре, – прикипев взглядом к сундуку, повторил Филь, не смея поверить, что их сумасшедшая затея удалась даже лучше, чем ожидалось. – Нет, Ирений, я ещё не придумал. Но ты знаешь что? Я обязательно придумаю. Я непременно придумаю такое, что сделает нас очень богатыми, вот увидишь!

От избытка чувств он запулил палку в небеса и, прихрамывая, побежал к телеге, забрался в неё и обнял Эшу так, что она возмущённо пискнула. Потом встал рядом с Прением, ухватил его рукой за пояс и сказал:

– Поехали быстрей, а то в потёмках трудно карабкаться по лестнице. Господин Хозек решил, что мы жжём слишком много свечей, так что он всех гонит спать с закатом.

– А он что, здесь? – беспечно поинтересовалась Эша, трогая телегу. – Он вроде собирался в Кейплиг, когда мы уезжали.

– Он там успел побывать три раза за это время, – сказал Филь. – Сегодня должен был снова вернуться к вечеру.

– И как, всё такой же желчный? – спросил Ирений.

– Сами завтра увидите!

* * *

Ирений разбудил Филя утром с первыми петухами.

Кузнец не желал везти золото в Бассан, и компаньоны договорились сложить его в хальмстемском Хранилище, пока не придумают, что с ним делать. Филь был уверен, что Мастер не откажет хозяину замка в этой услуге. А если откажет, то господин Клемент не получит свои отступные.

Убеждённый, что не мытьём, так катаньем он добьётся своего, Филь вознамерился составить Прению компанию, тем более что давно пришла пора проверить, как обстоят дела в Хальмстеме с ремонтом и затянувшимся строительством.

Пока они умывались в серых сумерках у колодца, на крыльце дома нарисовался хозяин в ночном колпаке с соколом в руках. Отпустив птицу он кивнул гостям и скрылся обратно.

– Ни «здравствуйте», ни «до свидания», – хмыкнул Ирений. – Интересный отец у твоих друзей. Хоть бы поинтересовался, как мы съездили!

Филь ничего не сказал на это. Он представлял, как работает голова у господина Хозека, и был уверен, что тот заметил тяжёлый сундук, который они для сохранности оставили на ночь в гостиной, поэтому и не стал задавать вопросов. А пускаться в разговоры из вежливости было не в его привычках. Оставалось понять, зачем господин Хозек поднялся в такую рань и кому предназначалось письмо, которое он послал с соколом.

Господин Хозек оказался настолько добр, что выставил для них на стол кружки, кувшин с можжевеловым квасом и пироги с рыбой, оставшиеся со вчера. Приглашающе поведя рукой, он налил себе квасу и прищурился на Филя:

– Что-то ты сегодня зеленей обычного! Ну, хоть больше не передвигаешься, как черепашья задница.

– И вам доброе утро, – сказал Филь.

Далее завтрак продолжился в полной тишине. Спустя какое-то время Филь обратил внимание, что Прений с хозяином смотрят на него, словно у него на лбу вырос рог. Затем он заметил, что смолотил все пироги, до которых смог дотянуться.

Кузнец поднялся из-за стола и хлопнул его по плечу:

– Гляжу, ты уже выздоровел. Иди собирайся, я пойду займусь телегой.

Когда он вышел, господин Хозек хмуро заметил:

– Явились – не запылились и сразу положили глаз на чужое добро.

– Это его телега, – не желая спорить, напомнил Филь. – Он пригнал её из Бассана и ездил на ней в Старый Свет.

Он поднялся, чтобы поскорей убраться в свою комнату.

– Подождём, пока император Флав услышит об этом, – угрюмо пробормотал господин Хозек.

Последнее замечание никуда не лезло: господин Хозек был осведомлён о договоренности с Клементом. И вдруг Филь сложил наконец вместе странные приступы скупости хозяина поместья с его окончательно испортившимся характером.

– Что он у вас забрал? – выпалил он по наитию. Господин Хозек скривился, как от приступа зубной боли.

– Булимонскую поляну, – произнёс он в кружку. – Которая была моей на задах Кейплигского замка. Ещё не забрал, но через два дня я буду вынужден подписать купчую. Ему, видите ли, приспичило расширяться, и он теперь выкручивает руки всему городу, пользуясь положением и скупая земли за бесценок.

Филю пришла в голову страшная мысль, его сердце оборвалось.

– Это ему вы отправили письмо?

– Я был вынужден… – сбивчиво начал г-н Хозек.

Не дослушав, Филь вынесся во двор, гонимый ужасом.

– Прений! – завопил он на всё поместье. – Торопись, нас вот-вот ограбят! В Хальмстем нам больше нельзя, поехали в Бассан!

После истории, случившейся с ним два года назад, сомневаться не приходилось: император мог легко наложить лапу на их золото, наплевав на любые договорённости.

Ирений в конюшне поднял голову, отвлекаясь от осмотра тележных колёс, и озадаченно спросил:

– Кто собрался нас грабить?

– Флав! – выпалил Филь.

Он пересказал разговор с господином Хозеком. Слушая его, Ирений снимал с телеги колёса, которым пришла пора менять железные ободья.

– Не понимаю, чего ты боишься, – сказал он. – Император женат на твоей сестре и, возможно, хотел получить для неё весть из первых рук, что мы вернулись.

Не веря ушам, Филь воскликнул:

– Соколиной почтой? В двух часах от столицы? Ирений, не глупи! Он хотел точно знать, когда мы станем богаче на несколько тысяч империалов, чтобы тут же послать за нами зелёные береты! Зуб даю, что они уже несутся сюда во весь опор!

Ирений скосился на подпрыгивающего от нетерпения компаньона:

– Успокойся и дай мне закончить работу. Как закончу, так поедем.

Филь понял, что кузнеца не удастся переубедить, и заметался по конюшне.

– Тогда я сейчас спрячу свою долю! Ты мне поможешь? Знаешь, куда здесь можно спрятать, чтобы никто не нашёл?

Сбив обод с одного колеса, кузнец взялся за другое.

– Прячь на здоровье, хотя бы вон под сено. Только помогать тебе мне некогда.

Филь метнулся к копне сена, но куча показалась ему слишком незначительной для того, чтобы хоронить там драгоценный клад. Недолго думая, он вынесся вон.

Заскочив в стоявший рядом амбар и оценив его как более подходящий, он побежал в дом, чтобы набить карманы золотом. Там он столкнулся с Габриэль. Умывшись, приодевшись и заплетя косы, она выглядела как свежее румяное яблоко.

– Чего ты разбегался? – удивилась она.

Филь отодвинул её с дороги вместо приветствия.

– А почему ты без палки, позволь спросить? – не унималась Габриэль. – Вся моя работа пойдёт насмарку, если ты где-нибудь оступишься!

Не обращая внимания на сестру, Филь нырнул к сундуку.

– Филь, ты сошёл с ума! Всего неделя, как встал на ноги, и уже прыгаешь козлом… Ах!

Она замерла с ладонью у рта, когда он открыл сундук. Филь отметил про себя, что сестра ни на йоту не верила в его идею, коли так удивилась, и стал нагребать монеты в подол рубахи.

– Это всё твоё? – сдавленно спросила Габриэль. – Что ты будешь с этим делать?

Филь снова отметил, что с ней бессмысленно вести разговоры по делу, потому что она их не запоминает.

– Наша – половина, – напомнил он. – Её надо срочно спрятать!

– Зачем? – не отставала Габриэль.

Филь метнулся во двор. В амбаре он стал искать, куда сунуть золото, споткнулся о вилы, лежавшие на земляном полу, и рассыпал монеты. Следом в полутёмный амбар сунулась Габриэль.

– Так для чего тебе сдалось его быстро спрятать? – спросила она, глядя, как Филь в смятении бегает кругами.

Он наконец обнаружил, что искал: в углу амбара были свалены в кучу старые колоды. Отвалив в сторону самую большую, он чуть не свалился в обширную яму. Это было именно то, что нужно.

– Спрятать, схоронить, – кряхтя, ответил Филь, собирая с пола монеты и кидая их в яму.

Он вынесся обратно во двор, чуть не свалив с ног Габриэль, в очередной раз открывшую рот, а затем и Мету, которой, видать, стало интересно, что Габриэль делает в амбаре.

– Прошу прощения! – походя буркнул он и понёсся в дом. Сегодня определённо был не его лучший день: влетая в двери, он столкнулся лбом с Анной. Она вскрикнула от боли в ушибленной брови и отшатнулась в сторону. Филь прыгнул к сундуку. Анна фурией забегала вокруг него, но он, не слушая её, торопливо нагрёб монеты в подол рубахи. В это время из ствола дуба появился заспанный Ян.

– Наш общий друг совсем рехнулся, – завидев его, сказала Анна, потирая бровь. – Он меня едва не покалечил!

Не говоря ни «здравствуй», ни «до свидания», придерживая подол, Филь нырнул к закрытой двери, собираясь ударить в неё ногой. Но она сама открылась перед ним: на пороге стоял хозяин со своими собаками, вернувшись с утренней прогулки. Не видя возможности избежать столкновения, Филь подался вправо и, шибанув плечом в створку двери, скатился с крыльца. Дверь с пушечным грохотом ударилась о стену.

– Святой Один, – сказала Анна, хватая ртом воздух, – в этом доме можно с ума сойти!

Бежать по двору Филь был вынужден зигзагом, чтобы не влупиться в Габриэль с Метой, которые, в свою очередь, торопились к дому.

– Ты куда? – крикнула Габриэль ему в спину.

– Что случилось? – присоединилась к ней Мета.

– Сокрыть, зарыть, закопать! – ответил он им на бегу.

Он подбежал к яме и ссыпал в неё золото. Он ожидал, что кучка будет больше, и увидел, как монеты проваливаются куда-то дальше вниз одна за другой.

Взвыв от отчаяния, Филь спрыгнул в яму, чтобы спасти, что ещё можно, и сам провалился под землю. Чёртова яма оказалась забита хворостом, прятавшимся под слоем листвы, и тело Филя проделало путь сквозь него почти до самого дна.

Шипя от боли в нещадно расцарапанной коже, он вскинул голову и похолодел, поняв, что ему ни за что не дотянуться руками до краёв ямы. Надежды спасти золото оказались похоронены.

– Яри-яро! – дико завыл он.

В яму заглянула Габриэль:

– Ты что, сдурел?

– Всё пропало! – продолжал завывать он.

– Филь, ты живой? – спросила подоспевшая Мета. – Что ты там делаешь?

– Неужели непонятно, что живой, коли орёт как оглашенный, – сказала, показавшись у края, Анна. – Никогда ничего глупей не видела!

И тут завывания прекратились: подошедший к яме Ян опрокинул в неё ведро воды.

– Остыл? – спросил он сверху. – Что на тебя напало? Чего ты орёшь?

Всхлипнув, Филь бросился собирать монеты, пока их не покрыло жидкой грязью, образовавшейся в яме. Шарахаясь в полутьме, обдирая руки о хворостины, он простонал:

– Флав положил глаз на моё золото! Сейчас сюда прискачут его головорезы, и я хочу успеть спрятать хоть часть!

– С чего ты взял, что прискачут? – удивилась Мета.

– Потому что я знаю Флава! Скотина аскеманская, лопух, невежда, нашёл кому верить!

В яме сделалось совсем темно, когда к собравшимся присоединился хозяин. Некоторое время он с интересом рассматривал вымокшего до нитки, ругающегося сквозь зубы Филя, потом спросил:

– Это он от слёз такой?

Филь сгрёб монеты в кучу, решив, что здесь для них будет самое место, не тащить же их наверх. Затем стал карабкаться наверх сам. Он выбрался из ямы с помощью Яна, который его немедленно спросил:

– Объяснения будут, что именно происходит с тобой сегодня и зачем ты чуть не выбил глаз моей сестре?

– Будут тебе объяснения, – огрызнулся Филь, – когда сюда прискачут зелёные береты! Пусти, я спешу!

Ян посторонился, давая ему дорогу. Филь припустил к дому за следующей порцией монет.

– Он же натащит туда грязи! – возмутился господин Хозек. – Остановите его!

– Папочка, он меня обидел, спусти на него собак, – сказала Анна.

Что ответил на это хозяин поместья и двое других близнецов, Филь уже не слышал. Мокрый, весь в липкой грязи, он торопился спасти, что ещё можно было.

Очередной груз он ссыпал в яму и, поворотившись, увидел, что выход из амбара перегорожен Хозеками в компании с дорогой сестрицей. Все смотрели на него хмуро, кроме хозяина, глядевшего на Филя, словно тот был рыночной обезьянкой. Определённо, его собрались учить жизни.

– Чего уставились? – выпалил он вызывающе. – Разобрало любопытство к чужому горю? Или хотите подкинуть денег?

– Следи за языком, – угрожающе проговорила Анна.

– Брось эту затею, – сказал Ян. – В ней нет никакого смысла, ты забыл про эмпаротов.

– Всё равно что просить лису отпустить цыплёнка, – пробормотала Мета себе под нос.

Лицо Филя вспыхнуло, когда он осознал, что Ян прав.

– Да, я об этом забыл! – гаркнул он в полнейшем отчаянии. – Но могли бы и напомнить, пока я всю кожу на себе не ободрал!

В замкнутом помещении его голос прозвучал оглушительно. Девицы вздрогнули, Ян поморщился. Господин Хозек сменил выражение лица на крайне неприязненное. Не дожидаясь, пока его начнут отчитывать, как в прошлый раз, Филь вернулся к яме и завалил её прежней колодой.

– Дорогой Филь, если желаешь добиться успеха в имитировании человека, учись привыкать к мысли, что окружающий мир существует не только для тебя, – сказала Мета.

– Тебе уже говорили, чтобы не смел на нас орать, – подключилась к ней Анна.

– Чёрт горластый, – продолжила Габриэль.

– Лужёная глотка, – поддержал её Ян.

– В общем, это приключение можно считать исчерпанным, – заключил господин Хозек. – Только прежде вымойте его, пожалуйста. Хотя бы окатите ещё раз водой из колодца, а то он загадит нам всю гостиную.

Вместо колодца Филь в угрюмом одиночестве отправился на речку, вымылся там с головы до ног, вернулся, переоделся и только собрался присесть на крыльце передохнуть, как те, кого он ждал, подъехали к дому. Без лишних раздумий он забрался в ободранную кибитку.

– Филь Фе? – спросил его зелёноберетник, соскакивая с козел и заглядывая в открытую дверь.

Филь мрачно кивнул.

– Знаешь, где Ирений Вайларк?

Филь молча показал рукой в сторону конюшни.

– Что-то ты какой-то неприветливый, чай не арестовывать мы вас приехали!

Он скрылся из виду, но следом перед Филем нарисовался второй:

– Нам ещё поручено сундук забрать. Где сундук?

Филь показал на дом.

– Пошли, тащить поможешь!

– Сам тащи, – сказал Филь. – Это уже деньги казны, а я на неё не работаю.

Сконфуженный Почтовой взбежал на крыльцо, с которого ему навстречу спустилась Эша. Внимательно оглядев понурого Филя, она сказала:

– Не советую в этот раз драться, братик.

Судя по всему, она уже всё знала.

– Не собираюсь, – пробормотал он. – А полезный совет у тебя найдётся?

– Найдётся. Тебе придётся за два часа придумать, как вывернуться так же, как ты вывернулся с Хальмстемом.

– Никаких шансов, – сказал он, глядя под ноги.

– Ты вывернешься!

Он поднял на неё больные глаза. Цветущая со дня возвращения из Бейнака Эша кивнула, улыбнулась и, протянув руку, взъерошила ему волосы на макушке. Потом отступила в сторону, давая возможность Прению забраться в кибитку. Следом двое Почтовых заволокли в неё сундук.

Филь поставил на него ноги, по опыту зная, что иначе можно приехать с переломанными костями, и, уже трогаясь, заметил близнецов Хозеков и Габриэль, высыпавших из дома. Лицо Яна было бесстрастно, словно у него не было ни малейших сомнений в способности друга выйти сухим из этой воды.

Филь поморгал, вздохнул и повернулся к Прению:

– У нас есть два часа, чтобы придумать, как вырвать наши деньги из лап Флава. Но я думать не могу, я от злости аж чешусь! Поэтому давай ты будешь предлагать всё, что тебе взбредёт в голову и будем надеяться, что меня осенит.

– Хорошо, – согласился Ирений. – Тогда для начала мы переберём по памяти, что наш император успел сделать в Империи с момента прихода к власти. Надо понять, на чём мы можем его поймать!

* * *

Набычившись, Филь стоял перед господином Хозеком, опершись кулаками о стол, и ждал решения. Они толковали об одном и том же битый час, и он начинал терять терпение.

На дворе давно наступила ночь. Прислуга выставила на стол свечи и убрала посуду. Близнецы Хозеки и обе сестры Филя, не помышляя о сне, стратегически рассредоточились по гостиной на расстоянии, позволявшем подслушивать и шептаться.

– Я говорил, что придумает! – возбуждённо проговорил Ян.

– Мне не нравится выражение лица папочки, – прошептала Анна. – Какое-то оно у него… чрезвычайно озадаченное.

– Я бы тоже озадачилась на предложение стать самым богатым человеком в Империи, – вполголоса заметила Мета.

– Самым богатым станет совсем не он, а наш жулик-император, – не согласилась Анна.

– Я не вижу в этом нужды, – возразила Эша. – У него уже в кармане вся казна.

– Судя по тому, что мне рассказывала Руфина, казна в кармане совсем не у императора, а у господина Клемента, – высказалась Габриэль с усмешкой.

– И как ему только удалось их уговорить? – пробормотал Ян.

– Так он же устроил такую перепалку что оставил им только выбор согласиться с ним или отрубить ему голову – сказала Габриэль. – Во всеуслышание обозвать императора близоруким, а господина Клемента – узколобым, да я бы его на месте убила!

– Это определённо должно было задеть некоторые струны их души, – отметила Анна.

Мета передёрнулась:

– Сказать такое я бы, наверное, осмелилась при нужде, но затем умерла бы от страха!

– Я бы бежал из Империи, – сказал Ян. – Остаётся надеяться, что Филь знает, что делает.

– Ирений тоже за словом в карман не лез, как мы слышали, – напомнила Эша, – после проезда по Кейплигу полному бандитов и грабителей, выпрыгивающих на тебя из-за развалин. Насколько поняла, закон и право ужались там до территории замка. Спасибо, хоть согласились укрыть в нём матушку, а то с её характером ей давно перерезали бы горло в разорённом доме.

– Чемон вмиг заработал себе должность примипила Чрезвычайного трибунала, – усмехнулась Анна. – Теперь за Кейплиг можно не переживать!

Господин Хозек поднял голову, смерив недовольным взглядом расшумевшихся детей.

– И ты веришь, – он постучал пальцем по лежавшим перед ним бумагам, – что мой пустырь, права на который ты требуешь отдать, снюхавшись с императором, принесёт мне больше, чем если я сам продам его?

– Значительно больше, – подтвердил Филь, прикусив язык, чтобы не брякнуть, что без Булимонского пустыря затея вообще обречена на провал. – Через два года тот кусок земли будет ежегодно чеканить по сундуку с золотом, который я отдал сегодня за нашу долю в сорок процентов.

– Сколько там моего? – спросил господин Хозек.

– Пять процентов, я уже говорил, – со вздохом произнёс Филь.

Господин Хозек не бросал попытки вздуть цену, но Филь давно упёрся в потолок, рассчитанный им с Прением, и твёрдо стоял на своём.

– Пять процентов за то, что я позволю врыть на том пустыре гигантскую бочку с дерьмом?

– Не бочку, а котёл, – вяло возразил Филь, ибо разговор шёл уже по пятому кругу.

– Хорошо, гигантский котёл с дерьмом!

– Деньги не пахнут, – в очередной раз повторил Филь.

– Но почему именно сейчас?

– Потому что сейчас там оставшиеся в живых спешно отстраиваются, откладывая прочее до лучших времён, с деньгами у всех туго и литейные мастерские сидят без работы. Флав посчитал, что на обновление канализации замка ему понадобится десятая доля того, что он заплатил бы до вторжения.

– А дерьма там хватит на освещение замка?

– С избытком! Флав расширяет замок, и скоро в нём будет сидеть уйма народу.

– А как ты собрался возвращать свои деньги?

– С момента, как котёл заработает, ежемесячная сумма за свечи станет поступать мне, пока я не верну себе столько, сколько было в том сундуке. Как только верну, далее прибыль станет распределяться в соответствии с долями участия.

– И кто же всё это будет контролировать?

– Вы.

– Но я же архивариус!

– Вот вам и вожжи в руки. Ни одна имперская бумажка мимо вас не проскочит. Флав без уговоров согласился на порядок оплаты и на вашу должность контролёра, считая это справедливым.

Господин Хозек криво усмехнулся:

– То, что делает император, не имеет никакого отношения ни к справедливости, ни к порядку. Я бы скорее оперировал понятиями «произвол» и «дышло», под которые ты меня подвёл, не спросясь, и тем самым поставил в отвратительное положение.

Измочаленный двойной поездкой за день в Почтовой кибитке, Филь, у которого от усталости отваливались ноги, сердито воскликнул:

– Вы мешок репы, что ли, что вас ставят то туда, то сюда? Скажите спасибо, Кейплиг в руинах, а в карманах у Флава свищет ветер, не то нам ни за что не обломился бы такой сладкий кус!

– Посмотрим…

Господин Хозек обвёл взглядом детей:

– Цаца, Колючка, Эпигон, сбегайте наверх и принесите бутылку вина из правого отделения моего стола. Я думаю, нам есть, за что выпить сегодня.

– Ну наконец-то! – Анна первая устремилась к дуплу, Мета за ней.

– Пап, – обернувшись на полдороге, сказал Ян. – А почему это я Эпигон, что я непозволительного совершил?

– Это я ещё не отошёл от вида, в котором присутствующая здесь девица Фе спасала твою шкуру в Бейнаке, – махнул рукой г-н Хозек. – Иди!

Когда Ян скрылся, Эша пробормотала себе под нос:

– Эка невидаль в нашей Империи, достаточно пройтись по Пассифону.

– В каком это виде ты спасала их, дорогая? – заинтересовалась Габриэль.

– Молода ещё знать, – огрызнулась Эша, чем лишь разожгла любопытство сестры.

Габриэль стала есть Эшу глазами. Господин Хозек выставил стаканы на стол и, не обращая внимания на сестёр Фе, словно они были пустым местом, сказал, устраиваясь напротив Филя, севшего за стол сразу, как было достигнуто соглашение:

– Молодой человек, я слышал от своего сына, что вы хотите стать моим зятем?

Филь обалдел от неожиданности вопроса. Надо было срочно выкручиваться: кому-кому, а этому господину нельзя показывать ни смущения, ни неуверенности, иначе он сживёт тебя со свету.

– Честно говоря, нет, – мужественно ответил он, – но я не вижу другого пути жениться на вашей дочери.

Господин Хозек ничего не ответил, только приподнял бровь, словно засчитал этот раунд за противником. Филь упустил из виду остальных, кто находился в комнате.

– Опа-на, – тихо сказала Эша.

– Филь, ты с ума сошёл, тебе только шестнадцатый год! – потрясённо воскликнула Габриэль, обойдя стол и вылупившись на брата в упор. – У тебя помутнение рассудка, как в прошлом году?

– Да и ноша может оказаться неподъёмной, – ехидно заметил господин Хозек.

«Пропала моя жизнь в Алексе, – огорчился Филь. – Теперь от Габриэль проходу не будет!»

Единственной защитой от неё он видел возросшую к ней благосклонность Яна после приключений в Бейнаке.

– Чего накинулась? – сказал он. – У меня нет ни денег, ни положения, а Мета – не Агуста, чтобы подкатываться к ней с пучком дикого лука. Будет то и другое, тогда поговорим!

– Ну-ну – непонятно сказала Эша. – Какой ты стал практичный, Филь.