Текст книги "Город Счастья. Том 1-5"

Глава 6

Изначально можно было рассмотреть лишь лицо, наполовину скрытое карминовой маской и обрамленное двумя витыми локонами. Каштановые волосы были убраны в аккуратную объемную шишку – волосок к волоску – и подколоты сбоку изящным маленьким красным бантиком.

Девушка взошла на следующую ступеньку, и взору дамы открылся багровый, словно закат, корсет, с вышивкой из золотых цветов, украшенных миниатюрными камешками рубинов. Еще шаг, и появилась объемная легкая многослойная алая юбка, поддерживаемая пальчиками в обрамлении багряных перчаток. Новая фрейлина королевы в отчаянии закусила губу, потому как в красном были лишь они двое, и наряд явившейся девушки смотрелся куда выигрышнее, чем ее собственный.

Зависть затопила разум, вызволяя наружу всю потаенную черноту из чувств и эмоций. Маленькие ноготки впились в ее ладони, выдавая уже не раздражение, нет, а самую настающую злость.

* * *

– Ваше Высочество! Ваше Высочество!

– О Всевышний!

– Ее отравили!

– Ваше Высочество!

Служанки кричали без умолку, тряся Алексию за плечо и обмахивая собственными платочками. Принцесса резко открыла глаза, тем самым напугав паникующих девушек.

– Со мной все хорошо, – проговорила она сдержанным, ровным тоном, чеканя слова. – Какой сейчас час? – Лекси села прямо на полу, а потом и вовсе поднялась при помощи служанок.

– Так два часа до бала осталось!

– Принимайтесь за работу… – она решила, что обдумает все позже – значительно позже.

Закончив преображение своей принцессы, служанки льстиво поохали и поахали, выражая свой восторг наряду и его обладательнице, но, не задерживаясь дольше положенного, удалились выполнять дальнейшие поручения, связанные с торжеством.

Пройдя по коридорам дворца, Алексия вышла в центральном холле первого этажа и вместе со всеми гостями поднималась вверх по лестнице, чтобы попасть в бальную залу. Легкая, чуть слышная мелодия обнимала просторное помещение, в котором уже собрались приглашенные на маскарад. Почти все они вели беседы, развлекая себя тем самым в ожидании начала празднества. Но вот посох церемониймейстера ударил трижды, призывая к тишине, и все взоры обратились к королю и королеве, расположившимся на возвышении у тронов.

– Мы рады приветствовать вас на маскарадном балу, устроенном в честь помолвки принцессы Интара и принца Бетафа. – Слуги разносили бокалы с шампанским, навязчиво предлагая его всем гостям. – Давайте же выпьем за это радостное событие – как для нашего королевства, так и для Бетафского. Несмотря на то, что главные виновники торжества сейчас, как и все остальные, прячутся за масками, мы пьем за них до дна, чтобы их жизнь была такой же полной и сладкой! До дна! – весело крикнул король, словно юный мальчишка.

– До дна! – вторили гости, опустошая бокалы.

– Объявляю маскарад открытым!

Алексия смотрела на свой доверху заполненный фужер и думала о том, как будет выглядеть, если разобьет его о пол вместе с содержимым. Посмотрев на названных отца и мать, она заметила двух мужчин, которые, не сговариваясь, шли по направлению к ней с разных сторон, при этом держа в руках такие же полные бокалы. Наряды их были противоположными, как лед и пламя, – белый и черный сюртуки украшали их тела, облаченные в рубашки, брюки и камзолы.

Немного растерявшись, принцесса сделала шаг назад, но чуть не натолкнулась на пожилую даму, которая посмотрела на нее настолько возмутительно, что это было явственно заметно даже через маску.

– Прошу меня простить, – пролепетала Лекси и получила в ответ надменный кивок.

– Добрый вечер, прекрасная незнакомка, – обратился к ней Александр, поправляя белый сюртук.

– Вы словно украли слова с моего языка, – проговорил мужчина в черных одеждах голосом Регона и кивком выразил почтение. – Добрый вечер.

– Я хотел пригласить даму на вальс. – Алекс улыбался краешком губ.

– И вы снова читаете мои мысли, но пусть тогда дама сама принимает решение, с кем ей танцевать.

– Конечно. Я думаю, так будет правильнее. – Наследный Принц Интара лукаво посмотрел на свою сестру, ожидая ее выбора.

– Если вы оставите нас всего на минуту, я полагаю, что смогу подарить вам первый танец, – обратилась она к Регону, лишь бы быстрее отшить его и иметь возможность переговорить с братом.

– Как пожелает дама. – Наследник Бетафа снова кивнул и отошел к столику с напитками.

– Вы обворожительны. – Глаза Александра казались темными даже при ярком освещении, резко контрастируя с белоснежной маской.

– Благодарю. Я хотела бы просить вас станцевать со мной второй танец…

– Только второй? – не удержался брат от вопроса.

– Вы не дослушали! – притворно возмутилась Алексия.

– Да-да, я весь внимание.

Принцесса лукаво улыбнулась и шутливо стукнула его по груди сложенным веером.

– Я прошу вас покинуть маскарад вместе со мной после танца… – сказав это, она лишь благодаря усилию воли не зажмурилась, ожидая ответа.

Он молчал и пристально смотрел ей в глаза, пытаясь найти в них… Что? Да он и сам не знал, что именно искал в ее взгляде.

– Я буду ожидать наш танец, – неопределенно ответил он и, кивнув, отошел на почтительное расстояние.

Регон будто только этого и ждал и незамедлительно вернулся на исходные позиции.

– Вы так чудесно выглядите, и все это ради меня. – Он смотрел открыто, но чуть наклонив голову набок, словно выискивая реакцию на свою фразу.

– У вас огромное самомнение, – намеренно отводя взгляд в сторону, проговорила она.

Алексия видела хищный блеск его глаз, злость, затаившуюся в их уголках, и кажется, угадывалась даже ревность.

– И огромное желание.

– Как грязно и низко говорить о таком с дамой. – Рядом с этим мужчиной вспыльчивость раз за разом находила ее.

– О чем вы, прекрасная незнакомка? Меня преследует огромное желание пригласить вас на танец. Слышите… Первые звуки уже льются из-под умелых рук музыкантов. – Голос стал на тон тише, обволакивая, услаждая слух не хуже рождающейся мелодии.

– И вам не жалко ног? – предвкушающе улыбнулась Лекси.

– Мне не жаль даже сердца.

– Не говорите о том, чего у вас нет. – Она прошла мимо него, направляясь к готовящимся к вальсу парам.

– Все-таки манерам вам стоит подучиться.

В который раз ухватив ее за руку, мужчина заставил девушку подойти ближе.

– Возьмите меня под локоть и следуйте подле меня, иначе вас примут за случайно попавшую на бал простолюдинку.

– Вам так важно, что подумают обо мне или о вас? – она неспешно шла рядом, стараясь держать эмоции под контролем.

– Мне нет дела до собственной чести. Разве не вы мне об этом говорили?

– Злопамятны.

– Нет. – Он уверенно положил руку ей на талию, обхватывая крепко, заставляя приблизиться на недопустимое расстояние. – Просто у меня отличная память.

Музыка заиграла громче, заглушая разговоры и посторонние звуки.

Они не пытались вести беседы, кружа по залу, а лишь неотрывно смотрели друг другу в глаза. Ни тени улыбки, ни грамма теплоты в действиях, лишь отчетливое просчитывание ходов на многоуровневой шахматной доске. Он кружил ее быстрее, чем позволялось в этом танце, будто выплескивая накопившуюся ярость. Она лишь следовала за ни в меру распалившимся партнером, словно насмехалась над его попытками вынудить ее оступиться, чтобы поставить в неловкую ситуацию.

Красное и черное. Безудержный огонь и нерушимая тьма. Пламя, что может отогреть замерзшего путника и сжечь все живое, обратив в серый пепел. Темнота, которая дарит милостивое спокойствие и сжирает чернильной пастью, погружая в ледяной смертельный холод с головой.

– Благодарю за танец. – Лишь кивок, не наполненный и граммом учтивости.

– Не могу сказать того же. – Легкий реверанс на грани пренебрежения. – И не нужно меня провожать. Мы и без того вышли за границы правил этикета. От еще одного нарушения хуже уже не станет.

– Как пожелает дама.

Они разошлись, как в океане галеоны, словно и не встречались вовсе в этих водах, будто и не палили из пушек друг по другу, стараясь сломать ядрами мачты и разорвать паруса. Красные и черные паруса.

* * *

Больше к Алекси в перерыве между танцами никого не подпускали. Верные фрейлины под предводительством Краилы окружили ее, не давая господам проникнуть в уютный уголок, где разместилась утомившаяся принцесса. Ее настроение окончательно испортилось, а сила духа на свершение цели и вовсе развеялась. Но сердце ее равномерно скучно билось лишь до тех пор, пока к захваченной дамами территории не подошел Александр. Краила было поднялась, чтобы остановить очередного наглеца, но Лекси остановила ее жестом, молчаливо приказывая не вмешиваться.

– Вы обещали мне следующий танец, – с мягкой улыбкой произнес он.

Фрейлины бесследно исчезли, признавая в незнакомце Наследного Принца Интара, вот только Краила вернулась с двумя бокалами в руках, с учтивым кивком передавая один своей принцессе, а второй ее удивленному кавалеру.

– Я все прекрасно помню, мой… дорогой друг. Но давайте прежде выпьем за то, чтобы этот вечер расставил все по своим местам.

– Какой тайный смысл несет ваше послание?

Алексия нервничала, от всего сердца желая, чтобы ее брат, наконец, опустошил фужер, но внешне оставалась такой же улыбчивой и спокойной.

– Совершенно никакого. Это всего лишь мое маленькое желание. Разве вы ни в силах если не исполнить его, то хотя бы выпить за его осуществление.

Александр чуть наклонился к ней и, смотря прямо в изумрудные глаза, тихонько произнес:

– Все для вас, моя маленькая Госпожа… – и залпом махнул всю жидкость.

Алексия – то ли для храбрости, то ли за компанию – совершенно неприлично для дамы повторила жест вслед за партнером и грациозно поднялась с диванчика, заслышав музыку для следующего танца.

– Вперед? – спросил Алекс у своей спутницы.

– Только вперед…

Выйдя в самый центр зала, партнеры раскланялись и застыли в ожидании музыки, но, к удивлению Наследного Принца Интара, его спутница сделала шаг назад и с лукавым взглядом начала кружиться вокруг своей оси. Пышное облако кровавых юбок будто таяло на глазах, превращаясь в обтягивающую кринолин белоснежную легкую ткань, вырывая у свидетелей сего действа восторженные, неудержимые возгласы. Корсет также изменился в цвете, став золотым. Часть его исчезла вовсе, непростительно оголяя нежную кожу спины до самой поясницы. Да и перчатки преобразовались, проявившись сеткой из почти не ощутимых золотистых нитей.

Александр смотрел на принцессу во все глаза, неосознанно задержав дыхание. Невеста. Его невеста. Самая настоящая.

* * *

Алексия постоянно оглядывалась по сторонам и оборачивалась, уводя брата все дальше от шумной бальной залы и ближе к его покоям. Верхние этажи дворца пустовали, удерживая знать и слуг в объятьях бала, но девушке все равно было страшно. Можно, конечно, провести брата по тайным лабиринтам коридоров, но она была не уверена в том, что попросту дойдет до его спальни, потому как Александр уже плоховато стоял на ногах, все чаще опираясь на нее.

Разум его начал затуманиваться под действием линтанора, а желания стали предельно открытыми, явственно выражаясь в настойчивых ласках и попытках зажать девушку в ближайших углах и нишах.

– Еще чуть-чуть, любимый. Совсем немного осталось пройти…

Двери покоев отворились свободно, беспрепятственно впуская пару в свое полутемное нутро и так же легко запираясь за ними на крепкий засов. Пройдя через широкую гостиную в натопленную спальню, Алексия перестала сдерживать названного брата и окунулась в водоворот чувств и желаний. Одежда разлеталась по сторонам – яростно, страстно, опадая лишь изорванными лоскутами на пол и мебель. Ее прическа растрепалась, но с распущенными длинными локонами она выглядела еще восхитительней и притягательней.

Когда Алекс остался в одной лишь нижней рубашке, девушку охватили трепет и волнение. Его тело находилось так близко – горячее, долгожданно доступное. Безумные поцелуи опаляли, обжигали открытые участки тела, и лишь рубашка и причудливой формы камиза[2]2
  Камиза – тонкая спальная сорочка до пят. Может быть украшена вышивкой и драгоценными камнями.


[Закрыть], держащаяся на тонких, еле видных золотых нитях, отделяли их от того, чтобы стать еще ближе, слиться в старом как мир действе, познать друг друга глубже, чем когда-либо. Он ласкал губами каждый сантиметр, опускаясь от щек к шее, затем к груди, и вдруг замер, а тело его отяжелело, навалилось на хрупкую девушку.

– Александр… – рваные выдохи, и воздух врывается в горящие легкие.

Но реакции нет.

– Александр! – зовет она его громче, взволнованно, пытаясь выбраться, оттолкнуть.

– Да-да, – сонно отвечает мужчина, переворачиваясь на другой бок и подгребая к себе объемное одеяло.

– Нет! Нет! Нет!

Бесконтрольная ярость овладела ее разумом, погружая его в грязные кровавые краски. Хрустальные слезы обессилено хлынули, молниеносно рождая собой влажные дорожки. Сжав маленькие кулачки, она набросилась на мирно спящего мужчину и начала отчаянно колотить его по спине, груди и лицу, но Александр никак не реагировал, качаясь на размеренных волнах сладостного забвения. Истерика не прекращалась, но вскоре силы покинули ее. Алексия сидела рядом с братом на широкой кровати, обнимая руками собственные ноги, и тихонько всхлипывала, закрывая лицо трясущимися руками.

Зажмурившись, чтобы не видеть своего позора, она думала об истинных причинах нахождения здесь. Несомненно, высокие чувства разъедали ей сердце, заставляя захлебываться отчаянием, но правда о ее неудержимом порыве была куда проще и прозаичнее. Алексия до безумия, до дрожи в коленях, до онемения пальцев рук страшилась первой ночи с мужчиной – любым мужчиной – и не хотела испытать сие новое действие с кем-то, кроме Александра, потому как могла довериться полностью и безоговорочно только ему.

Жертва ради жертвы – вот чем должна была стать эта длинная безумная ночь. Сейчас, в полутьме спальни с давящими стенами, она могла признаться себе, что как бы ни храбрилась по отношению к Наследному Принцу Бетафского Королевства, в душе под толстыми слоями из масок Алексия боялась его на каком-то подсознательном уровне, будто этот человек нес за своей спиной чернильные крылья ужаса.

Дрожь не унималась, а словно еще более нарастала, охватывая тело полностью. Разноцветные мушки мелькали перед глазами, а голова начала кружиться, немея, как и тело. Горячие волны, будто в безудержном море, сходились под ее кожей, испаряя жидкости, заставляя сохнуть губы и рот. Воздуха не хватало – его место заняла все нарастающая паника, проникающая в глубины своими склизкими щупальцами. Уже второй раз за день ее самочувствие так сильно, неописуемо ухудшалось.

Бессмысленно пытаясь ухватить ртом желанную свежесть, она поняла, что ей срочно нужны холод и воздух…

Босиком, на негнущихся ногах она медленно шла по коридору, опираясь рукой о каменные стены. Зрение почти пропало, изображая расплывчатые картины перед ней, а слух улавливал лишь громкий учащенный стук сердца. Если бы кто-то в этот поздний час бродил по коридорам дворца, девушка бы и не заметила его, полностью концентрируясь на своей такой близкой и одновременно далекой цели.

Несколько метров и с десяток ступеней отделяли ее от вершины башни, где через широкий проем окна – от пола до потолка – свободно проходил гуляющий по небу ветер, заполняя собой округлый пятачок. Эту башню прозвали «Посмертной» из-за огромного количества несчастных случаев, которые произошли по чисто людской глупости. Романтические личности в разной степени опьянения вскарабкивались сюда, чтобы посмотреть на раскинувшиеся просторы и почувствовать себя властителями целого мира, но неминуемо сваливались камнем вниз, орошая россыпью кровяных капель землю.

Шаг, еще шаг – ветер уже касается кожи, пробираясь под светлую камизу, раздражая оголенную спину. Крайняя ступень – и рывок из последних сил. Облокотившись рукой о край проема, она чуть подняла голову, чтобы взглянуть на беспросветную ночь, но увидела лишь расплывающееся темно-синее одеяло, вобравшее в себя все, до чего могло дотянуться. Алексия успела сделать лишь один глубокий чистый вдох, и то с трудом, как ее тут же схватили за плечо, рывком утаскивая назад.

– Решила закончить свою никчемную жизнь, маленькая потаскушка? Так расскажи для начала, каково это – спать с собственным братом? Поделись, так сказать, эмоциями!

Регон с силой сжимал ее плечо, удерживая лишь одной рукой. Глаза его полыхали яростью, словно настенные факелы, а голос сочился желчью, которая будто бы разъедала его изнутри, распаляя монотонной болью не хуже недавней пощечины.

– Да как вы смеете! – прохрипела она, не имея и толики сил на крик.

– Я ведь следил за тобой, птичка! И оказалось, не зря! И раз уж ты такая подготовленная к нашей встрече, – он плотоядно оглядел ее тело, прикрытое лишь тонкой камизой, – значит, и мне сейчас не откажешь!

– Отпустите! Не смейте прикасаться ко мне! – тихое шипение отражалось от серых каменных стен высокой башни.

– Теперь точно не отпущу. – Наследник Бетафа притянул ее к себе еще ближе, явственно оставляя синяки от пальцев на плече. – Ты будешь моей фавориткой. – Всего несколько сантиметров между лицами, между губами.

– Вы забываетесь! – она смотрела ему в глаза яростно, будто готовилась к последнему прыжку, как дикая волчица, которая всегда бьется до конца, до самого последнего вздоха. – Я стану супругой вашего брата!

– Ты будешь такой, какой я пожелаю тебя видеть. Запомни это.

Эмоции пропали из его голоса, будто и не он только что кричал на нее. Таким Регон пугал ее еще больше. Бездушная кукла или затаившийся зверь, по морде которого нельзя понять, что он собирается предпринять.

– Отпустите! – она пыталась кричать и вырываться.

– Нет.

– Отпустите же! – Лекси со всей силы наступила ему на ногу своей босой ступней, но сделала больно лишь себе.

До лестничного спуска оставалось расстояние лишь в несколько шагов, которое Регон неминуемо сокращал, намереваясь утащить вяло брыкающуюся Алексию к себе в покои.

– Никогда.

Бесконтрольная ярость и слепая ненависть на Наследного Принца Бетафского Королевства поглощали ее разум, овладевая им, проносясь вместе с кровью по венам, проникая в каждую клеточку ослабленного тела. Шаг за шагом они двигались к лестнице, а ее тело сантиметр за сантиметром холодело, упиваясь ледяным спокойствием, замораживая все чувства и эмоции, придавая девушке неизвестно откуда взявшихся сил.

В одно-единственное мгновение, когда все в мире будто встало, прерывая и бег часов, Принцесса Интара медленно подняла голову, что лишь секунду назад была опущенной, и посмотрела на своего мучителя, который упивался властью над ней. Резкий рывок – и страшным, будто мертвым голосом произнесенная фраза:

– Отпусти немедленно.

Чернильно-черные глаза смотрели на него, словно скрывая в своей глубине плескающуюся бездну. Мужчина впервые за долгие круги своей жизни по-настоящему испугался и от неожиданности оттолкнул адова выродка, явившегося за ним из самого пекла, страшась, что это Вершитель пришел за ним, чтобы забрать его к себе в вечное пользование за совершенные грехи.

Губы Алексии раскрылись в безмолвном крике, когда тело по инерции повело назад, прямо в объятья острых каменных ступеней, каждая из которых оставила свой след на ее спине. Изломанное тело свалилось к подножию, туда, где начинался коридор.

Краила видела все, что произошло, но словно одеревенела и не могла сделать и шага вперед из темной ниши, где пряталась все это время, следя за девушкой и принцем от самых дверей покоев Александра. Она рассматривала Регона, застывшего подобно каменной статуе, что украшали королевский сад, его лицо с широко распахнутыми от ужаса глазами и губы, которые в оглушительной давящей тишине повторяли всего одно слово:

– Нет…

Глава 7

Сползая вниз по обитой тканью стене коридора, Краила зажимала рот ладонью, пытаясь не привлекать внимания, но Регон все же заметил ее. Его взгляд был наполнен безумием, страхом и… горем. Старшая фрейлина вздрогнула под этим взором и звучно всхлипнула, выпуская обжигающие хрусталины слез. Детская считалочка сама по себе вырвалась из ее уст, напевающих жалобный мотив:

 
– Черными крыльями небо накроет,
И вмиг остановится круговерть.
Ты забери нас, Всевышний, с собою
Туда, где кончается смерть…
 

(Автор: Дора Коуст)

Голос девушки отразился от стен и потолка, и Наследный принц Бетафа очнулся, будто скидывая с себя обездвиживающую паутину, что вросла в его тело, не давая мыслить и действовать. Регон сбежал по ступеням и наклонился к Алексии, которая лежала перед ним как фарфоровая кукла. Мертвенно-бледная кожа будто блестела под желтым светом, исходящим от неровно горящих факелов, словно и не принцесса сейчас умирала, а лесная нимфа растворялась в мире, теряя свое сияние. Обескровленные губы остались чуть приоткрытыми, будто она собиралась что-то сказать, но так и не успела.

Регон нашел на ее руке едва бьющийся пульс – он уже угасал, неминуемо приближая смерть. Мужчина думал всего секунду, прежде чем его холодный повелевающий голос донесся до продолжающей реветь фрейлины:

– Беги за доктором. Пусть придет в мои покои.

Схватив тело Алексии на руки, Наследный Принц Бетафа пронесся мимо поднимающейся на ноги Краилы, звучно рыкнув на нее:

– Немедленно за доктором! И только попробуй хоть кому-нибудь что-нибудь рассказать!

Багряная тягучая кровь оставляла следы-дороги на каменном полу и алом ковре…

* * *

Босые ступни принцессы по цвету сливались с чернильной тьмой за окном, но плохо исполняющие свои обязанности слуги сейчас не волновали никого. В одной из спален покоев, где разместились гости из соседнего королевства, казалось, собрались все обитатели замка. Не было ни одного свободного угла, где бы Карий мог спокойно вздохнуть, – то тут, то там сновали служанки, помогающие доктору проводить осмотр.

Король держал в своих объятьях навзрыд рыдающую королеву, позволяя ей топить слезы в ажурном вороте своей рубахи. Старшая фрейлина сидела на пуфике рядом с кроватью и оглаживала холодную руку своей не подающей признаков жизни принцессы. Карий оглянулся на брата, который стоял за его спиной и неотрывно смотрел на чуть заигравший вдалеке рассвет.

– Что произошло?

Регон обернулся, и его хмурый взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Мы беседовали, и принцесса оступилась на лестнице. Я не успел ее схватить… – он говорил зло, отрывисто, чеканя каждое слово.

– А почему она облачена только лишь в сорочку? – не унимался младший братец.

– Я не обязан перед тобой отчитываться!

– Однако обязаны перед нами! – вспылил король, прислушиваясь к их разговору.

Регон выпрямился, приобретая опасные заостренные черты лица, и хищно развел плечи. Рядом с братом он казался нерушимой скалой, чьи резкие изгибы впитали немало крови путников, которые воспринимали себя всесильными и всемогущими.

– Я застал ее в таком виде, Ваше Величество. Она собиралась выброситься из окна башни.

– Моя дочь никогда бы не поступила так! Она сильна духом, сильнее многих дам во дворце! – кричала безутешная королева, глотая слезы.

Несмотря ни на что, она любила несносную девчонку, любила от всего сердца так, как большинству и неизвестно. Никто не слышал, как она в отчаянии шептала своему супругу, сминая его камзол пальчиками, унизанными тяжелыми золотыми перстнями:

– Это все ты виноват! Моя девочка! Моя маленькая девочка! Все из-за тебя! Да будь проклята твоя нескончаемая жадность…

Король нервничал и в смятении жевал собственные губы, прокусывая их до крови. Его отлично выстроенные и продуманные планы рушились на глазах, а все из-за той, которая сейчас испускала дух, прикрытая темно-фиолетовым покрывалом.

– Прошу всех покинуть комнату. У меня все готово, и мне необходимо провести осмотр, – гнусновато проговорил пожилой доктор, поправляя круглые очки, съезжающие на переносицу.

Угрюмый Регон, озадаченный Карий, недовольный король, буквально несущий на себе супругу, и рыдающая старшая фрейлина – все они, вереницей следуя друг за другом, освободили от своего присутствия спальню, размещаясь в гостиной.

– Кого-нибудь послали за Алексом? – спросила Ее Величество, обессилено опускаясь в кресло.

– Он здесь будет лишним, – припечатал Итон лит Нерп не терпящим возражений тоном.

– Он может спасти нашу дочь! – голос королевы перешел на оглушающий визг.

– Простите, Ваше Величество, что вмешиваюсь, – обратилась фрейлина.

– Что? Случилось что-то еще?

– Нет-нет, точнее – не совсем. Дело в том, что сразу после того, как я нашла доктора и отправила его в покои принцев, я осмелилась зайти к Его Высочеству, чтобы позвать и его…

– Продолжай.

– Так вот, он спал беспробудным сном, и я ничем не смогла его добудиться. Мне жаль, но, скорее всего, Его Высочество переусердствовал с вином на маскараде.

– Час от часу не легче! Мне худо… Всевышний… Воды… – женщину повело, и она откинулась на спинку кресла, прикрывая веки.

Регон смотрел в окно, он не мог видеть всех этих людей, попросту не хотел. Перед его взором то и дело всплывала давешняя картина: бездна, клубящаяся в ее глазах, и взгляд, полный ледяного превосходства сродни безумию.

Дверь спальни отварилась, и из нее вышел доктор, который по бледности в этот момент мог поспорить и с фрейлиной, и с королевой. Белым накрахмаленным платочком он протирал свои руки, при этом пряча взгляд от ожидающих вердикта.

– Мне жаль… Но сделать, увы, ничего невозможно. Ей осталось жить чуть больше часа.

Ее Величество вскрикнула, схватившись за сердце, и потеряла сознание, уплывая в спасительную темноту. Доктор подбежал к ней и, стоя спиной к остальным участникам драмы, тихонько добавил:

– Вам лучше провести это время с пользой и потратить его на прощание с Ее Высочеством. Слишком много крови утеряно, переломов на целый фолиант. Я бы и хотел помочь, но бессилен. Здесь даже Всевышний бессилен.

Старшая фрейлина нервно заламывала собственные пальчики, не слыша, не слушая, не воспринимая.

– Умирает… – тихо шептала она. – Умирает…

Карий рванул в спальню одновременно с тем, как поднялась Краила. Только лишь король и Регон остались на своих местах да бесчувственная королева. Старшая фрейлина походила на плывущее привидение, когда прошла к выходу из покоев. Остановившись, она обернулась, но, не промолвив ни слова, скрылась за дверью.

Время неминуемо истекало, истончалось, словно нитка, что слишком долго пробыла в руках. Медленный неуверенный шаг, еще один, но тверже, резкий рывок – и она несется по коридорам, почти сбивая слугу, задевая старинную напольную вазу, которая тут же вдребезги разбивается за ее спиной, но Краила не видит и не слышит ничего.

Предрассветный лес встретил ее холодными порывами ветра, которые ворохом поднимали вверх опавшие листья. Эфемерные дуновения играли с девушкой, устрашая треском веток и диким воем, что прятался в нагих кронах.

«Зверье… было ли оно здесь?» – эта мысль показалась такой нелепой, неважной, не стоящей внимания, что Краила и забыла ее, пробираясь сквозь темную чащу.

В избушке не спали. Небольшой огонек от свечи явственно виднелся через окно, прибавляя сил, заставляя забыть о сбившемся дыхании и нещадно болящих ногах, что увязали в мерзкой грязи и пожухлой траве. Дверь отворилась раньше, чем старшая фрейлина успела в нее постучать.

– Скорее-скорее! – торопила ее ведунья, буквально за руку втаскивая в нутро домика. – Совсем нет времени, совсем…

Ведунья казалась еще безумнее, чем сама Краила. Ее глаза сверкали, словно факелы, а руки тряслись, доставая из шкафа бутылек.

– Весь! Весь до капли должна проглотить! Только успей, родная… Только успей! Не хочет бороться девка… Не желает оставаться в мире этом… Только успей! Не ее еще час! Ой, не ее…

Схватив сама не зная что, фрейлина с невероятной скоростью помчалась обратно уже знакомой тропой. Она словно находилась в бреду, будто в самой страшной сказке, где злодей одерживает победу и упивается могуществом, стоя на своих издыхающих противниках, чья кровь заливает багровыми реками ускользающий в бездну мир.

* * *

Король покинул гостевые покои, унося на руках королеву. Его Величество даже не зашел попрощаться с дочерью, чем вызвал недоумение у младшего принца Бетафского Королевства, который, проведя в спальне некоторое время, вышел оттуда растерянный, с какой-то засевшей в глубинах души печалью. Регон заметил на его лице слезы и скривился, будто его заставили съесть цельный лимон.

– Ты льешь слезы, словно дама по утраченной любви, – зло заметил он.

– Пусть и нет любви в моем сердце, но принцесса должна была стать моей супругой, и с этой мыслью я смирился. Мне жаль, что жизнь ее так скоротечна, – немного подумав, Карий добавил: – И мне жаль, что в тебе нет ни капли жалости. – С этими словами младший принц прошел в сторону дверей, ведущих в коридор.

– Через несколько часов мы покидаем Интар. Нам здесь больше делать нечего.

Карий брел по парку, не ведая дороги и не ища путей. Голова его была пуста, легка, а тело будто надломлено. Ему казалось, что ноги налились свинцом, настолько они были тяжелыми, а может быть, обреченность безвыходности так действовала на него.

Мимо парня безудержным вихрем пронеслась старшая фрейлина, причем узнал он ее по тому, что осталось от платья. Грязные изорванные лоскуты верхней юбки свисали к подолу бахромой, заставляя задуматься о том, что с ней приключилось. Но мысль появилась всего на мгновенье, а потом и растаяла, словно дым от костра в погожий день халие.

* * *

Просторная спальня в уже ненавистных фиолетовых тонах, широкая кровать с фиалковым покрывалом, что режет глаза, и маленькое исхудалое тельце с поминутно сереющим лицом. Сидя на краю кровати, Регон думал о том, почему раньше не замечал ее кукольной хрупкости. Принцесса казалась ему величавой, равной, сильной, но выходит, что он видел лишь умело слепленную маску, скрывающую тысячи других. Сейчас перед ним умирала девчонка – легкая, ускользающая, нежная. Так некстати ему вдруг захотелось оберегать ее, укрыть от всего мира, чтобы никто и никогда… и даже он… в первую очередь он…

Мотнув головой, Наследник Бетафа поднялся и прошел к окну, пытаясь совладать с безумием, накрывающим его с головой. Будущий король не имеет права на жалость. Не должно быть в сердце места для любви к женщине, только к королевству. Нельзя допускать привязанностей – никогда. Его поучали этим правилам с детства, и он привык к ним, сросся с ними, впитал вместе с публичными казнями и совсем не детскими развлечениями. Только вот эти чувства каким-то непостижимым образом пробрались в его почерневшую душу, цепляясь образами, действиями, словами, которые создавала принцесса, покидающая его.

Резко обернувшись, он в несколько шагов достиг кровати. Не совладав с собой, мужчина обнял ее ноги, прикрытые покрывалом, опустив на них свою голову.

– Прости меня… – еле слышный шепот для той, которая никогда не услышит его. – Прошу… Я не хотел…