Текст книги "Зверь в тени"

Глава 49

Я затрясла Джуни:

– Где ты их взяла?

– Пусти, ты делаешь мне больно!

Мои пальцы глубоко впились ей в плечи, первая фаланга почти утонула в ее нежной кожу. Я отпустила сестру.

– Эти сережки. Кто тебе их дал?

– Я сама себе их купила. Всего за пару долларов.

– Неправда! – Кухня превратилась в аттракцион «Туннель оптических иллюзий» с окружной ярмарки; пол и потолок заходили ходуном, мебель завертелась перед глазами. – Я знаю, сколько они стоят. Кто тебе их дал?

Джуни погладила одну серьгу, подбородок сестры затрясся:

– Не твое дело.

Я поборола желание дать ей пощечину.

– Джуни, скажи мне, где ты их взяла.

– Ты просто завидуешь! – оттолкнув меня, вскричала сестра. Ее милый, заостренный подбородок вызывающе вздернулся, щеки надулись. – Ты завидуешь мне, потому что у тебя только одно ухо, и тебе никто и никогда не купит сережки.

– Джуни, – сказала я стальным тоном, стараясь не делать резких движений. Потому что я не могла ее отпугнуть, я не пережила бы ее смерть, никогда, даже за миллион лет. Я не могла потерять Джуни. Моего Июньского Жучка. Мне надо было только одно: чтобы сестренка сказала мне правду. – Это Эд? Эд дал тебе эти сережки?

Джуни резко мотнула головой; серьги качнулись, хлестнули ее по щекам, накренились влево, потом вправо. Тик-так.

– Тогда кто? Ты слишком юна, чтобы гулять с парнем, который может подарить тебе такие серьги. Это опасно.

Джуни разомкнула свои блестящие розовые губки, как будто собиралась мне что-то сказать. Но вместо этого извергла на меня поток гнева:

– Ты просто хочешь внимания, ты всегда его хотела. Вы с папой души не чаете друг в друге. Это всем видно. Всем. А мне остается общаться только со спятившей мамой. Но теперь и у меня появился свой человек.

– Джуни! – взмолилась я. Мое хрупкое душевное равновесие вмиг нарушилось. – Пожалуйста!

Скрестив руки на груди, сестра еще сильней выпятила подбородок. И стала очень похожа на маму – ту, прежнюю.

Она не собиралась мне открываться.

***

– Это Эд, – разрыдалась я в трубку. – Папа, он теперь взялся за Джуни!

Он бросил трубку с такой силой, что ее хлопок отозвался в моем ухе жуткой болью.

Через десять минут отец примчался домой в служебной машине с завывающей сиреной, включенной мигалкой и полицейским за рулем.

Но у меня уже не было сил, чтобы проникнуться к нему благодарностью за то, что он мне поверил.

Едва отец ворвался в дом, я указала ему на лестницу. Он взлетел наверх, перескакивая через три ступеньки зараз. Если бы Джуни увидела отца в этот момент, она бы больше не сомневалась в том, как сильно он ее любил. Я последовала за отцом, увидела, как он рывком распахнул дверь ее комнаты, вбежал внутрь и сгреб в объятия. Как будто отпусти он Джуни, и ее бы унесло от нас прочь, навсегда.

Отцовское внимание напугало сестру.

– Я не обезумел, Джуни, – сказал отец, выпустив ее из объятий через несколько секунд. – Но ты должна мне сказать, откуда у тебя эти серьги. Это очень важно.

Сестра уже сняла их. Сережки лежали на туалетном столике. Похоже, Джуни начала понимать, насколько все было серьезно. И она, наверное, призналась бы отцу, откуда у нее серьги, если бы не…

Именно в этот момент в дверь нашего дома заколотил кулаком шериф Нильсон.

– Гари?! – заорал он.

И Джуни плотно сжала губы.

Нильсон поднялся наверх, и они с отцом вдвоем набросились на Джуни. Они пытали сестру минут двадцать, но так и не смогли выудить из нее ничего, ни угрозами, ни обещаниями. Между делом пожаловал и рыжеволосый Гулливер Райан со своими вопросами, но Джуни отказалась разговаривать и с ним. Шериф Нильсон воспользовался нашим телефоном на кухне, чтобы объявить в розыск Теодора Годо. Пристроившийся за его спиной агент Райан не спускал с меня и Джуни глаз.

Все это произошло со скоростью света.

Потом отец с шерифом уехали, а агент Райан остался внизу. Я вернулась в свою спальню, приподняла расшатанную половицу и достала пузырек с таблетками миссис Хансен, «пилюлями счастья», которые я у нее стащила.

Шериф Нильсон утверждал, что Морин наглоталась этих таблеток, и они замедлили ее реакцию настолько, что лишили способности бороться, когда она тонула.

Меня побудила стащить эти таблетки смутная идея проделать то же самое.

Но теперь я отказалась от подобной затеи.

Мне захотелось только одного: затолкать эти таблетки в глотку Эда и заставить их все проглотить.

Глава 50

В этот вечер я закормила Джуни спагетти с тефтелями, побаловала ее на десерт мятным мороженым с шоколадной крошкой и позволила ей самой выбрать, какое шоу посмотреть по телевизору. Поначалу присутствие в доме агента Райана немного нас стесняло, но он сидел на стуле у двери так тихо и неподвижно, что сам стал восприниматься придверным стулом.

Перед сном я наполнила для Джуни ванну (как делала для мамы), а после того, как сестренка помылась, накрасила ей ногти и на руках, и на ногах розовым лаком и заплела волосы в африканские косички, чтобы утром расплетенные пряди превратились в эффектные кудряшки. Мне показалось, что Джуни стало не по себе от осознания того, насколько сильно ей понравилось чужое внимание. А мне было приятно заботиться о ней. В последнее время мать требовала от меня столько заботы, что Джуни и правда оказалась обделена.

– Сыграешь мне песенку, Хизер? – попросила сестренка, когда я уложила ее в кровать и накрыла одеялом.

– Что? – Я очень устала за прошедший день, но развернуться и уйти не смогла.

– На спине, как раньше. Чтобы я быстрей заснула.

Я улыбнулась, согретая неожиданным воспоминанием. Когда Джуни была совсем крохой, я частенько отбивала на ее спине легкую барабанную дробь, пока ее не смаривал сон. Не думала, что Джуни это помнила.

– Конечно. – Я перевернула сестренку на живот, «сыграла» в замедленном ритме свою любимую песню группы Fanny «Молодые и глупые», а потом погладила ее по косичкам.

Наконец, дыхание Джуни стало спокойным и ровным. Решив, что сестренка заснула, я встала и уже хотела выйти на цыпочках из комнаты, как вдруг она пробормотала.

– Я знаю, ты считаешь меня ребенком. Но не стоит так сильно волноваться за меня.

На днях мать в больнице обозвала меня паникершей. Это было одно из тех критических замечаний, которые она чаще всего высказывала в мой адрес. Но если я не буду волноваться за Джуни, кто тогда побеспокоится о ней?

Уже в своей спальне я вытряхнула все из своей сумочки, оставив в карманчике на молнии только кольцо настроения, которое мне подарила Бренда перед нашим выступлением на окружной ярмарке. Несмотря на то, что мне всего раз удалось добиться изменения его цвета на желтый, кольцо придавало мне мужества. Я как будто хранила при себе частичку подруги. В главное отделение сумочки я положила фонарик в виде авторучки и пузырек с таблетками.

Мой план был простым: я отдам пузырек Эду, он проглотит все таблетки, они его вырубят, как, по словам шерифа, вырубили Морин. А когда Эд потеряет сознание, я решу, что делать дальше.

Я намеренно отложила проблему выбора на потом.

Сейчас мне надо было разжиться где-то бутылкой колы «Роял Краун». Это навело меня на мысль о кухне, а кухня навела меня на мысль о ноже для самообороны. Я осторожно спустилась по лестнице вниз. Агент Райан перебрался со стула на диван, чтобы посмотреть телевизор. Он сидел ко мне спиной, и я благополучно, на мысках, прошмыгнула в темную кухню. Вытащила из чехла разделочный нож, схватила несколько салфеток и обмотала ими. А потом так же осторожно проскользнула к лестнице и поднялась наверх. Агент Райан и на этот раз меня не заметил. Ему было приказано следить за входной дверью, а не за мной и Джуни.

Поиск Эда я решила начать с хижины. Отец сказал, что полицейские обыскали ее и ничего не нашли, а хижина даже не принадлежала Эду. Но если Эд вернулся в город за Джуни, он должен был где-то ночевать. И, на мой взгляд, эта хижина, которую полиция списала со счетов, как нельзя лучше подходила на роль временного прибежища.

Солнце уже село, но небо за окном спальни все еще сохраняло тусклый оранжевый отблеск. «Я прикорну всего на несколько минут, до полной темноты», – решила я, уже не державшаяся на ногах от усталости. Я положила голову на подушку, полная решимости не смыкать глаз. Но, как я ни боролась со сном, он одолел меня, как щупальца в каменоломне.

***

Я резко села на кровати; волосы встали дыбом. Что-то было не так. Я обвела глазами спальню. В ней ничего не изменилось, только небо за окном стало чернильно-черным.

Сердце нервно заколотилось, я бросилась в спальню сестры.

Ее постель была пустой.

На первом этаже работал телевизор. «Может, Джуни не смогла заснуть и решила посмотреть ночную программу?» В приступе паники я бросилась по лестнице вниз, перемахивая через две ступеньки сразу.

Джуни не оказалось и там.

С дивана на меня удивленно посмотрел агент Райан. Лицо у него было приятное, а костюм помят.

Кто его выбрал нас охранять? Шериф Нильсон?

– Я думал, что вы, девочки, уже давно заснули, – сказал агент.

Райан не заметил, как Джуни покинула дом. В лучшем случае это значило, что он совершенно не умел следить за юными девушками.

А в худшем это означало, что его оставили в нашем доме вовсе не для того, чтобы нас защищать. А для того, чтобы помочь шерифу Нильсону скрыть что-то – то, что требовало молчания Джуни.

Я покачала головой. Похоже, я становилась параноиком. Отец никогда бы не позволил шерифу причинить Джуни вред, какие бы ужасные вещи он ни делал сам.

Но что, если отец ничего не знал?

Я вновь тряхнула головой.

– Да, мне просто захотелось молока.

Я пошагала к кухне, отчаянно пытаясь передвигаться нормально на подкашивавшихся ногах и уповая на то, что агент не заметит в моей походке ничего странного. На миг мне показалось, что в его глазах мелькнуло подозрение. Но когда я вернулась из кухни, агент Райан снова пялился в телеэкран, спиной ко мне. Он не заметил, что мои руки дрожали так сильно, что молоко пару раз перелилось через край кружки.

– Спокойной ночи, – пожелала я горе-охраннику.

Тот поднял палец, даже не повернувшись.

Я поднялась по ступенькам размеренным шагом, невзирая на покалывания в коже. Поставила кружку с молоком на лестничную площадку, еще раз заглянула в спальню Джуни. Затем метнулась к себе, схватила сумку с ножом, надела больничные тапочки и крадучись спустилась по лестнице вниз. На экране телевизора Джонни Карсон в тюрбане пытался удержать на лбу конверт. Агент Райан засмеялся над какой-то шуткой ведущего. Я замерла, когда он потянулся, вроде бы вознамерившись встать. Но агент лишь хрустнул шеей.

Я пробралась на кухню, медленно сняла с крючка универсальный ключ от всех подземелий, спустилась в наш подвал и юркнула в тоннель.

Эд похитил Элизабет Маккейн.

Затем он убил Морин, а потом Бренду.

Я была в этом уверена.

Почти уверена.

Мне оставалось лишь проверить одну вещь.

***

Бет схватила костыль. Он был монолитным. Тяжелым. Холодным. Лучшим из всего, что она когда-либо держала в руке. Бет решила: если он поможет ей выбраться отсюда, она назовет в честь него свою машину. Свою первую любимицу. Черт, да она назовет в честь него даже детей!

А что? Коста! Коста младший. Коста Третий.

Дед научил Бет основам плотницкого дела – как сколотить полки и сделать из них шкаф, как прикрепить каминную доску, как повесить дверь и многому-многому другому. Вот откуда она знала: раз не получалось взломать замок на двери ее темницы, можно было попытаться снять ее с петель, воспользовавшись костылем как рычагом, чтобы выдавить штифты.

Стоит только это сделать, и дверь слетит!

Когда Бет принялась реализовывать свой план, штифт из верхней петли выскользнул как по маслу.

Но на верхнюю петлю приходилась наименьшая нагрузка.

Со средней пришлось повозиться гораздо больше. У Бет ушло на это несколько часов, но, наконец, ей удалось выбить штифт и из нее. Оба штифта она снова ставила в петли и теперь взялась за третью, последнюю петлю, ближайшую к полу. Бет испытала неподдельное облегчение, обнаружив, что ни одна из петель не заржавела в такой влажной среде. Но попотеть ей пришлось изрядно: Бет то и дело разминала лодыжки, приседала и вставала, разгоняя кровь в конечностях. Готовясь к финальной схватке.

Он больше не застигнет ее спящей.

И этот раз будет последним, когда она увидит его гнусное лицо живым. Потому что костыль раскроит его череп. Этот гад и не заметит, как костыль нависнет над ним. Потому что Бет прижмется к стене справа от двери, прыгнет на него из засады и обрушит на его башку эти двенадцать сантиметров стали с такой силой, что выбьет из нее глупые, злые мозги.

Пот уже полился по лицу и спине Бет, склонившейся над последней петлей, когда она услышала над головой шорох.

Его появление было лишь делом времени.

«Что ж, давай попробуем, Коста-костыль!»

Глава 51

Я выскользнула из нашего подвала, тихо притворила за собой дверь. Затем включила фонарик и побежала по тоннелям прямиком в «Обитель привидений», сквозь холодную сырую тьму. Отперла ключом дверь в подвал Нильсона и ринулась внутрь.

– Джуни! – крикнула я.

Это Эд был виноват в пропаже Джуни. Я чувствовала нутром. Но мне нужно было убедиться в непричастности шерифа.

Если Джером Нильсон был дома (а я не думала, что он дома), у Джуни все же было время выкрикнуть мне в ответ. Но никто не откликнулся на мой зов. Подвал Нильсона был пустой. И прибранный – не просто прибранный, а очищенный от улик. Я подбежала к кладовке, распахнула дверцу. И тут ничего. Только печка, водонагреватель да коробка с рождественскими гирляндами и елочными игрушками. Я взлетела по лестнице в дом шерифа, обежала весь первый этаж, открывая все двери подряд, потом кинулась на второй, осмотрела все там.

Дом был пуст. Джуни в нем не было.

Я поспешила обратно на первый этаж с такой скоростью, что тело перевесило, ноги заплелись, и, скатившись кубарем по оставшимся ступенькам, я тяжело приземлилась на правое плечо; таблетки загремели в пузырьке при ударе сумки о пол. Я вскочила на ноги, потерла ушибленное место. И выбежала из дома через входную дверь, не потрудившись захлопнуть ее за собой. А оказавшись на улице, помчалась пулей к нашему дому, не обращая внимания на горячий, влажный воздух, обжигавший мне легкие.

Как хорошо, что я оставила велосипед у задней двери! Мне не пришлось забегать на крыльцо, рискуя попасться на глаза агенту Райану. Запрыгнув на удлиненное банановидное седло, я погнала своего двухколесного коня к каменоломням.

«Я найду Джуни в хижине!»

Я должна была это сделать.

***

К его шагам – а Бет не сомневалась, что это были его шаги, – присоединились чужие. Она насчитала по меньшей мере четыре разных типа походок, и одна из них, несомненно, была женской. Как и голос, настолько высокий, что он показался ей детским.

Бет устала ждать его появления. Она вжималась в стену, стискивая в руке костыль, вытирала грязным рукавом пот, проступавший на лбу, выпрямляла ноги и снова садилась на корточки. А он все не переступал порог ее темницы. Пришло время присоединиться к этой вечеринке, но Бет пока еще не могла выйти наружу. Последняя петля доставила ей больше хлопот, чем она ожидала.

У ее ног моргнула лампа. Бет экономила керосин. Но его осталось лишь на несколько минут. Бет могла выбить штифт из последней петли и в темноте, но это стоило бы ей еще больших усилий. Ей следовало придумать более эффективный план.

Бет посмотрела на штифты, которые уже вытащила из петель и снова вернула на место на случай его преждевременного прихода.

«Ну конечно!»

Чем мучиться с костылем, она могла использовать теперь в качестве рычага вынутый штифт, а костыль превратить в молоток. Бет вытащила верхнюю железку, подсунула его под нижний и осторожно ударила костылем-«молотком». Металл лязгнул о металл чересчур громко. Хуже того, этот лязг подхватило эхо. Бет решила ударять по штифту одновременно с громыханьем самых тяжелых шагов, но эти шаги почему-то стихли.

Послышался скрип двери. Ах, этот жуткий скрип, предвестник его появления!

Он приближался.

Бет задула лампу, отступила к стене справа от двери. От голода и резких движений у нее закружилась голова. А его шаги вдруг снова стихли – похоже, у лестницы в погреб, которую ей нарисовало воображение. А потом донесся новый звук. По крайней мере, новый в привычной для нее последовательности. Это был скрип закрывавшейся двери. Почему он закрыл ее в этот раз? Бет впервые подумала о люке в потолке над головой.

А затем она ощутила легкое сотрясение ступеней – он двигался к двери в темницу. «Интересно, я теперь всегда буду слышать его тихие шаги? – подумала Бет. – И реагировать на них, как собака Павлова на колокольчик?»

Неужели она была обречена сжиматься всякий раз при звуках, похожих на эти?

Бет хотелось на это надеяться. Потому что такая реакция означала одно: она осталась жива.

Глава 52

В хижине горел свет, рядом стояли две машины. Но я не увидела синего «Шевроле» Эда. Хотя он ведь мог больше не ездить на нем…

По дороге к хижине, пока ноги лихорадочно крутили педали, я попыталась разработать план. Но разум застлал ужас, в голову лезли дурные мысли, воображение рисовало то Джуни в лапах Эда, то ее тело, извлеченное из каменоломни и смотрящее на меня пустыми, стеклянными глазами.

С губ слетел всхлип.

Я затормозила, бросила велосипед, вошла в хижину через переднюю дверь.

Гостиная выглядела так же, как и тогда, когда меня привел сюда Ант. Только диван был отодвинут к дальней стене, а большой, заляпанный пятнами ковер сдвинут в сторону, обнажив в центре комнаты люк.

Ант расположился в том же кресле возле спальни, в котором он сидел, когда заставлял меня снять футболку.

Рикки стоял, прислонившись спиной к холодильнику в кухонной секции, с зубочисткой во рту.

А рядом с Рикки…

Рядом с ним стояла моя маленькая сестренка, целая и невредимая. Но при виде меня она явно испытала облегчение, а в следующую секунду ее глаза наводнили слезы. Я никогда бы в это не поверила, если бы не увидела все собственными глазами. Рикки и Ант были участниками этой жуткой сцены. Пэнтаунские мальчишки, возомнившие себя взрослыми и самостоятельными и плясавшие под дудку Эда Годо!

Что там Ант говорил об Эде? «С ним мне не надо ни о чем думать». То же самое сказал отец о Джероме Нильсоне в средней школе.

Только где был Эд?

– Привет, Хизер, – произнес Рикки так, словно ожидал меня увидеть в этой хижине.

– Джуни, иди ко мне, – позвала я осипшим голосом.

Всего несколько метров отделяли меня от сестры и Рикки. Джуни сделала робкий шажок в мою сторону; движения сестры были скованны. Я поняла: ужас почти парализовал ее тело.

Рикки выпрямился, переступил с ноги на ногу. Его волосы были напомажены, как у Эда; усы сбриты; круглые, как шары для боулинга, глаза ввалились, словно он не спал несколько суток кряду. Одет Рикки был в спортивную футболку «Пантер», бейсбольной команды Пэнтауна, и обрезанные шорты.

Парень выглядел как Рикки, но он не был Рикки.

Тем Рикки, которого я знала. Тем милым мальчишкой, который с гордостью показывал мне свою железную дорогу, который навещал меня с Миссис Брауни, когда я боялась выйти из дома, который прозвал меня Тыквой, чтобы нам не приходилось делать вид, будто мое ухо целое…

От этого мальчишки ничего не осталось.

– Джуни Кэш, – прорычал другой, незнакомый мне Рикки. – Не ходи к сестре, если не хочешь нажить неприятностей.

Джуни застыла, усмехнулась Рикки, показав зубы, запачканные любимым маминым блеском для губ. Под ужасом в ее растянутых губах я распознала очертанья той улыбки, которую мы тренировали перед зеркалом все лето.

– Я как раз говорила Рикки, – не сводя взгляда с парня, затараторила сестренка; ее голос явно был не в ладах с заторможенным телом, – если они решили устроить здесь, в хижине, вечеринку, я могла бы приготовить еду. Я сказала им, что видела, как ты готовила для нашей семьи; это то же, что готовить для друзей. Только я сказала, что мне надо съездить для этого в магазин, купить готовые обеды. – Джуни обратила свою полную ужаса улыбку ко мне: – Хизер, ты хочешь поехать со мной в магазин? Купить какие-нибудь замороженные полуфабрикаты?

При виде неподдельного страха сестры, того, как отчаянно она пыталась его скрыть, мне захотелось взвыть. Должно быть, она улизнула из дома и прикатила сюда на велике, наивно поверив, что здесь будет весело. И, наверное, радовалась, что ей удалось провести не только свою бдительную, надоедливую сестру, но и секретного агента, пробраться сюда ради встречи с предметом своего обожания. Только Джуни не подозревала, что этому взрослому парню нравились ее рыжие волосы, потому что они напоминали ему о первой подружке, что он похитил рыжеволосую Бет Маккейн и убил официантку в Сент-Поле, которая тоже была рыжеволосой – я в этом не сомневалась.

Джуни не могла этого знать. Она была еще девочкой, при том что выглядела как взрослая женщина – с голубыми тенями на веках, мамиными румянами на щеках, блеском на губах и уже девичьей грудью, оттопыривавшей желтый укороченный топ с оборками, выкраденный из моего шкафа. У меня не хватило мужества его носить, а вот Джуни выбрала его, чтобы надеть. Она не знала, что Рикки с Антом не играли.

Но где же был Эд?

Рикки оторвался от стены:

– К черту продуктовый магазин, детка. Я скажу тебе, когда ты сможешь уйти.

– Сюда едет полиция, – соврала я, поборов желание метнуться вперед и схватить Джуни. А что мне оставалось? – Они знают, что вы с Эдом сделали с Морин и Брендой.

– Я не имею никакого отношения к смерти Морин, – сказал Ант.

Я подавила всхлип: я оказалась права…

Рикки, чертыхнувшись, в три шага оказался рядом с Антом. И ударил его так сильно, что голова Анта отскочила от стены за его спиной; из носа парня брызнула кровь, на глаза навернулись слезы. Ант прикрыл нос рукой, но и только. Он больше ничего не сделал. Просто воспринял как должное. Даже не пикнул.

– Держи свой чертов рот на замке, Денке, – рявкнул Рикки.

Я бросилась вперед, схватила Джуни. Едва сестренка прильнула ко мне, ее тело пробила дрожь. Но глаз от Рикки она отвести не смогла. Рикки развернулся к нам лицом.

Я сунула руку в сумку, сжала рукоятку ножа. И тут же осознала: даже если я вытащу нож, мне не хватит мужества пустить его в ход. Надо было придумать что-то другое. Я почувствовала соль на губах, облизала их. Рикки вышел куда-то из хижины, должно быть, по нужде. Он полностью слетел с катушек. Это было очевидно. С нами остался лишь Ант. И возможно, в нем еще сохранилось что-то нормальное, человеческое. Мне нужно было достучаться до парня. До прихода Эда. Потому что Эд не стал бы играться с нами, как Рикки.

Он бы просто нас убил.

Я вспомнила о пузырьке с таблетками в сумке. Какой же дурой я была, возомнив, что проведу Эда Годо! Теперь я надеялась лишь на одно – что мне удастся вывести из хижины Джуни до того, как в ней появится Эд. А для этого мне нужна была помощь Анта.

– Ант, что вы удумали сделать тут с Джуни? – спросила я парня, медленно отступая к двери и увлекая за собой сестру.

На лице Анта промелькнула тень вины. Значит, я в нем не ошиблась.

– Ничего, – пробормотал наш бывший друг.

– Тогда дай нам уйти, – взмолилась я. Хруст ветки за окном хижины заставил мое сердце заколотиться так, что его стук стал отдаваться в ушах. «Неужели Эд вернулся?» – Если ты нам поможешь, я скажу твоей матери, что ты поступил хорошо. Обещаю.

– Ты никогда отсюда не уйдешь, – прорычал Рикки, вклинившись между Антом и мной.

Я завела Джуни за спину, достала нож и взмахнула им, как мачете. Рикки не знал, что я слишком труслива, чтобы им воспользоваться.

– Вы дадите нам с Джуни уйти.

Изо рта Рикки вырвался сухой, ехидный смешок.

– Думаешь, я испугаюсь кухонного ножа после того, чему меня научил Эд? – Глаза парня вспыхнули; в тот же миг он подскочил ко мне и ударил в то же плечо, на которое я грохнулась с лестницы в доме шерифа. Рука выронила нож, следом за ножом на пол упала сумка.

Из нее выкатился пузырек.

– Вот тебе раз! Мы теперь готовим с «Криско»? – ухмыльнулся Рикки, уставившись на пузырек. – Пора настоящим парням оторваться.

Он подобрал пузырек и открутил крышку.

Мое внимание привлек вздох Джуни. Страх на ее лице сменило что-то другое. Предвидение?

– Таких парней, как они, не изменишь, – сказала она мне, эхом повторив отцовские слова. – Женщины пытаются сделать их лучше, но некоторые уже рождаются порочными.

Джуни не могла знать, что в пузырьке отрава. Даже если вытряхнула из него все таблетки до того, как я застукала ее в своей комнате. Даже если изучила каждую из них. Откуда ей было знать? Я всегда думала, что сестра унаследовала характер нашей матери. Но сейчас она так походила на отца, что мне сделалось не по себе.

– Отдай мне пузырек, Рикки, – потребовала я от парня. – В нем яд.

Но Рикки поднес пузырек ко рту, поддразнивая меня. А потом опять рассмеялся, но это не был его обычный, сухой, кхекающий смех. Это был кровавый смешок, просигнализировавший о том, что он готов к противостоянию.

– Думаешь, я не такой крутой, как Эд? В этом дело? Ты бережешь таблетки для него, потому что не хочешь, чтобы они достались мне?

Рикки повернулся к Анту, глаза парня блеснули.

– Знаешь что, чувак? Ты будешь моим дегустатором, типа тех пробовальщиков еды на наличие яда, что были у королей. Ты проглотишь таблетку первым.

– Пошел ты! – угрюмо буркнул Ант.

Хотя мне показалось, что он испугался.

– Возьми таблетку, трусливый ссыкун, – подойдя вплотную к Анту, Рикки сунул пузырек ему под нос. – Возьми таблетку, или я тебя убью.

– А если я не хочу?

– Я не спрашивал, хочешь ты или не хочешь.

Ант икнул, заплакал и… протянул руку к пузырьку.

– Не надо, Ант! – воскликнула я. – Это яд. Я сказала вам правду.

Ант разревелся еще сильней.

– Я не плохой человек, я клянусь, – выдавил он, схватив пузырек.

– «Я не плохой человек, я клянусь», – пропел Рикки, пританцовывая на мысках и насмехаясь над Антом. А потом вдруг резко вскинул руку и отвесил «приятелю» подзатыльник: – Ты ведь не был таким нытиком, когда держал Бренду…

– Ант, что вы сделали с Брендой? – спросила я упавшим голосом.

Звук, похожий на хруст ветки, повторился. Уже громче. И я поняла, что доносился он не с улицы. Он раздался под землей.

– Ант, – мой голос охрип от ужаса, – где Эд?

Взгляд парня скользнул по дверце люка и вернулся к Рикки.

У меня во рту пересохло. Эд находился под нами, он мог возвратиться в любую секунду. «Нам не удастся спастись с Джуни вместе», – осознала я. Но я могла попробовать заболтать парней и подвести Джуни поближе к двери. Быть может, достаточно близко для того, чтобы сестренка добежала до нее, пока я сдерживала бы Рикки?

Я начала медленно подталкивать Джуни к выходу.

– Почему вы переодели Бренду, Ант?

– Годо велел так сделать, чтобы не осталось улик. – В голосе парня засквозила мольба, глаза превратились в две огромные впадины на потерянном лице. – Ты попросишь отца мне помочь, а, Хизер? Пожалуйста… И тогда мы сможем играть в тоннелях, как раньше. Ведь правда? Мы можем все вернуть назад?

– Заткнись, идиот! – простонал Рикки. – Ты реально дебил. – Он выхватил пузырек из руки Анта, резко крутанулся, подскочил ко мне и сунул мне в руку: – С повышением тебя, Хизер! Я назначаю тебя своим дегустатором. Давай, жри таблетку.

Джуни метнулась вперед, попыталась схватить пузырек, но быстроте реакции Рикки можно было только позавидовать. Он сгреб ее за шею, подтащил к себе, стрельнул глазами по ножу на полу, потом снова перевел взгляд на меня. Смысл его послания был очевидным: «Глотай таблетку, или я ее порежу».

Варианта было всего два.

Я перевернула пузырек, постучала пальцем по дну; на ладонь упала белая таблетка; на ней были цифры.

Это мог быть анальгетик.

Я положила таблетку в рот.

***

Следом за щелчком, с которым он открыл дверь, в нижних петлях которой все еще оставались штифты, в ее темницу ворвался луч света.

Бет шагнула в него.

Удар пришелся ниже, в его плечо, а не в голову, как ей хотелось. Она отдернула костыль, разочарованная тем, что только кончик достиг цели. Он оттолкнул ее назад; свет брошенного фонарика озарил комнату.

Схватившись рукой за плечо, он ринулся к Бет. Она отскочила к дальней стене. Он не был здоровяком. На самом деле, он был всего на несколько сантиметров выше Бет и килограммов на тринадцать тяжелее. Отчасти по этой причине она подавляла свои инстинкты, когда он заявлялся в ресторан. Он напоминал ей Фонзи, заказывая стейк по-солсберийски и колу «Ройял Краун». Глотая белые таблетки анальгетика. Бет не воспринимала его всерьез, даже невзирая на то, что у нее все сжималось внутри, а по спине пробегал холодок всякий раз, когда он заходил в ресторан.

«Меня зовут Эд, – сказал он ей в первый визит. – А ты реально красотка».

Разве так должен был вести себя парень, способный запереть женщину в холодном и сыром погребе?

Увидь она себя сейчас со стороны, Бет сильно удивилась бы – она лыбилась как вампирша, бросая ему вызов с окровавленным костылем в правой руке и штифтом от дверной петли в левой.