Текст книги "Сюжет"

Глава пятнадцатая
С чего бы ей передумать?

Все это время страница Талантливого Тома в твиттере не подавала признаков жизни, но внезапно, в середине декабря, ожила – не с криком, но с брюзжанием в пустоту:

@ДжейкобФинчБоннер не автор романа #Сорока.

Джейк с облегчением отметил, что никакой реакции на это не последовало, вероятно, потому что реагировать было просто некому. За шесть недель в твиттере пользователь под ником Талантливый Том не счел нужным установить аватарку, указать свои данные или хотя бы местоположение. Он сумел обзавестись всего двумя подписчиками, скорее всего, ботами откуда-нибудь с Дальнего Востока, но было похоже, что отсутствие публики ничуть его не смущало. Следующие недели он продолжал коротко, но последовательно клевать Джейка:

@ДжейкобФинчБоннер вор.

@ДжейкобФинчБоннер плагиатор.

Анна улетела в Сиэтл уладить свои дела. А когда вернулась, Джейк взял ее на Лонг-Айленд, на традиционную семейную хануку[47]47
  Еврейский праздник в честь очищения иерусалимского храма Иудой Маккавеем в 164 г. до н. э. после осквернения его сирийцами; отмечается в декабре в течение восьми дней.


[Закрыть] с родственниками отца и их детьми. Он впервые привел кого-то на этот праздник, чем вызвал неизбежные подколы со стороны родни, но Анна заслужила всеобщее одобрение, подав к столу жареного лосося на кедровой доске.

Формально она еще не окончательно перебралась в Нью-Йорк – свою квартиру в Западном Сиэтле она сдала в субаренду, а мебель перевезла на склад – тем не менее оперативно устроилась в студию подкастинга в Среднем Манхэттене и еще продюсером передачи о высоких технологиях на радиостанции «Сириус». Несмотря на то, что Анна выросла в захолустном городке в Айдахо, она вмиг переняла бешеный нью-йоркский темп и уже через несколько дней после возвращения вполне могла сойти за типичную столичную штучку, помешанную на работе и вечно куда-то спешащую, не замечая окружающего шума и гама, сводящего с ума всех приезжих. Но она была счастлива. По-настоящему, безудержно счастлива. Каждый день она начинала с того, что терлась о Джейка всем телом и целовала в шею. Она узнала, что он любит из еды, и взяла на себя заботу об их совместном питании; Джейк, не умевший толком готовить, был этому только рад. Кроме того, Анна влилась в культурную жизнь города и приобщила к ней Джейка, так что довольно скоро они уже редкий вечер проводили дома, а не в театре или на концерте, или в переулках Флашинга[48]48
  Флашинг – один из старейших (основан голландцами в 1645 г.) районов Квинса, боро города Нью-Йорк.


[Закрыть], в поисках какой-нибудь закусочной с клецками, о которой она где-то вычитала.

Издателю @ДжейкобФинчБоннера стоит быть готовым к возврату средств за все экземпляры #Сороки.

Кто-то должен сказать @Опре, что она связалась с очередным самозванцем.

Анна захотела кота. Очевидно, это была ее давняя мечта. Они с Джейком отправились в питомник и взяли одного вальяжного котика, сплошь черного, не считая одного белого носочка, который деловито обошел квартиру, пометил кресло (Джейк любил в нем читать) и решил, что будет жить долго и счастливо. (Он получил имя Уидби, в честь острова.) Анне снова захотелось увидеть бродвейскую постановку – на этот раз настоящую. Джейк обратился к Матильде, имевшей связи в театральных кругах, достал билеты на «Гамильтона»[49]49
  «Гамильтон» – американский мюзикл о жизни государственного деятеля Александра Гамильтона (1757–1804) на либретто, музыку и слова Лин-Мануэля Миранды, получивший признание критиков и кассовый успех.


[Закрыть] и взял абонемент на весь сезон. Анна увлеклась гастрономическими турами по Нижнему Ист-Сайду, историческими экскурсиями по Трайбеке и гарлемскими кафе с госпелами – всем тем, на что нью-йоркцы (или те, кто считают себя таковыми) обычно задирают нос, предпочитая любознательности надменное невежество. Анна стала сопровождать Джейка, когда позволяла работа, на его читки и встречи с читателями – в Бостон, Монклер, Вассарский колледж – и они провели пару дней во Флориде после Майамской книжной ярмарки.

Джейк начал замечать фундаментальное различие между ними, заключавшееся в том, что Анна смотрела на любых приближавшихся к ним незнакомцев с явным интересом, тогда как он – с тревогой; это было так же свойственно ему теперь, когда он стал «знаменитым писателем» – форменный оксюморон, как он обычно говорил на интервью, изображая саму скромность, – как и раньше, когда его окружала аура неудачника, словно радиоактивный хула-хуп. В жизни Джейка, неотделимой теперь от жизни Анны, начали возникать новые люди, и он впервые за много лет стал общаться с кем-то, помимо коллег-писателей, работников издательского бизнеса или хотя бы книголюбов, о чем-то, помимо того, чью книгу кто купил и за сколько, чей второй роман продавался хуже некуда, какой издатель потерял работу, неоправданно вложившись в перехваленного писателя, и какие блогеры чью сторону заняли по поводу обвинения в «приставаниях» на летней писательской конференции. Джейк с удивлением обнаружил, что существует масса тем для разговоров помимо писательства: политика, еда, интересные личности и их достижения, а также классические голливудские комедии, телевидение, автокафе и активизм – столько всего увлекало людей, о чем он до недавнего времени имел самые смутные представления.

Джейк отметил, с какой теплотой его знакомые из книжного мира, видевшие Анну второй-третий раз, приветствуют ее, иногда наклоняясь к ней для поцелуя или объятия даже раньше, чем к нему. Анна запоминала их имена, имена их родителей и домашних животных (и не путала кошек, собак и прочую живность), кто где работал и чем был недоволен, и обо всем расспрашивала их, пока Джейк хлопал глазами, натянуто улыбаясь, и поражался, как Анна умудряется так быстро столько всего выяснить об этих людях.

И запоздало догадывался, что она просто не стеснялась спрашивать.

С его родителями Анна в два счета установила традицию обедать раз в месяц, выбрав для этого один китайский ресторан (его похвалил Адам Платт[50]50
  Адам Платт (род. 1958) – американский писатель и ресторанный критик.


[Закрыть]), приютившийся под Манхэттенским мостом. Джейк стал видеться с родителями чаще, чем до Анны, когда теоретически мог располагать своим временем, как ему заблагорассудится. В течение зимы он наблюдал, как Анна становится своим человеком для его родителей, вникая в работу матери в школе, в перипетии отца с его деловым партнером и в грустную бесконечную историю о соседях через два дома по другой стороне улицы, чьи подростки-близнецы пускали свои юные жизни под откос и тянули за собой всю семью. Анна хотела отправиться весной на дворовую распродажу с мамой Джейка (сам он с детства всеми силами уклонялся от этого) и разделяла горячую симпатию отца к Эммилу Харрис[51]51
  Эммилу Харрис (род. 1947) – американская певица и активистка.


[Закрыть]; на глазах у Джейка они двое просматривали график ее туров и строили планы посетить ее концерт будущим летом в «Колизее Нассау». Рядом с Анной родители Джейка говорили о себе, о своем здоровье и даже об их чувствах по поводу успеха сына охотней, чемкогда-либо раньше, и он невольно напрягался, хоть и признавал, что это всем идет на пользу. Он всегда принимал как данность, что родители любят его, но эта любовь была, скорее, проявлением их родительского долга, нежели выражением личного отношения. Изначально они любили его как сына, а когда он добился успеха как писатель, эта любовь получила надежное обоснование. Тогда как Анну, не связанную с ними узами родства и не добившуюся признания за какие-то особенные достижения, они признавали – нет, любили – просто так.

Однажды в воскресенье под конец января, после их традиционного обеда в китайском ресторане, отец отвел его в сторонку и спросил, каковы его намерения в отношении Анны.

– Разве это не отец девушки должен задавать такой вопрос?

– Ну, считай, что я спрашиваю от имени ее отца.

– О. Это занятно. И что же ты хочешь услышать?

Отец покачал головой.

– Шутить изволишь? Эта девушка просто чудо. Такая красивая, добрая и без ума от тебя. Будь я ее отцом, дал бы тебе хорошего пенделя.

– То есть хватай ее, пока не передумала?

– Ну, не прямо так, – сказал отец. – Просто чего тянуть? И с чего бы ей передумать?

На этот вопрос Джейк не мог ему дать откровенного ответа, во всяком случае, не в данной ситуации, хотя ни дня не проходило, чтобы он не думал об этом в связи с непрекращавшейся травлей со стороны Талантливого Тома. Каждое утро Джейк открывал интернет и настойчиво гуглил всевозможные мучительные комбинации: Эван+Паркер+писатель, Эван+Паркер+Боннер, Сорока+Боннер+вор, Паркер+Боннер+плагиат. Он чувствовал себя как обсессивно-компульсивный больной, одержимый страхом микробов или пожара и моющий руки по сто раз на дню или проверяющий плиту перед выходом из дома ровно двадцать один раз, и с каждым днем ему требовалось все больше времени, чтобы убедиться в безопасности, а после этого прийти в себя и продолжить работу над новым романом.

Кто считает, что @ДжейкобФинчБоннеру можно красть книгу другого писателя?

Почему @Макмиллан продолжает продавать роман #Сорока, который его автор стянул у другого писателя?

С чего бы ей передумать?

Вот с чего. Разумеется.

Со дня их знакомства в Сиэтле, а тем более с тех пор, как Анна перебралась к нему в Нью-Йорк, Джейк каждый день готовился услышать от нее об этих постах в твиттере вместе с логичным вопросом, почему он до сих пор ничего ей не сказал. Анна очевидно не чуралась интернета (она ведь работала в СМИ!), хотя ее страницы в фейсбуке и инстаграме, которые она завела в надежде, что с ней захочет связаться сестра или тетя, пылились без дела. У нее было около двадцати друзей в фейсбуке, ссылка на ее группу выпускников Вашингтонского университета и призыв голосовать за Рика Ларсона на выборах в конгресс 2016 года. Ее первый и единственный пост в инстаграме, датированный 2015 годом, представлял собой – какая милая банальность – чашку латте с рисунком сосны. Ее рабочие обязанности в студии подкаста включали ведение страницы в инстаграме и заливку фотографий разных ведущих и гостей, пользующихся продукцией компании, но она явно не имела склонности отслеживать чьи-то лайки, перепосты, ретвиты или подписчиков, не говоря о том, чтобы отслеживать кривую его писательского успеха. Анна – в этом не возникало сомнений – предпочитала реальную жизнь в реальном мире и отношения лицом к лицу: есть хорошую пищу, пить хорошее вино, потеть на йоге в комнате, полной людей из плоти и крови.

Но даже так оставалась досадная вероятность, что кто-то, знающий, что она живет с автором «Сороки», обмолвится при ней насчет обвинений или нападок в его адрес или вежливо поинтересуется, как там держится Джейк, учитывая… ну, знаешь, всю эту фигню. Каждый день Джейк боялся, что вирус @TalentedTom проникнет сквозь виртуальную мембрану в его жизнь и реальные отношения. Каждый вечер Джейк боялся, что Анна скажет: «А, да, кто-то прислал мне такой стремный твит о тебе». Но пока такого не случалось. Когда Анна приходила домой с работы, встречала его за ужином после йоги или весь день бродила с ним по городу, они говорили о чем угодно, только не о главной страсти Джейка. После Анны, разумеется.

Каждое утро, стоило ей уйти на работу, он садился за стол и, точно помешанный, перескакивал между фейсбуком, твиттером и инстаграмом, и гуглил себя почти каждый час, проверяя, как больной проверяет температуру, нет ли повода для паники. От каждого оповещения о новом письме – дин-дон – или новых постах с его именем в твиттере – твит – и инстаграме – флип – он подпрыгивал.

Знаю, что я последний человек на свете, который прочитал #Сороку @Джейкоб-ФинчБоннера, но хочу сказать спасибо всем что НЕ РАССКАЗАЛИ МНЕ ЧТО ТАМ БУДЕТ ТК Я БЫЛ ТИПА ЧААААААА????!

Мама Сэмми рекомендует: #Паченко[52]52
  Вероятно, имеется в виду исторический фантастический роман «Пачинко» корейско-американской писательницы Мин Джин Ли, опубликованный в 2017 г.


[Закрыть] (так?), #Поезд-сирот, #Сороку. С чего мне начать?

Дочитала сороку @джейкобфинчбоннера. Это было шото. Далее: #щегол (такой большоооооой)

Не раз он думал о том, чтобы нанять профессионала (или, может, случайного мальчишку) и попробовать выяснить, кто скрывается за зловещей страницей твиттера или почтовым адресом [email protected], или хотя бы из какой части света исходят эти сообщения, но всякий раз отвергал идею пустить кого-то в свой личный ад. Думал он и о том, чтобы выдвинуть какую-нибудь жалобу на твиттер, но твиттер спокойно смотрел на то, как президент предлагал поддержку женщинам-сенаторам за оральный секс, – неужели Джейк рассчитывал, что такая платформа пошевелит хоть пальцем, чтобы помочь ему? И в результате он не мог решиться ни на какие шаги – ни прямые, ни обходные, ни обтекаемые. Он просто раз за разом успокаивал себя безосновательной мыслью, что нужно лишь набраться терпения, и когда-нибудь этот кошмар сам собой прекратится, и тогда он сможет продолжать привычную жизнь, зная, что никто – ни его родители, ни его агент, ни его издатели, ни тысячи тысяч читателей, ни Анна – не станет ни в чем его подозревать. Каждое утро он просыпался с бредовой надеждой, что все это развеется, как страшный сон, но затем его компьютер снова брызгал ядом, и Джейк сжимался в ожидании ужасной волны, которая поглотит его.

Глава шестнадцатая
Только самые успешные писатели

Затем, в феврале, Джейк заметил, что Талантливый Том добавил на свою страницу в твиттере ссылку на фейсбук. Привычно сжавшись от страха, он перешел по ссылке:

Имя: Том Талант

Место работы: Восстановление справедливости в литературе

Учебное заведение: Колледж Рипли

Место жительства: Любойгород, США

Место рождения: Ратленд, ВТ

Друзей: 0

Его первый пост оказался кратким, однозначно недружеским и предельно конкретным:

Ослеплены этим крутым финтом в «Сороке»? Вот вам еще один: Джейкоб Финч-Боннер украл свой роман у другого писателя.

И по какой-то причине, недоступной пониманию Джейка, этот пост, в отличие от предыдущих, начал давать метастазы.

Первые комментарии были сдержанными, пренебрежительными, даже насмешливыми:

ХРЕНАСЕ.

Чувак, я тоже думаю, что его слишком превозносят, но не надо бросаться таким обвинением.

Ого, зависть заела, лошара?

Но затем, через пару дней, Джейк получил оповещение о перепосте в твиттере на страницу одной скромной книжной блогерши, приписавшей вопрос от себя:

Кто нибудь знает, что это значит?

Ей ответили восемнадцать человек – отрицательно. И пару дней Джейк отчаянно надеялся, что и это пройдет незамеченным. Но в следующий понедельник ему позвонила Матильда, его агент, и попросила выкроить время для деловой встречи с командой «Макмиллана», и что-то в ее голосе подсказало ему, что это не связано ни с новым туром в поддержку издания в мягкой обложке, ни даже с новым романом, который уже был намечен на ближайшую осень.

– В чем дело? – спросил он, уже зная ответ.

Матильда отличалась манерой сообщать ужасные новости с таким видом, словно ее только что посетила интересная мысль.

– Да представляешь, – сказала она, – Вэнди сказала, что в читательских сетях ходит чье-то придурочное сообщение, что ты не автор «Сороки». А это значит, ты действительно сорвал джекпот. Только самые успешные писатели привлекают всяких шизиков.

Джейк словно онемел. Он посмотрел на телефон, лежавший перед ним на кофейном столике, в режиме громкой связи, и с трудом выдавил из себя:

– Что?

– Ой, да ничего страшного. Любой, кто хоть чего-то достиг, сталкивается с таким. Стивен Кинг, Дж. К. Роулинг… Даже Иэн Макьюэн! Один раз какой-то псих обвинил Джойс Кэрол Оутс в том, что она пролетела над его домом на дирижабле и сфотографировала, что он писал на своем компьютере.

– Бред какой-то, – сказал Джейк и перевел дыхание. – Но… что там, в этом сообщении?

– А, кое-что на редкость оригинальное, типа, твоя история – не твоя. «Маккмиллан» просто хочет позвать юриста и прикинуть хрен к носу. И чтобы мы все были при этом.

Джейк кивнул.

– Окей, отлично.

– Завтра в десять – окей?

– Окей.

Ему потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не устроить карантин, как прошлой осенью, когда он отключил телефон, свернулся калачиком и питался кексами с виски. Но на этот раз он понимал, что должен безотлагательно явиться к «Макмиллану» в более-менее вменяемом состоянии, а значит запой придется отложить, хотя бы ненадолго.

Следующим утром, когда он встретил Матильду в холле своего досточтимого издателя, он все еще был словно контуженный после вчерашнего разговора и источал едкий запах пота, несмотря на то, что заставил себя принять душ всего час назад. Они двое вошли в лифт, поднялись на четырнадцатый этаж, и Джейк пошел по коридору чуть позади помощницы издателя, невольно вспоминая о своих прошлых посещениях этого места: на фуршет по поводу подписания договора, на непростую (но увлекательную!) редактуру, на первую крышесносную встречу с рекламными и маркетинговыми группами, когда он понял, что «Сорока» получит щедрую пригоршню волшебной издательской пыльцы, в которой было отказано его прежним книгам. И позже он бывал здесь по поводу разных событий, связанных с «Сорокой»: продажа первой сотни тысяч, первая неделя в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», выбор книжного клуба Опры. Одно лучше другого. Иногда умеренно хорошо, иногда хорошо сверх всякой меры, но так или иначе это были хорошие поводы. До этого дня.

Этот день не предвещал ничего хорошего.

Все расселись в переговорной комнате, включая издателя, агента по рекламе и их «домашнего адвоката» по имени Алессандро, объявившего, что он прямо из качалки, – Джейк посчитал это нелепое высказывание добрым знаком. Алессандро сверкал лысиной под флуоресцентными лампами, и Джейку сперва показалось, что лысина блестит от пота. Но это было не так – потел здесь он один.

– Так что, пупсик, – начала Матильда, – как я тебе и сказала, и я не шутила, нет ничего необычного, что тебя обвиняет какой-то тролль. Ты знаешь, даже Стивена Кинга обвиняли в плагиате.

И Дж. К. Роулинг. И Джойс Кэрол Оутс. Он знал.

– И, как ты заметил, этот тип – аноним.

– Я не замечал, – солгал Джейк, – потому что пытался не думать об этом.

– Что ж, это хорошо, – сказала Вэнди, издатель. – Мы хотим, чтобы ты думал о новой книге, а не об этом вздоре.

– Но мы поговорили об этом, – сказала Матильда. – Мы с Вэнди и с командой, и подумали, что пора подключить мистера Гуаризе…

– Просто Алессандро, – сказал адвокат.

– Чтобы он был в курсе. Посмотрим, не сможем ли мы предпринять какие-то шаги.

Алессандро тем временем раздавал всем распечатки каких-то электронных таблиц, и Джейк, к своему полнейшему ужасу, понял, что это исчерпывающий перечень виртуальной активности Талантливого Тома на сегодняшний день: каждый твит и фейсбучный пост, с текстами и датами, в хронологическом порядке.

– На что это я смотрю? – спросила Матильда, уставившись на распечатку.

– Я поручил одному из моих помощников раскопать, что можно, на этого типа. Он действует, пусть и в скромных масштабах, с ноября.

– Ты знал о чем-нибудь из этого? – спросила Вэнди.

Джейк ощутил дурноту. Он понял, что сейчас скажет первую грубую ложь за время встречи. Ложь неизбежную и необходимую, но от этого не менее мучительную.

– Понятия не имел.

– Что ж, это тоже хорошо.

Дверь приоткрылась, просунула голову секретарша и спросила, не нужно ли им чего. Матильда попросила воды. Джейк, изнемогавший от жажды, промолчал, побоявшись, что поперхнется.

– Значит, так, – сказала Вэнди. – И я знаю, ты меня извинишь за такой вопрос, но это такой базовый момент, и нам просто нужно, чтобы ты его озвучил. Что касается этой хренотени – и я понимаю, что это полная околесица, но нет ли у тебя идеи, о чем вообще говорит этот шут гороховый?

Джейк оглядел собравшихся. Во рту у него было сухо, как в пустыне. Он пожалел, что не попросил воды.

– Э-э, нет. То есть, как ты и сказала, речь… о чем, что я вор? Но чего?

– Вот именно, – сказала Матильда.

– В некоторых постах он использует слово «плагиатор», – заботливо подсказал Алессандро.

– Ага, уже легче, – сказал Джейк ехидно.

– Но «Сорока» – не плагиат, – сказала Матильда.

– Нет, конечно! – едва не вскрикнул Джейк. – Я сам написал каждое слово «Сороки». На подыхавшем ноутбуке, в Коблскилле, штат Нью-Йорк. Зимой, весной и летом две тысячи шестнадцатого.

– Хорошо. И, хоть до этого, конечно, не дойдет, но я полагаю, у тебя есть черновики, заметки и все такое?

– Есть, – сказал Джейк и мелко задрожал.

– Меня озадачивает, что он называет себя Талантливый Том, – сказала Вэнди. – Следует ли из этого, что он тоже писатель?

– Да к тому же талантливый, – сказала Матильда саркастично.

– Когда я это прочитал, – сказал рекламный агент, которого звали Роланд, – я тут же невольно подумал о Рипли. Ну, знаете…

Джейк почувствовал, что у него запылало лицо.

– В смысле? – сказал Алессандро.

– Том Рипли. Талантливый мистер Рипли. Знаете эту книгу?

– Я смотрел фильм, – сказал Алессандро, и Джейк медленно выдохнул.

Никто, похоже, не провел параллель с колледжем Рипли, где он преподавал пару лет писательское мастерство по третьесортной программе.

– Вообще, я считаю, это что-то стремное, – продолжал Роланд. – Типа, называя вас плагиатором, он как бы говорит: А я способен на кое-что похуже.

– Ну, про плагиат он говорит только изредка, – сказала Вэнди. – В других местах он обвиняет тебя просто в том, что ты украл историю. «Эта история не твоя». Что вообще это может значить?

– Люди не сознают, – снова вступил Алессандро, – что нельзя застолбить сюжет. Даже название не подпадает под авторское право, с чем было бы гораздо проще иметь дело.

– Если бы существовало авторское право на сюжеты, вообще бы не было литературы, – сказала Вэнди. – Представьте, что кто-то застолбил бы право на: Мальчик встречает девочку, мальчик теряет девочку, мальчик возвращает девочку. Или: Герой, выросший в безвестности, обнаруживает, что он имеет огромное значение для эпической борьбы за власть. То есть это же абсурд!

– Ну, это, надо признать, очень конкретный сюжет. Думаю, ты сама говорила, Вэнди, что никогда еще не встречала такого, не только среди рукописей, но и как читательница.

Вэнди кивнула.

– Это верно.

– А ты что скажешь, Джейк?

Еще один вздох, еще одна ложь.

– Тоже. Никогда ничего подобного не читал.

– И думаю, вы бы такое запомнили! – сказала Матильда. – Если бы мне попалась рукопись с таким сюжетом, хоть когда-то, я бы отреагировала так же, как когда Джейк прислал свою рукопись. Пусть бы даже такой автор прислал ее не мне, а другому агенту, любой агент был бы в восторге от книги с таким сюжетом. В конечном счете, я бы услышала о ней, как и все мы, из чего следует только одно – другой такой книги нет.

– Если только ненаписанная, – сказал Джейк неожиданно для себя.

Все посмотрели на него.

– Что вы имеете в виду? – сказал Алессандро.

– Ну, полагаю, существует вероятность, что у какого-то писателя могла быть такая идея для романа, но он его так и не написал.

– Куда деваться! – Матильда всплеснула руками. – Нам что теперь, принимать в расчет всех, у кого есть идея для романа, просто некогда было взять его и написать? Знаете, сколько людей ко мне обращаются и говорят, что у них потрясающий сюжет для романа?

– Представляю, – сказала Вэнди со вздохом.

– И знаете, что я им говорю? Я говорю: «Фантастика! Как только напишете, присылайте мне». И догадайтесь, сколько из них прислали?

«Ставлю на ноль», – подумал Джейк.

– Ни одного! Почти за двадцать лет, что я работаю агентом! Так что предположим, есть еще кто-то, у кого возникла такая идея. Просто предположим! Только у него не дошли руки написать свой паршивый роман, и теперь он вызверился на другого человека, настоящего писателя, который это сделал! И наверняка куда как лучше, чем смог бы он сам. Так что вот. В другой раз будет расторопнее.

– Матильда, – Вэнди снова вздохнула; несмотря на ее подавленное состояние, они были старыми подругами, – я с тобой совершенно согласна. За этим мы здесь и собрались – защитить Джейка.

– Но мы не можем запретить людям трепать языком в интернете, – сказал Джейк бодро. – Иначе не стало бы интернета. Не лучше ли просто проигнорировать это?

Адвокат пожал плечами.

– Мы до сих пор игнорировали, но этот тип не думает униматься. Может, лучше попробовать не игнорировать?

– Что ж, и на что это будет похоже – не игнорировать? – сказал Джейк довольно резко, словно сердился (еще бы он не сердился!) – То есть зачем нам злить медведя?

– Если это медведь. Чаще всего такие ребята больше похожи на баранов, вылезающих на дорогу перед машиной. Посигналь им погромче, и они убегут. Какой-нибудь неудачник может быть храбрецом по ту сторону экрана, но если он заявляет или подразумевает заведомо ложные сведения, это уже не просто частное мнение, а клевета. Они не хотят, чтобы их имена появлялись в СМИ и, конечно, не хотят повестки в суд. Так что просто умолкают.

Джейк уловил проблеск надежды.

– И как вы это сделаете?

– Напишем в комментариях что-нибудь в официальной манере. Клевета, вторжение в личную жизнь, очернение репутации – все это основания для судебного иска. В то же время свяжемся с главными серверами и провайдерами и попросим удалить эти посты.

– И они это сделают? – спросил Джейк взволнованно.

Алессандро покачал головой.

– Обычно не делают, нет. Акт о соблюдении приличий в СМИ от тысяча девятьсот девяносто шестого года гласит, что нельзя привлекать к ответственности за клевету со стороны третьих лиц. Имеется в виду, в техническом плане, право на свободу слова, так что не подкопаешься. Но все они придерживаются неких моральных стандартов, и никто не хочет пострадать, защищая какого-то безвестного придурка, который, скорее всего, ни гроша не платит за их услуги, поэтому нам иногда везет, и этого бывает достаточно. Мы стараемся, по возможности, заручиться поддержкой главного сервера, потому что нам нужно подчистить метаданные, а не только удалить посты. Если мы сейчас возьмем и загуглим «Джейкоб Финч-Боннер» плюс слово «вор», это сразу выскочит в первых строчках. Если загуглить имя Джейка и «плагиат», то же самое. Настройка оптимизации поисковой системы может уменьшить это, но будет гораздо проще, если мы заручимся поддержкой хозяина.

– Но погодите, – сказал Роланд, рекламщик. – Разве можно засудить кого-то, если вы не знаете, кто это?

– Подадим иск против Джона Доу[53]53
  John Doe (англ.) – условное обозначение неизвестного/анонимного лица в англоязычной юридической практике.


[Закрыть]. Тем самым призовем его к ответственности. Можем также обратиться к провайдеру и попробовать получить регистрационные данные этого типа или даже сетевой адрес. Если это окажется общий компьютер, как в библиотеке, хорошего мало, но и такая информация может быть полезной. Если это исходит из жопы мира, может оказаться, что Джейк знает кого-то из жопы мира. Может, вы увели у него подружку в колледже или типа того.

Джейк попытался кивнуть. Он в жизни ни у кого не уводил подружку.

– А если это рабочий компьютер, тогда вообще прекрасно, потому что мы сможем указать в иске не только имя ответчика, но и имя его работодателя, а это уже довольно мощный рычаг. Этот малый храбрец, пока он невидимка, но, если он посчитает, что мы засудим его работодателей, можете мне поверить, он быстро заткнется и испарится.

– Я бы так и сделал! – сказал Роланд весело.

– Что ж, это… радует, – сказала Матильда. – Потому что Джейк такого не заслуживает. Как и все мы, но Джейк особенно. И я знаю, его это тревожит. Он этого не говорит, но я знаю.

Джейк на секунду подумал, что сейчас расплачется. И быстро покачал головой, как бы возражая ей, хотя и понимал, что его внешний вид говорит сам за себя.

– Само собой! – сказала Вэнди. – Джейк, мы все разрулим!

– Верно, – сказал адвокат, – я займусь этим делом. Увидите, это просто баран, который бросится наутек, стоит его припугнуть.

– Окей, – сказал Джейк с напускным облегчением.

– Пупсик, – сказала Матильда, – все, как я сказала. Приятного, конечно, мало, но это вопрос чести. У каждого, кто хоть чего-то достиг в жизни, есть злопыхатель, который наизнанку вывернется, лишь бы досадить ему. Ты не сделал совершенно ничего плохого. И не должен считать это своей проблемой.

Но именно так он и считал. И именно так оно и было. И конца-края этому аду не предвиделось.